Анджела (растроганно, стараясь не выдать своих чувств). Сильвия…

Сильвия (скрывая смущение). Я… я пойду, мне надо к Энтони. Приходите поскорей.

Сильвия уходит. Анджела плачет от счастья. Сквозь слезы слышно: Юна назвала меня мамочкой… Совсем выросла». Время от времени Генри тоже приговаривает: «Хорошая девочка, добрая девочка…» Рыдания становятся тише. Музыка звучит громче. Слышны последние аккорды финала первого акта оперы. Тихо. Через несколько секунд раздается посвистывание Майкла. Он разбирает бумаги.

Майкл (задумчиво, сам с собой). Мм… гм… гммм. Мм… Гм… Гмгмммм. (Снова насвистывает, потом вслух читает свои записи.) Температура… постоянная, влажность… без изменений… Мгм. Содержание помещения… отличное. Ни одного тараканьего клеща Risogliphus faralis или Pimeliaphilus podopop-podoplopolopopols-po-poda-polo-poda-polopo-podapo-lalp-podapolopophagus. (Он говорит небрежно, как будто на свете нет ничего обыкновеннее этого вида клещей.) Pimeliaphilus podapolopophagus? Да. Ах вы имеете в виду Pimeliaphilus podapolopophagus? Пренеприятные существа, я вам скажу, стоит им проникнуть в лабораторию, от них никакими силами… Да, вот что такое этот podapolopophagus. Но, слава богу, у нас их нет. Ни единого podapolopophagus.

Напевает это слово, отбивая ритм руками. Через некоторое время ноги тоже идут в дело. Ритмический рисунок усложняется. Раздаются шаги Плэкетта. Майкл оканчивает представление и откашливается. Дверь из коридора открывается.

Добрый день, сэр Арчибальд.

Плэкетт (устало). Добрый день, Майкл. Извини, что опоздал. Майкл. Ничего-ничего. Как у вас, все в порядке?

Плэкетт вешает пальто и шляпу, надевает халат.

Плэкетт. Да, да, более или менее. Правда… А что у нас тут?

Майкл. Честно говоря, я еще ничего не начинал. Так только, огляделся. Те две самочки умерли.

Плэкетт. Значит, все-таки мы ввели слишком много инсектицида.

Майкл. Да. Еще из камеры с нормальными условиями я взял двух самочек и одного самца. Одна самочка понадобится для извлечения половых феромонов, а у другой и у самца извлечем corpora cardiaca, чтобы иметь материал для инъекций. Измельченный corpora cardiaca мы введем ослепленному самцу, и, если все пройдет нормально, у него восстановится ритм активности. Но сначала мы испытаем его реакцию на феромоны.

Плэкетт (думая о чем-то своем). Мм.

Майкл. С чего начинать – безразлично?

Плэкетт. Э-э… то есть да, извини. Продолжай.

Майкл. Я думаю, из двух самочек, оставшихся в нормальных условиях, мы могли бы взять еще одну. Она у нас пойдет в парабиоз с тем самцом, которого мы на прошлой неделе перевели на постоянное световое воздействие. Может быть, лучше начать с этого, потом извлечь corpora cardiaca, чтобы материал для инъекций был готов заранее, потом провести тест на феромоны, а потом сделать оэзофагеальные инъекции. Как вы думаете, что нам использовать как суррогат самочки? Вы меня слышите, сэр Арчибальд?

Плэкетт. А? Извини… Не знаю, что хочешь – бумажку, спичечный коробок, мне все равно.

Пауза.

Майкл. Сэр Арчибальд, у вас действительно ничего не случилось?

Плэкетт. Да… То есть нет. Вообще, не знаю. Не знаю. Майкл. Что-нибудь с леди Мери?

Плэкетт. Понимаешь, у нее такой вид, будто она окончательно покорилась судьбе. В ней появилось что-то почти религиозное.

Майкл. Может быть, теперь…

Плэкетт. Нет-нет. Я уже говорил: сначала надо узнать мнение доктора.

Майкл. Кажется, сегодня должны быть готовы анализы?

Плэкетт. Нет. Сегодня их не будет. Перед обедом как раз звонил доктор. Он предупредил, что результаты будут только завтра.

Майкл. И больше ничего не сказал?

Плэкетт. Нет… (Пауза.) Ну что, приступим? (Роется в кассетах.) Что-то меня сегодня тянет на Малера. Послушаем. Ты не возражаешь?

Майкл. Нет, конечно.

Плэкетт. Завтра выбираешь ты. Кстати, ты не забыл принести «Rheingold»?

Майкл. Ох, черт, забыл. Плэкетт. Ну ничего. И так обойдемся. Если сможешь, принеси ее завтра вечером, а потом я принесу «Valkirie» и «Zigfried». Может, ты еще где-нибудь достанешь «G[3]. Майкл. Хорошая программа. Плэкетт. Но учти, завтра мое настроение может перемениться.

Не исключено, что мне захочется чего-нибудь вроде масонской траурной музыки [4].

Майкл (неприятно пораженный шутливостью Плэкетта). Сэр Арчибальд, как можно!

Плэкетт. Если и шутить нельзя, то что нам остается? (Устало.) Хотя конечно. Ты прав. Да, ты прав. Ну ладно.

Включается магнитофон. Звучат первые аккорды Пятой симфонии Малера.

Остается окончательно впасть в уныние.

Музыка становится громче, затем приглушенно звучит из той же симфонии. Пауза.

Анджела (подавленная многочисленными несчастьями). Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Все равно. Мне все равно. Совсем все равно. Пусть. Пусть приходят. Пусть, приходят и забирают меня, мне все равно. (Кричит.) Слышите, вы? Мне все равно. (Она воет, почти поет.) Мне все равно-о… (Пауза.) Верите меня. Ну, приходите. Берите. Берите меня. Только меня! Их нельзя. (Начинает рыдать.) Только не детей, детей нельзя… (Пауза. Почти шепотом.) Только не детей…

Пауза.

Генри(с нежностью). Анджела?… Анджела. (Анджела всхлипывает.) Анджела! Мы же не знаем. Как мы можем знать? (Пауза.) У нас нет никаких доказательств. Разве мы можем знать, что именно ОНИ убивают наших детей. Нам нельзя ненавидеть. Ненависть губительна, она убивает души, это она убьет нас… а не ОНИ. (Анджела выражает сомнение. К Генри, торопливо.) Я помню, я прекрасно помню, что наши девочки умерли. Да, мы сами видели это, но, может быть, их никто не убивал, может, ОНИ… (хватаясь за соломинку)… может, ОНИ просто нашли наших девочек, больных и бездомных, и… и решили вернуть их нам. Ведь ОНИ сразу поняли, что девочки умирают, и хотели, чтобы мы присутствовали при их кончине. Да. Я уверен, это именно так и было.

Анджела. Как ОНИ могли их найти? ОНИ сами забрали их у нас, когда девочкам было всего по полгода.

Пауза.

Генри. Э-э… (Стараясь обмануть самого себя.) Да, в самом деле, их взяли… сначала взяли их, а потом и всех остальных, одного за другим…

Анджела (перебивает). Нет, сначала по двое, потом по трое, по…

Генри (перебивает ее). Да, да, не то чтобы одного за другим, но зато постепенно, в течение целого года. Если б ОНИ хотели причинить им зло, то вряд ли стали бы медлить.

Анджела. Гм.

Генри. Если б ОНИ хотели, ОНИ бы просто раздавили нас или… в общем, что угодно. А ОНИ с нами очень бережны.

Анджела (вяло). Они выкололи глаза нашему сыну.

Генри. Что за бред! Ничего подобного! Выкололи ему глаза! С чего ты взяла? Чушь, да и только!

Анджела. ОНИ взяли его здоровым, а вернули слепым и беспомощным.

Генри. Как это – беспомощным? Что ты такое говоришь? Разве мы ему не помогали? И потом, почему ты решила, что именно ОНИ лишили его зрения? Зачем тогда было его возвращать? Зачем?

Анджела (апатично). А зачем его снова забрали? И Сильвию тоже…

Пауза.

Генри. А-а… э-э… Мне кажется э-э… За этот год стало понятно… ведь это началось как раз год назад. Ты помнишь? Так вот, стало ясно, что… их… что их… (внезапно вдохновившись) куда-то забирают.

Анджела. Куда?

Генри (восторженно). Туда, где лучше. Где наши дети будут по-настоящему счастливы. Всегда. В конце концов, нельзя сказать, что у нас дома было так же тепло и безопасно. Зато для наших детей приготовлено место, где всегда будет и тепло и безопасно, где никто их не обидит. (Теперь ему все ясно. Возбужденно.) Теперь понятно, почему ОНИ вернули нам Сару и Элизабет. Девочки опасно заболели. ТЕ подумали, что мы захотим проститься с умирающими, и принесли их. То же и с Энтони: в дороге он каким-то образом ослеп, и его вернули, но потом, поняв, что умирать он не собирается, решили все-таки взять его, а так как за ним нужен уход… э-э… для ухода за ним они прихватили Сильвию (торжествующе). Вот!

Пауза.

Анджела. Да, Сильвию… Больше я никогда ее не увижу, мою девочку…

Генри. Дорогая моя, ты опять не поняла. За нами тоже придут. Когда-нибудь. Нас до сих пор не брали просто потому, что мы самые старшие. Мы же родители.

Анджела. Кена и Дорин взяли на прошлой неделе, а Джеки, Трейси и мальчика, как его… только сегодня.

Генри. Ах да. Ну и что же?… Просто их направляют в другое место, может быть, не такое хорошее, как наше, а Кен и Дорин… э-э… Или просто потому, что дети не слушались, и, чтобы призвать их к порядку, пришлось вызвать родителей. Ведь у них дети не то что наши – совершенно неуправляемые. Видишь, все очень просто.

Долгая пауза.

Анджела. Генри! Милый мой Генри! Ты такой внимательный, добрый. Обещай, что никогда меня не оставишь.

Генри. Никогда. (Анджела вздыхает.) Все будет хорошо, понимаешь?

Анджела (радостно). Мммм.

Генри. Не волнуйся. Скоро придут и за нами. Ведь мы не испугаемся, нет?

Анджела. Нет.

Генри. ОНИ делают это ради нашего блага.

Анджела. Да.

Генри. ОНИ так осторожны, нам будет совсем не больно. Пока ОНИ берегут нас, нам не о чем беспокоиться. Нам нечего бояться: мы в ИХ руках.

Пауза.

Анджела. Милый…

К концу Adagietto музыка становится слышнее, затем затихает.

Ресторан. Разнообразные шумы. Майкл наливает вино в бокал, с удовольствием пробует его.

Майкл (навстречу Плэкетту). Сэр Арчибальд?

Плэкетт (слабым голосом). Привет, Майкл.

Тяжело опускается на стул. Плэкетту не хочется говорить, а Майклу не хочется спрашивать. Следовательно, здесь пауза.

Майкл. Э… хотите вина?

Плэкетт. Ммм. Что? А, да-да… Спасибо.

Майкл наливает. Он заговаривает первым, так как Плэкетт не проявляет никакого интереса к марке вина.

Майкл. Я заказал то, что вы любите. Шато фижеак. (Пауза.) Шестьдесят шестого года.

Плэкетт. Мм. Что? А… фижеак. Спасибо тебе, спасибо. Мм, да. Ну что ж, будь здоров.

Пауза. Они говорят разом.

Майкл. Когда вы думаете…

Плэкетт. Как ты…

Майкл. Простите, я вас перебил.

Плэкетт. Нет-нет.

Майкл. Пожалуйста, говорите.

Плэкетт. Нет, сначала ты.

Майкл. Я просто хотел спросить, когда вы думаете переводить последнюю пару тараканов в условия постоянной освещенности?

Плэкетт (с трудом сосредоточиваясь). Э-э… оставшихся? А, да. Из нормальных? Из нормальных… сегодня. Да, думаю, сегодня.

Майкл. Хорошо.

Плэкетт. Да… так будет правильно.

Майкл. Правда, та парочка, на которой мы провели парабиоз, до сих пор там.

Плэкетт. Ничего. Всем места хватит.

Пауза.

Майкл. Ну хорошо. А что будем делать с самочкой?

Плэкетт. С которой?

Майкл. С той, которую переведем сегодня. Завтра сделаем имплантацию?

Плэкетт. Да… да.

Майкл. А что вы… э-э (Пауза.) У вас что-нибудь… Вы что-то собирались сказать, да?

Плэкетт. Как, по-твоему, ты хорошо знаешь Сильвию?

Майкл. Значит, с леди Мери все в порядке?

Плэкетт. Что? А, да. Ничего.

Майкл. Ей лучше?

Плэкетт. Нет… нет. Но дело не в этом. Я спрашивал про Сильвию.

Майкл. Она… У нее… Надеюсь, она не заболела?

Плэкетт. Что? Думаю, что нет. Хотя не знаю. Надо надеяться, не заболела.

Пауза.

Майкл. Но… вы спросили, хорошо ли я ее знаю.

Плэкетт. Да. Видишь ли… К черту, расскажу! Боюсь, правда, все это тебя не обрадует. Хорошего мало. Хуже всего, если она решила, что нам вообще все равно. Или что мы от него отказались. А вдруг она этого и хотела?

Майкл. Но…

Плэкетт (перебивает его). Что мы можем знать? Мери я ничего не рассказывал, этот удар был бы для нее смертельным.

Майкл. Но, сэр Арч…

Плэкетт (снова перебивает). В конце концов, она уже не маленькая, пусть сама решает, что ей больше нравится. Но столько времени оставлять нас в неведении!

Майкл. Сэр Арчибальд!

Плэкетт. Мм.

Майкл. Объясните все-таки, что произошло.

Плэкетт. Что? Ах да. Понимаешь, все это проклятое письмо. Только что получил.

Майкл. Письмо от Сильвии?

Плэкетт. Да.

Майкл. И что она пишет?

Плэкетт. Много чего. Одни неприятности. Понимаешь, она написала его полтора месяца назад. Почему оно пришло только сейчас – не понимаю. Обычно почта работает очень исправно. А тут вдруг…

Майкл (перебивает). Сэр Арчибальд! О чем письмо?

Плэкетт. О чем? Она пишет, что решила оставить биологию, что по-настоящему эта наука ей никогда не нравилась, что все мои исследования кажутся ей оторванными от жизни и совершенно бесполезными, что она хочет изучать социологию и политику и, самое неприятное, что она уехала из колледжа и живет с каким-то Дейвом в частном доме.

Пауза.

Майкл (потрясенный только последним, действительно важным для него известием). С Дейвом?…

Плэкетт. Полтора месяца прошло, а мы ничего не знали…

Майкл (он почти зримо представляет себе все эти дни и ночи, проведенные Сильвией с каким-то Дейвом). Живет с ним… Это значит, что они…

Плэкетт. Господи, ведь она должна думать, что нам все это безразлично.

Майкл. Вы думаете, она правда?…

Плэкетт. Может, она даже рада этому. Может быть, ей и не нужно наше участие…

Майкл (то ли разделяя ужас Плэкетта, то ли страдая от ревности). Полтора месяца…

Плэкетт. Как я мог рассказать Мери?

Майкл. Как вы думаете, она любит этого… Дейва?

Плэкетт. Что? Любит ли? Понятия не имею.

Майкл. Но ведь это… ведь это… ужасно!

Плэкетт. У нее были такие прекрасные возможности…

Майкл. А нельзя ее как-нибудь… ведь ее могут за это наказать – например, лишить стипендии.

Плэкетт. Она ее и так не получает.

Майкл. Да, забыл.

Официант приносит еду. Они благодарят, но, в отличие от прошлых посещений, с ним не заговаривают.

Плэкетт. Что теперь делать? Как в таких случаях поступают? И что вообще можно сделать? Не знаю. Что бы ты сделал? (Он не притрагивался к еде. Майкл ест.) Начинаешь сомневаться, правильно ли ты жил. Мы отдали ей все, а оказывается, ей от нас ничего не нужно. А Мери? Лежит и думает о близкой смерти. Сильвии я ничего не писал – боялся ее расстроить. Теперь о ней самой не могу рассказать Мери. Какой во всем этом смысл? Есть ли свыше кто-нибудь, кто всем этим управляет? Ты знаешь, я никогда не отличался религиозностью, но сейчас у меня такое чувство, будто кто-то задумал лишить меня всего, что мне дорого. Что это? Испытание? Я тебе никогда не говорил – ни к чему было, – у нас была еще одна дочь, давно, до Сильвии, мы с Мери были тогда совсем молодые. Она умерла в младенчестве. Мери даже думать не хотела о том, что у нас могут быть другие дети. А потом появилась Сильвия. Мы в ней души не чаяли. Баловали ее. Нам казалось, что она нас тоже любит. А теперь… вот что. Может оказаться, что у Мери рак, а Сильвия… Ради чего, Майкл, ради чего тогда? Или я стар стал для нашей работы, для нашей бессмысленной работы? Сильвия права. В ней мало смысла. Ни на один из насущных вопросов она ответить не может. Вероятно, надо постараться взглянуть на это с ее точки зрения… Вдруг у нее действительно талант, вдруг она станет крупным политическим деятелем…

Майкл. По-моему, то, что она написала про социологию и политику, просто отговорки.

Плэкетт. Кто знает, Майкл, кто знает. А этот Дэвид…

Майкл (перебивает). Дейв.

Плэкетт. Да, Дейв. Он может оказаться вполне здравомыслящим человеком.

Майкл. Сомневаюсь.

Плэкетт (неохотно соглашаясь). Хотя да, вряд ли… (Пауза.) Что-то мне не до еды сейчас, извини.

Майкл. Очень вкусно.

Плэкетт (рассеянно). Угу… Прости, ничего, если я пойду домой? Я думаю, мне лучше побыть с Мери.

Майкл. Конечно, идите, сэр Арчибальд. Разумеется, идите.

Плэкетт. А ты не торопись, поешь.

Майкл. Да, конечно.

Плэкетт. Встретимся в лаборатории.

Майкл. Вы не приходили бы, если вам не по себе.

Плэкетт. Да нет, лучше приду. Работа мне на пользу. Просто… гммм. Майкл. Понимаю.

Пауза.

Плэкетт. Еду пусть запишут на мой счет.

Майкл. Э-э… спасибо.

Плэкетт. Тогда всего хорошего.

Майкл. Э-э… всего хорошего, сэр Арчибальд. (Плэкетт уходит. Майкл снова садится. Сам с собой.) Дейв… хм… Дейв какой-то. Да. Хм. Полтора месяца!… У-у-у-у…

Ресторанный шум затихает.

Приглушенная музыка. Это опять Пятая симфония Малера. Звучит первая часть, вторая тема – примерно минута с начала симфонии.

В течение нескольких секунд слышна только музыка.

Анджела. Не знаю, может быть, это оттого, что мы одни.

Генри. Что «это», милая?

Анджела. Какое-то ощущение необычности.

Генри. В каком смысле?

Анджела. Трудно объяснить. Как будто мы чего-то ждем. Как будто… как будто… Генри, мне страшно.

Генри. Тшш, ну что ты. Нечего бояться.

Анджела. Но мы совсем одни.

Генри. Тшш.

Анджела. А что если…

Генри (перебивает). Нет, ничего не случится, никаких «если».

Короткая пауза.

Анджела. А что если ОНИ не придут? Что если ОНИ не возьмут нас туда – к Сильвии, к Энтони, к Себастьяну?

Генри. Успокойся, милая, возьмут. Обязательно возьмут. Не оставят же нас здесь. Какой смысл?

Анджела. Но…

Генри (перебивает). Мы не можем знать намерений ТЕХ, кому мы поручены, но верить ИМ мы должны, вера необходима.

Пауза. Повторяется та же музыкальная тема, что в начале. Кто-то подходит. Открывается крышка камеры, музыка становится чуть громче.

Анджела. Генри…

Генри. Тшш. Помнишь, что мы обещали друг другу? Не бояться. Только не дергайся, когда ОН тебя возьмет. Конечно, это трудно, но постарайся: не будет страха, не будет и вреда.

Анджела. Генри, но вдруг ОН возьмет только одного? Генри. Милая, надо просто верить. Вот видишь? ОН берет нас обоих.

Пока их проносят в другое помещение, где тараканы находятся в условиях постоянной освещенности, музыка звучит громче. Когда их вносят в камеру, музыка становится тише.

Видишь, милая, благодаря вере мы остались вместе. Скоро мы будем у НИХ.

Анджела. Ой, Генри… Ой, а вдруг ОН по ошибке отнесет нас к Кену и Дорин, Джеки, Трейси и Дэррену? Вдруг ОН не знает, чьи мы? Ой, Генри, я так боюсь, что ОН перепутает.

Генри. Тшш. Успокойся. Чтобы столько времени следить за нами и ничего не узнать! Это невозможно. Где твоя вера? Будь смелее.

Первая часть симфонии кончилась. Похоронно вступает вторая. Анджела тихо, дрожащим голосом повторяет: «Генри, Генри…» Крышка камеры закрывается, музыки уже не слышно.

Анджела (с ужасом). Генри! Где мы? Что это за место? Генри,

Генри…

Генри (растерянно). Не знаю, милая. Наверное… Не знаю.

Анджела. Какой яркий свет! Почему он такой яркий?

Генри. Не знаю. Не зна…

Анджела (перебивает). Сейчас ночь, должно быть темно. Везде темно, а здесь почему-то светло, что-то не в порядке. И где остальные?

Генри. Не знаю. Может быть…

Анджела (перебивает его). Где же они?

Генри. Я уверен, что…

Анджела. Все не так, Генри, все не так, все это совершенно не так. Их здесь нет, их нигде нет… Ах! Что это, Генри?

Генри. О чем ты?

Анджела. Да вон, посмотри! Генри. Где?

Анджела. Да вон же!

Генри (ахает, затем запинаясь). Н-не б-бойся, м-милая, не бойся. Оно не причинит нам зла.

Анджела (в ужасе). Такое огромное!

Генри (стараясь разуверить и ее и себя). Да нет, по-моему, оно не такое уж большое…

Анджела. Ой, Генри, оно идет прямо на нас. Оно… (Внезапно, с изумлением.) Это же… Да это таракан с какой-то штукой на спине!

Генри. Я думаю…

Анджела (перебивает). Это… (Вскрикивает.) Генри! Он без головы! Как же он ходит? Генри! Генри, сделай что-нибудь!

Генри. Успокойся, дорогая.

Анджела. Но ведь…

Генри (перебивает). Постарайся успокоиться, все будет…

Анджела (перебивает). Все-таки что у него на спине?

Генри. Похоже…

Анджела (перебивает). Это тоже… нет, не может быть, у него нет ног. И все-таки, господи, он еще перевернут. (Кричит от ужаса.) Нет! Не может быть! Ну пожалуйста. Только не это!

Сильвия (она бодрится, но чувствуется, что устала. Кроме того, голос ее звучит как-то странно: снизу вверх. Это и понятно – она вверх ногами присоединена к другому таракану). Привет, мам, привет, пап. Хорошо, что вы здесь. Подо мной Дэррен. Он себя плохо чувствует.

Анджела (ее вопль, отраженный стенками камеры, несколько раз повторяется и. замирает). С-И-Л-Ь-В-И-Я-А-А-А-А…

Тишина. Майкл разбирает бумаги.

Майкл (сам с собой). Да… да… гм… да… Ах, Дейв. (Высоким гнусавым голосом, пародируя самого себя.) Привет, Сильвия! Я приехал тебя навестить. (Фальцетом за Сильвию.) Майки! Ой, Майки, как я рада! Я так хочу познакомить тебя с Дейвом. (За себя.) Привет, Дейв! (За Дейва.) Угу, угу. (Междометия, выражающие раздражение и скуку. Громкий зевок.) Я Дейв. Э-э…

Издали слышно, что пришел Плэкетт.

Плэкетт (из кабинета). Майкл?

Майкл. Я здесь.

Плэкетт (проходя из комнаты в комнату). А-а.

Майкл. Есть новости?

Плэкетт (ом совершенно угнетен). Э-э… нет. Никаких. Пока что никаких. Майкл. А-а.

Пауза.

Плэкетт. Как тут… Все в порядке?

Майкл. Да. Все хорошо.

Пауза.

Плэкетт. Прекрасно. (Пауза.) Э-э… что на сегодня?… Какие у нас планы?

Майкл. Нужно снять данные с пары, связанной в парабиозе. Кое-что я уже посмотрел: ритм активности пока еще есть, но сильно ослаб. Потом на сегодня у нас намечена имплантация: ганглий особи, содержавшейся в условиях постоянного затемнения, мы пересаживаем особи, бывшей на свету. Не думаю, что после операции она долго протянет.

Плэкетт. Да, вряд ли. Послушай, Майкл… ты не мог бы сегодня справиться один?

Майкл. Конечно, могу.

Плэкетт. Честно говоря, я чувствую себя скверно. Почти не спал. Утром встаю: оказывается, эта злодейка Алиса письмо от Сильвии дала Мери. Ну, это все. (Вздыхает, припоминая.) Что было, ты не представляешь! Мери умоляла меня дать ей таблеток, твердила, что хочет «покончить со всем этим». Слышал? Покончить со всем этим. Я дал ей снотворного, чтоб она не совершила какое-нибудь безумство в мое отсутствие. Но все-таки нельзя ее оставлять одну.

Майкл. Может, вообще прикроем дело?

Плэкетт. Нет-нет, ты оставайся. Тебе полезно проверить себя. Странно, как будто весь мир сосредоточился вокруг Мери и Сильвии. Если Сильвия не вернется и не… переменит свои несколько странные взгляды на жизнь, Мери погибнет. Но ведь речь идет о моей дочери. Имею ли я право распоряжаться ее жизнью? Не знаю, что делать. Не чувствую под ногами твердой почвы. Вообще имеем ли мы право распоряжаться чужими жизнями? Но Мери так… (Снова вздыхает.) Она этого не переживет. (Пауза.) Вот какие дела. Так что если ты не против…

Майкл. Нет, что вы. Но, может, я мог бы… хоть чем-то помочь? Вы все мне очень дороги.

Плэкетт. Лучше оставайся здесь. Это уже большая помощь.

Майкл. Ну хорошо. Мы увидимся?…

Плэкетт. Да, за обедом. Если будут новости, расскажу.

Майкл. Хорошо бы, чтоб хорошие.

Плэкетт. Да, будем надеяться. (Пауза.) Так. Тогда я пошел.

Майкл. Передайте от меня… э-э-э… большой привет леди Мери.

Плэкетт. Передам. До встречи.

Майкл. До встречи, сэр Арчибальд.

Плэкетт выходит. Слышно, как хлопает входная дверь.

Ммм. Да. Бедная леди Мери. Да.

Включает магнитофон. Звучит популярная мелодия. Через некоторое время Майкл непроизвольно начинает подпевать. Постепенно музыка затихает. Тишина.

Сильвия (очень устало). Как ты думаешь, ОНИ вернут нам маму?

Пауза.

Генри. Не знаю, Сильвия. Не знаю. Надеюсь, что вернут. Конечно, вернут. Ее взяли только потому, что она разнервничалась.

Сильвия. Да. (Пауза.) Она никак не могла понять, что к чему.

Пауза.

Генри. Да, она совсем растерялась. (Пауза.) По-моему (понижает голос), она решила, что все это устроил Дэррен.

Сильвия. Не бойся, все равно он тебя не услышит.

Генри. Ах да, конечно. Конечно. (Пауза.) Он… он… ведь он правда ни при чем?

Сильвия. В каком смысле?

Генри. Это не он устроил?

Сильвия. Дэррен? Нет, конечно.

Генри. Значит, не он. (Пауза.) Значит, не он. (Пауза.) Тогда… кто же? (Прежде чем задать вопрос, от которого зависит его вера, он некоторое время колеблется.) Но… это… это не ОНИ отрубили ему голову?

Сильвия. Не знаю, папа, он же не мог рассказать.

Генри. Нет. (Пауза.) Не думаю, чтобы это сделали ОНИ. ОНИ бы не стали. Ведь это ОНИ поручили тебе помогать ему? Кстати, почему выбрали именно тебя? (Пауза.) Знаешь, мне все время кажется, что тебе ужасно неудобно быть все время вверх… (Он пытается сдержать внезапную дрожь в голосе.) Твои ноги…

Сильвия. Это очень утомительно. Наверное, потому, что мне приходится думать за двоих. К тому же я не могу сказать Дэррену, куда надо идти: приходится все время толкать его…

Генри (с горечью). Но это ОНИ отрезали тебе ноги!

Сильвия. Да, папа, но мне так удобней.

Генри. А как же потом, когда Дэррен… когда он… Вдруг он умрет? Что тогда?

Пауза.

Сильвия (в совершенном изнеможении). Не знаю, папа. Есть вопросы, которые не следует задавать вовсе. Вероятно, нам не положено знать на них ответы.

Генри (бросая упрек богам). Но почему? Почему, Сильвия? Ради чего все это?

Пауза.

Сильвия (почти шепотом). Я не знаю.

Долгая пауза.

Генри (он немного успокоился). Что это за место, Сильвия, ты не знаешь?

Сильвия (превозмогая себя). Нет, пап, не имею ни малейшего понятия.

Генри. Я думал, нас отнесут ко всем остальным. Но нет. Это совсем не то место, куда нас собирались отнести. (Пауза.) Но нас еще возьмут. Мы были слишком дерзки и глупы: я думал, нас сразу отнесут туда. Но нет. Мы в промежутке. Теперь я это понял, а то было начал сомневаться. Не забывай, Сильвия, сомнение губительно.

Пауза.

Сильвия (еле слышно). Да, папа. (Пауза.) Я помню. (Пауза.) Я устала.

Тишина.

Шум ресторана.

Плэкетт (издали приветствуя Майкла). А, Майкл! Наконец-то!

Майкл (усаживаясь). Вы давно здесь? Непривычно видеть вас в таком настроении. Хорошие новости?

Плэкетт. Отличные. Ну, где твой бокал? Давай. Кстати, великолепная вещь. В меню не было, но я попросил. Знал, что у них бывает. Шато кантемерль шестьдесят первого года. (Наливает вино.)

Майкл. Ваше любимое?

Плэкетт. Да, самое. (С восторгом вдыхает аромат старого вина.) Спасибо тебе. Будь здоров. Наконец-то счастье.

Майкл. Вот и выпьем за счастье. Мммм!… Ну, рассказывайте. Я сгораю от нетерпения.

Плэкетт. Правда сгораешь?

Майкл. Еще бы! Что произошло?

Плэкетт (с восторгом). Все!

Майкл. Пришел доктор?

Плэкетт. Пришел и ушел. И почтальон тоже. Наша драгоценная Алиса обнаружила в своем фартуке письмо. Оно там сто лет пролежало! Я чуть не свернул ей шею.

Майкл. Так рассказывайте!

Плэкетт. О чем сначала?

Майкл. Какая разница? Пусть сначала – доктор.

Плэкетт. Значит, доктор. Он пришел и сообщил нам, что беспокоиться не о чем.

Майкл. Прямо так и сказал?

Плэкетт. Прямо так и сказал.

Майкл. Здорово.

Плэкетт (пытается сострить). То есть – здорово.

Майкл. Прекрасно. Так как, ей теперь лучше?

Плэкетт (заговорщически). Между нами, друг мой, леди Мери стала жертвой самовнушения.

Майкл. И теперь… все нормально?

Плэкетт. Конечно, страшная слабость. Сама виновата. Впрочем, ничего особенного – свежий воздух Франции живо ее вылечит. Я подумал, не совершить ли нам небольшое путешествие. Посмотрим старые замки. Поедешь с нами?

Майкл. Я? Но…

Плэкетт (перебивает). У нас, стариков, скорость уже не та, молодым нужны сверстники, чтоб было с кем бегать по достопримечательностям.

Майкл. А кто еще?…

Плэкетт (перебивает). К тому же вряд ли Сильвии будет интересно с одними стариками.

Майкл. Сильвии!

Плэкетт. И, конечно, надо, чтобы кто-то за ней присматривал. Ветреная девчонка.

Майкл. Но… я хотел сказать… Что случилось?

Плэкетт. Для человека с ученой степенью ты что-то туго соображаешь. Дорогой мой, я же сказал, что все в порядке. Все у нас будет прекрасно. Мы же получили еще одно письмо!