Вернувшись в Уэстмор, Коллин сразу заметил произошедшие там перемены. В большом зале не было привычного шума и веселых возгласов – все смотрели на него молча, смотрели с любопытством. Даже не спрашивая, Коллин понял, что Алекс нет здесь. И конечно же, не было ее и у Керклендов. Она не отправилась к подруге, чтобы поплакаться и пожаловаться ей. Нет, теперь уже было ясно, что Алекс действительно сбежала. Решила вернуться в дом брата, потому что больше не желала оставаться с ним, с Коллином.
      Он проклинал себя за глупость и за грубое обращение с Александрой. Однако самобичевание не имело смысла. Ему следовало изменить свое отношение к жене и постараться искупить свою вину.
      О Боже, ведь он любил ее. Он восхищался ею и в то же время немного побаивался, откровенно говоря. При этом он никогда не стремился обидеть ее или как-нибудь унизить. Он только хотел избавиться от страха, терзавшего его, хотел отсрочить неизбежный конец своего счастья. Что ж, теперь по крайней мере ему уже нечего бояться. Она ушла, и его тревожным ожиданиям пришел конец.
      Собравшиеся в зале слуги и работники молча переглядывались. Некоторые из них хмурились, а кое-кто злорадно улыбался. Коллин не знал, что сказать им. Да и следовало ли что-либо говорить?
      – Милорд! Коллин… – раздался голос Ребекки. К нему быстро приближалась экономка, расталкивая локтями слуг и работников. – Коллин, не стоит так переживать из-за нее, – сказала она с сочувствием в голосе.
      Нервы Коллина были напряжены до предела. Отвернувшись от Ребекки, он окинул взглядом всех присутствовавших.
      – Кто-нибудь видел, как она уезжала? – Люди снова начали переглядываться. А один юноша вдруг покраснел и потупил глаза. – Что скажешь, Бен? – Коллин пристально взглянул на него.
      Парень наморщил лоб и пожал плечами.
      – Я видела ее! – громко заявила Ребекка.
      Покосившись на экономку, Коллин поморщился. Теперь ему уже казалось, что он напрасно не послушал жену и не выгнал эту женщину.
      – Она незаметно пробралась в конюшню этим утром, пока ты занимался новым домом, Коллин, – продолжала Ребекка. – А потом верхом направилась на север. Я часто видела, как она отправлялась на прогулку в том же направлении и потому не придала этому значения.
      – Значит, на север? А что ты видел, Бен?
      Парень вздрогнул и, смутившись, пробормотал:
      – Я… я видел, как ее французская служанка спрятала что-то в траве, а потом ее светлость выехала и подобрала это. Но она поехала не на север, сэр, а на юг. При ней была большая сумка, которую она привязала позади себя.
      – Когда это было?
      – Несколько часов назад. Задолго до полудня.
      – Говоришь, она направилась на юг?
      Бен молча кивнул, но Ребекка не унималась.
      – В таком случае где твой управляющий? – прошипела она. – Где Фергус?
      За спиной Коллина открылась дверь, и порывом ветра внесло опавшие листья вместе с запахом снега.
      – Я хочу, чтобы Тора хорошенько покормили и напоили, а также приготовили мне вещи в дорогу на неделю, – сказал Коллин. – А ты… – он посмотрел на Ребекку пронизывающим взглядом, – ты должна покинуть этот дом к моему возвращению.
      При этих словах Коллина все ахнули, а одна женщина даже испуганно вскрикнула. Ребекка же пристально смотрела на Коллина. Тот шагнул к экономке и, сорвав связку ключей с ее фартука, бросил их миссис Кук.
      – Получишь двухнедельную плату, Ребекка, и больше ничего.
      – Ты глупец! Она встречается не только с Фергусом, – прошипела экономка, когда Коллин отвернулся от нее. – Есть еще один мужчина. Я встретила его в лесу. Он говорит, что твоя распрекрасная жена – просто-напросто шлюха, которая обманом заставила тебя жениться на ней. Я не могу видеть, до чего ты опустился, Коллин!
      Он снова повернулся к Ребекке:
      – Кто такой этот мужчина в лесу?
      Щеки Ребекки порозовели.
      – Он явно джентльмен, а не бродяга. Он говорит, что был твоим другом и что ваши пути разошлись из-за этой…
      – Как его зовут?
      – Джон.
      – Джон?..
      Ребекка отступила на шаг.
      – Я только хотела помочь тебе, Коллин.
      Он крепко схватил ее за руки:
      – Что ты сделала?
      – Ничего. – Ребекка попыталась высвободиться. – Ничего я не сделала! Только встретилась с ним три дня назад. Ты был занят утром своими делами, и я подумала, что она могла отправиться на встречу с ним. Ой, Коллин, отпусти! Ты делаешь мне больно!
      Он наконец-то выпустил ее руку, и Ребекка попятилась. С презрением взглянув на нее, Коллин проговорил:
      – Я, конечно, тоже виноват, Ребекка. Но тебя не должно быть здесь, когда я вернусь, иначе пожалеешь.
      Слуги расступилась перед ним, когда он направился к лестнице. Коллин быстро поднялся наверх и вскоре спустился с зимним плащом, одеялами, пистолетом, кинжалом и мешочком с золотом.
      Зал уже опустел, но Коллин даже не заметил этого. Он стремительно направился к выходу, а затем – на конюшню.
 
      Что-то капнуло с ее носа на мокрый плащ. Возможно, это были слезы или растаявший снег – Алекс не знала, что именно. Жалость к себе охватила ее одновременно с начавшимся снегопадом, и она чувствовала себя ужасно несчастной. Ах, почему она не остановилась в том темном домике, который заметила недавно, до того, как пошел густой снег? Почему не повернула обратно?
      Бринн фыркнула у нее за спиной и подтолкнула мордой, но Алекс, обидевшись на лошадь, даже не взглянула на нее. Бринн подвернула свою деликатную ногу на первой же обледенелой полоске земли, и ее хозяйке теперь пришлось идти пешком.
      Алекс не видела ни одного дома, после того как испортилась погода, и только один всадник догнал ее по пути. Но она даже не взглянула на этого мужчину и не стала просить у него помощи.
      В облаках вдруг образовался просвет, и землю осветила бледная луна. Однако даже ясной ночью от нее было мало света, а во время снегопада – тем более, поэтому она совершенно не видела лед, на котором то и дело скользили ноги.
      К тому же было ужасно холодно, и Алекс настолько замерзла, что почти не чувствовала боли в уставших ногах, не чувствовала боли, даже когда падала. Совершенно обессилев, она опустилась на колени и горестно вздохнула.
      Ох, почему же она так сглупила? Это ее бегство – ужасная ошибка. Еще одна ошибка в ее жизни. Боже, а ведь ей только двадцать. Сколько же еще ошибочных решений ждет ее впереди? Когда она доберется до Сомерхарта – если вообще когда-нибудь доберется, – непременно сделает все возможное, чтобы избежать общения с внешним миром. Она будет скрываться в своей комнате во время приемов, чтобы не встречаться с распутными мужчинами. По праздникам будет посещать женские монастыри, стараясь сохранять невозмутимость и не давать волю своим чувствам. А может быть, если Харт женится, она поселится в своем коттедже и будет жить там одна, подобно старой деве.
      Алекс закрыла глаза, вспоминая стоящего над ней Коллина с разгневанным лицом.
      Нет, если уж скрываться, то только не в коттедже, а в каком-нибудь небольшом доме во владениях Харта, там, где нет мужчин. Со временем она станет старухой с косматыми волосами и безумными глазами – женщиной, за которой бегают полудикие кошки и от которой пахнет дымом.
      Прижимая ладони к влажным глазам, Алекс представляла себя старой и одинокой.
      Ее охватила дрожь, и становилось все холоднее. Она, наверное, скоро умрет здесь, на этом снегу.
      Внезапно послышалось какое-то позвякивание, и сердце Алекс гулко забилось.
      Видимо, сзади приближается всадник. Но кто же это? «Нет-нет, только не Сен-Клер! – мысленно воскликнула Алекс. – Да и едва ли он мог последовать за мной в такую погоду. Он не осмелился бы». Однако страх не ослабевал, сколько она себя ни уговаривала. Алекс попыталась подняться с земли, но ее ноги совершенно онемели. Как долго она стояла здесь на коленях?
      Тут ее коснулось горячее дыхание Бринн, и лошадь ухватила хозяйку зубами за волосы.
      – Перестань, Бринн! Ну, давай… Мы должны двигаться. Пожалуйста, пойдем.
      Алекс отстранила морду кобылы и снова попыталась встать, однако ноги не слушались ее. А топот копыт слышался уже совсем близко.
      – Бринн, шевелись же, – прошептала Алекс и поползла к канаве, потянув за собой поводья. Бринн неохотно последовала за хозяйкой.
      Алекс несколько минут ползла на коленях и наконец выбралась к траве, чуть присыпанной снегом. И в тот же миг воздух всколыхнулся от проезжавшего мимо всадника. Он не остановился, так как не заметил Алекс в темноте. Она почувствовала облегчение, но затем ее охватил страх – ведь она могла позвать на помощь, но не сделала этого. «Впрочем, теперь все равно уже ничего не изменишь», – со вздохом подумала Алекс.
      Внезапно поводья натянулись, и она, потеряв равновесие, растянулась на траве, Бринн же громко заржала – кобыла явно хотела последовать за всадником.
      Алекс приподнялась и снова потянула за поводья:
      – Бринн, тихо! Успокойся!
      Но кобыла опять заржала, и Алекс почти тотчас же услышала ответное ржание где-то впереди. Она крепко зажмурилась, не веря в свое спасение, и сердце ее учащенно забилось. Кажется, она спасена!
      Испытывая одновременно облегчение и страх, Алекс прислушивалась к стуку копыт.
      Впереди снова прозвучало ржание, и Бринн радостно на него ответила. В голову Алекс тут же закралось подозрение: «А может… Нет-нет, не может быть! Коллин не мог догнать меня так быстро!»
      Внезапно из темноты возник силуэт огромного кентавра. И тут же из-за туч снова выглянула луна, высветившая металлическую пряжку на поясе всадника.
      – Кто здесь?! – крикнул он.
      Алекс, услышав этот голос, затрепетала; она не могла вымолвить ни слова. Поводья же вдруг выскользнули из ее руки, и Бринн устремилась к своему приятелю.
      Алекс упрямо покачала головой. «Нет, он не должен меня найти, – сказала она себе. – Не хочу к нему возвращаться».
      – Алекс?.. – Теперь в его голосе прозвучал страх. – Алекс, где ты?! – Он спешился, и лед захрустел под подошвами его сапог где-то совсем рядом. – Александра!
      Алекс тихонько вздохнула. Совсем не такой представлялась ей встреча с мужем. Ей рисовалась сцена в роскошной гостиной Сомерхарта, украшенной портретом ее красивой матери, где она, Алекс, намеревалась с презрением отклонить все просьбы вернуться в Шотландию и заявить мужу, что она нисколько не нуждается в нем. Увы, сейчас она лежала в траве у его ног, и ей оставалось лишь надеяться, что он, возможно, не заметит ее.
      Коллин сделал еще несколько шагов – и рука коснулась ее плеча. Едва удержавшись от крика, она отстранилась, но Коллин тут же коснулся пальцами ее лица.
      – Алекс…
      – Держи свои руки при себе!
      – Алекс, любовь моя, ты не ранена?
      – Нет!
      – Тогда что ты здесь делаешь?
      Коллин приподнял жену с земли и поставил на онемевшие ноги. Она старалась всеми силами удержаться самостоятельно. Ей хотелось оттолкнуть мужа и стоять без его поддержки, однако ноги не слушались ее и подгибались.
      – Дорогая, – прошептал Коллин, прижимая ее к груди, – что же ты сделала с собой?
      Он крепко обнял ее, и Алекс вдруг поняла, что уже не злится на него, нисколько не сердится. По щекам ее потекли горячие слезы, и она уткнулась лицом в грудь мужа, вдыхая знакомый запах.
      – Ты совсем промокла, дорогая. – Коллин подхватил жену на руки и понес ее к Тору.
      Алекс вдруг поняла, что муж снимает с нее плащ, и тотчас же почувствовала, как холодный ветер продувает насквозь ее влажную одежду.
      – О, мой плащ! – воскликнула она.
      – Тихо, потерпи. – Он начал расстегивать пуговицы на ее амазонке.
      – Не смей! – Она попыталась отстранить его руки.
      – Дорогая, тебе нельзя оставаться в мокрой одежде. Потерпи минуту, и ты согреешься.
      Ее обжигал жгучий холод, и она вся дрожала в одной сорочке и сапогах. Затем Алекс почувствовала, как что-то теплое и сухое легло ей на плечи. Снова подхватив жену на руки, Коллин прижал ее к себе и принялся растирать ей спину, пока дрожь не начала стихать.
      – Бринн повредила ногу? – спросил он.
      – Да.
      – А Тор очень устал, – пробормотал Коллин. – Поэтому придется ехать медленно.
      Усадив жену в седло, Коллин устроился позади, прикрыв ее ноги еще одним одеялом. Согревшись, Алекс посмотрела вперед и заметила мерцающие огоньки у ближайшего холма.
      – Это гостиница? – спросила она, почему-то снова разозлившись на Коллина.
      – Да. Примерно в миле отсюда.
      Но они не проехали и нескольких минут, как в просвете между деревьями показался свет окон – неподалеку находился небольшой домик. Слава Богу. Значит, теперь она снова окажется в нормальных условиях, и ей вовсе не нужна помощь мужа.
      – Спусти меня на землю.
      – Что?..
      – Я не хочу, чтобы ты помогал мне. Спусти меня.
      – Алекс, на тебе почти нет одежды.
      – Тем легче будет договориться о цене за комнату.
      Смех Коллина еще больше разозлил ее, и она, высунув руку из-под одеяла, начала колотить мужа кулаком по колену.
      – Успокойся, дорогая. Я был ослом.
      – Конечно.
      – Я был ужасным мужем.
      – Мы уже говорили на эту тему, – отрезала Алекс.
      Коллин ненадолго умолк, потом вдруг спросил:
      – Что же ты собираешься теперь делать?
      – Вернусь к себе домой, и мы оба будем счастливы.
      – Я не буду счастлив, Алекс. Ты должна выслушать меня и поговорить со мной этой ночью, а утром я отпущу тебя, если пожелаешь.
      – Правда? – Алекс старалась не показывать, что слова мужа больно задели ее. Она не ожидала, что Коллин может так легко отпустить ее, пусть даже он не хотел иметь такую жену. Но видимо, смирился с тем, что не сможет удержать ее. – Хорошо, мы поговорим, – согласилась Алекс. – Поговорим вечером. – Она пыталась не думать о том, что все-таки любит мужа и хочет остаться с ним, однако ничего не могла с собой поделать, не могла не думать об этом.
      Когда они подъехали к гостинице, ветер немного утих и где-то рядом заухала сова. Алекс повернулась лицом к Коллину, их взгляды встретились, и она тут же почувствовала ужасную слабость, а сердце ее наполнилось болью. Она знала, что любит мужа, но он не любил ее.
      Почему он не любил ее?
      – Алекс, что случилось с Бринн? Она поскользнулась?
      – Да, поскользнулась и начала хромать на правую ногу.
      – Как долго ты шла пешком?
      Она пожала плечами, коснувшись при этом его руки. Он привлек ее ближе к себе, и она не стала сопротивляться, сказав себе, что это в последний раз, хотя ужасно соскучилась по его объятиям.
      Биение его сердца убаюкивало ее, и в какой-то момент она поймала себя на том, что трется щекой о его грудь. Коллин еще крепче прижал ее к себе: когда же он склонился к ней, чтобы поцеловать ее в губы, она почувствовала, что совсем размякла в его объятиях.
      «Я просто замерзла, – убеждала она себя, как бы оправдываясь. – Но я должна оставаться неприступной».
      «Однако ты всегда питала слабость к нему, – отвечал ей внутренний голос. – Всегда».
      Наконец, собравшись с силами, Алекс отстранилась от мужа и отвернулась от него, словно обретая независимость. А через минуту-другую они достигли вершины холма, где находилась гостиница, из светящихся окон которой доносился громкий смех.
      Казалось, потребовалась целая вечность, чтобы заказать ужин с горячим чаем, позаботиться о Торе и перебинтовать ногу Бринн. Когда же Коллин наконец вернулся в комнату, он обнаружил, что его жена уже заснула, уютно устроившись на кровати. Лицо ее освещало пламя камина, и чувствовалось, что теперь она уже окончательно согрелась. Коллин невольно залюбовался ею; ему хотелось поцеловать ее, но он не решился – боялся ее разбудить.
      Какое-то время Коллин стоял у двери, глядя на спящую жену. Ему было приятно находиться в одной комнате с ней; он всегда чувствовал себя счастливым даже от одного ее присутствия. Но как он сможет жить с ней в дальнейшем, если она способна покинуть его в любой момент? И что будет, если она устанет от него? Как сможет он быть счастливым с ней, если не имеет возможности воздействовать на нее?
      Однако у него нет выбора. Она нужна ему, и осознание этого успокоило его.
      Раздался стук в дверь, и Алекс тут же проснулась. Коллин впустил молодую служанку – та принесла ужин. Когда дверь за девушкой закрылась, Алекс сказала:
      – Если ты подашь мне мою сумку, я достану свою запасную одежду и смогу переодеться.
      – Да, конечно.
      Алекс попыталась завернуться в одеяла, и Коллин, сообразив, что она нуждается в уединении, отвернулся, уязвленный тем, что жена скрывает от него свое тело. «Неужели она стала стыдиться меня?» – подумал он.
      Когда Алекс оделась, они сели за стол, чтобы поужинать жареной уткой и пудингом. Оба предпочли чаю эль и пили в тишине, пока кружки не опустели.
      – Ребекка ушла, – сказал наконец Коллин.
      Алекс внимательно посмотрела на его, потом спросила:
      – То есть сбежала?
      – Нет, я выгнал ее. Я наконец-то понял, что ты пыталась мне тогда объяснить.
      – И куда же она отправилась?
      – Надеюсь, туда, где она будет доставлять мне меньше хлопот. – Снова воцарилось тягостное молчание. Казалось, Алекс ничуть не тронуло его сообщение. – Дорогая, позволь быть откровенным с тобой…
      – Пожалуйста.
      – Я хотел найти тебя сегодня, чтобы извиниться, чтобы объяснить свое поведение. Я хотел сказать, что понял наконец-то, почему вел себя так… Почему был таким…
      – Ревнивым?
      – Не только. Я был слишком грубым и трусливым. Я старался подавить свои страхи, прикрываясь недоверием к тебе. И я хотел объяснить, почему это происходило.
      Она смотрела на него, не отводя глаз.
      – Почему же?
      – Потому что я люблю тебя, и это пугает меня до смерти.
      Алекс сделала глубокий вдох, затем покачала головой:
      – Коллин, не надо…
      – Подожди. Выслушай меня. И я расскажу тебе все, прежде чем попросить прощения… Я пришел сегодня в твою комнату, чтобы загладить свою вину, но когда Даниелла сообщила, что тебя нет в доме, я сразу заподозрил худшее.
      – Худшее? – Она презрительно усмехнулась. – Ты подумал о Фергусе?
      – Да, о нем. – Коллин хотел отвернуться, чтобы не видеть ненависти, вспыхнувшей в ее потемневших глазах. – Я приходил к тебе, чтобы выразить свое доверие, однако при первом же испытании меня снова охватила ревность. – Алекс хмурилась, и он поспешно продолжал: – На самом деле я не верил, что найду тебя там, Алекс, однако не исключал такую возможность.
      – Разумеется, ты полагал, что застанешь меня с Фергусом. – Она встала и подошла к окну.
      Коллин последовал за ней, однако остановился на некотором расстоянии.
      – Нет, я никогда не думал, что ты неверна мне и не заслуживаешь доверия. Просто я скрывал за этим свои истинные чувства. Я понял это, когда пришел к Фергусу и увидел его в постели с женщиной. Я не мог поверить своим глазам, мне казалось, что я умираю.
      – Но почему, Коллин? Почему ты всегда подозревал меня? Из-за моего прошлого? Потому что я затащила тебя в свою постель?
      – Нет, Алекс. Твое прошлое… Если бы это было правдой, то ты едва ли оставалась бы девственницей. Дело не в тебе, а во мне… – «Ты лучше, чем я, – хотел он сказать. – И ты однажды поймешь это». Но у него перехватило горло, и он не мог больше произнести ни слова.
      Алекс пристально посмотрела на мужа:
      – Но что тебя пугает во мне?
      – То, что… я не был твоим избранником, Александра.
      – О чем ты?
      Коллин запустил пальцы в волосы и почувствовал, что его руки дрожат.
      – Дело в том, что наш брак был для тебя меньшим из двух зол. Так мне тогда казалось. Выходит, что ты не выбирала меня в качестве мужа.
      – Но, Коллин… – она поморщилась, – Коллин, это просто смешно. Разумеется, я выбрала тебя и потому завлекла тебя в свой коттедж…
      Он прервал ее резким жестом.
      – Ты выбрала меня, чтобы лечь со мной в постель, но не для брака.
      – Но я…
      – Спать с незаконнорожденным – одно, а выйти замуж за него – совсем другое.
      – Я… я вовсе так не думала!
      – Думала, когда я обвинил тебя в том, что ты устроила мне ловушку, чтобы выйти замуж.
      – О, ради Бога! Ведь ты так кричал на меня тогда…
      – Ну и что?
      – А то, что я совсем лишилась рассудка! В таком состоянии твои доводы казались мне нелепыми. Кстати, все твои предположения применимы к тебе в большей степени, чем ко мне. Это у тебя не было выбора.
      – Полагаю, выбор был.
      – О, какой же? Жениться на мне – или пустить себе пулю в лоб? Жить с позором всю оставшуюся жизнь? Какой же это выбор? А я желала тебя, Коллин. Желала так сильно, что вышла за тебя замуж, зная, что ты не хотел этого.
      Коллин внимательно посмотрел на жену; он почувствовал, как в душе его зарождается надежда.
      – Но ведь ты английская леди, дочь и сестра…
      Ему с трудом удалось перехватить руку Алекс, собиравшейся ударить его кулачком в грудь.
      – Я люблю тебя, идиот. Люблю, понимаешь?
      – Но… но почему ты никогда не говорила этого?
      – А почему ты не говорил мне о своих чувствах? – На ее глазах блеснули слезы.
      – Ты имела слишком большую власть надо мной.
      – Какую власть?
      Из его горла вырвался сдавленный смех.
      – Ты овладела моим телом и душой.
      – Коллин, ты даже не хочешь говорить со мной серьезно!
      Коллин поднес к губам ее руку.
      – Я очень сожалею, дорогая. Поверь, действительно сожалею. Мне даже в голову не приходило, что я могу обидеть тебя.
      – Мне казалось, Коллин, что лучше оставить тебя и вернуться к прежней жизни. Пойми, я хотела сохранить свою гордость. Но ты завладел моим сердцем, и теперь я не знаю… – Она умолкла, не в силах продолжать; в глазах ее, смотревших на мужа, были любовь и нежность.
      Коллин был уверен, что никогда в жизни не видел ничего более прекрасного, чем лицо жены в эти мгновения. Он снова поднес к губам ее руку и ласково улыбнулся ей.
      – Да, я люблю тебя, Коллин. – Она провела ладонью по его щеке. – Я ушла от тебя только потому, что ты слишком отдалился от меня. Я думала, что смогу заставить тебя полюбить меня, но, кажется, мне это не удалось.
      – Поедем домой, дорогая, – прошептал он, не отрывая губ от ее ладони. – Поедем со мной, Алекс. Пожалуйста…
      Она не ответила.
      – Дорогая, мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты помогла мне деньгами и взялась управлять поместьем. У вас с Фергусом будет кабинет в новом доме. Клянусь, я не обманываю тебя.
      – Правда? – Она засмеялась, когда он кивнул. – И ты больше не будешь оставлять меня одну?
      – Никогда. – Он поцеловал ее в губы. – Прости меня, пожалуйста.
      – И ты будешь есть вместе со мной? Каждый день?
      – Да. – Он снова поцеловал ее.
      – И ты позволишь мне работать в конюшнях?
      – Да. – Еще один поцелуй.
      – И я смогу ходить… в своих мужских штанах?
      Он в смущении пробормотал:
      – Я думаю… Э-э…
      Ее смех едва не вызвал у него слезы облегчения.
      – Maith me duit, – тихо сказала она, привлекая его к себе.
      – Что?
      – Maith me duit. Я прощаю тебя. Я правильно сказала это по-гэльски?
      – О Боже, теперь я не смогу скрыть от тебя свои секреты! – воскликнул он со смехом.
      Губы их слились в поцелуе. Минуту спустя Коллин заглянул жене в глаза и с улыбкой прошептал:
      – Я не думал, что у тебя такое мягкое сердце.
      На сей раз Коллин не успел защититься от удара, и маленький кулачок его жены довольно больно ударил в левое ухо. А мягкосердечная жена весело рассмеялась – казалось, она была вполне удовлетворена, когда он взвыл от боли.

      Александра никогда не чувствовала себя такой счастливой. Ведь она не только помирилась с Коллином, но и передала ему письмо Деймиена. И увидела, как муж выругался и нахмурился, пробормотав угрозу в адрес этого негодяя. О, теперь она была по-настоящему счастлива…
      Ее сердце радостно забилось, когда Коллин поднял голову, прочитав письмо в третий раз. Он посмотрел на нее и извинился за то, что «заставил поверить в угрозы этого мерзавца». То есть Коллин все понял.
      В данный момент он ехал на Торе, а она – рядом с ним на лошади, заимствованной у хозяина гостиницы. Коллин то и дело посматривал по сторонам, и рука его находилась у рукояти пистолета. Бринн же, ничем не обремененная, следовала за ними на привязи. Супруги почти не разговаривали, однако постоянно улыбались друг другу, и Алекс едва сдерживалась, чтобы не захихикать при каждом взгляде его ласковых глаз.
      Алекс чувствовала себя новобрачной, невинной девушкой, которую впервые раздели и стали ласкать. При этой мысли она даже покраснела.
      – Ты думаешь о прошедшей ночи, жена? Или о предстоящей? – Коллин снова улыбнулся ей.