-- Одна вон, -- Самохвалов нагло смотрит в полковничьи очи, -- в дуле танка! Что вам еще из подробностей интересно? Звоните прямо в Кремль, вашу мать, если читать не умеете. Там и выясняйте!
      -- Еще раз примите мои извинения! -- Швец берет под козырек, -- С виновными мы разберемся по все строгости...
      -- Да это не с ними, а с вами, полковник, разбираться надо, -- грубо обрывает его Самохвалов, -- впрочем, пусть наши заказчики сами решают.
      -- Извините... мы думали здесь... какое-то поле Куликовское, что ли?!.. Все громыхает... горит... За километр видно. А оказывается -- съемки фильма...
      -- А что, вы и при свете прожекторов уже ни хрена не видите?
      Самохвалов -- воплощенное ехидство:
      -- Что, разве может танк с идиотской надписью " На КрЭмль!" быть настоящей боевой машиной?! Или вертолет -- "неотложная медицинская помощь"?! Или вот Димуля... -- Самохвалов кивает на Валентина, -- похож на чеченского наемника?!
      -- Извините... Товарищ Самохвалов... Товарищ Нагиев...
      Полковник пожимает руки обоим:
      -- Досадное недоразумение. Больше вам никто не помешает, лично прослежу. Честь имею...
      Он тяжело разворачивается и бредет к своему командному вертолету. Потерявший сановную спесь, обычный старый барбос-служака.
      -- Эй, полковник Швец! -- кидает в спину барбоса Самохвалов, -Вызовите-ка пожарный вертолет, а то тут ребята немножко с пиротехникой перестарались. Бензин горит...
      Швец, не оборачиваясь, кивает и забирается в вертушку. Через три минуты от группы быстрого реагирования не остается и следа, будто ее здесь и не было.
      -- Отбой! -- громко командует Самохвалов, и на свет(?) Божий(?) потихоньку выбираются наши бойцы.
      -- Снято кино, отбоярились!
      -- Как тебе, Сергей, кино?
      ... в свете ПНВ струйки пота, обильно стекающие со лба Самохвалова, нетрудно принять за кровь...
      -- Рискованно... но неплохо. И сколько мы его еще... кино... снимать будем?
      Командир тычет пальцем в спасительную папку:
      -- Да по документам, хоть месяц... Пока не решим, что со всем этим добром делать. Будем снимать... до последнего патрона, если понадобится! Группам занять места по расписанию!
      ГЛАВА 18
      -- А я тут вот подумал, мужики, уйду я на пенсию на хер...
      Дежа вю. И это тоже было: и ремеслуковская поза "нога на ногу", и его пенсионные планы насчет разведения кобелей, и мы с Баратынским, нехотя внимающие велеречивому полковнику.
      -- Так вот. Уйду я на пенсию и... на хрен мне эта псарня сдались?! Возьму и выставлю свою кандидатуру на Президента России. А что? Время еще есть. Деньги теперь тоже...
      У Ремеслука сегодня есть не только время и деньги, но и повод помечтать.
      Еще бы! Базу в "Заветах Ильича" мы с ребятами Самохвалова взяли под контроль без сучка без задоринки. Если не считать задоринкой нескольких легко раненных с нашей стороны, а сучком -- толстого полковника, попытавшегося помешать киносъемкам.
      Орлы Баратынского захватили казначейство "чехов" в санатории ВЦСПС "Молодые дубки". И тоже -- без лишних проблем. Правда, и к ним подоспел расторопный СОБР, причем более отмороженный, чем наш. Сразу начал палить. Если бы не дипломатичность "кинорежиссера Баратынского", дело могло бы обернуться большой кровью. Но, слава Богу, пронесло.
      И вот мы -- Юрий Викторович, я и Паша Платонов в качестве совещательного голоса -- сидим в директорской Ремеслука и слушаем его разглагольствования. Ближайшая задача решена, по всем документам у нас целый месяц на то, чтобы разобраться с "золотом регионов".
      -- Юлий Викторович, -- подает голос Платонов, -- А если серьезно... что с раненными "чехами" делать собираетесь? Их восемь человек на объекте Самохвалова и еще пятеро в "Дубках". Ну, ночь они там перекантовались, но не на базах же их держать в самом-то деле!
      Ремеслука не смущает вопрос Паши. Он надевает очки, достает пухлую визитницу, перебирает пластиковые страницы, плотно утыканные карточками и бормочет себе под нос что-то вроде: "Тэк-с, Черномырдин... Хазанов... Собчак... нет, не то! Ага... Жванецкий... Горбачев... нет. Вот!"
      Он выдергивает одну из визиток и шлепает ей о стол, будто козырным тузом:
      -- Вот. Майор Барковский. Слыхали о таком?
      Мы недоуменно переглядываемся с Платоновым и Баратынским: нет, такого майора мы не знаем.
      -- Ну как же, как же, друзья! Об акции "Пропавший полк" разве не слышали? Барковский -- ее руководитель. Он ищет чеченцев, "пропавших" в России и меняет их на наших пленных. Так я тут по базе данных посмотрел, эти тринадцать "духов" -- все барковский контингент. Все борцы за веру. Все в общероссийском розыске: убийства, грабежи, изнасилования, вымогательства, наркотики. Я сейчас Барковскому позвоню: пусть забирает их на хер в Ичкерию. Привезет оттуда наших ребятушек -- тринадцать русских матерей счастливее станут.
      Ремеслук тут же снимает трубку и в течение десяти минут утрясает вопрос с руководителем акции "Пропавший полк": да, возьмет, да, доставит, да, солдатиков наших на обмен привезет. До сих пор не могу привыкнуть к манере Леонидыча вести дела: часами лясы точить, а потом решать все в один момент.
      -- Юлий Леонидович, а про деньги как решили? -- интересуется Баратынский, -- Надо ведь еще с закладными как-то разбираться, с мэрскими гарантиями...
      -- Нет, а серьезно, -- вскидывается полковник, -- Хрена ли там решать? Сколько баксов было в коробке из под ксерокса, которую из Белого дома скрысили? Пятьсот тысяч! Сколько баксов складировано сейчас в "Заветах" и "Дубках"? Поболее, поболее... Но и у меня...
      Полковник обводит взглядом комнату:
      -- И у меня коробок вон до фига. И из под ксероксов, и из под факсов, и из под пипифаксов. Есть куда бабки грузить! И на президентскую компанию вполне хватит... Вот стану Президентом, и все гарантии -- на свалку.
      Юлий Леонидович ожесточенно потер нос:
      -- Прикиньте... По "ящику" рекламу закажу. Что-нибудь вроде: "До выбора Ремеслука президентом России осталось 168 дней, 12 часов, 30 минут, 15 секунд!". Бам-Бам-Бам! Кино про меня Рязанов снимать будет. "Ремеслук в кругу семьи... то есть, Зики". А сам я свалюсь куда-нибудь в Москву-реку... спляшу "комаринского" где-нибудь в Лондоне... назову разок Швецию Швейцарией, Польшу Норвегией, прихвачу парочку натовских секретарш за задницу, пообещаю рассчитаться с пенсионерами и бюджетниками. И все. И писец. И я -- всех вас... Президент. Ну, конечно, портфели распределю по профилю...
      Ремеслук шмыгнул носом. Его несло:
      -- Ты, Платонов, теперь кто? Глава продюсерского агентства. Будешь министром финансов. "Люди добрые, мы беженцы, поможите России, чем можете..." Это по твоей части.
      Неволин у нас сейчас вообще не пришей кобыле хвост. Кем тебя сделать, а, Неволин?
      Ну, а с Баратынским вообще все ясно. Начальник психушки, так сказать. Значит, сделаем его спикером Госдумы. По профилю близко.
      -- Простите, господин полковник...
      Я решаюсь вторгнуться в мечты Ремеслука. Кто-то ведь должен спустить его с небес на грешную землю:
      -- Простите, но пока вы не определились с моим портфелем, могу я быть свободен? Что делать с ценностями, вы решите и без меня. Я свою задачу выполнил, хотелось бы только про Шамиля напомнить. Насколько понимаю, в числе захваченных на базах "духов" его нет...
      Ремеслук действительно спустился с небес на землю. Скорее упал. И без парашюта.
      -- Ах да... Сережа... конечно! Ты прав. Ты свое отработал. И с Шамилем надо по быстрому разбираться. Это и в твоих, и в наших интересах.
      Полковник взглянул на часы:
      -- Он сейчас в своем головном офисе. В "Темпе-А". И, естественно, в курсе событий. Связь с обеими базами прервана, ему нетрудно домыслить, что могло произойти. Надо его сегодня же и брать. Шамиль -- опытный шакал. Наверняка уже со своими партнерами созванивается, планирует что-нибудь нам в пику. Давай так...
      Ремеслук провел пальцем по циферблату.
      -- Двух... трех часов тебе хватит, наверно. Там, на втором этаже в комнате у Мадины тебя трое японцев каких-то с утра дожидаются, поговорить хотят...
      -- Какие японцы?
      Честно говоря, в пылу ночных "киносъемок" я успел позабыть о событиях другой, предшествовавшей им ночи, о злобном Исрапи и о своих нежданных спасителях.
      Ремеслук поднял брови:
      -- Какие японцы и откуда, тебе лучше знать. Заявились ни свет ни заря, я подумал -- за девочками. Нет, говорят: Нииволина, Нииволина. Хорошо, старший у них с разговорником, немного по-русски лопочет. Нииволин-сан, -объясняет, -- нас луцсий друг. Мы будем его ждать.
      -- Что мне оставалось? Провел их в комнату к Мадине, дал им шашки, чтобы в "Чапаева", значит, играли, да двух бойцов к ним приставил.
      -- Ты, Сергей, упрекал вот нас в непрофессионализме, -- не преминул подколоть злопамятный Леонидыч, -- Дескать, в твое время все по другому было, а сам... тащишь в мой штаб, кого ни попадя. "Светишь" адрес каким-то узкоглазым, которые нам ни в... известное место, ни в Красную Армию...
      -- Я никому ничего не светил, -- буркнул я.
      -- Ну, дело твое, -- развел руками Ремеслук, -- Давай, поднимайся к ним, разбирайся и назад.
      -- Я, кстати, своих обещаний не забыл, -- полковник потряс воздух указательным пальцем, -- и с Шамилем тебе помогу. Будете действовать с Мадиной на пару. Вернешься, объясню. Только не задерживайся с ними уж очень.
      -- Хорошо.
      Я поднялся из директорского кресла и пошел наверх, оставив полковника наедине с Пашкой и Баратынским обсуждать судьбу "чеховских" денег и светлое будущее ремеслуковского президентства.
      В мадининой комнате, как и было сказано, я застал трех японцев и двух ремеслуковских охранников. Один из них -- Петром его зовут, кажется -- сразу поднялся мне навстречу:
      -- Сергей Иванович, ну наконец-то! Мы и так после "Дубков" ни помыться, ни переодеться не успели, а тут товарищ полковник японцев нам подсунул: "охранять-просьбы удовлетворять-ничего не позволять!" Нам уже скулы сводит!
      -- В каком смысле, скулы сводит?
      -- Так ну че они? -- пояснил напарник Петра, молодой плотный парнишка рязанского вида, -- Просьб никаких, в шашки не играют. Сидят только и улыбаются. Ну и че нам? Сидим и тоже улыбаемся, а скулы и болят!
      Н-да, перетрудились ремеслуковские парни! По их характерным лицам видно, что не шутят: таким легче базы брать, чем лишний раз улыбнуться.
      -- Спасибо, ребята! Извините, что заставил ждать. Вы свободны.
      Петр и "рязанец" не заставляют повторять дважды, и с видимым облегчением подхватываются из кресел. Стоило охранникам покинуть комнату, как японцы, так и продолжавшие улыбаться на протяжении всего нашего недолгого диалога, моментально преобразились. Посерьезнели. Молодые парни коротко поклонились, их престарелый спутник... Сунь Цзы? Нет, Сайдзи!.. Подошел ко мне и с видимым достоинством протянул руку.
      У Сайдзи-сан при этом было такое выражение лица, как... Как у меня, если бы я освоил эскимосский обычай здороваться, потираясь носами. Гордое такое выражение: освоил-таки, освоил дикарское приветствие! Научился говорить с варварами на их языке!
      -- Сергей-сан, ми ради синова видеть васа! Ви ехати с нами. Ми говорить си перевосика!
      Я пожимаю руку японцу и кланяюсь, как когда-то в додзе, на татами. Пусть и моим спасителям будет приятно: гайдзин, чужеземец, тоже может освоить хитрую науку японского церемониала:
      -- Сайдзи-сан... Касуми-сан... Сугитани-сан. Я тоже рад вас видеть. Я готов. Куда... мы... должны... ехать?
      Говорю медленно, с расстановкой, не совсем по-русски выстраивая фразы, чтобы моим странным друзьям был ясен смысл сказанного.
      -- Перевосика. Ми... ви... перевосика. Ситоби ясина говорить.
      Ого, уже без талмуда-разговорника чешут. И, в общем, я все понимаю: японцы предлагают поехать к какому-то переводчику.
      Два-три часа у меня есть, сказал Ремеслук? Должен успеть. Поехали, господа! Судя по всему, у вас ко мне действительно какое-то важное дело. Не для того же вы в Россию летели, чтоб прикрывать зад неизвестному чужеземцу, вляпавшемуся в непонятную для вас авантюру?!
      -- И... куда... мы... едем?
      -- "Тойота-моторс"! Пиреставительсво. Холосая пелевосика!
      Ах ну да, как же я запамятовал! Где же в Москве еще быть переводчику-японцу, как ни в автотранспортной фирме.
      На выходе из публичного дома наша странная процессия сталкивается с Ремеслуком. Морда у полковника довольная, как у кота, наевшегося сметаны. Наверное, мое отсутствие не помешало ему с Пашкой и Баратынским определиться насчет денег и президентства.
      Полковник хлопает меня по плечу -- "давай, Сережа, скоренько, и -- за дела!" -- и расшаркивается с японцами:
      -- Вы заходите, заходите. На черта он (кивает на меня) вам сдался? Русская банька... девочки там. Девочки, понимаете?
      Молодой Касуми расплывается в улыбке:
      -- Да, да, узе зинаю... у васа осень холосые дети!
      Господи, а дети-то здесь причем?!
      Пока мы едем в такси до представительства "Тойоты", Касуми терпеливо копается в разговорнике:
      -- Сергей-сан, васа холосая срана! Васа осень любить дети. Но... посему висегда только зэнского пола?
      В том, что у нас хорошая страна... как бы не измывался над ней своим произношением японец... я знаю. А вот каких "детей женского пола" он имеет ввиду? Это "девочек", что ли?
      *****
      По правде, понятия не имею, почему мои новые японские друзья отыскали переводчика именно в "Тойота моторс". Не знаю также, сколько они заплатили за "синхрон" тойотовскому клерку -- молодому лоснящемуся парню с кроличьими передними зубами. Наверное, очень хорошо заплатили. Настолько хорошо, что оплата компенсировала весь тот бред, который ему довелось переводить.
      То, что нашу беседу он считает полным бредом, прочитывалось даже в его отстраненном взгляде. Пару раз мне даже показалось, что толмач начинает "ехать крышей". Он запинался, но вскоре отменная выучка брала свое, и наша беседа (говорили в основном я и Сайдзи-сан) впадала в привычное русло.
      Сейчас, когда минуло время, я иногда возвращаюсь к нашему разговору и не перестаю восхищаться природной японской выдержкой.
      Итак, мы разместились во вполне европейском офисе "Тойоты", и Сайдзи задал тон беседе:
      -- Сергей-сан, разрешите нам наконец-то официально представиться. Мы, Отомо Сайдзи, Касуми Дандзе и Сугитани Дзэндзюбо, являемся продолжателями Учения Терпеливых. Мы представляем древний клан ниндзя провинции Кога...
      Сайдзи сделал паузу, дав мне осмыслить сказанное, а переводчику-кролику откашляться и глотнуть минеральной воды:
      -- Мы вынуждены обратиться к вам, потому что вы, русский, стали реинкарнацией нашего учителя Хаттори Хансо, физически погибшего в 16 веке в бою Ига-но-Ран. То, что в вашем теле живет душа Хансо-сан, вам, наверное, известно.
      Я кивнул. Это точно, Хаттори мне известен... даже чересчур! Отомо, в ответ на мой кивок, склонил голову:
      -- Обстоятельства нашего обращения чрезвычайны. Но сперва мы должны пояснить немного предысторию. А она такова. В шестидесятые годы этого века на Запад и, в особенности, в США... из Китая, Кореи, Японии хлынули учителя боевых искусств.
      Японец говорил необычно быстро, без пауз, переводчик не успевал перевести дух.
      -- Многие из этих учителей выполняли важнейшую миссию. Настоятели древнейших храмов понимали, что время переменилось, что во всем мире стал править культ денег и наживы...
      Тут Сайдзи глубоко вздохнул:
      -- ... что рано или поздно, но найдется предатель, который станет торговать клановыми знаниями за деньги. Понимая это, старейшины предупредили процесс и послали на Запад проверенных учеников. Ученики должны были всячески препарировать подлинное искусство, тайные знания. Огрублять их, примитизировать, не давать западным варварам подлинных ключей к Знанию -- и тем самым сохранить Его для их законных наследников.
      На протяжении десятилетий ученики выполняли свою тайную миссию. Первым сигналом тревоги стало появление в США сэнсея, известного вам под именем Брюса Ли. Этот человек, в силу жадности, других ли обстоятельств, осмелился открыть западникам истинное кунгфу. К счастью, его вовремя остановили: монахи послали человека, который ликвидировал сэнсея Ли. Затем... по нелепой случайности... погиб и его сын Брэндон. Проклятие пало на семь поколений предательского рода.
      Отомо Сайдзи замолчал, указал на Сугитани, и тот продолжил:
      -- Первый факт предательства, пусть со стороны китайца, многое значил и для нас, Сергей-сан... Наши ученики также работали на Западе... в России... и уводили варваров в сторону от истинного Знания. Итогом их миссии стали многочисленные фильмы про ниндзя... расплодившиеся ученики учеников, которые стали обучать новых учеников тому, чего сами не ведали...
      Сугитани позволил себе презрительно хмыкнуть:
      -- Пусть у обывателей складывается впечатление, что ниндзя -- обычный убийца в экзотических одеждах. Пусть будет больше всех этих мечей, взрывов, черных балахонов. Вся эта атрибутика -- суйгэтсу, "лунная дорога на глади озера". Обман, отличная маскировка для нас и наших истинных целей...
      -- А они таковы, -- плавно вернулся в беседу Отомо, -- закулисное управление событиями в мире, которые позднее будут известны как История. Тайное влияние на мировые процессы в интересах нашей родины. Меч был хорош в средние века, на смену ему пришли компьютер, информационные и финансовые технологии. Их мы и взяли на вооружение, не изменяя основному принципу: скрытности воздействия. На ведущих политиков, финансистов, банкиров...
      -- Но... -- тут Сайдзи-сан снова вздохнул, -- и в наших рядах появился предатель. Сэнсей Кувана перешел на сторону западных варваров. Нет, он не учил детей гайдзинов искусству владения мечом.
      Он раскрыл ведущей тройке финансистов Запада наши методы влияния на мировую экономику. Первые последствия его предательства ужасны: обвал на мировых биржах, крах старейшего японского института "Мацушита сэкьюритиз", экономическая дестабилизация всего Азиатского региона. Кстати, ваша страна, Россия, тоже понесла огромные убытки от биржевых обвалов.
      Отток свободных средств с рынка, сворачивание инвестиций... Все это только первые ласточки. В ближайшее время, если не остановить Кувана, нас ожидает полный крах "азиатского экономического чуда", а вас -- конец даже видимости финансовой независимости.
      На исходе века Запад достигнет того, к чему он всегда стремился -установления однополярного мира. Мира, в котором будет один Хозяин с дубинкой -- заокеанский дикарь, диктующий все свою волю. И помогает ему в этом один из Посвященных -- Кувана.
      Что делать с ним? Как остановить распространение его злой воли? Я не вправе решать, такое решение может принять только патриарх. Точнее, его реинкарнация -- Хансо-сан, живущий в вашем обличье...
      Господи, что за жизнь такая?! Я был уверен: того, что мне довелось пережить до встречи с японцами, и так слишком много для одного человека. А теперь я -- Хаттори ведь в моем теле обосновался? -- должен еще и японские проблемы решать. Судьбу неизвестного мне Кувана, от которого, дескать, зависит будущее мировой экономики. Лично я в экономике -- ни в зуб ногой. Как же мне открутиться от новой напасти?
      Сайдзи, Сугитани и Касуми молчат, терпеливо ждут моего ответа. Чего они, собственно, ждут? Разрешения пообщаться с Хаттори? Как они собираются это делать? А если...?
      Эх, голь на выдумки хитра! Я потер кончик носа:
      -- Послушайте, уважаемые японские друзья... У меня нет оснований не доверять всему, что вы рассказали. Действительно, в моем... ммм... подсознании... присутствует человек, именующий себя Хаттори. Вы смогли, не знаю уж как, разыскать меня, что тоже работает на вашу гипотезу. Наконец, спасли мне жизнь. Всего этого вполне достаточно, чтобы я поверил и в ниндзя клана Кога, и в Кувана, и в экономические перипетии, в коих я не петрю...
      Переводчик слегка запнулся, стараясь найти японский аналог выражению "не петрю" и выдал какую-то фразу. Японцы засмеялись.
      -- Так вот, есть взаимоприемлемый вариант. Если ваш учитель был столь могуществен, что, умирая, смог перенести свой разум и душу в другое... тело... и в другое время... Если ваши знания столь велики, что вы смогли найти... это тело... в чужой стране, разыскать меня в Москве, не зная в лицо...
      Я устал выстраивать обтекаемые дипломатичные предложения, вытянул бутылку с минеральной из рук ошалелого толмача и отхлебнул из горлышка...
      -- Тогда почему бы вам не взять Хаттори с собой? Сайдзи-сан, ваши молодые друзья Касуми и Сугитани вполне достойны, чтобы ваш учитель... ммм... расположился в одном из них. Во всяком случае, они...
      Тут я вспомнил выражение, употребленное Сайдзи, -- "законные наследники" -- и применил знакомый мне со времен учебки нехитрый психологический прием: хотите в чем-то убедить собеседника -- используйте его речевые обороты.
      -- Во всяком случае, они -- более законные наследники, чем некий русский. Я с радостью возвращу душу Хаттори... если вы сможете забрать ее. Признаться, мне хватает и одной моей души, а древнему японцу трудно жить в современной России.
      Отомо Сайдзи прикрыл глаза:
      -- Я понимаю, Сергей-сан. И Касуми, и Сугитани, и я -- с гордостью унаследовали бы душу и разум Хансо-сан. Конечно, Касуми или Сугитани подойдут больше, чем я: патриарху нужно молодое тело. Конечно, в наших возможностях переместить душу Хаттори Хансо в одно из наших тел...
      "Ну что, прощай, поработитель!" -- не без ехидства обратился я про себя к Хаттори.
      -- ... Но существует одна опасность. Вы можете этого не знать, но у ниндзя есть девять жизней. Чтобы было проще понять... ниндзя клана Кога может девять раз умереть физически, но его душа и разум каждый раз отыщут новое тело. Девять реинкарнаций в облике человека. Десятая реинкарнация -последняя. Хаттори Хансо умирал девять раз и столько же возрождался. Вы -его последняя реинкарнация. С одной стороны, ваше тело живо, и потому забрать, как вы сказали, Хаттори от вас возможно. С другой... последний срок... последнее число -- 10. Это очень опасно. Ведь даже мы не бессмертны.
      Сайдзи-сан замолчал, а я с удовольствием посмотрел на переводчика. Парень, привыкший общаться с чиновниками таможни и новыми русскими покупателями, верящий в единственного кормильца-бога под именем "Тойота", явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он побледнел. Знаете, интересно наблюдать, как бледнеет представитель желтой расы.
      В любом случае, разговор давался мне легче, чем ему. Может, виной тому русский менталитет, весьма отзывчивый на всевозможные "сказки". А может, я был подготовлен к разговору всем ходом своей жизни: когда тебя десятки раз стремятся нашпиговать вполне материальными пулями... зарезать... скальпировать... заживо сжечь или сварить -- утрачиваешь пиетет к любой мистике, начинаешь относиться к ней постольку-поскольку.
      И что же решили японцы? Так и спрашиваю:
      -- И что же вы решили?
      Сайдзи-сан открывает, наконец, глаза:
      -- Мы просим разрешения поговорить с Учителем. Без вашего согласия мы не сможем этого сделать. Нам нужно не более получаса.
      Пожимаю плечами: "пожалуйста!" Старец щелкает пальцами, приказывая переводчику удалиться. Я остаюсь наедине со странными знакомцами. Сайдзи дважды проводит у меня ладонью перед лицом, и я начинаю засыпать. Последнее, что запомнил перед тем, как заснуть окончательно -- отчего-то абсолютно понятные слова на чужом языке, которые слышат мои уши и которые я тут же воспроизвожу губами. И все. Я проваливаюсь в пустоту. Мне ничего не снится.
      *****
      Просыпаюсь как по команде. Немного ломает тело, чуть-чуть болит голова, а так -- ничего необычного. Тот же офис "Тойоты моторс", те же собеседники, да вернувшийся толмач -- "кролик". Он снова переводит слова Отомо Сайдзи:
      -- Мы поговорили с Учителем, Сергей-сан, и он дал нам мудрый совет. Мы очень благодарны вам за такую возможность. Хотим заверить, что нам удалось найти противоядие действиям Кувана. У нас есть план. Это важно и для вашей страны. Только что мы вместе сделали для наших обеих стран очень большое дело.
      Устал я. Не знаю уж, что насоветовал Хаттори моим спасителям, пока я спал. Не знаю, и знать не хочу. Насчет "большого дела" полностью полагаюсь на слово японцев. Меня сейчас волнует другое:
      -- Так сможете забрать вашего Учителя? Или я обречен на сосуществование с ним? Это тяжело... Раздвоение личности, знаете ли, не приветствуется...
      Сайдзи-сан хитро улыбается. А, впрочем, черт его знает -- хитро... добродушно... коварно... или ласково! Чтобы разобраться в оттенках азиатской улыбки, надо азиатом родиться!
      -- Да, мы сделаем это. Душа Хаттори займет свое место в теле Касуми. Но перемещением мы займемся чуть позже. Когда мы беседовали с Хансо-сан, он рассказал о ваших ближайших планах. Шамиль. Вы должны рассчитаться с ним за гибель сына. Мы уважаем буси гири -- долг воина. А, кроме того, мы искренне признательны, Сергей-сан, за то, что вы долгое время давали убежище Учителю. У вас серьезный враг, и не хотелось бы, чтобы вы погибли в схватке с ним. Хансо-сан поможет своим опытом исполнить ваш последний долг, а потом покинет вас. Это не только наше, это и его мнение.
      -- А как я пойму, что... остался один?
      Вежливый поклон:
      -- Вы это поймете.
      Да, подробностей от них не добьешься! Ладно, поверим на слово. Хотя от помощи Хаттори я бы с удовольствием отказался. Напомогался он мне уже... в личных взаимоотношениях! С Шамилем у нас личное? Тем более, что за Ремеслуком, который гарантировал содействие, должок остался. Что, интересно, он с Мадиной задумал?
      Оспаривать решение японцев, однажды спасших мне жизнь, я все же не стал. Долг платежом красен. А вот вопрос, который не давал в последнее время покоя, я им задал:
      -- Скажите, уважаемый Сайдзи... Как вам удалось вытащить меня из плена? И почему я видел в особняке у чеченцев не вас, а своих родственников? Это был бред? Галлюцинации? Последствия болевого шока?
      Сайдзи-сан подмигнул:
      -- Никакого бреда, уважаемый Сергей! Ни вы один видели ваших родственников. Ваши враги, чеченские якудза, любезно пропустили в свой дом не нас, а... своих матерей, братьев и сестер. Они их тоже видели. Это суйгэтсу... смотрите.
      Старец вскинул руки, провел ими у себя над головой, окружил Касуми и Сугитани невидимой воздушной сферой, и... Чертовщина! Я не ранен. Трезв. Я не сплю... но передо мной возникли... дед... Инна... Кирилл.
      -- Возвращайся с войны, ежик! Возвращайся, любимый, я так устала тебя ждать! -- говорит мне Инна.
      -- Возвращайся к себе, внук. Все будет хорошо, -- вторит ей дед Николай.
      Сын смотрит на меня и молчит.
      Фигуры деда... Инны... Кирилла... таят в воздухе так же неожиданно, как и появились. Передо мной снова Сайдзи, Касуми, Сугитани и переводчик.
      У "кролика" вид такой, будто он подавился дохлой лягушкой. Что, и он видел? Н-да, теперь частые визиты к психоаналитику ему гарантированы!
      -- Суйгэтсу.. . обман, -- поясняет старец, -- простейшее умение изменять облик. Кстати, как мне говорил Учитель, это умение было известно и древним русам. Только у вас оно называлось умением отводить взгляд.
      ... На улице любезные японцы ловят такси и провожают меня до офиса Ремеслука. Мы прощаемся у дверей "Махаона", расстаемся, довольные друг другом. Загадочная троица уверена, что решила судьбы мира, а я получил слабую надежду на избавление от чужеродной сущности -- Хаттори.
      Мне почему-то кажется, что наше свидание не последнее. Мы еще встретимся и с Сайдзи, и с Касуми, и с Сугитани... в самом странном месте и при самых странных обстоятельствах. "Однажды, в шестьсот шестьдесят шесть часов вечера после войны".
      А война у меня осталась одна. Шамиль. И я очень хочу вернуться с этой, даст Бог, последней войны. К Инне... к деду... к Кириллу -- к любимым мной живым и мертвым.
      Я хочу отдать долг тем, кто был со мной и в лучшие, и в худшие мои времена. Тем, кто любил меня порой вопреки всему. Тем, кому я не успел ответить собой: в силу разницы в возрасте... стечения жизненных обстоятельств... или собственной слепоты.
      ГЛАВА 19
      -- Ну что, Сергей Иванович, с тебя ресторан, -- огорошил полковник, едва я вошел в директорскую "Махаона", -- Только очки черные надень, а то с такой рожей в любом приличном месте появиться -- грех один. Сплошной синяк.
      Ремеслук прошелся взад-вперед по кабинету, по-ленински заложив большие пальцы за жилетку. А что, очень похож: маленький, лысоватенький и тоже -добрый, что характерно.
      На кресле перед компьютером сидел здоровенный тигровый "боксер" с протокольной рожей и чутко следил за перемещениями хозяина, не обращая на меня ни малейшего внимания.
      -- Вообще-то мы с Зикулей сперва хотели тебя на бои собачьи сводить, но потом... Шумно там, а нам поговорить надо. Да и с тебя причитается...
      -- Это по какому поводу и с каких доходов?
      -- По поводу, Сережа, успешного завершения основной операции. А с доходов... Вот. Пожалуйста. Забирай.
      Полковник раскрыл свой "дипломат" и небрежно бросил на сервировочный столик одну за другой десять пачек зеленых купюр.
      -- Здесь десять тысяч баксов. Твои подъемные. Не много, конечно, но, думаю, они тебе не помешают. Бери, бери.
      Я на мгновенье замешкался. Откуда бабки? Неужели... неужели Ремеслук не трепался, когда говорил, что хочет пустить "золото регионов" на свою предвыборную кампанию? А часть, значит, мне и ребятам -- за сбор средств?
      Юлий Леонидович понял без слов и протестующе замахал руками:
      -- И не думай даже. Это совсем другие деньги. "Гримерские". Их абреки гримерам планировали отдать. Ну, тем самым, которые из бомжей партаппаратчиков делали. Так вот. Ты со своими узкоглазыми шлялся, а мои бойцы к шамилевскому офису наведались, "языка" взять: надо же знать, чем Шамиль сейчас дышит. И представь, какая удача... Час ждут, два... А тут из офиса мужичонка пожилой выходит, с кофром под мышкой. Ну, парни по башке ему дали -- и ко мне. Тот приходит в себя, и что оказывается: перед нами собственной персоной -- главный шамилевский гример, "лицедей", Знарок. Он, как почуял неладное -- у Шамиля-то переполох: базы взяли! базы взяли! -- так и решил банкануть. Прихватил чемодан с бабками и адъю! А мы и подоспели...