- Говорят, сознание собственной слабости уже является признаком силы, - грустно улыбнувшись, произнес он. - В таком случае я вскоре стану настоящим Голиафом, верно, Джастин?
      - Почему бы и нет? - в тон ему ответил я.
      В тот день после полудня он занялся верховой ездой на смирной и спокойной лошадке, которую Питер оседлал, соответственно укоротив стремена. Здесь Фрэнк добился более заметных успехов, и его бледные щеки даже зарумянились от физических упражнений; правда, он довольно быстро уставал и с трудом восстанавливал дыхание.
      - Как бы я хотел изучить навигацию! - упрашивал он меня. - Ты что-нибудь понимаешь в этом, Джастин? Сэм знает, что означают отметки на компасе, и может показать мне все румбы, но ничего не смыслит в расчетах. Я хочу научиться хотя бы прокладывать курс и находить точку на карте.
      Я немного разбирался в такого рода вещах, хотя мои познания в навигации не заходили дальше плавания на шлюпке под парусом вдоль Девонширского побережья. Однако морская соль в моей крови постоянно возбуждала во мне интерес к судам и судовождению, и я научился управляться с секстантом (Секстант - угломерный инструмент, применяемый в мореходной астрономии.), определять местонахождение и производить счисление пройденного пути. Инструментов мы не имели, но я объяснил мальчику их устройство и принцип работы с ними, и никогда еще ни у одного учителя не было более способного и прилежного ученика, чем Фрэнк.
      Его прекрасные умственные способности, казалось, восполняли недостатки физического развития. Его мышлению были порой не чужды различные причуды и выверты, у него были превратные взгляды на общепринятые нормы морали чего, впрочем, и следовало ожидать, - но он безошибочно схватывал все на лету и намертво запоминал услышанное. Любовь к приключениям, чувство горечи от того, что он лишен возможности участвовать в забавах сверстников, глубоко проникли в его душу и время от времени проявлялись внешне, в неудовлетворенности обыденным существованием и в стремлении к ярким, незабываемым впечатлениям.
      Сэм Запевала олицетворял для него вершину романтики, и я был не в состоянии - вопреки здравому смыслу - прервать их отношения, ставшие слишком близкими. Фрэнк был своенравен, упрям и избалован; к тому же в его искалеченном теле пылал неукротимый дух, который использовал малейшую лазейку, чтобы вырваться на волю из своей тесной скорлупки.
      В его душе имелись такие тайные нерастраченные силы, что мне не удавалось ни постичь их, ни преодолеть; в нем преобладала упрямая воля, игнорирующая всякие авторитеты и не доверяющая дружбе. В умственном отношении он значительно опережал и свои годы, и свое физическое развитие. И тем не менее, я делал все возможное, чтобы завоевать его расположение, и полагал, что мне это легче удастся, если я смогу научить его чему-нибудь соответствующему его собственным устремлениям.
      Ближе к вечеру второго дня после отъезда Симпкинса почтовая карета, вся забрызганная грязью от быстрой езды, доставила к сэру Ричарду посетителя, человека по имени Саймон Левисон, - плотного дородного джентльмена, чью важность и значимость в обществе демонстрировал плащ, отороченный горностаем, и целая выставка цепочек, брелоков, колец и прочих ювелирных изделий. Гость был весьма счастлив в связи с благополучным прибытием, а почтальон с насмешкой поведал Питеру - о чем последний не преминул тут же рассказать Фрэнку, - как тот страшно трусил всю дорогу, боясь нападения разбойников. Однако в обращении с сэром Ричардом гость напускал на себя важность и держал себя с ним наравне, чему я несказанно удивился, поскольку гость, вне всякого сомнения, был евреем.
      - Деловой партнер моего доброго дядюшки-хранителя, - отозвался о нем Фрэнк и, казалось, хотел добавить еще что-то, но сдержался, улыбнувшись своим невысказанным мыслям.
      Сэр Ричард заперся с Саймоном в библиотеке, распорядившись о ночлеге для гостя. Дважды, случайно пройдя мимо, я слышал доносящиеся оттуда громкие слова и перебранку. В девять часов вечера сэр Ричард послал за мной. Фрэнк был уже в постели, и я намеревался последовать его примеру, но все откладывал в ожидании возможного прибытия Фентона.
      Увлеченный собиранием бумаг, разбросанных по столу, гость встретил меня сдержанным поклоном.
      - Если явится известный вам Фентон, - сказал сэр Ричард, - примите его от моего имени. Я буду занят с этим... джентльменом еще некоторое время.
      Его заминка перед словом "джентльменом" была едва заметной, однако вызвала беглую презрительную усмешку, и слегка выпученные миндалевидные глаза Саймона блеснули, подчеркнув вспыльчивый характер последнего. В его манерах чувствовался намек на некоторое превосходство, и это тоже показалось мне весьма странным. Поистине, здесь, в Мадден-Холле, происходило немало такого, чему я не придавал значения, поскольку дела хозяев меня не касались; но все это, тем не менее, оставляло туманный намек на некую тайну, заставляя подозревать, что взаимоотношения между здешними обитателями не столь гладкие, как они выглядели на первый взгляд.
      Было десять часов, и я удобно расположился в мягком кресле, сидя перед камином в небольшой комнате - то ли охотничьем кабинете, то ли маленькой гостиной, смежной с библиотекой, - когда Хадсон доложил о прибытии двух человек. Лицо старого слуги выражало явное недоумение и недовольство приемом таких посетителей.
      - Это Симпкинс, из таверны, и с ним еще один бродяга, - сказал он и, понизив голос, добавил: - Мне кажется, тот самый, что стоял подле вас во время казни, а потом напал на меня и мастера Фрэнка... Может, позвать Питера с оружием?
      Я покачал головой, пересев из кресла за приземистый столик у стены, отделявшей комнату от библиотеки.
      - Впусти их. Сэр Ричард примет их позже.
      Хадсон ушел, сохраняя неодобрительную мину на лице.
      Беспалый, которого, как выяснилось, звали Том Фентон, конечно, не смог узнать во мне того нищего оборванца, который стоял рядом с ним во время казни Тауни. Он набожно коснулся пряди волос, свисавшей на лоб из-под шапки, и переступил с ноги на ногу. Приехавшие были с ног до головы забрызганы грязью.
      - Мы очень торопились, - заявил Симпкинс. - Даже в таверну не заглянули по дороге.
      Я понял намек и приказал принести пива.
      - Можете идти, - сказал я Симпкинсу, когда тот утерся рукавом, осушив свою кружку. - Если вы нам понадобитесь, мы за вами пошлем.
      - Осталось еще прояснить небольшой вопрос о пяти гинеях, - возразил трактирщик.
      Я заплатил ему из собственного кошелька, и он ушел.
      Фентон с наслаждением грелся и сушил одежду перед камином. Любой судебный пристав арестовал бы этого человека с первого взгляда. Грубость и свирепость наложили на его лицо неизгладимый отпечаток, наглость и хитрость светились в его глазах. Он представлял собой тот тип негодяя, что готов украсть медные монеты с глаз покойника, посчитав их удачным подарком судьбы.
      - Где Запевала Сэм? - спросил он, оглядывая комнату со смешанным выражением подозрительности и одобрения.
      Я заметил рукоятку пистолета, высовывающуюся из-под его кушака, и рядом с ней рукоятку ножа. Позади меня на стене висела великолепная трофейная испанская рапира без ножен, и я почувствовал себя намного увереннее, прикинув, насколько быстро смогу схватить ее.
      - Вы вскоре увидитесь с ним, - сказал я, желая убедиться, до какой степени совпадают их версии относительно сокровищ. - Кольцо и карта у вас с собой?
      - Они там, где я легко могу их достать!
      На пальцах у него колец не было, лишь в ушах болтались две золотые серьги. Я перевел взгляд на его сапоги, и он рассмеялся:
      - Ты что, думаешь, я притащил их сюда? Сперва надо обсудить условия!
      - И гарантии, - добавил я, поскольку решил не давать Фентону шансов вести с нами двойную игру.
      - Какие еще гарантии могут быть лучше карты и точного указания места?
      - Если мы покупаем оригиналы, то должны быть уверены в отсутствии копий.
      - Кровь и раны! Да кто я, по-твоему, - мелкий мошенник, проклятый лживый обманщик, да?
      Яростный взгляд его, вперившись в меня, буквально пылал притворным гневом оскорбленной добродетели, что выглядело поистине смехотворно.
      - С теми, кто поступает со мной честно, я расплачиваюсь той же монетой, - заявил он. - Запомни, я в этом деле рискую головой! И не веду двойной игры. Если бы узнали, что Фентон с "Бича Божьего" болтает о месте, где Тауни зарыл свои сокровища, каково было бы мне тогда, а? Тауни скручивали большие пальцы кожаным линьком до тех пор, пока на них не лопалась кожа, но он не выдал тайну! Да не замолви Сэм Пайк за вас словечко как за порядочных джентльменов, которые не прочь заключить честный Договор, я никогда не ступил бы к вам на борт! Кровь и пламя, парень, - да я таскал эту карту у собственной голени в течение долгих недель, чтобы сохранить секрет! Вы, джентльмены, можете сыграть такую же дурную шутку со мной, как и я с вами. Ножик, как видишь, заточен с обеих сторон! Сперва поклянись, что я уйду отсюда живым! и свободным, и заплати мне пять тысяч гиней, тогда карта вместе с кольцом - твои. А если нет - то сделка не состоится!
      - И Запевала Сэм будет повешен за грабеж на проезжей дороге.
      - А я знать ничего не хочу о заботах Сэма Пайка! У меня и своих предостаточно!
      - Мы выделим вам честную долю клада после того, как найдем его.
      - Да неужто вы хотите предложить мне отправиться с вами за кладом?
      Я кивнул. Накануне мы обсуждали этот вариант. Конечно, брать с собой в плавание негодяев и бандитов было рискованно из опасения, как бы они не взбунтовали команду судна, но еще рискованнее было оставлять позади себя Фентона, способного кому угодно перепродать копию карты с координатами.
      Самоуверенный пират, окончательно освоившись с непривычной обстановкой, вольготно развалился в кресле, заняв в нем мое прежнее место:
      - Ничего не выйдет. Я отказываюсь!
      - Почему?
      - Да утонуть мне в сточной канаве, если у меня нет целой сотни причин! Что, если клад уже найден? Команде фрегата известно, где именно мавры захватили нас. Кто знает - может, они уже все перекопали на тех островах и по счастливой случайности напали на клад? Кому тогда нужна будет моя карта и кольцо? Кто мне за них заплатит? Нет, приятель, я лиса, а не кролик!
      - Однако такая возможность уже сейчас уменьшает их ценность.
      - Ну для того, чтобы найти сокровища без карты, шансов у вас все же слишком мало. Но я не собираюсь рисковать. За что я кровь проливал? За что страдал? Послушай, признаюсь тебе, как мужчина мужчине: я устал от пиратства. Тауни мертв, и многие из моих товарищей закончили свой путь на виселице. Мне надоело жить с петлей на шее, которая может затянуться в любой момент. На нашем пути появилось слишком много судов королевского военного флота. Я старый лис и желаю помереть в своей собственной норе...
      Он осторожно огляделся по сторонам и заговорщически подмигнул мне:
      - Послушай, приятель, я открою тебе секрет: тут замешана женщина. Как ты думаешь, неужели же человек за всю жизнь не заработал на клочок земли, чтобы он мог назвать его своим, спать по ночам на собственной кровати и иметь под боком жену для комфорта? Мне надоело пахать морские волны и собирать кровавую жатву. Я повидал на своем веку все моря и вдосталь нахлебался в них соленой водички. Пять тысяч гиней - это всего лишь кроха от моей доли погребенных сокровищ, - и я оседаю на берегу. В Кенте у меня на примете есть маленькая ферма с коровками и вишневым садиком...
      Я не выдержал и расхохотался. Он явно переигрывал. Лживость его разглагольствований была очевидной с самого начала, но представить себе этого бродягу с грубыми мозолистыми руками и таким же огрубевшим сердцем, только что хваставшего потоками пролитой крови, мирно доящим коров и собирающим вишни в саду, было для меня слишком сильным испытанием. Лицо пирата побагровело от внезапной ярости.
      - Чума тебя побери, самодовольный зубоскал! - заорал он. - Да это предательство! Где Сэм? Я не скажу больше ни слова, пока не потолкую с ним!
      - Вы и так сказали уже слишком много, - возразил я, задетый за живое его хвастливыми угрозами. - Об окончательных условиях вы договоритесь с сэром Ричардом, но отправиться с нами в плавание вам все равно придется.
      Его рука потянулась к кушаку, и я краем глаза оценил расстояние до рукоятки висевшей на стене рапиры. Пистолет его меня не тревожил. Кремневый замок, несмотря на последнее усовершенствование, благодаря которому кремень крепился на курке, а не на запальной планке, действовал слишком медленно для человека, привыкшего быстро парировать удары.
      - Я видел, как Тауни бросил вам кольцо, - сказал я.
      - И что из того?
      - Я стоял рядом, когда вы поймали его. И я помешал вам совершить ограбление там, под аркой, в тумане. Вы там напали на племянника сэра Ричарда...
      - Ловушка! - взревел Фентон, вскочив на ноги. - Пусть меня проглотит дьявол, если я не подозревал этого!
      Он отпрыгнул назад с мягкой кошачьей легкостью и проворством, словно из грубого и неповоротливого быка внезапно превратился в пантеру, гибкую и ловкую. Рука его метнулась к поясу почти неуловимым для глаза движением, и я, вскочив со стула, едва успел схватить рукоятку рапиры и быстро обернуться.
      Пират бросил взгляд на окно, наметив себе путь для отступления, и, резко взмахнув рукой от локтя, швырнул в меня нож. Я низко нагнулся, упершись для равновесия рукою в пол, и отмахнулся рапирой от серебристой молнии, летевшей на меня, точно стрела из лука. Лезвие рапиры со звоном столкнулось в воздухе с ножом; более легкое оружие, поддавшись, упало острием вниз и, дрожа, воткнулось в столешницу в тот самый миг, когда я прыгнул вперед.
      Фентон выхватил пистолет, но я его опередил. В его глазах мелькнуло понимание того, что в следующее мгновение он будет приколот к стене, как таракан. Я сделал выпад из третьей позиции, так как не желал убивать гусыню, которая еще не успела снести нам золотые яйца. Он отпрянул, пытаясь прикрыться от меня пистолетом.
      Однако лезвие моей рапиры неожиданно подскочило вверх, пройдя мимо цели. Дверь из библиотеки внезапно распахнулась, и сэр Ричард со шпагой в руке, сопутствуемый Саймоном, вошел в комнату, успев отпарировать мой выпад. Саймон трясущимися пальцами сжимал пистолет, хотя твердый и проницательный взгляд его подернутых блестящей поволокой глаз свидетельствовал о том, что если робость и была привычной чертой характера этого человека, то мозг его постоянно находился под контролем.
      Сэр Ричард повернулся к Фентону, который угрюмо стоял, опустив пистолет и прижавшись к деревянной стенной панели.
      - Ну-с, милейший, что все это значит? - строго обратился он к пирату.
      - Ловушка... - пробормотал тот. - Но будь я проклят, если не лапа Сэма Пайка нацарапала ту записку... Ну попадись ты мне, предатель, и я перегрызу тебе глотку, даже если меня вздернут за это! И тому негодяю, что затащил меня сюда!
      - Молчать! - крикнул сэр Ричард. - Брось пистолет! Извините, Левисон, у меня тут небольшое личное дело.
      Он придержал дверь, приглашая своего гостя вернуться в библиотеку, что тот и выполнил с деланным безразличием и с непритворным любопытством, светившимся в глазах.
      Сэр Ричард концом шпаги подтолкнул пистолет, скользнувший ко мне по вощеному полу. Я поднял оружие и положил его на стол.
      - В чем причина фехтовальных упражнений, Пенрит? - спросил сэр Ричард.
      - Этот человек испугался западни и напал на меня, - ответил я.
      - Никакой западни нет, любезнейший, - сказал сэр Ричард. - Пайк, арестованный за грабеж, ради своего спасения рассказал нам историю о зарытых сокровищах, ключи от местонахождения которых находятся у вас. Возможно, мы сумеем с вами договориться об их приобретении. Я...
      Дверь в комнату с треском распахнулась, и юный Мадден, полуодетый, с горящими как угли глазами и заспанным лицом появился на пороге.
      - Прибыл Фентон, а вы и не подумали меня разбудить! - с упреком произнес он, восхищенно глядя на пирата. - Карта у вас с собой? И кольцо?
      Угрюмое и озабоченное выражение на лице Беспалого Тома смягчилось при виде хромого паренька.
      - Похоже, я поторопился, - проворчал он, - но человек в моем положении не может быть слишком осторожным. Ну да, молодой хозяин, они появятся, как только я перекинусь словечком с Сэмом Пайком.
      - Сейчас пошлю за ним, - сказал сэр Ричард. - А пока мне надо переговорить с моим гостем.
      Из библиотеки донесся краткий и неясный шум голосов, и затем мы услышали, как сэр Ричард в коридоре отдает Хадсону распоряжение доставить к нам Запевалу Сэма. Тем временем Фрэнк, усевшись на стол, открыл по Фентону настоящий беглый огонь из вопросов и уточнений. К пирату вернулась прежняя самоуверенность, и, как это уже случилось с Сэмом Пайком, мальчик и пират, казалось, мгновенно нашли общую почву для дружеских отношений.
      - Действительно ли там, на Мадагаскаре, водятся гигантские куницы? И огромные черепахи?
      - Ну да, и множество других диковин, которые вы увидите собственными глазами. Драгоценные камни и кораллы, слоновая кость и золото, столько, что хватит наполнить доверху вот эту комнату, парень!
      В голове у меня засел вопрос, от которого я не мог отделаться: почему, обладая столь ценной картой, Фентон так боялся западни? Единственным разумным ответом, пожалуй, могло быть то, что и карту, и кольцо он держит при себе и боится, как бы их у него не отняли. Так, в общем-то, и оказалось; однако, как выяснилось впоследствии, причина его опасений заключалась совсем в Другом.
      - Ба, кого я вижу, дружище! - вскричал Запевала Сэм, входя в комнату.
      - Привет, приятель! - ответил Фентон.
      Они пожимали руки, хлопали друг друга по спине и улыбались - вся эта сцена напоминала встречу двух заговорщиков либо свидетельствовала об искренней и глубокой привязанности, о которой, конечно, не могло быть и речи среди подобных негодяев.
      - Итак, - сказал сэр Ричард, входя вслед за Сэмом, - как видите, никакой западни не было, Фентон. Хадсон, проводите мистера Левисона в его спальню и прислужите ему. Сообщите, когда он отойдет ко сну. И пошлите кого-нибудь принести нам вина!
      Я понял, что "делового партнера" сэра Ричарда не следовало посвящать в нашу затею. Принесли вино, и Фрэнк настоял, чтобы ему налили тоже. Вне себя от возбуждения, он поднял бокал и провозгласил тост:
      - Выпьем за Мадагаскар, друзья!
      Пираты заревели в ответ, со звоном чокаясь фужерами:
      - Хоть здесь мы собрались из разных мест,
      у всех у нас на коже - один загар!
      Над нами качается Южный Крест,
      и только ветер, да море окрест,
      и путь наш - на Мадагаскар, эй-хо!..
      Странно выглядела наша компания: аристократ, ученый студент и хромоногий мальчик-горбун - все трое благородного происхождения, обязанные тем самым соблюдать и поддерживать закон и порядок, - притоптывая в такт каблуками, пьянствуют и распевают грубые матросские песни с двумя самыми гнусными головорезами, когда-либо драившими окровавленную палубу, сведенные вместе магическим оселком, на котором испытываются человеческие характеры: алчностью и жаждой золота, сдобренных неукротимой страстью к приключениям.
      - Ну а теперь, - сказал наконец сэр Ричард, - где же эта карта и кольцо?
      - Они появятся, - ответил Беспалый Том, - как только мы договоримся о цене. Пять тысяч гиней и полный отказ от каких-либо претензий ко мне в связи с тем делом под аркой, во время тумана. Первая часть условия наличными, и ваше слово - для второй.
      - Пять тысяч дьяволов! - взорвался сэр Ричард. - Да это будет дороже, чем зафрахтовать и оснастить целое судно! Я не знаю, где взять такую сумму.
      - Но ведь у меня достаточно денег, дядюшка, - подсказал Фрэнк.
      - Верно, однако игра слишком неопределенна, чтобы рисковать чересчур большими ставками. Кроме того, наличные не так-то просто достать. Все твои деньги вложены в дело. Ходят слухи о войне с Испанией. Знаешь, сколько трудов мне стоило собрать то золото, которое я привез с собой и которое Сэм Пайк пытался у нас отобрать?
      - Ваш "деловой партнер", дядюшка, находится сейчас наверху, в комнатах для гостей. Не сомневаюсь, что он сумеет организовать это без особых хлопот.
      Сэр Ричард с укором взглянул на своего подопечного, но тот ответил ему усмешкой.
      - Во всяком случае, - не сдавался его опекун, - пять тысяч совершенно немыслимая цена. Мы снаряжаем корабль. Вы представляете, во что это обойдется? Вы утверждаете, будто ваша доля сокровищ после дележа составляла значительно большую сумму. Хорошо, мы удвоим цену. К тому же весь риск мы берем на себя: если сокровища не будут найдены, мы теряем все, а вы - ничего!
      - Пять тысяч, - настаивал Фентон, становясь все угрюмее с каждым опорожненным фужером вина. - Соглашайтесь или нет, но имейте в виду: я остаюсь на берегу!
      Мы спорили и торговались целый час, пока сонный Хадсон, давно проводивший Левисона на покой, не принес новые свечи взамен догоревших. Фентон в конце концов сбавил цену до двух тысяч гиней. Юный Мадден готов был заплатить ему больше, но сэр Ричард упорно стоял на своем.
      - И вы отправитесь в плавание вместе с нами, - потребовал он.
      - Ну что ж, если Пайк решил идти с вами в рейс, то мне не так уж трудно составить ему компанию, - осклабился Фентон. - При условии, конечно, если принесут еще вина! Значит, опять мы с тобой корабельные товарищи, старый пес?
      - Угу, - пробормотал Сэм, выпучив глаза, налившиеся кровью от выпитого хереса. - Договаривайтесь поскорее и несите выпивку, чтобы закрепить сделку... И пошли спать!
      - Откуда мы отплываем? - допытывался Фентон. - Из Лондонского порта? Если да, то я смогу помочь вам найти подходящее судно и подобрать отличную команду!
      Он украдкой покосился на Пайка, и по ответному блеску в глазах Запевалы Сэма я понял, что тот далеко не так пьян, как хочет казаться.
      - Мы отправляемся из Плимута, - сказал сэр Ричард. - Это мое родное графство, да и мистера Пенрита тоже. У меня там влиятельные друзья, и они смогут обеспечить нас прочным судном и надежной командой за Умеренную плату. Разумеется, никаких разногласий между нами быть не должно, как и болтовни о целях нашего путешествия!
      Трудно было определить в неверном пламени свечей, но мне показалось, будто лица Фентона и Пайка слегка помрачнели при этом решении. Тем не менее Фентон охотно подхватил замечание сэра Ричарда:
      - Да, да - конечно, ваша милость! Сразу видно, вы понимаете, как вести дела. Ну а теперь относительно двух тысяч гиней: когда я их получу?
      - В течение недели, если карта и кольцо окажутся действительно стоящими. Порукой тому - мое слово!
      - Вашего слова достаточно, так что можно положить конец делу!
      С лукавой усмешкой взглянув на меня, Беспалый Том сунул руку за пазуху. На конце волосяной петли болталось кольцо из мягкого золота, почти в полдюйма шириной. Фрэнк жадно схватил его. Затем последовал квадратный кусок кожи, края которого несомненно свидетельствовали о том, что он недавно отрезан от более широкой кожаной полосы. На одной стороне виднелись следы длительной носки, потертости, заставившие потускнеть ее прежнюю пурпурную окраску. На другой, вытертой до натурального цвета, острым раскаленным предметом были выжжены линии, черточки и кружочки, собирающиеся в единый рисунок.
      - Она прошагала со мной много миль, оседлав мою икру, - подмигнув и кивком указав на карту, сказал Фентон. - Я испортил пару хороших сапог, когда вырезал ее, разве что носки у них немного обносились, да каблуки поистоптались.
      Он разложил карту на столе, и мы все склонились над ней.
      Глава седьмая. ТЕПЕРЬ МЫ ЗНАЕМ, ГДЕ ЗАРЫТ КЛАД
      ... Но сердце стучит, и чайка кричит,
      и ветер гудит в парусах,
      и Южный Крест сияет в ночи,
      как огненный меч в небесах!
      Карта представляла собой довольно грубый набросок. В нижнем левом углу располагался рисунок группы из шести островов, и некое подобие якоря указывало на то, где находится зарытое сокровище. Всю остальную поверхность занимала подробная карта самого острова. Очертаниями он напоминал лист плюща - глубокий вырез береговой линии на севере и коническая вершина в центре, обозначенная на карте как гора Тауни. Из ущелья, поросшего лесом с южной стороны, вытекал ручей, впадавший в небольшую бухточку к востоку от залива. Здесь же находилась поляна с родником и отдельно стоящей скалой, отмеченная крестом, - место захоронения сокровищ. Ручей поменьше протекал через поляну к юго-западу до места высадки пиратов, а у устья Другого, более длинного, ручья, была отмечена еще одна удобная якорная стоянка. И, наконец, надпись гласила:
      "От ручья ЮВ к В до скалы 38 шагов".
      Я уже видел перед собой зияющую яму у подножья огромного камня, тропическое солнце, бросающее ослепительные лучи на полусгнивший расколотый сундук, из которого мерцает золотое сияние вперемешку с искрящимся всеми цветами радуги блеском драгоценных камней. Лицо сэра Ричарда выражало крайнее напряжение, когда он взял кольцо у Маддена и передал мне, чтобы и я прочел цифры, нацарапанные внутри:
      "9°24'S50°32'Е".
      Магические знаки были глубоко вырезаны в мягком металле. Правда, края в некоторых местах, где неопытному граверу изменила рука, казались нечеткими и слегка сглаженными. Но координаты довольно точно - если не принимать во внимание секунд - позволяли определить местоположение группы островов. А затем уже карта должна вывести нас на нужное место. Похоже, теперь у нас имелось все необходимое для того, чтобы отправиться в плавание.
      - В библиотеке есть большой атлас морских карт, Пенрит, - обратился ко мне сэр Ричард. - Я просматривал их вчера... - Голос его слегка охрип от возбуждения. - Он лежит на столе.
      Я легко его обнаружил - целый альбом с отдельными картами, изготовленными известными французскими картографами Клодом и Гуильельмом Делайлями и Бургиньоном д'Анвиллем, а также Меркатором и другими, не столь крупными знаменитостями. Сэр Ричард взял две карты, лежащие сверху, и расстелил их на столе. Это были меркаторская карта мира, изготовленная в 1569 году, и последняя карта Африки д'Анвилля вместе с расположенной на том же листе картой Ригафетты того же района, выпущенной в 1591 году.
      Мы с нетерпением склонились над картами и отыскали Мадагаскар, который у Ригафетты был обозначен как Сан-Лоренцо. Больше всего меня интересовала долгота. Ригафетта утверждал, что остров лежит между сорок пятым и пятьдесят пятым градусами восточной долготы, однако д'Анвилль соглашался с Меркатором, считая, что он лежит в стороне сороковых. У Меркатора долгота в сорок пять градусов проходила через юго-восточную оконечность Мадагаскара, а у д'Анвилля долгота этой точки соответствовала сорока восьми градусам.
      По широте все три карты практически совпадали, располагая северный мыс примерно в десяти градусах к югу от экватора. Здесь д'Анвилль был непререкаемым авторитетом. На его карте была изображена часть африканского континента с Мозамбиком и рекой Замбези и разбросанными у северной оконечности пролива мелкими островами. Меркаторская проекция охватывала пространство еще дальше к северу от Мадагаскара, где и следовало искать нужные нам земли.
      - Что вы об этом думаете? - спросил меня сэр Ричард.
      В такие моменты надежда подчиняет себе трезвость суждений, а желание порождает веру. Я взглянул на тревожно-выжидающее лицо хромого мальчика и заметил блеск в глазах сэра Ричарда, внешность пиратов тоже каждой своей черточкой - особенно если припомнить все обстоятельства суда и казни Тауни - свидетельствовала о достоверности их истории. Голова у меня пошла кругом. Я попытался собрать воедино остатки здравого смысла, еще раз осмотрел пиратскую карту и кольцо и снова отложил их в сторону.
      - Координаты сходятся, - сказал я. - Если кольцо и карта настоящие...
      - Настоящие? - заревел Фентон. - Разве ты своими глазами не видел, как Тауни бросил мне кольцо? Разве эта кожа не вырезана из голенища моего сапога? Разве я, Том Фентон - Ластоногий Фентон, рулевой "Бича Божьего", не начертил собственноручно эту карту прямо на месте? Да стал бы я рисковать шеей, отправляясь с тобой в плавание неведомо куда! Мое слово так же крепко, как и любое другое. Кровь и раны - чего тебе еще не хватает?
      - Вот именно, - проворчал Запевала Сэм. - Разве мы не согласились участвовать в деле наравне со всеми вами? Кто же вам помешает заковать нас в цепи и посадить в тюрьму, если окажется, что мы солгали? И тогда-то уж нам не отвертеться от петли!
      Фрэнк положил конец дискуссии:
      - Решено. Мы отплываем. А теперь - трижды: гип-гип, ура!
      Оба пирата подхватили клич, да так, что весь дом, казалось, зазвенел от их голосов. Мне стало любопытно, что подумает об этом миссис Мадден, если не спит. За последние сутки ее робкое лицо приобрело тревожное и озабоченное выражение. Я представил себе, как Левисон лежит в постели в комнате наверху, уставившись в темноту широко открытыми иссиня-черными, как спелые сливы, глазами, прислушиваясь и ломая голову над тем, что происходит внизу. Мне сразу не понравился этот человек. Он держался не просто на равных, а даже слегка по-хозяйски, покровительственно, подтверждая тем самым возникшее у меня впечатление, будто сэр Ричард побаивается, как бы он чего-нибудь не сказал или не сделал. Лицо благородного джентльмена было суровым и задумчивым, когда он, нахмурясь, вслушивался в приветственные возгласы, нервно трогая пальцами кольцо и карту.
      Фентон и Пайк, захватив с собой остатки хереса, отправились вместе в сырный амбар на ночлег, где и были надежно заперты, хотя теперь у нас и не было причин сомневаться в их преданности, по крайней мере до момента нашего отплытия. Последними звуками, которые я услышал сквозь открытое окно моей комнаты, были громкие голоса этой достойной пары, сидящей под замком и распевающей пьяным дуэтом:
      Словно черный ворон, машет
      нам крылом пиратский флаг,
      и с костями череп пляшет
      над толпой морских бродяг!
      Эй, друг, не зевай!
      Дно из бочки выбивай!
      И стоящему на вахте