Говорила она сбивчиво, неровно, голос от волнения иногда срывался. Старый сайк неуклюже обнял ее, не в силах уже ничего произнести. Лапки и уши его мелко, по-стариковски дрожали. Он не плакал, когда понял, что его род проиграл битву со временем; не плакал, провожая в последний полет своих братьев по крови и клану. Но теперь предательские соленые струйки сбегали из его длинных и узких глаз, теряясь в морщинках пергаментной мордочки. Но нет, сайк не должен терять свое лицо! Вайберин оттолкнул от себя девушку и переваливаясь, затрусил вон из пещеры. Уже у самого выхода он справился с собой и, обернувшись, махнул Вилене лапой, подавая знак следовать за ним.
Солнце светило ярко, что было для местных болот большой редкостью. Чаще серое небо хмурилось, закрываясь облаками, словно даже не желая смотреть на однообразный серо-зеленый ландшафт. Но теперь яростное светило любопытствовало вовсю, заставляя щуриться не только старенького дедка, но и привычную к яркому свету девушку.
Вайберин подал Камень Времен Вилене и молча кивнул. Все было уже сказано, пора отправляться в дорогу через миры. Девушка была готова. Увесистый рюкзачок слегка оттягивал ей плечи, а во взгляде читалась решимость. Она изо всех сил сжала в руках Праймастер и зажмурилась. Возникшая вибрация уже не пугала ее, как в прошлый раз. Напротив, Вилена ждала ее, всеми своими чуствами устремляясь навстречу ей и отдаваясь на ее милость. Поток времени ласково принял ее, и все вновь закружилось, завертелось, словно проваливаясь в воронку. Исчезала зеленая болотная трава, мрачная шероховатость пещеры и съеженная фигурка Вайберина, притулившаяся у самого входа в нее. Девушка уловила его взгляд и удерживала его, пока затуманившееся сознание не отключило связь с внешним миром.
Милана.
-1-
В этом мире была весна. Ранняя-ранняя, только что проснувшаяся и еще не умытая. Тонкие мокрые веточки ластились к дрожащему, напоенному терпкой влагой воздуху. Почки лишь начинали набухать, окутывая деревца легкой зеленоватой дымкой. Земля уже почти закончила освобождаться от зимнего покрова, и только в нескольких местах разопрелый, раздышавшийся чернозем с проклевывающейся порослью травы-малолетки был скрыт ноздрястыми пегими кочками снега. В самом центре небольшой полянки, окруженной с трех сторон стенами древнего леса голубело озеро. Ветра не было, и его прозрачная гладь бестрепетно отражала ту особенную синь, которой щеголяет небо лишь ранней весной. И тишина, разливавшаяся над озером, была особенная6трепетная, влажная и звенящая. В ней отчетливо были слышны и легкий перестук падающих капель и сухой треск ломающегося под звериной лапой сучка.
На том берегу озерца стояла невысокая деревянная изба с единственным малюсеньким окошком- баня. Вилена опознала строение сразу, хотя ей ни разу не довелось в ней попариться. За баней вдалеке простирались другие деревянные постройки- избы, среди которых возвышался, выделяясь своей величиной и более изящным строением терем. Девушка бы так и продолжала любоваться деревянным городком, но тут со стороны бани послышался скрип распахиваемой двери и тяжелый топот. По воде звуки расходились великолепно, чуть ли не резонансно усиливаясь. Они так резко контрастировали с предыдущей мирной тишью, что Вилена невольно испугалась и поспешила на всякий случай схорониться в камышах. Прошлогодняя желто-коричневая поросль надежно скрывала ее и, чтобы увидеть происходящее на другом берегу, девушке пришлось чуть раздвинуть длинные острые листы.
Из дверей бани выходили мужчины. Одеты они были весьма скудно. Первый из них, высокий и слегка женственный, тащил в руках нечто на первый взгляд похожее на большой белый тюк. Благодаря удачной озерной акустике, их негромкий разговор, а точнее короткие фразы, которыми на ходу перебрасывались широкобедрый с шедшим за ним аккуратно скроенным чернобороды, был хорошо слышен. Говор их был отрывист и гортанен. Он показался Вилене настолько чужим и неприятным, что сначала она даже засомневалась, понимает ли его, несмотря на способность Праймастера наделять своего обладателя лингвистическими талантами.
-- Если своими развлечениями ты испортишь мне сватовство, Сахмар, я запру тебя в загоне с озабоченным быком, - это говорил чернобородый. Видно, что в этой группе он был главным, да и вообще привык повелевать. Голос у него был наглым и маслянисто-мертвенным. Девушку передернуло, и она поспешила закопаться в камыши понадежнее.
-- Никто не догадается, повелитель, - отозвался длинный. Речь его напоминала довольное ржание жеребца-производителя, едва ли не более противная, чем у его собеседника.- Я одел тело, а Актым бросит рядом в воду ведра. Все решат, что щенок пошел за водой, поскользнулся и утонул.
Теперь Вилена постаралась повнимательнее рассмотреть, что же женоподобный Сахмар нес к воде. А рассмотрев, содрогнулась: то, что раньше казалось просто белым тюком, оказалось мальчиком-подростком лет тринадцати. Белокурая голова безвольно свешивалась со смуглявого сухощавого предплечья несущего его мужчины, болтаясь из стороны в сторону при каждом шаге. Неизвестно почему, но девушка сразу поняла, что несут мертвое тело, а не живого человека, и очевидное намерение этих неприятных людей бросить его в воду, служит лишь для сокрытия обстоятельств его смерти. Как и от чего умер несчастный пацаненок, Вилене оставалось только догадываться. От происходящего исходил не просто легкий запашек непотребства, а целым шлейфом смердело тошнотворными мерзостями, нормальным людям не свойственными.
Два легких всплеска и удаляющиеся шаги донесли девушке о том, что все кончено. Сама она уже старалась не смотреть на другой берег озера. Она осознала, что же там произошло, и теперь изо всех сил боролась с охватившей ее тошнотой.
Не заботясь о том, что ее могут увидеть, Вилена выскочила из своего убежища и пулей побежала к лесу. Стволы мелькали то слева, то справа от нее, часто она задевала их, но продолжала нестись вперед. Если бы ее спросили, почему и куда она убегает, она вряд ли бы смогла ответить. Просто после случившегося ей хотелось находиться как можно дальше от нечистого места. А бег, как и любая физическая нагрузка- прекрасное средство для снятия стресса. Потому, когда через некоторое время Вилена в изнеможении опустилась на влажный мох, мысли и чувства ее были уже в порядке, а не метались как запертые дикие зверьки. И это, несомненно, было к лучшему, потому что в следующие несколько мгновений ясность рассудка понадобилась ей как никогда раньше. Подняв голову, девушка увидела, что к ней приближается...она сама.
Каким образом, глядя в зеркало, мы узнаем там свое отражение, самих себя? Цвет глаз, прическа, форма носа, выражение лица? Нет, просто воспринимается облик в целом и осознаешь его как себя, любимого. Так, дикий зверь по одному запаху определяет члена своей стаи, одним только инстинктом отделяя друга от врага. Так и Вилена, лишь окинув мимолетным взглядом тонкую фигурку в проеме меж деревьев, ощутила в ней себя. Распущенные волосы ее двойняшки были более длинными и гораздо более светлыми. Глаза голубели как яркое весеннее небо, да и черты лица были чуть мягче и нежнее. Из-под расстегнутого тулупа выглядывал холщовый сарафанчик, украшенный миленькими веселенькими прошвами вышивки. Девушка совсем не заемчала Вилену. Неторопливо продвигаясь вперед, она внимательно разглядывала прелую землю. "Наверное, первые грибы ищет, сморчки-строчки,"- догадалась затаившаяся путешественница.- "Причем, успешно- туесок-то уже почти полон".
И тут Вилену охватило жгучее и горькое чувство- зависть. Ее сестричка была такая милая, мягкая и домашняя. Очарование и нежность сквозили в каждом ее движении. Подруга, жена, мать, украшение и хранительница семейного очага. А она...Вилена с отвращением уставилась на свои не очень чистые брюки и огрубевшие ладони, испачканные болотной ржавчиной. Разделивший их поступил очень жестоко, и, если удастся, она с ним поквитается. Тем временем ее утонченный вариант, Дому-сай, медленно, но верно приближался к ней самой. Наверное, маленькая красная точка на лежащем в ее рюкзаке Камне времен разрослась. Она кожей ощущала его пульсацию. Вайберин говорил:"Загорится твоя душа и зажжет Праймастер". Теперь душа ее пылала, Вилена чувствовала это. Прямо-таки полыхало внутри нее желание сделаться, наконец, настоящей и целой. Будь, что будет, решила она и поднялась навстречу своей судьбе.
-2-
-- Но ты понимаешь, рассказать обо всем этом князю придется тебе,- на ходу Вилена повернулась к своей благополучной сестренке. Милана вообще удивляла ее все больше и больше. Она сразу и безоговорочно поверила всему, что рассказала ей неизвестно как появившаяся среди леса ее двойняшка. Да, конечно, похожи они очень сильно, но нельзя же так безоглядно доверять первому встречному- укоряла ее про себя девушка. Наверное, ее просто никогда не обманывали, с завистливой нежностью глянула дочь сурового времени на пушистую русоволосую головку своей патриархальной подруги.
Та обернулась:
-- И сказать ему, что я видела все своими глазами? - мило улыбаясь спросила она.
Вилена чертыхнулась про себя. "Что ж, в уме ей не откажешь,"- почему-то с радостью подумалось ей.
Тем временем лес редел. Они подходили к деревянному городку. Уже отчетливо можно было разобрать слова свадебной песни:
Снаряжали молоду,
Посылали по воду.
У воды купец стоит
Он отдать кувшин велит.
Он отдать кувшин велит,
Горы золота сулит.
Не рядись, богат купец,
Что-то скажет мой отец.
Если даст отец добро,
Готовь злато-серебро,
Готовь бархаты-шелка,
Куньи собольи меха,
Свечи ставь на поставец,
Веди Ладу под венец.
На холме праздничным разноцветьем мелькали девичьи наряды. Кружились-змеились хороводы- "отпевали" подружки невесту, провожая ее в иную, "взрослую", жизнь.
"А я иду все это разрушить!"- отозвалось острой болью в сердце Уму-сай. - "Конечно, заморский жених-негодяй, но так бы все было шито-крыто, и никто бы ни о чем не догадался. Сыграли бы свадьбу, и кто знает, как сложилась бы жизнь этой Лады. Может, и сладилось бы. А ведь расстроившееся за день до честного пира бракосочетание бросает тень прежде всего на молодую. Поползут слухи как черные змеи от деревеньки к деревеньке, и кто станет разбираться.
Наконец девушки садами-огородами добрались до светелки Миланы и поскрипывая сосновыми ступенями нырнули внутрь. И сразу охватила их жаркая волна терпкого аромата - на стенах во множестве висели пучки засушенных трав. Пошустрив по сундукам, заботливая хозяйка протянула Вилене багряно-желтый наряд.
-- Примерь, пожалуйста, а то неровен час, увидят тебя.
Та с большими сомнениями приложила яркую ткань к груди. Раньше она никогда не носила ничего подобного, отдавая предпочтение серо-зеленой гамме.
Но потом, когда старые, видавшие виды штаны были сброшены, а новые тряпки натянуты на себя, девушка с удивлением почувствовала себя на редкость комфортно. Недостаточно длинные по местным меркам волосы были спрятаны под расшитую шапочку - столбунец. Милана услужливо поднесла своей близняшке пластинное зеркало и не смогла сдержать озорной улыбки. Со шлифованного серебра на Вилену смотрела совсем незнакомая ей молодайка. Под глазами ее залегли горькие тени, но здесь, в деревянном городке над речкой Закрутихой, она была своей. Трогая тонкими пальцами гладкую металлическую поверхность, девушка впервые осознала, что князь Володарь отец не только Миланы, но и ее самой тоже. И сегодня она его увидит. Впервые увидит своего отца.
Пир в тереме только начинался, когда сестры появились там. Они не сговаривались между собой ни о чем, но Вилене было ясно, что Милана решила принять удар на себя. Понимала Уму-сай и то, что для мягкой и домашней девочки шаг этот был исключительно труден. "Вайберин сказал бы, что она - волн", - с грустью подумалось Вилене. Удрученная своими мыслями, она не заметила, как отстала от Миланы. Праздничная толпа закружила ее, и девушке пришлось с трудом продираться поближе к княжьему столу. Сам Володарь сидел в массивном резном кресле. Вилена надеялась, что при виде него что-то дрогнет в ее душе - что-то, что позволит ей уверенно сказать: "Вот он, мой отец, я нашла его!" Но почему-то ничего подобного не произошло. Высокий крупный мужчина с мясистым носом не вызывал у нее никаких родственных чувств. Черные с проседью волосы, голубые глаза, властность и во взоре и во всей осанке - и ничего. "Наверное, все дело в том, что рассудочная треть вообще не способна чувствовать. Что ж, каждому свое." Но философствовать дальше Уму-сай не стала. Перед почетным столом, князем, гостями и невестой, появилась тоненькая фигурка - Милана.
-- Дозволишь ли, князь, говорить о том, что я видела?
И дальше все понеслось, как в кошмарном сне. Недоумение, удивление, ужас, гнев. Мелькали лица, искаженные как маски. Побелела Лада, вскочил разъяренный, ощерившийся как дикий зверь, жених.
Вилена видела, как почти физически ударила Володаря страшная весть. Но князь оставался князем.
-- Тихо! - рявкнул он и все замерли. - Идите к озеру - приказал он дружинным, - и соищите паренька. И коли правда все - грозно повернулся Володарь к своему несостоявшемуся зятю - ой и лихо тебе придется.
Минуты тянулись, тянулось и тяжелое молчание в зале, совсем недавно полном веселым гомоном и песнями. Люди ждали. Наконец стражники вернулись. С собой они несли тело погибшего мальчика. Народ зароптал. Съежились под ненавидящими взглядами гости. Такого еще не бывало - приехать на свадьбу и так оскорбить законы гостеприимства.
Князь поднялся:
-- Ах ты, поганец! - выплюнул он, оборотясь к жениху - а я собирался выдать за тебя свою дочь. Еще с дедом твоим был оговорен этот брак. Взять их! - бросил Володарь страже и тяжело рухнул в дубовое кресло.
Гостей заломали и бросили склоненными к князю. Оглушенный жених с трудом поднял голову:
-- Мальчишка сам потонул, - прохрипел он.
-- Врешь, собака! Моя дочь видела вас - отмахнулся Володарь.
Злые бешенные глаза заморского гостя уперлись в Милану:
-- Ты ничего не видела. Ты не могла ничего видеть. Ты... - слюна пенилась в углах холеного рта и стекала по бороде.
-- Довольно, - махнул рукой князь - увести их.
Упала, лишившись чувств Лада. Заголосили бабы. Так и закончился праздник, начинавшийся так весело и беззаботно.
-3-
Солнце медленно и неохотно поднималось над Загривной, осторожно румяня верхушки хмурого мокрого от ночной расы бора. Вряд ли кто спал этой ночью в городке. По крайней мере Вилена глаз не сомкнула, это точно. После происшествия на пиру, ей так и не удалось больше увидеть Милану. Куда увели ее, где заперли- неизвестно. Так и ходила среди деревянных построек Уму-сай как приблудный волк-одиночка, чужой и неприкаянный среди хозяйских собак. Но ничего. Поутру, как ей удалось подслушать, князь Володарь собирался устроить судилище. Уж там-то Милана будет обязательно.
Вилена остро осознавала свою вину перед этой маленькой пушистой девочкой. Она до сих пор не ощущала ее своей частью. Скорее, младшей сестричкой, которой раньше у нее никогда не было. И вот, сразу же как они встретились, у Миланы начались неприятности- по ее, Вилены, вине. Как бы там ни было, но она поможет девушке выпутаться из них. А что будет с ней самой, ей теперь безразлично.
Еще не рассвело, не разгулялось как следует, а народ уже собрался перед княжьим теремом. И Володарь не заставил своих подданных долго ждать. Дружинные вытолкнули на судное место гостей -предателей, за ночь в холодной подрастерявших весь свой иноземный лоск. Уже не громоздились на их головах покрывала с золотыми звездами, увенчанные головой орла. И богатые одежды их были изрядно замараны и разорваны. Жалкие, но не раскаявшиеся, а озлобленные, сбились они темной кучей посреди площади. Потом появился и князь с семьей. Ладу вели под руки сенные девушки, а чуть поодаль от нее шла Милана. Над ней возвышался, словно охраняя, высокий богато одетый юноша. Он был похож на Володаря как две капли воды. Можно было и не сомневаться, что это сын и наследник князя. Вилена смутно вспомнила, что вчера видела его за праздничным столом.
-- Что ж, люди, начнем, благословясь! - обратился к народу Володарь. И в который раз подивилась Вилена стойкости и крепости самодержца деревянного городка. Другого такая беда сломала, согнула бы в бараний рог, а он сидит все такой же прямой и властный. Только посерело лицо, да кручинные морщины прорезались глубже.
-- Судим мы сегодня лиходеев и предателей. Грехи их вам известны - все вчера на пиру были и слышали, что дочь моя поведала. Верите ли ей?
-- Верим! Верим Милане! - грохнуло в толпе и Володарь продолжал:
-- Тело убитого вы тоже видели. Хочет ли кто из вас что сказать?
-- Что говорить, княже? - выступил вперед кряжистый мужичок с окладистой бородкой. - Ясно тут все. Энто пусть они - он мотнул головой в сторону гостей, - скажут.
-- Верно! Правильно! - поддержали его голоса с разных сторон. - А мы послушаем.
Князь кивком разрешил иноземцам отвечать.
-- У моего народа, если подлая девка разевает пасть на благородного, ей отрубают язык, - вскинулся несостоявшийся жених. Он буквально сверлил Милану глазами. Казалось, зрачки его, словно два хищных черных хорька норовят набросится на девушку и растерзать ее. - Ты же, князь, пренебрег законами гостеприимства и связал того, кто собирался стать твоим родственником. Ты ответишь...
-- Достаточно, - махнул рукой Володарь, и стражники заткнули злобному оратору рот. Он сначала задергался, но потом стих, только взгляд его продолжал пылать ненавистью и злобой.
-- Повесить бы всех вас, чтобы землю нашу не поганили, - раздумчиво протянул князь. - Жаль, не могу. Слово я давал твоему деду, а я честь свою крепко берегу. Но нелюдя вашего, - он повернулся к дрожащему педофилу, - не помилую. Привязать его к четырем коням, да пустить их в разные стороны, - приказал он страже. - А этим вернуть их скарб да подарки их поганые - и чтоб духу их тут не было.
Так закончил свой суд князь Володарь, и не было в народе человека, который был бы с ним не согласен.
Когда насильника вырвали из кучки его соплеменников и поволокли на луг, он почти не сопротивлялся. Может быть до него просто еще не дошло, что должно сейчас произойти. Но вот на зеленую траву вылетела четверка разгоряченных коней, и злодей задергался и начал тихонько подвывать. Он словно бы почувствовал в этих блестящих коричневыми боками златогривых скакунах свою судьбу. Теперь широкобедрый Сахмар уже совсем не походил на человека: скрючившись на четвереньках, он цеплялся за стражников, по-собачьи глядя им в глаза и пуская слюни. Когда его, наконец, оторвали и понесли, по лугу распространилось отвратительное зловоние. Тот, кто совсем недавно с легкостью отнял жизнь у ребенка, мучительно боялся умереть сам.
Нахлестываемые всадниками, кони понеслись. Внезапно тоскливый вой приговоренного стих. Всего лишь мгновение сопротивлялось тело рьяному конскому бегу. А потом нежную весеннюю зелень замарала грязная кровь, и ничем более не сдерживаемые полетели прочь карие скакуны.
Гостей-предателей провожали всем миром. Те спешно собирали свои тюки, брошенные дружинными прямо на площади. Молча, стараясь смотреть прямо перед собой, делали они свою работу. Только их предводитель стоял надменно, не моргая на княжий терем. Словно хотел запомнить до мельчайших деталей место своего позора. Когда же караван тронулся в путь, привстал бывший жених на стременах и крикнул, обращаясь к Володарю:
-- Прощай, князь! Предками клянусь, отплачу тебе за твое гостеприимство сполна!
Засмеялся нехорошо, взмахнул нагайкой и исчез за поворотом.
За всеми треволнениями Вилена не заметила, когда и куда ушла ее сестричка. Ее не было ни в светелке, ни в девичьей. Даже в горнице у Лады, куда девушке с большим трудом удалось проникнуть. Милана пропала.
-4-
Как оказалось, не только Вилена искала побочную дочь князя. Когда, измучившись от бесполезных розысков, Уму-сай тайком заглянула в окно терема Володаря, глазам ее предстала любопытная картина. Княжий сын разгневанно мерил шагами горницу и, казалось, в чем-то упрекал отца. Володарь же сидел за столом, тяжело уронив голову на руки.
Плотное цветное стекло не позволяло девушке слышать их разговор. Пришлось залезть повыше, цепляясь за выпуклости старых сосновых бревен. Почти под самой крышей располагалось маленькое слуховое окошко, затянутое бычьим пузырем. Когда ей удалось проколоть толстую пленку и протиснуться поближе к образовавшемуся отверстию, слышимость значительно улучшилась. Представив, как она выглядит со стороны, Вилена чуть не расхохоталась. "Сижу тут как курица на насесте, и шпионю потихонечку. Ну, прямо Мата Хари". Но скоро долетающие до нее слова настолько завладели ее вниманием, что она начисто позабыла о неудобствах своего положения.
-- Да пойми ты, не моя она дочь, приглушенно звучал раздраженный голос князя.
-- Ты говоришь так потому, что ее мать была рабыней? - саркастически спрашивал юноша.
-- При чем тут это! Просто, когда она попала ко мне, она была уже в тягости. Сначала я не знал, а потом.... Полюбилась она мне.
-- Так почему ты не сказал мне этого раньше? - пылко вскричал молодой голос. Я день и ночь мучился, думая, что она мне сестра. А знаешь почему? Потому что любил ее так же, как ты ее мать.
-- Радивой, сынок, так ведь я же не знал!
Даже не видя происходящего, Вилена явственно чувствовала боль и растерянность старого князя. Эмоции говоривших были так сильны и напряженны, что, казалось, они алыми сполохами выплескиваются наружу.
"Так значит, Володарь мне не отец!" - почему-то с облегчением подумала девушка. Князь нравился ей, но родным она его не ощущала. А, кроме того, тут было что-то, какая-то червоточина, которую Уму-сай никак не могла постигнуть. Но ее собственные мысли отвлекли ее лишь на мгновение. Там, за древними стенами, все сильнее и яростнее бушевали человеческие страсти. Ративой уже не сдерживаясь, кричал в полный голос:
-- Теперь ты знаешь. И я знаю тоже. И Милана тоже узнает. Я найду ее, и мы поженимся. Как ты можешь сидеть тут, сложа руки? Сам ведь прекрасно знаешь, что этот негодяй похитил ее. Больше некому.
Раздался звук падающей скамейки. Наверное, княжич рванулся к двери, а отец удержал его.
-- Постой, Радивой. Ведь я еще не все сказал тебе.
-- Нет времени, отец. Этот мерзавец и так впереди меня на конский перегон.
-- Выслушай до конца. А потом сам решишь, ехать тебе или нет.
Привычка властвовать дает многое. А обыкновение повиноваться отцу всю свою сознательную жизнь трудно поломать вот так, в одночасье. Радивой остался, и князь принялся рассказывать:
-- Помнишь нашу старую няньку, сынок? Она и повитухой, и лекаркой была отменной. Могла и руны бросать, и по звездам прочитать судьбу человека. Так вот, в ту самую ночь, когда родилась Милана, нянька и сказала мне: " Дитя красивое и здоровое. Только мало счастья тебе и твоему роду принесет эта девочка". Я приступил к ней с расспросами, да она все больше отмалчивалась. Сам знаешь, колдовские люди не любят болтать о своих делах. Твердила только, что пока ребенок жив, несет он в себе грозную опасность.
"Неужели нет другого выхода?" - воскликнул я. Не лежало у меня сердце убивать дитя, мать которого я так любил. Бабка помялась и сказала, что можно и по-другому, да только больно хлопотно и не надежно. Я дал ей денег и одежды, а на следующий день она пришла и уверила меня, что все, мол, в порядке. "Ту ее часть, что зло тебе несла, я далеко послала," - смеялась. - Только, может статься, однажды вернется она- и тогда уж не миновать беды". Присматривался я потом к девочке- хорошенькая да ласковая росла, от других детей не шибко на отличку. А теперь вспоминаю все и думаю, права нянька была. Бог с нею, Радивой. Пусть исчезнет с глаз наших и она, и все беды с ней!
Тихо стало в тереме. Молчали и князь и его сын. Молчала, не в силах пошевелиться и Вилена. Потому что внезапно поняла, что же случилось с ней в далеком детстве, и кто в этом виноват.
Потом хлопнула дверь, и пулей вылетел княжич. Стрелой, не разбирая дороги, бежал он к конюшне. Вилена, не раздумывая, спрыгнула со своего насеста и бросилась за ним. В конце концов, цель у них была одна- найти и освободить Милану. Поэтому, едва выйдя за ворота, Радивой столкнулся с молодайкой в красно-желтой рубахе. Хотел, было, объехать, но глупая курица толшилась посреди дороги, загораживая путь. Рявкнул с досады на нее юноша и обомлел. Такие милые знакомые черты были только у одной женщины на свете, но ведь это была не она! А молодайка, словно прочитав невысказанный вопрос в глазах Радивоя, ответила:
-- Конечно, я- не Милана. Но я знаю, где ее найти.
-- Где? - хрипло и нетерпеливо выкрикнул княжий сын. Столько всего свалилось на него за эти несчастные два дня! Больше, чем можно вынести. Но остановиться сейчас он не мог, просто не имел права.
Женщина тем временем достала откуда-то камень и протянула ему. Чудно, но на нем горел крошечный алый огонек. Радивой протянул к нему руку и тут же отдернул, опасаясь обжечься. Незнакомка рассмеялась:
-- Он не горячий, не бойся. Чем ближе к Милане, тем ярче он горит. Ты считаешь, что ее увезли по этой дороге?
Княжич молча кивнул.
-Что ж, проверим, - согласилась молодка и быстро сделала несколько шагов вперед. Огонек запылал сильнее.
-- Мы на правильном пути. Ну что, вперед?
И Радивою не оставалось ничего другого как согласиться.
-5-
Они скакали уже довольно долго, а молодой княжич все никак не мог собраться с мыслями. Он держал в своих объятиях женщину, безумно похожую на его любимую, но это была не она. Кто же эта незнакомка и как ее появление соотносится с рассказом отца? Она была совсем чужая, другая, и, находясь с ней совсем рядом, Радивой еще острее чувствовал это. Не она ли то зло, пришедшее издалека, разрушившее их мирный покой? Не из-за нее ли исчезла Милана? И юноша резко осадил коня. Стряхнув свою спутницу на землю, он легко соскочил сам.
-- Говори по-хорошему, кто ты? - закричал он. Молодой неокрепший голос срывался на визгливые нотки, но обнаженная шашка в руке не дрожала. Не спуская с Вилены глаз, он грозно наступал на нее.
"А ведь княжич не шутит" - мелькнуло у девушки в голове. Вот так сейчас располовинит меня и хоронить не будет: бросит тут в лесочке и все" Разум Вилены по-прежнему работал четко как часы, несмотря на все сегодняшние потрясения. Все-таки иногда отсутствие эмоциональности несет в себе определенной преимущества.
-- Можешь убить меня, но тогда камень погаснет, - предупредила она Радивоя. Уму-сай уже решила, что расскажет княжьему сыну все. В конце концов, он тоже вляпался в это по самые уши. - А без камня ты Милану не отыщешь, - присовокупила она и с удовольствие заметила, что клинок медленно спускается и даже не на голову.
-- Меня зовут Вилена. Я та часть твоей сводной сестры, которую изгнали при рождении.
-- Так значит из-за тебя... - заскрипел зубами княжич и снова бросился на девушку.
Та подняла руку с камнем, защищаясь.
-- Частично, - согласилась она. Но теперь я тебе нужна как никогда. Только я могу привести тебя к Милане. Смотри, солнце скоро сядет. Жених со свитой наверняка уже выехал за границу ваших владений и скоро начнет устраиваться на ночлег. Сначала он поужинает, а потом, как ты думаешь, что он сделает с твоей любушкой?
На Радивая было жалко смотреть. Выбор давался ему нелегко. Но видно Милана была ему дороже всего, а соображал он достаточно быстро. Шашка исчезла так же мгновенно, как и появилась.
Но, подсаживая девушку в седло, княжич все-таки спросил:
-- А как ты узнала все это, ну, про Милану и меня?
-- Подслушала, - весело созналась Вилена.
- 6 -
Нетерпение седоков исподволь передалось и коню. Умное животное скакало во весь опор, не нуждаясь в понукании. Мелькали сосновые лапы, обдавая путников теплым ароматом растопившейся на солнце смолы. Золотистый прогретый песок летел из-под копыт. Камень разгорался и жег ладонь Вилены все сильнее. "Наверное, мы уже достаточно близко," - решила девушка и дернула Радивоя за полу кожаной узорчатой безрукавки.
-- Теперь пойдем пешком и молча, - пояснила она, когда юноша удивленно обернулся. - Их там человек пятнадцать- наскоком ничего не сделаешь.
Княжич недовольно сморщил лицо, однако упираться не стал. " Он, наверное, думал, что моментом порубит врагов в капусту, подхватит Милану и увезет ее к прекрасному будующему," - усмехнулась Вилена. - "Беда с романтиками!" На деле же пришлось долго продираться через колючий неожиданно сменивший сосновый бор. Но удача улыбнулась им, скоро стали слышны гортанные переговаривающиеся голоса. Вилена жестами приказала Радивою остаться с конем, а сама под прикрытием хвойной зелени пошла вперед. Когда она добралась до вражеского лагеря, то, что она увидела, отнюдь ее не порадовало. Расседланные лошади паслись, над костром дымилось мясо. Разбойники отдыхали, небрежно развалясь на мягком мхе. А в середине поляны у сухого дерева стояла привязанная Милана. Рот ее был забит кожаным кляпом, растрепанные длинные волосы сияющими ручейками сбегали на лицо. За нее еще не брались как следует, но разорванный ворот домашней рубашки с вышивкой свидетельствовал, что негодяи все же немного поразлекались. Вид бедной девочки, попавшей в руки отщепенцев, был так жалок, что Уму-сай еле сдержалась. Хорошо еще, что она сама отправилась на разведку, а не влюбленный княжич. Сразу бы выскочил и неминуемо попался. Плохо было то, что похитители не забыли расставить часовых. Незаметно выкрасть пленницу не получится. И, прикидывая в уме различные варианты, Вилена стала осторожно отползать назад.
Возвратившись к Радивою, она не стала тратить времени на рассусоливание:
-- Лучше всего было бы сейчас устроить небольшой лесной пожар. Чтобы огонь шел на них, понимаешь? Тогда этим ублюдкам придется спасать свою шкуру, а мы в это время освободим Милану.
Княжичу предложенный план понравился, и он сразу повеселел.
-- Только лес здесь сырой, - продолжала девушка. - Вот если бы у нас был бензин...
