- Ищи! - прокричал Клод, - они где-то недалеко.
      Еще минуту мы занимались поисками.
      - Есть один! - воскликнул Клод.
      Когда я подошел, у него в руках был красивый петушок. Мы внимательно его осмотрели, присвечивая себе фонариками.
      - Он обожрался снотворным, - сказал Клод, - еще живой, я слышу, как у него бьется сердце, но он обожрался!
      "Пум!"
      - Еще один!
      "Пум! Пум!"
      - Теперь два!
      "Пум!"
      "Пум! Пум! Пум!"
      - Боже мой!
      "Пум! Пум! Пум! Пум!"
      "Пум! Пум!"
      Справа и слева фазаны сыпались с деревьев. Мы забегали в темноте, как сумасшедшие, шаря по земле лучами из наших фонариков.
      "Пум! Пум! Пум!" - эти три свалились мне чуть ли не на голову. Я стоял прямо под деревом, когда они падали, и я тут же их подобрал - двух петушков и курочку. Они были мягкими, теплыми, их перья приятно щекотали ладони.
      - Куда их положить? - спросил я. Я держал их за ноги.
      - Складывай сюда, Гордон! Бросай всех в кучу, здесь, где светло!
      Клод стоял на краю поляны, освещенный лунным светом, и держал в каждой руке по пучку фазанов. Его лицо светилось, глаза были широко раскрыты и горели от восторга. Он радостно смотрел по сторонам, как будто ребенок, вдруг узнавший, что весь мир - шоколадный.
      "Пум!"
      "Пум! Пум!"
      - Мне это не нравится. Что-то их слишком много.
      - Ого! - прокричал он, бросил тех птиц, что были у него уже в руках, и снова убежал на поиски.
      "Пум! Пум! Пум! Пум!"
      "Пум!"
      Теперь их было несложно искать. У каждого дерева лежало по два. Очень быстро я отыскал шесть штук, взял по три в каждую руку и отнес их в общую кучу. Потом еще шесть. И еще. А они все падали.
      Клод был в совершенном экстазе, бегал туда и обратно, как призрак среди деревьев. Я видел луч его фонарика, танцевавший в темноте. Сделав очередную находку, Клод победно взвизгивал.
      "Пум! Пум! Пум!"
      - Жаль, что этот пидарас Хейзел не слышит! - закричал Клод.
      - Не ори, - сказал я, - опасно.
      - Что-что?
      - Не ори. Нас может услышать лесник.
      - В жопу всех лесников! - прокричал он. - Они сидят по домам!
      Еще три-четыре минуты фазаны продолжали падать, затем все внезапно прекратилось.
      - Ищи, - прокричал Клод, - их тут полно валяется!
      - Давай закругляться, пока не поздно.
      - Ничего, - сказал Клод, - еще поищем.
      Мы посмотрели под каждым деревом на сто ярдов от поляны, на север, юг, восток и запад, и, я думаю, в конце концов, нашли почти всех. Получилась довольно внушительная куча фазанов.
      - Это чудо, - говорил Клод. - Чтоб я сдох.
      Он смотрел на них, будто в трансе.
      - Лучше возьмем по полдюжины и уберемся отсюда побыстрее, - предложил я.
      - Я их посчитаю, Гордон.
      - У нас на это нет времени.
      - Я обязан их посчитать.
      - Ты что, пойдем уже.
      - Один.
      - Два.
      - Три.
      - Четыре.
      Он считал очень внимательно, поднимая и откладывая каждого фазана в сторону.
      Луна теперь была прямо у нас над головами, и вся поляна была отлично освещена.
      - Я тут торчать не собираюсь, - сказал я и отошел в тень, ожидая, пока он закончит счет.
      - Сто семнадцать... сто восемнадцать... сто девятнадцать... сто двадцать! Сто двадцать штук! Это мировой рекорд!
      Я нисколько в этом не сомневался.
      - Папа один раз принес пятнадцать, и после этого неделю не просыхал!
      - Ты чемпион, - сказал я, - теперь мы можем идти?
      - Подожди, - ответил он, задрал свитер и стал разматывать большие мешки. - Это твой, - сказал он, протягивая один из них мне, - набивай быстрее.
      Луна светила так ярко, что я смог прочесть написанное у шва мелким шрифтом "Джей Даблъю Крамп. Кестонская Мельница, Лондон Юго-Западный 17".
      - А тебе не кажется, что этот ублюдок с черными зубами сейчас смотрит на нас из-за дерева?
      - Не может быть, - сказал Клод. - Он нас сейчас поджидает у заправки, я ж тебе объяснял.
      Мы стали наполнять мешки. Птицы были мягкими, их головы болтались, а кожа под перьями была все еще теплой.
      - На тропинке нас будет ждать такси, - сказал Клод.
      - Что-что?
      - Я всегда возвращаюсь на такси, Гордон, разве ты не знал?
      Я сказал, что нет.
      - Такси - анонимно, - сказал он, - никто не знает, кто там сидит, кроме водителя. Так меня научил отец.
      - А кто водитель?
      - Чарли Кинч. Он только рад нам помочь.
      Когда все было закончено, мы забросили мешки на плечи и побрели сквозь темный лес к дороге.
      - В город я это не потащу, - сказал я.
      В моем мешке было ровно шестьдесят фазанов, он весил полтораста фунтов, если не больше.
      - Чарли меня еще никогда еще не подводил, - сказал Клод.
      Мы дошли до опушки и посмотрели сквозь изгородь на дорогу. Клод почти прошептал:
      "Чарли, малыш," - и старик за рулем такси, стоявшего всего за пять ярдов, высунул голову под свет луны и хитро улыбнулся нам беззубым ртом. Мы пролезли через изгородь, волоча по земле мешки.
      - Привет, ребята! - сказал Чарли. - Что это у вас?
      - Капуста, - ответил Клод. - Открой дверь.
      Еще через две минуты мы были в безопасности, медленно спускаясь в такси с холма к нашему городку. Если не считать криков Клода, операция была завершена. Он едва не лопался от восторга, и то и дело наклоняясь вперед и хлопая Чарли Клинча по плечу, повторяя: "Ну что, Чарли? Как тебе наш багаж?" - и тот оборачивался, глядел на плотно набитые мешки, валявшиеся на полу, и говорил: "Боже мой, как это вы умудрились?"
      - Шесть пар там твои, Чарли, - сказал Клод.
      Чарли ответил:
      - Фазанов на открытие сезона будет маловато, я так думаю.
      - Я тоже так думаю, Чарли, я тоже, - сказал Клод.
      - Ради Бога, скажи мне, зачем тебе сто двадцать фазанов? - спросил я его.
      - Заморожу на зиму. Положу в морозилку на станции, там где корм для собаки.
      - Надеюсь, не сегодня?
      - Нет, Гордон, сегодня нет. Сегодня мы их оставим у Бесси.
      - У какой Бесси?
      - Бесси Орган.
      - Бесси Орган!?
      - Бесси всегда их мне носит, ты разве не знал?
      - Я ничего не знал.
      Этого я совершенно не ожидал. Ее муж, преподобный Джек Орган, был нашим местным викарием.
      - Добычу всегда должна приносить респектабельная женщина, - сказал Клод. - Правда, Чарли?
      - Бесси у нас умница, - ответил Чарли.
      Мы уже въехали в город, фонари еще горели, мужчины разбредались из пабов по домам. Я видел, как Уилл Праттли тихонько зашел в свой рыбный магазин, в то время как голова миссис Праттли торчала из окна наверху, но он ничего не замечал.
      - Наш викарий неравнодушен к жареным фазанам, - сказал Клод.
      - Он вывешивает фазана на восемнадцать дней, - объяснил нам Чарли, - а потом хорошенько встряхнет, все перья осыпаются.
      Машина повернула влево и влетела в ворота священника. В доме было темно, нас никто не встретил. Мы с Клодом оставили фазанов в сарайчике для угля за домом, и, попрощавшись с Чарли Клинчем, с пустыми руками пошли к заправочной станции.
      Светила луна. Я не знаю, ждал ли нас мистер Кроллек у дверей. Я его не заметил.
      - Вот и она, - сказал мне Клод на следующее утро.
      - Кто?
      - Бесси, Бесси Орган.
      Это имя он произнес с гордостью и несколько хозяйской интонацией, как генерал говорил бы о храбрейшем из своих офицеров.
      Я вышел на улицу вслед за ним.
      - Воон там, - сказал он, указывая на Бесси.
      Далеко на дороге я увидел женскую фигурку, двигавшуюся в нашу сторону.
      - Что это она везет? - спросил я.
      Клод хитро посмотрел на меня.
      - Без риска, дичь можно провезти только в коляске с ребенком, объяснил он.
      - Да-да, - пробормотал я, - ну конечно.
      - Там в коляске - Кристофер Орган. Ему полтора года. Это очень славный малыш, Гордон.
      Я едва мог разглядеть ребенка, сидевшего в колясочке с открытым верхом. Издалека он казался маленьким пятнышком.
      - Ты только представь себе - под ним фазанов шестьдесят или даже семьдесят, не меньше, - счастливо проговорил Клод.
      - В коляску ни шестьдесят, ни тем более семьдесят фазанов не поместится.
      - В глубокую - поместится, если вынуть матрас и хорошенько их упаковать, доверху. Потом накрываешь простынкой, и все. Фазан - он немного места занимает.
      Мы стояли у бензоколонок и ждали Бесси Орган. Стояло теплое, безветренное сентябрьское утро, но небо затягивало тучами и в воздухе пахло грозой.
      - Старушка Бесси, вот это наглость - прямо через весь город! - сказал Клод.
      - По-моему, она очень торопится.
      Клод зажег вторую сигарету от окурка.
      - Бесси никогда никуда не торопится.
      - Походка у нее очень уж необычная, - сказал я ему, - посмотри сам.
      Клод прищурился, глядя сквозь сигаретный дым. Затем вынул сигарету изо рта и посмотрел еще.
      - Ну как?
      - Кажется, и вправду немного спешит, а? - осторожно проговорил он.
      - Очень спешит.
      После этого настала короткая пауза. Клод не отрываясь смотрел на приближавшуюся фигуру.
      - Она просто не хочет попасть под дождь. Точно, в этом все дело. Она думает, что сейчас дождь пойдет, и боится, что малой промокнет.
      - Почему же она не поднимет верх коляски?
      На это Клод ничего не ответил.
      - Она бежит! - воскликнул я. - Смотри!
      Бесси перешла на спринт.
      Клод стоял неподвижно и смотрел на нее. Издалека был слышан детский плач.
      - В чем там дело?
      Клод молчал.
      - Что-то с ребенком, - сказал я, - слышишь?
      Бесси была от нас за двести ярдов и стремительно приближалась.
      - Теперь слышишь? - спросил я.
      - Да.
      - Он орет, как резаный.
      Тоненький голосок был все громче, ребенок надсадно орал. Орал, не переставая.
      - У него истерика, - объявил Клод.
      - Я тоже так думаю.
      - Поэтому она и бежит, Гордон. Она хочет побыстрее сунуть его под холодную воду.
      - Ты прав, - сказал я, - только послушай, как орет!
      - Если это не истерика, то что-то еще в этом роде.
      - Согласен.
      Клод нервно сучил ногами по гальке на дороге.
      - С маленькими детьми каждый день тысяча и одна неприятность, - сказал он.
      - Конечно.
      - Один ребенок как-то засунул пальцы в колесо коляски. Все пальцы ему так и отрезало.
      - Да-да.
      - Что бы то ни было, лучше бы она так не бежала.
      Длинный грузовик с кирпичами подъехал к Бесси сзади и замедлил ход, водитель высунулся из двери. Бесси продолжала бежать, не обращая на него никакого внимания. Она была уже так близко, что я видел большое раскрасневшееся лицо и широко раскрытый рот, хватавший воздух. Я заметил, что у нее были аккуратные белые перчатки и смешная белая шляпка, подобранная в тон, похожая на гриб.
      Тут из коляски вдруг вылетел огромный фазан.
      Клод в ужасе закричал.
      Дурак в грузовике громко расхохотался.
      Фазан нетрезво похлопал крыльями несколько секунд, потерял высоту и опустился в придорожную траву.
      За грузовиком остановилась машина бакалейщика и начала сигналить, требуя проезда. Бесси все бежала вперед.
      Затем, рассекая воздух, из коляски вылетел второй фазан.
      За ним третий, и четвертый, и пятый.
      - О Боже, - сказал я, - они просыпаются!
      Клод молчал.
      Бесси преодолела последние пятьдесят ярдов с огромной скоростью, пока птицы разлетались из коляски во все стороны.
      - Черт побери, что же это делается? - прокричала она.
      - Идите во двор! Во двор! - кричал я ей, но вместо этого она подъехала к ближайшей колонке, и, прежде чем мы успели что-либо сделать, схватила орущего ребенка на руки.
      - Нет, нет! - кричал Клод на бегу, - не поднимайте ребенка! Положите обратно!
      Держите простынь!
      Но она ничего не слышала, и, освобожденные от стеснявшего их веса ребенка, фазаны тучей вырвались из коляски, их было пятьдесят или шестьдесят, не меньше.
      Большие коричневые птицы затмили все небо, неистово хлопая крыльями, пытаясь взлететь повыше.
      Мы бегали взад и вперед по дороге, размахивая руками, чтобы их распугать.
      "Убирайтесь," - кричали мы. "Кыш, кыш!" Но они были еще слишком сонными, чтобы обращать на нас внимание, и через полминуты все опустились и расселись на моей заправке, как рой саранчи. Все было покрыто фазанами. Они сидели - крыло к крылу - на краю крыши, на бетонном козырьке над колонками; не меньше дюжины сидело на карнизе окна в офисе. Некоторые расселись на банках с машинным маслом, другие пытались устроиться на капотах подержанных автомобилей. Один петушок с роскошным хвостом величественно расселся на бензоколонке. Довольно много из них просто копошилось у нас под ногами, распушивая перья и моргая маленькими глазками. Они еще как следует не проснулись.
      Через дорогу от нас, за грузовиком с кирпичами и машиной бакалейщика уже успела образоваться небольшая пробка. Люди открывали двери и выходили на дорогу, чтобы получше разглядеть, что происходит. Я посмотрел на часы. Было без двадцати девять. "С минуты на минуту, - подумалось мне, - большой черный автомобиль появится на этой дороге со стороны города, и это будет "роллс", а из-за руля будет выглядывать лоснящееся лицо Виктора Хейзела, фабриканта колбас и пирожков."
      - Они его чуть насмерть не заклевали! - кричала Бесси, прижимая орущего ребенка к груди.
      - Вы идите домой, Бесси, - сказал Клод, бледный, как мел.
      - Закрываемся, - сказал я, - повесь табличку. Сегодня заправка не работает.