Ашалинда и ее друзья чувствовали вокруг себя большое скопление нежити. Ночь была полна бормотания, хихиканья, неожиданного дикого смеха. Откуда-то выскочило фыркающее приведение и тут же исчезло с другой стороны холма. То там, то тут появлялись странные, пугающие фигуры. Люди сидели, кутаясь в одежду, чтобы хоть немного согреться. Примерно за час до рассвета из темноты донеслась мягкая музыка — спокойная, но достаточно громкая. Одновременно Граф Тор залил розовый приятный свет, словно раньше времени наступил рассвет. По траве пробежала лиса. Камни стали светиться изнутри, как кристаллы, внутри которых горит огонь. Два Светлых сидели на поваленном камне, а третий стоял рядом и перебирал струны маленькой золотой арфы.

Арфист был похож на многоцветную орхидею. Его шею обвивала живая змея, тонкая, желто-зеленая, как недозрелый лимон. Стряхнув остатки усталости, Ашалинда встала.

Музыкант отложил инструмент и с интересом посмотрел на жителей Хис Меллина. Потом человек с седой бородой и посохом заговорил.

— Приветствуем вас, — произнес Эсгатар, назвав по имени каждого из стоявших перед ним людей.

На этот раз он выглядел гораздо старше и более уставшим, чем раньше. Ашалинде это показалось странным, ведь говорили, что Светлые бессмертны и не подвержены старости.

Три человека поклонились.

— К вашим услугам, лорд Эсгатар, — сказала Ашалинда.

— Мы знаем ваши имена. — Эти слова произнесла женщина со спокойным красивым лицом, сидевшая справа от Эсгатара. Та самая леди с длинными, до колен, волосами, которую Ашалинда видела тогда в Карнконноре. Сейчас они были украшены зелеными драгоценными камнями, сверкавшими, как кошачьи глаза. Лиса, пробежавшая по траве, сидела рядом с ней. — Но вы не знаете наших имен, — продолжала она. — Меня зовут Ритендель Бримаирген.

— Миледи, вы меня подбодрили, когда я очень нуждалась в поддержке, — поклонилась ей Ашалинда.

— Я — Цирнданель, Королевский Бард, приветствую вас, смертные, — сказал стройный молодой арфист, склонив голову, с улыбкой, которая показалась Ашалинде насмешливой.

— Музыкальный талант Цирнданеля хорошо известен среди наших людей, — проговорил Эсгатар.

Пока Меганви и Придери приветствовали музыканта, Ашалинду мучили противоречивые чувства. Перед ней стоял человек, который был повинен во всех проблемах, возникших в Хис Меллине.

Бард повернулся к девушке, его вопрошающий взгляд пронзил ее насквозь.

— Я обидел тебя чем-то, прекраснейшая среди смертных? — Его голос был похож на шелест дождя по листьям. — Скажи мне, чтобы я мог вымолить прощение. Тень легла на твое лицо, как нежданный мороз на молодые весенние побеги.

— Разве вы не догадываетесь, сэр? Да, вы меня обидели, но я не хочу обижаться. Больше мне нечего вам ответить.

— Наш разговор не сможет продолжаться, пока я не получу ответа.

— Ну что ж. — Ашалинда вздохнула и выпалила: — Вы опасный преступник, потому что совершили самую гнусную кражу. Вы украли детей. Вот в чем ваша вина.

— Я поражен, — ответил Цирнданель.

Услышав слова Ашалинды, Придери сделал шаг вперед, сжав кулаки. Глаза Меганви метали молнии.

Прежде чем они успели дать выход гневу, Эсгатар поднял руку.

— Подождите, — сказал он. — Цирнданель, ты не знаешь смертных так хорошо, как я. В их глазах твой поступок был не актом справедливости, а преступлением. Поймите, смертные, он действовал по законам нашего королевства, когда уводил детей. Это было сделано не из мести или злобы — просто урок и восстановление справедливости. Неплохое лечение, достойное наказание, соответствующее поступку.

— Соответствующее с точки зрения Светлых, — язвительно заметил Придери.

Вмешалась Меганви:

— Мы вряд ли станем аплодировать поступку музыканта, но давайте не будем ссориться. Я немного изучала обычаи Светлых, и хотя не могу одобрить, но признаю их. Понятия смертных о справедливости очень отличаются от ваших.

— Мне кажется, вы все забыли, — воскликнул Бард, — что я еще увел из города скопище крыс.

— Но разве не Яллери Браун сначала наслал их на нас? — возразила Ашалинда.

— Яллери Браун не имеет со мной ничего общего, девушка. Он и ему подобные общаются с теми из наших людей, кто допускает это, но все, что они делают за пределами Светлого Королевства, нас не касается. Преступление, нарушив обещание, совершил город, — добавил он, погладив изящной рукой корпус арфы, изогнутый в виде морской раковины. — Не стоит злиться на меня за то, что я был инструментом в осуществлении наказания.

Уголки его губ дрогнули.

— Смертные всегда осуждают исполнителя, — сказал Эсгатар, — хотя он только выполняет чье-то задание, а не было бы проступка, не последовало бы наказание.

— Думаю, бессмертным никогда нас не понять, — горько заметил Придери.

— Мы бессмертные, это так, — возразил Эсгатар, — но полны страстей. Мы умеем смеяться и любить, испытывать гнев и предаваться печали.

— Но не так, как мы, — ответил Придери. Его голос звучал сурово. — Не так, как мы, потому что вы не можете познать смерть.

— Несоизмеримая разница, — после небольшой паузы тихо сказала леди Ритендель. — Она и разделяет наши расы.

— Тем не менее, — сказала Меганви, — злость и счеты надо отбросить, как прошлогодние листья, потому что мы пришли просить у вас помощи. Зная, что Светлые — справедливые люди, мы уверены, вы не откажете нам.

— Нет смысла отрицать, что наш народ справедлив, — согласился Эсгатар. — Сядьте напротив. Мы слушаем вас, хотя, наверное, догадываемся, о чем пойдет речь.

— Мы хотим поговорить о ланготе, — начала Ашалинда, усаживаясь на камень рядом с Придери.

Эсгатар кивнул.

— Нам не справиться с этой бедой, — продолжала девушка, — поэтому просим позволить детям вернуться в Светлое Королевство вместе с их семьями, чтобы остаться там жить. Мы надеемся, что они получат защиту от нежити, которая живет среди вас. И хотелось бы, чтобы их поселили от них подальше.

— Далеко и близко в Светлом Королевстве имеют другие значения, — заметил Цирнданель. — Ты можешь пересечь все королевство и все равно быть рядом с тем местом, откуда начинал путь. В вашем понимании в Светлом Королевстве нет ни начала, ни конца.

Леди Ритендель добавила:

— Ангавар, наш король, приглашал золотоволосых талитян в нашу страну, потому что ваши люди постоянно служат источником развлечений. Этот случай, я думаю, не станет исключением.

Ашалинда увидела, как рука Эсгатара сжала посох. Подняв седую голову, он спокойно посмотрел на смертных.

— Ашалинда, — сказал он. — Семь лет ты бродила по холмам и лесам, где Светлые любят кататься верхом и охотиться. Твоя доброта и сила духа были нами замечены, поэтому я помог, когда ты попросила в первый раз. По этой же причине я помогаю тебе во второй раз — так мой народ награждает за добродетель. Многие из нас высказывают мнение, что сейчас мы как никогда нуждаемся в том, чтобы среди нас жили люди. В качестве Хранителя Ворот я поддерживаю твою просьбу. Ты, твои друзья и ваши семьи получают разрешение, равно как и защиту от нежити. Я не смогу защитить только от принца Моррагана, но, думаю, он не причинит тебе вреда.

Талитяне вскочили и бросились обнимать друг друга, потом низко поклонились Светлым.

— Лорд Эсгатар, леди Ритендель, лорд Цирнданель, мы очень рады слышать ваши слова, — воскликнули они.

Даже в минуты восторга они не забыли выразить свою благодарность.

Пролетел метеор, осветив небо и оставив за собой сверкающий след, похожий на бриллиантовую пыль. По открытому пространству пронесся свежий ветерок, разметавший шелковые пряди бороды Хранителя Ворот. Его гордое лицо, светившееся мудростью, приобретенной за много лет жизни, вдруг нахмурилось.

— Мы рады, что осчастливили вас, — сказал он. — Но теперь вам надо многое узнать, потому что в Айе происходят страшные события, и еще более страшные предстоят. Садитесь. Я расскажу вам одну историю.

Заинтригованные Ашалинда и ее друзья послушно пристроились на камне.

Мудрец начал свой рассказ:

— Начну с того, что я, Эсгатар Белая Сова, являюсь Хранителем Ворот и знаю все пути, ведущие из Светлого Королевства в Эрис. Давным-давно в вашей стране время вышло из-под контроля, это случилось, когда Ангавар Великий поменялся местами с одним из ваших королей на год и один день, и они стали друзьями. Однажды меня пригласили на игру «Королевские баталии». У талитян она носит имя «шахматы». Пригласил меня младший брат короля принц Морраган, также называемый Фитиахом. Мы с ним давние друзья, поэтому в таком вызове не было ничего удивительного. Нам часто приходилось соперничать в игре.

— В самом деле, — перебил его Цирнданель. — И Королевский Бард Эргаиорн последовал их примеру. Таким образом он выиграл у меня Дудочку, За Которой Идут. Тот самый инструмент, про который мы говорили, прекрасная девушка.

— Тогда я рискну сказать, что вы правильно сделали, что избавились от нее, — воскликнула Ашалинда. — Но, простите, лорд Эсгатар еще не закончил свою историю.

— Увы! — угрюмо продолжал Хранитель Ворот. — Я тогда не видел темной тени за красотой и остроумием принца Моррагана и не ожидал появления желчности и раздражительности в когда-то веселом и жизнерадостном сердце.

Он подарил мне очень красивую шахматную доску, сделанную из золота и драгоценных камней, работы Лириела, ювелира из Фаэрии. У нас вошло в привычку заключать пари на выигрыш.

Позже Фитиах стал сокрушаться, что я всегда должен находиться на своем посту в наблюдательной башне, откуда мне все видно, и что не должен отходить далеко, если нахожусь в Эрисе, так как могу понадобиться. До этого разговора я не обижался на свою работу, но когда принц преподнес все в таком свете, мне тоже показалось, что у меня монотонные и скучные обязанности и для разнообразия не мешало бы что-то поменять.

«Если ты сейчас выиграешь, — сказал Морраган, — я займу твое место на год и один день, а ты в это время можешь заниматься чем хочешь».

«Но, сэр, — сказал я тогда, — мне нечего предложить взамен. Ведь у вас есть все, что душа пожелает».

«Тогда ты выполнишь мое желание», — предложил он, а я добавил: «Если это будет в моих силах».

В конце концов мы так и решили: если я проиграю, то выполню какое-нибудь его желание, если это окажется в моих силах. Мне удалось выиграть, и он занял мое место на год и один день.

Прошло немного времени и я, в свою очередь, подарил принцу шахматные фигурки размером с зиофр, самых маленьких существ, которые любят перенимать наши формы и обычаи.

«Отличная работа, мой друг, — сказал принц. — И хотя они слишком крупные для шахматной доски, что я тебе подарил, зато прекрасно сделаны».

Потом я показал ему, как при помощи золотой палочки фигуры начинали двигаться сами благодаря механизмам, спрятанным внутри.

Вторая игра была сыграна этими шахматами и на тех же условиях, проигравший выполняет желание победителя. На этот раз принцу Моррагану повезло больше.

«По одной победе на каждого! На этот раз я обыграл тебя, — сказал он, засмеявшись. — Но мне нужно время, чтобы придумать желание».

«Сэр, вы можете размышлять сколько угодно, — хвастливо заявил я, — но вот отыскать шахматные фигуры лучше и умнее этих вам вряд ли удастся». — Брат короля улыбнулся и согласился со мной, однако добавил: «Что ж, я постараюсь принести еще более замечательный набор фигур. Потом мы сыграем третью игру, она и решит, кто победитель».

Как я был глуп, что согласился играть на неизвестные желания, — горько признался Эсгатар. — Но, с другой стороны, откуда мне было знать. Я не сомневался, что ему несвойственна зависть. Однажды, почти сразу после того, как ты увела детей, Ашалинда — по нашему времени, конечно, — принц привел меня на поляну, где была построена платформа, на которой стояли двенадцать мужчин и женщин из Эриса, включая четырех рыцарей на конях и шестнадцать воинов в латах и кольчугах. По устной команде игроков они двигались в нужном направлении.

— Как это жестоко, — воскликнула Меганви, — так унижать живых людей!

— Они нарушили границы королевства, — объяснил Цирнданель, пожав плечами. — Те, кто переступает их, могут быть пленены.

Люди косо глянули на него, но попридержали языки.

— Этими живыми фигурами мы сыграли третью игру, — сказал Хранитель Ворот. — И Фитиах еще раз обыграл меня. Он очень сильный игрок. Теперь я уже думаю, что в первый раз он мне поддался. Условия были прежними, но на сей раз он сразу сказал, чего хочет. Принц спросил, связаны ли мы словом чести. Я не догадывался, что это станет моим биттербайндом.

Эсгатар встал и сделал несколько шагов, причем его ноги не сломали ни одной травинки, не примяли ни одного цветка.

— Только тогда я понял, что у него на уме. Он потребовал нечто ужасное, ставшее крахом моих ожиданий. У меня одного должны были быть ключи от всех ворот. Если дороги и ворота вам не видны, то это потому, что они просто закрыты. Однажды их закрыли навсегда по нашему закону, после кражи на острове Коумлах в День Белых цветов. — Хранитель покачал седой головой. — Я до сих пор помню слова, которые он мне тогда сказал:

«В соответствии с нашим договором, Эсгатар Белая Сова, ты должен выполнить мое желание и закрыть все ворота между Светлым Королевством и Эрисом. Отделить Светлых, всю нежить, явную и неявную, от смертных. Никаких хождений туда-сюда, все дороги только для Светлых, они не должны быть испачканы смертными. В тот момент, когда проходы закроются, тот, кто находился в королевстве, остается там навсегда, а кто вышел, больше не вернется назад. После того как замкнутся все двери, ключи будут закрыты в Зеленой Шкатулке, запечатанной моим паролем».

Придери подпрыгнул на месте, запаниковав.

— Значит, дороги должны быть закрыты навсегда? Тогда нам надо спешить.

— Я просил его, — сказал Эсгатар, — чтобы он отложил исполнение на год и один день ради нашей дружбы.

«Ну, что ж, — сказал он, — пусть будет по-твоему, но не рассчитывай, что за это время я изменю решение. Такого не случится никогда».

— Почему принц хочет разделить Айю и изолировать Светлое Королевство от Эриса? — спросила Меганви. — Почему он с таким презрением относится к смертным?

— Принц Морраган не любит вашу расу. Многие дела смертных наполняют его гневом. Это и подглядывание, и воровство, и нарушение обещаний; неряшливость, жадность, кражи невест. Моррагану нравятся только Светлые, еще он терпит присутствие магических существ. Но его ненависть к смертным не похожа на кровожадность неявных, он просто хочет закрыть им доступ в Фаэрию.

— Короче, — подвел итог Придери, — только из презрения к смертным он хочет закрыть проходы в Фаэрию.

— Это так, но есть еще кое-что, — сказал Эсгатар. — Как вы знаете, Морраган — младший брат Ангавара, Великого короля Светлого Королевства. А тот дружит со смертными. Ваш король Вильям однажды помог Ангавару одолеть Ваэльгаста, правителя неявной нежити, который поддерживал Моррагана. Ваэльгаст одно время очень досаждал Ангавару. Думаю, что Морраган, полный зависти, договорился с ним об этом. Неявные теперь остались без лидера, но в настоящее время они все чаще и чаше совершают набеги на Эрис и беспокоят смертных. Возможно, Морраган и здесь приложил руку.

Ангавар — могущественный король. А Морраган моложе, и может быть коронованным принцем вместо короля. Больше мне не следует рассказывать. В этом месте даже камни имеют уши. Короче, соперничество между братьями послужило причиной разногласий между многими расами. Так что зависть обуревает не только смертных. Ангавару очень не нравится затея брата с закрытием проходов.

Вокруг светящихся камней собрались тучи ночных бабочек. Лиса издала звук, похожий на удар щеткой по металлу. Под скоплением мотыльков раскачивался туда-сюда небольшой камень, словно кто-то его подталкивал снизу.

— Пошел прочь! — прикрикнул Эсгатар, ударив по камню ногой. Тот издал тонкий писк и с глухим звуком отскочил в сторону. Над холмом установилась хрупкая тишина. Ашалинда и ее друзья глубоко задумались над услышанным.

— Мы умоляли Фитиаха передумать, — сказала тихо Ритендель, — но он даже слушать нас не захотел. Многие поддержали его план. Мнения разделились. Сейчас большое количество нашего народа отправилось в Эрис, потому что знают: это может быть последний раз.

— Ангавар, — сказал Цирнданель, — приказал кузнецам сделать специальный сплав. Такого металла раньше не было в Айе, с его помощью можно обуздать магию. Он хочет сделать прощальный подарок Вильяму, правителю Эриса. Сплав называется силдроном. Ваш народ оценит его по достоинству.

— Зачем мы тогда добываем желтый металл талиум? — спросил Придери.

— Если ворота все-таки закроются, — сказал Цирнданель, — может случиться, что в день разделения порвется нить, поддерживающая баланс. А нестабильность скорее всего вызовет взрыв магических проявлений. Место, где соприкасаются две наши страны, будет окружено могущественными силами, и они войдут в противоречие друг с другом. Возможно, эти силы потом будут бесцельно кружить над Эрисом. Неуправляемые потоки магии станут создавать призрачные образы и сцены, извлеченные из мозга людей. Только талиум сможет защитить от этого неприятного явления. Вот зачем его сейчас добывают. Ваш король в курсе последних событий.

— В решающий день, — проговорил, вздохнув, Эсгатар, — прозвучат три удара колокола. Их услышат в обоих мирах. С последним ударом ворота захлопнутся навсегда.

— До тех пор, пока принц Морраган не одумается и не откроет Зеленую Шкатулку, назвав свой пароль, и не отдаст вам ключи, сэр, — заметила Меганви.

— Принц никогда не меняет своих решений. Кроме того, у него для этого нет никаких оснований. Принц — житель Светлого Королевства и верит, что счастье можно найти только там. И он не ошибается, потому что запасы удовольствий и приключений в Фаэрии нескончаемы. Уверяю вас, Морраган никогда не изменит своего решения.

— Но может, удастся подобрать пароль или догадаться, что это за слово?

— Слов слишком много, да еще на стольких языках. Время у нас не ограничено, но если неправильный пароль произнести перед шкатулкой более трех раз, замок расплавится, и тогда, увы, его уже ничем нельзя будет открыть.

— Черт побери этот лангот! — с чувством воскликнула Ашалинда. — Я так люблю Эрис. Не доведись мне услышать звук вашей дудочки и увидеть Фаэрию, я всю жизнь бы ела свежеиспеченные булки, не догадываясь о прекрасных фруктах Светлого Королевства. И предпочла бы гулять между колючими кустами шиповника, нежели по вашим розовым вечноцветущим садам. Мне нравится одежда из хорошего полотна, а не из паутины и лунного света. Но теперь у меня нет выбора, потому что моя кровь заражена.

— Перестань, Ашалинда, — предостерегла ее Меганви, однако музыкант рассмеялся.

— Нам не обидно, что девушка так восторженно отзывается о своей родной стране.

Леди Ритендель наклонилась, погладила лису между ушами, а потом посмотрела вниз на долину, утопающую в тумане. На востоке небо посветлело, окрасив все вокруг в бледно-голубой холодный свет.

— Скоро запоют петухи, — сказала она. — Нам пора.

— Утром, в день зимнего солнцестояния, — сказал Эсгатар Ашалинде, — собери всех, кто решил навсегда поселиться в Светлом Королевстве. Идите из города на запад. Когда доберетесь до перекрестка, Зеленая Дорога приведет вас к цели.

— Я не знаю никакой Зеленой Дороги, — сказал Придери.

— В тот день все, кто ищет, найдут ее. А сейчас возвращайтесь домой. До свидания.

Ашалинда с друзьями отправилась в обратный путь. Миновав скопление камней, они оглянулись, но на вершине уже никого не было. Их охватило чувство потери, как будто погас последний луч света, освещавший землю. Девушка вздрогнула, но не от холода. Что-то еще более пронизывающее, чем прохлада, вызвало дрожь. Где-то далеко пропел петух, из-за края горизонта появилось солнце, заставив замшелые камни и траву сверкать, словно бриллианты.

Жители города покинули Хис Меллин. И причиной этого были не война, не эпидемия, не нашествие. Переселение было вызвано ланготом, тоской по Фаэрии, которую все смертные, сознательно или нет, мечтают найти.

В недели, оставшиеся до закрытия ворот, во всем Эрисе наблюдалось буквально столпотворение Светлых и нежити. Талитянские семьи, решившие покинуть родной город, закончили приготовления и упаковали вещи, которые намеревались взять с собой. Чем меньше времени оставалось до решающего дня, тем больше их друзей и родственников решали присоединиться к ним.

Рано утром в день зимнего солнцестояния огромная процессия вышла из западных ворот и отправилась по дороге. В городе осталось совсем мало жителей.

Нагруженные коробками и ящиками телеги увозили пожитки талитян в новую жизнь. Собаки бежали рядом или сидели вместе с детьми в повозках. Некоторые горожане ехали верхом, остальные шли пешком, и все пели. Хор голосов поднимался в небо. В песне говорилось о любви, о зеленых холмах, нагретых солнцем камнях и красных деревьях. «Прощай, Эрис, наша родина. Никогда больше мы не будем бродить по твоим тропинкам, не увидим прекрасного моря! » — пели они.

Люди одновременно улыбались и плакали, не понимая, чувствуют они радость или печаль. Действительно, счастье и боль слились воедино.

За их спинами на холме остался почти пустой город. На безлюдные улицы безмолвно смотрели окна, за которыми уже нельзя было увидеть лиц. И только солнце все так же заливало золотом светлые стены домов.

На перекрестке, где обычно дорога разветвлялась в четырех направлениях, появилась пятая — Зеленая Дорога: гладкая, не разъезженная колесами повозок, она исчезала за холмами. По обе стороны дороги рос папоротник, и покрывал ее не камень, а эластичный дерн. Те жители, которые остались в городе и сейчас стояли у городских ворот во главе с королевской семьей, видели, как процессия исчезла из виду, и только слабый бриз приносил отголоски песни. Наблюдатели потом говорили, что видели яркую белую вспышку на горизонте, и люди вошли прямо в ее центр.

Король переехал из Хис Меллина в Филори. Брошенный город звенел пустотой, словно огромный колокол. После массового ухода жителей оставшиеся потеряли желание жить. С годами у талитян рождалось все меньше и меньше детей. Их раса вымирала. Последние представители королевской семьи ушли из этого мира, не оставив наследников, и талитянская цивилизация канула в легенды. Люди из других земель не пришли в опустевшее королевство Авлантия, а те, кто попытался, не смогли остаться там надолго. Так и стояли прекрасные города, постепенно разрушаясь. Посещали их только желтые львы, да ящерицы приходили погреться на солнце. Спустя некоторое время стали говорить, что города Авлантии опустошила эпидемия или нашествие неявной нежити. Истинная причина была забыта.

Ашалинда ехала в дамском седле на черном жеребце Сатине, подаренном ей горожанами, отставая даже от самых сомневающихся путешественников. Только Руфус бежал рядом, пораженный огромным количеством новых запахов, доступных лишь его чувствительному носу. Отец и Рис ехали впереди на чалой лошади, сзади трусил привязанный Пери, на спину которому нагрузили несколько легких пакетов. Леодогран не мог нарадоваться на сына, видя, как жизнь возвращается в маленькое тело, как появляется на щеках яркий румянец.

Лошадь Придери, обладающая норовистым характером, рвалась вперед.

— Ашалинда, поторопись! — весело крикнул через плечо молодой человек. — Ты сделала свой выбор, как и все остальные. Медлительность только продлевает прощание. Мы будем счастливы, когда доберемся до места!

Но дочь Леодограна ничего и никого не слышала. Она смотрела на море, над которым летела белая птица.

Я рвусь на части, — сказала она себе, — между землей моего сердца и королевством, которым заражена кровь.

Она опять оглянулась на одинокий город на холме.

Но друзья и родные ехали по Зеленой Дороге, поэтому Ашалинда натянула поводья и прибавила скорости. С ее головы упал капюшон, и полы дорожного костюма распахнулись, как лепестки цветка. Девушка с тоской обернула запястье левой руки листьями эрингла, из-под которых сверкал край золотого браслета.

По мере того как они продвигались вперед, дорога стала меняться. Появились тропинки, утопленные в густой траве и ярких цветах, но это не были цветы Эриса.

Рощи эрингла сменили деревья, на которых одновременно цвели цветы и висели созревшие фрукты. Руфус присоединился к другим собакам, кувыркавшимся и носившимся по зеленой поляне. Когда Ашалинда оглянулась еще раз, города она уже не увидела. Хис Меллин, деревья с красными и бронзовыми листьями, зеленые холмы — все исчезло. Жители города находились в незнакомом месте, их окружали совсем другие растения и пейзажи.

Ужасная тоска, сжигающая душу, ушла, на смену ей пришло радостное возбуждение. Люди вели себя так, словно отныне их ничего не касалось. Пребывая в эйфории, переселенцы ощущали себя магами, которым под силу справиться с любыми трудностями.

Теперь, когда Ашалинда перешагнула границы Светлого Королевства вместе с родными и друзьями, девушке показалось, что она приобрела все, о чем только могла мечтать. Ее окружало счастье. Осталось только попробовать пищи Светлых и сделать глоток вина, чтобы это чувство стало полным. О ланготе остались лишь воспоминания; он одолевал ее когда-то, но теперь все прошло. Из памяти не исчезли картины Эриса, но и им там скоро не останется места, потому что их заменят пейзажи новой земли, необыкновенно прекрасные, заставляющие петь сердце.

Потом Ашалинда не могла вспомнить те первые часы в Фаэрии, когда время в Светлом Королевстве еще шло синхронно с Эрисом.

Ашалинда и ее попутчики действительно попали в сказочную страну. Деревья здесь были выше, кроны пышнее, горы круче, тени более таинственные, волнующие и опасные. Краски поражали насыщенностью и блеском, но в то же время они были более мягкими и разнообразными. Здесь все обещало блаженство для души и тела.

Аллеи, обсаженные пирамидальными деревьями, вели к сверкающим замкам из мрамора и адаманта, розово-золотым блеском переливающимся под незнакомым солнцем. По лугам бежали полноводные ручьи, на склонах гор под густой листвой деревьев, окружающих пастбища, паслись грациозные Олени. В садах, будто фонарики, висели спелые фрукты, и в то же время благоухали цветы. Мелодии, которые выводили птицы, заставляли сердце заходиться от восторга.

По мере того как талитяне все дальше углублялись в Светлое Королевство, розовый свет дня менялся на нежно-голубые сумерки.

Угощение для гостей было устроено на залитых звездным светом полянах, под ветвями зеленых деревьев. Там были пироги и пудинги, каши, душистый свежий хлеб и мягкое желтое масло, клубника, персики, медовые финики, творог, грибы и хрустальные бокалы, полные темно-красного вина. Дети, попробовавшие еды Светлых и оставшиеся в королевстве, прибежали, к великому счастью родителей, на поляну. Наконец исстрадавшиеся семьи соединились. Ящики, коробки, тюки были забыты, потому что в них больше не было необходимости. Животных освободили от упряжи, поводков и отпустили на волю.

Разгоряченные музыкой арф и скрипок, золотоволосые жители Хис Меллина танцевали в мягком свете луны. Заботы вместе с их скарбом были навсегда оставлены на цветущих полянах. Захваченная всеобщим весельем, Ашалинда одернула платье и уже собралась присоединиться к танцующим, но почему-то не пошла.

За смертными наблюдали. Между деревьями двигались фигуры Светлых.

Когда девушка увидела их, в душе у нее что-то перевернулось.

Рядом с ней оказался симпатичный Цирнданель. Он сказал:

— Ты любишь музыку, красавица из Эриса? Понимаю, но тебя приглашает самая благородная и прекрасная леди Светлого Королевства. Она послала меня за тобой.

Бард насмешливо улыбнулся.

Ашалинда не могла сказать, шла ли она за ним или была доставлена на каком-то неизвестном транспортном средстве. Ее ждала Светлая леди, действительно королева среди представительниц своей расы. Ашалинду представили красавице, и она узнала, что леди зовут Нимриэль Лейк.

Ее спокойствие было сродни тихой глади горного озера, которое не смеет побеспокоить даже легкое дуновение ветерка, а загадочность напоминала лесное озеро, спрятанное в глуши, к которому приходит на водопой существо из легенд. Нимриэль была хозяйкой мудрости, Спрятанной в глубоких лагунах и подземных озерах.

Ашалинда смотрела в глубокие, темные глаза.

Где-то она слышала, что если стоять на дне глубокой шахты и смотреть на небо, то даже в солнечный день можно увидеть звезды. Наверное, у нее было именно такое ощущение, когда она смотрела в глаза леди Лейк.

Когда Ашалинда преклонила колено, темноволосая девушка, гибкая, как стебель орхидеи, сделала шаг вперед. Это была леди Ритендель. Она предложила ей чашу с двумя ручками.

— Мы приветствуем тебя, Ашалинда! Леди Нимриэль предлагает тебе сделать глоток вина.

Ашалинда потянулась к чаше. Листья эрингла, обвивающие запястье, зашелестели. Девушка со вздохом опустила руки.

— Леди Нимриэль очень великодушна, но я пообещала себе, что не выпью ни глотка и ничего не съем, пока не закроются последние ворота и все связи с нашим миром не будут прерваны навсегда.

На море погода может моментально поменяться. Откуда ни возьмись над водой возникнет густой туман, а налетевший ветер поднимет высокие волны.

Леди Нимриэль заговорила мягко и тихо:

— Меня многие боятся, Ашалинда Пенрен.

— Вы хотите, чтобы я была среди них, миледи?

— Ты отказалась выпить из чаши, предложенной мной. Я не считаю твой отказ оскорблением, потому что слова шли от чистого сердца. Тебе нечего бояться.

Ашалинда низко поклонилась.

— Я привыкла чем-то одаривать новых жителей Фаэрии. Если ты не захотела принять еду или вино, тогда, может быть, не откажешься от других подарков. Тебе приходится много путешествовать. — Леди Нимриэль наклонилась и провела кончиками пальцев по талии девушки.

— Миледи говорит о путешествиях, — воскликнула она. — Думаю, для меня они теперь пройденный этап.

— Твои странствия только начинаются, дочь Эриса. Это я вижу, только не понимаю почему. Ты не очень нуждаешься в подарках, потому что сама владеешь многим. Но мой дар может тебе пригодиться.

Растерявшаяся Ашалинда что-то пробормотала в ответ. Она так и не поняла, что же такое подарила ей леди Нимриэль.