Верный союзник разведки

Коммунистический Интернационал — Коминтерн — КИ — ставил своей целью разрушение старой социально-экономической системы путем пролетарской революции. Он был своего рода штабом по подготовке и осуществлению. Коминтерн — единая всемирная организация — был не только централизованной международной структурой, но и движением, объединяющим значительные массы радикальных рабочих во многих странах, и союзом партий, инстанцией, стремящейся соподчинить их общей стратегией.

Идейно-политическая, организационная, кадровая и материальная (в том числе финансовая) связь Коминтерна и его руководящих органов с советской компартией и СССР делал их полностью зависимыми от интересов внешней политики Советского Союза, а в конечном счете и от сталинского диктата и произвола.

Первый (Учредительный) конгресс Коммунистического Интернационала состоялся в Москве 2—6 марта 1919 года. Руководящим органом стал Исполнительный Комитет (ИККИ), в который должны были войти по одному представителю от самых значительных стран, в том числе России, Германии, Немецкой Австрии, Венгрии, Скандинавии, Швейцарии, Балканской коммунистической федерации. Исполнительный Комитет выбирал Бюро, председателем которого стал Г. Зиновьев.

Для оказания содействия революционному движению в других странах, помощи в формировании компартий, налаживания их постоянных связей с центром, ИККИ, работавший в Советской России, находившейся в то время в осадном положении, создал ряд региональных бюро и отделений. Главной их задачей в этот период, естественно, была поддержка страны, первой поднявшей знамя пролетарской революции, ибо без ее победы мировая революция казалась невозможной. Это стало искренним убеждением сотен и тысяч коммунистов во всем мире.

Можно как угодно относиться к этим людям. Можно иронизировать по их поводу, можно обзывать их шпионами или «кротами». Но нельзя отнимать у них одного — беззаветной преданности делу, веры в светлое будущее и победу пролетарской революции во всем мире, и в то, что именно Советская Россия, Советский Союз являются той страной, которая принесет это будущее и эту победу. Сотни и тысячи людей доказали эту свою веру, томясь в застенках или погибая под пулями или на виселицах. Многие из них пришли в разведку из Коминтерна или из компартий.

Региональные бюро занимались сбором материалов о политической и экономической ситуации в своих странах, осуществляли сотрудничество между ИККИ и компартиями в передаче денег, документов, текущей оперативной информации. С первых дней своего существования ИККИ стал снабжать деньгами многочисленные компартии и коммунистические группы. В решении вопросов об их финансировании участвовал и лично В. И. Ленин. 28 августа 1919 года Я. Берзин писал Г. Зиновьеву, что он говорил с Лениным о материальной поддержке компартий, и тот считает, что 5 млн франков — это мало, что для коммунистических групп в Западной Европе нужно выделить сумму до 20 млн. франков (примерно 1 млн фунтов стерлингов). Половину сохранить как резервный фонд, а остальное «немедленно распределить между коммунистами и лево-социалистическими группами Западной Европы и Америки, причем спартаковцам (радикальной группе германским коммунистов. — И.Д.) нужно дать сразу крупную сумму (несколько миллионов), они давно просят…»

В то же время иностранные компартии поддерживали Советскую Россию. К примеру, в январе 1920 года в Софии состоялась первая конференция Балканской коммунистической федерации (БКФ), действовавшей под руководством ИККИ. БКФ ставила задачу оказывать «всевозможное содействие Российской советской социалистической республике и предстоящей пролетарской социалистической революции в Европе, парализуя все направленные против них со стороны Балкан или через Балканы контрреволюционные силы».

19 июля — 17 августа 1920 года в Москве состоялся II конгресс Коминтерна. В принятом им уставе говорилось, что Коминтерн «должен действительно и фактически представлять собой единую всемирную коммунистическую партию, отдельными секциями которой являются партии, действующие в каждой стране, …должен обеспечивать труженикам каждой страны возможность в каждый данный момент получить максимальную помощь от организованных пролетариев других стран».

В уставе также было записано, что Коминтерн «обязуется всеми силами поддерживать каждую советскую республику, где бы она ни создавалась».

До II Конгресса Сталин не вникал особенно в дела Коминтерна, разве что как член Политбюро. Ему хватало дел на фронтах Гражданской войны и на «внутреннем фронте». Но в ходе Конгресса, присутствуя на нем, он понял, какие громадные выгоды для интересов страны представляет эта организация, рекрутирующая добровольных и беспредельно преданных ей помощников. Он решил, что настала пора лично и непосредственно участвовать в работе Коминтерна.

7 августа 1920 года на первом заседании ИККИ был утвержден его состав. От России в него вошли: Г. Зиновьев, Н. Бухарин, К. Ра-дек, М. Кобецкий, М. Томский, Г. Цыперович, а в качестве кандидатов В. Ленин, Я. Берзин, Г. Чичерин, И. Сталин, М. Павлович.С этого времени Сталин не выпускал из своих рук контроль над Коминтерном.

8 августа 1920 года Малое бюро ИККИ приняло решение о создании Секретного отдела. 11 ноября 1920 года отдел оформился как конспиративный отдел во главе с Д. Бейко. С июня 1921 года отдел стал именоваться Отделом международной связи (ОМС) с подотделами связи, финансирования, литературы, шифровальным. Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало в себя пересылку информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну и т.д. 2 мая 1921 года Малое бюро ИККИ назначило заведующим ОМС старого большевика О. Пятницкого.

В 1921 году ОМС имел пункты связи (то есть резидентуры) в Берлине, Константинополе, Баку, Севастополе, Одессе, Чите, Риге, Антверпене, Ревеле и в ряде других городов.

В 1920—1921 годах значительную часть работы ОМС составляли переправка в Москву и обратно делегатов конгрессов Коминтерна, пропагандистской литературы, различных грузов, в том числе оружия. Этим занималась специальная курьерская служба, созданная при ОМС решением ИККИ 21 января 1921 года. Малое бюро постановило: «просить ЦК РКП, чтобы: 1) в числе сотрудников НКИД (в отделе дипломатических курьеров) был товарищ, назначаемый Коминтерном и исполняющий поручения Коминтерна, 2) то же и в Наркомвнешторге, 3) то же в каждой из торговых миссий».

ЦК РКП (б) предоставил Коминтерну такое право. Однако вскоре, ввиду участившихся жалоб из торговых миссий на расширении деятельности, «открыто занимавшихся нелегальной работой коминтерновцев», Политбюро ЦК 4 мая 1921 года приняло тезисы о взаимоотношениях между Наркоминделом и Коминтерном. Этим решением работа Коминтерна отделялась от работы Наркоминдела. Можно с уверенностью полагать, что инициатором такого решения был Сталин, ибо он будет принимать окончательные решения и в дальнейшем, в частности, по вопросу взаимоотношений Коминтерна с разведкой.

Руководство Исполкома Коминтерна не желало соглашаться на «отделение работы Коминтерна и Наркоминдела». Конфликт между ИККИ и НКИД имел свое продолжение.

12 октября 1921 года заведующий ОМС О. Пятницкий писал Г. Зиновьеву: «По поручению Молотова я был вызван в ЦК РКП. Там мне показали письмо Чичерина, где он возражает против включения нашего представителя в миссию, которая едет в Норвегию, ссылаясь на постановление ЦК РКП об отделении работы Коминтерна и Наркоминдела. Я знал, что ЦК нам предоставил право включать одного представителя в каждую миссию, и от этого права мы не можем отказаться. Можно спорить, годен ли тот или иной представитель, нужно ли послать в тот или иной пункт. Но ставить вопрос принципиально, чтобы работа КИ (Коминтерна) шла так раздельно, чтобы мы не могли иметь своего представителя, посылать телеграммы и вообще пользоваться аппаратом невозможно».

Но между ИККИ и ОМС, с одной стороны, и НКИД — с другой, имелись также и другие противоречия. Коллегия НКИД 29 сентября 1921 года постановила: с иностранных путешественников Коминтерна плата за проезд взимается наравне с другими.

В протесте ОМС, направленном в Президиум ВЦИК (в копии — в НКИД), говорилось: «Иностранцы-коммунисты едут не за свой счет, и даже не за счет партии, а за счет Коминтерна. За визы и за проезд нужно платить в иностранной валюте, которая приобретается нами с большим трудом через Наркомфин и Наркомвнешторг». Поскольку, как писал Пятницкий, ежемесячно по линии КИ в Москву приезжает по 30—34 человек, то «иностранную валюту придется, конечно, брать из золотого фонда, который был ассигнован Коминтерну. Если мы из него будем платить советскому учреждению в иностранной валюте, то на эту сумму придется увеличить бюджет». «Нельзя ли сделать бухгалтерский перерасчет между учреждениями?» (разрядка моя. — И.Д.) — просит Пятницкий. Это невольное признание того, что Коминтерн был «советским учреждением».

Уже через пару дней коллегия НКИД оперативно откликнулась на обращение Пятницкого: «Слушали: О невзимании платы за проезд в вагонах НКИД с делегатов Коминтерна. Постановили: Отказать, принимая во внимание соображения конспирации (разрядка моя. — И.Д.) и что оплата взимается не за вагон НКИД, а за проезд вообще». Президиум ВЦИК под председательством Енукидзе принял аналогичное решение: «Ходатайство отклонить».

Но зато бюджет Коминтерна на 1922 год вырос. 15 марта 1922 года Политбюро ЦК определило его в размере 2,5 млн. рублей. А 20 апреля эта сумма возросла до 3 млн 150 тыс. 600 руб. золотом…

В этот же день Политбюро рассмотрело вопрос о финансировании расходов «особого назначения на Востоке» и постановило «при рассмотрении сметы Коминтерна выделить определенную сумму… для усиления расходов на агитацию среди японских солдат».

Периодически возникали конфликты. Были они и в среде сотрудников ИККИ. Иногда дело доходило до того, что ими должен был заниматься сам Сталин, например, в склоке между Секретариатом и Управделами ИККИ. Он, кстати, решил вопрос просто и радикально: упразднил должность Управляющего делами, вместо нее создал пост оргсекретаря, куда назначил своего человека

В 1920 году при Коминтерне была организована Военная школа для подготовки курсантов, которые впоследствии могли бы стать военными организаторами в своих партиях. Она существовала два года, после чего была распущена, а ее лучшие курсанты переданы военному ведомству РСФСР.

После III конгресса Коминтерна значительно расширил свою деятельность Информационный отдел. Он, наряду с другими отделами, работал во взаимодействии с советскими спецслужбами. С одной стороны, он снабжал их необходимой информацией, с другой стороны, они иной раз делились с ним своей. 27 апреля 1922 года начальник Разведывательного управления штаба РККА сообщал секретарю ИККИ Матиасу Ракоши, что «его ведомство имеет возможность иногда получать копии информационных бюллетеней германской и польской контрразведок, в которых дается освещение работы коммунистических партий и профсоюзов в упомянутых странах, вплоть до сообщений о взятии на учет партийных работников». ИККИ, по согласованию с германской и польской секциями, должен был выделить «доверенных товарищей», которым предстояло «на месте — в Разведывательном управлении — знакомиться с подобными материалами, делать из них необходимые выписки и т.д.».

В целях улучшения информационной работы в 1921 году была создана еще одна структура: «Информационное бюро» — Статистико-экономический институт в Москве с отделениями в Берлине и Лондоне. В замечаниях В.И. Ленина на плане организации Информационного бюро говорилось, что институт должен быть легальным для Западной Европы и Америки, находиться в Германии, посвящать 20% рабочего времени экономическим и социальным вопросам, а 80% — уделять политическим вопросам, информации по заданиям ИККИ, получать в том числе и конспиративные материалы…

Однако основным центром зарубежной разведывательной работы продолжал оставаться ОМС. В 1921—1922 годах им были созданы новые или реорганизованы существующие конспиративные пункты связи в Австрии (Вена), Швеции (Стокгольм), Норвегии (Варде), Китае (Шанхай).

ОМС и его пункты связи нелегально переправляли в Москву и обратно людей и грузы, издавали и распространяли агитационную литературу, занимались изготовлением поддельных паспортов, организацией явочных квартир.

Из-за того, что у абсолютного большинства компартий не было опыта ведения строго законспирированной работы в области связи, пришлось вести эту работу «сверху вниз» и замкнуть руководство ею на ОМС. Пункты связи в странах подчинялись непосредственно только ОМС, они были ограждены от какого-либо контроля со стороны руководства компартий соответствующих стран. Не вмешиваясь и не влияя на работу пунктов связи, руководители компартий выполняли в то же время отдельные просьбы заведующих этими пунктами. Такое положение сохранялось до тридцатых годов, когда руководители компартий стали не только активно привлекаться центром к работе пунктов связи, но и нередко сами выполняли эту работу.

Основных работников пунктов связи ОМС назначал, главным образом, из числа функционеров не стран местонахождения пункта, а других партий, часто из числа эмигрантов. Это обостряло психологическую напряженность и резко повышало степень риска и возможность провалов из-за усиливавшихся полицейских репрессий. Частые челночные рейсы курьеров также могли вызвать подозрения у полиции. Зачастую курьеры были не простыми «почтальонами», а имели для передачи серьезные устные поручения руководства, порой выполняли даже контрольные функции. Поэтому они подбирались из числа умных, толковых коммунистов, хороших конспираторов. С «должности» курьера начинал свой боевой путь замечательный советский разведчик А. Дейч, будущий вербовщик Кембриджской и Оксфордской агентуры.

Но какими бы толковыми и изворотливыми ни были курьеры, провалы все же были. Это привело в 1923 году к необходимости использования ОМСом фельдъегерской службы Государственного политического управления (ГПУ), преемника ВЧК. В апреле 1923 года новый заведующий ОМС П. Вомпе и начальник фельдъегерского корпуса П. Митрофанов подписали соглашение «на предмет использования фельдъегерской связи ГПУ для нужд отдела международной связи». В соглашении указывалось, что ОМС должен давать своим органам «распоряжения о выдаче местным отделам ГПУ соответствующих полномочий на право получения корреспонденции ОМСа». ОМС должен также «сообщать в фельдкорпус ГПУ дислосведения о расположении своих местных органов и всякие последующие изменения расположения таковых для включения в расписание маршрутов». Таким образом, ГПУ располагало полной картиной дислокации всех пунктов ОМС на территории СССР и других стран.

В порядке взаимодействия ГПУ через ОМС предупреждал гостей Коминтерна об опасностях, ожидающих их при возвращении на родину (обыски или аресты на границе, готовящиеся преследования полиции). ИНО ГПУ, руководимый Трилиссером, запрашивал у ОМС сведения о деятелях зарубежных партий, прибывающих в СССР, а также обеспечивал ОМС интересующими его разведку данными.

13 мая 1922 года Трилиссер писал О. Пятницкому: «Некоторые из материалов, получаемые от наших резидентов из-за границы, могущие заинтересовать Коминтерн, мы направляем Вам. Я бы просил каждый раз по получении от нас таких материалов давать заключения по ним и сообщать имеющиеся у вас сведения по вопросам, затронутым в этих материалах».

Конспиративный характер деятельности ОМС, проводимые им нелегальные заграничные операции побуждали использовать разные «крыши». Значительная часть печатной продукции, различных грузов и товаров, предназначенных для Коминтерна, шла в Москву в адрес Наркомата внешней торговли. Коминтерновские телеграммы и радиограммы за границу передавались компартиями только через НКИД (была даже учреждена должность «представителя ИККИ при НКИД по отправке радиотелеграмм»). Для перевозки людей и грузов ОМСу выделялись, по распоряжению Политбюро и Совнаркома, специальные железнодорожные вагоны и торговые суда.

Помимо прочего, ОМС руководил своими пунктами, созданными в основном в портовых городах СССР и зарубежных стран, которые занимались переправой людей и грузов нелегальным путем в СССР и обратно, а также внедрением нелегалов в другие страны.

Например, для организации связи с иранской компартией в 1924 году существовал Бакинский пункт ОМС, который, как сказано в одном из документов ИККИ, «выделил нужное количество состоявших в Азербайджанской компартии товарищей, знавших условия нелегальной работы в Персии и проверенных на советско-партийной работе в Советском Азербайджане через соответствующие органы ОГПУи АКП(б), избегая, без крайней необходимости, товарищей, находившихся или известных в Баку. Поручал отобранным товарищам легализоваться и обосноваться в Персидском Азербайджане (в частности, путем содержания хозрасчетных чайхан, лавочек и т.п. заведений) для организации и содержания с помощью Восточного секретариата ИККИ явочных пунктов на персидской территории. Конкретно местонахождение пунктов определялось по выяснении местных условий. Уделял особое внимание использованию автомобильного сообщения путем установления связей с шоферами и организации хозрасчетного пассажирского грузового автомобильного сообщения (Джульфа, Алаблар, Решт)».

IV Конгресс, исходя из того, что ряд секций Коминтерна находится на нелегальном положении, а также считаясь с вероятностью периода нелегальной работы для некоторых других партий, поручил Президиуму ИККИ «заняться подготовкой соответствующих партий к этой нелегальной работе». С этой целью Оргбюро ИККИ 19 декабря 1922 года создало нелегальную комиссию в составе: М. Трилиссер (начальник ИНО), О. Пятницкий, Г. Эберлейн, Э. Прухняк (впоследствии вместо двух последних — Е. Ярославский и В. Мицкевич-Капсукас). С 4 января 1923 года комиссия стала именоваться Постоянная нелегальная комиссия (ПНК).