Виктор Дан

Кольца Земли

Часть 1. Авария

Глава 1

Невысокий коренастый мужчина с мощной загорелой шеей и лысеющей головой торопливо двигался по едва заметной тропке, петляющей среди невысоких холмов, заросших буйным разнотравьем, островками терновника и шиповника. Иногда тропинка обтекала небольшие группы деревьев: осины или березы. Время от времени он оглядывался, словно боялся преследования. Он действительно скрывал от соседей свои почти ежедневные прогулки в свой заповедный уголок.

Быстрая ходьба с тяжелым рюкзаком за спиной и яркое предзакатное солнце на безоблачном небе вызвали легкую испарину. Редкие давно нестриженые седые волосы прилипли ко лбу. Он убирал их с лица рукой, когда смотрел назад. Наконец он у цели. Чтобы увидеть этот клочок ухоженной земли среди одичавшей холмистой степи, нужно было подойти вплотную, буквально на несколько шагов. Он с таким расчетом и выбирал юго-западный склон этого холма. Вершину холма венчала полуразрушенная пирамида гигантской антенны радиолокатора. Излучающие элементы антенны были залиты специальным бетоном, который выдержал ядерный взрыв. Правда, прямое попадание у американцев не получилось, может, поэтому пирамида оплавилась, но выстояла и, как говорили, сохранила работоспособность. Это место почти в эпицентре взрыва пользовалось дурной репутацией из-за страха перед радиацией. Но он, Максим Бурма, хорошо знал, в этом месте фон даже ниже чем в поселке. Здесь тщательно снимали верхний слой почвы, кстати, за американские деньги, и увозили куда-то для захоронения в отработанных шахтах.

Максим разгрузил рюкзак у большого шалаша, сложенного из дикого камня на цементе им же еще в прошлом году. С некоторого расстояния шалаш напоминал большой валун, на что и рассчитывал Максим. В нескольких пластиковых бутылках он принес воду для питья и для полива растений, которые еще нуждались в поливе в этот засушливый август.

Максим сел на плоский теплый камень у низкого входа в шалаш и по привычке посмотрел на южный горизонт. Там в легкой дымке за сеткой инверсионных следов аэротарелок и платформ сверкали на солнце причудливые и такие непривычные конструкции. Они вызывали неосознанную тревогу почти у каждого человека, который прожил свою жизнь до Эры Кольца. Так телекомментаторы, а с их легкой руки и все остальные, называли последние пятнадцать лет освоения околоземного космического пространства. Сегодня его взгляд был особенно беспокойным. Неделю назад туда на Нижнее Кольцо отправился его сын Антон.

Это была не первая космическая командировка Антона, одного из первых выпускников спецшколы программистов Кольца. Настороженность и тревога были вызваны неясными слухами о каких-то технических неполадках в оборудовании и интригах в Совете Кольца.

Максим отдыхал и смотрел на Кольцо. Все на месте, как всегда. Успокоился пульс, отступила тревога. К нему вдруг словно возвратился слух и обоняние. Нестройным хором пронзительно сипели кузнечики. Запахи: терпкий помидор и острый укропа напомнили о цели его прихода. Он достал из рюкзака самодельный прибор для измерения радиации. Осторожность не помешает. Этот прибор охраняет его семью почти двадцать лет. Каждый плод или цветок он проверит, перед тем как забрать домой. Прибор сделан его руками по схеме молодого физика Семена Ратушного. Сеня появился на точке на следующий день после взрыва боеголовки. Где он взял спецпропуск неизвестно. Возможно, на такой случай он у него был оформлен заранее. Максим тогда работал здесь на противоракетной базе вольнонаемным. Обязанности техника по приборам химической и радиационной безопасности его не очень обременяли, и в свободное время он подрабатывал ремонтом радиоаппаратуры. Поэтому ему удалось довольно быстро собрать новый прибор, когда Семен проверил и забраковал серийные датчики. Потом Максим сделал еще несколько и променял на продукты… То было смутное время после СЯВ. Так назвали с долей сарказма суточную ядерную войну по аналогии с ВОВ – Великой отечественной.

Когда с неожиданной скоротечностью развалился СССР и, казалось, железобетонная советская система, новые государства и Россия вступили в полосу затяжного кризиса. Национальная промышленность и сельское хозяйство окончательно развалились, пока шел дележ государственной собственности. Лавина не очень дешевых и не совсем доброкачественных товаров и продуктов с Запада и Востока заполонила рынки и магазины даже в самых трудно доступных уголках государства. У двух третей населения жизненный уровень упал в три-пять раз. На этой почве блок политических партий националистического и откровенно шовинистического толка пришел к власти.

Кремль в руках экспансивного, склонного к театральным жестам президента, обладающего к тому же контролем над парламентом, решил воспользоваться ядерной дубинкой.

Повод был: границы НАТО придвинулись вплотную, политическая роль России в мировых и даже европейских делах свелась к нулю.

Цель также была прозрачной: добиться аннулирования огромного внешнего долга и возможно выбить новые займы.

Ядерные ракеты опять были нацелены на Штаты и их союзников, имеющих ядерное оружие. Лидеры США после десятилетий мировой гегемонии также утратили способность реально оценивать ситуацию. Было принято решение нанести единичный ракетный удар по военной цели, чтобы охладить пыл российского диктатора. Предполагалось, что Россия не отважится на массированный ответ, а одиночные пуски ракет собирались перехватывать системой ПРО, которая в штатах непрерывно развивалась, пока СССР и затем Россия взрывали свои ракеты и пусковые установки по договорам, подписанным еще Горбачевым.

Однако расчеты на технологическое превосходство не оправдались. У американцев в соответствии с русской пословицей первый блин вышел комом, что не удивительно, так как стреляли они по России. Точность ракеты оказалась недостаточной и противоракетная база не была уничтожена.

Единственный расчет американского руководства, который оправдался, был тот, что Россия ответила также единичным пуском. Американская противоракетная оборона смогла уничтожить российские боеголовки только на малой высоте. Была загрязнена огромная территория. Пришлось выселить несколько небольших городков. Штаты получили свой «чернобыль», к счастью пока без человеческих жертв. Военные оправдывались «ненормальным поведением» ракеты, как будто от российской кассетной боеголовки с зарядами индивидуального наведения можно ожидать поведения по нормам американских генералов. Позднее писали, что такая странная траектория движения зарядов была вызвана ошибкой программирования бортовых компьютеров в условиях типичного славянского аврала при перенацеливании ракеты и боеголовок.

Война закончилась в течение суток. Дежурные офицеры и персонал пусковых установок США и России договорились по «линии доверия», созданной в период оттепели, что снимают ракеты с боевого дежурства, и будут впредь бойкотировать любые команды, пока конфликт не будет разрешен политическими средствами.

В США это вызвало импичмент президента, а в Москве произошла серия дворцовых переворотов с перестрелками и жертвами среди населения. Наконец было создано правительство народного доверия вполне миролюбивое и в той же степени беспомощное.

Зона поражения, а это оказалась российская база ПРО, была оцеплена войсками на следующий день с благим намерением не дать разнести радиацию. Пока в Москве шла борьба за власть, долгих три месяца почти ничего не делалось, и население карантинной территории было предоставлено само себе. Максим всегда с негодованием вспоминал то лето, хотя им удалось выжить и сохранить здоровье семьи, в основном, как он считал, благодаря прибору. Он с тех пор называл его «сеня». Что касается самого физика, говорят, он вскоре перебрался в США и неплохо устроился, так как был способным ученым и еще обладал информацией о воздействии факторов ядерного взрыва на систему управления российской базы ПРО. Правда, базу все равно демонтировали. Где-то здесь под землей остался когда-то хорошо знакомый Максиму лабиринт галерей, боксов и шахт с остатками пусковых установок противоракет, кабельной сети и приборов системы управления. Полный демонтаж был бы слишком дорогим.

Последнее время ходили слухи, что базу купили какие-то иностранцы под винные погреба. Максим с тревогой думал об этом. Он боялся появления здесь забора из колючей проволоки с табличками «Не заходить! Частная собственность». Он боялся потерять этот тайный клочок земли, отдушину в его одинокой жизни.

Строжайшие приказы запрещали на территории зоны выращивание или сбор любых растений для использования.

Иногда он думал, что его страсть как раз и является следствием запрета. Но что бы он сейчас делал?! Уже пять лет на пенсии и два года как неожиданно от сердечного приступа умерла жена. Своих детей, сначала Антона, а через пять лет Лидию, при достижении десяти лет они отдали в специнтернат. И еще радовались, так как тогда отбирали самых способных. Да и сейчас туда попадает не больше половины детей. На их глазах создается новая цивилизация вне государственных границ и наций – Проект Кольцо. Кто не попал в проект, вскоре окажутся неприспособленными к новым условиям жизни, как динозавры к изменившемуся климату. В лучшем случае закончат свой век в резервациях, этих зоопарках для прочих людей. Уже сейчас работы в округе почти нет даже для молодых, тех кто не стал «триайз», трехглазыми или по-простонародному «циклопами». Многие живут на пособие по безработице, а при достижении пятидесяти лет получают социальную пенсию, которой хватает на весьма скромное существование.

Максиму назначили повышенную пенсию, так как его дети стали триайз, и внуки по закону также станут циклопами уже с трех лет. Но когда еще будут внуки, да и допустят ли его к ним. Впрочем, Антон обещал взять Максима к себе, как только женится и купит квартиру или дом. Лучше бы дом с садом. Он бы мог ухаживать за садом и домом. Для этого не нужно быть циклопом, и он, Максим, лучше справится, чем робот…

Воспоминания и размышления не мешали Максиму делать свою обычную работу на участке. Он успел переодеться, удалил несколько сорняков, сорвал пожелтевшую дыню, десяток огурцов, помидоры и разложил в ряд для контрольных измерений. Нарезал цветов. Жены уже нет, а привычка приносить домой цветы осталась… Все оказалось в норме. Теперь наступило время полива. Солнце почти у горизонта. Нужно еще успеть выйти на дорогу, пока не наступила темнота. Он не боялся заблудиться, просто в темноте можно затоптать растений больше чем это нужно. Тогда тропинку легче обнаружить. Вдруг любопытный решится пройти по ней до конца…

Перед уходом он окинул взглядом то, что называл Тайным Раем, и посмотрел на Кольцо. Резко запищал телескрин. Максим вздрогнул от неожиданности. Разве он забыл его отключить? Он достал его из нагрудного кармана. Нет, не забыл! На экране размером с половину ладони в такт писку мерцала надпись: «Срочное сообщение! Включите рабочий режим!». Оказывается, Максим не знал, что локальное отключение не мешает оператору передать сообщение. Хитрая штука этот телескрин! Хитрая и дорогая. Этот подарил ему Антон. Телескрин заменял десятки электронных бытовых приборов, которые были раньше и которых до Кольца вообще не было: видеотелефон, телевизор, видеомагнитофон, сетевой компьютер, пейджер, переводчик, навигационную систему, систему слежения, охранной сигнализации, кредитную карточку, анализатор среды, в том числе радиации… Правда, по чувствительности и точности измерения уровня радиации ему далеко до «сени».

Еще можно было подключиться к передающим камерам, установленным в достопримечательных местах по всему свету: от Эйфелевой башни до Ниагарского водопада, вулкана на Камчатке или кратера на Луне. Можно было осмотреть весь мир не выходя из комнаты, соединив телескрин с телевизором или компьютером с большим экраном.

Особенно поражала Максима возможность подключиться к какому-нибудь триайзу в любой части планеты или космоса, конечно при согласии этого триайза и контролера доступа, и увидеть на экране то, что триайз видит в этот момент своими глазами. Болтают, что триайзы могут передавать друг другу также запахи и тактильные ощущения… Например, один смотрит девушке в глаза и взял ее за руку или еще за что-то, а другой тоже ее видит и ощущает… Нужно будет спросить об этом Антона! Может, поэтому он и не женится. Развлекаются там заочной любовью.

Максим как-то слышал частушки уличного музыканта на эту тему, и они врезались ему в память:

ТЫ УЕХАЛ НА КОЛЬЦО,

ВИЖУ Я ТВОЕ ЛИЦО

НА ЭКРАНЕ И ВО СНЕ,

ТОЛЬКО ЭТО НЕ ПО МНЕ!

НЕ ВОЛНУЕТ МОЮ КРОВЬ

ВИРТУАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ!

Цветы любви вырастают на иссохшей почве, тоскующей по дождю. Он из своего опыта знал, что влюбиться можно, если вольно или невольно какое-то время хранишь целомудрие. Короче, нужно изголодаться. В их техникуме пятнадцатилетние девочки торопились избавиться от невинности, как от чесотки. Поэтому о любви не было речи, говорили кто с кем спит или спал… После техникума забрали в армию. Шесть месяцев сверхсекретной учебки без увольнений. Девушки только снились. Потом попал на эту базу. Скоро послали в наряд. Нужно было из военного городка доставить продукты. Прапорщик заехал к себе домой оставить картошку. Максим втащил мешок в прихожую. Встретила дочка прапорщика, темноглазая красавица, как из индийского кино, в мужской рубашке навыпуск и лосинах… Глянула так, что сразила наповал. Так он там на базе и присох. Отслужил, остался сверхсрочником, потом устроился вольнонаемным. Женился на этой же чернявой и получил квартиру в Городке Строителей, так назывался их поселок, где когда-то жили те, кто строил базу…

Максим не стал включать телескрин. Оператор, который послал ему сообщение, сразу установит его координаты с точностью до нескольких метров. В милиции потом замучат вопросами, зачем он оказался в закрытой зоне, да еще поздно вечером… Сначала нужно выйти из зоны. Лучше вообще оказаться на территории поселка.

Может, Лидия или Антон долго не могли с ним связаться и попросили оператора разыскать… Ничего страшного, подождут еще полчаса… Вот и парк на окраине поселка. В загустевших сумерках Максим отыскал лавку, чтобы отдышаться и прослушать, наконец, телескрин.

Он нажал указательным пальцем сенсорный датчик идентификации и включения. На экране засветилось меню буфера сообщений: экстренный выпуск Новостей Кольца, послание Лидии, запросы дежурного милиционера, координатора Департамента Кадров Кольца, диспетчера электротакси, диспетчера аэропорта… Ничего себе катавасия! Больно кольнуло сердце – в меню не было Антона. Он коснулся пальцем строки с именем Лидии…

Всплыло обеспокоенное лицо дочери:

– Папа! Антон попал в аварию. Он жив, но без сознания. Нужна срочная операция, которую можно делать на Земле. Будем встречать его у космолифта. Для тебя есть разрешение… Все расходы оплачены… Свяжись с координатором ДКК, – чувствовалось, что она потрясена и с трудом подыскивает слова.

Максим воспринял только это и то, что Антон ранен, смысл остальных ее слов не доходил до сознания… Вызвал сообщение координатора. Молодой коротко стриженый циклоп в белой рубашке и таких же брюках сидел за пультом управления:

– Господин Бурма! Как вам известно, ваш сын Антон Бурма получил травму при выполнении научного задания. От имени Администрации Кольца должен выразить сожаление и сочувствие. Мы надеемся на благополучный исход. По решению Администрации Кольца вы можете быть с ним в течение всего времени лечения. Ваш переезд, если позволяет здоровье, к космолифту на Борнео уже спланирован, все места забронированы и все расходы оплачены. Вызовите электротакси или сообщите нам о другом решении. Мы готовы рассмотреть любые ваши предложения. Еще раз примите наше сочувствие. Стивен Больц. Код набора 145.253.232.063.

Стоило Максиму коснуться номера набора, и он бы связался с координатором, даже если тот уже в постели. Но он не стал этого делать. Наконец-то до него дошло. Он почти побежал к дому…

После душа Максим тщательно оделся, проверил и отключил все приборы в доме, кроме холодильника, пожарной и охранной сигнализации. Есть он не стал – накормят в дороге. Такси будет через пять минут. После вызова такси каждый его шаг будет известен координатору ДКК. Остальные сообщения он прослушает в дороге. С Лидией свяжется из аэроплатформы. Вообще говоря, связаться можно в любой момент. Кольцо это обеспечивало. График движения Максима был уже известен и расписан с точностью до минуты. Просто перелет на платформе будет самым длительным этапом его тревожного путешествия, подобного которому он никогда не совершал – слишком дорогая экскурсия для рядового российского пенсионера.

Побыть один на один со своими мыслями не удалось. Таксист встретил его словами поддержки:

– Обойдется! Медицина сейчас делает чудеса… Будет жить.

Это был сухощавый мужчина, пожалуй даже старше Максима.

На монитор такси велась непрерывная передача с Кольца. Максим сел так, чтобы видеть экран. Шел прямой репортаж из космического госпиталя. Антона готовили для спуска на Землю. Его уже поместили в модуль жизнеобеспечения и подключали к приборам контроля. Время от времени оператор репортажа вклинивал повторение эпизодов с того момента, когда поступил сигнал об аварии. Вскоре Максим знал все, словно присутствовал рядом…

Длинная галерея. Антон в ярко-желтом скафандре движется вдоль стены из электронных блоков. Впереди маячит еще кто-то. Антон находит нужный блок. Вот блок крупным планом. Показан, наверное, так, как Антон его видел своими глазами. Яркая вспышка, изображение исчезает и появляется вновь от внешней камеры. Антон лежит на полу, пытается подняться и, вероятно, теряет сознание. Вот его транспортируют в госпиталь. Сначала на тельфере, подвешенным в чем-то похожем на гамак, потом в транспортном модуле…

Комментатор в который раз повторил, что по предварительным данным прямой угрозы жизни нет.

– Вот видишь! Успокойся. На тебе лица нет…, – водитель повернулся к Максиму.

– Меня, может, это утешит. А его?! Остаться инвалидом… Послушай! Ты бы лучше следил за дорогой!

– Мы на управляемой трассе. Открыли месяц назад. Здесь я уже не нужен. Машина сама доставит нас куда следует…

– Черт, как быстро все меняется!

– Когда контроль Кольца за движением покроет всю территорию, нашего брата можно ликвидировать как класс. Помнишь такое выражение? В школе в советское время проходили…

– Все равно скоро уйдешь на пенсию…

– Могу хоть завтра! Компьютер напоминает каждый месяц. А как жить на копейки и что делать?!

– Смотреть телевизор! С голоду ведь не умрешь…

Максим увидел себя входящим в здание аэропорта. Немногочисленные пассажиры повернули к нему свои лица. Сначала подумал, что это зеркало, потом вспомнил, что это огромный экран телескрина. Однажды, если быть точным, в прошлом году, он был здесь в аэропорту, когда Антон взял его с собой в отпуск в Австралию. Они летели самолетом до Бомбея, а потом плыли на яхте в Австралию и назад…

Максим пересек поток любопытных взглядов и, не оглядываясь, направился к посадочному трапу. В салоне тарелки повторилось то же самое. Как спрятаться от любопытных? Такое внимание его сильно тяготило. Что за век настал! В каждой замочной скважине видеокамера.

Выбор мест был свободный и он сел у самого иллюминатора, повернув кресло спиной к салону.

Вскоре тарелка мягко покачнулась и поплыла вверх. Это был дирижабль как и все современные воздушные транспортные средства. Каркас из титана, герметичные салоны для пассажиров и экипажа, оболочка из сверхпрочной ткани с полостями заполненными водородной пеной синтетического полужидкого пластика. Пена предохраняла от утечек и обеспечивала пожарную безопасность. Такая же технология использовалась в конструкции Колец. Кольца это ничто иное, как ряд гигантских «сосисок», опоясавших Землю на высоте от ста до пяти тысяч километров. Сначала монтировали в космосе вокруг Земли по экватору пустую оболочку из тонкой металлизированной ткани. Сверхпрочность ткани была обеспечена за счет выращивания в невесомости составляющих основу ткани металлических нитей, в кристаллической решетке которых почти не было дефектов. Потом оболочку надували пеной, заполненной водородом до необходимого давления. Одна нитка «сосисок» соединялась со следующей, пока кольцо не достигало необходимой толщины и жесткости. Потом к кольцу подвешивалось необходимое оборудование: антенны, тонкопленочные солнечные батареи, телескопы, монорельсы и тельферы для транспортировки грузов и перемещения людей по кольцу.

Одно из колец было занято Супермозгом, гигантским компьютером, который включал в свою конструкцию автоматические заводы по производству модулей этого компьютера. Сообщали, что через двадцать лет первое кольцо будет заполнено Супермозгом и начнет заполняться второе…

Кольца были закручены так, что угловая скорость их вращения совпадала со скоростью вращения Земли. Это позволяло использовать кольца для создания глобальной сети связи и управления, и, кроме того, а может быть прежде всего, для оборудования космических лифтов и передачи электроэнергии.

От колец к Земле опускались «хоботы» космолифтов. Пена для их заполнения содержала водород и гелий, чтобы хотя бы частично распределить по длине нагрузку от веса тросов, сплетенных также из сверхпрочных металлических нитей. Теперь груз в космос и назад можно было отправить по монорельсу, точнее стальному канату. А энергия от солнечных батарей шла на Землю по проводам.

Были на кольце и специальные импульсно-реактивные двигатели для гашения механических колебаний и управления скоростью вращения колец. Гигантски большое и сложное сооружение. Однако справочники утверждали, что материалов на его создание потребовалось гораздо меньше, чем на мировую сеть железных дорог.

На высоте двенадцати километров их тарелка догнала платформу и причалила. Максим перешел на платформу и поразился размерам. Это был летающая тарелка размером со стадион. Эскалатор доставил его в салон. По дороге его узнавали, жали руку, что-то говорили на разных языках. Несколько раз ему пришлось включать телескрин для синхронного перевода. Думал, что-то важное. Но были только выражения сочувствия, иногда очень многословные. Здесь на платформе была возможность уединиться в индивидуальном купе, и он сразу нажал на кнопку. С четырех сторон его кресла выросли перегородки. Можно было опустить любую из них в отдельности, образуя модули на любое число мест.

Прошло три часа, как он покинул дом. Нужно поужинать и поспать. Неизвестно, что ждет его завтра. Максим включил пульт сервиса и удивился разнообразию блюд и других услуг: от парикмахерской до ванны и массажа. После долгих колебаний он остановился на понятном: форели с жареным картофелем и свежими помидорами, сыре, печеных яблоках и апельсиновом соке. Еще заказал плитку шоколада на всякий случай.

Он почти задремал в кресле, когда контейнер с заказом опустился на столик с предупредительным писком. Еда была безукоризненно приготовлена автоматом и вкусная. В контейнере были еще разовые салфетки и полотенца для рук до еды и после. Была еще небольшая пластиковая карточка с раскладкой его ужина по белкам, точнее аминокислотам, жирам, углеводам, витаминам и калориям, всего четыре десятка позиций. Карточку можно было забрать с собой или сразу прочитать и запомнить в телескрине. Специальная программа телескрина управляла рационом. Вообще-то многие программы хранились где-то в Кольце. Телескрин посылал данные и принимал результат расчета. Максим программой не пользовался из принципа. К этой программе требовался еще унитаз с автоматическим анализатором кала и мочи – дорогая и капризная вещь. Такие, кстати, стояли в туалете платформы и тоже выдавали карточки с информацией.

Но не цена была причиной неприятия новшества. Максим не мог допустить, чтобы какой-то, пусть самый умный, обученный лучшими врачами диетологами, компьютер указывал ему, что есть утром, днем и вечером.

Глава 2

Телескрин разбудил Максима за десять минут до перехода в тарелку, совершающую посадку в районе космолифта. В аэропорту его встретила Лидия. Они расцеловались. Максим пытался скрыть свои слезы, Лидия не скрывала. В руке у нее был пакетик с бумажными носовыми платками. Она плакала и до встречи, волнуясь о том, как все перенесет отец. Неожиданная смерть матери обострила ее тревогу за отца.

Они получили номер с двумя спальнями в гостинице и прямо из общей комнаты следили за транспортировкой Антона на Землю. Репортажи все чаще дополнялись интервью руководителей Антона, администрации многочисленных служб Кольца, комментариями специалистов и тележурналистов.

Главные вопросы: что произошло, и по какой причине оставались невыясненными.

Сначала шеф Департамента Защиты Информации, непосредственный начальник Антона, сказал в интервью довольно уверенно, по крайней мере, без всяких оговорок, что Антон в результате усталости потерял координацию и случайно подал ток питания на управляющую шину блока. Генератор информационного обмена блока из-за этого кратковременно выдал такую мощность, что капсула, вживленная как у всех триайз на лбу у Антона, вышла из строя и, возможно, повредила участок коры головного мозга, который использовался для обмена информацией.

Специалисты и телекомментаторы подняли шум и назвали объяснение начальника ДЗИ несерьезным. Почему не сработали ограничители мощности сигнала? Кто их отключил? Зачем? Это небрежность или диверсия? Если диверсия, то какова ее цель? Вопросом было много. Лица на экране мелькали как в калейдоскопе…

Вскоре представители Администрации Кольца, дезавуировали все попытки объяснить происшествие и попросили подождать заключения комиссии, состав которой был сохранен в тайне. Тайну объяснили желанием избежать давления на членов комиссии со стороны. На это один комментатор отреагировал словами, что комиссию нужно, прежде всего, защитить от давления Администрации Кольца и открытость лучший способ такой защиты. На русском языке при синхронном переводе прозвучало «гласность – лучший способ защиты».

С тех пор как встретились, Максим и Лидия не обменялись и парой фраз. Они сидели рядом у экрана. Лидия положила голову на плечо отца. Пока их волновало только состояние Антона. Сообщили, что капсула уже в нижнем лифте и показания датчиков контроля жизнедеятельности без изменения. Прибытие на Землю ожидалось через два часа. С учетом дороги в запасе оставался час, и они заказали завтрак в номер.

Лидия ушла в ванную, Максим по-стариковски задремал в кресле.

Он не сразу понял, сколько проспал. Завтрак был на столе здесь же в общей комнате. Лидии все еще не было. Она приняла заказ и опять ушла в ванную.

Экран показывал приемный холл космического лифта. Суетливо и беспорядочно двигался обслуживающий персонал. На темных лицах служащих из местных были тревожно заметны белки глаз. Что-то произошло. Может быть, он проспал, и лифт уже прибыл? Максим взглянул на телескрин. Прошло только полчаса, даже меньше.

Появились какие-то люди в ярко-красных скафандрах и вошли через служебные двери лифта. Настораживало полное отсутствие комментариев оператора передачи, только шумы из холла. Неясные голоса, топот шагов и стук закрывающихся створок дверей.

Максим оглянулся. Лидия стояла в дверях в гостиничном купальном халате.

– Что произошло? – недоуменно спросила она.

– Не пойму! Задремал…

Лицо Лидии сосредоточенно застыло, потом побелело.

– Мне сейчас сообщили, что в лифте произошла катастрофа. Кабина оторвалась, системы связи и освещения повреждены…

Максим почувствовал тяжесть в затылке, лицо его набрякло и напряглось. Лидия это заметила.

– Не волнуйся, пап! Там несколько уровней защиты…

Ее голос звучал недостаточно уверенно, чтобы успокоить Максима. Но тут заговорил комментатор:

– На отметке сто сорок семь произошел отрыв кабины лифта. Отказали два уровня защиты, однако третий уровень, введенный в эксплуатацию неделю назад по настоянию Комитета по космосу ООН, зафиксировал кабину. Сейчас к ней направляется аварийная бригада. Автономный канал связи позволил установить контакт с оператором кабины и получить информацию. Все пассажиры и грузы в норме… Неполадки будут устранены в течение двух-трех часов.

– Опять задержка! Как это отразится на Антоне? Что-то слишком много случайностей…, – Максима неприятно поразило, что Антон в модуле жизнеобеспечения был назван грузом.

– Будем надеяться, что все обойдется. Я получила подробности о состоянии Антона. Кровотечения в мозг нет. Сердце и дыхание в норме. Потеря сознания вызвана шоком. У меня такое предчувствие, что авария в лифте как раз и вызвана тем, что он слишком хорошо себя чувствовал…

– Давно тебе хотел рассказать… Мать меня все отговаривала. Не знаю, что с Антоном может еще произойти…, – голос Максима охрип, – Ты должна знать… Мы его усыновили, когда тебе не было двух лет…

– Он знает, что я ему не родная…, точнее, не единокровная сестра? – спросила Лидия после паузы.

– Знает. Ему было семь. В ту же осень он пошел в школу.

– А кто его родители?

– Отец офицер. Погиб при взрыве той американской боеголовки. Не был знаком лично, но слышал. Майор Курбатов из службы охраны и маскировки. Я тогда работал на базе… Мать Антона умерла вскоре… Искала мужа сразу после взрыва, получила большую дозу радиации, потом впала в прострацию, отказалась от еды и умерла от истощения. Антона я забрал к нам. Твоя мать не отдала его в детдом. Она больше не могла иметь детей и считала, что я не переживу, что не будет сына. До тебя у нас была девочка, родилась мертвой. Но она права только в одном, я тоже не смог бы отдать. И к тебе он сразу привязался…

Лидия все выслушала спокойно. Не пыталась перебить вопросом или замечанием. Потом вдруг сказала, когда пауза затянулась:

– Давай завтракать! Время есть. У нас будет трудный день и неизвестно какая ночь. Я только переоденусь…

Они ели молча. Когда контейнер с посудой разового использования был отправлен в мусоропровод, Лидия сказала загадочную фразу:

– Ты открыл мне это, чтобы я меньше волновалась…

Вопрос или утверждение – Максим так и не понял. Поэтому он промолчал и внимательно посмотрел на дочь. «Живьем» он не видел ее два года. Училась в Японии, а каникулы проводила с друзьями. Максим не обижался, хотя и тосковал. Молодежь всегда жила своей жизнью, особенно сейчас, когда мир так стремительно меняется и пропасть между поколениями становится непреодолимой.

За эти годы она подросла, хотя и осталась с фигурой подростка.