Глава 3

Макс проводил совещание со специалистами, занятыми сборкой двигателя. Леоре отвели место на высоком стуле футах в двух от собравшихся. Прямо позади нее находилось помещение со стеклянной стеной, где вытянулся длинный ряд приборов, датчиков и непонятных ей механизмов. Макс объяснил, что здесь предполагается проводить испытания двигателя, когда он будет готов. Если он когда-нибудь будет готов. В данный же момент помещение, на ее непосвященный взгляд, выглядело складом металлических конструкций, зачем-то соединенных между собой проводами.

Несмотря на необычную обстановку и массу незнакомых ей терминов, которые то и дело звучали в беседе Макса с рабочими, Леора поймала себя на мысли, что руководитель проекта интересует ее куда больше всего остального. Исходя из всех тех кошмарных историй, что ходили о Максе Силвере, она представляла его себе угрюмым, капризным и ворчливым типом. А обнаружила человека, с губ которого шутки слетали так же легко, как и проклятия. Человека, на которого все до единого рабочие смотрели с благоговейным уважением и чьи приказы выполнялись беспрекословно, даже если высказаны были в форме просьбы или пожелания. Она обнаружила человека настолько увлеченного своим делом и настолько профессионального, что работа казалась для него таким же естественным процессом, как и дыхание.

Да, Макс распалялся и кричал, выходя из себя, но он умел и слушать собеседника — спокойно, доброжелательно, вдумчиво. Леора, заинтригованная столь противоположными качествами, следила за его беседой с рабочими и незаметно для себя отмечала все новые и новые грани этой сложной натуры. Она убеждала себя, что узнать его характер как можно лучше и как можно быстрее в ее же интересах. Но в глубине души отлично понимала, что ею движет самое что ни на есть обычное любопытство.

Вздохнув, она неловко шевельнулась на своем высоком стуле. Время ленча давным-давно прошло, и голод довольно ощутимо давал о себе знать. Ноги в совершенно неподходящей обуви отекли и ныли, а жесткое сиденье стула оказалось просто погибелью для другой части тела. Мэй либо забыла, либо и вовсе не знала, что работа у Макса Силвера сродни скорее физическому труду, чем более привычной для секретарши бумажной рутине.

Неожиданно Макс поднял голову, пронзил ее своим всевидящим взглядом. Леора, старательно изобразив на лице интерес, — во всяком случае, она надеялась, что Макс увидит именно интерес, — замерла в ожидании очередного распоряжения, которое надо немедленно выполнять. Он протянул своему собеседнику блокнот, предварительно черкнув там пару строчек, — и подошел к Леоре.

— Я проголодался. Как насчет ленча? — Обхватив ее талию, Макс приподнял Леору со стула, поставил на пол и не убрал рук, пока не убедился, что она прочно стоит на ногах.

От первого прикосновения Леора вся так и напряглась. Но не успела она высказать хоть слово протеста, как уже очутилась внизу, а Макс возвышался над ней, закрывая своим телом от остальных рабочих, покидающих цех на обеденный перерыв.

— Мистер Силвер, я п-прошу вас больше так не делать. К-конечно, я гораздо меньше вас, но вс-все-таки я не кукла, чт-чтобы таскать меня на руках.

Заикание, исчезнувшее было в последние несколько часов, вернулось вместе с краской смущения на ее щеках. Ресницы Леоры вздрогнули и опустились, пряча ее неловкость и стыд.

Макс с несвойственным ему любопытством следил, как загораются румянцем ее щеки. Он вовсе не хотел ее смущать. Стул чересчур высокий, а она совсем крошка, и если бы малышка попыталась спрыгнуть сама, то запросто могла поскользнуться на голом бетоне, учитывая высоту ее дурацких каблуков. Только и всего. Ничего другого ему и в голову не приходило.

— Не нужно так, — резко возразил он, едва удержавшись от желания коснуться ее раскрасневшейся щеки и убедиться, что на ощупь она такая же теплая, как и на вид. Он слышал, как закрылась дверь за последним из рабочих. Теперь они остались в цехе вдвоем, и можно было не опасаться любопытных глаз. — Я и не думал тебя расстраивать. — Макс сунул руки в карманы, подальше от искушения. — Я просто опасался, что ты можешь поскользнуться на бетонном полу.

Услышав это вполне логичное объяснение, Леора подняла голову. На его лице были написаны тревога и неловкость. Она смутилась еще больше. «Любая другая женщина сразу бы поняла его намерения», — в душе кляла себя Леора.

— Извините, — едва слышно пробормотала она.

Макс пожал плечами. Он и сам был не прочь сменить тему. У этой женщины такой вид, словно она не может обойтись без чьей-нибудь поддержки и утешения. Если они еще хоть ненадолго останутся наедине, он уж точно даст ей повод покраснеть по-настоящему.

— Спрашиваю еще раз — ты есть хочешь? — рявкнул он, злясь на самого себя и на свои мысли, которыми завладело это миниатюрное женственное создание. Беспокоящее, словно заноза, чувство не покидало его с тех пор, как он обнаружил ее у ворот, дрожащую на ледяном ветру.

Леора в нерешительности молчала. Ей не совсем было понятно его настроение, такое переменчивое и неуправляемое. Первая половина дня выдалась, на редкость, трудной. Мало того, что новая информация так и сыпалась со всех сторон, вдобавок еще Леора не могла понять своего отношения к Максу. Ощущения были слишком противоречивы и сумбурны, чтобы хоть как-то их квалифицировать. Во время совещания она не сводила с него глаз — и все равно ни на шаг не приблизилась к ответу на вопрос, почему в его присутствии ее охватывают нервозность и напряжение. А потому сейчас ей приходилось со всей тщательностью взвешивать каждое слово. Она твердо решила удержаться на этом месте. Да и Мэй, кроме как на нее, больше рассчитывать не на кого.

Максу было не до переживаний новой секретарши, слишком он погрузился в дела, но все утро, куда бы он ни повернулся, глаза Леоры неотступно следовали за ним — внимательные, изучающие, — и это немного нервировало его. Он считал, что давно научился управлять своими чувствами, контролировать эмоции. Что она в нем нашла? Он никогда не был настолько уверен в собственной неотразимости, чтобы привыкнуть к настойчивому вниманию женщин. И вот надо же — при взгляде на эту хрупкую особу в нем всякий раз поднималось желание, и это выбивало его из рабочей колеи. Ему хотелось к ней прикоснуться. Ему хотелось поговорить с ней, поговорить по душам, чтобы понять природу ее стеснения, прячущегося в глубине синих строгих глаз. Все до единого его порывы были чистым безумием — и он сам понимал это. Она всего лишь его временная секретарша. И вообще — в данный момент у него совершенно нет времени на женщин. Он обязан заставить этот чертов двигатель работать. Несмотря на то, что выплаты по банковской ссуде он производил исправно — эту ссуду ему пришлось взять, чтобы его компания как-то выдержала колоссальные траты на очередную модификацию двигателя, — в банке все равно Макса считали не слишком надежным клиентом и то и дело присылали депеши с вопросами, возникшими со смертью Стрейка. А он и сам не знал ответов на эти вопросы.

Он наконец заметил, что Леора до сих пор молчит.

— Я спрашиваю, ты хочешь есть или нет? — Он постарался говорить более спокойным тоном.

Не успела Леора открыть рта, как желудок ответил за нее вполне явственным утвердительным урчанием.

Макс скользнул взглядом по ее миниатюрной фигурке, потом снова заглянул в лицо Леоре. Господи, до чего же у нее испуганный вид. Неужели он так напугал ее? Макс улыбнулся, надеясь этим подбодрить новую секретаршу и как можно быстрее стереть это выражение с ее лица.

— Вот это мне нравится. Откровенная женщина. — Вынув из карманов руки, он поднял их ладонями вверх, демонстрируя честность своих намерений. Он сумеет справиться — и с ней, и с самим собой. Все, что ему нужно, — это не забывать, что у него масса работы, а Леора призвана ему помогать.

— Если ты пообещаешь не выискивать в каждом моем жесте похотливые поползновения, то я возьму тебя под руку и мы направимся к моей машине. А затем, мисс Превосходная Секретарша, я накормлю вас ленчем, который, надеюсь, понравится вам. — Заметив в ее глазах недоверчивое возражение, он покачал головой: — Не забыла, какой здесь пол? К тому же ты проявила ангельское терпение, полдня слушая наши скучные разговоры. В округе нет ни кафе, ни столовой, так что если только ты не принесла ленч с собой — а я в этом сильно сомневаюсь, — то без моей помощи тебе просто не найти, где можно перекусить. Ну а я терпеть не могу есть в одиночестве.

Он осторожно обхватил пальцами ее тоненькое запястье и положил на свою согнутую руку. Ее кожа была нежной, мягкой… Он позволил себе долю секунды насладиться прикосновением, а потом, подавив в себе предательские реакции, сосредоточился на лице Леоры.

— Ну как? — Темная бровь вопросительно изогнулась.

Леоре еще не приходилось встречать до такой степени целенаправленного человека. Она могла бы возразить, но он скорее всего систематично и четко пресек бы все ее попытки. И неожиданно для самой себя Леора рассмеялась, задорно сверкнув глазами. Собственно, почему бы и нет? Зачем отказывать себе в удовольствии?

— Уговорили, — согласилась она.

Макс смотрел на нее во все глаза, очарованный неожиданной и неуловимо-завораживающей вспышкой света на лице, которое до сих пор отличали скорее вежливость и осторожная сдержанность, чем оживленность. Внезапно в нем зародилось новое, более глубокое чувство — укол желания, настойчиво требующий выхода. Макс, опешив, весь напрягся; пальцы его сильнее стиснули запястье Леоры. Он сражался с желанием, в душе кляня его несвоевременность. Мало того, что на этом этапе работы ему нужны были все силы, чтобы сконцентрироваться на двигателе, так Леора Сент-Джеймс вообще не годится на роль его подруги. Ей нужен благородный рыцарь, который бы защищал ее от любых невзгод, который бы лелеял ее и носил на руках. Это воздушное, хрупкое, миниатюрное создание заслуживает такого же утонченного и мягкого обращения. А в нем таких качеств и в помине нет. Черт, да всей его изобретательности едва хватает, чтобы не напугать ее до смерти своими самыми что ни на есть обычными поступками.

Леора переступила с ноги на ногу, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Макса. Он не сводил с нее глаз — и вместе с тем словно и не видел. Что-то не так. Она не смогла бы определить — что именно, но что-то определенно не так.

— Макс? — тихо произнесла Леора, впервые назвав его по имени. — Что-то случилось?

Его имя, слетевшее с этих розовых губ, прозвучало невероятно возбуждающе. Такой физической реакции Макс не испытывал со времен бурлящего гормонами отрочества. Мысленно выдав целую обойму ругательств в адрес своего предательского тела, он двинулся к выходу.

— Нет, ничего, — отрывисто бросил он. «Если, разумеется, не принимать во внимание крайнее возбуждение определенных частей тела», — беззвучно добавил он, сам не заметив, что ради Леоры даже мысли свои облекает в более приличную форму, чем обычно.

— Но у тебя расстроенный вид, — не сдавалась она.

Макс резко затормозил — как приезжий водитель, после долгих поисков и блуждания по городу обнаруживший нужную ему улицу. В конце концов, есть же предел терпения для нормального мужчины! Он обернулся, намереваясь спросить — ослепла она, что ли, если не видит, что она с ним делает. Открыл уже было рот, но встретился с ней взглядом. Эта робость, этот налет страха, притаившийся в ее глазах, отрезвляюще подействовали на него. И вопрос, не успев родиться, застрял у Макса в горле.

— Посмотри на меня, Леора. И скажи — что ты видишь? — вместо этого произнес он, изучая ее так же внимательно, как она все утро изучала его.

От изумления у Леоры расширились глаза.

— Что… ты имеешь в виду? — Она облизала моментально пересохшие губы.

Макс проследил за неосознанно эротичным движением, почувствовав, как еще сильнее напряглось его тело — от желания, потакать которому он не собирался. Ну, не может она быть настолько наивной! В наш просвещенный век таких неискушенных женщин просто не осталось на свете — за исключением разве что монахинь.

— Я имею в виду, что меня к тебе влечет, — буркнул он мрачно. Неужели, черт бы ее побрал, она не способна заметить самых явных знаков, что ей посылает его тело? Макс и не вспомнил бы случая, когда бы он испытывал такую физическую муку — и выносил бы ее, ничего не предпринимая. Насупившись, он опустил глаза.

Леора проследила за его взглядом и застыла, потрясенная очевидностью его желания. Неужели она стала ему причиной? Леора уже свыклась с мыслью, что проведет свою жизнь в одиночестве, она не хотела рисковать и доверяться мужчине, чтобы не оказаться перед ним беззащитной, все равно, — в физическом или моральном смысле.

— Не может быть, — выдавила она наконец первое, что пришло в голову и что показалось ей в данный момент единственно разумным ответом.

Его губы скривились в угрюмой пародии на улыбку.

— Не может быть? И это ты говоришь, глядя на меня? — почти неприязненно пробормотал он.

Леора, вынужденная признать его правоту, побледнела и сжалась от страха, выросшего из кошмаров прошлого и глубоко пустившего корни в ее душе. Макс сквозь зубы выругался, но она его едва расслышала.

— Что с тобой? У тебя такой вид, будто я собираюсь тебя изнасиловать, — взбешенный ее реакцией, выпалил он. Ситуация и без того достаточно неприятная, так еще этот ее страх! — Можешь не беспокоиться, я тебя и пальцем не трону.

Леора, словно не слыша его, попыталась выдернуть руку.

— Пусти меня, — прошептала она, сражаясь не только с его хваткой, но с собственным ужасом и с собственными воспоминаниями.

Макс нахмурился, но пальцы не разжал.

— Я тебе ничего не сделаю, так что прекрати панику.

Леора продолжала вырываться изо всех сил и практически не слышала его. Сейчас она знала только одно — невыносимую боль от того, что ее держат помимо ее воли, и превосходство грубой мужской силы. Горло сдавил спазм, предшествующий обычно потоку слез. Совершенно отчаявшись вырваться, она отшатнулась, закинув голову. Ее захлестнули эмоции, которые уже долгие годы не давали о себе знать. От резкого движения беретик слетел с головы, волосы рассыпались густой волной. Нога ее неожиданно подвернулась, и вот она уже падала на бетонный пол.

Максу, ошеломленному выражением ужаса на ее лице и сдавленным возгласом, слетевшим с ее губ, отказала его хваленая реакция — до тех пор пока он не заметил, что Леора теряет равновесие. Он успел подхватить ее и прижимал к себе, удивляясь хрупкости этого почти невесомого тела. Результат оказался плачевным. Если Леора цеплялась до сих пор за последние капли разума, то сейчас и они покинули ее. Она вскрикнула… жалобным, детским голоском, потому что внезапно обрушилось прошлое.

Макс растерялся, не понимая, что происходит. Ему было важно, чтобы она не ушиблась. Подхватив Леору на руки, он отнес ее в соседнюю крохотную комнатку, время от времени, когда это требовалось, служившую ему кабинетом. Локтем захлопнул дверь, ухитрился опустить жалюзи между ними и остальным миром. Подойдя к ближайшему креслу, он опустился в него, бережно пристроив Леору у себя на коленях. Ее голова доверчиво склонилась к нему на грудь. Макс нежно обнял ее, впитывая страх, раздиравший ее на части.

— Пожалуйста, успокойся, Леора. Я здесь, с тобой. Я никому не позволю тебя обидеть, — шепнул он в ее пушистые волосы. Макс не сознавал этого, но в его глазах стояло отражение ужаса Леоры и злости — его собственной злости — на человека или людей, по вине которых она познала всю глубину подобного ужаса. Снова и снова он шептал ей свои обещания, молясь и ожидая, а молитва для него была крайне редким событием в жизни, — что его голос пробьется к ней сквозь ее ад.

Леора услышала его слова, почувствовала живительную силу, исходящую от этого мужчины, которая поддерживала ее и оберегала… а не разрушала. Медленно, очень медленно, сквозь липкую паутину ужаса, опутавшую ее, проникало осознание того, что она оказалась полностью в его власти, а он ее только утешал — и больше ничего. Судорожные подрагивания ее тела, похожие на конвульсии, постепенно стихли, дыхание выровнялось. Жестокое, пугающее ощущение западни, из которой нет спасения, отпустило.

— Ну, вот и умница. Успокойся. Я никому не дам тебя в обиду. Обещаю. — Макс поглаживал ее по спине, стараясь расслабить сковавшее Леору напряжение.

Леора, чувствуя, как уходит страх, глубоко вздохнула. Запах тела Макса обволакивал ее, придавая ощущение надежности, как и его объятия и тихий низкий голос. Его теплое тело согревало ее в прохладе кабинета, защищало от заметной, с каждой секундой увеличивающейся апатии — обычной реакции после приступа страха. Она позволила себе на несколько мгновений окунуться в блаженное состояние покоя. Леора только никак не могла понять, как ему удается внушить ей такое чувство безопасности, если каких-нибудь пару минут назад она так отчаянно вырывалась именно из его рук?

— Извини, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в рубашку.

Макс наклонил голову, чтобы лучше расслышать ее слова. Потом осторожно убрал с ее лица волосы.

— За что? Я сам виноват. Сказал то, чего не нужно было говорить. — Он прислушивался к новым ощущениям, растроганный и немного смущенный. Какая же она маленькая и изящная в его руках! Макс поморщился от досады. Он не мог забыть, что напугал ее до безумия, Источник ее ужаса был ему непонятен, и Макс надеялся, что не он стал причиной этого ужаса. Хватит и того, что он своими словами выпустил ее страх наружу.

Леора уловила в его словах горечь и подняла голову. Она не могла допустить, чтобы он считал себя виновником того, что случилось.

— Ты тут ни при чем.

— Возможно, но я это спровоцировал… что бы это ни было. — Он прикоснулся к побледневшей щечке, заглянул ей в глаза. Страх все еще плавал там, вместе с усталостью после того сражения, которое ей пришлось выдержать. — Я не хочу тебя больше пугать. Я позвоню в ваш офис и попрошу прислать кого-нибудь другого. Объясню, что это не твоя вина. И больше не стану кричать на твою начальницу, — быстро добавил он, предвосхищая ее протест.

Искушение было очень велико. И на этот раз даже не из-за страха, а из желания навечно позабыть о сцене, которая только что разыгралась перед глазами у Макса. За исключением Ноэль, никто, никто в целом мире — ни родители, ни врач, ни друзья или родные — не знал о том, насколько глубоки шрамы, оставленные детством. А Максу она открыла себя в первый же день знакомства. Он вел себя тактично и не задавал вопросов, но долго ли так будет продолжаться, если она останется у него работать?

Что, если все повторится снова из-за какой-нибудь тривиальнейшей мелочи, которую любая другая женщина воспринимает как нечто само собой разумеющееся?

Но с другой стороны — сможет ли она обрести душевное спокойствие, если сейчас сбежит? Она слишком долго и упорно училась принимать свое прошлое. До идеала ей, конечно, далеко, но все же ей удалось выработать несколько удачных стратегических линий. Отказаться от них сейчас значило бы проиграть битву, а этого она себе позволить не может.

— Я ос-останусь, если т-ты поз-позволишь. Он испытующе вглядывался в ее лицо.

— Ты уверена?

Леора кивнула. Помолчав, собрала остатки мужества:

— Только еще одно…

Макс не колебался ни секунды. Ему очень не хотелось, чтобы она ушла. Он не мог сформулировать, почему ему этого так сильно не хотелось, но он принадлежал к людям, которые предпочитают доверять собственной интуиции и следовать ей.

— Говори.

— Ник-никаких в-вопросов. Он задумался.

— Вообще-то, мне кажется, было бы лучше, если бы я знал, что тебя так расстраивает. Мне до чертиков не хочется повторения сегодняшнего, — честно признался он.

Леора помолчала, тронутая его словами. Начни Макс задавать вопросы — и она твердо отказалась бы отвечать. Но он объяснил ей причину и предложил выбор — и она поняла, что просто не в состоянии вот так взять и оставить его в неведении. Наверное, будет справедливо — справедливо для них обоих, — если она расскажет ему кое-что, пусть не всю правду, но хотя бы ее часть. Ту, что для нее менее болезненна.

— Ладно.

Она не хотела встречаться с ним взглядом, но Макс мягко взял ее за подбородок, заставляя смотреть ему в лицо.

— Не хочу лишний раз смущать тебя. Если ты не хочешь мне довериться, тогда я не хочу ничего знать. Оставь свои секреты при себе. Скажи только, чего я не должен делать.

От великодушия этих слов глаза Леоры наполнились слезами. Макс пальцем провел по мокрому следу на ее щеке.

— Если ты хотела сделать мне больно, то тебе это удалось, — с досадой пробормотал он. До сих пор он и сам не осознавал, как сильно слезы женщины — этой женщины — могут ранить.

— Я не хотела бы сделать больно ни тебе, ни кому другому, — прошептала она.

— Тогда перестань плакать. — Он на кончике пальца поднес одну слезинку к своим губам.

Леора потеряла способность думать, она не могла отвести взгляда от его губ, увлажненных ее слезинкой.

— Спасибо за твою заботу, — хрипло пробормотала она.

— Твой вид побуждает к этому, — признался он, подавив желание поцеловать это нежное личико со следами слез. У него нет на это права, а с этой женщиной он должен обращаться со всей доступной ему деликатностью. Судя по всему, кто-то и так уже успел познакомить ее с темной стороной человеческой натуры. Он ни за что не продолжит этот жуткий урок.

— Почему?

— Не знаю. Такое ощущение — и все. — Он улыбнулся, скользя взглядом по тонким линиям ее лица. — Ты — моя полная противоположность. Ты не похожа ни на одну из моих знакомых женщин; ни у кого я еще не видел таких глаз, которые то туманятся от слез, то расширяются от страха, то искрятся любопытством. Ты заставляешь меня вспоминать о приличных манерах одним-единственным движением вот этой брови. — Его палец прошелся по тонкой темной дуге. — Я себя чувствую огромным неуклюжим медведем, абсолютно лишенным обходительности… но мне так хочется, чтобы ты была рядом. — Макс пожал плечами, удивляясь своему многословию. — Красноречием меня тоже Бог не наградил. Я всего лишь механик и каких-нибудь пару-тройку лет назад ругался, лежа под машиной, как сапожник, а вылезал грязный, как черт.

Леоре лучше, чем кому-либо, была знакома ранимость. Этот невероятно сильный человек не побоялся открыть ей свою слабость, тем самым помогая и ей в ее личном сражении.

— П-по крайней мере, ты не за-заикасшься. Макс услышал муку в ее голосе.

— А ты заикаешься, только когда расстроена или нервничаешь.

Леора кивнула. Она вглядывалась в его лицо, выискивая и не находя в нем даже намека на насмешку. Участие. Участие согревало его взгляд.