Герой аккуратно отделил от себя Ариадну, вспомнив некстати: "И отделил Бог воду от тверди" - примерно так, кажется, сказано в Книге Бытия. Вот и они с Ариадной уже почти так же перемешались, как твердь с водой. Которые на самом деле отделить одну от другой ведь невозможно, библеист немножко преувеличил.
      Отделил аккуратно и вышел на воздух. Девушка, однако, увязалась за ним.
      - Вы ведь уже согласны, да? Или мне показалось по ощущению?
      Ощутила - своим чутким треугольником.
      Он молчал и улыбался. Это он умеет. Жалкие дураки, которые слишком много болтают перед женщинами. Ему это ни к чему.
      Однако столь серьезных продуманных предложений даже Герой еще никогда не получал. Он оценил этнографические экскурсы юной девы на темы дефлорации. Не так уж плохо придуман обряд у этих африканцев. Ведь сколько женщин страдают оттого, что им с первого раза неправильно поставили половой акт - фригидность получается, болезни всякие. А эти африканские жрецы были, надо полагать, такими же мастерами, как сам Герой, - и сразу ставили девушкам правильную физиологию. Ну все равно как опытный педагог правильно ставит голос в консерватории. А потом уж с правильно поставленным женским аппаратом молодые женщины могут принимать и обыкновенных, не слишком мастеровитых мужчин - и получать с ними удовольствие, а паче укреплять здоровье. Очень разумно. Не во всем европейская цивилизация - самая передовая. Вот какие-то негры подошли мудро, не наворотили вокруг простого и ясного секса наших истерических сложностей. А ведь для женщины ее реальная жизнь куда важнее всех телефонов и телевизоров! Значит, та негритянская культура человечнее и выше? И стало быть, родись Герой в соответствующем племени, быть бы ему жрецом, распечатывающим девственниц. Работа как работа - при должном таланте...
      Но хвалить вслух африканскую методу он не стал.
      - Надо в Комарово возвращаться, - сообщил он невпопад. - К родному пепелищу. А то зачем в городе травиться?
      И плавным жестом он словно бы обнял окружающую благодать.
      - Мне тоже всегда хотелось в деревне поселиться! - подхватила она с совершенно неуместным энтузиазмом.
      Но он не придал значения такому совпадению чувств.
      - Не в деревне, а в таком гибридном месте: чтобы жизнь городская, а воздух сельский. Гибридном и грибном.
      - Грибы - очень таинственные плоды. Мистические фрукты, - сообщила девственница. - Мужские метафоры.
      С такой терминологией Герой тоже встретился впервые: надо же - метафоры!..
      Светка вовремя позвала пить чай:
      - Шурка торт принес. Врет, что спецзаказ от "Европы".
      - Да я чтобы врал, - не понял юмора Шурка. - Да у меня всегда - фирма!
      - Врет, - подхватил и Женька. - В булочной на углу покупал. Налетайте, братцы.
      Герой вернулся на свое прежнее место - рядом с Борей Куличом. На фоне лиц, взбодренных и разрумяненных танцами, Боря смотрелся еще более бледным и мрачным.
      Женька сразу же заорал с новой силой - отдохнул:
      - Ну что, каковы наши бабели? Как сказал Буденный, хорошего бабеля лучше держать в руках, чем читать.
      - Чего - бабель? Бабель всегда простая и готовая, - не растерялась Светка. - Зато смотря какой мобиль!
      - Мобиль - это хорошо. Обогатила наш великий и плакучий, - захохотал Женька.
      Герой подумал, что не столько плакучий стал русский язык, сколько пластичный: какое слово ни произнеси - сразу оно обернется постельным намеком. Скажи хоть "солнце" - можно добавить, что из светила исходит прямой луч. И горячий, как...
      - Между прочим, перпетуум мобиле не так уж принципиально безнадежен, попытался свернуть на физику Боря Кулич. - У меня есть интересные прикидки. Только не поверят, если скажешь. Забывают, что тому же Винеру тоже не верили. Хотя, что такое Винер? Прекрасно бы без него раскрутили всю кибернетику. А он только философствовал. Ну, положим, название пустил. Так ведь не в названии дело, а во всех этих процессорах и прочей технике, которую не он придумал. Слава всегда ложная, а те, кто реально трудятся, - в тени.
      - Да на фиг вашу физику! - неожиданно разозлился Филя. - Тоже - трудящиеся на ниве синхрофазотрона! Строите из себя!
      - Это у тебя гнев ренегата, - с удовольствием констатировал Боря. - Сбежал в этот поганый бизнес и оправдываешься.
      - Завидуешь, поганец! Беден как крыса и шипишь из своей норы! Да чтобы бабки делать, больше ума нужно, чем чтобы ваши сраные атомы наизнанку выворачивать! Мы Россию кормим, а вы - паразиты, деньги только сосете, а толку от вас - ... , - и тут впервые за вечер Филя прямо выматерился.
      Сразу стало видно, что Филя набрался всерьез. И обильный жировой слой не помог, не растворил алкоголь. Ведь Филя пил все тосты по-настоящему, не как хитрый Женька, который поднимал водку, а отпивал сухого.
      - Кто кормит?! Кровь сосете только. Всю страну ограбили - благодетели! Прихватизаторы.
      - Кто ограбил, сука?! А зачем ты в мой дом явился?!
      Филя уже всерьез рвался в драку.
      - Мальчики! Мальчики! - засуетилась Света. - Ну что вы! Мы же давно договорились: о политике - ни слова. Филя, успокойся.
      - Ты тоже молчи, сука! Ты как жена поддержать должна, а не защищать этого вонючего копателя в мировом говне!
      Все-таки Филя - не банальный пьяница. "Копатель в мировом говне" - сказано красочно. Но Боря не оценил:
      - Дерьмо всё от тебя идет! От таких, как ты!
      - Ах ты, гнида!
      Филя отбросил Свету и рванул на себя стол. Посыпались чашки.
      - Красиво скандалим! - оценил Женька. - Как в кино. Посуда уже летит. Еще бы кому-нибудь торт надеть на рожу!
      Боря тут же и воплотил удачную мысль. Он взял двумя руками хваленый Шуркин торт и аккуратно надел на большую Филину голову. Ослепленный Филя нелепо замахал руками, а Боря спокойно пошел к выходу. Никто его не задержал.
      - С цепи сорвался, - только и сказала Света. - Приглашай такого.
      - Мы все, Светуля, долго на цепи сидели, а теперь разом сорвались, обобщил Женька.
      Света прямо на людях оттирала полотенцем крем с головы Фили. Герой отвернулся, чтобы не рассмеяться. Боря действительно сорвался с цепи без излишнего повода - видно, давно дожидался момента "высказать всё", но есть ситуации смешные физиологически, и надетый на голову торт - как раз из таких.
      - Не тушуйся, Филя, - утешил Женька, - говорят, самому Биллу Гейтсу на морду торт надевали, так что ты в богатом обществе.
      - А что же мы жрать будем на сладкий стол? - всерьез обеспокоился Шурка. Я же не для того фирменный торт покупал.
      - А ты оближи Филю, Шурочка, - посоветовал Женька. - И нас пригласи. Мы встанем в очередь, и каждый слизнет сколько сможет. Чтобы оценить твой торт. Не пропадать же говну. То есть добру.
      Девственница Арина рассмеялась своим низким голосом.
      Герой решил, что пора отваливать. Арина заметила его маневр.
      - Вот тут мой телефон. Позвоните завтра с утра, хорошо? И не думайте, я потом навязываться не буду. Просто - священный обряд.
      И отошла сразу, словно уверенная, что обсуждать тут больше нечего и он обязательно позвонит в указанный час. Чтобы свершить обряд. Великое дело найти слово. Распутство - плохо, обряд - хорошо.
      Герой осторожно вырулил, не задев Женькин роскошный, хоть и подержанный "порше". Впереди замаячила фигура Бори: он единственный в компании безлошадник, - и шел на электричку. Герой свернул на поперечную улицу, чтобы не обгонять Борю и не подвозить его в город. Не хотелось целый час выслушивать Борино нытье. Публику он позабавил изрядно - ну и достаточно с него.
      5
      Умеренно выпитое нисколько не мешало Герою садиться за руль. Женька, склонный к эффектным фразам, любит повторять, что ехать можно, пока самостоятельно вставляешь ключ зажигания, а если уже не попадаешь - то нельзя! А Герой просто садится и едет - без излишних деклараций. Заедая алкогольный запах кофейным зерном и кардамоном.
      Промелькнули в обратном порядке комаровские родные заборы, дачи, пустыри. Герой уезжал - но он еще вернется сюда: жителем, хозяином. Не вечно же ему возвращаться в свою однокомнатную ячейку в доме-улье с видом из окна на противоположную стену.
      Ставя машину во дворе, где ей надлежало ночевать в отсутствие гаража, Герой еще раз осмотрел последствия слишком тесного контакта с заморским лимузином и его смелой водительницей.
      Бок был помят изрядно. Хорошо, если возьмутся отрихтовать дверь и крыло, чтобы не покупать новые. И краска глубоко процарапана. Нагрела его нечаянная попутчица. Сам бы он мог и отрихтовать, но нужно иметь кое-какие приспособления и закрытый гараж - на улице не сделаешь и раскрытую машину без присмотра не оставишь: разденут мигом.
      Правда, пылкая Джулия явно готова была не только оплатить счет за ремонт, но и компенсировать нанесенную моральную травму. С избытком.
      Это-то и унизительно. Точно продаваться готовился, как записной альфонс.
      Даже взять сумму точно по счету - не слишком приятно. Хотя какие сантименты в наше пореформенное время? Дамы платят за себя - и за других, если нажать как следует.
      Взять сумму точно по счету - значит, продолжить знакомство. Дать повод для звонков и встреч. Ну и расписаться в своей бедности. Все-таки неплохо иметь возможность сказать небрежно: "Какой ремонт? Какая рихтовка? Не думайте о таких мелочах! Когда я разбиваю подфарник, то меняю всю телегу целиком!"
      А уж согласиться на компенсацию ущерба морального - последняя степень падения.
      Героя с его специфическими способностями такими предложениями искушали многажды, поскольку появился новый класс богатых и независимых женщин. Но сделаться содержанцем, наемным партнером он боялся больше, чем подцепить соответствующую болезнь. Следил, чтобы даже за кофе в буфете не попыталась рассчитаться за него случайная спутница. А неслучайная - тем более.
      Альфонсом он не стал пока, но безденежье напоминало о себе постоянно. Попутчиков подвозил, чтобы покупать дорожающий бензин. Донашивал одежки, купленные до наступления реформ. Хорошо, что никогда не любил ресторанного времяпрепровождения, потому что зайти туда за свой счет стало невозможным а за чужой противно. Даже за счет разбогатевших приятелей вроде Фили. Съездить никуда не может. В Москву - и то если подвернется командировка. Но обедневший институт давно никуда не командирует.
      Уверенность в своих силах и помогает Герою упрямо заниматься физикой, вместо того чтобы погрузиться с головой в импорт автомобилей или сахара, как поступили Филя с Женькой и Шуркой. Все-таки Герой до сих пор прекраснодушно считает, что работа должна приносить удовольствие сама по себе. Те, кто с отвращением зарабатывают свои деньги, вполне подобны альфонсам, с отвращением укладывающимся на ложе к богатым старухам. Вот и Филя импортирует сахар или еще что-то исключительно ради денег, гордится счетами в банках - а сам процесс импорта ему удовлетворения не приносит. Да вдобавок нервы изнашиваются: стоит задержаться грузу или - хуже! - очередному платежу от партнера, как Филя уже не в себе, потому что возникает перспектива болезненного взыскания долгов вплоть до пули в подъезде, чем уже кончил один Филин компаньон. А Герой всегда спит безмятежно и никогда не нервничает.
      До сих пор Герой утверждал себя таким способом. Но вот, глядя на помятый и процарапанный бок своего старого "жигуля", он вдруг понял, что не только ради чистогана стараются, рискуют и портят нервы Филя с Женькой. Но еще и ради принадлежности к новому классу. У них свой клуб: и покупки "вольво" или "чероки", и поездки на Канары не только доставляют прямое удовольствие, даже не столько: прежде всего это что-то вроде визитных карточек гильдии воротил. Проявления новой потенции - денежной. Когда-то Герой пошел на физфак, потому что почетнее всего было стать физиком, и те, кто не понимает, как излучаются протоны и перепрыгивают электроны с орбиты на орбиту, - как бы люди второго сорта. Ну и достиг степеней известных, хотя бесспорной гениальности не выказал. А теперь почетнее всего - доказать свое умение повелевать людьми и товарами, в этом своя физика, посложней и рискованней той, что моделируется в лабораториях. А кто не может распоряжаться потоками денег, так же туп, как и тот, кто не умеет сфокусировать пучок нейтронов. Так может быть, его приверженность старой классической науке - всего лишь скрытое признание своей неполноценности, неспособности освоить новую и самую необходимую в изменившемся мире специальность - повелителя денег?!
      Столько самокритичных соображений породил один взгляд на помятый бок старой "четверки". Или с нескольких рюмок он так некстати расчувствовался?..
      Герой еще раз вспомнил жадную до любовного наркотика даму с "БМВ", неужели придется брать ее деньги, подвергаясь атакам вакханки?! Бедность не порок - но большое свинство.
      И ведь берутся откуда-то деньги у людей. У Фили, у Женьки, у Шурки. Все они - не Спинозы. А Герой остается в компании с Борей, который только и способен низвергать из зависти любую знаменитость, хотя сам ничего примечательного не создал.
      Но Боря хотя бы пережил миг - даже день, или два дня! - когда собственная гениальность казалась ему несомненной. Пережил самозабвение мозгового штурма, взобрался на вершину, на свой эверест.
      А Герой не мог снова не признаться самому себе, что такого самозабвения не испытывал никогда. Вообразил с детства, что он - самый-самый первый, что он рожден, чтобы собственную сказку сделать былью. Но сказка осталась сказкой. Никакой он не гений - вот в чем правда. Обыкновенный средний кандидат. Будущий средний доктор - возможно. Которых - можно целый полк набрать. В первый поток утекающих из России мозгов он не мог попасть из-за своей засекреченности, а когда секретность недавно сняли, никто ему приличного контракта ни в Штатах, ни в Швейцарии, где устроили величайший европейский ускоритель, пока не предлагал. Умелых лаборантов там, видать, достаточно, да и не нужно никому реанимировать рухлядь - принято старье выкидывать и покупать новое оборудование. Золотые руки там мало ценятся - зато ценятся золотые мозги. Можно было, конечно, уехать, но только на совсем уж жалких условиях. На это Герой не согласился - именно потому, что уж там-то из него выжали бы соки за плату вдвое меньше, чем приличествует натуральному американцу; выжали бы соки так, что некогда было бы мечтать о будущих великих открытиях. А здесь он продолжал мечтать и верить - до сего дня.
      И ведь никаких подтверждений гипотезы собственной гениальности не случалось, а уж физик-то должен был бы понимать, что гипотеза без реальных подтверждений - мертва! Даже и непонятно, каким образом удавалось так долго обманывать самого себя.
      Наверное, потому, что эта тема даже и не обсуждалась. Внутренне, в душе. Он - первый, он самый, и точка. На все обсуждения - глухое табу. Primus inter pares. А был когда-то смешной прибор - примус. Очень шумел и не очень варил. Не сравнить ни со старой русской печью, ни с современным газом. А ведь назвали маленький шумный прибор именно в честь того древнего классического императора, primus'a! Почему так насмеялись над римским Первым лицом - неизвестно. А может быть, вовсе и не хотели смеяться, наоборот, изобретатель был чрезмерно высокого мнения о своем детище, преобразившем коптящую керосинку в предтечу газовой плиты? Во всяком случае, так получилось. Пришлось содержанию гордого слова постепенно выродиться. Так же и Герою - из гениев, предстоящих благодетелей человечества - в рядовые кандидаты наук.
      Это надо было пережить.
      Все равно как если бы счастливый олимпийский бог, Аполлон или Гермес, вдруг узнал бы, что собственная божественность ему только померещилась, а на самом деле он - всего лишь обыкновенный смертный.
      Всю жизнь Герой не понимал, как это - быть обыкновенным смертным, таким как все. Другие смирялись с подобной участью достаточно рано - ну что ж, тем хуже для них. А он, хотя и без всяких убедительных доказательств, продолжал верить в себя. Веровать. Как без всяких убедительных доказательств веруют в Бога - потому что без Бога многим на свете зябко, страшно. Точно так же он веровал в Себя - потому что иначе страшно. И вот вера иссякла разом - по ничтожному, в сущности, поводу. Но и с верой религиозной случается такое же какое-то жизненное разочарование вдруг показывает безосновательность надежд на небесную помощь.
      Зачем дальше жить?! И как?!
      Герой не собирался тут же прекратить вдруг ставшее ненужным собственное существование. Но будущее вдруг разом сделалось непонятным. Бесцельным. Ничтожный Герой Братеев станет копошиться, заботиться о том, чтобы хватило на жратву и бензин? Непонятно.
      Мысль вертелась в одном и том же кругу, в сотый раз повторяя один и тот же вопрос: как же дальше жить Герою Братееву, потерявшему бессмертие и переставшему быть собственным божеством?!
      Сколько людей гонятся за миражами, пренебрегая подлинным своим призванием! Нерону мало было неограниченной власти - он желал быть великим актером. Ньютон не дорожил своим даром великого ученого и погрузился в какую-то нелепую мистику. Юрию Власову недостаточным казалось считаться сильнейшим человеком планеты, несравненным чемпионом - он тужился сделаться писателем. Сколько таких! В то время как тысячи и миллионы мечтают стать именно олимпийскими чемпионами и ничуть их не прельщают куцые литературные лавры. Привычно повторяют: каждому - свое. А в жизни не так, в жизни каждому хочется - не свое! Во всяком случае - многим и многим.
      Так вот, миллионы мужчин - и нулевых импотентов, и просто малоуспешных полпотентов, счастливы были бы обладать хоть вполовину теми способностями, которыми природа наделила Героя, - а он принимает их как должное и совсем не желает сделаться профессиональным донжуаном. Правда, при дефиците средств эти завидные способности, скорее, открывают ему путь в альфонсы - в особенности в век рыночных отношений. Так что же - перестать рваться в гении и устроиться любовником на содержании?! Как несравненный любовник он и на содержание может рассчитывать самое высокое...
      И наконец спасительный сон принес ему передышку.
      6
      С утра он зажил механически - не задумываясь ни о чем, превышающем самые повседневные потребности.
      Проверяя по привычке вчерашние карманы, нашел он телефон девочки, которая пожелала стать недевочкой именно в его объятиях. Как ее? Ариадна. Вначале показалась такой чистой, бесплотной - а закончила разговорами о ритуальной дефлорации. Впрочем, быть может, чистота и состоит в том, чтобы просто и прямо говорить о простом и естественном?
      Звать ее Герою все же не захотелось - несмотря на простоту и естественность. Кто знает эту девственницу: вдруг вообразит, что у нее особые права на своего дефлоратора?! Да и вообще, очаровательные мордочки обычно уверены, что мужчины как один должны бежать за ними бессловесным стадом!
      Чтобы не передумать нечаянно, он даже бумажку с телефоном выбросил и принялся поневоле завтракать. Тем, что отыскалось в холодильнике.
      Едва только Герой развел неизбежный унылый кофе, как раздался совсем нежданный звонок.
      Своих подруг он категорически отучил являться без спроса, деньги, к счастью, никому не должен, так что кредиторы ему не грозят. Скорей всего, Любка - ее не отучишь.
      - Кто? - спросил он настороженно.
      Между прочим, в прежние времена он открывал всегда без вопросов. Но на то меняются времена, чтобы менялись и нравы. Бандиты теперь заваливаются не только к банкирам.
      - Что-то ты робкий стал. А то смелый был на дороге!
      По голосу сразу узнал - вчерашняя встречная из "БМВ". Джулия.
      Смешно - не открывать. Получится, что боится.
      На этот раз она была в деловом костюме. И без креста навыпуск.
      - Если здесь жена или подруга, может не ревновать. Я по делам. Бизнесвумен на тропе мира.
      Вот момент, когда очень пригодилась бы дежурная подруга: дать понять, что место занято!
      - Заходи, - сказал Герой, не объясняя суетливо, что вот подруга только что вышла, но скоро вернется. Раз нет - значит, нет. Отобьется как-нибудь иначе.
      Как-то мгновенно, только окинув взглядом коридорчик, исполняющий обязанности прихожей, Джулия оценила обстановку:
      - Та-ак. Холост. Быт убогий. Доход нулевой. Да ты, милый мой, из бывших. Разорившееся научное дворянство.
      Герой не отвечал.
      - Ладно, о быте потом. Сейчас поедем делать сервис твоей карете прошлого. Я уже договорилась.
      Тут спорить было не о чем. Оплатить ремонт она обязана, так что никакого унижения. На содержание к шикарной Джулии он не идет.
      Герой выплеснул недопитый кофе и мгновенно оделся.
      Они спустились вниз.
      - Думаешь, адреса-телефона настоящего не дал, так и скрылся? - не выдержала, объяснила свою находчивость Джулия. - Хочешь скрываться, нужно еще и фальшивые номера вывешивать, мой милый. А так - дело даже не техники, а так - небольшого интереса. База данных давно закуплена в ГАИ. Оптом. Чтобы по каждому случаю не ходить к ментам на поклон. Мы даже нахалов находим, которые наших ребят подрезают на дорогах. Чтобы в другой раз ездили вежливо.
      Герой промолчал. Действительно, все ясно. От сумы и от любви не зарекайся. Налетит такая Джулия и испепелит в горниле страсти. Впрочем, сегодня она демонстрирует деловой стиль, тащит в сервис, а не в постель.
      Щегольской "БМВ" мирно стоял внизу, уткнувшись в задний бампер битого "жигуля". Царапина на правом борту уже была загрунтована, но еще не закрашена.
      - Давай, держись за мной. А если отсекут по дороге, я тебе тут адрес нацарапала. Да и по мобиле перекликнемся.
      - У меня такая не водится.
      - Уже завелась, держи.
      Начинается.
      - Я такие подарки не принимаю.
      - При чем здесь подарки? Закончится операция "полный сервис" - сдашь. А сейчас мне некогда будет тебя в пробках отыскивать. Просто приспособление вроде часов.
      Глупо упираться, не взять на время - когда "просто приспособление". Да и удобная штука на самом деле, помогает приспособиться к жизни.
      Сервис оказался в старом гараже, упрятанном в закоулке третьего двора. Явно не легальная фирма, которая дает рекламу и платит налоги.
      Из глубин гаража вылез мрачный слесарь в рваной спецовке.
      - Вот, Федя, - сказала Джулия. - Надо привести в лучший вид.
      И она округлым жестом как бы укрыла "жигуля" невидимым покрывалом.
      - Ага, - сказал Федя. - Новые двери поставить, чего тут с рихтовкой корячиться.
      - Давай новые, кто бы возражал.
      - Только подождать, привезут мне дней через пару.
      Такая перспектива Герою не понравилась. Он и вообразить не мог, как останется хотя бы на пару дней без привычной свободы передвижения.
      Джулия прекрасно поняла его мысли.
      - Ждать можно, только надо пока на чем-то ездить моему коллеге.
      - А пусть берет пока: вот "сабка" стоит совсем хорошая. Почти молодая, десяти лет не пробегала.
      И он показал на темно-красный "сааб" - смешной у этих машин профиль, какой-то кургузый, старушечий, но работа шведская, надежная.
      - Хорошо говоришь, - Джулия не упустила случая пококетничать. - Я тоже теперь буду так про себя: "почти молодая"!
      - Как же я ездить буду на чужой тачке? - только спросил Герой, не обращая внимания на кокетство.
      - Сделаем на обратном пути доверенность, - отмахнулась Джулия.
      Препятствий для нее не существовало, так надо было понимать.
      Герой уселся в новую для себя машину - и сразу почувствовал, насколько та легче и удобнее в управлении, чем привычный "жигуль". Впрочем, Герой несколько раз пробовал рулить заграничными машинами и уже знал, что это - совсем другое ощущение. А смешной профиль "сабки" не виден, когда сидишь у нее внутри.
      Новое ощущение от машины так увлекло Героя, что он на время забыл про Джулию. Хотя они цугом ехали к ее нотариусу - делать доверенность. Она напомнила о себе телефонным звонком:
      - Тут на Белинского забито все обычно. Паркуйся, где сможешь, и подходи к угловому дому. Тринадцать, кажется, - счастливое число.
      Да, совсем другой уровень связи, когда телефон в кармане. Совсем просто, а удобно. А жизнь и состоит из удобств - или неудобств: не было бы этого телефона в кармане, бегали бы они с Джулией, искали друг друга, разминулись бы обязательно несколько раз, потеряли бы полчаса - или потерялись бы совсем. А карманный телефон дал такую же прибавку удобства, какую дает своя машина - по сравнению с городским убогим транспортом! Герой не может жить без машины. Теперь так же не сможет и без карманного телефона... А за что люди убивают друг друга уже тысячи лет оптом и в розницу? За собственность, то есть за те самые удобства. Ну и за власть, которая тоже приносит большие удобства.
      Предупредительный нотариус быстро все оформил. Джулия говорила, улыбалась, платила - а Герой только диктовал свои "паспортные данные".
      - Ну вот, мой милый, - сказала Джулия, когда они вышли из конторы. Значит, езди пока. Я позвоню, когда будет готово. А может, и так позвоню.
      - Телефон-то забери, - напомнил он с некоторой натугой.
      - Ну что ты. Телефон в комплекте с этой "сабкой". Мало ли, понадобишься, когда ты в дороге. Ну давай, разбегаемся: мне по делам, а ты - куда хочешь.
      - У меня тоже дела, - ревниво возразил Герой.
      - Конечно! Кто ж сомневается! И все самые главные. Счастливо, миленький, увидимся.
      Она бегло, но уверенно, словно жена со стажем, чмокнула его в щеку и отчалила.
      Герой тоже уселся в свою новую машину. Правда - временную. Спешных дел у него не было. Покатил, не торопясь.
      Мир совсем других возможностей слегка приоткрылся ему. Мир, в котором обитает Джулия, в котором обитают и некоторые его знакомые, никогда не отличавшиеся особыми талантами - разве что пронырливостью. Мир, в котором автомобили покупают небрежно, не задумываясь, - как зажигалки. Мир, в который ему доступа нет. Разве что - в роли возлюбленного богатой Джулии. Или какой-нибудь другой такой же бизнесвуменши, много их теперь, набравшихся денег и жаждущих первосортной любви, потому что привыкли уже покупать только первосортные вещи и услуги.
      А он только и может предложить - свои первосортные услуги.
      Еще вчера он не позволял влюбленным дамам расплатиться за пару чашек кофе - и вот едет в чужой машине, разговаривает через чужое мобило. И так естественно все получилось. Поневоле подумаешь: может, Джулия разглядела его сквозь боковое стекло и бортанула вполне целенаправленно?!
      Герой подъехал на своем новом "саабе" к дому. Уже и думалось невольно: "на своем новом". Как раз в этот момент вышел верхний сосед Алик, владелец старого "москвича".
      - Привет, Гера. Что, сменил тачку? Тоже старье, но зато ихнее. Поздравляю.
      - Да посмотрю, - ответил Герой неопределенно. Временно дали, пока моя в ремонте. Но, может, и совсем обменяю. Если понравится.
      - Понравится! - заверил Алик. - Всем нравятся, а чем ты особенный? Как говорится: прочувствуешь разницу.
      - В общем-то, уже прочувствовал.
      - Вот видишь.
      В кармане заиграла электронными звуками "Калинка". Герой не сразу сообразил, что это его телефон.
      - Алло?
      - Слушай, сегодня вечером меценатский клуб собирается в "Аркадии". Пошли-ка со мной, мой милый. Надо же тебя выводить в свет.
      Джулия, конечно. Да никто еще и не знает его новый номер, кроме нее.
      Ну что ж - плотный прессинг.
      А почему и не пойти? Если он больше не бессмертный бог - может, и остается пойти в альфонсы?
      Прежде он себя уважал, а с чего уважать теперь? Если он не лучше всей мрази вокруг.
      - Давай.
      - Тогда я заеду, чтобы нам не ездить цугом. Мне как раз выходит по дороге. В семь.
      И гудки - не дожидаясь его ответа.
      - О, уже и трубу заимел, прибарахляешься, - не то позавидовал Алик, не то просто проконстатировал очевидный факт.
      7
      - Прибывшая Джулия осмотрела Героя весьма критически.
      - Нет-нет, свитерок под мохнатым пиджачком у нас не пройдет. Там не богема собирается, а солидные люди. Черный костюм и галстук, пожалуйста.
      Мысль, что у него может не быть черного костюма, ей в голову не пришла.
      Надо было бы сказать: "Если я тебя не устраиваю такой, как есть, езжай сама!"
      Но интересно было посмотреть, как развлекаются богачи. Да и приглашения на приемы, Герой слышал, часто рассылают с примечанием: "Вечерний костюм обязателен". В конце концов, везде свой устав, надо с этим считаться.
      Черный костюм у него сохранился со времен диссертации. Тоже, между прочим, обязательное условие: вылезешь защищаться в старом свитере, ученый совет накидает черных шаров за одно неуважение к почтенным коллегам. Правда, костюм с тех пор слегка поистерся в локтях, но это Джулии придется проглотить. Она ничего и не сказала, хотя не могла не заметить - как женщина. У них на такие мелочи глаз снайперский.
      Сама Джулия была в синем костюме, напомнившем Герою первые явления в телевизоре Маргарет Тэтчер. И вовсе не унизана кольцами, не обвешана золотыми цепями - маленький кулон на тонкой цепочке, и всё.
      - Ну вот видишь. Я же не требовала с тебя фрака. Хотя можно бы завести и фрак.
      Это прозвучало как обещание. Или - бизнес-план.
      Джулия усадила его за руль своей классной машины. Что естественно: когда женщина рулит, а мужчина сидит пассажиром, это всегда выглядит жалко, если только жена не отвозит домой выпившего мужа. Новенький "БМВ" оказался еще послушнее, чем "сааб". Герой быстро восходил по ступеням комфорта.
      При входе в "Аркадию" стояли молодцы в таких же черных костюмах, как и гости. Сказать, что охранники были моложе и спортивнее, тоже нельзя: внутрь уверенно проходили совсем молодые люди. Охрана всех без исключения проверяла металлоискателями, чему никто не противился.
      - А что, бывали ковбойские перестрелки? - миновав кордон, спросил Герой.
      - У ковбоев был Дикий Запад, а у нас здесь Дикий Восток, - усмехнулась Джулия.
      Впрочем, и эрудицию показала: "Дикий Запад" ей знаком.
      Они прошли через комнату со множеством зеркал, где романтически играли в рулетку - ну в точности как описано у Стефана Цвейга или Достоевского, и вошли в зал, уставленный столиками.