Гидеон поднял глаза.

Тот же изящный, утонченный джентльмен — только спокойнее, не такой энергичный, как раньше. Лаймонд сделал всего несколько шагов по комнате, и свет из окна на него не падал, поэтому Гидеон разглядел лишь блестящие светлые волосы и смутные белые пятна лица и рук. Звучный приятный голос Лаймонда не изменился.

— Армагеддон 11), — произнес он.

— Едва ли, — отозвался Гидеон. — Вы получили мое письмо?

— Своевременно доставленное. Да. Господин Харви приехал?

— И уехал. Мы ждали вас вчера весь день.

— Тогда, — безразлично заметил Лаймонд, — я опоздал.

Гидеона охватила досада. Он резко заявил:

— Господин Харви стоит во главе отряда, срочно отправленного в Хаддингтон. Я не мог задерживать его до бесконечности, даже с целью угодить вам. Наша договоренность была достаточно четкой.

— Знаю. Я виноват. Меня задержали. Я вертелся как белка в колесе. Спасибо, что вы вообще организовали эту встречу.

— Я имею обыкновение держать данное слово. Но, судя по всему, дело не имело для вас решающего значения.

Тишина. Лаймонд вдруг неудержимо расхохотался:

— Бейте, бейте, Гидеон, кто же не ударит слабого… Prophete de malheure, babillarde [5]…

Странная развязность его тона поразила Гидеона.

— Вы пьяны, — с отвращением заметил он, отодвигая стул.

— Пьян? — Лаймонд был полон самоиронии. — Боже мой… Голос ангела не столь чист, как мой теперь… На редкость трезв, господин Сомервилл.

Гидеон вскочил и подошел к нему. Одежда Лаймонда была пропитана кровью, глаза его блестели, и сам он сотрясался от жара.

— Но слабей Руделя де Блайя 12). Не волнуйтесь. Дело в отсутствии средств передвижения по проклятой стране с отвратительным климатом. Я был заточен в крепости Трив вплоть до вчерашнего утра.

Гидеон недоверчиво спросил:

— Вы добирались пешком?

— Большую часть пути. Бежал, как собака, ну и плыл, разумеется. Жаль, что пришлось задать вашему лодочнику труд перевезти меня, но ничто, кроме гончих Бокклю, не заставило бы меня полезть в воду еще раз.

— Мне очень жаль. — Гидеон был ужасно смущен.

— Могло быть хуже. Но было бы большой любезностью с вашей стороны позволить мне привести себя в порядок прежде, чем мы приступим к разговору.

Через десять минут бывшего узника замка Трив отнесли в постель.

Лаймонд вернулся в кабинет сам, когда стемнело, вымытый, перевязанный, одетый во все чистое и даже благоухающий. Он был весьма сдержан, хотя выглядел окрепшим…

— Я предупреждал вас насчет Скотта, — приступил к разговору Гидеон, которому уже была известна причина заточения Лаймонда.

— Я сам виноват, что столь настойчиво пытался заполучить Харви. А тем временем…

— Вы сказали, — холодно прервал его Гидеон, — что распустили свою банду.

— Да, они ушли, посыпая голову пеплом. Господи помилуй, как им не хотелось расставаться.

— И вы, таким образом, находитесь полностью в моем распоряжении?

— Шотландцы, французы, католики и еретики, будучи не в силах устоять против Истины, потерпели поражение. Вы снова правы.

— Я предпочел бы, — заметил Гидеон, — чтобы вы выражались яснее.

— Хорошо, — согласился Лаймонд и злорадно процитировал: — «Шотландцы и англичане враги не по природе, а в силу привычки: не по доброй воле, а по собственной глупости, и им не пристало воевать, а выгоднее соединиться в дружественном союзе… Единый Бог, единая вера, единое море, единая земля и единый народ, единый язык, единые обычаи и образ жизни неразделимы, как смелость в битве, как смекалка в учении, — и все это сведет Англию и Шотландию воедино».

— Вы верите в это? — спросил Гидеон.

— Что вы хотите узнать: исповедую ли я «проклятые принципы великого еретика Лютера»?

— Вы цитировали Эшема. Мне интересно почему.

— Я цитировал и покойного короля Иакова V. Я, как попугай, повторяю все, что слышу. Но если бы я был птичкой, то не хотел бы, чтобы в мое гнездо подложили яйцо крокодила.

— Даже с целью защитить вас от других крокодилов?

— Напротив, наше географическое положение позволяет нам никого не бояться. Англия — вот кому выгоден этот союз.

— Допустим, — нетерпеливо продолжал Гидеон. — Посмотрите на неразбериху в вопросе о Булони. Раздираемая протектором, императором и королем Франции, Европа становится ареной борьбы хищников. Я не хочу, чтобы мы стали частью Священной Римской империи, но и Шотландии это ни к чему. Вы угрожаете трем миллионам человек, несмотря на свои скромные размеры. Вы не можете надеяться на то, что вас оставят в покое, когда вы настраиваете Европу против нас и плетете интриги за нашей спиною. Ваше правительство дало согласие на этот несчастный брак, но потом нарушило обещание. Оно заявляет, что не может поддерживать антипапистов и предать своего дорогого союзника Францию. Но ваш человек, этот Пантер все время торчит в Париже, выпрашивая от имени Шотландии сепаратный мир с императором.

— Шахматы, — заметил Лаймонд, который прекрасно, почти как профессионал, ориентировался в большой политике. — А Франция направила послов в Лондон, выпрашивая сепаратный мир с Англией. Вот ходы в игре. Иногда ложная атака переходит в настоящую, иногда нет. Франция может предать нас ради Булони: я не уверен, но все может быть. Она также может нас использовать как временное прикрытие для настоящей атаки. Лютеране-шотландцы с этим согласны, а также те дворяне, что живут за счет английских денег. Религия и алчность на вашей стороне. А мешает вам то, что вы не понимаете результатов деятельности последнего короля, которую сейчас продолжает Сомерсет. Вы не хотите видеть разрушенных аббатств, сотен сожженных деревень, уничтожения знати — того, наконец, что за какие-то тридцать лет самая цветущая страна в Европе ввергнута в нищету. Это вызвало ненависть — фактор, который тоже следует учитывать.

— Если ненависть можно изучать, то о ней можно и забыть, — парировал Гидеон. — Я знаю о шахматах все: я предпочел бы искреннее чувство, даже ненависть. Император давит на нас, чтобы мы помогли его фламандским подданным выкачать из вас деньги, которые вы им должны. Чем будете беднее вы, тем легче проиграете нам — и тем хуже для Франции. Чувства здесь ни при чем. Шотландское правительство при малейшей угрозе заводит разговоры о пресловутом брачном союзе, а вдовствующая королева изощряет свои планы ввести французов в Шотландию и одновременно улещает Аррана обещаниями выдать маленькую королеву замуж за его сына.

Он выпрямился на стуле.

— Что, если она преуспеет? Где будет тогда ваша независимость? Вы станете французской провинцией под властью неумолимого короля-католика, с французами на ключевых постах в правительстве и во главе гарнизонов. Я знаю, что король Генрих претендовал на шотландский престол. Я все знаю о нарушенных обещаниях с обеих сторон, о репрессиях, о кровавых рейдах в приграничье. Но будет ли вам лучше под французским ярмом? А вы под него попадете. Мария де Гиз сделает все возможное, чтобы выдать дочь замуж за французского короля. А что Франция сделала для Шотландии? Вспомните Флодден.

— Взгляните лучше на Хаддингтон, — возразил Лаймонд. — Полюбуйтесь на ваших крокодилов. У Франции слишком много других забот, она не может выделить достаточно войск, чтобы управлять Шотландией. Боже мой, если Англии это не под силу, то уж Франции тем более. Шотландией будет управлять регент в отсутствие королевы — я, черт возьми, на месте шотландского правительства, отослал бы ее очень скоро, прямо сейчас. Хуже не станет. А в будущем можно предполагать, что королевские дети будут раздельно властвовать над Шотландией и Францией. Возможно, появится новая династия, и две страны безболезненно отделятся друг от друга. Вот линия французов. Альтернативой же является насилие англичан: репрессии, рейды и нарушенные клятвы, о которых вы говорили. Конечно, вы должны попытаться сохранить союз. Вы могли бы добиться этого в предыдущее царствование, но король Генрих разрушил ваши усилия. Именно он вызвал бурю искреннего негодования, и последствия этой ошибки вы пожинаете до сих пор.

Он прервался, невольно потирая раненое плечо.

— Шахматы, уверяю вас, могут быть и грубыми. Вы знаете о приграничных рейдах в прошлом году с одной и с другой стороны: ах, ты сжег мой дом, так я тебя изрублю в куски. Например, тот, который шотландцы предприняли в марте. Лорд Уортон составил два отчета о нем — один для лорда-протектора, а другой, с преувеличенными размерами ущерба, — для короля Франции, чтобы оправдать ваше вторжение в сентябре. Вы были в битве при Пинки?

— Нет.

— Я был. Вот вам взрыв того искреннего чувства, о котором вы говорили. И не последний. Я сказал, что религия на вашей стороне, а это — самое ужасное из чувств. Если начнется религиозная война, то помилуй нас Господь.

Гидеон, чрезвычайно заинтересованный, обратил внимание, что Лаймонд полностью отрешился от собственных дел и раздражающая цветистость почти совсем исчезла из его речи. Гидеон потер подбородок:

— Каково выше решение? Почему бы не дать детям пожениться?

Лаймонд ответил неторопливо:

— У меня нет готового решения. Но могу, если хотите, объяснить вам, почему я против. Королеве пять лет, а королю девять. Если девочка будет воспитываться в Лондоне, как требует Сомерсет, то она либо потеряет интерес к Шотландии задолго до того, как сможет выйти замуж, либо ее в этом обвинят. А такого слабого повода будет достаточно, чтобы развязать религиозную и гражданскую войну, что сведет усилия лорда-протектора к нулю. Какой-нибудь идиот провозгласит себя королем, и весь процесс увещеваний и карательных рейдов начнется сызнова.

— Но если она отправится во Францию, — возразил Гидеон, — разве не произойдет то же самое?

— Не совсем. Будет меньше религиозных трений. А Мария де Гиз какое-то время еще будет удерживать власть и сохранит трон тепленьким, так сказать.

— Компромисс, я полагаю, — мирно держать принцессу при дворе до достижения ею брачного возраста, а потом…

— Выдать замуж за Эдуарда как награду за хорошее поведение той и другой стороны. Вот мудрое, бесстрастное решение. Но Франция никогда не согласится. Равно как и Дугласы. И разве Сомерсет согласен ждать так долго?

Гидеон покачал головой:

— Бессмысленно спорить по этому поводу. Положение его милости чертовски неустойчиво. Ему нужны действия… успех. А тут еще принцесса Мария. Он просто должен сделать попытку захватить вашу королеву.

— Пат.

Гидеон внимательно разглядывал Лаймонда.

— Почему вы не в Эдинбурге с вашими единомышленниками?

— Он вышвырнули меня вон, — спокойно объяснил Лаймонд.

— Почему?

— Юность, женщины, дурная компания. Впрочем, дело не в чувствах. Даже не женщины. Одна женщина.

Гидеон перебил:

— Могу я высказать предположение? Кто-то, связанный с Сэмюэлом Харви и свитой принцессы Марии? Скажем, Маргарет Леннокс?

— Можно и так сказать, — улыбнулся Лаймонд, но ничего не добавил.

Сомервилл встал, прошелся взад и вперед, чувствуя, что национальная рознь вновь отдалила их друг от друга.

— Относительно Харви.

Лаймонд закинул ногу на ногу.

— Вы ничего не обязаны больше делать. Равно как и я нахожусь в полном вашем распоряжении, даже если встреча не состоялась. Таков был уговор.

— Я немного подумал об этом, — ответил Гидеон, вертя в холеных руках перо. — Отряд, который направлялся в Хаддингтон, вернется через одну-две недели. Может быть, удастся повторно договориться с господином Харви о встрече. К сожалению…

— Я знал это, — ровно произнес Лаймонд. — Разбиты радости, обмануты желанья, любовь ушла, и тщетны упованья. К сожалению…

— К сожалению, — продолжил Сомервилл, -я должен отправляться в путь, чтобы встретиться с лордом Греем по его возвращению в Берик. Я могу вам гарантировать определенную степень безопасности в моем присутствии, но без меня, боюсь, вы прямиком окажетесь в Карлайле.

— Наверное, было бы надежнее вам самому свезти меня в Карлайл.

— Что вы! — вскричал Гидеон. — Такого голосистого петуха и в суп? Я надеюсь вернуться раньше, чем Харви уедет. А до сей поры отвезу-ка я вас в Флоу-Вэллис.

Воцарилось молчание.

— К себе домой? Понимаю… А ваша жена будет выступать в роли пророка Магомета, чьи заповеди я буду обязан неукоснительно соблюдать?

Гидеон поднялся:

— Вам не слишком понравится пребывание там. Вы будете заперты на ключ, и надзор будет таким строгим, какой моя жена сочтет нужным установить. Я вернусь за вами как только смогу.

Лаймонд в смятении подошел к дверям:

— Я дорого бы дал, чтобы узнать, почему…

Но Гидеон Сомервилл и сам не знал ответа на этот вопрос.

До среды следующей недели Сибилла ничего не знала о бегстве ее сына из Трива.

Прибыв в замок со своими женщинами, ратниками и сундуками, Сибилла узнала о происшедшем от Уилла Скотта, чей рассказ был сдержан, и от Агнес, которая и не думала скрывать своей радости, из чего вдовствующая леди сделала надлежащие выводы.

Сибиллу рассказ поразил не так сильно, как ожидала Агнес, она лишь спросила:

— Его искали?

Скотт ответил с вызовом, что люди его отца с субботы прочесывают окрестности с собаками, но не обнаружили следов. После неловкой паузы он не нашел ничего лучше, как спросить:

— Как поживает Мариотта?

Сибилла, одетая со свойственным ей блеском, была, однако, менее, чем обычно, прихотлива в своих поступках и четко знала, чего хочет.

— Очень хорошо. Кристиан сообщила нам, что Фрэнсиса поймали, но она не знала, естественно, что он бежал. Вы слышали о набеге на Далкейт? — добавила она резко.

Скотт, который понятия не имел, что думает Сибилла о происшедших событиях, переспросил с изумлением:

— На Далкейт? Что вы говорите!

— Да, в ночь на воскресенье. — Сибилла уселась поудобнее. — Лорд Грей послал отряд из Хаддингтона. Они сожгли деревни вокруг Эдинбурга, а часть их атаковала Далкейт. Джордж Дуглас бежал, но его жена и челядь вынуждены были сдаться в плен.

— А я думал, что лорд Грей и сэр Джордж -добрые друзья, — удивился Скотт.

— Правда? Агнес, дорогая моя! — воскликнула Сибилла. — У Бонни есть новый атлас для тебя, если ты сумеешь разыскать сундук. Он очень подойдет к твоей бирюзе. Скотт и я прекрасно поболтаем здесь.

Скотт с тоской проводил Агнес взглядом и остался наедине с Сибиллой.

— Я думаю, вы знаете, что отец не совсем мной доволен. Не понимаю, чего он ожидал. После того, что случилось с Мариоттой, никто бы не смог спокойно стоять и…

— Вздор, — отрезала Сибилла. — Мариотта — глупая девчонка, которая заслуживала того, чтобы ей преподали урок, хотя и не такой жестокий. Во всяком случае, ты не рассказал отцу об Уарке.

Скотт покраснел:

— Не думаю, чтобы Лаймонд отправился туда. Он слишком опоздал.

Сибилла разгладила платье:

— Ты знаешь, зачем ему туда было нужно?

— Нет. — Скотт съежился под проницательным взглядом Сибиллы. — Точно не знаю.

— Он не говорил тебе — даже потом, в подвале, когда вас заперли вместе? В камере?

— Он рассчитывал на какие-то сведения, — хмуро ответил Скотт. — Полагая, что это поможет ему оправдаться перед властями. Но я не вижу, какая теперь от этого польза — после всего, что он натворил.

Сибилла молчала, и Скотт почувствовал, что в груди у него закипает гнев.

— Вы сожалеете, что я его выдал? Могу вас заверить, что его брат думает иначе.

— Сожалею? Да. А ты разве нет? — мягко отозвалась Сибилла.

Скотт честно посмотрел ей в глаза:

— Я не знаю. Я не знаю, чему верить. В любом случае — что я могу теперь поделать?

— Ты можешь попытаться найти его, поскольку знаешь, где искать. Ты можешь также попытаться найти Харви. И тогда наконец мы узнаем всю правду, не так ли?

— Правду? — взорвался Скотт. — Что хорошего в такой правде? Что хорошего в этой правде для Кристиан Стюарт? Единственное, что ей может помочь теперь, — это добротная, ладно сработанная ложь.

Он вспомнил о данном обещании:

— Я обещал сделать кое-что для нее… Полагаю, она вернулась в Богхолл?

— Нет. Она серьезно относится к дружбе. Последний раз, когда я ее видела, она направлялась в Далкейт к сэру Джорджу Дугласу, чтобы попытаться как-то сгладить последствия твоих усилий здесь.

Скотт вскочил:

— В Далкейт!

— Да, — мягко подтвердила Сибилла. — В то самое место, куда англичане совершили набег в воскресенье. Она, пожалуй, выбрала не самое удачное время.

Чтобы доставить Лаймонда во Флоу-Вэллис и самому возвратиться в Берик, Гидеону Сомервиллу пришлось дать крюк около ста сорока миль. Он пошел на это без колебаний и, двигаясь с максимально возможной скоростью, приехал в Флоу-Вэллис в понедельник сразу после полудня.

Неизбежная перепалка с женой началась, когда он переодевался.

— И где ты собираешься его держать? — язвительно осведомилась Кейт Сомервилл, поглядывая на супруга удивленными карими глазами.

Гидеон в предвкушении ссоры весь напрягся.

— В спальне в конце коридора на верхнем этаже. Под замком, разумеется…

— Ничего себе! — воскликнула Кейт. — О чем ты только думаешь! Там нет шелковых простыней! Нет пуховых перин! И чтобы добраться до скота, ему придется спуститься по двум лестницам и перейти через грязный задний двор — разве что он начнет с мышей.

— Кейт…

— А как насчет еды? Он привередлив? Мы можем предложить пару лягушек, хвост ящерицы, немного волчьих ягод с поганками!

— Кейт!!!

— Я думаю, что ты выжил из ума, Гидеон! — заявила Кейт, слегка успокоившись. — Ты сказал Филиппе?

Гидеон кивнул:

— Я сказал, что привез его сюда, чтобы наказать.

— О, тогда она уже точно пошла в спальню в конце коридора на верхнем этаже, прихватив длинный хлыст. Или дверь заперта?

Гидеон вынул ключ:

— Я поем и сразу поеду, дорогая. Мои люди останутся, будут охранять его и носить еду…

— А мне придется ждать, как преданной Пенелопе, очевидно, до старости. Ты не собираешься подать в отставку? О первой твоей отставке все, похоже, забыли. Нет? Хорошо, я пригляжу за твоим мерзким приятелем, но не вини меня, если после своего отсутствия ты найдешь совсем другого человека.

Она не теряла времени даром. Отослав Филиппу и оставив Гидеона обедать, Кейт направилась прямо к спальне в конце коридора на верхнем этаже и, воинственно выпятив грудь, вошла в нее.

Комната казалась пустой. Никого у окна или на стуле рядом, никого в кровати, никого у пустого очага. Оставалось только фамильное кресло, унаследованное Гидеоном, высокое, украшенное довольно неумелой резьбой, изображавшей разных зверей.

Ощерив зубы и выпустив когти, кресло стояло у окна, спинкой к двери. Обогнув его, Кейт обнаружила то, что искала.

Среди пузатых бегемотов, свесив руки и откинув голову, Лаймонд спал, и сон его был на редкость крепок. Одним пальцем Кейт приподняла испачканную кожаную куртку, но не стала будить спящего. Она узнала все, что хотела.

Внизу она накинулась на супруга:

— Зачем, Гидеон?

Он не сообразил.

— Что зачем?

— Будить во мне материнский инстинкт именно сейчас. Я вряд ли смогу теперь испытывать к нему враждебные чувства.

Гидеон вытер рот:

— Ты же сама хотела бичевания. Для этого он и здесь.

— Для чего он здесь, я не знаю, но он истекает кровью в твоем фамильном кресле.

В глазах Гидеона мелькнуло подобие улыбки.

— Не я нанес ему рану, однако же признаюсь: мы все утро скакали галопом. Он не жаловался.

— Тогда позволь мне сделать это за него, — вступилась Кейт. — В воздухе носится привычный аромат ужасных тайн. Ладно, пусть: инстинкт остается инстинктом. В конце концов, все тащат ко мне старые сломанные вещи, чтобы я их починила — в этом нет ничего нового. Когда ты вернешься?

— Скоро, я надеюсь.

Гидеон встал, попрощался с женой и бегом спустился во внутренний двор. Кейт смотрела ему вслед, терзаясь дурными предчувствиями и не разделяя добродушной уверенности своего мягкого супруга.

Спустя некоторое время по коридору верхнего этажа прошествовала процессия, достойная изумления: куча кастрюлек, предвещавшая Лукуллов пир, правда, с известными ограничениями для больного, а также кувшины, тазики, бинты, одежда, полотенца, мази и небольшая деревянная ванна, отделанная латунью. Выступавшая впереди процессии Кейт отперла дверь, на этот раз безо всяких церемоний.

Но Лаймонд уже не позволил застать себя врасплох. Сидя на подоконнике, он со слабым интересом обозревал ее свиту.

— Не хватает только угля для камина — впрочем, день выдался теплый. Это вы заходили сюда только что?

— Да, — мрачно подтвердила Кейт. — И я вас хорошенько разглядела, так что можете не вставать.

Синие глаза Лаймонда остались холодными.

— Вы что, сами собираетесь меня мыть?

— Придержите язык, — отмахнулась Кейт. — Это сделает Чарльз. А затем, хотя и без всякого удовольствия, я сама перевяжу ваше плечо. Кстати, кто взял на себя благородную миссию его продырявить?

— О… один ускользнувший червяк. Рыбка, сорвавшаяся с крючка. Дичь, не желавшая попасть на вертел. Я вполне способен сам помыться и позаботиться о себе, если ваши люди соблаговолят выйти.

Не слушая его, Кейт разложила подручный материал и впустила слугу Гидеона.

— Чарльз, я вернусь через полчаса.

Шум потасовки заставил ее возвратиться раньше. Она обнаружила, что Чарльз, облитый мыльной водою, дубасит в дверь пленника, которая словно в насмешку была заперта изнутри. Кейт оттолкнула его и подергала ручку.

— Что это еще за новости? Впустите меня!

Сквозь толстую дверь глухо донесся дерзкий голос Лаймонда:

— Госпожа Сомервилл! Помните о приличиях!

Как они ни колотили, ни стучали и ни угрожали, в этот день она не добились ничего.

Через неделю лорд Грей пересек границу Англии и прибыл в замок Берик, оставив заново укрепленный Хаддингтон на попечение коменданта. По приезде лорду Грею, который немало натерпелся за истекший месяц, доложили, что его ждет графиня Леннокс.

Он высказал свое возмущение Гидеону:

— Маргарет Леннокс! Что ей еще нужно? Она попала в хорошую переделку в феврале, а ее отец плевать на нее хотел и перешел на сторону шотландцев. Ну хорошо! Я преподал урок этой семейке!

— Я слышал о налете на Далкейт, — заметил Гидеон. — Как он прошел?

— Превосходно, превосходно. Надеюсь, все о нем слышали. Надеюсь, что союзники, друзья и приспешники Дугласа извлекли из него урок. Боуэс и Гамбоа спалили все вокруг Эдинбурга, а Уилфорд и Уиндам осадили Далкейт. Мы сделали подкоп в центр замка, и они вывесили белые простыни в окнах, прежде чем мы произвели хотя бы выстрел. Взяли в плен весь гарнизон крепости, жену Дугласа, его младшего сына, с дюжину прочих Дугласов и дворню и еще возы утвари, — рассказывал лорд Грей, раскрасневшись от воспоминаний. — Мы вернулись, разбогатев на три тысячи фунтов, не считая двух тысяч голов скота, трех тысяч овец и выкупа, который заплатят за пленников.

— Но сэру Джорджу удалось скрыться?

Радостное оживление покинуло лорда Грея.

— Проклятый трус! Ускользнул через потайной ход и ускакал в Эдинбург, бросив жену на произвол судьбы. Но он еще получит по заслугам. Я не удивлюсь, если он на коленях приползет сюда к концу недели. Его жена тоже так думает. Я послал ее к нему.

— Послали леди Дуглас обратно?

— Да. Она полагает, что сможет его наконец убедить вести с нами честную игру. Но это не имеет значения, — продолжал лорд Грей взахлеб. — У нас в плену добрая половина его родни, включая двух сыновей. И своеобразная девушка — прелестная, хотя и слепая, — по фамилии Стюарт. Она под опекой Флемингов, пользуется милостью при дворе. За нее много дадут. Вы сейчас ее увидите — я послал за ней.

Он тяжело нагнулся поправить туфли.

— Я перенес шесть месяцев походной жизни. Я потерял счет этим проклятым обозам, приходящим в Хаддингтон и уходящим из него. Три раза в неделю — мешки, аркебузы, железо, боеприпасы, косы, серпы, кирки, все, что угодно. Лошадей совсем заездили. А тут еще французский флот.

Гидеон, который слушал невнимательно, насторожился:

— Вы уверены?

— Сами посмотрите, — мрачно кивнул лорд Грей. — Они стоят на рейде у Данбара. Сто двадцать судов, насколько я знаю. Чертовски большая эскадра.

— А где же наш флот?

Лорд Грей усмехнулся:

— Где он? Занят оснасткой на юге. Его должны были оснастить при постройке, его должны были оснастить к Рождеству, и я не удивлюсь…

Он все еще говорил, когда ввели Кристиан Стюарт. За ней вошел секретарь лорда Грея Майлс.

Пока их представляли друг другу, Гидеон с любопытством ее разглядывал. Кристиан оказалась несколько плотного, на его взгляд, сложения, блестящие темно-рыжие волосы обрамляли на удивление спокойное лицо с правильными чертами. Пока Майлс отвлек внимание лорда Грея, Гидеон заговорил:

— Мы раньше не встречались? Мне кажется, вам знакомо мое имя.

Она улыбнулась:

— Я слышала о вас от одного моего друга.

Гидеон ответил равнодушно:

— Ничего плохого, я надеюсь.

Девушка вновь улыбнулась:

— Совсем наоборот. Он… мы сначала подозревали вас в неблаговидных поступках в прошлом, но теперь мы иного мнения.

— Хорошо, — машинально ответил Гидеон. «Но теперь мы иного мнения… « Неужели ее друг?..

Он взглянул на внимательное лицо Кристиан и решил рискнуть:

— Возможно, вы не столь… лестного мнения о господине Харви?

Последовало минутное замешательство. Затем кровь прилила к щекам Кристиан.

— Вы его знаете? — прошептала она.

— Кого? Харви? — неискренне удивился Гидеон.

— Нет.

Лаймонд — вот кто ее друг. Хорошо, хорошо. Вслух он из осторожности громко произнес:

— Я встречался с ним.

Кристиан, очевидно, была в нем не уверена и к тому же боялась, что их услышат.

— Как с врагом?

Гидеон задумался:

— Сначала — да, но потом наши отношения немного переменились. Вы знаете его хорошо?

— Кого? Харви? — вмешался лорд Грей. — Девушка, наверное, встречала его в Хаддингтоне. — Он сурово взглянул на Гидеона. — Вы уже спрашивали. Я же вам сказал. Его ранили в ногу, и он не сможет скоро возвратиться в Берик, может быть, потребуются недели. Ужасно неловко. Я включил его в этот отряд, только чтобы привезти сюда, а теперь его здесь нет, и этот ваш Лаймонд ускользнул от нас.

Ни Гидеон, ни Кристиан не произнесли ни слова.

— В любом случае, — припомнил лорд Грей, — у меня есть для вас, Гидеон, дело, которое оторвет вас от нашей славной компании. — Он прикусил губу и одобрительно взглянул на Кристиан. — Я должен найти вам компаньонку. Хорошо бы моя жена была здесь. Боже! — воскликнул он — блестящая мысль пришла ему в голову…

Лицо Кристиан осталось безмятежным. Гидеон невольно воскликнул:

— Но… Уилли, я не думаю, что это уместно.

— Почему бы и нет?

Гидеон не мог ничего придумать и многозначительно повторил:

— Я не думаю, что у леди Кристиан и Мег Дуглас есть что-нибудь общее. Леди Леннокс обошлась с некоторыми своими соотечественниками не лучшим образом.

Девушка повернулась к нему и неуверенно спросила:

— Вы полагаете, графиня может попытаться навредить моим друзьям через меня?

Гидеон почувствовал, что, хотя лорд Грей и счел всю эту болтовню чепухой, девушка поняла намек.

Он дружески с ней попрощался немного спустя и вышел в приподнятом настроении, сам не зная почему.

Беседа лорда Грея с Маргарет оказалась именно такой, как он и опасался.

Начала разговор Маргарет, холодно заявив:

— Я боюсь, что мне придется довести до вашего сведения, лорд Грей, что лорд-протектор вами недоволен.

И она задала несколько нелицеприятных вопросов.

— Мне также поручено узнать: неужели во всей английской армии не нашлось другого офицера, кроме Харви, способного повести отряд в Хаддингтон?

— Харви, — с усилием выговорил лорд Грей, — очень способный человек. Раз вы так им интересуетесь, сожалею, что вам не удастся встретиться с ним. Легкое ранение вынудило его остаться в Хаддингтоне.

Черные глаза Маргарет засверкали.

— Да, он меня интересует, представьте себе. Именно меня направили удостовериться, что господин Харви вернется прямо в Лондон. Полагаю, господин Палмер покидает вас сегодня?

Лорд Грей подтвердил, что кузен Харви сегодня отправляется в Лондон.

— Тогда я надеюсь, он сможет заверить его величество, что Харви выедет, как только поправится?

Лорд Грей согласился, хотя и неохотно.

— Рада слышать. Я останусь и прослежу за этим, — заявила леди Леннокс и тут же безжалостно нанесла последний удар: — Вы слышали, наверное, что ваш друг Лаймонд пойман?

— Пойман! Уортоном?

— Нет. Шотландцами. Когда, — язвительно осведомилась Маргарет, — когда, вы полагаете, господин Харви сможет ехать?

Лорд-лейтенант остановил на ней отсутствующий взгляд.

— Что? Не имею представления. Я спрошу девушку.

Маргарет Леннокс прекратила разглаживать платье.

— Какую девушку?

— Девушку из числа пленников, которых мы захватили у Дугласа, она проявляла к нему интерес, пока мы оставались в Хаддингтоне.

— Проявляла интерес к Харви! — вскричала графиня. — Кто она?

Лорд Грей сообщил все, что знал, и ему стало легче на душе.

— Она, кажется, дружна с Лаймондом, — заключил он и, порывшись в столе, достал письмо.

— Мы получили это от леди Дуглас прежде, чем освободить ее. Это письмо сэру Джорджу от Кристиан Стюарт, написанное за нее слугой. Она слепая, знаете ли. Посмотрите, о чем оно.

— Слепая! — Изумленная Маргарет Леннокс дважды внимательно прочла письмо. — Подписано: Кристиан Стюарт.

Она взглянула на лорда Грея.

— Из этого следует, что Лаймонд свяжется с сэром Джорджем Дугласом… или кто-то другой по его поручению сделает это. Ему следует передать, что все уладилось, ему более нет нужды преследовать свою цель, потому что она сделала все необходимое. Что это значит?

Лорд Грей покачал головой:

— Я сегодня спрашивал девушку об этом, но она ничего не сказала.