Т а н :
      Мы узрим, как входят девы с корзинами на головах.
      У г н о :
      В корзинах будут плоды.
      Т а н :
      Все плоды долины.
      М л а н :
      О, как долго ходили мы по земным путям!
      С л э г :
      О, как тяжелы были они!
      Т а н :
      И как пыльны!
      У г н о :
      И как мало было вина!
      М л а н :
      Как долго просили мы и просили, и ради чего!
      А г м а р :
      Мы, к кому наконец все пришло!
      В о р :
      Я боюсь лишь, что покинет меня уменье, ведь ныне все само идет в руки, без воровства.
      А г м а р :
      : Уменье тебе боле не понадобится.
      С л э г :
      Мудрости моего господина хватит до конца наших дней.
      {Входит напуганный Человек. Он встает на колени перед Агмаром и склоняет свой лоб.}
      Ч е л о в е к :
      Господин, мы молим тебя, народ умоляет тебя.
      {Агмар и нищие тихо сидят, подражая богам.}
      Ч е л о в е к :
      Господин, это ужасно {Нищие хранят молчание.} Ужасно, когда ходите вы вечером. Ужасно вечером на краю пустыни. Дети умирают, видя вас.
      А г м а р :
      В пустыне? Когда видел ты нас?
      Ч е л о в е к :
      Прошлой ночью, господин. Прошлой ночью вы были ужасны. Вы были ужасны в сумерках. Когда длани ваши были вытянуты и ощупывали воздух. Вы искали град.
      А г м а р :
      Прошлой ночью, говоришь ты?
      Ч е л о в е к :
      Вы были ужасны в сумерках!
      А г м а р :
      Ты сам видел нас?
      Ч е л о в е к :
      Да, господин, вы были ужасны. Дети также видели вас, и они скончались.
      А г м а р :
      Видел нас, говоришь ты?
      Ч е л о в е к :
      Да, господин. Не таких, как ныне, но иных. Мы молим вас, господин, не ходить по вечерам. Вы ужасны в сумерках. Вы...
      А г м а р :
      Ты говоришь, мы явились перед тобой не такими, как ныне. Какими явились мы тебе?
      Ч е л о в е к :
      Другими, господин, другими.
      А г м а р :
      Но какими явились мы тебе?
      Ч е л о в е к :
      Зелеными были вы, гсоподин, зелеными в сумерках, все из камня, как были в горах. Господин, мы можем зрить вас во плоти, как людей, но сие ужасно.
      А г м а р :
      Такими мы явились тебе?
      Ч е л о в е к :
      Да, господин. Камень не должен ходить. Когда видят дети, не понимают. Камень не должен ходить по вечерам.
      А г м а р :
      Недавно были усомнившиеся. Им довольно?
      Ч е л о в е к :
      Господин, они в ужасе. Избавьте нас, господин.
      А г м а р :
      Неправильно сомневаться. Иди и веруй.
      {Человек уходит.}
      С л э г :
      Что видели они, господин?
      А г м а р :
      Собственные страхи, танцующие в пустыне. Узрели нечто зеленое, когда ушел свет, и дитя рассказало им, что то были мы. Мне неведомо, что они видели. Что могли они увидеть?
      У л ь ф :
      Нечто идет сюда из пустыни, сказал он.
      С л э г :
      Что может выйти из пустыни?
      А г м а р :
      Глуп сей народ.
      У л ь ф :
      Судя по белому лику того человека, он видел нечто ужасное.
      А г м а р :
      Мы напугали их, и страхи сделали их глупцами.
      {Входит слуга с факелом или лампой и помешает ее во вместилище. Уходит.}
      Т а н :
      Теперь узрим мы лики дев -- придут они на пир.
      М л а н :
      Никогда нищие так не проводили время.
      А г м а р :
      Тише! Они идут. Я слышу шаги.
      Т а н :
      Девы-танцовщицы! Они идут!
      В о р :
      Не слышно флейт -- говорили, девы придут под музыку.
      У г н о :
      Как тяжела их обувь -- звук словно от каменных ног.
      Т а н :
      Не нравится мне их тяжкая поступь. Те, что танцуют пред нами, должны быть легки на ногу.
      А г м а р :
      Я не улыбнусь им, коль не воздушны.
      М л а н :
      Они весьма медленны. К нам должны идти споро.
      У л ь ф : {громко, почти нараспев}
      Есть страх у меня, древний страх и ужас. Мы делали зло, изображая из себя семерых богов. Нищие мы, и нищими должны были остаться. Мы отказались от заповедей и сошлись с погибелью. Я боле не позволю страху молчать, он будет мчаться и кричать, пойдет он от меня, крича, как пес из обреченного града, ибо видал страх мой бедствие, и знал он зло.
      С л э г : {хрипло}
      Господин!
      А г м а р : {подымаясь}
      Идем, идем!
      {Они слушают. Никто не говорит. Каменная обувь приближается. Входят шеренгой черех дверь сзади и справа, процессия из семерых зеленых людей -зеленые даже руки и лица, на ногах сандалии из нефрита, идут они, невероятно широко расставив колени, словно сидели, скрестя ноги, века, их правые руки и правые указательные пальцы показывают наверх, правые локти лежат на правых руках; они гротескно скорчены На полпути к авансцене они поворачиваются влево. Проходят перед семью нищими, которые теперь в ужасе, и шестеро из них садятся так, как описано выше -- спиной к зрителям. Главный стоит, по-прежнему скорчась.}
      У г н о : {выкрикивает, когда они поворачиваются налево }
      Боги Горы!
      А г м а р : {хрипло}
      Тихо! Их ослепил свет. Возможно, они не увидят нас.
      {Ведущее Зеленое Нечто указывает пальцем на лампу -- свет становится зеленым. Когда шестеро садятся, главный показыает по очереди на каждого из семерых нищих, выставляя в их сторону указательный палец. Когда он так делает, нищий садится назад на трон, скрещивает ноги, его правая рука поднимается вверх с прямым указательным пальцем, в его глазах появляется отчаянный ужас. Так нищие сидят без движенья, и зеленый свет омывает их лица.
      Боги уходят.
      Следом входят Горожане, некоторые с пищей и плодами. Один прикасается к руке нищего -- затем к руке другого.}
      Г о р о ж а н и н :
      Они хладны, они стали камнем.
      {Все ложатся наземь, лбами к полу.}
      О д и н :
      Мы усомнились в них. Мы усомнились в них. Они стали камнем, ибо мы усомнились в них.
      Д р у г о й :
      То были истинные боги.
      В с е :
      То были истинные боги.
      {Занавес}
      Конец.