.. передать - никак, никогда... Эти люди... они забыты всеми, кроме меня. Они знали то, что теперь знаю только я - один на свете. Как меня звала мать. Про кошку Нюшку, в которую я стрелял из рогатки. Не могу понять, как я мог это делать.... Про плиту в нашей кухне, как ее топили, какой в ней был бачок, в нем грелась вода... Какой был пол под столом у отца. Про Женю З. - несчастный заика, как он всего боялся... Люба... кто о ней помнит, кроме меня?.. Ее "пустая никчемная жизнь", как я тогда считал... Оказывается, помню - она была добра со мной. Мой брат... Никто, кроме меня, не помнит его крошечным, краснорожим существом... он умер уже...
      Я бы мог рассказать много историй. Ничего особенного в этих рассказах. Это есть у каждого - какое-нибудь особенное дерево, окно, забытые всеми люди... Теперь они только во мне. Никто не может опровергнуть моего знания. Но и не поддержит его - оно никому не нужно. Меня охватывает ужас. И бешенство - так я устроен, никогда не примирюсь с темнотой, куда ушли те, кто дал мне жизнь или просто сказал доброе слово, улыбнулся... Ужас забытых жизней. Неужели все, что осталось от моего отца и матери, - это я? Ужасно.
      Почему это пугает меня? Этим людям больше ничего не нужно - их нет. Боишься за себя, за свои дела?
      Боюсь. Имеет смысл только то, что остается. Жизнь может быть прекрасной, увлекательной, забавной, умной - и бессмысленной, если ничего не останется. В конце концов, может, это естественно, и смысла просто не существует? С точки зрения науки, это бессмысленный вопрос - о смысле... А в басни о вечной жизни я не верю. Куда нам вечную, мы с этой едва-едва справляемся, к концу истощаем свои силы, сморщиваемся, стекленеют глаза, все становится безразличным, душа, или что у нас вместо нее... устает, стареет, изнашивается... Нет, мы не рассчитаны на большее, чем имеем. Я уважаю смерть, она нужна. Она сама ничего не делает бессмысленным, она просто прекращает. За бессмысленность отвечают люди.
      Эти несколько человек, о которых я вспомнил... Нет, не только страх за себя. Я любил их и не могу понять, не могу... Находятся чудаки , которые жизнь посвящают многотомным историям империй, но кто ведет записи о каждом человеке? Возложили на небесную канцелярию?
      2
      Меня учили "бороться и преодолевать трудности". Какие дубовые слова... но они отражают суть дела! Я был жестким, упорным, ненавидел собственную слабость, а также не любил тех, кто слаб и не борется с собой. Я во всем винил себя и мало кого жалел тоже. Моя первоначальная жесткость, даже жестокость, во многом была от страха, слабости, неумения поступить мягко, но решительно, от моего нетерпения - мне нужно было сразу все изменить, оставить прошлое далеко позади, пусть на развалинах. Я боялся, что не хватит сил для медленного спокойного напора, ежедневной решительности... Однако "страсть к разрывам" имеет более глубокие корни, в ней не только моя нерешительность, унаследованная от отца. Глубже лежит мой страх "нецельности": все, что уже решено, понято, сформировано и отвердело, может помешать, отвлечь, наконец, противоречить, не дай Бог, новому... И вообще неинтересно. А интересно то, что будет впереди - тепло, свет, все самое-самое...
      Теперь я теряю эту веру в будущее, и мое отношение к прошлому меняется. Я стремлюсь собрать вокруг себя все самое важное и сохранить... хотя в сущности, не понимаю, зачем это делаю. Просто мне так спокойней, а это немало.
      Постепенно я стал мягче, путем незаметной подспудной работы. Я никогда не старался жить по заповедям. Просто увидел, как мало сумел изменить в себе, хотя долго и упорно трудился. Это постепенно склонило меня к снисходительности к людям - они слабы, а жизнь тяжела и сложна. Если что и можно сделать для другого человека, то это - сочувствие. И помощь в том, что он сам хотел бы сделать для себя.
      С годами я полюбил зверей, нервной, даже какой-то горькой любовью. Может быть, потому, что я не сумел ничего путного сделать для своих детей?.. Воспитание человека вызывает во мне только ужас - я никого воспитывать не хочу. Ненавижу повторять то, что хорошо знаю, для меня это просто смерть. И я в растерянности перед собственной жизнью, которую плохо понимаю, хотя почти уже прожил. Я понял, как сложно, мучительно иметь дело с собой. Что результаты "самосовершенствования" часто непредсказуемы. Как я могу решиться изменить другого, "улучшить" его? Вспоминаю мать: она учила меня хорошим, полезным вещам... но сколько сил я потратил, чтобы освободиться от ее внушений, послушать, наконец, самого себя?.. Чего больше я принесу своим влиянием - пользы или вреда?.. С животными проще - я вижу, что полезен, могу спасти от голода, от страха, дать приют. Я чувствую, что, действительно, помогаю.
      Многие годы я и не вспоминал, скольких зверей убил, работая на кафедре у Мартинсона. Я делал это с внутренним напряжением, но без колебаний, как многое в жизни. Я не думал, что отнимаю жизнь, просто делал важное дело. К тому же преодолевал себя, а я никогда не отказывался от преодоления. Отказаться было позором, с детства: я должен был побеждать свою слабость. Так меня учила мать... Никогда не думал, что мое сегодняшнее отношение к животным связано с чувством вины. Но когда стал вспоминать... память тут же услужливо подкинула мне несколько картинок. Вернулось даже то ощущение тепла на руках, когда я убивал маленьких котят, проверяя одну из теорий Мартинсона.
      Нет, не вина. Чувство вины мне не присуще. Отношение к прошлому, как явлению природы, защищает меня. Обычно я не вижу альтернативы. Я уже много говорил об этом, мне понятно, почему так происходит. Но иногда я устаю от самого себя, особенно, когда чувствую, как много отброшено, отошло в прошлое, значит, в никуда. Словно я прожил несколько жизней... Нет, не жалею, не раскаиваюсь - просто устаю. Мне становится тяжело с самим собой.
      А воспоминания обманывают, если только это не простые ощущения, которым я верю. Прошлое формирует настоящее: человек меняется и сам не знает причин. Но и настоящее создает заново прошлое - каждый день и час. Остаются немногие моменты, вехи, они со временем не меняются. Вот о них-то я и веду речь.
      Нет, не знаю, почему мое отношение к животным изменилось. Но вот была такая кошка Нюшка, я догадываюсь, что это важно. И была вторая, которую я бросил, оставив одну в доме, из которого бежал. Я избегал появляться в квартире после развода. Но там были еще мои вещи, и иногда приходилось. Я делал это, когда никого не было. Кошка всегда сидела на балконе, на перилах. Серая, какая-то растрепанная, запущенная. Раньше она бежала мне навстречу, а я, постоянно занятый своей головной работой, поглажу кое-как и забуду. Теперь не смотрит!.. Потом жена с дочкой уехали, а что случилось с кошкой... не знаю. Забыл, не помнил много лет, и вдруг всплыло, да еще как остро! И кошка-то давно умерла... Ни о чем не жалею, но тяжело. Не думал, не хотел - и вот, оказывается, изменился и всех этих зверей помню.
      Многое можно пережить и потом годами не вспоминать, но у каждого в этом есть свой предел. Наверное, в своей жизни я добрался до этого предела и не могу больше никого бросать. Такие вещи надо понимать вовремя, особенно таким типам, как я, для которых внимание к себе, интерес и уважение невозможно чем-то заменить, отодвинуть, заслонить, отвлечь...
      3
      Мне всегда казалось, что я нахожусь на границе света и тени и ползу, стараясь оставить темноту позади. Второе мое ощущение - пытаюсь как можно дальше отползти от холода, приблизиться к источнику тепла... Особенно остро я стал ощущать это российскими зимними морозными днями, когда в три неотвратимо сереет, мрачнеет, темнота объединяется с ветром и стужей... Тогда я с тоскливым ужасом думаю о сотнях, о тысячах дней, прожитых в темноте и холоде, когда не разогнуть шеи, а голова втискивается в грудь. Я ненавижу тогда эту землю, на которой приходится постоянно обороняться от природы... и страха перед ненадежностью собственных дверей. Я хотел бы оказаться в теплой дружелюбной стране... Но к своему тотальному непониманию жизни добавить еще - непонимание языка, людей, их способа жить?.. Не слишком ли это, не потеряю ли таким трудом добытое равновесие?.. А здесь, похоже, открывается "черная дыра", в которую скатится несколько поколений. И все же, здесь я понимаю язык и мысли, и есть еще люди, это не совсем необитаемый остров.
      Я отодвинул темноту и холод на два десятилетия, а теперь вижу, как меня затягивает время в новую темноту. И это наполняет меня горечью. Страх и бешенство, упрямство и отчаяние одновременно... Так вел себя Саша, когда ему было запрещено курить и пить. Он упрямо продолжал губить себя. Слабоволие? Сомневаюсь, обычно страх смерти самых слабовольных заставляет браться за ум. Мой брат упрямо цеплялся за вещи, без которых не представлял себе жизни. Он создал образ, за который держался с упорством, достойным лучшего применения.
      Когда слишком много всего сделано не так, а обстоятельства заставляют жить не так еще и еще... то возникает усталость, теряется надежда на новый поворот, на то, что прошлое можно оставить за углом... К моему счастью, я вложил свои силы в некоторые, пусть бесполезные, но уважаемые мной дела. Заслуга не моя, а матери, научившей меня ставить себе трудные задачи, и еще некоторых людей, которые своим примером доказали мне, что нужно брать "быка за рога" - сразу хвататься за самое главное, а не приплясывать вокруг да около. И если уж идешь на рыбную ловлю, то бери с собой самый большой крючок.
      4
      Я вижу цвет моего времени, которое прошло. Желтое и красное. Желтое и красное в сумерках, в полумраке. Тепло, накопленное за день. Зрачки широко открыты, и я впитываю свет. Мне пятнадцать. Я иду по мерцающему влажному асфальту. Вот место, где трамвай спешит налево, к конечной остановке в парке у моря, а другая дорога, такая же черная и влажная от осеннего дождя, изгибается направо, к пруду. Я чувствую, как быстро и послушно несут меня ноги. Что впереди?..
      Как много я хотел, и ждал в начале... и как беспомощно и неумело решал и действовал. Я не отказывался от выбора, но медлил годами. Часто сам себе мешал. Но все-таки срывался с места. И пару раз в жизни поступил как следовало. Не побоялся трудностей? Смешно! Ведь именно страх волочил меня по жизни, заставлял решать, действовать... и не бояться.
      Я, как всегда, немного заостряю, но не вру. Трудностей я никогда не видел и предвидеть не умел. Вот они меня и не смущали. Я выписал свою "траекторию" самым мучительным и неуклюжим способом - методом проб и ошибок. Руководствуясь своим чувством и много рассуждая - задним числом. Просто чудо, что я успел нащупать почву в таком болоте. То, к чему я в конце концов пришел, не так уж плохо, учитывая все, что было вначале пути, и то, как я решал и действовал.
      Я всю жизнь стремился принимать самостоятельные решения и полностью за них отвечать. И я, можно сказать, получил то, о чем мечтал. И к чему же я пришел?
      5
      Сквозь довольно редкий частокол запретов и внешних ограничений - то ли ограничений меньше, то ли мои желания увяли - становится все заметней другое, гораздо более серьезное препятствие. Не знаю даже, как его назвать. Собственно и не препятствие, а естественная преграда. У меня теперь есть время, но я не пишу гениальных картин, мои удачи редки. Я получаю удовольствие от того, что делаю, но продвигаюсь не так успешно, как мечтал. Я роптал на внешние ограничения, а теперь вижу - главные препятствия во мне самом. И это свобода? - постоянно чувствовать собственные границы, пределы возможностей? Теперь мои трудности удесятерились, стали почти непреодолимыми - я приблизился к собственным пределам. Я знаю теперь, иногда чувствую, насколько завишу от самого себя. Раньше обстоятельства останавливали меня задолго до собственных барьеров, а теперь, бывает, просто не хватает дыхания. Или смелости?..
      Что и говорить, лучше зависеть от себя, чем от кого-то, особенно от СЛУЧАЯ - от обстоятельств и людей, с которыми никогда не был лично связан, а просто "попался" - попался в такое вот время, в такой разрез истории, к таким вот людям, даже родителям... Вначале я люто ненавидел Случай. Могу даже так сказать, - ненавидел реальность, то есть, первый и самый грубый, поверхностный пласт жизни, мимо которого пройти трудно, пренебречь почти невозможно... Реальность - еще не жизнь, это среда, болото, руда, то, с чем мы имеем дело, когда жизнь создаем в себе. Но со временем мое отношение к Случаю менялось - я стал различать благоприятный случай, даже счастливый. Понял, сколько в творчестве от "подстерегания случая", как не раз говорил мне мой учитель живописи, Женя Измайлов... Все-таки мне повезло - я встретил нескольких настоящих, высокой пробы людей, которые исподволь, не навязчиво - - а я только так и могу учиться - учили меня. Чему? Я не говорю о конкретных вещах, которые важны в определенные моменты, для ограниченных целей. Я имею в виду довольно общие и не очень определенные выводы, может, просто тот настрой, с которым жизнь воспринимаешь.
      Глядя на них, я понял, что человек может и должен распорядиться своею жизнью так, как считает нужным. Что никогда не следует жалеть себя... и о том, что непоправимо потеряно. Что мы живем той жизнью, которую создаем себе сами или должны к этому стремиться всеми силами, даже если трудно или едва возможно. Что надо думать самому и слушать только немногих, очень редких людей. И вообще, ценить редкое и высокое, а не то, что валяется под ногами на каждом шагу. Что надо стараться не испортить свою жизнь... как вещь, которую делаешь, как картину - грубым движением или поступками, последствия которых трудно простить себе. И что нужно прощать себя и не терять интереса и внимания к себе. Что есть вещи, которые даются страшно трудно, если хочешь шагнуть чуть выше, чем стоишь - это творчество, самопожертвование, мужество и благородство. Можно даже стать чуть-чуть умней, хотя это спорно, но неимоверно трудно быть мужественней, чем ты есть, и благородней... создать нечто новое, настаивая только на своем... и любить, забыв о себе. Но это все главное, главное.
      6
      Итак, я получил то, чего добивался - возможности зависеть от себя в одном-двух делах, которые считаю главными. Но ни свободы, ни бесстрашия не приобрел. Началась новая борьба - за преодоление границ. Это почти безнадежное занятие. Зато чувствуешь, что стоишь в полный рост.
      Я не верю в то, что моя история закончена, дело почти сделано. Разум не в состоянии убедить меня. Я никогда не верил в собственные пределы. Всегда умел объяснить свои поражения и надеяться на будущее. Эти объяснения, многократно повторяясь, почему-то не теряли своей убедительности для меня. Может быть, дело в моем нежелании "смотреть правде в глаза"? или в глупости?..
      Теперь мое мужество подвергается испытанию, которого оно избегало до сих пор. Я по-прежнему верю, что могу еще много. Но мне трудно убедить себя, что впереди вечность, как я, без всяких убеждений, верил раньше. И я иногда чувствую... Как в школе бывало, при общем опросе. Вопросы взрываются рядом, кто-то встает, знает или молчит, а ты ждешь и прячешь глаза. Кажется, что важно спрятать глаза, тогда не заметят... И вот - попался! Пути к отступлению больше нет. Может, это и есть главный момент, а все остальное - пробы и ошибки?.. Чувствую фальшь в этих словах. Я вспоминаю людей и зверей, вообще всех живых, которые доказали мне своей жизнью и смертью, что это не так. Важна сама жизнь, а не последний миг. Если живешь прилично, то можно встретить этот момент не слишком уж согнувшись. Это один из уроков жизни, который, без сомнения, пригодится.
      7
      Мои цвета были теплыми и горячими, я люблю тепло. Тепло и свет неяркий... я писал об этом где-то в рассказах. Мать рассказывала, что я вылез на свет с большим трудом - полузадушенный пуповиной, ногами вперед, и молчал. Врач взял меня за лодыжки, поднял головой вниз и шлепнул по заднице. Тогда я завопил. Может быть, отсюда моя любовь к свету и мой ужас перед несвободой, запертостью, случаем, чужой волей, темнотой. Холодом и темнотой. Все лучшее, на что я надеюсь, представляется мне светом, а вся прошлая жизнь - в борьбе между мраком и полумраком. И я ползу, пробиваюсь к свету... и все время остаюсь на границе света и тени.