– А участок земли в Нортамберленде? Его следует передать будущей дочери, не так ли?
      Убаюканный монотонным бормотанием адвокатов, Коллин отчаянно пытался не задремать. Драгоценности, земля, доход, домашняя обстановка… Все это следовало учесть и задокументировать. Перечисляемое имущество принадлежало Алекс, но он не хотел ничего этого. Ее деньги пусть остаются при ней. Ее драгоценности и земля перейдут к детям. Что же касается мебели… О, это сложный вопрос. В конце концов, мебель, которую она привезла в его дом, будет принадлежать мужу. Он также гордился тем, что стал владельцем новой кареты и четверки лошадей. У него никогда прежде не было кареты, однако он не считал, что его жена и отпрыски должны путешествовать верхом на лошади и разбивать лагерь под открытым небом. Итак, карета, мебель, жена…
      Разговор адвокатов продолжался, но Коллин не представлял, о чем сейчас шла речь. Однако такие слова, как «дети» или «наследники», странным образом волновали его. Дети… младенцы… Александра с большим округлившимся животом – все это вызывало трепет в его душе.
      Это было, конечно, предвкушение – весьма приятное и удивительное. Но в то же время вызывающее опасения. Алекс была такой хрупкой… Как сможет она носить его ребенка? Тем не менее, он полагал, что все образуется. Его собственная мать была лишь на пару дюймов выше Алекс, однако он, Коллин, – довольно крупный мужчина. А какой матерью будет Алекс?..
      – Теперь можете проснуться. Они ушли.
      Коллин открыл глаза и увидел склонившегося над ним герцога с двумя бокалами виски.
      – Все кончилось?
      – Да. – Герцог ухмыльнулся. – Моя сестра благополучно закончила распределение имущества. Окончательные документы придут завтра.
      Коллин с благодарностью взял предложенный бокал и сделал большой глоток.
      – Вы на самом деле гораздо лучше, чем можно было подумать, лорд Уэстмор.
      – Зовите меня просто Коллин. Ведь мы теперь почти как братья.
      Он ожидал язвительной насмешки или какой-нибудь колкости, но Сомерхарт утвердительно кивнул:
      – Хорошо, Коллин. В таком случае зовите меня Харт. Однако я попрошу вас не пользоваться ни одним из прозвищ, что дала мне Алекс.
      – Нет-нет, буду звать вас Хартом.
      – Однако вы не ответили на мой вопрос.
      – Какой именно?
      – Алекс знает о вашем имущественном положении?
      – Мое имущество меньше, чем у нее.
      – Да, она богата.
      Коллин пожал плечами и допил свое виски одним глотком.
      – Вы были необычайно великодушны при заключении брачного контракта, – заметил Харт.
      – Я не хотел бы, чтобы Алекс или кто-то другой посчитал, будто я женюсь на ней ради денег, – пояснил Коллин.
      Харт отпил из своего бокала и наморщил лоб.
      – Откровенно говоря, я не ожидал лучшего мужа для нее. Даже до известного скандала.
      – Вы, конечно, шутите. Алекс имела выбор во всей империи.
      – Да, конечно. Она мила, умна, и многие мужчины желали заполучить ее в жены. К тому же она дочь и сестра герцога и богатая наследница. В общем – своеобразный приз. Совершенно естественно, что многие мужчины отчаянно добивались ее руки. Некоторые из них были даже хуже, чем Сен-Клер. – Харт нахмурился и пробормотал: – Меня следовало бы пристрелить за то, что я недостаточно охранял ее.
      – Но ведь у нее, конечно, имелось сопровождение?
      – Да, но она сама выбрала себе компаньонку. Кузина Мерриуэзер была довольно болезненной и снисходительной дамой, на что Алекс, несомненно, и рассчитывала. А я, естественно, не мог лично следить за ней на этой ярмарке невест, чем она и пользовалась.
      Коллин кивнул; он прекрасно понимал проблему Харта, так как Алекс и в общении с ним была такой же независимой.
      – Судя по тому, что вы рассказали, она может быть довольно упорной в своем стремлении достичь цели. И если она решила погубить себя, то в конечном счете добьется своего.
      Харт хмыкнул и допил свое виски. Правда, на этот раз он не разбил бокал о стену, а аккуратно поставил его перед собой на стол.
      – О Сен-Клере никаких новостей? – спросил он. Коллин покачал головой:
      – Пока что никаких. – Он провел последнюю неделю, рыская по округе в поисках каких-либо следов Сен-Клера, но тот либо покинул эти края, либо затаился где-то. Неподалеку от гостиницы, где Сен-Клер рассчитывал встретиться с Алекс, располагались несколько походных лагерей, но, по-видимому, он был слишком осторожным, поэтому не рискнул появляться на публике.
      Однако этот пес осмелился отправить Александре записку: «Ты предала меня, подлая сучка. Я тебе этого не забуду». Несомненно, это была угроза, и Коллин готов был убить негодяя.
      – У меня есть еще неделя до свадьбы! – прорычал Коллин. – И я найду его, из-под земли достану!
      – Мне следовало бы самому заняться им, – пробормотал Харт. – Но я не мог, так как Алекс умоляла меня проявить милосердие. Она считает, что в этом деле есть и ее вина. Я хотел убить его, но она… – Он передернул плечами, выражая тем самым презрение к самому себе. – Но когда вы рассказали мне, что ее использовали как пешку, я понял, что не должен был ничего обещать ей.
      – Вы хотели защитить ее.
      – Да, но повел себя неправильно. Я думал, что все произошедшее было следствием неудачного флирта. Но после вашего посещения, Коллин, я вник глубже в эту историю и опросил всех знакомых. Вы знаете, что Сен-Клер и ваш брат были однокашниками в Харроу?
      – Да, и их считали друзьями.
      – Думаю, так оно и было, но с какого-то момента Сен-Клер начал завидовать вашему брату – его деньгам, его будущему титулу… и прочему. Однажды он проиграл ему крупную сумму денег, но Джон простил долг и вернул ему долговые расписки. Сен-Клер, по-видимому, вышел из себя и начал возмущаться, считал такое поведение Джона высокомерием.
      – А когда это было? – Коллин насторожился.
      – За несколько лет до дуэли. Кажется, лет пять назад.
      – Неужели это могло быть причиной мести? Глупая стычка между друзьями?.. И неужели он решил рискнуть своей жизнью только ради того, чтобы отомстить Джону за его доброту?
      – На мой взгляд, есть только один аргумент в пользу этой версии. Сен-Клер ясно дал понять: после того инцидента он не считал вашего брата другом. А Джон был весьма уязвлен этим обстоятельством.
      – Выходит, Сен-Клер возненавидел Джона за его богатство? – Коллин сокрушенно покачал головой. У него тоже имелись причины ненавидеть богачей, но он, слава Богу, имел гордость. Он хранил при себе чувство обиды и занимался своими делами. И вот теперь он женится на одной из прекраснейших дочерей королевства. Это, конечно, приятнейшее вознаграждение, если бы он желал этого. Но он не хотел ничего такого.
      – В то время ходили слухи, – продолжал Харт.
      – Какие именно?
      – Я не могу утверждать, но говорили, что Сен-Клер потом снова взялся за карты… и опять проиграл Джону целое состояние.
      – Как раз перед дуэлью?
      – За два месяца до этого.
      Коллин откинулся на спинку кресла. Уставившись в потолок, увидел барельеф – из-за лепных облаков выглядывали херувимы с крошечными завитками волос на головах. Херувимы в библиотеке. О, Алекс будет весьма разочарована своим новым домом.
      – Коллин, о чем задумались?
      – Я просто… Полагаю, дело было так. Сен-Клер решил обыграть Джона и тем самым восстановить чувство собственного достоинства. Но когда опять проиграл, то решил скомпрометировать девушку, которую Джон любил. Он знал, что Джон вызовет его на дуэль. И решил, что, убив его, тем самым восстановит свое достоинство.
      – Я сделаю все возможное, чтобы найти Сен-Клера. А когда он будет пойман, то предстанет перед правосудием, – заявил Харт.
      – Не уверен, что можно сделать еще что-либо, – пробормотал Коллин. – Мои люди во Франции ждут его возвращения. И я подкупил его адвоката. Теперь остается только ждать.
      Харт пожал плечами, и оба надолго умолкли.
      – Ваша светлость?.. – раздался внезапно чей-то голос.
      У порога стоял Прескотт в шикарнейшем фраке – такого у Коллина никогда не было. Отвесив поклон, дворецкий сообщил:
      – К вам леди Александра…
      Прескотт тут же отступил в сторону, пропуская Алекс.
      – Не могу сидеть в спальне! – воскликнула она. – Харт, доктор вполне определенно сказал… О, Коллин!..
      Алекс стремительно пересекла комнату и уселась жениху на колени. При этом ее кружевной халат распахнулся, и под ним обнаружилась батистовая ночная рубашка. Коллин что-то проворчал, но она не обратила на это внимания.
      – Как долго ты сидишь здесь? Почему не поднялся ко мне? Я просто умираю от скуки. – Она прижалась губами к его уху и прошептала: – Тебе необходимо принять ванну, а я должна поухаживать за тобой – как ты за мной тогда, в коттедже.
      – Что ты говоришь?.. Здесь же твой брат, – тихо прошептал Коллин.
      – Ну и что?
      – Но, Алекс…
      – Ты многое теряешь, – заявила она, вставая. Затем дерзко улыбнулась Харту и прошлась по комнате. – Так до чего же вы договорились, мальчики?
      Коллин с тревогой посмотрел на своего будущего шурина, но тот в ответ только пожал плечами. Поднявшись с кресла, Харт сказал:
      – Мы завершили переговоры относительно твоего брачного контракта, дорогая. В нем должно быть обозначено все твое имущество.
      – О!.. – Она взглянула на Коллика. – Значит, вы покончили с этим?
      – Да, покончили, – кивнул герцог. – Думаю, ты убедишься, что твой будущий муж – очень великодушный человек.
      – Конечно, великодушный! – воскликнула Алекс. – Я в этом нисколько не сомневаюсь.
      Коллин невольно вздохнул. О Боже, как же он не любил такие ситуации! Ну почему она не дочь какого-нибудь хозяина таверны или сестра сквайра? Почему ему выпало жениться на принцессе?
      Тут Алекс взглянула на листочки брачного контракта, лежавшие на столе. Наклонившись, она принялась читать.
      – Что это? – спросила она.
      Коллин нахмурился и стиснул зубы. Ему ужасно не хотелось, чтобы его будущая жена интересовалась цифрами. Впрочем, Алекс имела на это полное право.
      – Кто такой Мактиббенхем? – спросила она. Коллин откашлялся и что-то пробормотал себе под нос.
      – Мактиббенхем Коллин Блэкберн – это твое имя?
      – Э-э… Я вообще-то не знаю, что думала моя мать о моем отце, – сказал Коллин. – Однако она решила дать мне его имя.
      – Конечно, она считала его очень порядочным человеком, – с уверенностью проговорила Алекс.
      Коллин пристально посмотрел на нее, но не заметил даже намека на насмешку.
      – Видишь ли, я никогда…
      – А можно, я сокращу это имя до Мак? Я не знаю, смогу ли каждый раз выговаривать его полностью.
      – Можешь звать меня просто Коллин.
      – Хорошо, Коллин. – Она хихикнула и тут же прикрыла рот ладонью.
      – Будем считать, что ты сдержала смех. Иначе у меня возникнет искушение назвать нашего первого сына именем отца.
      Алекс весьма достоверно изобразила притворный ужас, а затем, не выдержав, рассмеялась.
      – Если ты, малышка, соизволишь подняться наверх и одеться подобающим образом, я позабочусь о том, чтобы приготовили чай, – вмешался в разговор Харт.
      – Вот как? А я готова поклясться, что чувствую запах виски в этой комнате. Похоже, вы уже начали чаепитие без меня.
      Коллин громко рассмеялся, а Харт, схватив сестру за плечи, подтолкнул ее к двери:
      – Отправляйся! Если будешь вести себя прилично, я позволю тебе побыть несколько минут наедине со своим женихом.
      – Сколько минут?
      – Пять.
      – Пятнадцать! – крикнула Алекс, выходя из комнаты.
      Коллин запрокинул голову и улыбнулся ближайшему херувиму. «Интересно, что могут дать эти пятнадцать минут?» – подумал он.
      – Жена… – с улыбкой произнесла Алекс, поднимаясь к себе в комнату. – Скоро я стану миссис Блэкберн… Нет-нет, леди Уэстмор.
 
      В полумраке кареты сверкнула улыбка Коллина. Улыбнувшись ему в ответ, Алекс проговорила:
      – Так миссис Блэкберн или леди Уэстмор? Ты что, никогда не пользуешься своим титулом?
      Коллин криво усмехнулся:
      – Только при продаже лошадей. Но если ты предпочитаешь…
      – Нет-нет, мне очень нравится имя Блэкберн. Оно удивительно шотландское.
      – Да, действительно. – Он снова сверкнул улыбкой.
      Алекс откинулась на мягкую спинку сиденья и отдернула шторку на окошке. Помахав на прощание рукой всем гостям, собравшимся в Сомерхарте на церемонию венчания, она задернула шторку и вопросительно посмотрела на мужа. «Когда же он меня обнимет?» – думала Алекс.
      Но Коллин даже не пытался приласкать ее.
      – Что-нибудь не так? – спросила Алекс.
      Коллин усмехнулся:
      – Что ты имеешь в виду, дорогая жена? – Алекс улыбнулась, затем надула губки. – Чего ты ждешь от меня? Что я, по-твоему, сейчас должен сделать?
      Алекс скрестила на груди руки и молча пожала плечами.
      – Может, ты удивляешься, что я не целую тебя и не запускаю руку тебе под юбки? – Он ухмыльнулся.
      Алекс вскинула подбородок, но и на сей раз промолчала.
      – Так что же, милая жена? Ты уже готова для меня, не так ли?
      – Я… – Алекс облизнула губы; во рту у нее пересохло, но в другом месте влаги было вполне достаточно, как Коллин и предполагал.
      – Ты можешь соблазнить и святого, миссис Блэкберн, и я не стану притворяться, что не хочу взять тебя немедленно. Но все же я полагаю, что нам не следует завершать брачную церемонию прямо в карете.
      – Коллин, ну пожалуйста…
      Он откровенно рассмеялся, потом провел дрожащей рукой по волосам.
      – Ох, дорогая, я действительно хотел бы… хотел бы усадить тебя себе на колени и… – Он закашлялся. – Но ведь ты теперь моя, Алекс, и я могу подождать, пока мы не окажемся в постели.
      Алекс вздохнула, но решила смириться. Если он способен терпеть, она тоже сможет подождать. Хотя, с другой стороны… В самом деле, разве есть более романтическое место для завершения венчания, чем карета? Может быть, Коллин просто не понимает романтики? Пожалуй, это недостаток.
      – Ладно, хорошо. Я не рабыня своей страсти. А что мы будем делать, чтобы скоротать время?
      – Говоришь, не рабыня своей страсти? – Коллин снова рассмеялся, чем вызвал у нее раздражение. – Полагаю, я не стал бы возражать, если бы ты была таковой.
      – Но я не такая. Так что же теперь?
      Коллин улыбался во весь рот, и Алекс с трудом сдерживала себя, чтобы не пнуть его ногой. Она все больше раздражалась, хотя венчание прошло довольно гладко. В церкви не было слышно криков возражения. Ее груди не выпирали из-под корсажа, и она ни разу не оказалась в неловком положении. В общем, все прошло надлежащим образом.
      – Я уже говорил тебе, что ты прекрасна сегодня?
      Алекс вздрогнула, оторвавшись от своих размышлений.
      Глаза Коллина светились теплом, раздражение покинуло ее.
      – А ты самый красивый мужчина, за какого я когда-либо выходила замуж.
      – В самом деле?
      – Воистину так.
      – Ах ты, негодница!..
      Она запрокинула голову и рассмеялась, довольная своей маленькой местью.
      – Что ж, мистер Блэкберн, поскольку ты отказываешься выполнить свой супружеский долг, мы можем поговорить, не так ли?
      – Да, конечно.
      – Может быть, расскажешь мне о моем новом доме и о своих родственниках?
      – Хм… – Коллин наморщил лоб и, отдернув занавеску, посмотрел на пасмурное небо.
      «Неужели он не знает, что сказать?» – удивилась Алекс.
      – Уэстмор – очень старое поместье, – заговорил наконец Коллин. – Оно довольно обширное, и в нем есть как плодородные земли, так и дикие места. Но там все покажется тебе непривычным.
      – Я уверена, что там мне понравится. Он едва заметно улыбнулся:
      – Посмотрим… А что касается родственников… У меня почти никого нет. Моя мать жила в Данди последние пять лет. Сейчас она вышла замуж, и я редко вижу ее, хотя уверен, что ей хотелось бы повидаться со мной – хотя бы из любопытства.
      – Ты сообщил ей о своей женитьбе?
      – Я написал ей, что нашел, прекрасную невесту. Она будет довольна.
      – Но ты написал, что я англичанка?
      – Да, конечно. – Коллин снова улыбнулся, и Алекс вздохнула с облегчением. – Что же касается моего отца… Отец уделял мало внимания своему незаконнорожденному отпрыску, хотя регулярно посылал денежное содержание. Полагаю, более значительное, чем посылают в таких случаях многие мужчины. Правда, после рождения Джона его отношение ко мне изменилось. Видимо, проснулась совесть. Когда мне исполнилось девять лет, в моей жизни произошел крутой поворот. Внезапно я был осажден роем домашних учителей, а потом отец предложил отправить меня в школу. Я был страшно напуган, но моя мать настояла, и меня увезли в Эдинбург.
      – Против твоего желания?
      – Да, против. Разумеется, меня не повезли туда в цепях, однако я высказал обоим родителям все, что думал по этому поводу. В школе я говорил только на гэльском первые несколько недель и страдал из-за этого. Слава Богу, мой отец не стал настаивать на английской школе. Я сбежал бы и устроился бы матросом на какое-нибудь судно, чтобы не ехать в Англию.
      Алекс поморщилась, но Коллин, не заметив этого, с ласковой улыбкой проговорил:
      – Моя мать – очень хорошая женщина.
      – Какая она?
      – Добрая и остроумная. Довольно самоуверенная и великодушная. Я всегда думал, что ее самоуверенность или великодушие отчасти и привели к тому, что она стала любовницей моего отца.
      Алекс кивнула и улыбнулась; ей нравилось, что Коллин говорил о своей матери с такой любовью.
      – Моя мать – ткачиха, причем весьма квалифицированная. И мать всегда утверждала, что мой отец – хороший человек, о котором у нее остались самые приятные воспоминания.
      – Это прекрасно…
      Коллин взглянул на Алекс с некоторым удивлением, затем кивнул:
      – Да, я тоже так думаю. Отец приезжал повидаться со мной, когда мне было десять лет. А потом навещал каждый год и однажды привез с собой Джона. Он сказал, что мы братья и должны относиться друг к другу соответствующим образом.
      Алекс заморгала, пытаясь сдержать слезы, которые внезапно увлажнили глаза.
      Коллин протянул ей носовой платок, потом вновь заговорил:
      – На самом деле все это не так романтично. Отец много пил и был ужасным наездником. И он часто ругал меня, если я говорил по-шотландски в его присутствии.
      Алекс кивнула и тихонько всхлипнула.
      – А когда он передал мне документ на владение Уэстмором и сказал, что купил для меня соответствующий титул… О, я готов был ударить его. Я хотел проклясть его и убежать куда глаза глядят, лишь бы никогда больше не видеть его.
      – Но почему?
      Коллин пожал своими широкими плечами и снова посмотрел в окно.
      – Мне не хотелось становиться одним из тех, кого всегда ненавидел. Однако я знал Уэстмор. Я вырос неподалеку от него и видел его пустые конюшни и обильный подножный корм, а мне больше всего на свете хотелось разводить лошадей.
      – Ты имел основание вступить во владение этим поместьем по праву первородства, Коллин.
      – Нет, Алекс, все не так. Незаконнорожденные не имеют никаких прав. И ты прекрасно знаешь это.
      – Но ведь ты его сын. И наверное, он любил тебя и уважал, если так поступил.
      – Как бы то ни было, я унаследовал поместье и получил титул. Я поклялся не пользоваться этим титулом, но потом понял, что с его помощью можно заключать выгодные сделки.
      – В этом нет ничего постыдного. Многие мужчины покупают титулы и вовсе не стыдятся этого.
      Его взгляд сделался жестким.
      – А я и не стыжусь.
      – Да, конечно, но я… – Алекс смутилась. – Я не имела в виду…
      – У меня не такая замечательная родословная, как у тебя, однако…
      – Коллин, прекрати.
      Он смягчился и проговорил:
      – Прости, дорогая.
      – Не надо постоянно упоминать о моем происхождении, Коллин. Я не виновата, что у нас разное прошлое.
      Он молчал, и его молчание внушало тревогу. Александра чувствовала: этот разговор – отправная точка их совместной жизни, показатель того, каким будет в дальнейшем их брак. И Алекс вдруг пришло в голову, что Коллин, возможно, окажется совсем не таким мужем, какого ей хотелось бы.
      Он закрыл глаза и проговорил:
      – Ты права, конечно.
      У нее вырвался вздох облегчения.
      – Извини за мой гнев, – добавил Коллин.
      – Не надо извиняться, – ответила Алекс с улыбкой.
      Он тоже улыбнулся:
      – Подозреваю, что мы с тобой будем обмениваться колкостями время от времени.
      – Ты так считаешь?
      – Да. – Глаза его потеплели, и он продолжал: – Но ты должна усвоить: всякий твой выпад будет наказан соответствующей взбучкой.
      Алекс же вдруг вспомнила картинку, которую видела в порочной книге, спрятанной в ее багаже. Эту книгу случайно оставил какой-то друг брата в их библиотеке. Внезапно ею овладело любопытство: действительно ли возможно то, что там изображено? Некоторые иллюстрации поразили ее своей глупостью, но теперь она подумала, что, возможно, стоит рискнуть и попробовать сделать то же самое со своим мужем. Это было бы очень интересно…
      – Дорогая, я вовсе не собираюсь наказывать тебя. Я просто пошутил.
      – Да, конечно… – Алекс опустила голову, чтобы скрыть улыбку. В этот момент она представила нарисованного во весь рост мужчину с…
      – Алекс… – Рука мужа слегка коснулась ее щеки. – Я иногда забываю, какая ты у меня невинная. Я никогда не позволю себе ударить тебя, котеночек.
      – О, не такая уж я невинная.
      – Ты невинна душой. И я очень это ценю.
      Алекс усмехнулась и взяла мужа за руку. Она давно уже не была невинной. Не была невинной даже до того, как они побывали в коттедже. Как только они прибудут на место, она воплотит в жизнь то, что изображено на странице двадцать шесть в этой порочной книге, и тогда посмотрит, что скажет муж о ее невинности.

      До Уэстмора оставалось несколько миль, и волнение Коллина с каждой минутой нарастало. Он считал Уэстмор замком, но этот замок не предназначался для принцессы. Вернее, это была крепость, служившая когда-то укрытием для воинов, а теперь Уэстмор в гораздо большей степени подходил для привидений, разгуливающих со стонами по ночам. Многие постройки пострадали от времени и представляли собой развалины.
      Возведенные в начале четырнадцатого века каменные стены и шиферная крыша выдержали испытание временем и яростные атаки предков Александры, однако до того, как здесь поселился Коллин, это место было необитаемым по меньшей мере лет пятьдесят. И никто не позаботился о том, чтобы привести жилище в порядок.
      В Уэстморе не было ни газового освещения, ни водопровода, ни уютных комнат. Не было даже стекол в нескольких окнах, которые закрывались ставнями от холода и влаги. И даже летом в комнатах гулял ветер.
      В общем, это был старинный замок. Первый этаж всецело занимали кухня и гигантский зал. Здесь принимали пищу. Все вместе.
      Коллин со вздохом закрыл глаза. Боже, как он не учел этого? Ведь леди Александра являлась госпожой Сомерхарта, а теперь ей придется обедать среди конюхов и прочих работников. О Боже!..
      Ему следовало предупредить ее. А также объяснить, что он строит новый дом – красивый и вполне современный. Это будет дом с настоящими окнами и прекрасными комнатами… и в нем будет даже такая роскошь, как мраморная ванная.
      Коллин решил рассказать ей об этом, но потом передумал. Александра со временем сама все узнает.
      – Здесь приятно пахнет, – неожиданно сказала Алекс. – Как будто уже наступила осень.
      Коллин пожал плечами и что-то проворчал себе под нос. Осень действительно уже наступила – стояла середина сентября, – и, вероятно, скоро выпадет снег. А что потом? Ничего, кроме холодных, темных месяцев и сквозняков, среди которых придется находиться его милой женушке. Что она подумает тогда об этом доме?
      – Как далеко еще, Коллин?
      Она взглянула на него с радостной улыбкой, и он снова вздохнул. Ему следовало объяснить ей все, следовало подробно описать будущую жизнь, прежде чем жениться. Прежде чем просить ее руки. Но теперь слишком поздно говорить об этом. Его объяснения прозвучат как извинения.
      – Путешествие займет еще несколько минут, – ответил он. – Не более.
      – В самом деле?! – Не в силах сдержаться, Алекс высунула голову в окошко и осмотрелась. – О, мы приближаемся к вершине холма! Значит, Уэстмор по другую сторону?
      – Нет. Впереди будет еще один холм.
      – Здесь так красиво! Коллин, ты ведь побродишь со мной по окрестностям?
      – Думаю, у меня будет много дел, – ответил он уклончиво.
      Алекс внимательно посмотрела на него, потом нахмурилась.
      – Да, конечно, – кивнула она. – Сейчас не время. Ведь ты слишком долго отсутствовал.
      – Да, долго.
      Коллин старался скрыть свое беспокойство, хотя теперь уже окончательно понял: Алекс будет очень трудно привыкнуть к новой жизни. И возможно, следовало объяснить ей это сейчас, не откладывая. Если же захочет уехать, то ему, Коллину, придется смириться…
      – Как ты думаешь, твое окружение примет меня? – спросила она неожиданно.
      – Хм… – Коллин нахмурился и окинул взглядом знакомый пейзаж за окошком кареты.
      – Полагаешь, люди огорчатся, из-за того, что я англичанка? – допытывалась Алекс.
      – Какие люди?
      – Не знаю. – Она пожала плечами.
      Коллин внимательно посмотрел на нее и, заметив, как она напряжена, едва сдержался, чтобы не заключить ее в объятия.
      – Я уверен, что все будут удивлены. Но Фергуса, моего управляющего, ничуть не раздосадует то обстоятельство, что ты – англичанка. Так же как и Керклендов – моих ближайших соседей. Ты помнишь Дженни? Ты ей очень понравилась. Она писала тебе?
      Щеки Алекс чуть порозовели.
      – Да, написала.
      Коллин заметил, что жена смутилась, и, взяв ее руку, сказал:
      – Пожалуйста, не говори, что она сообщила тебе. Я предпочитаю оставаться в неведении на сей счет.
      Алекс улыбнулась:
      – Выходит, мне придется общаться с управляющим и с Дженни? Даже не представляю, как я буду говорить со слугами и работниками.
      – Не беспокойся, все будет хорошо.
      В очередной раз выглянув в окошко, Коллин увидел гребень холма, на котором находился Уэстмор. Одна из лошадей громко зафыркала, очевидно, почуяв близость дома.
      Алекс тоже посмотрела в окно и тихонько вздохнула. Было ясно, что она ужасно нервничает, и Коллин понимал: сейчас ему едва ли удастся ее успокоить. Он попытался увидеть Уэстмор ее глазами и представить, на что она в первую очередь обратит внимание. У подножия уэстморского холма располагались старые конюшни, крытые золотистой соломой. Более новые и просторные конюшни находились рядом, и их белые стены, казалось, сияли в лучах заходящего солнца.
      От конюшен извилистая дорога вела к хозяйственным постройкам – кузнице, сеновалу и нескольким амбарам. Все постройки были сооружены из камней старой крепостной стены.
      Ров, слава Богу, давно засыпали, поэтому дорога позволяла беспрепятственно проделать оставшийся путь наверх, к древнему уродливому замку, примостившемуся на самой вершине холма.
      Алекс недоверчиво покачала головой.
      – Неужели это и есть твой замок? – прошептала она.
      – Крепость, – поправил Коллин.
      – Я не ожидала… – Она взглянула на мужа широко раскрытыми глазами. – Какое волнующее зрелище!..
      Коллин едва удержался от смеха. Ее реакция была совершенно искренней, но она еще не видела замок изнутри. Все ее романтические представления о древних замках могут быстро развеяться, как только она переступит порог. Это проклятое место было мрачным, как ад…
      – А ты спишь в башне?
      Коллин улыбнулся:
      – Нет. Но комната, которую я собираюсь предоставить тебе, примыкает к бывшей орудийной башенке.
      Она взглянула на него с удивлением:
      – Разве мы не будем спать в одной комнате?
      За окном промелькнули развалины старого хранилища над родником, и это на мгновение отвлекло Коллина от разговора.
      – Коллин, неужели у нас будут отдельные кровати?
      – Нет-нет, однако… учитывая, что наши комнаты довольно маленькие, едва ли мы сможем разместить твой гардероб в моей спальне. Поэтому будем спать в твоей, более просторной, а моя может служить гардеробной и для купания. Я обычно бываю весь в грязи к концу дня, и мне не хотелось бы тащить навоз в твою комнату.
      – Что ж, неплохая мысль. Я не хотела бы… не хотела бы спать одна по ночам.
      Коллин улыбнулся:
      – Мне тоже не хотелось бы спать в одиночестве.
      Они уже ехали вдоль каменных стен старых конюшен, и из какого-то стойла высовывалась морда огромного жеребца.
      – Ты только посмотри! – воскликнула Алекс.
      – Это Отелло, – сказал Коллин с улыбкой.
      – Какой красавец… Ты покажешь мне завтра своих лошадей? Хотя я знаю, ты очень занят…
      – Эй! – раздался впереди чей-то зычный голос. Коллин поморщился, внезапно ощутив какую-то тревогу. Навстречу им шел Фергус, чтобы поприветствовать их.