Тебе нельзя ко мне,
      А к тебе мне
      Беда...
      Вот какая смешная
      Получается игра,
      Простая шарада,
      Как дважды два.
      Есть остров у меня,
      У тебя
      Острова...
      Вот какая смешная
      Получается игра...
      (вскакивает на ноги, подходит к Комову.) Нет. К тебе я не могу.
      Комов (натужно-весело). Ну, хорошо. Я знаю, ты любишь задавать вопросы. Задавай, я буду отвечать.
      Малыш (идет к разбросанным на полу прутьям и камням. Садится на пол, хочет взять один из прутьев и не берет. Комову). Нет. У меня много вопросов к тебе. Почему падает камень? Почему пальцев десять, а чтобы считать, нужен всего один? Почему я весь день живу, а вечером перестаю жить. Ведь, когда я засыпаю, я перестаю жить? Да? Много вопросов. Но я не буду сейчас спрашивать. Сейчас плохо.
      (Пауза. Где-то слышна мелодия песенки.)
      (Комову.) Я прошу тебя, думай, что делать. Если сам не можешь быстро думать, пусть думают твои машины в миллион раз быстрее, потому что мне хуже, чем вчера. А вчера было хуже, чем позавчера.
      (Вандерхузе опять протяжно вздыхает. Малыш быстро подбирает в корзину камни и исчезает. Пауза. Песенка стихает.)
      Комов. Ничего не поделаешь. (К Вандерхузе.) Яков, прошу тебя, дай радиограмму в Центр, пусть доставят сюда ментоскоп, я вижу, мне без него не обойтись.
      Вандерхузе. Хорошо... Но я бы хотел обратить ваше внимание, Геннадий... За весь разговор на индикаторе ни разу не зажегся зеленый огонь...
      Комов. Я видел.
      Вандерхузе. Но это не просто отрицательные эмоции, Геннадий. Это ярко выраженные отрицательные эмоции...
      Комов. Да, Яков, ярко выраженные... Но - не Малыша. Мы мешаем не Малышу, мы мешаем аборигенам. Вы же видели, сам Малыш не в состоянии объяснить, чем, собственно, ему мешают люди.
      Вандерхузе. Вы хотите сказать, Геннадий, что аборигены...
      Комов. ...создали между собой и нервной системой Малыша устойчивую внутреннюю связь. Вы помните, он испугался на льдине, и они тут же вернули его к берегу, он хотел есть, и они тут же его накормили... И теперь через Малыша они ясно дают нам понять, что не желают нас, поэтому с нашим появлением Малыш находится в таком сильном возбуждении.
      Майка. А мне показалось... Но может быть, я ошибаюсь, я в контактах никогда до этого не участвовала...
      Комов (заинтересованно). Что вам показалось, Майя?
      Майка. Мне показалось, что Малыш уже потянулся к нам, сам, аборигены - против, и поэтому ему стало хуже, они по-прежнему не хотят нас а Малыш к нам.
      Комов (подхватывает). А Малыш если будет полностью доверять нам и, более того, будет испытывать достаточно сильную нужду в нас, этим нам поможет. Так я вас понял?
      Майка (беспомощно). Не совсем так, Геннадий Юрьевич...
      Комов (встает). Об этом мы с вами еще поговорим, а сейчас идемте, Майя. Мне нужна будет ваша помощь.
      (Комов и Майка уходят. Вандерхузе продолжает сидеть отрешенно и печально. Появляется Малыш.)
      Вандерхузе (замечает Малыша). Иди ко мне, мой мальчик.
      (Малыш приближается к Вандерхузе.)
      (С усталой добротой.) Мы совсем замучили тебя. Я ни о чем не стану спрашивать. Ты рассказал нам о себе, если хочешь, я расскажу тебе, о чем помню я. (Встает.) Подожди меня здесь. (Уходит.)
      (Малыш остается один. Он с любопытство, но опасливо подходит к разным вещам в рубке, рассматривает их. Возвращается Вандерхузе. В руках у него футляр для скрипки. Вандерхузе вынимает скрипку и начинает играть. С первыми звуками скрипки загорается экран. На экране перед Малышом река, идет лед, весна... и музыка льется, льется... Малыш видит то прошлое, земное, в котором мальчика еще не было, но с которым была связана жизнь его родителей или его дедов. Леса, проселочные дороги среди летних лугов, веселые, счастливые люди... Вандерхузе опускает скрипку. На экран врывается война... Идет всеобщая мобилизация, десятиклассники и десятиклассницы с выпускных балов - за винтовки... За кадрами звучит баллада о Ромео и Джульетте.
      В ту весну ей было шестнадцать,
      Джульетта звали ее,
      На школьных учебниках девочка
      Выводила имя свое.
      Имя было, конечно, Ромео,
      Лучше имени этого нет,
      Самый лучший из всех мальчишек,
      Самый лучший на этой земле.
      А мальчишке было шестнадцать,
      Любил он стихи и бокс,
      И в классе - на школьных учебниках
      Рисовал он профиль ее.
      Ах, Джульетта, Джульетта, Джульетта!
      Лучше имени этого нет,
      Лучшей девочки нет на свете,
      Лучшей девочки нет на земле.
      Ни Монтекки, ни Капулетти
      Не грозили тогда бедой...
      Почернела роса на рассвете,
      И назвалось этой войной.
      И остались на школьных учебниках
      Профиль девочки, имя его...
      В Ленинграде погибла Джульетта,
      И Ромео погиб под Москвой.
      Ах, Джульетта, Джульетта, Джульетта!
      Лучше имени этого нет,
      Лучше имени нет - Ромео,
      Когда только шестнадцать лет.
      Когда будет тебе шестнадцать,
      Ты, дружок, погрусти о них,
      Вспомни с нежностью и печалью,
      Чтобы лучше любить и жить.
      Ах, Джульетта, Джульетта, Джульетта!
      Лучше имени этого нет,
      Лучше имени нет - Ромео,
      Когда только шестнадцать лет.
      Когда будет тебе шестнадцать,
      Ты, дружок, погрусти о них,
      Вспомни с нежностью и печалью,
      Чтобы лучше любить и жить.
      Ах, Джульетта, Джульетта, Джульетта!
      Лучше имени этого нет,
      Лучше имени нет - Ромео,
      Когда снова шестнадцать лет.
      Три последних куплета идут уже на кадрах послевоенной земли. Снова мир, жизнь, счастливые дети... Малыш все это время неотрывно глядит на экран, потом в страстной мольбе тянет к экрану руки. Убегает.)
      ЗОНГ
      Галактические лайнеры,
      Курс созвездия Тельца...
      В бесконечности оставлена
      Синим шариком Земля.
      Взмах рук, шаг ног,
      Миллиардный народ,
      Враг-брат, враг-друг,
      Разберись попробуй тут:
      Кто - я? Кто - ты? Кто - мы?
      Взгляни!
      Нет,
      Не понять нам самим себя.
      Где
      Тот другой, тот иной,
      Где чужие глаза?
      Взгляни!
      Кто - я? Кто - он? Кто - мы?
      Что мы смогли?
      Что не смогли?
      Свет-тень, свет-тень,
      Свет-тень, свет-тень...
      И межзвездные сигналы мы
      Посылаем без конца,
      Если есть нам где-то равные,
      Друг, откликнись! Я - Земля.
      Взмах рук, шаг ног,
      Миллиардный народ.
      Враг-брат, враг-друг,
      Разберись попробуй тут.
      Кто - я, кто - ты, кто - мы.
      Взгляни!
      Нет,
      Не понять нам самим себя.
      Где
      Тот другой, тот иной,
      Где чужие глаза?
      Скажи, кто - я,
      Кто - он, кто - мы?
      Что мы смогли?
      Что не смогли?
      Свет-тень, свет-тень,
      Свет-тень...
      ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
      КАРТИНА ПЕРВАЯ
      Комната Майки. Майка в домашней одежде сидит с ногами на койке, перед ней разложены карты, записи, аэрофотоснимки. Возле кровати стул, на стуле бутылка с соком. Майка занята делом, но это не мешает ей тихонько насвистывать мотив и вполголоса напевать.
      Майка. Твой голос мне одна отрада, Он чуть надтреснутый с годами, И, как прошедшее, глухой, Но для меня - одна отрада, Твой голос - мне одна отрада, Мне в голосе твоем покой.
      Твое молчанье мне отрада,
      Я в нем тону и воскресаю,
      Такой неравный этот бой,
      Но для меня - одна отрада,
      Твое молчанье - мне отрада,
      Моя надежда только в нем.
      Но я солгу, сказав "не надо",
      Но я солгу, сказав "не надо
      Мне больше в жизни "ничего",
      Есть величайшая отрада
      Быть между небом и землей,
      Есть величайшая отрада...
      (В то время как Майка, занимаясь работой, тихонько напевает сама себе, дверь приоткрывается и в комнату проскальзывает Малыш, так же неслышно он притворяет дверь, прижимается к ней спиной и какое-то время слушает Майку. Майка отрывается от карты, видит Малыша.)
      Малыш. Мам-ма... (Идет к Майке.) Он придумал?
      Майка (тихо). Нет, колокольчик.
      Малыш. Он придумает?
      Майка (еще тише). Да, колокольчик...
      Малыш (требовательно). Скажи еще раз!
      Майка (сдерживая слезы). Да, колокольчик.
      Малыш. Феноменально! (Усаживается на пол перед Майкой.) Щелкунчик!
      Майка. Я ждала тебя, Малыш.
      Малыш. Зачем?
      Майка. Мне без тебя плохо.
      Малыш (перекатывается на полу, снова - перед Майкой). Тебе плохо без меня? Феноменально! Тебе плохо без меня, мне плохо без тебя. Ш-шарада! Сейчас, подожди, я размышляю... (Целая серия гибких движений, перекатов.) Не трогай моего котенка... не трогай моего котенка...
      Майка. Ну что ты, колокольчик? Ты же хотел прийти ко мне? Ты пришел, и я рада тебе. И мы сейчас с тобой вместе, мы даже играть с тобой можем. Ты любишь играть? Ты играл один, а теперь...
      Малыш. Нет. Только сначала я играл один. А потом я играл на озере, посмотрел в воду и увидел там мальчика, хотел с ним играть (ударяет ладошкой об пол, как будто по воде), но мальчик распался. Тогда я очень захотел, чтобы со мной был тот мальчик, чтобы играть, и чтобы не один, много-много таких мальчиков. И стало так.
      (Малыш вскакивает на ноги, начинает кружиться по кругу, и вот уже много таких фигурок... Малыш останавливается - фигурки исчезают.)
      Сейчас я не хочу играть. (Усаживается на полу перед Майкой.) Зачем вы пришли сюда?
      Майка. Я потом отвечу тебе на этот вопрос. Сначала, если ты хочешь, я расскажу тебе сказку... про горы, про зеленые светлячки...
      Малыш (нежно). Мам-ма... Колокольчик... Сверчок на печи! Котя-котинька-коток, котя-серенький хвосток... Майка. Да, мой котенок, да, сверчок. Слушай...
      Далеко в горах Памира,
      Где ночуют облака,
      За пустынные вершины
      Солнце спрячется едва,
      Выплывает, словно диво,
      Синий челн, а в нем - Луна.
      Тихо льет она на Землю
      Свет, прозрачней хрусталя,
      И роняет, нет - не тени,
      Голубые ожерелья
      На высокие снега.
      На рассвете ухнет филин,
      Вздрогнет бледная луна
      И пригоршнями рассыплет
      Из волшебного ларца
      Серебро, рубины, лалы...
      И растает.
      Над Землею Солнце встанет,
      Туго жаркий лук затянет,
      И летит его стрела
      По ущельям среди скал,
      И за солнечной стрелой
      Если нам с тобой пойти,
      Можно камушки найти,
      Что рассыпала Луна,
      Словно в море жемчуга.
      Малыш. Феноменально! Красиво. А светлячки?
      Майка. В неприступных скалах прячет Луна свои сокровища, вот они и светятся ночью, но никто не знает, где их искать...
      Малыш. Даже если люди придумают такие машины? Которые размышляют?
      Майка. Да, Малыш. Даже если эти машины будут охотиться на светлячков, все равно у них ничего не выйдет.
      Малыш. Конечно, не выйдет. Ф-фрагмент! Не охотиться на светлячков. (Женским голосом.) Кошенька, ласонька моя... (Своим голосом.) Не трогай моего котенка. (Вскакивает на ноги.) По бим-бом-брамселям! Но это все у вас там, на Земле. У меня здесь нет Луны. И Солнце у меня другое. Скажи, зачем вы пришли сюда? Зачем?
      Майка (осторожно). Видишь ли, здесь у каждого из нас своя задача. Яков - он так понравился тебе, ну тот, у которого волосы на щеках...
      Малыш. Я знаю, у него есть такая красивая (пытается изобразить руками скрипку) штука... нет, не знаю, что это. Из нее - музыка. Может быть, это музыка Луны?
      Майка. Это скрипка, Малыш. Может быть, это музыка Луны. А Яков? Он очень добрый. Он капитан нашего корабля, это он привел наш корабль сюда, к тебе. Комов, тот, который все спрашивает тебя...
      (Малыш беспокоится, меняет позу.)
      ...и которому ты задаешь свои вопросы, он изучает жизнь на других планетах, есть ли кто на планете живой, не хочет ли он чашей дружбы, или кому-то нужна наша помощь... Комов у нас самый главный.
      Малыш. Я это сам понял. Он умеет размышлять почти как я.
      Майка (ласково). Ты все правильно понял. Ну, вот Попов...
      Малыш. У него эти машины! Они мигают, двигаются... Ш-шарада!
      Майка. Да, он управляет такими машинами, и еще он - радист, он делает так, чтобы люди знали, где мы, что у нас происходит, и чтобы мы не теряли связь с людьми... А я? А хочу знать, какие породы на твоей планете, может быть, здесь есть такие редкие металлы, которых нет на Земле, но они нам очень нужны, и еще это нужно знать нам, чтобы размышлять - ну, как ты размышляешь, - сможем ли мы на твоей планете сделать так, чтобы здесь жили люди с другой планеты, которой грозит гибель...
      Малыш (энергично протестует, вскакивает на ноги, садится, снова вскакивает). Нет! Люди - это беда. Люди здесь - нельзя! Не охотиться на светлячков!
      Майка (дотрагивается до Малыша, но тут же отдергивает руку, как от ожога). Нет, нет, Малыш, мы не тронем твоих светлячков, если ты этого не хочешь. Мы узнали, что твоя планета занята, и теперь будем искать другую. Ведь раньше мы думали, что она свободна.
      Малыш (удовлетворенно). Феноменально! Значит, вы хотели, а у вас ничего не получилось? У вас было много-много вопросов, как у меня, а ответов нет, нет удовольствия.
      Майка (смеется). Удовольствие у нас все ровно есть - мы здесь встретили тебя. Это очень много удовольствия, Малыш, больше, чем если бы мы получили ответы на свои вопросы.
      Малыш (перекручивается на заду на 360 градусов). Ш-шарада! Ну ладно. Ты мне объяснила, зачем вы здесь? А к звездам вы тоже летаете? Зачем?
      Майка. Звезды...
      (Пауза.)
      Ведь если звезды зажигают,
      Значит - это кому-нибудь нужно?
      Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
      Да, да! Чтобы они были... Мы хотим их узнать, Малыш. Для себя, для тебя - тоже. Вот подумай, появляется на свет человек. Сначала он говорит: "Хочу есть". Потом он говорит: "Хочу знать"...
      Малыш (сердито). Ч-чеширский кот! Я сам сначала хотел есть, а теперь хочу узнавать, все узнавать. Так мне интересно.
      Майка. Вот и человеку интересно. И он будет летать к звездам, спускаться на дно океана... Даже из любопытства.
      Малыш. Это потому, что он - хочет, понимаю... Я тоже, когда очень хочу, все могу. (Задумывается.) Странно... (Смотрит вопросительно на Майку.)
      Майка. Что странно, колокольчик?
      Малыш (поднимается с полу). Никогда со мной так не было...
      Майка. Как?
      Малыш. Чтобы я хотел для себя и не мог. (Хочет уйти.)
      Майка. А что ты хочешь?
      Малыш. Я хочу разделиться пополам. Сейчас я один, а чтобы стало: я два.
      Майка (вздрагивает). Это невозможно, Малыш.
      Малыш (никак не может уйти). А если бы возможно? Плохо это или хорошо?
      Майка. Не надо об этом, колокольчик... Не плохо и не хорошо, это больно, это несчастье.
      Малыш (с возрастающим возбуждением и потому весь в движениях). Что такое несчастье? Значит, есть - счастье? Правильно?
      Майка (мягко). Счастье... Это когда можешь пони мать. Понимать человека, понимать цветы, дождь... Пони мать нам с тобой друг друга.
      Малыш (медленно пятясь к выходу). Если такое - счастье, значит... (Звучит его песенка.)
      Мне плохо без тебя,
      А тебе
      Без меня...
      Вот какая смешная...
      (Малышу трудно, очень трудно уходить. Его тянет к Майке, но что-то не позволяет, мешает, забирает к себе...)
      Получается игра,
      Простая шарада,
      Как дважды два...
      Тебе нельзя ко мне...
      А к тебе мне
      Беда...
      (Малыш резко отворачивается от Майки, убегает.)
      Майка (с отчаяньем). Малыш!
      (Слышна мелодия.)
      Вот какая смешная
      получается игра...
      КАРТИНА ВТОРАЯ
      В темноте слышен голос Комова.
      Комов (голос). Сейчас вы вступите с ним в контакт. Не стесняйтесь с ним, ребята, веселее, проще! Представьте себе что он ваш младший братишка-вундеркинд. Пойте ему песни, играйте с ним в мяч. А я притаюсь как паук, буду за всем этим наблюдать и регистрировать. Стась, покажите ему "третий глаз", расскажите, в общих чертах, конечно, о том, как этот телепередатчик действует. И пусть Малыш больше спрашивает. Чем больше, тем лучше...
      (Свет.
      Пустой берег океана. Вдали клык белого айсберга. Серо-лиловое небо. На берегу ничком лежит Малыш. Рядом с ним на корточках Попов. Он в дохе похоже, что холодно.)
      Попов (шлепает его тихонько по заду и тут же отдергивает руку). Ого, какой горячий. Как утюг раскаленный.
      Малыш (не поднимая головы). Он придумал?
      Попов. Он размышляет. Трудный вопрос.
      Малыш (перекатывается, садится в позу "лотос"). А как я узнаю, что он придумал?
      Попов. Ты придешь, и он сразу тебе скажет.
      Малыш (трогает рукой доху Попова). Это что у тебя?
      Попов. Одежда. Без нее холодно.
      Малыш (живо). Ага, понимаю. У вас на Земле так холодно, что ты и здесь не снимаешь эту свою одежду.
      Попов (смеясь). У нас на Земле не всегда и не везде холодно. Бывает так жарко, что мы ходим без одежды такой, почти как ты. И тоже купаемся в океане. В своем океане.
      Малыш. Значит, я бы у вас тоже плавал? Да? Так же, как здесь? Я даже видел это. У тебя так бывает? Ты просыпаешься и вспоминаешь, что будто сейчас видел что-то. Иногда это знаю. Например, большие красные цветы, сейчас их у нас нет, сейчас снег. Когда снег уйдет, придут цветы. Но иногда я вижу, чего раньше никогда не видел. Почему?
      Попов. Так бывает. Это называется сон. Ты спишь и видишь сон.
      (Пауза.)
      Малыш. Значит, и во сне я имею глаза? А ты?
      Попов. И я вижу сны.
      Малыш. Тогда скажи, откуда они приходят, сны?
      Попов. Они ниоткуда не приходят, сны все время с человеком, но только видит он их, когда спит. Сны могут рассказать тебе о том, чего ты сам не видел, но это было, например, с твоим отцом или дедушкой...
      Малыш (пересаживается в свою любимую позу, на правую пятку). Феноменально! Но мне снятся слова! Много, много слов. Я говорю их, вижу, и мне удовольствие, как музыка. Похоже на то, как вы говорите, только намного лучше. И я знаю, это я придумал такие слова и соединил их друг с другом так красиво. А потом просыпаюсь, и слова рассыпаются, как листья... Я хочу ухватиться за последнее слово, хочу, чтобы оно задержало первые, оно выскальзывает... Я не могу. И еще целый день плохо, играть не хочу, хочу снова видеть и слышать эти слова.
      Попов (неуверенно). М-да... интересный сон. Но я не могу его объяснить тебе. Спроси у Комова. А сейчас лучше давай поиграем. Хочешь, я покатаю тебя на летательной машине? Ты будешь лететь в воздухе, и все будет внизу: горы, болота, айсберги...
      Малыш. Нет. Летать - это обычное удовольствие. Это я могу сам.
      Попов (изумленно). Как - сам?
      Малыш (гибко извиваясь всем телом, словно рябь по нему прошла). Нет слов. Когда захочу - летаю.
      Попов. Так полети!
      Малыш (нетерпеливо). Сейчас не хочу. Сейчас мне удовольствие с тобой. (Вскакивает на ноги.) Хочу играть! Где?
      Попов. Побежали к кораблю.
      (Малыш издает воинственный клич и мчится по берегу. За ним - Попов. Появляется Майка. На лбу у Майки обруч с большим "глазом" - это телепередатчик. В руках у нее мяч.)
      Малыш (видит Майку). Мам-ма. (Пауза.) Мам-ма... (Бежит к ней.)
      Майка. Колокольчик...
      Малыш (нетерпеливо). Скажи еще раз!
      Майка. Колокольчик.
      Малыш (женским голосом). Сверчок кушать хочет. (Тихо.) Мам-ма... (Резко.) Это - что? (Показывает на телепередатчик.)
      Попов. "Третий глаз".
      Малыш (размышляет). Ага. Что два глаза делают, я знаю. Что делает "третий глаз"?
      Попов. "Третий глаз" наблюдает и эти наблюдения передает на корабль, и что делается со мной, когда я ухожу далеко от корабля, и если мне будет грозить опасность, он поможет...
      Малыш (притрагиваясь к телепередатчику). Феноменально! Ш-шарада! Значит, когда я отплыл на льдине от берега и страшно перепугался, то кто-то увидел меня в "третий глаз" и вернул на берег. Но здесь никого нет! Я один.
      Попов. А это что? (Пытается жестами изобразить появлявшиеся на горизонте "усы".) Они раскачиваются над твоими горами.
      Малыш. А-а, такие огромные прутья? Из каких я плету корзину, только еще больше?
      Попов (толкает локтем Майку). Ты видел их?
      Малыш. Раньше не видел. Теперь вижу. Я каждый день вижу что-нибудь впервые. (Майке, нежно.) Мам-ма... (На мяч.) Это что?
      Майка (хмуро). Им можно играть. (Отдает мяч Малышу.)
      Малыш (вертит мяч). Что делать? Как играть?
      Попов. Кидай его мне, я буду отбивать. Сейчас научишься и будет удовольствие.
      (Майка, понурив голову, ковыряет носком ботинка песок. Малыш кидает мяч Майке. Начинают играть. Сначала напряженно, потом все увлекаются. Малыш оказывается чрезвычайно азартным, подвижным, прыжки его молниеносны. Он заразительно смеется. Впервые смеется. И вдруг все кончается. Малыш отбрасывает мяч, садится на песок, обхватив руками колени. К нему подбегает Попов.)
      Попов. Ты что? Устал, Малыш?
      Малыш. Это было хорошо. Я никогда не знал, что бывает так хорошо.
      Попов. Так давай еще играть! Есть еще игры с обручем или с крыльями...
      Малыш. Нет. Вспомнил. Не могу забыть. Не помогает. Никакое удовольствие не помогает. Больше не зови меня играть. Мне плохо, а сейчас еще хуже. Скажи ему, чтобы он думал скорее. Я разорвусь пополам. Я хочу разорваться, но я боюсь. У меня внутри все болит. Если будет очень болеть, перестану бояться...
      Попов. Ну что ты, Малыш! Ты просто еще не привык к людям. Когда привыкнешь, тебе будет хорошо, и ты не захочешь разрываться пополам. Надо чаще встречаться, больше играть...
      Малыш (вскакивает на ноги). Нет. Больше не приду. (Идет прочь.)
      Попов (вслед). Но почему? Ведь было хорошо.
      (Малыш убегает. Майка бросается за ним.)
      Майка. Малыш!!! (Убегает. Возвращается без телепередатчика.)
      Попов. Ты что?
      Майка. Все в порядке.
      Попов (замечает отсутствие телепередатчика, поражен). Майка, ты же "третий глаз" потеряла!
      (Майка отрицательно мотает головой.)
      Ты совсем с ума сошла! Представляешь, что произойдет, когда Малыш войдет к этим (пытается жестами "изобразить" аборигенов) с телепередатчиком?!
      Майка. Я не знаю. Я ничего не знаю. Только бы скорее все кончилось. Знаешь, Стась, мне кажется, я тоже могу разорваться пополам.
      Попов. Что ты, Майка! Что ты!
      КАРТИНА ТРЕТЬЯ
      Рубка корабля. Вандерхузе и Комов.
      Комов. Ну что ж, контакт почти удался. Хотя усы все время стерегут Малыша.
      (Появляются расстроенные Майка и Попов.)
      (Замечая отсутствие у Майки телепередатчика.) Майя, где ваш "третий глаз"? Потеряли?
      Майка (со значением). Я его не потеряла.
      Комов. Надели на Малыша! Молодец, Майя! Это хороший шанс... (Поспешно.) Внимание! Экран!
      (Попов включает видеоэкран. Виден берег океана. На горизонте горы. Над ними усы. Вблизи упавшие стволы деревьев, валуны. Слышна песенка Малыша: "Вот какая смешная получается игра..." Появляется Малыш. Дальше все его действия сопровождаются репликами следящих за ним из корабля.)
      Попов. Он снял обруч с "третьим глазом".
      Комов. Ничего, пусть рассмотрит его.
      Вандерхузе. По-моему, он идет без цели... Он уходит.
      Попов. Смотрите, что это?
      Вандерхузе. Похоже, разбитый "Пеликан".
      Попов. Зрелище не из приятных!
      Комов. Тише! Он остановился перед люком.
      (Малыш прикладывает ладошку к борту корабля. Слышен мужской голос: "Ах ты, мой сверчок на печи", женский голос нежно: "Колокольчик..." Плачет ребенок. Малыш отдергивает руку - на обшивке разбитого корабля отпечаток его ладошки.)
      Комов. Он идет к горам. Видите, усов не видно...
      Вандерхузе. Значит, он идет к ним...
      (На экране темная трещина, она ширится. Малыш погружается в темноту. Изображение исчезает. Майка издает сдавленный крик.)
      Комов. Дайте инфра!
      (На экране вспышки, яркие пятна, потом экран светлеет, будто заполняется светящимся туманом. Малыш идет в этом тумане, вытянув перед собой руки с растопыренными пальцами. Слышны лязгающие, гудящие звуки.)
      Попов. Похоже, те самые звуки, которыми он пытался объяснить нам, что с ним было. Слышите, они то приближаются, то отдаляются... Противное зудение... Теперь оно выравнялось.
      Комов. Потому что он остановился.
      Попов. Смотрите! Смотрите! Это же люди! Целая толпа людей!
      Вандерхузе. Похоже, они выстроены в шахматном порядке, и ряды их бесконечны...
      Комов. Это Малыш. Узнаете?
      (На экране вспышка. Раздается отчаянный крик Малыша. Мелькает, кувыркаясь на экране, изображение его ладошки. Все исчезает. Свет в рубке корабля. Майка и Комов стоят друг против друга возле пульта.)
      Комов (взбешенно). Зачем вы это сделали?
      Вандерхузе. Что случилось?
      Комов. Вы либо хулиганка, либо... Исключаю вас из группы контакта. Запрещаю вам выходить из корабля, входить на пост внешнего обзора. Ступайте отсюда!
      (Майка, не говоря ни слова, уходит. Попов кидается за ней: "Майка!" Комов останавливает его.)
      Попов! Немедленно передайте эту запись в Центр. Экстренно.
      Вандерхузе. А что, собственно, произошло?
      Комов. Она включила прожектор.
      Попов. Какой прожектор?
      Комов. Аварийный.
      Попов. Вмонтированный в обруч?
      Комов. Вот именно.
      Вандерхузе (огорченно). Можно себе представить, что случилось с обитателями пещеры, когда в вечном мраке вспыхнуло маленькое солнце.
      Попов (сам себе). С ума сошла! Совсем взбесилась! (Громко.) Подумаешь! Нажал человек не на ту кнопку, ошибся. (Садится за рацию.)
      Вандерхузе. Да, действительно. Она, очевидно, хотела включить инфракрасный, клавиши рядом... ай-ай-ай... Активное воздействие... Вряд ли приятное... В самом деле, ведь это может отразиться... Бедный Малыш. У нас у всех сдали нервы, - не удивительно, что девочка на выдержала.
      (Вбегает Майка.)
      Майка (запальчиво). Я сделала это нарочно! Да, нарочно! Я сделала это для того, чтобы раз и навсегда прекратить это безобразие.
      Комов. Какое безобразие? О чем вы говорите, Майя?
      Майка. Потому что это - отвратительно! Потому что это бесчеловечно. Потому что я не могу сидеть сложа руки и наблюдать, как гнусная комедия превращается в трагедию. Я все равно уйду! Уйду в школу и буду учить ребят, чтобы они вовремя хватали за руку всех фанатиков абстрактных идей и дураков, которые им подпевают!
      Попов. Глупо. Глупо! Что ты смыслишь в абстрактных делах? И где ты их вообще видела - абстрактные? Ведь сегодня она абстрактна, а завтра без нее история остановится! Ну, хорошо, ну, не нравится тебе. Ну, откажись! Ведь так все шло славно, только-только с Малышом сошлись, такой парень чудесный, умница, с ним можно горы было бы своротить! Эх ты... Ты о нем-то, о нем подумала!
      Майка. А дальше! Что - дальше? Я о нем подумала. Он больше не придет.
      Вандерхузе (тяжело вздохнув). Я понимаю тебя, Майка, но не оправдываю. Так, знаешь ли, не поступают...
      (Пауза.)
      Комов. Ну что ж. Я буду говорить прямо. Да, я стремлюсь превратить Малыша в орудие Земли. Я всеми доступными мне средствами совершенно беспощадно (иронический поклон в сторону Майки) стремлюсь восстановить в нем человека. Вся трудность в том, что аборигены, воспитавшие Малыша, не хотят нас. Но они оставили в Малыше достаточно человеческого, Чтобы мы получили возможность завладеть его сознанием... Я уверен, мы сумеем убедить Малыша, что наши цивилизации равны со своими достоинствами и недостатками, и жизнь его, как посредника между нами и ими, будет радостна и полна...
      Вандерхузе (тихо). Геннадий, ведь контакта не будет.
      Комов (устало). И вы, Яков...
      Вандерхузе. Вы ведь прекрасно понимаете, Геннадий, что мы имеем дело со свернувшейся цивилизацией. Разум, замкнутый на себе.
      Комов. Они спасли и воспитали Малыша, они неплохо осведомлены о человечестве. Это не замкнутость, это...
      Вандерхузе. Ну, Геннадий, абсолютная замкнутость - это теоретический идеал. Что же касается Малыша... Если цивилизация достаточно стерта, гуманизм ее мог превратиться в социальный инстинкт. Они спасли ребенка, потому что испытывали в таком живую потребность.
      Комов. Обо всем этом я думал, и вы ничего нового, Яков, мне не сказали...
      Вандерхузе. Геннадий, вы помните, Шура Семенов стер бортжурнал. Я не успел еще сказать вам, Шура стер журнал не на планете, а еще в космосе. Потому что он в космосе подвергся нападению. Перед вашим приходом я принял сообщение из Центра (протягивает Комову листок с радиограммой), они обшарили околопланетное пространство и обнаружили...
      Майка, Попов (в один голос). Кого? Кто обнаружен?
      Комов (бегло просматривая радиограмму). ...спутник автомат с космической миной.
      Вандерхузе. Если мне не изменяет память, такой спутник-автомат, что-то вроде вооруженного часового, в незапамятные времена устанавливался в околопланетном пространстве, если планета объявлялась запрещенной (вздохнув). Вот эта мина и пришлась по кораблю Семеновых...
      Попов. Но почему?
      Вандерхузе. Те, кто устанавливали такого вооруженного часового, на своем опыте убеждались в некоммуникабельности местной цивилизации, в том, что она замкнута, и более того, что контакт с ней грозит для нее серьезными потрясениями. (Пауза.) Что же вы, Геннадий, думаете своим интеллектом победить интеллект целой цивилизации?
      Комов. Нам надо, несмотря ни на что, попытаться. У нас есть посредник - Малыш.
      Вандерхузе (тихо). Вот в этом-то и дело, Геннадий. Между нашими двумя цивилизациями, как между молотом и наковальней, оказалась третья, и за эту третью, за единственного представителя, Малыша, мы вот уже больше суток несем всю полную ответственность.