Круги измерений

Из-за кучи хлама вывернула худенькая девушка в черном блестящем костюме и растрепанными золотистыми волосами. Богатырь самоотверженно протянул ей один из стаканчиков, а затем покинул квартал, где продолжался нескончаемый бой и на передний план только что вывернул гигантский робот с оплавленной рукой. Девушка осторожно сжала стакан свободной от бластера рукой и нырнула за уже упомянутую кучу, которая виделась теперь Виктору не меньше, чем баррикадой.
      Вернулся богатырь почти полностью счастливым. Он протянул один из оставшихся стаканчиков Виктору. Стаканчик оказался бумажным, а внутри находилось молочное мороженое по десять копеек. Или то, что Виктор принимал за мороженое. Однако, никому не хотелось рассуждать, что же могло быть там, если отбросить все происки самосознания, которое старательно пыталось замаскировать неведомое под стандартные и привычные вещи.
      Гораздо легче было вонзить зубы в ледяную сладкую мякоть и осторожно вылизывать тающее во рту лакомство. Чем путешественники и занимались, пока не прозвучал вопрос богатыря:
      - Я думаю, ты уже задавал себе вопрос, зачем же мы тут стоим?
      Такого вопроса Виктор еще не успел себе задать, но признаваться не стал, чтобы не разочаровывать богатыря уровнем своего умственного развития.
      - Как ты помнишь, мы прибыли сюда, чтобы разыскать Орлика.
      Виктор быстро кивнул, за что заработал благосклонный взгляд.
      - Ты уже убедился, что вещи, позаимствованные из одного мира, пригодны и в другом. Скажем, идешь ты по пустыне, жарко, пить хочется, а тут откуда ни возьмись выскакивает гномик, протягивает тебе ведерко воды, ничего не прося взамен. И что, ты будешь пить или доказывать себе, что появление гномика здесь и сейчас невозможно?
      - Буду пить, - обреченно согласился Виктор, не сумевший уяснить свою роль в происходящем.
      - Отлично, - обрадовался гномик, вернее богатырь, но Виктор уже стоял на грани реальности, если можно было назвать реальностью творившееся вокруг. Хотя очередь за сахаром не вызывала чувства сверхъестественного... А может полуразрушенный город с обезумевшими роботами тоже для кого-то не вызывающая удивления реальность?
      - Тогда на поиски! - скомандовал богатырь. - Здесь есть фильмы про все. Я не могу себе и представить, что тут не завалялась где-нибудь пара-тройка фильмов об Орлике, чем бы он ни был. Встречаемся на этом же месте.
      Когда Виктор приготовился сделать первый шаг, богатырь решительно дернул его назад.
      - Постой-ка, сейчас я тебе одно приспособленьице дам.
      С этими словами он вытряхнул из своего кармана кучу всякой непонятной всячины. Общий объем получившегося снаряжения превышал рост богатыря на половину. Богатырь любовно похлопал по карманам и похвалил их словами: "Внутри они значительно больше, чем снаружи."
      Ловкими движениями ладоней он загреб выпавшую собственность и в несколько быстрых приемов запихал свое имущество обратно в карман. На темных кирпичиках площади остались лежать две коробочки, напоминающие пластмассовые телефонные штекера темно-серого цвета. Виктор не стал спрашивать о предназначении появившихся предметов и на этот раз оказался прав.
      - Это устройство позволяет нам наполовину разделять эмоции и события полюбившихся героев. Втыкаешь его в обычную розетку, смотришь на экран, и все беды и радости выбранного героя убавляются наполовину, зато освободившаяся половина немедленно обрушивается на тебя. Оно потребуется, чтобы нам помогать друг другу, ведь теперь мы будем действовать поодиночке.
      Слова застряли у Виктора в горле, поскольку к такому повороту событий он был не готов.
      - Так нам удастся обследовать вдвое больше фильмов, - заявил издалека богатырь, потом он ловко прошествовал по границе между эскимосами и раскаленной пустыней и растворился в воздухе.
      Виктор ошеломленно хотел последовать за ним, но не смог придумать оправдания, объясняющего нежелание действовать в одиночку. Так мало времени прошло с момента их первой встречи, но Виктор уже не представлял себе дальнейшего путешествия по этим непонятным кругам без присутствия непоколебимо уверенного в себе богатыря.
      Новые горизонты сомкнулись над головой Виктора пеленой беспросветных туч. Крупные капли посыпались с отгородившихся небес, расплываясь черными пятнами на еще не промокшей мостовой. Зашумел дождь. Уяснив, что он сейчас промокнет до нитки, Виктор поспешил покинуть негостеприимную площадь.
      Для начала он решил не окунаться в экзотику и шагнул в квартал, где тянулась такая привычная очередь.
      С первых же шагов он потерял из виду все сюрреалистические квадраты. Вместо них сами собой объявились пятиэтажные улочки, разбавленные на горизонте высотками. Через два квартала раскинулся парк. Из-за верхушек деревьев одиноко, но гордо торчал шпиль телевышки. Оставалось призадуматься, действительно ли все вокруг имело обыденный вид или тут постаралось самосознание. Но Виктор не стал. Так было гораздо спокойней. Он несколько раз оглянулся, ища глазами площадь. Она оставалась на месте. В щели улицы еще проглядывала стена с дверью, закрывшей пути к отступлению на третий уровень.
      Наконец, очередь, которую огибал Виктор, оборвалась. Очередь выглядела вполне обычно. Люди разговаривали о погоде, растущих ценах и приезде эстрадной знаменитости в деревеньку неподалеку, а бабушка в цветастом платке все бурчала себе под нос "... лезють и лезють без очереди, лезють и лезють..." Название газеты, которую читал высокий мужчина в черном пальто, Виктор почему-то прочитать не рискнул. Здесь небо тоже затянула пасмурная пелена, но дождь пока не начинался. Ветер дул с ранне-осенней пронизываемостью. В своей летней рубашке Виктор выделялся ярким пятном на фоне толпы, погрузившейся в ожидание ненастья.
      Только тут Виктор сообразил, что богатырь, определив место встречи, совершенно не позаботился назначить время. Неизвестно даже, имелись ли у него часы. Виктор взглянул на свои. Стрелки показывали начало пятого. Самое время начать поиски. Только с чего? Не спрашивать же на улице: "Вы тут Орлика не видели?"
      Решение пришло само собой, когда взгляд Виктора уперся в массивное и мрачное здание, которое могло служить пристанищем как солидного театра, так и средневекового кафедрального собора. Тем не менее на отливающей золотом вывеске, примостившейся в темной глубине между колонн значилось "Библиотека". Что-то в душе Виктора сладостно дрогнуло. Впервые со времен начала экспедиции ему выпала возможность повести поиски научным путем. На экранчике поверх вывески высветилось набором красных лампочек: "Не зная броду, не суйся в воду." Предостережение отозвалось холодком, но Виктор тут же отогнал от себя мрачные мысли. "Я ведь и иду выяснить, где этот брод," - подумал он, безрезультатно толкнул тяжелую дверь, затем потянул ее на себя, открыл, сделал несколько шагов и очутился в просторном и пустынном холле.
      Здесь было не теплее, чем на улице, поэтому хотелось выбраться отсюда как можно скорее. Долго не раздумывая, Виктор зашагал вверх по широкой лестнице, покрытой широким истрепавшимся по краям красным ковром.
      На втором этаже оказалось многолюднее. Человек пятнадцать рассредоточились по огромному залу за темными широкими столами. Тишину перебивал только редкий шелест страниц. Обстановка соответствовала настоящей библиотеке, даже библиотекарь - женщина сорока лет с желтоватой матовой кожей - стояла за стойкой, отгораживающей книжные стеллажи, и напряженно посматривала на вошедшего. Виктор решил не откладывать дела в долгий ящик и сразу обратился с вопросом к ответственному работнику:
      - Мне бы что-нибудь про Орлика почитать.
      Одним властным жестом библиотекарь отправила его в сторону, где громоздился ужасающих размеров шкаф, состоящий из маленьких аккуратных ящичков. Лицо Виктора жалостливо скривилось. Он вспомнил тот день, когда для каких-то целей ему понадобилось разыскать две книги. Он провел среди лабиринта подобных ящичков целый долгий летний день, перелистывая карточки каталога одну за другой, но так и не разыскал ни авторов, ни названий, ни что-либо приблизительно похожее на выбранную тему. С той поры он дал себе зарок не подходить близко к этому вместилищу миллиардов тонких жестких и таких похожих друг на друга карточек.
      Есть нечто общее, объединяющее неисчислимое множество всех невообразимых, непохожих друг на друга особ, которых на утерянной планете Виктора ласково называют прекрасной половиной человечества. И эта маленькая черточка, присущая им всем без исключения, зовется "Чуткое женское сердце". Оно проявляет себя везде и во всем. На той же самой планете гигантская самка паука, определившись с потомством и поедая своего кратковременного супруга, смотрит на мир слезящимися от грусти глазами, видит все его проблемы и несоответствия и, разумеется, не может позволить любимому существу и дальше терпеть все трудности и лишения, которые готовит ему нормальная среднестатистическая паучья жизнь.
      Чутким женским сердцем библиотекарь отлично поняла, что за смятение чувств завертелось у Виктора в душе.
      - Хорошо, хорошо, - сказала она мягким голосом. - Я посмотрю сама.
      С этими словами она скрылась среди стеллажей, а ослабевшие ноги, еще не вернувшие Виктору былой уверенности, едва донесли его до ближайшего стула. Там он безвольно рухнул на мягкое сиденье и встретился глазами с экраном черно-белого телевизора. Звук был полностью выключен, но это не помешало Виктору обнаружить, что действующие лица оказались подозрительно знакомыми. На переднем плане действовал богатырь, рядом с ним без устали трудился второй, а за ними виднелись еще два, но уже нормального роста (вернее, богатырь бы сказал - два нормальных и два больших). Усилия этой четверки прикладывались к тому, чтобы лодочка несуразной формы, более походившая на плот, не перевернулась, лавируя меж огромных волн. Небо сверкало молниями и ужасало черными тучами. Море пугало не меньше. Волны так и стремились опрокинуть несчастное суденышко. Невдалеке виднелся неприветливый скалистый берег. Надо было продержаться совсем немного. Богатырь крупным планом молча уставился на Виктора, словно говоря: "Ну, чего смотришь, давай помогай!"
      Вытащив врученную богатырем штуковину, Виктор проследовал вдоль стены в поисках розетки. Таковая быстро нашлась, но имела целых четыре отверстия - два круглых на положенных местах и два квадратных - сверху и снизу. "Скорая межфильмовская помощь" располагала только одним толстым штырьком треугольной формы. Ни на что не надеясь, Виктор постарался воткнуть штырек в круглую дыру. Но умная машина взяла бразды правления на себя - не успел Виктор коснуться поверхности розетки, как штырек разветвился, зазмеился и самостоятельно состыковался с требуемыми местами.
      Со следующей секунды с Виктором стали твориться удивительные и непонятные вещи. Шквал ледяных брызг окатил его с ног до головы. Одежда мгновенно промокла насквозь. Самое поразительное, что на вид она продолжала выглядеть совершенно сухой. Затем неведомая сила подняла его и крутанула в воздухе, а потом принялась раскачивать из стороны в сторону.
      Зато на экране богатырь обрел рост и вес. Умело распределяя полученную свыше массу, богатырь значительно уменьшил качку их временного пристанища. Суденышко заскользило к берегу, а Виктор уже порядком замерз под потоками ледяной воды и пронизывающим не летним ветром. Столешница, процарапанная во многих местах, то приближалась, то отдалялась. Иногда Виктора переворачивало и бросало на потолок. Тогда он мог разглядеть каждую трещинку, каждую паутинку. Вдруг оставленная далеко внизу коробочка заискрилась, расплавилась на глазах и рассыпалась горсткой прогоревших деталек. Неведомые силы унеслись в потусторонье, а Виктор рухнул на стол с ужасающим грохотом, на который, впрочем, никто не обратил ни малейшего внимания.
      На экране водяной вал захлестнул, потерявшую часть массы посудину, опрокинул и смыл пассажиров в разверзшуюся пучину. Последнее, что успел заметить Виктор, было зрелище богатыря, машущего рукой и постукивающего по запястью. Вслед за морской драмой немедленно стали показывать новости.
      Виктор внезапно обнаружил, что провод, свисающий от телевизора, оканчивается не сетевой вилкой, а миниатюрным наушником. Немедленно воткнув его в ухо, Виктор приготовился услышать подробности, но в результате выслушал множество совершенно бесполезной информации, из которой запомнилось только то, что "... несмотря на отличные показатели по уборке зерновых и зернобобовых культур, Вашингтонская область опять не выполнила план по заготовке овощей..."
      Слева от Виктора объявился кто-то еще. Зоркий глаз определил, что подсевший является субъектом мужского пола примерно одного возраста с Виктором. Каштановые волосы взъерошились. По синим брюкам пролегла нерушимая стрелка, несмотря на их потрепанный вид. Карман серой ветровки оттопыривала синяя шайба громко тикающего будильника.
      - С Земли, - утвердил субъект.
      - Ну, - не стал спорить Виктор.
      - Звать то как?
      - Виктор, - официально представился искатель Орлика.
      - А меня - Серега Комаров! - радостно заявил обладатель будильника таким голосом, что у Виктора резко должно было улучшиться настроение. Последнего, однако, не произошло, и Виктор продолжал настороженно смотреть на возможного соотечественника. Или на возможного конкурента.
      - Все еще ищешь?
      - Ну, - вновь не стал спорить Виктор, не раскрывая кого и зачем.
      - А мне надоело, - заявил Серега. - Круги эти ничем не измерить!
      - Но, может, Орлик не на этом кругу, - возразил Виктор, разом нарушив всю конспирацию.
      - Может и нет никакого орлика, - вздохнул Серега. - Ну его вообще. Я устал уже по фильмам скакать. А двери на пятый круг нет. Теперь вот сюда хожу все чаще. Землю мне напоминает. Единственное, что не могу понять - мы в застойном фильме производственной тематики или уже в те времена, когда стали чернуху снимать?
      Виктор пропустил мимо ушей незнакомые понятия и ему почему-то захотелось выбраться отсюда и как можно скорее.
      - О чем речь, -понял его без слов Серега. - Ты иди пока на площадь, а я сейчас, только книги сдам.
      Виктор спустился в прохладный холл и собирался направиться к центральной двери, но тут его ухватил за рукав странный маленький и плотный старичок в зеленом одеянии.
      - Вам сюда, - прошипел он. Огромная голова, похожая на сморщенную Луну, два раза подтверждающе кивнула. Старичок решительно потащил Виктора в полумрак под лестницу. Виктор беспрекословно следовал за ним. Мимо мелькнула дверь, за которой показался и исчез синий умывальник, далее последовала комнатушка, освещенная пятнадцативаттной лампочкой, потом небольшой коридорчик, в одном из углов которого стояла большая совковая лопата, вывалянная в засохшем цементе. Окружающие реалии, такие знакомые в совершенно нелогичном для них месте, смешивались с необычностью положения Виктора и дарили ему ощущение приближавшейся тайны.
      - Вот так, - удовлетворенно сказал старичок и вытолкнул Виктора на улицу. Щелкнул язычок замка и ободранная дверь отгородила искателя Орлика от вместилища мирового разума. Ноги потоптались по давно нехоженой дорожке, где мелкие камешки почти утопали в пыли. Глаза увидели две стены, уходившие вверх - одну из никогда некрашеного кирпича вековой давности и другую, на которой еще сохранились бледно-желтые следы давнишней побелки. Дорожка вывела Виктора на площадь.
      Сначала он не поверил, что вышел на ту самую площадь, ведь она должна находиться от библиотеки не так уж близко. Но стена, еще так недавно принадлежавшая фасаду библиотеки, теперь оказалась без окон, без колонн и всего с одной дверью - уже знакомой, отрезавшей путь назад - на третий круг. Дождь уже закончился, а небо немного прояснилось. Площадь почти просохла и продолжала выглядеть опустевшей. Декорации по бокам сменились. Исчезли и пустыня и эскимосы, а на месте полуразрушенного квартала, оккупированного роботами, разверзлось противно хлюпающее болото. "Не дай бог, жизнь пролетит так же незаметно, как и наше пребывание на третьем круге," - вспомнились ему слова богатыря. Раз он сам здесь не присутствовал, то никто не мешал Виктору, быстренько нырнуть еще в один фильм. Среди скопления кварталов, поглощенных тьмой с мрачными похоронными процессиями на улицах, среди зарослей, меж которых шастали полуголые, раскрашенные в военные цвета толпы дикарей, среди подозрительных пустошей, на которых время от времени вспыхивали алые огоньки, доверие вызывал разве что небольшой островок, застроенный каменными средневековыми зданиями.
      Вздохнув, Виктор с замиранием сердца вступил на запретную территорию.
      Вокруг него раскинулась неширокая улочка с деревянными лавчонками, пристроенными к домам. Люди неторопливо переходили от одной к другой, рылись в грудах выставленного товара, тщательно прикидывали одежду на себя, а еду на вкус и цвет. С первого взгляда тут было тихо и мирно, а самое главное совершенно не напоминало Землю сегодняшних времен. Внезапно Виктор заметил, что все жители смотрят на него с выражением какого-то восторга с малой толикой жалости. Ему стало приятно, что здешние люди даже по внешнему виду Виктора сразу вникли в уникальность и грандиозность его внутреннего мира и сочувствуют ему в трудностях поиска. Наверное, надо быть поистине великим человеком, чтобы вот так, сразу, стать предметом всеобщего восхищения. И как же приятно оказалось получить подтверждение, что ты и есть тот самый человек.
      В этот момент твердая рука легла на плечо Виктору, заставив его пошатнуться. Ему улыбался молодой человек с щегольской бородкой и трубой глашатая в руке.
      - Скорее, мой герой! Людоед долго ждать не станет.
      Глава седьмая "Что ты видала при дворе?"
      "И, надеюсь, что эта карьера не приведет меня к подобным трагедиям, как
      сегодняшняя, - страстно проговорил я. - Если же это случится, это будет
      совершенно против моей воли!
      Лючио пытливо посмотрел на меня.
      - Ничего не может случиться против вашей воли."
      Брэм Стокер, "Скорбь Сатаны"
      Откуда же взялась вышеупомянутая теория желаний? Многие из ее основ добыты цивилизациями на основе собственных наблюдений. В какой-нибудь отдаленной галактике подумает местный абориген в (n+1)-ый раз о том, что "От разговоров о халве во рту сладко не станет", посмотрит на пустую ложку, куда так и не упала желанная халва, сунет ее в рот, так, на всякий случай, да и выведет следствие: "Сухая ложка рот дерет, оную смазать надлежит." Тут же на этой планете начинает цвести коррупция и взяточничество, а на пустовавшую было ложку немедленно навертывается нечто вкусное и невероятно полезное для ее обладателя.
      Читатель, хоть раз ознакомившийся с учебником физики, изданным на этой же планете, несомненно помнит тот удивительный опыт, когда две соединенные вместе металлические полусферы, из которых был выкачан воздух, не смогли разорвать восемь пар лошадей. Это ежегодное развлечение, сопровождавшееся заключением множества пари и безобразным распитием спиртных напитков, продолжалось до тех пор, пока обе сферы не были безвозвратно утеряны. Одна из процветающих текстильных фирм нагло воспользовалась моментом и подменила металлические предметы на пару хлопчатобумажных брюк, выкрашенных в темно-синий цвет, и даже зарегистрировало сей факт своей торговой маркой. Пораженный народ долго тер глаза, не веря подмене, но не желая прекращать наблюдения, а успокоившись, вывел следствие о том, что "незаменимых вещей не существует".
      Не все наблюдения стоит принимать за чистую монету. Многие из них видоизменены до неузнаваемости из-за попытки объяснить их суть широким массам населения. Так, например, в той же отдаленной галактике некий весьма грозный субъект, находясь в мрачном расположении духа, попытался передать творящееся в его душе рядом стоящим согражданам. Для этого он забрался на неудачно построенное местное здание в форме башни, которое вследствие многих обстоятельств находилось в наклонном состоянии, и принялся приводить его в совершенно неремонтопригодный вид. "И швырял он оттуда глыбы великие и малые. И разбегались горожане с различными скоростями и ускорениями. И была его работа не богоугодна, но никто не осмелился помешать ей," - гласили воспоминания местного историка, впоследствии удаленные из городской хроники, как не отвечающие текущему политическому моменту. Что же дошло от этого примечательного события до потомков? Немногое. Прежде всего для улучшения эстетического восприятия неровные глыбы заменили на шарики разного цвета, веса и величины. А процесс их сброса вниз объявили проведением физических опытов. Потом разбегающихся прохожих превратили в степенно гуляющие семейные пары, пришедшие осмотреть памятник местного зодчества, украшенный монументальной доской "Не стой под стрелой". Прохожих, впрочем, пришлось все же исключить, чтобы у маленьких детей не возникало нездоровых вопросов о том, почему же это ни один шарик не угодил никому на голову. На всякий случай данный исторический факт объявили красивой легендой. Но так как проблема нездоровых вопросов продолжала то и дело возникать, то следующим шагом явилось исключение шариков, как таковых. И теперь любой школьник в курсе, что побывавший в тот вечер на башне великий ученый явился туда исключительно для того, чтобы полюбоваться закатом и сложить бессмертную поэму, строчки которой были утеряны в темный период, когда у власти находилось оппозиционное правительство...
      ... Начало беседы Виктору сильно не понравилось, но его новый, так и не представившийся знакомец не удосужился что-то там разъяснять. Скорее всего он был уверен, что героям и без того все положено знать. А Виктор еще не решил стоит ли ему разрушать геройский имидж глупыми вопросами или сохранять текущее положение дел всеми силами. Он все более склонялся к последнему варианту, так как встречные прохожие смотрели на Виктора с нескрываемым уважением. Хоть Виктор и не знал за что, но ему нравилось.
      После двух поворотов путники выбрались на более широкую улицу, упиравшуюся в белый дворец с множеством высоких белых башен, увенчанных красными пирамидальными крышами с остроконечными шпилями. На большинстве из них красовались ажурные флюгера, указывающие в своем большинстве в сторону северо-востока. По дворцовой площади прогуливались горожане, которые нет-нет, да и поглядывали на Виктора.
      Резные дворцовые ворота, покрашенные в красный цвет, приветливо распахнулись, впуская путников под высокие своды. Как только нога Виктора коснулась упругой поверхности широкой дорожки, пронзавшей зал подобно лиловому лучу, по залу разнеслись звуки величественной музыки. С обеих сторон вдоль стен из темных проходов почтительно выдвинулись придворные. С недосягаемого взору потолка свешивалась громада тысячесвечевой люстры. Юный спутник Виктора чувствовал себя здесь более чем уверенно. Виктор беспрекословно следовал за ним.
      Дорожка беспрепятственно унеслась в широкий проход, за котором обнаружился следующий зал с гораздо большим числом придворных, и завершилась бахромой из кисточек у подножия высокого трона. На троне, криво развалившись, восседал король. Он был толстым и потным и сразу не понравился Виктору. Поэтому взор скользнул поверх трона и остановился на стенах, облицованных голубым мрамором, что гораздо более радовало взор, чем зрелище несуразного короля. Ей-богу, король на втором уровне смотрелся писанным красавцем, правда и Виктор там был не менее, чем принцем.
      - Он пришел! - величественно возвестил глашатай, дунув в трубу. После своего сообщения он мягко отступил в сторону и незаметно затерялся в густой толпе придворных. Виктор же остался на всеобщем обозрении. Король неловко пошарил за троном, извлек оттуда корону с восемью невысокими, изукрашенными резными отверстиями зубцами, один из которых был немного обломан.
      - Так вот ты какой, наш новый герой! - негромко сказал он скрипучим, но проникновенным голосом. В толпе кто-то почтительно кашлянул. Взор Виктора оставил созерцание уникальных мраморных стен, пробежался по скопищу придворных, так и не решившись задержаться ни на ком, и замер на красных остроносых башмаках короля, изготовленных из какой-то блестящей ткани.
      - Ты все уже знаешь? - вкрадчиво спросил король.
      - Нет, - честно признался Виктор.
      - Тогда внимай моим словам, храбрый незнакомец! Видел ли ты в жизни хоть одного людоеда?
      Виктор счастливо помотал головой.
      - Невесть откуда взялся этот людоед, питающийся одними принцессами, но вот пришел он, и начались все наши беды и страдания...
      Проникновенность в голосе у короля сменилась на монотонность. Скорее всего он рассказывал эту историю уже не один десяток раз.
      - ... и сказал, что съест он три деревни. А когда испуганные жители покинули свои дома, разозлился он еще страшнее и сказал, что разорит теперь не меньше десяти деревень...
      Глаза у Виктора начали слипаться. Он еще не уловил сути.
      - ... а когда все они перебрались под защиту городских стен...
      Тут Виктор почувствовал, что ноги уже не держат его, и начал присматривать местечко для посадки.
      - ... сказал нам, что или город отдаст ему принцессу или завтра южные ворота рухнут...
      Виктор украдкой зевнул. Хотя можно ли что-то сделать украдкой под непрерывным пристальным наблюдением сотен глаз?
      - ... некому. Тебе надлежит оградить мою дочь от поедания самым страшным и жестоким людоедом во всей округе.
      Финал получился весьма драматическим. Виктор проснулся и крепко пожалел, что не остался в свое время на площади. Там, конечно, скучновато, зато на порядок безопаснее. В сознании Виктора немедленно сформировался образ закомплексованной толстушки с красным недовольным лицом и короной на голове, которую надо вытягивать из всяческих приключений, и довольно ухмыляющегося заросшего нечесаного полуоборванного людоеда с огромным набором столовых предметов в руках. Позади них возник внушительный котел, позаимствованный со стены знаменитой каморки папы Карло.
      В эту секунду раздался стук легких и быстрых шагов по лестнице. В зал вбежала симпатичная девушка с золотистыми волосами и кристально-синими глазами, какие бывают только на специально подсвеченной рекламе солидной западной косметики. Одета прелестная незнакомка была в серый охотничий костюм с зеленым зубчатым воротником, расплескавшимся чуть ли не на полспины, в светло-коричневые сапожки со шнуровкой по бокам и в зеленую шапочку, украшенную двумя круглыми красными перышками и одним желтым - острым и длинным.
      - Принцесса! - запоздало объявил глашатай, когда девушка остановилась возле трона.
      Взгляд синих глаз пробуравил Виктора насквозь. Принцесса оказалась какой-то напористой, юркой, смелой и совершенно не похожей на своего флегматичного отца.
      - Привет, - обратилась она к Виктору. - Значит, это ты меня будешь охранять? А я ведь с тобой даже еще и незнакома.
      Настроение у Виктора стало стремительно улучшаться.
      - Что ж делать, если никто из наших рыцарей не решился, - ответил за Виктора король.
      Виктор призадумался.
      - Есть ли у тебя последнее желание? - вкрадчиво спросил король.
      Виктору крайне не понравилось слово "последнее", но спорить со сложившимися обстоятельствами он не решился, хоть и взмок от волнения.
      - Обед, - распорядился он. - Ах, да, еще горячую ванну.
      Если уж Виктору суждено сопровождать прекрасную принцессу, то пусть хотя бы ненужные запахи не отпугивают спутницу от его достойной всяческого внимания персоны.
      Глава восьмая Волшебная сила искусства
      "- Спасибо, милый, - остановил Научного Мальчика Карлик. - До чего же я
      люблю ученых! Все-то они знают! Все-то объяснят! Куда бы мы без них!.."
      А. Нуйкин, "Посвящение в рыцари"
      Как и время желание можно рассматривать в трех состояниях. Состояние первое - задуманное. Это то блаженное время, когда желание живет исключительно в вашей голове и выбирается оттуда только в составе хвалебных речей о том, как невероятно изменится мир к лучшему, когда ваше желание претворится в жизнь.
      Второе состояние характеризует стадию исполнения. В зависимости от объекта желания эта стадия может занимать временной интервал от мгновения ока до бесконечности. Состояние желающего на этой стадии характеризуется частыми сменами настроения от блаженства, когда исполнение идет в соответствии с поставленными планами, до жуткой депрессии, когда желающий понимает, что задумывалось не то и не так.
      Заключительная стадия желания - свершение. Процесс исполнения завершен полностью и бесповоротно. Желание выполнено. Понятие "желающий" приобретает приставку "экс", долженствующую еще раз обозначить завершение процесса желания. Экс-желающий окончательно погружается в состояние либо идиота, невидящими от счастья глазами уставившегося вдаль и не реагирующего на внешние источники раздражения, либо точно такого же идиота, но крайне обиженного на судьбу из-за того, что свершившееся получилось совершенно иным, чем виделось когда-то в его казавшейся умной голове. Последних в процентном соотношении неизмеримо больше, так как судьба беспрепятственно разрешает обижаться на себя всем желающим. Небольшое исключение из общей массы представляют те существа, которые принимают свершившееся, как факт, и включают в себе все новые и новые желания, неуклонно проходя от первой до последней стадии. Глядя на них, кто-то сказал, что развитие происходит по спирали, хотя большинство разумных обитателей вселенной по каким-то необъяснимым причинам вполне устраивает замкнутый круг...
      ... Начало пути не задалось. Прежде всего выяснилось, что в карете с принцессой Виктору ехать никоим образом не положено. Предполагалось, что он будет следовать параллельным карете курсом на самом лучшем коне из дворцовой конюшни, но выяснилось, что Виктор не может даже залезть на вверенное ему средство передвижения. Поэтому отливающий чернотой скакун так и остался при дворце к нескрываемому ликованию всех, начиная от конюха и заканчивая самим королем.
      Дорога не радовала. На каждой кочке телега подскакивала и жесткий бортик удовлетворенно набрасывался на ребра Виктора. Постилка оказалась тонкой, слежавшейся, да вдобавок еще и прелой. Пришлось садиться на непокрытые доски, чтобы потом перед принцессой не предстать с пятном на неподобающем месте. Оставалось подпрыгивать, больно опускаться обратно и размышлять о вчерашнем вечере.