– Удачи, командир!
      Волоча свой трофей, мы свернули в переулок, где нас должен был ждать Алекс. Усатый, совершенно сбитый с толку, даже не пробовал сопротивляться. Я бросил на него быстрый взгляд: рожа его приобрела цвет бутылочного стекла. Я даже пожалел его слегка.
      В переулке не было ни души, и меня на мгновение охватила паника при мысли, что Алекс отказался мне помочь. Нам было бы слишком затруднительно смываться без машины с таким грузом на руках, тем более что я был уверен: другие дружки Усатого из бара уже бросились по нашим следам.
      Внезапно в темноте переулка зажглись габаритные огни, и на нас задом стал сдавать пикап. На месте водителя я разглядел силуэт Алекса, который, не оборачиваясь, махал рукой из открытого окна. Дверца багажника пикапа была приоткрыта. Старый добрый Алекс не подвел. Я распахнул дверцу.
      – Залазь, идиот! – рыкнул я на Усатого.
      – Как вы…
      – Давай-давай!
      Боль, которой отозвались все мои мышцы, стерла даже намек на чувство вины. Я сунул Усатого головой в багажник и толкнул. Тут он попробовал оказать сопротивление, но с помощью Слона мне удалось закрыть его внутри. В багажнике было достаточно места – от удушья он точно не пострадает.
      Мы вскочили в машину, стягивая импровизированные маски.
      – Куда едем? – спросил Алекс, не удостаивая меня взглядом.
      – В любое безлюдное место. На твой выбор, – ответил я, усаживаясь рядом с ним.
      – Тогда за город, в чисто поле. – И он нажал на газ.
      Через некоторое время Слон прервал молчание:
      – Можно узнать, что ты теперь собираешься делать?
      – Немного поболтаем с нашим пассажиром, – ответил я. – Не делать же это посреди улицы, как тебе кажется?
      – Да, но это большой риск – разъезжать по городу с человеком в багажнике. У тебя что, совсем крыша съехала? И потом, чья это машина? – Он с подозрением посмотрел на меня. – Уж точно не Алекса.
      – Ты что, ничего ему не сказал? – свирепо спросил Алекс.
      – Забыл. – Я отвернулся к окну.
      – А что он должен был сказать? – Слон просунул голову между спинками кресел.
      – Что она украдена, – буркнул я в ответ.
      – Украдена? Ты имеешь в виду, что мы разъезжаем по городу на краденой машине с этим типом в багажнике? Да вы оба с ума сошли!
      – Все претензии к твоему дружку, – фыркнул Алекс.
      – Не могли же мы воспользоваться нашими машинами, – объяснил я терпеливо. – Если б кто-нибудь увидел, как мы схватили Усатого, и заявил об этом, завтра же утром у нас дома была бы полиция.
      Тем временем Алекс, не снижая скорости, сворачивал то налево, то направо, сбивая со следа возможных преследователей.
      – А может, остановимся?
      – А с какой стати должны останавливаться три законопослушных гражданина, катающихся на машине по городу? – усмехнулся я.
      – Законопослушные граждане?! С похищенным человеком в багажнике угнанной машины?
      – Пока о похищении никто не заявил. Даже если кто-то сделает это, не думаю, что объявят всеобщую тревогу. Полиция шевелится, только если есть точная наводка, а так… И почему мы должны вызывать подозрения? Сиди спокой…
      Полицейский автомобиль, сверкая мигалками, пролетел перед самым нашим носом, и я почувствовал, как мой желудок ухнул в башмаки.
      Уф, пронесло!
      – Ну, ты видел? Никаких проблем!
      – Ты душевнобольной, а Алекс еще больший псих, чем ты. И я – конченый идиот, больше, чем вы оба вместе взятые. Тебе в голову не приходило, что этот тип может не иметь никакого отношения к истории с Алисой? Ты хоть на секунду задумался об этом? – не унимался Слон.
      Разумеется, я думал об этом. Я думал об этом в течение нескольких часов.
      – Да перестань ты! Ты что, не знал, что мы собираемся сделать? – взорвался я, не найдя аргументов.
      – Да, но… то есть… не такое. Это же черт знает что!
      Алекс, решивший, видимо, не принимать участия в нашей дискуссии, продолжал молча вести машину, увозя нас все дальше от города. Скоро мы были уже на грунтовой дороге. Через полчаса Милан остался у нас за спиной. Дорога закончилась на задворках полуразрушенной фермы, скрытой от взглядов деревьями и кустарником. Алекс выключил фары, и теперь одна лишь луна освещала окрестности. Мы еще немного попрыгали на ухабах, объезжая развалины, затем Алекс остановил машину.
      – Закройте физиономии, – пробурчал он, открывая дверцу.
      Мы со Слоном натянули свои повязки, а Алекс достал из-под сиденья бейсболку с козырьком и фонарь, который протянул мне. Судя по всему, детство он провел среди бойскаутов с их девизом «Будь готов ко всему!»
      – Ладно, давайте с ним потолкуем. – Я открыл багажник.
      Усатый смотрел на нас, полуживой от ужаса.
      – Вылазь! Побыстрее! – приказал я.
      Он, дергаясь всем телом, перекатился на бок, и мне самому пришлось вытащить его из багажника. Физиономия у него распухла, должно быть, в результате нашей встречи в двух шагах от «Леонкавалло». Да и тщедушной фигурой и формой головы он очень походил на того, которого я сбил с ног, убегая от нападавших.
      – Не убивайте меня, пожалуйста. Все, что хотите…
      – Заткнись! – рявкнул я. В свете фонаря я оглядел этого крутого парня, наложившего в штаны от страха, и меня затошнило от отвращения. Я подумал об Алисе, потом о синяках, которые заработал, втянувшись в эту историю, и все напряжение и злость на него куда-то пропали.
      Я постарался придать голосу подходящую к ситуации жесткость:
      – Ты видишь, где мы находимся, Усатый? Это уединенное местечко, здесь никого не бывает даже днем, а уж тем более ночью. Мы здесь одни. Не хотел бы я оказаться на твоем месте, по правде говоря.
      – Я не понимаю… – Его глаза перебегали с меня на моих друзей, замерших за моей спиной. Три фигуры из ночного кошмара.
      – Поймешь, не беспокойся. – Я сильно толкнул его в грудь. – Скажи-ка, ты хочешь вернуться домой живым и здоровым? Или нет?
      Губы у него затряслись так сильно, что я не расслышал ответа.
      – Что? – заорал я.
      – Да, да, ради бога… – Он на шаг отступил назад, к машине, и медленно сполз по ней на землю.
      – Отлично. Тогда, значит, ты готов ответить на мои вопросы?
      – Да.
      – Откровенно?
      – Да! Да! – выдохнул он.
      – Отлично, Джорджио. Тебя ведь зовут Джорджио?
      – Да.
      – Тогда покажи-ка свои документы, Джорджио.
      Он сунул руку в задний карман и протянул засаленный бумажник. Я справился с удостоверением личности: именно это имя мне назвали в «Леонкавалло». Профессиональным бандитом он точно не был.
      – Ты в последнее время частенько бывал в «Леонкавалло», не так ли?
      – Да.
      – В пятницу вечером тоже?
      Он что-то пробормотал.
      – Не понял!
      – Да.
      – Громче!
      – Да, был.
      – Но тебя интересовала вовсе не политика, ведь так?
      Он согласно покивал головой.
      – И ты не был безработным, ищущим компании… Ты кто по профессии?
      – Электрик. У меня собственная маленькая фирма.
      – Зачем же ты ходил в «Леонкавалло»? Ты кого-то там подкарауливал, правильно?
      Очередное «да» прозвучало еще тише, чем предыдущие. Этот герой явно боялся, что его вот-вот начнут бить.
      – Ты ждал человека, чтобы раскроить ему башку. И для этого собрал целую банду. Я прав?
      Это был момент истины, и я заметил, как у Усатого перехватило дыхание.
      Он скрючился еще сильнее, потом чуть слышно произнес:
      – Нет.
      У меня пошла кругом голова.
      – Ах «нет»! – заорал я. – Ты что, хочешь, чтобы я поджарил тебе пятки паяльной лампой?
      – Нет, прошу тебя, нет. Это была не моя идея! – В его голосе зазвучали истерические нотки. – Ведь это ты… это тебя мы должны были избить, правда? Ты! Это не я придумал, клянусь тебе. Нас заставили! Не бей меня! – Он заплакал.
      Я подумал о мертвой Алисе, потом о себе: меня избили какие-то сволочи и к тому же прессует Феролли. Моя рука двинулась сама собой. Я положил ее на плечо этого слюнтяя.
      – Тихо, уймись! Никто не собирается тебя бить. И это был не я, мы с тобой вообще никогда не встречались. Договорились?
      Он вытер слезы рукой:
      – Да, да, прости. Я ошибся, прости.
      – Ну и отлично, начнем с начала. Я вижу, ты не из тех, для кого такое – привычное дело. Скажи мне, зачем тогда ты за это взялся?
      – Я боялся. – Его голос потерял всякие краски. – Если б расследование по делу Алисы Гардони продолжилось, могла бы всплыть вся эта история.
      – Какая история?
      – Что Алиса… – Он замялся.
      – Что Алиса занималась проституцией?
      – Да.
      – И что ты был одним из клиентов Блондина.
      – Да. Я же не знал, что Алиса… еще несовершеннолетняя.
      – Кому ты это заливаешь, а? Скажи, остальные члены твоей бойцовской команды тоже спали с Алисой?
      – Да.
      – Это твои дружки?
      – Нет, я несколько раз видел их в баре. Мы встретились позже.
      – Позже чего? После того как Алиса была убита?
      – Да.
      Послышалось пение какой-то ночной птицы. Я попытался определить ее по голосу, но мне не удалось. Глаза различали во тьме только кустарники и деревья. За моей спиной, сидя на обломке стены, курили Алекс и Слон. Второй раз за последний месяц мне смертельно захотелось закурить, чего со мной не случалось уже много лет.
      Я с силой потряс головой, отгоняя это желание, и спросил:
      – Итак, все клиенты Блондина собрались в баре… С какой целью?
      Усатый съежился:
      – Это не мы придумали. Нас всех шантажировали.
      – Шантажировали? – удивился я. Диалог принял неожиданный оборот. Моя половинка мозга напряглась, стараясь оценить новую информацию. – После смерти Алисы, ты хочешь сказать?
      – Нет, все началось за три месяца до этого. Какой-то тип позвонил мне домой и сказал, что ему известно обо мне и малолетке, которую я якобы обесчестил. – Он шмыгнул носом. – Сказал, что у него есть доказательства, и предложил подумать, что со мной может случиться, если об этом станет известно хотя бы моей жене, не говоря уже о полиции.
      – Раньше надо было думать, что творишь. И что было дальше?
      – Он предложил встретиться с ним.
      – В «Чинечите»?
      – Нет, на улице. Вечером, в машине. Назвал место, куда я должен был прийти. Сам он явился чуть позже и потребовал с меня пятьдесят миллионов лир.
      – Ты отдал ему деньги?
      – А что мне оставалось делать? – ответил Усатый совсем убитым голосом. – Он заявил, что я могу себе это позволить, но он ошибался. Мне пришлось влезть в долги.
      – Тому, кто тебя шантажировал, лет двадцать, верно?
      Он покачал головой:
      – Нет, он намного старше.
      Я расстроился:
      – Ты уверен? Или собираешься вешать мне лапшу на уши?
      – Клянусь, я говорю правду. Тому, о ком мы говорим, лет пятьдесят.
      Стало быть, с ним встречался не Рене. Сколько же еще народу замешано в этом деле?
      – Так кто же это был?
      – Я его никогда прежде не видел, и он не назвал своего имени. Крупный мужчина, усатый, с темными волосами. И у него с собой был пистолет. Когда мы в первый раз встретились, он приставил его мне ко лбу и пообещал пристрелить, если я расскажу кому-нибудь о нем. Сказал, чтобы я даже и не пытался донести на него, потому что ему об этом сразу же станет известно: у него полно друзей в полиции. Я и остальные прозвали его Терроне, потому что, судя по выговору, он с Юга. Мы все его боялись.
      Кто же это мог быть, что за хрен? Я перебирал в памяти людей, крутившихся вокруг Алисы или ее семьи. Может, кто-то из гостей, не попавший в поле моего зрения?
      – Значит, этот самый Терроне тебя шантажировал, ты ему заплатил, понадеявшись, что на этом все закончится. А потом ты узнал об убийстве Алисы и вновь испугался.
      Он почесал нос:
      – Я и понятия не имел, что девчонка Блондина и есть та самая, которую убили. Она говорила, что ее зовут Сюзанна, и я даже ее не узнал, когда увидел фотографию в газете. Мне об этом стало известно от Терроне. – Теперь он торопился выговориться. – После того как Сю… как Алиса была убита, Терроне опять позвонил мне и сказал, что кто-то пытается раскопать эту историю.
      – И тогда вы с ним опять встретились?
      – Да, на том же месте. На автостоянке около станции метро «Сан-Леонардо». Терроне был вне себя от ярости, видимо, случилось что-то неординарное. Да и выглядел он неважно.
      – То есть?
      – Должно быть, ему кто-то набил физиономию. Лицо совсем распухло, а нос стал лилового цвета.
      Южанин, усы, разбитая физиономия… Образ, уже давно вертевшийся на периферии сознания, внезапно начал обретать плоть, и физиономия с размытыми чертами ухмылялась мне из темноты глубокого колодца… Блям! Вспыхнувшая в моей голове лампочка словно рассеяла туманную дымку, и я отчетливо увидел лицо Николо Гварньери, того самого шофера, на которого наткнулся, спеша за Алисой, и которому от души врезал, приняв его за преступника. Усатый вновь открыл рот, но я жестом остановил его: мне нужно было несколько минут подумать, просматривая фильм, кадр за кадром бежавший перед глазами.
      Гварньери преследует бегущую Алису, Гварньери, шофер одного из ее любовников. Слишком много совпадений. Ему наверняка было известно, что сотворил его хозяин с девочкой, и он понял, что на этом можно заработать. К великому сожалению, хозяин заболел и умер раньше, чем Гварньери смог его шантажировать. Он, видно, не спускал с Алисы глаз, стараясь узнать, с кем еще она ложилась в постель, прежде чем занялся своим гнусным делом. Неизвестно, работал ли он в паре с Блондином или действовал в одиночку. Неизвестно также, что могло связывать, если связывало, Гварньери с Рене, который уж точно был заинтересован, чтобы Алиса была жива и здорова, чтобы не потерять источник дохода. Я не находил ответов на эти вопросы, и эйфория от сделанного открытия сошла на нет так же внезапно, как и появилась.
      Оставалось выжать все, что возможно, из Усатого, и с помощью наводящих вопросов мне удалось реконструировать дальнейшее развитие ситуации с шантажистом.
      По приказу Терроне Усатый встретился с другими его жертвами. С пятью абсолютными болванами, заплатившими высокую цену за порочную слабость к юному телу и теперь готовыми на все, лишь бы это не стало достоянием гласности. Подумать только, Гварньери передал им мою фотографию, снятую несколько лет назад, когда я принимал участие в какой-то демонстрации! Интересно, как я на ней выглядел, размахивающий красным флагом и с развевающейся бородой? Гварньери не врал, говоря, что у него есть хорошие друзья в полиции.
      Управляя на расстоянии своими пешками, Гварньери мог быть совершенно уверен, что выведет меня из игры, не вызывая подозрений. Когда бывшую гориллуизбивают рядом с социальным центром, первое, что приходит в голову полицейским, – это стычка бандитских группировок, и никто не догадается связать этот факт со смертью Алисы. Если б напавших на меня типов схватила полиция и они заговорили, невозможно было бы выяснить, кто натравил их на меня.
      Поэтому Гварньери дал понять пятерке, что лучше всего – подкараулить меня на выходе из «Леонкавалло», где я непременно появлюсь в поисках информации о Скиццо и его последней ночи свободного человека. Глубоко роет мужик! О нем можно сказать что угодно, но он не идиот. К тому же, ему явно везет. Должно быть, он крутился неподалеку от бара «Чинечита», когда мой Компаньон пришел туда в первый раз, и понял, что я наступаю ему на пятки. Компаньон его никогда не видел и поэтому не мог узнать.
      – После того, что случилось в пятницу, ты виделся с этим человеком?
      – Нет, я – нет. Один из нас, пятерых, с ним встречался, чтобы передать остаток денег. По его словам, Терроне был в ярости. Он сказал, что мы сильно облажались и теперь должны залечь на дно. Мы собрались сегодня, чтобы обсудить, как это сделать.
      Что теперь предпримет Гварньери? Будет действовать самостоятельно и выстрелит мне в спину? Или от своих дружков в полиции он уже узнал, что Феролли приказал мне прекратить совать нос в это дело?
      Я вздрогнул от сырого воздуха и произнес:
      – Ладно, Джорджио, теперь последнее: ты назовешь мне имена всех, кто платил Терроне, всех бывших клиентов Блондина, которых ты знаешь.
      – Они убьют меня.
      – Не волнуйся, у них и без тебя будет чем заняться.
      Он, достав из кармана записную книжку и роясь в ней при свете фонаря, назвал имена, адреса и номера телефонов.
      Я напряг память и сохранил в ней список фамилий, которые, как я и ожидал, не имели ничего общего с теми, что назвал Блондин. Терроне, видимо, напугал его гораздо сильнее, чем я.
      Я посмотрел на часы: половина четвертого.
      – Ладно, Джорджио, сейчас мы уйдем, а ты останешься здесь. И мой тебе совет: забудь о том, что случилось сегодня ночью.
      Он сидел, скрючившись, на земле и даже не поднял головы, которую сжимал руками.
      – Теперь история с Алисой станет известна всем, да? – спросил он едва слышно.
      Я пошел к машине, в которую уже поспешили забраться мои друзья.
      – Да, – ответил я. – Скоро взорвется вулкан дерьма. И надеюсь, этого будет достаточно, чтобы снести вас всех на хрен.
      Некоторое время мы ехали молча. Повязки и бейсболка были выброшены в окно. Я чувствовал себя выжатым как лимон.
      – Сандроне, – прервал тишину Алекс.
      – Слушаю.
      – Ты узнал то, что хотел?
      – Узнал много важного, но… – замялся я, – в этой истории есть кое-что пугающе сложное. Я думал, что нашел убийцу, а оказалось, что вышел только на шантажиста, который может не иметь к убийству никакого отношения, но которому зачем-то нужно вывести меня из игры.
      – Ну что же, копай это дело дальше, если хочешь, только теперь без меня. – Он резко вывернул руль, избегая столкновения с мотоциклистом, выскочившим из переулка. – Для меня история на этом заканчивается.
      – Понимаю, – вздохнул я и высунул голову в окно, под струю свежего воздуха. За дверцей машины стояла глубокая ночь.
      – Нет, ты не понимаешь.
      – Хорошо, тогда объясни, – устало согласился я.
      – Постараюсь. Как ты помнишь, я всегда тебе помогал, в любых делах, даже самых идиотских. Когда ты охотился на маньяков, когда разыскивал девчонок, сбежавших из дома. Я был вместе с тобой в самых абсурдных и опасных ситуациях, но это потому, что наши действия не переходили… – Правая рука Алекса очертила в воздухе кривую, прежде чем он нашел нужное слово и продолжил: – …границ закона. Это походило на… Словно ты идешь по проволоке со страховкой и не боишься сорваться вниз…
      – Какая метафора! Кончай, вечер и так был трудный…
      – Я почти закончил. Ты всегда говорил, что тебе не нравятся слишком рискованные дела, что ты стараешься за них не браться, что есть работа и работа.
      – И это чистая правда.
      – Ничего себе «правда», твою мать! – Он с силой ударил ладонью по приборной панели. За все время нашего знакомства я впервые видел его таким разъяренным. Его обычно бледные щеки налились краской гнева, заметной даже в слабом свете приборов. – Чем то, что делаем мы, отличается от того, чем занимается шантажист? И я имею в виду не только, что мы ведем себя как банда убийц…
      – Алекс, ради бога!..
      – Да, Сандроне, мы походим на мафиози или полицейских. И если ты этого еще не осознал, бесполезно пытаться тебе что-либо объяснять. – Тон у него был прямо ледяной. – Но это еще наименьшее зло, и я мог бы даже с ним смириться. Больше всего меня бесит, что ты втемную втянул в это дерьмо меня и Слона, наплевав на наше мнение. Ты потребовал, чтобы я украл машину, хорошо зная, чего мне это стоит, ты ничего не сказал заранее Слону о том, что собираешься сделать. Ты нас использовал, как…
      – Алекс, послушай меня. Я понимаю твою обиду и очень сожалею, что так получилось. Но признай, в этой хреновой ситуации у меня не было времени на дискуссию…
      – Сандроне, – покачал он головой. – Я знаю, что ты это сделал ненамеренно: ты так захвачен расследованием, что даже не заметил, что нарушаешь все правила, которые сам же установил. И поэтому пойми, я больше не участвую в деле. Мне очень жаль тебя, но ты сам себя загнал в эту «хреновую ситуацию».
      Я почувствовал, что начинаю раздражаться:
      – Не пережимай, Алекс, ты ошибаешься: я никогда не чувствовал себя так хорошо. Больше того, я наконец-то начинаю кое-что соображать.
      Он пожал плечами:
      – Ты дойдешь до дна и даже не заметишь. И когда эта история закончится, увидишь, в какой ты заднице. Но это твое дело. Главное, что меня рядом уже не будет.
      Он взглянул на меня искоса и вновь уставился на дорогу.
      – Согласен. Можешь выйти из дела, – устало ответил я.
      – И не только я, Слон тоже.
      – Ты стал его профсоюзным делегатом?
      Услышав свое имя, Слон заерзал на заднем сиденье, собираясь что-то сказать, но Алекс опередил его:
      – Слон слишком деликатен, чтобы послать тебя подальше, а ты будешь пользоваться этим, как сделал это сегодня вечером. Поэтому оставь его в покое.
      Я посмотрел на Алекса, потом на Слона и сказал:
      – Ладно, если вам так хочется… – Отвернулся к окну и стал рассматривать незнакомые улицы города. – Давайте поставим точку в наших отношениях прямо сейчас. Ты можешь высадить меня здесь? Пойду поищу какую-нибудь недорогую гостиницу. Домой мне сейчас лучше не показываться, у Гварньери наверняка есть мой адрес.
      Не говоря ни слова, Алекс остановил машину, и я вышел. Некоторое время мы молчали, я – стоя на тротуаре, они – сидя в машине, и глядели друг на друга сквозь открытое окно.
      – Езжайте! – взорвался я. – Чего вы ждете! Я не собираюсь снимать перед вами шляпу, не надейтесь.
      И долго смотрел, как машина отъезжает все дальше.

4