Голос я слышу и чувствую спиной. Он несется откуда-то сзади, со стороны входа в зал, со стороны моих... ног.
      -- Кто это? -- шепчу на ухо Несси, благо оно рядом.
      -- Это? Мой муж, -- обреченно вздыхает она.
      Тогда-то я и почувствовал впервые холод... в отдельных частях тела. Честно говоря, на месте инниного мужа я, застав такую идиллию, сильно отработал бы ногой одно простенькое движение...
      -- Ты знаешь, -- тихо говорит Несси, выпутываясь из нашей камасутры, -мне почему-то кажется, что мы будем с тобой спать...
      -- Здравствуйте, мастер! -- громко орет муж, когда я поднимаюсь с татами.
      Через пару тренировок мы уже отрабатывали любимый прием не на татами, а в однокомнатной квартирке на Черной речке, которую я, холостякуя, снимал у древнего деда.
      Чем меня покорила зеленоглазая девчонка? -- Не знаю. Почему она тогда выбрала меня? -- Тоже не знаю. Во всяком случае, Инна не относилась к любительницам адюльтеров и амурных похождений на татами, как я понял в дальнейшем.
      Потом оказалось, что мы с Несси однокашники... Потом мы встречались на институтских вечеринках... Потом я женился... уехал в Афган... Потом мы столкнулись на какой-то каратистской тусовке, вовремя проспонсированной моим "Союзконтрактом": Инна, невесть с какого перепугу, умудрилась заработать "черный пояс" и стать главным тренером клуба "Бусинкан". Потом... Потом... Потом... Сколько и где бы мы потом не пересекались, все заканчивалось одним и тем же. Но без продолжения. "Встретимся во времени", -- было нашим девизом.
      ...Через час.
      Мы устали от воспоминаний и использовали позднее время в качестве предлога... Правда: давно не виделись и не к фанатам же мне возвращаться. Они такие... громкие... они точно поспать не дадут.
      Будто мы дадим друг другу поспать!
      Я тонул в ее глазах, вдыхал, как кислород, запах ее волос, мои руки в этот момент жили отдельной от остального тела жизнью... "Ее пальцы целовали мои шрамы", -- так пел когда-то мой друг Андрюшка Романов. И лучше я не скажу. Мое подсознание, мой оккупант, мой внутренний японский воин Хаттори бесновался и пытался наставить на путь истинный. Но я не поддался на уловки любителя экзотического секса и потому... не было ничего, кроме нежности.
      Если это нежность, то нежность точно превыше любви.
      Я растворялся в Несси... плавал в ней, как в теплом предзакатном озере... ограниченном размерами проклятого узкого ложе. Все. Любителей подробностей отсылаю к... дамским романам.
      ... Через... несколько часов.
      Я понял, что дико хочу курить. Достал из кармана слаксов, укоризненно сморщившихся на полу, сигареты и... да, я же оставил зажигалку дома!
      -- Несс...
      В темноте купе вспыхнул огонек. Вспыхнул и снова погас.
      -- Держи, Сереж... Единственная, кстати, вещь... как память о тебе...
      -- Ну да не помер еще...
      Я взял в руки старенькую бензиновую "зиппо", откинул крышку. Снова полыхнул огонек и осветил на секунду затейливую арабскую вязь, покрывавшую зажигалку. Ба-тюшки светы!
      -- Сереж, а помнишь...
      Странные бывают ситуации. Вот встретились в вагоне ночного поезда двое людей не от мира сего. Сидят... лежат... и вспоминают далекое прошлое. И ни один не спросит у другого: а тебя каким ветром сюда занесло?.. а ты куда едешь?.. а что было в жизни твоей за те полтора года, что не виделись?
      Ни Несси, ни мне не хочется спрашивать... Может быть потому, что каждый знает: другому не захочется отвечать. А врать друг другу мы не умеем. Или потому, что, на самом деле, мы и остались в том прошлом? А ныне сидят в купе поезда двое совершенно других людей... они встречались в какой-то из жизней... они любили друг друга и пытаются мучительно вспомнить: где, когда и почему это было?
      ... И возвращается к планете Земля старый, иссеченный осколками астероидов, звездолет. И возвращается к своей земной возлюбленной космонавт. Но... много миль еще пройти. Он понимает, что не успеет вернуться, потому что тяжело болен. И вот космонавт воспроизводит своего био-двойника, который выйдет из обгоревшего звездолета к счастливой девушке.
      А в это время любимая космонавта создает своего клона. Земное время бежит быстро, она давно уже стара, она знает, что не дождется возвращения своего парня. А так хочется обрадовать его...
      И приземляется звездолет... И двое молодыхл ю д е йбегут навстречу друг другу...
      И много миль еще пройти... И возвращаются воспоминания... И возвращается ветер... Черный ветер, разрушивший Королевство, которое я когда-то защищал, будучи последним бойцом последней королевы...
      Не знаю, в ком и что будит любовь, а во мне -- ассоциации и картины, образы, запахи и звуки. Если это любовь... Инны.
      -- Ээ-й, ежик, очнись... Ты опять куда-то улетел? Помнишь...
      Знакомьтесь: ежик -- это я. Другая ипостась. Ежик, Хаттори-сан и Сергей Неволин. Кто-то третий из нас -- сейчас лишний. И я даже знаю, кто.
      -- Конечно помню, Нес. Только думал, что где-то потерял ее... Ох как мне этой зажигалки в Афгане не хватало... Как ты могла... Теперь бы все было по-другому. Я стал бы эмиром Мазари-Шарифа и наблюдал из окон дворца, как внизу лениво пасутся мои отары, а ты была бы любимой женой и проводила все дни в роскоши и довольстве.
      -- Ага, с глазами под чадрой, -- засмеялась Несси, -- чтобы... не видеть твоих нелюбимых жен.
      Зажигалка... Какое отношение имела она к моему умозрительному эмирству?.. О-о-о, дело было перед командировкой в Афганистан... Инна, узнав, что я уезжаю, настояла на проведении отвальной. Она вообще любительница всяких "party". Вечеринка состоялась в общежитии института. Несс зазвала на нее нескольких однокурсников, в том числе, и двух афганцев -- для меня, с познавательной целью.
      И вот сидим мы, пьем "Абу Симбел" с лимонадом "Буратино", а тут один из афганцев поднимается и так это прочувствованно обращается ко мне:
      -- Ты мне очень понравился, брат. Я хочу тебе сделать большой подарок...
      -- ...
      -- Произнеси, пожалуйста: ла илля иля миах ва Мухамад расул Аллах... Только от души скажи.
      Пожалуйста. Почему бы не порадовать человека:
      -- Ла илля... иля миах... ва Мухамад расул Аллах...
      -- Все, -- по-детски радуется афганец, -- теперь по нашим законам ты стал мусульманином. Теперь я могу тебе дарить... Я -- Гилани Алекозай!
      Со значением говорит. С расстановкой. Типа, "зовите меня просто -Ильич". Ну и хорошо. Нормальный такой гилани, вполне симпатичный алекозай!
      -- Нет, ты не понял, брат! Я -- Гилани!!!
      И объясняет мне, значит, Алексей, что он -- ни много, ни мало, как племянник знаменитого Гилани. Предводителя моджахедов, почитаемого в Афгане наравне с Гульбеддином Хекматиаром и Ахмад Шах Масудом. А теперь подарок! Гилани что-то усердно царапает карандашом на бумажке и царственно протягивает мне.
      Ну, и что здесь написано?
      -- А здесь написано, брат... Как попадешь в Афганистан, сразу сдавайся в плен... Здесь написано, что ты мусульманин и друг маленького Гилани, племянника Большого Гилани... И должны будут дать тебе отару овец и самых красивых девушек в жены... Бери, дорогой, пользуйся. Тебя Гилани любит!
      -- Евреи, вообще-то, не сдаются, -- отшучиваюсь под хохот честной компании. И пытаюсь спрятать дарственную во внутренний карман пиджака.
      Гилани вырывает у меня записку:
      -- Нет, так пропадет. Вот... -- он мастеровито разбирает свою зажигалку, сворачивает дарственную трубочкой и прячет ее в "зиппо", -- Бери от Гилани вместе с зажигалкой. Раз куришь -- не потеряешь!
      У истории грустный конец. В компании нашелся-таки дятел, который застучал Гилани, и моего афганца быстренько турнули из института -- за родственные связи с басмачами. А в Афган я отправился без зажигалки... Думал, что потерял ее где-то в общаге. Ночь с Инной, знаете ли, не всегда способствует улучшению оперативной памяти... И -- на тебе!
      -- Инка, так ты ее себе тогда оставила... Как не стыдно! Нашла и не отдала... А если бы мне и вправду баранов захотелось...
      Несси хмыкает:
      -- Сам же сказал: евреи не сдаются! Да и потом... разве я не знала тебя, Неволин?
      Знала, Инна, и знаешь. Это я тебя не знаю, просто имею честь бытьз н а к о м ы мс тобой.
      -- А, бери ее себе... на память о себе, -- Несси отнимает у меня зажигалку и прячет в карман слаксов, застегивая его на молнию.
      Ей просто не хочется, чтобы я курил. Действительно, продымил по дурацкой привычке все купе...
      А сколько времени-то? Почему так светло за окнами? Господи, через полчаса поезд будет уже в Москве! Через полчаса мы снова расстанемся с Инной. О чем же я забыл спросить ее... О самом главном? Нет, не вспомнить...
      -- Ин, а ты замужем... еще?
      Она пристально смотрит на меня, и в глазах ее мчатся обнаженные амазонки на неоседланных, взмыленных конях.
      -- А что?
      -- Да нет, ничего. Надо же... знать своего врага в лицо.
      Амазонок сменяет удав Ка, гипнотизирующий бандерлогов:
      -- Не обязательно знать в лицо своего врага... если можно просто выстрелить ему в спину.
      ГЛАВА 3..........................
      М о с к в а.
      Небольшой особнячок, зарегистрированный на фирму "Темп-А", ничем не выделялся среди десятков подобных зданий, окружавших его в одном из уголков Старой Москвы возле Измайловского парка. В меру обшарпанный фасад, зарешеченные окна на обоих этажах... -- взгляду не на чем остановиться.
      Даже стальная, особо мощная дверь на входе, вряд ли могла привлечь внимание любопытного москвича. Мэр Лужков издал приказ, в соответствии с которым все двери в подъездах жилых домов в обязательном порядке заменялись на металлические. Ну, а фирме, как говорится, сам Бог велел иметь надежные ворота.
      На втором этаже особняка, в одной из восьми просторных комнат, располагалась гримерная, оснащению которой могла бы позавидовать гримерная любого престижного театра. Сейчас в одном из кресел, перед огромным зеркалом, удобно восседал розовощекий крепыш лет пятидесяти.
      Сам облик мужчины говорил о его принадлежности к номенклатуре средней руки. Гладкие щеки Виктора Ильича Давыдова начинались от нижних век и, словно хорошо уложенное бетонное шоссе, неспешно перетекали сразу в плечи, минуя шею. Розовые прожилки на щеках свидетельствовали о пристрастии их обладателя ко всевозможным излишкам хорошего, сертифицированного качества: например, к коньяку "Ани" и балычку, поедаемому без ограничений.
      Сейчас вокруг Давыдова суетился и порхал сухонький старичок с худыми нервными руками -- Владимир Знарок, гример или, как он сам себя именовал, "лицедей" высшей пробы. Если бы кто-нибудь поинтересовался богатой биографией мастера, тот смог бы рассказать немало интересного. Знарок когда-то гримировал двойников Хрущева, и уже один этот факт подтверждал квалификацию мастера.
      ... Взять, допустим, выступление двойника Хрущева с трибуны ООН. То самое, знаменитое, с демонстрацией матери Кузьмы и стучанием ботинком по трибуне. Кто знал, что в это время настоящий Никита Сергеевич решал проблемы со здоровьем в подмосковном санатории? Разумеется, с тем двойником работали и десятки других спецов -- постановщики сценического движения, преподаватели ораторского искусства, имиджмейкеры... Но и сделать из одного лица другое, это тоже нечто, понимаете ли...
      Пока Знарок вспоминал былое, пальцы его сноровисто оглаживали лицо клиента, готовили специальные составы. Подумаешь, стереть с лица клиента остатки пороков! Это, по сравнению с тем, чем приходилось заниматься, сущая ерунда.
      . .. Когда коллеги сваливали Никиту с поста Генсека, долго обсуждался один вариант, непосредственно относящийся к мастерству Знарока.
      Было такое мнение: зачем будоражить народ и общественность, свергая Хрущева? Пусть себе правит Никита Сергеевич долгия-долгия лета. То есть, не Никита Сергеевич, конечно, а его двойник, "пешка", полностью подконтрольная Политбюро. При таком-то Знароке трудно ли сделать любого правителя вечным?! А настоящего Хрущева можно и того... "зачистить", как сказали бы ныне.
      Владимир Сергеевич Знарок уже готов был исполнить свою историческую миссию, но в последний момент испугался будущий генсек -- Леонид Ильич Брежнев, который вообще не переносил крови. Трусость Ильича и упертость тогдашнего главы КГБ Владимира Семичастного спасли жизнь не только Хрущеву, но и Знароку.
      Он, посвященный, не умер ни от сердечного приступа, ни от кровоизлияния в мозг. Его попросту выкинули на пенсию...
      И вот теперь Знарок гримировал Давыдова, выполняя высокооплачиваемую, но рутинную и неквалифицированную работу.
      ... Впрочем, насколько неквалифицированную, если учесть, что...
      От мыслей Знарока отвлекла распахнувшаяся за его спиной дверь, руки мастера взлетели к вискам клиента, да так и не опустились.
      Не оборачиваясь, Знарок взглянул в зеркало. В нем отразилась тщедушная фигура бородатого Исрапи, одетого в какой-то немыслимо драный и засаленный спортивный костюм. Фигура немного поколебалась и стала приближаться к креслу.
      -- Салам, Маэстро! Как дела?
      Зазеркальный Исрапи слился с Исрапи, появившимся из-за спины Знарока, и теперь требовательно смотрел на пожилого гримера. Знарок пожал плечами. Что толку говорить, если результаты -- налицо... на лице.
      -- Все в порядке, Исрапи Абдуллоевич. Судите сами.
      Исрапи Абдуллоевич вежливо поклонился Давыдову:
      -- Как вы себя чувствуете, Виктор Ильич? Вы готовы работать?
      Давыдов по-прежнему пялился в зеркало и лишь скосил глаз на чеченца:
      -- Ты бы приоделся, что ли, Исрапи... Я не привык общаться со всякой рваниной. Вообще, я не понимаю, как деловые люди могут позволять себе такие... гардеробы. Я удручен...
      Чеченец хлопнул в ладоши и весело засмеялся:
      -- Ва, все правильно, да? Солидно! Вот так исн и м ибудете говорить, Виктор Ильич. Хорошо у вас получается!
      Давыдов, однако, не разделил восторга чеченца. Брезгливо скривил губы, процедил фразу, по-прежнему не отрываясь от зеркала:
      -- Я тебе серьезно говорю, Исрапи. Хоть бы побрился... вымылся, а то ведь несет как от...
      Виктор Ильич пожевал губами, да так и не подобрал определения. Улыбка медленно сползла с лица Исрапи, он побледнел:
      -- Ах ты... хвост старого ишака, перепачканный в дерьме бешенной собаки...
      Голос чеченца сорвался на визг:
      -- В роль вошел, биляд, да?! Да я тебе сейчас шашлык буду дэлат, молекула. Ты у мэня сэчас засунэш язык в свой грязный жоп... Б о м ж а р а!
      От злобы у чеченца вдруг проявился акцент. Исрапи замахнулся на Давыдова, но вовремя отдернул руку.
      ... Слишком дорогое лицо. Нельзя портить хороший товар...
      Давыдов в ожидании удара вдруг съежился, уменьшился в размерах, потерял былую дородность и стать. Лицо его дрогнуло... Щеки -- бетонированное шоссе -- сморщились и превратились в обычный сельский тракт, плотно усеянный гусеничными бороздами -- старческими морщинами...
      -- Не надо бить, Исрапи-муалим! Я... репетирую.
      Боевик хмыкнул и опустил руку, занесенную над благородной седой головой Давыдова:
      -- Рэпэтырую! Ладно, так-то лучше... Работай, Маэстро!
      Исрапи резко развернулся
      . .. не вводить себя во искушение от шайтана...
      и направился к выходу из гримерной.
      Знарок и Давыдов, не поворачиваясь, проследили, как зазеркальный чеченец рванул на себя ручку двери и исчез.
      Исрапи, все еще недовольно качая головой, спустился на первый этаж и вошел в приемную генерального директора ТОО "Темп-А" Исаака Абрамовича Слуца.
      В предбаннике директорской, в мягких кожаных диванах развалились четверо боевиков. Ребята страдали от безделья, пили коньяк и смотрели телевизор.
      По телевизору транслировали встречу Ельцина с одним из лидеров Ичкерии Шатоевым.
      ... У "ящика", несмотря на его японскую родословную, было явно не в все порядке с цветом... и оттого Президент России казался чрезмерно розовощеким и красноносым.
      Дед знаменито разводил руками, будто плывя брассом и стремясь притопить грузным телом маленького чеченца, волею случая оказавшегося с ним в одном бассейне:
      -- Вот тут... значит... Арслан Ходжаевич говорит, шта на счетах этой самой Ичкерии, понимаешь... лежат сто миллиардов рублей... А я, значит... знаю... шта мы перевели на восстановление республики... семьсот миллиардов. Куда делись... шестьсот... миллиардов...
      Президент сделал очередное пловцовское движение иудивленно посмотрел на чеченца
      -- ... Черт!.. Его!.. Знает!.. понимаешь.
      -- Салам! -- поздоровался Исрапи с боевиками и кивнул на дверь с табличкой "И. А. Слуц", -- У себя? Свободен?
      -- Салам! -- откликнулись парни, -- Да, заходи. Шеф давно ждет.
      Исрапи прошел в просторный кабинет генерального и остановился у стола:
      -- Ассалам аллейкум, Исаак Абрамович!
      -- Маллейкум ассалам, Исрапи! Не смешно, кстати. Дурацкая шутка.
      Шеф кивнул Исрапи на кресло рядом с собой.
      Одет был хозяин кабинета несколько странно. Летний камуфляж. Белая рубашка. Изысканный яркий галстук. Невысокая барашковая папаха.
      Разумеется, шеф Исрапи не был каким-то там "Исааком Абрамовичем Слуцем". Безвестный И. А. Слуц -- всего лишь подставное лицо, на которое и зарегистрировали предприятие-призрак "Темп-А". А у шефа -- вполне красивое правоверное имя, хотя подчиненные предпочитают обращаться к нему коротко и звучно -- Шамиль.
      -- Ну, как там поживают наши бомжи, дорогой? Хорошо кушают, хорошо спят?
      Исрапи хлопнул себя обеими руками по коленям:
      -- Все десять в отменной форме, дорогой Шамиль! Я звонил и другим нашим ребятам в регионы. Остальные пятьдесят девять тоже жир нагуляли. Откормлены, отглажены, напомажены, да... Глаза пустые и довольные, да... Хоть сейчас их в Кремль!..
      Хозяин кабинета и посетитель расхохотались. Исрапи, давясь смехом, продолжил:
      -- Представляешь, дорогой, они за полтора месяца совсем забыли, кто такие... Важные совсем!.. А говорят не хуже, чем твой Рыбкин перед телекамерой... Нет, а знаешь, что их волнует?
      -- Ну?
      -- Захожу тут к одному, а он мне с порога: "Исра-пи! Исра-пи! Ты как мужчина поймешь! У меня член от возраста в размерах уменьшился..."
      Боевик поперхнулся кашлем:
      -- Я ему говорю: сними штаны, покажи! И, что ты думаешь, снимает. Смотрю... Ва, говорю, это ты такое пузо отрастил, что не наклонившись, члена через него разглядеть не можешь!
      Отсмеявшись, Шамиль удовлетворенно сложил руки на груди:
      -- Значит, бараны в порядке... Видит Аллах, единственное, что меня волновало. Нужные бумаги из Кремля -- нормально, быстро получили.
      Шамиль небрежно швырнул на стол пухлую пластиковую папку.
      Исрапи сдержанно кивнул. Бумаги можно и не смотреть. Не подделка, слепленная в Иране, а самые настоящие документы. И печати на них подлинные, клювасто -- когтястые.
      Исрапи и не сомневался в том, что Шамиль доведет дело до конца. Да, самая, пожалуй, трудная часть операции связана с бомжами и мастерством Маэстро и ему подобных.
      Забавно, подумал чеченец, речь идет о многих миллионах долларов, а добывать их предстоит бомжам. Веселая страна -- Россия!
      Шамиль тем временем плеснул коньяку себе и собеседнику:
      -- Так выпьем, дорогой, чтобы маленькая Чечня всегда е... ла большую Россию!
      Шамиль и Исрапи с чувством поглотили благородный согревающий напиток.
      ... Отловить в Москве десяток бомжей гораздо проще, чем отловить десяток дворовых котов. Те хоть шипят и царапаются, а бомжары...
      Правда, Праздник 850-летия внес кое-какие коррективы в планы чеченцев, да и бомжи им были нужны не совсем обычные. Люди с высшим образованием... Желательно, с гуманитарным... Желательно, имевшие управленческий опыт... То есть, привыкшие входить в высокие кабинеты без излишнего мандража... Желательно, не деградировавшие до конца... Такие, которые могли бы послужить материалом для Маэстро.
      Трудно ли отловить по всей России шесть десятков бомжей, соответствующих этим параметрам? Р е ш а е м, р е ш а е мв о п р о с... Черные маклеры, отнимавшие квартиры у людей, не особо интересовались, кого они выкидывают на улицу: спившегося слесаря или спившегося академика. Главным критерием было отсутствие родственников и наличие стакана, горящего во лбу у жертвы.
      Так что среди бомжей, бродящих ныне по российским весям, отыскать можно кого угодно. Инженера, работавшего вместе с Королевым, и прославленного в прошлом хоккеиста, популярного некогда певца и изобретателя ядерных ранцевых фугасов.
      Что касается неокончательной деградации... Маэстро -- да и не он один -- был настоящим Микеланджело в своем деле. Прославленный скульптор отсекал от мрамора все лишнее и созидал Давида. Знарок тоже отсекал от клиентов все лишнее: следы пороков на лице... морщины... циррозные пятна... и получал на выходе сытых и довольных давыдовых -- госаппаратчиков...
      А зачем вообще нужен бесполезный, всеми брошенный бомж? Зачем в течение полутора месяцев кормить его, поить, облагораживать внешность, прибегая к дорогостоящим услугам "лицедеев"?
      Зачем очищать ему раз в неделю кровь и пичкать американскими супер-витаминами? Да и не ему, а им: в данном случае -- целому десятку бездомных, содержащихся в особняке, принадлежащему ТОО "Темп-А".
      О, все просто. Во-первых, бомжа, отыгравшего свою роль, можно безболезненно ликвидировать, не вызывая шума. Учитывая что роль, расписанная чеченцами, никак не могла остаться без внимания спецслужб... лучших исполнителей и желать было трудно.
      Во-вторых, не всякий р е а л ь н ы й госаппаратчик согласился бы поучаствовать в задуманном спектакле. Посули ему хоть десять процентов от суммы, которую чеченцы справедливо предполагали выручить за премьеру.
      Бомжам чеченцы пообещали трудоустройство, комнату в коммуналке и по пять миллионов подъемных на брата. Какой класс: потрясти всю Россию без ядерного взрыва, отделавшись пустыми обещаниями и раскошелившись только на оплату труда гримеров!
      Операция "Гнев пророка" вступала в свою завершающую стадию...
      -- Да, а как здоровье нашего афганского партнера? -- счел нужным поинтересоваться Исрапи.
      Шамиль провел руками по лицу:
      -- Иншалла , на все воля Аллаха! Он потихоньку приходит в себя. Смерть близкого всегда неожиданна. К ней нельзя быстро привыкнуть. Даже если смерть стала... твоим образом жизни.
      ГЛАВА 4.......................
      М о с к в а.С т а д и о н"Л у ж н и к и".
      А НУ-КА...!
      ДАВАЙ-КА...!
      УЕ... ВАЙ ОТСЮДА!
      РОССИЯ! ДЛЯ РУССКИХ!
      МОСКВА! ДЛЯ МОСКВИЧЕЙ!
      Блин, как они орут! Две сотни луженых глоток плюс бесконечное мельтешение перед глазами красно-белых флагов, полосатых шарфов и шапочек -кого угодно с ума сведут. Благо, терпеть все это придется...
      -- Молодой человек, сколько продолжается матч?
      -- Че-го?!!
      -- Сколько, говорю, матч длится?
      -- Два по сорок пять, олух!
      Спасибо, большое вам человеческое спасибо, молодой человек. Значит, терпеть мне не более полутора часов. За это время всяко должна проявиться загадочная личность, вытащившая меня в Москву через совместный российско-венесуэльский спутник.
      Вообще, если серьезно, личность сильно мне задолжала. Материальный ущерб: оплата несчастного гонца -- "скорохода"... такси от вокзала до Лужников. Моральный: место в гуще спартаковских фанов, на фанатской трибуне... ослепнуть и оглохнуть можно! Хотя, если бы не загадочный незнакомец, не было бы и встречи с Инной... самого радостного события в моей жизни за последние годы.
      Где, кстати, зажигалка? Может, закурить? Может, хоть дым отгонит спартачей, не в меру усердно орущих в оба моих уха? Закуриваю. Ага, отгонишь их, комариков-мутантов...
      А НУ-КА!
      ДАВАЙ-КА!
      На поле выбегают футболисты "Спартака" и "Алании". Ах, вот оно в чем дело! Вот почему "Россия для русских!", "Алания" - то из столицы Осетии, Владикавказа. Поневоле начнешь разбираться в тонкостях...
      МОСКВА! ДЛЯ! МОСКВИЧЕЙ!
      Эх, ребята, знали бы вы, как мне это не нравится! У меня, честное слово, побольше причин стать русским националистом, чем у вас, но... Оч-чень уж не люблю директив, указывающих, кому и что причитается:
      ... земля крестьянам, вода матросам, детям мороженое, бабе цветы, большому кораблю большая торпеда, широкой груди пулеметная амбразура...
      А москвичам -- Москва, конечно.
      Знаете, ребята, во времена моей молодости "москвич" в армии было ругательным словом. И вовсе не потому, что крестьянские дети пытались хоть так отыграться на столичных аристократах духа, вопреки всем законам физики оказавшихся в "горячей точке"...
      После того, что вы кричите с трибун, неудивительно, если во Владикавказе вас приветствуют воплем: "Русские -- вон!" И вообще, почитайте историю древних осетин -- аланов. Она чрезвычайно поучительна...
      РЕД! ВАЙТ! ДАЙНАМАЙТ!
      А-а, "красно-белый динамит"... То есть, спартаковцы пошли в атаку. Слава Богу, уже двадцать минут прошло...
      Сижу среди фанатов как белая ворона. За частоколом рук и флагов футбола, как такового, не видно. Двадцать три минуты... Потихоньку от шума закладывает уши. Можно, конечно, сидеть, широко раскрыв рот. Или орать вместе со всеми. Ни того, ни другого делать не хочется.
      В проходах и у кромки поля стоит ОМОН и напряженно вглядывается в творящееся на трибунах. Смотрите, парни, смотрите...
      РОССИЯ! ДЛЯ РУССКИХ!
      Брямс! Нет... ппь-рэп! Такой, примерно, звук издает гнилое яблоко при ударе о шею футбольного фаната.
      Яблоко прилетело откуда-то с верхнего яруса, и теперь мой неистовый сосед потирает загривок, а я пытаюсь сбросить гнилые ошметки, угодившие на рукав куртки.
      Ппь-ррэп!
      Новое яблоко разбивается о транспарант с надписью "Flints Crew".
      Ппь-ррэп!
      Очередной фрукт оседает на затылке лысоватого мужика, которого здесь уважительно именуют Профессором.
      Фаны отвлекаются от футбольного поля и начинают рыскать глазами по трибунам в поисках смельчака.
      А вы чего хотели, друзья?! Кавказ -- народ горячий, хорошо еще, что пока угощают яблоками...
      МОС-КВА! ДЕРЬ-МО! МОС-КВА! ДЕРЬ-МО!
      Ну, вот вам и ответ. Хорошо кричат владикавказцы: дружно и без акцента!
      О-па! А это уже не яблочки, это... Маленький арбуз разбивается о щит омоновца, забрызгивая его "сферу" сочной, кровавой мякотью...
      О-па! А вот это уже даже и не арбуз... Добрая дюжина пластиковых бутылок с зажженными фитилями летит в наш сектор, от одной я еле успеваю увернуться. Пока спартачи топчут фитили, чтобы не возгорелась смесь в бутылках, гул на трибунах нарастает...
      МОС-КВА! ДЕРЬ-МО! МОС-КВА! ДЕРЬ-МО!
      Да что у них... коллективный выезд в столицу всей республикой, что ли?! Ой, как грамотно кидают! Свежую порцию коктейля Молотова принимает на щиты ОМОН. Тридцать четыре минуты...
      Неожиданно с нескольких сторон стадиона взмывают вверх надувные цветные шарики. Шарики летят невысоко, к каждому из них привязана нитка с грузом. Ветер лениво гонит их на трибуны.
      Хлоп! Хлоп! Хлоп!
      Всюду, где опускаются шарики, вспыхивает огонь, кричат обожженные... В шариках -- зажигательная смесь... Впечатление такое, что в Лужники пробрались головорезы Отто Скорцени и творят беспредел. Уж очень все грамотно.
      А вот и атака после артподготовки. С соседних секторов в наш вваливается несколько десятков разгоряченных парней, завязывается потасовка.
      Бац! -- Хряссь! -- А-аа-а!
      Бац! -- Хрясь! -- А-аа-а!
      В бой вступает ОМОН и пытается вытеснить нападающих экономичными сериями ударов...
      Бац! -- Хряссь! -- А-аа-а!
      Ногой в промежность! -- дубинкой в челюсть! -- очередной фан с диким криком повисает на товарищах. Падать некуда. Сороковая минута... матча. Нет, так ОМОН долго не продержится. Нападающие устремляются на спартаковскую трибуну как саранча...
      БЕЙ! БЕЙ! МОС-КА-ЛЕЙ!
      Странно... У врагов москалей вполне славянские рожи!.. Хорошо еще, что я почти в центре трибуны -- на флангах уже льется кровь. Хотя стиснули, сплотились вокруг меня как... народ вокруг ЦК после смерти очередного генсека. Скоро и раздавят!
      А это еще что такое?! Профессор с окровавленной физиономией выхватывает из-за пояса пистолет, вскакивает на скамью и стреляет в кого-то через головы соратников... Двое омоновцев пытаются продраться к стрелку, работая направо и налево демократизаторами... Успеваю оценить оружие профессора. О-го! Австрийский "глок" -- керамика и стеклофибра, спецмодель, ни одной фонящей детали: теперь понятно, как он прошел контроль на металл...
      Так. Все. Хватит с меня. Первый тайм мы уже отыграли. Надо выбираться отсюда. Легко сказать: выбираться! В секторе идет настоящий бой всех против всех. Как и повсюду на стадионе. Сам я тоже успеваю приложиться кому-то по лицу и получить чувствительный тычок в спину.
      Выбираться со стадиона... В общей свалке не поможет знание ударных техник. Нет места для... шага вперед и отмашки назад. К тому же, я не каратист. И потому -- извините, ребята, ничего иного мне не остается, как... Вдыхаю полной грудью...
      Ааа...! аа!.. кхх... кхх... бббббб!.. ВЕЭЭЭ!
      Ближайшее окружение быстренько создает небольшой коридорчик для меня...
      БББББ!.. ВЕЕЭЭЭЭ!
      Испуганно отшатывается Профессор с "глоком" в руке...
      Снова побольше воздуха набрать...
      АА-БББВЕЕЭЭ! АААА-БВЕ-ЭЭЭ-Э!
      Спасибо, ребята, что посторонились... Вот и до выхода со стадиона рукой подать. Еще пару таких
      -- ААА.......!!!!
      -- БВЕ!.. БВЕБВЕ!.. БВЕ!
      -- АААА!
      -- БВЕ-Э-Э!
      Вокруг огонь, крики раненных, взрывы... а я как каравелла по каким-то волнам медленно-медленно ухожу по узкому коридору прочь со стадиона...
      -- АА..!
      -- ББ..!
      -- АА..!
      -- ББ..!
      Бросаю взгляд в сторону "эха". Метрах в пяти справа от меня, используя тот же способ, пробивается к выходу здоровенный мужик лет пятидесяти. Надо же, еще один грамотный!
      Фу-у! Все! Я на улице. Волшебное "аабве!" сделало свое дело. "Аабве!", если хотите знать, круче, чем "ки-йа!". С "ки-йа" во время любой ходынки вы скоро превратитесь в фарш. С "аабве!"... фуу-у-у!.. будете выглядеть... фу-у-у!.. совсем как живой.