16.

26 августа 1971 года, два часа утра. Стройный, грациозный офицер со знаками различия генерала-лейтенанта резко опустил руку.

Почти в то же мгновение разразилось светопреставление. Тяжелые длинноствольные орудия и ракетные батареи открыли огонь почти из 6000 огненных жерл.

Такого ураганного огня история человечества еще не знала. По крайней мере, еще никогда не было так, чтобы 1500 батарей, преимущественно крупного калибра, обстреливали цель, не превышающую по площади сад.

Кольцо вокруг «Стардаста» существовала, как и прежде, но за прошедшие четыре недели были введены новые дивизии. Уже в течение нескольких дней защищенный энергетическим экраном участок территории был окружен пятикратным войсковым кордоном.

Спустя всего несколько секунд после внезапного открытия огня на защитный экран обрушилось 6000 снарядов различного калибра. Цель находилась в 20 метрах от поверхности земли. Участок занимал площадь 50 х 50 квадратных метров.

Там взрывались фугасы ракет. Это была последняя попытка пробить энергетический экран.

Штаб-квартира генерала размещалась на возвышенности, в 13 километрах от внешней границы защищенного Роданом участка территории.

Орудийные позиции находились дальше, севернее. Тяжелые минометные батареи были подведены на расстояние 30 километров от цели. Осталось только пустить в ход обычные пушки, чтобы стало ясно, что небольшой экипаж окруженного участка территории стал бессильным.

Признаков состояния невесомости замечено не было. Так что генерал-лейтенант Тай-Тианг дал приказ к наступлению.

Офицеры его штаба завороженно смотрели в сторону зловещей цели. Среди них были научные наблюдатели, а также эксперты по оружию. Мощь одновременно ударивших орудий исчислялась миллионами тонн. Силы ударной волны было достаточно, чтобы смести с лица земли небольшие горы.

В течение четверти часа они наблюдали, не обмолвившись ни единым словом. С этого расстояния цель казалась раскаленным до бела пятном размером с ладонь.

Обычно невидимый энергетический купол светился светло-зеленым цветом. Вблизи от места удара он приобретал фиолетовую окраску. Больше ничего не происходило. Энергетический колокол стоял, как монумент в кроваво-красном свете ночи.

«Самые прочные укрепления Земли уже разрушились бы при этом, — неистовствовал Тай-Тинг. — Что там у них за машины? Как можно так просто выдержать этот обстрел, словно в стальную стену бросали стеклянные шарики?»

Стройный китаец вертел головой во все стороны. Его глаза горели. Тай-Тингу было ясно, что он готов растранжирить еще миллиарды народных денег на уничтожение загадочной стены.

«Господа ученые хранят беспомощное молчание, — бушевал генерал. — Прекрасно! Вашим западным коллегам тоже, видимо, нечего сказать?»

Группы американских и европейских наблюдателей прибыли четырнадцать дней назад. Делегация Восточного блока тоже с самого начала наблюдала за катастрофическим провалом азиатской армии. Хороших советов становилось все меньше. Западных коллег награждали ироническими взглядами.

Ведущий физик-ядерщик США попытался перекричать страшный грохот находящихся на большом удалении орудий. Ему с трудом удавалось кричать так, чтобы его могли понять.

«Сэр, мы объяснили Вам и Вашему правительству, что у нас тоже нет камня знаний. Наши ученые-естествоиспытатели наткнулись здесь на неразрешимую проблему. Я советую срочно привлечь психологические и медицинские отделы. Если тут и можно что-то сделать, то только путем нервного выматывания укрывшихся противников».

«В свое время попытаемся, — возбужденно заявил командующий. — Зачем, как Вы думаете, мы подвели батареи! Мы задействовали чуть ли не все транспортные воздушные силы АФ, чтобы обеспечить необходимую доставку боеприпасов. Мне непонятно, почему Вы не могли дать нам правильных расчетов. Где-то же это сооружение должно быть пробиваемым! Если для этого нам нужно использовать еще пятьдесят батарей, то скажите, пожалуйста, об этом».

Дискуссия приняла острые формы. Там, на расстоянии всего 13 километров, в небольшом помещении, царил ад.

«Я сойду от этого с ума», — сказал крепко сложенный штатский с сухими губами. В полумраке наблюдательного бункера он взглядом отыскал высокую фигуру.

Мужчина подошел ближе. Несмотря на гибкость его движений, походка была тяжелой. Когда он появился в слабом свете затемненной лампы, можно было увидеть узкое, волевое лицо.

Он молча смотрел через толстое ночное окно на запад. Потом взглянул на часы.

Рядом с ним в темноте вспыхнул яркий огонек электрической зажигалки. Лейтенант Петр Коснов, специальный агент восточной контрразведки, курил быстрыми, резкими затяжками.

Его обуревал ураган чувств. Это было не так уж просто, стоять здесь среди этого сборища высоких и высших офицерских чинов. Обычно военные не волновали Коснова. Его полномочий до сих пор было достаточно, чтобы справиться и с этими людьми. Иногда они даже вынуждены были получать приказы от него, лейтенанта секретной службы. Положение ничуть не изменилось, по крайней мере, внешне. Пока никто не научился читать мыслей Коснова, он, как и прежде, оставался представителем мощной организации. Но сам он считал, что любой хороший наблюдатель должен был бы почувствовать его внутреннее беспокойство. Это делало его неуверенным и недовольным самим собой. Он боролся за самоконтроль, но при этом мучительно думал о том, чтобы не вызвать подозрений.

Он погасил едва начатую сигарету. Светлое пламя погасло. Только узкое лицо его визави еще виднелось в свете множества телеэкранов.

Коснов начал сомневаться во вновь приобретенном друге, с которым перешел на ты. Собственно, он ни минуты не сомневался в том, что капитан Альбрехт Клейн, специальный агент Международного разведывательного управления, мог бы совершить какую-нибудь глупость, что однако не мешало Петру Коснову «со стороны» расценивать отвагу светловолосого коллеги как безумие.

Коснов смущенно кашлянул. Громкая дискуссия между офицерами и учеными невольно образовала шумовой заслон для их собственного разговора.

Альбрехт Клейн, всего лишь три недели назад лично Алланом Д. Меркантом произведенный в капитаны МРС, медленно опустил стекло. Его испытующий взгляд был устремлен на возбужденных мужчин. Клейн иронически опустил уголки рта.

«Ровно десять часов восемнадцать минут, — тихо сказал он. — В чем дело, браток? Твое лицо годится только для музея восковых фигур».

Коснов выругался.

«Транспортный отряд шесть часов назад высадился в Сибири. Ваш замечательный лунный корабль должен был уже иметь на борту западный ледокол. Что-то мне это не нравится».

Клейн замолчал. Он еще внимательнее взглянул на своего восточного коллегу. Коснов неподвижно смотрел на энергетический купол.

«Он великолепен, — прошептал он прямо Клейну в ухо. — Если бы они сделали хоть что-нибудь, что можно было бы рассматривать как нарушение прав человека, я стал бы их самым ярым противником. А так я просто не могу, и это мучает меня. Ты меня понимаешь, друг?»

Клейн сухо улыбнулся.

«Кому ты это рассказываешь? Я знаю, что они предотвратили атомную войну. Я знаю также, что Родан и не думает предпочесть какую-то одну сторону. Но я боюсь, что завтра или послезавтра все может снова измениться. Недоверие и страх людей исчезли, потому что появился новый противник. Люди чувствуют общую угрозу, поэтому объединяются. Быстрее и лучше мы вообще не смогли бы достичь всеобщего мира. Пока Родан существует как Третья власть, мы будем составлять единое целое. Чем дольше он тут будет, тем сильнее его невероятная сила проникнет в сознание людей, тем сплоченнее мы будем. Если такое положение сохранится в течение нескольких лет, то Земля станет единой. Поэтому я не понимаю, почему Родана нужно устранять всеми возможными способами. Если это случится, снова начнется холодная война. Давайте же будем честными!»

«Простой и логичный вывод. — Коснов невесело усмехнулся. — Есть только одна небольшая загвоздка! Мы не знаем, как поведет себя Родан в дальнейшем. Он ведь тоже всего лишь человек».

«Я лично разговаривал с ним после его посадки и видел также этого Крэста. Вообще-то, наши высокопоставленные начальники убеждены, что вместе с Роданом должен находиться какой-то неземлянин. Удивительный вывод. Ведь они не видели Крэста. У меня такое чувство, словно Родан — это Человек, представляющий всю Землю. Ты должен решиться, Петр! Вспомни нас! Когда мы встретились около двух месяцев тому назад, мы инстинктивно схватились за оружие».

«По привычке», — поправил его Коснов.

«Тем хуже, если так можно выразиться. Но только я верю, что это наш проклятый долг и обязанность — сделать что-то для мира. Ракетная война, идущая благодаря вмешательству Родана без последствий, окончательно добила меня. Как далеко мы зашли, черт возьми! Я не хочу, чтобы такие вещи повторялись. Мне достаточно одной попытки. Я рассказал тебе об итогах большой гренландской конференции. Катализная бомба держится в строгой секретности. Даже генерал-лейтенант Тай-Тианг слишком маленький человек, чтобы быть в курсе новых видов ядерного оружия. Руководимый им обстрел энергетической оболочки — это по мнению больших начальников не более и не менее, чем отвлекающий маневр. Если бы это случилось на Луне, мы могли бы взять Родана за горло. Китайцы эвакуируют всю провинцию. А потом появится западный бомбардировщик дальнего действия и снесет свое яичко. Мне это не нравится».

Капитан Клейн снова посмотрел на часы. Его черный комбинезон из синтетики едва выделялся на темном фоне бункера. Он все еще сомневался.

«Я начинаю свои действия через восемь минут. Ты тоже участвуешь. Но сначала решись. Здесь мы еще можем говорить без помех».

Фигура Клейна исчезла. Пару секунд спустя он салютовал нескольким офицерам в форме трех участвующих в конференции секретных служб.

Контрразведка АФ была представлена майором Бутааном, восточная секретная служба — полковником Калинкиным и МРС — полковником Кретчером.

В ходе совместной работы был осуществлен план, практическое значение которого должно было быть опробовано особым отрядом западных и восточных специальных агентов.

И вот Петр Коснов тоже появился в неярком свете.

Генерал-лейтенант Тай-Тианг подошел к ожидающим мужчинам. Его рукопожатие было твердым, черные, как уголь, глаза холодными.

«Я придерживаюсь договоренностей. Попробуйте осуществить план служб контрразведки. Если Вам это удастся, можете быть уверены в нашей благодарности. Когда Вы проникните в закрытую зону?»

«Ровно в три часа, сэр, — ответил капитан Клейн. — Но мы хотели бы попросить Вас еще раз срочно и самым подробным образом проинструктировать командиров участвующих сторон. Нам не хотелось бы быть по ошибке расстрелянными собственными солдатами».

Китайский генерал наморщил лоб, потом улыбнулся.

«Можете быть спокойны. С нашей стороны не будет никаких ошибок. Машина ждет Вас».

«Уже пора, сэр, — торопил полковник Кретчер.

«Наши люди должны установить контакт до восхода солнца, — вставил полковник Калинкин. — Если Родан отреагирует так, как нам хотелось бы, то с восьми часов утра Вы могли бы прекратить огонь».

«Надеюсь! — пробормотал Тай-Тианг. — Выпустите чертей из мешка в свое время и увидите, что они не заразят моих солдат. О чем вообще идет речь?»

«О разработке западных ученых, сэр, — пояснил Кретчер китайцу. — Просим извинить нас!»

Клейн и Коснов последовали за офицерами контрразведки вниз. Следующее помещение бункера было оборудовано как командный пункт секретных служб. Врач сделал мужчинам последние уколы с помощью шприца высокого давления, насадка которого вводила медикаменты в круг кровообращения.

«Реакция? — осведомился медик через несколько секунд. — Ощущение головокружения? Нарушение равновесия? Жар?»

«Ничего, доктор, — сказал Клейн. — Надеюсь, что эта штука поможет! Не хотелось бы носиться, как призрак».

«До этого дело ни в коем случае не дошло бы, — заверил радио-бактериолог. — Искусственно созданные возбудители способны при данных климатических условиях жить и размножаться. У них нет другой задачи, кроме как открывать винты клапанов маленьких баллончиков высокого давления. Шипения при этом не избежать. Следите за этим. Помните также о том, что несмотря на Ваши профилактические прививки, было бы не очень хорошо, если бы выпрыскиваемая плазма попала Вам на лицо. Несущая масса вскипает от живых микроорганизмов самых опасных видов. Большего я Вам сказать не могу».

«Пространство внутри энергетического купола будет заражено?» — спросил Коснов.

«А Вы как думали, — ответил полковник Калинкин. — Если Вам удастся пронести радиобиологическое отравляющее вещество сквозь стальную стену, то внутри купола уже через несколько часов жизнь прекратится. Тогда мы сможем исчезнуть отсюда. Даже у самого доктора Хаггарда нет средства против этих возбудителей».

Капитан Клейн почувствовал, как у него пересохло в горле, когда ему передали стальной баллончик величиной с ладонь. Она выглядела, как баллончик высокого напряжения для дыхательных аппаратов, но только содержала не дающий жизнь кислород, а адскую смесь из секретной лаборатории биологических средств ведения войны.

Полковник Кретчер, видимо, почувствовал неприятие своих агентов. Он успокаивающе пояснял:

«Клейн, Вы посылаетесь на это задание представителями всего человечества. Перри Родан, кажется, проникся к Вам определенным доверием. Несколько недель тому назад он уже впустил Вас в энергетический купол для краткого разговора. Попытайтесь сделать это еще раз. Скажите, что Вы преодолели преграды, поскольку должны переговорить с Роданом по поручению революционной группы сопротивления. Он уже знает Вас, это Ваше большое преимущество! Когда Вы окажетесь там, незаметно откройте напорные баллончики. Достаточно будет одного заряда. Придумайте что-нибудь, чтобы Родан поверил в Ваше так называемое поручение. Это все».

Клейн глотнул воздуха. Его глаза на бледном лице горели.

«Так точно, сэр, — с трудом произнес он. — Сэр, это дело кажется мне грязным».

«Деятельность секретных служб еще никогда не была особенно чистой, — пропыхтел Калинкин. — Я не понимаю, капитан Клейн, почему у Вас вообще возникают возражения. Мы не привыкли выслушивать их от наших сотрудников».

Взгляд полковника Кретчера был осуждающим. Петр Коснов сделал равнодушное лицо.

«Вот именно!» — вставил майор Бутаан. Больше он ничего не сказал, но у Клейна создалось впечатление, что в лице азиата он нашел опасного противника. Американский радиобиолог пояснил:

«Капитан, я понимаю и ценю Ваш внутренний конфликт с совестью. Но уверяю Вас, что мы принесли не самое наше дьявольское оружие. Возбудители действительно вызывают мгновенное заражение и опухоль тканей; но если в течение восьми часов после осуществленной инъекции ввести противоядие, то заболевший обязательно будет спасен. Поэтому Перри Родану стоит сделать выводы из нашего обращения по радио и через громкоговорители и в течение этих восьми часов покинуть свою запретную зону».

Клейн решил ничего не отвечать. Это стало не только бессмысленным, но и опасным. Майор АФ наблюдал за ним недоверчиво прищуренным взглядом. Прежде, чем мужчины ушли, Бутаан многозначительно сказал:

«Представитель секретной службы АФ, лейтенант Ли Чай-Тунг, ждет в машине. Мы считаем важным, что он в значительной мере также участвует в особом задании. Это ясно, капитан Клейн?»

Светловолосый мужчина посмотрел на щуплого малайца.

«Ясно, сэр! — гласил его ответ. — Я не понимаю, почему бы Ли Чай-Тунгу не участвовать».

Клейн подумал о бескомпромиссной форме приказа. Он достаточно долго жил в Азии, чтобы понимать, что здесь особо не деликатничают.

«В случае необходимости Вы должны пожертвовать собой в интересах дела!» — означало это. Клейн почувствовал на языке привкус горечи.

Несколько минут спустя мужчины ушли. Когда они покинули глубокий бункер, их встретил адский грохот орудий. Далеко к северу дула орудий беспрерывно метали в небо огонь. Это был кроваво-красный поток из светящегося газового пламени.

У бункера ждал быстрый вертолет с лейтенантом Ли Чай-Тунгом за штурвалом. Азиат уже получил свою инъекцию. План предусматривал проникнуть по ту сторону искомой территории к защитному экрану, чтобы с помощью небольшого радиотелефона установить связь с Роданом.

Таким образом, гигантская машина служб контрразведки была окончательно запущена. Ничего не было упущено из вида, никто не сделал ни одной ошибки.

Но никто не догадывался, что были трое мужчин с противоположной точкой зрения. Никто не знал, как хорошо понимали друг друга участники задания и как заинтересованы эти трое были в том, чтобы сохранить для мира мир.

Итак, в прорезаемое бесчисленными снарядами небо поднимались: американец немецкого происхождения, русский и китаец. Когда они облетели искомую территорию и опускались на энергетический экран, Ли Чан-Тунг спросил:

«С Вами все в порядке? Вам должно быть ясно, что мы рискуем нашими прекрасными головами?»

Вместо ответа он со странной интонацией обратился к Клейну:

«Ну, а теперь начистоту, браток! Как обстоит дело с твоим всемогущим шефом? Чем тебе не понравилась его улыбка, когда он разрешал тебе участвовать в особом задании? Идея протащить возбудители исходит от тебя, верно?»

Клейн кивнул. Лицо его побледнело. В светлых глазах зажглось беспокойство. Сдавленным голосом он сказал:

«Аллан Д. Меркант удивительный человек, но никто не знает, что у него в голове. Перед ним пасуют даже лучшие психологи. Его действия непредсказуемы. Говорят, что он якобы мутант с особыми умственными способностями».

«Нечто такое должно быть во времена расщепления атома».

«Конечно, но Меркант слишком стар, чтобы у его родителей могла быть нарушена генетика в результате ядерных реакций. Когда он родился, никто еще ничего не знал об атомных реакторах и ядерных бомбах. Так что, если он и представляет собой нечто сверхъестественное, то по другой причине. Природные мутанты были во все времена».

«А что общего это имеет с твоим беспокойством? Он ведь отпустил тебя?»

«Да, отпустил! — глухо подтвердил Клейн. — Он выполнил мою просьбу о направлении меня на задание. Он позаботился даже о биологическом отравляющем веществе. Но только при прощании у меня было такое чувство, словно он читает мои самые потаенные мысли. Он вел себя, как человек, которому уже давно известно о проделках своего маленького сына, но который делает вид, что ничего не знает о них. Чертовски неприятное чувство, скажу я вам».

Мужчины замолчали. Коснов достал сигарету и спокойно произнес:

«Есть две возможности. Если он тебя раскусил, он не будет иметь ничего против, чтобы ты дал знак Родану. То есть, таким образом, Меркант, собственно говоря, согласен с мерами, предпринятыми Роданом. Может быть, он даже понимает, что действия Родана являются лучшей гарантией мира на Земле. Было бы удивительно, если бы человек со способностями Мерканта не пришел к такому выводу. Если же он тебя не разгадал, то он настоящий дьявол. Спускайся, Ли! Дай наземным войскам световой сигнал, иначе они всадят в нас кучу взрывчатки».

Так началась странная операция с участием трех мужчин, всем нутром чувствовавших, что их высокопоставленные шефы совершают несправедливость.

Капитан Клейн шутливо взвесил на руке маленький баллончик высокого давления. Прежде, чем вертолет пошел на посадку, он с трудом произнес:

«И мы создали эту проклятую штуку, чтобы в случае чего сбросить ее на свои головы. Мило, да?»

«Успокойся, — усмехнулся Коснов. — У нас тоже есть подобные вещи. И я тоже считаю, что самое время окончательно уничтожить подобные игрушки. Несмотря на это, мы должны будем при случае обсудить наши идеологические позиции».

«Слава Бону, что это не имеет ничего общего с твоим стремлением к миру», — едко ответил Клейн.

«Ладно, — пробормотал Коснов. — Помолчим об этом. Я не дождусь встречи с Роданом».

17.

Они спасались под защитой толстых наушников, словно эти устройства для отражения сверхмощных звуковых волн были панацеей от военной силы специализированной армии.

Но Перри Родан понимал, что только с их помощью он не сможет спасти себя и своих помощников. Казалось, что события неудержимо вели к катастрофе.

Реджинальд Булль с неожиданной вспыхнувшей яростью попытался воздействовать на войска замкнутого кольца с помощью психотронного излучателя. Но это оказалось бессмысленным, поскольку даже передние позиции окопались далеко по ту сторону его радиуса действия.

Нейтрализатор силы тяжести тоже не сработал. Тут попросту не было ничего, что можно было бы сделать невесомым с помощью этого небольшого прибора.

Даже гранаты непрерывно извергающих огонь орудий уже нельзя было более отклонять. Батареи пристрелялись. У них были точные планы стрельбы. Как только антиграв начал действовать, артиллеристы изменили направление ударов. Телеуправляемые ракеты с неизменной точностью постоянно попадали в одну и ту же точку.

Час спустя после начала канонады сотрясения стали почти невыносимыми. Силовой реактор арконидов засветился голубоватым цветом. Одновременно с ним изменил окраску телеэкран. Родан был уверен, что жесткие подземные толчки опасны для прибора.

Он наблюдал за невероятным фейерверком восточнее своего местонахождения. Он давно отказался от попытки произвести расчеты. Здесь человеческий мозг был бессилен. Он не мог даже приблизительно рассчитать, как долго еще энергетический купол сможет отражать невероятный обстрел. Беспокоящие его вспышки света могли быть абсолютно безобидными; просто последствия увеличения мощности реактора.

Но с таким же успехом голубое свечение могло означать скорый конец. С тех пор, как все ракеты ударяли только в одну точку экранной оболочки, произошло смещение сил. Родан со все большей озабоченностью задавал себе вопрос, была ли конструктивно предусмотрена такая нагрузка.

После часового обстрела защитный экран превратился в раскачивающийся колокол. Если бы на борту «Стардаста» не было шумопоглотителей, то по крайней мере Эрик Маноли сломался бы. Родан знал, насколько неустойчивым был по сути дела этот тихий человек.

Булли и Родан восприняли события с яростным хладнокровием. Они знали, что без помощи извне они были не только отрезаны от всего, но и в значительной степени подвергались опасности.

Родан опасался, что к утру произойдет окончательное разрушение энергетической защитной оболочки. Он неподвижно стоял перед реактором цилиндрической формы и наблюдал за вспышками света. Он не мог слышать становившихся все громче рабочих шумов прибора.

Слабые люминесцентные лампы палатки уже давно взорвались. Жесткий грунт пустыни, казалось, воспринимал все колебания, чтобы в виде толчков передавать их дальше. В этом отношении энергетический купол не являлся защитой.

Чтобы иметь хотя бы немного света, на эластичные подпорки палатки повесили батарейные лампы. В первую очередь хорошее освещение было устроено в медицинском отсеке. Крэст, постороннее живое существо из глубин Млечного пути, кажется, переживал кризис.

С началом ураганного огня доктор Хаггард внезапно очнулся от тяжелого сна. До сих пор за состоянием больного наблюдал доктор Маноли.

Кажется, кровообращение Крэста справилось и со второй инъекцией. Было ясно, что симптомы лейкемии полностью исчезли. Анализ крови был хорошим, но инопланетянин находился в бессознательном состоянии.

Родан осторожно отошел от реактора. Он словно опасался, что неземной прибор, выходная мощность которого была загадкой, вдруг взорвется. Реджинальд Булль сидел перед телеэкранами радиолокационных приборов. Их вынесли из «Стардаста» и позаботились о том, чтобы они были как можно устойчивее к толчкам. Это были самые ценные специальные приборы в мире, созданные для того, чтобы переносить самые жесткие ускорения и толчки. Они перенесли вынужденную посадку лунного корабля и, кажется, без помех выдерживали обстрел.

На телеэкране радарного зонда объектов при включении самого сильного увеличения можно было увидеть позиции противника. Инфракрасная локация давала прекрасное рельефное изображение орудийных позиций по ту сторону реки. Сигнальные автоматические устройства работали безупречно, но подключенному автоматическому мозгу не дали возможности рассчитать местонахождение появляющегося противника. Десятикилометровая зона вокруг энергетического экрана была безлюдна. Там не двигалось ничего, что можно было бы поймать с помощью радиолокационных приборов.

Перри Родан нерешительно подошел ближе. Его взгляд снова был прикован к светящимся матовым стеклам. Защитные наушники Булли почти скрывали его широкое лицо. Только светлые глаза выглядывали из-под краев толстых заслонок. На шее у него висел ларингофон, ставший единственным средством общения.

Родан наладил контакт. И сразу же услышал тяжелое дыхание Булли.

«Еще несколько часов, и реактор сдаст, — сказал он глухо. — Ты понимаешь?»

Булли повернул голову.

«И…»

Губы Родана вытянулись в тонкую линию. Его взгляд на часы говорил о многом.

«Разумный человек не может ждать чуда от разработок высокоразвитой технологии. Никакая механика не выдержит такого, и именно это нам и грозит. Но тут еще кое-что!»

Булль обследовал западную половину замкнутого кольца. Инфракрасная локация показала даже светящиеся кончики сигарет азиатских солдат. Пойманное тепловое излучение образовало на рельефном экране широкое кольцо из неравномерно вспыхивающих точек.

Булли правильно понял слова Родана. Его и без того бледное лицо стало еще бледнее. Он вопросительно посмотрел на Родана.

«Тут еще что-то, — повторил командир озабоченно. — Они будут стрелять еще многие часы. Они рассчитывают на крушение энергетического купола; но они уверены, что наши нервы больше не выдержат. Единственный человек, который мог бы заново отрегулировать непонятный нам атомный реактор, это Крэст. Он без сознания, это по словам врачей не опасно, но для нас означает конец. Если реактор испустит дух, то мы в любом случае погибнем. Иначе говоря, мы близки к капитуляции, тебе это ясно?»

Булли тупо уставился на телеэкран. Новый подземный толчок раскачал подвешенные лампы. Тени на стенах палатки превращались в фантастические фигуры. В глубине, в отдельном медицинском отсеке, подскочили со своих мест оба медика.

Булли бросил короткий взгляд в ту сторону. Тень Крэста отчетливо виднелась на фоне тонкой синтетической материи. Он все еще неподвижно лежал на своей койке. Несколько автоматических медицинских приборов вышли из строя, они не выдержали этих толчков. Поэтому текущие исследования кровообращения и сердечной деятельности врачи осуществляли сами.