Сергею Ивановичу было чуждо слепое подражание, он начал проектировать магазин, отличающийся рядом новшеств. В металлической коробке, которая размещалась в прикладе и в основных чертах повторяла его форму, он устроил две рейки с зубцами, при этом левая удерживала в зубцах восемь патронов, а правая, соединенная с затвором рычагом, также имела специальные зубцы, которые захватывали патроны за закраины в тот момент, когда затвор отодвигался назад. Таким образом, патрон оказывался в ствольной коробке и следующим движением затвора подавался в патронник.

В середине октября 1882 года капитан Мосин как член комиссии по оценке оборудования оружейных заводов прибыл в Петербург с отчетом о своей деятельности. В Главном артиллерийском управлении он не только доложил о проделанной работе, но и представил в оружейный отдел несколько винтовок с придуманным им вариантом реечно-прикладного магазина. На стрельбище Волкова поля представленные образцы были испытаны, и по ним сделано обнадеживающее для молодого автора заключение:

«Система эта по своей идее расположения патронов в магазине, подаче их и способу наполнения магазина патронами заслуживает полного внимания, но требует не только дальнейшей разработки деталей, но и капитального изменения некоторых частей. Капитана Мосина откомандировать к месту службы в Тульский оружейный завод с тем, чтобы он занялся усовершенствованием своего многозарядного ружья и представил бы его не менее как в трех экземплярах».

Оценка, данная первой, еще несовершенной конструкторской разработке, была высокой, она зафиксировала целесообразность предложенной начинающим автором идеи. Будучи в Петербурге со своими первыми винтовками, Сергей Иванович встретился с В. Л. Чебышевым и И. А. Вышнеградским и узнал, что среди ученых и крупных военных деятелей идут жаркие споры по поводу перспектив и возможностей многозарядного или, как тогда говорили, повторительного оружия. Казалось бы, уроки Балканской войны должны были однозначно решить вопрос: быть или не быть магазинным винтовкам. Однако в военных кругах нашлось немало сторонников традиционного правила «стреляй редко, да метко». Они считали, что многозарядные винтовки могли бы иметь право на существование, если бы одного солдата требовалось убивать несколько раз. Даже такой передовой генерал, военный теоретик и педагог, считавший необходимым воспитывать в солдатах сознательное отношение к своим воинским обязанностям, как генерал Михаил Иванович Драгомиров, был противником магазинного оружия. В статье «Армейские заметки» он называл стрельбу из «магазинок» бестолковой трескотней. Идеалом Драгомирова была однозарядная винтовка калибром около восьми миллиметров под патрон с прессованным порохом и пулей в стальной оболочке.

Были среди противников скорострельного оружия и такие солдафоны, которые выдвигали смехотворный аргумент — дескать, магазинной винтовкой трудно делать «на караул». Таких «специалистов» высмеивал в своих статьях горячий сторонник «магазинок» видный теоретик стрелкового оружия А. И. фон дер Ховен. Однозначным было мнение профессора В. Л. Чебышева, безоговорочно поддерживавшего магазинное оружие и требовавшего самой серьезной работы над его совершенствованием.

Борьба сторонников и противников «магазинок» была острой, но тем не менее необходимость перевооружения ими русской армии оказалась столь очевидной, что даже военный министр Ванновский, примыкавший к лагерю «противников», в ответ на письмо швейцарского конструктора Хеблера (Швейцария одной из первых приняла на вооружение многозарядные винтовки) написал:

«Прошу передать на рассмотрение вне очереди в оружейный отдел. Я еще недавно говорил с генерал-лейтенантом Нотбеком о необходимости разработать вопрос о винтовке своевременно, не ожидая, пока наши соседи уже вооружатся».

В апреле 1883 года действительный член Артиллерийского комитета, виднейший специалист в области стрелкового оружия генерал-майор Н. И. Чагин и совещательный член Арткомитета генерал-майор Снесарев получили задание министра составить программу испытания магазинных винтовок, начать такие испытания на стрельбище Волкова поля и подавать в оружейный отдел ежедневные отчеты о результатах стрельб. Затем к двум генералам был добавлен капитан фон дер Ховен, состоявший для поручений при ГАУ, и таким образом, была образована Особая комиссия для испытания магазинных ружей. Первым образцом, переданным ей на рассмотрение, была винтовка системы мастера Офицерской стрелковой школы Квашневского.

В июле того же года по разным причинам было закрыто стрельбище на Волковом поле. Испытания новых винтовок перенесли в Ораниенбаум на стрельбище Офицерской стрелковой школы, а Особую комиссию расширили, введя в нее заведующего оружейной мастерской стрелковой школы гвардии капитана Кабакова и состоявших при стрельбище капитанов Погорецкого и Петрова. В распоряжение комиссии были назначены вольнонаемный мастер А. Геснер, вольнонаемный стрелок И. Павлов, два стрелка от гвардейских стрелковых батальонов и три бомбардира-лаборанта. Председателем комиссии остался генерал Н. И. Чагин.

В том же месяце членом Особой комиссии по испытаниям магазинных ружей был назначен и С. И. Мосин. Это было официальным признанием его как одного из ведущих специалистов в области стрелкового оружия.

За очень короткий срок комиссия испытала более 150 различных систем и пришла к выводу не испытывать более магазины, в которых патроны расположены продольно, утыкаясь друг в друга. За всеми остальными системами магазинов признавалось право на совершенствование с одним и главным условием: они должны были приспособлены к винтовке образца 1870 года. Поэтому суть работы и Мосина и других русских конструкторов в начале 80-х годов заключалась только лишь в проектировании магазина, но отнюдь не оригинальной магазинной винтовки с новыми параметрами.

Вообще 1883 год был для Сергея Ивановича предельно насыщенным самыми разными событиями. Так, на производстве ему было поручено заняться изготовлением новых охотничьих ружей, изобретенных корнетом Лутковским. До этого Мосину не приходилось впрямую сталкиваться с этим видом оружия. Но здесь был особый случай. Дело в том, что перевооружение русской армии винтовками образца 1870 года закончилось, объемы производства сокращались, и надо было думать над тем, чем занять обширный штат оружейников. Мысль о развертывании на тульском заводе выпуска охотничьего оружия была своевременной так же, как и предложение Лутковского. Судя по рапортам С. И. Мосина, он занимался изготовлением новых охотничьих ружей с мая по декабрь 1883 года. Модель Лутковского была двуствольной, казнозарядной. Возможно, это были курковые ружья, получившие впоследствии индекс «Б», поставленные на производство в 1885 году и прославившиеся по всей России, как самые надежные тульские ружья. Но главной заботой Сергея Ивановича оставался его реечно-прикладный магазин.

Очередные испытания магазинных винтовок комиссия проводила в 1884 году, и в соответствии с предписанием ГАУ С. И. Мосин был командирован в Петербург с 13 апреля по июль месяц. Ехал он в приподнятом настроении, ибо перед самой поездкой узнал о том, что награжден болгарским орденом святого Александра IV степени. Это была его первая награда. Сергей Иванович принимал непосредственное участие в испытаниях собственной винтовки, внимательно прислушивался к замечаниям, впитывал в себя все новое, что ему удавалось узнать на полигоне и в беседах с коллегами. Привезенная им винтовка была вновь одобрена, но, безусловно, не могла быть принята на вооружение в силу ряда недоработок. Решение комиссии Сергея Ивановича не разочаровало, а лишь придало ему уверенность в конечном успехе задуманного дела и, соответственно, новые силы.

Вернувшись 1 августа в Тулу, он развил эффективную и кипучую деятельность, создавая новый магазин уже на 12 патронов, а также меняя запирающий и ударно-спусковой механизм. Вновь созданный образец был значительным шагом вперед, так как Сергей Иванович проявил известную широту взглядов на перспективы развития магазинного оружия и понял, что недостаточно только приспосабливать к существующей винтовке магазин, необходимо проектировать новую винтовку.

Сергей Иванович спроектировал новый затвор, выделив боевую личинку в отдельную деталь, он изменил его общую компоновку и улучшил форму деталей. Основные конструктивные решения затвора винтовок того периода сохранились и в последующих образцах. Был значительно улучшен магазин. Он представлял собой цельную металлическую коробку сложного сечения: суживающийся книзу овал с двумя прямоугольными боковыми уступами под установку реек. Длина коробки составляла 380 мм, толщина стенок — 0,5 мм, коробка суживалась по форме приклада от затыльника к шейке. Наполнение магазина производилось следующим образом: в магазинную коробку движениями затвора, соединенного шатуном с левой рейкой, через отверстие в затыльнике приклада подавались 11 патронов, двенадцатый патрон досылался в патронник рукой или же подавался из магазина движком правой рейки, смонтированным на внешней стороне щечки ствольной коробки. В этой конструкции Мосин применил новшество, которое состояло в том, что рейки имели специальные пазы, автоматически раздвигавшие патроны и обеспечивавшие проскакивание их шляпок с одного уступа на другой. Принцип подачи патронов остался прежним, левая рейка получала движение от затвора, но теперь ее опускание и подъем производились с помощью специального рычага, который выполнял также роль затворной задержки.

В апреле 1885 года Сергей Иванович командируется в Петербург на испытания винтовок. Они начались с неприятности: сломалась левая рейка, пришлось делать новую, с утолщенным концом, под который была переделана левая щека и видоизменен рычажок, двигающий рейку. Новую систему испытывали крайне сурово и обнаружили в ней существенные недостатки. При быстром, резком перезаряжании, когда ружье находилось в вертикальном положении, подаваемый рейкой патрон отражался и выпадал в окно[12]. Мосин быстро нашел решение, привинтив пластинку с навесом к заднему концу правой стенки магазинного окна.

Иногда при выстреле шляпка очередного патрона соскакивала с зубцов и заклинивала левую рейку. Сергей Иванович тут же внес изменения в конфигурацию зубцов.

Большие затруднения вызвала стрельба пропиленными патронами. В случае, когда стреляли патронами с боковыми пропилами, направлявшими газы на экстрактор и другие части затвора, повреждений не происходило. Это свидетельствовало о надежности спроектированного Сергеем Ивановичем запирающего механизма. Но когда у патронов пропиливали донышки, то пороховые газы с такой силой прорывались в магазин, что выдергивали нижний винт затыльника, изгибали затыльник, гнули трубку магазина ниже второго обжимного кольца. После таких повреждений трубку выправили, ложу склеили, но при очередных выстрелах она раскололась по местам склейки. Конечно, ситуация, когда солдату попадались бы во время боя негодные патроны с трещинами в гильзах, маловероятна, но тем не менее конструктору нужно было поработать над усилением магазина. Да и вообще предстояло крепко поразмыслить над целесообразностью размещения магазина в прикладе.

Обычная магазинная и одиночная стрельбы прошли в основном успешно. В первом случае был расстрелян 31 магазин, и только при стрельбе из последнего сломался передний конец правой рейки. Рейку сделали новую и затем расстреляли еще 110 магазинов, сделав 550 одиночных и 1210 магазинных выстрелов. Было обнаружено, что винт, держащий левую щеку и являющийся одновременно отражателем, откручивался самопроизвольно и плохо экстрактировал гильзы. Это было серьезным недостатком, отрицательно влиявшим на эксплуатационные характеристики винтовки. Мосину предстояло подумать над решением внезапно возникшей проблемы.

При сваливании ружья в стороны, вверх и вниз расстреляли еще 20 магазинов — система вела себя безукоризненно. При стрельбе лежа магазин опоражнивался нормально, за исключением одной детали: чтобы досыл патрона был нормальным, надо ружье чуть-чуть приподнимать дулом вверх. Это стало серьезным недостатком, ибо магазинное оружие как раз-таки должно было обеспечивать стабильность прицеливания.

Так как военные теоретики полагали, что магазин понадобится солдату только в самый напряженный момент боя, а в остальное время он будет вести одиночный огонь, то комиссия обращала внимание на то, как будут сохраняться патроны в магазине во время одиночной стрельбы. Оказалось, что при стрельбе с полным магазином только первая пуля помялась о дно патронного хода коробки и ослабла в гильзе. Все остальные были в порядке, магазин затем расстреляли без задержек.

Опытные винтовки испытывали также на крепость. К примеру, образцы зажимали в специальном станке и трясли их, совершая до одной тысячи встрясок. В винтовке Мосина пули слегка заострились, но магазин был расстрелян нормально. Для испытания крепости шейки приклада винтовку закрепили горизонтально в токарном станке и нагрузили на излом. При восьми пудах начались отколы дерева в верхней части приклада, позади щек, а при девяти пудах магазинная трубка вместе с рейками согнулась под прямым углом позади хвоста ствольной коробки. Нагрузки оказались, безусловно, велики, и можно было считать, что это испытание винтовка выдержала с честью. Хуже были результаты испытаний на запыленность и загрязненность ржавчиной. Запыляли образцы в специальном ящике, наполненном пылью, щепками, мусором и продуваемом мехом. Оказалось, что при одинарном запылении были затруднения в ходе затвора при первых четырех выстрелах, при двойном запылении с пустым магазином хорошо шла стрельба одиночными выстрелами и туго ходил затвор при подаче патронов из магазина. При тройном запылении с наполненным магазином затвор двигался сначала с большим трудом, первые два патрона пошли только при повторном движении затвора. Затем патроны в магазине были перераспределены движениями правой рейки, и после подачи первого патрона стрельба шла нормально.

Самой тяжелой была проверка на ржавчину. Винтовки на трое суток опускали в чан с водой. Детали покрывались налетом коррозии, и при влажной ржавчине затвор открывался с большим усилием, движение его в коробке было затруднено, левая рейка сдвинулась с места только после сильного удара затвором. Однако правая рейка при наполнении магазина двигалась свободно. При магазинной стрельбе затвор ни разу не сдвигался с места без удара деревянной колотушкой. Только после третьего наполнения магазина он начинал ходить от резкого движения рукой. Когда же после трехсуточного ржавления винтовку еще трое суток сушили, то она вообще не стреляла, ее отдавали в мастерскую для разборки и чистки.

В самом конце испытаний была выполнена стрельба пропиленными патронами из образца, в ствольной коробке которого Мосин сделал отверстие для выхода пороховых газов. Результат не замедлил сказаться, хотя указанное отверстие пришлось потом немного расширить.

На основании всей совокупности результатов испытаний винтовки системы капитана Мосина, а именно такое название официально дал ей Артиллерийский комитет ГАУ в своем «Журнале», комиссия пришла к следующим, очень приятным для изобретателя выводам: в отношении правильности подачи патронов ружье действовало исправно, некоторые в этом смысле недостатки исправлялись в ходе испытаний, а другие могут, по-видимому, быть исправлены при работах над следующими образцами. При опытах на запыление и заржавление ружье системы Мосина оказалось чувствительнее всех испытуемых систем. Изобретатель объяснил это слишком малыми допусками и зазорами, стремлением сделать все точно и чисто. (Но этот опыт Сергей Иванович использует при проектировании винтовок следующей системы.) К тому же комиссия отметила, что на службе оружие содержится в чистоте и сухости.

Окончательный вывод был таков: признать ружье годным для войсковых испытаний, обязать автора изготовить пять опытных образцов с исправленными недостатками и еще раз испытать их в присутствии членов комиссии, а при изготовлении большой партии проверить возможность машинной фабрикации[13] всего ружья или, по меньшей мере, основных его частей. Наконец, в случае положительного исхода опытов над пятью образцами предписывалось дать Тульскому оружейному заводу заказ на изготовление одной тысячи винтовок для широких войсковых испытаний и одновременно приступить к подготовительным работам по приспособлению станков для нового производства.

Таким образом, Сергей Иванович был как никогда близок к тому, чтобы его система поступила на вооружение.

В том же 1885 году комиссия наряду с прочими иностранными образцами испытывала однозарядную винтовку, присланную из Бельгии фабрикантом Леоном Наганом. Мосин тогда не обратил на нее внимания и, конечно, не мог предположить, что в скором будущем ему придется вступить в открытую борьбу с сильным, талантливым и опасным противником…

Сергей Иванович возвращался в Тулу в хорошем настроении — все-таки успех ему выпал немалый! Из 119 различных систем, среди которых 38 разработали русские конструкторы, была выбрана именно его винтовка. Это радовало и ободряло. Но Сергей Иванович не приписывал удачу только себе одному. Становясь старше возрастом, чинами и должностью, он не отдалился от рабочих, от тех славных мастеров, что работали вместе с ним над новым оружием. Сергей Иванович как никогда понимал, что без искусного правщика стволов Николая Овчинникова, токарей-виртуозов Александра Милованова и Андрея Новикова, классных слесарей-сборщиков и отладчиков Михаила Акимова, Федора Ефимова, Василия Кривцова, Василия Земцова, Андрея Шпанова и многих других тружеников ему трудно было бы исправлять недоделки так быстро и хорошо, как того требовала комиссия. Эти талантливые мастеровые не только собирали и отлаживали винтовки его системы, они делились с ним немалым опытом, подсказывали, и нередко, простые и правильные решения. Нет, капитан Мосин остался самим собой, он был спокоен, немногословен, строг в работе, но добр и справедлив. Он постарался забыть наставление генерала Бестужева-Рюмина не общаться с рабочими. Напротив, он почти не встречался с коллегами-офицерами, за исключением немногих, также увлеченных своим делом инженеров.

В Туле Сергея Ивановича ждала не только радость встречи с Варенькой, но и огорчения, даже неприятности. Так, к примеру, председатель хозяйственного комитета завода категорически отказал Мосину в выдаче 150 рублей, необходимых для оплаты работ по изготовлению приспособлений для машинной выделки его винтовок. И как ни доказывал Сергей Иванович абсурдность этого решения, а поделать ничего не смог. Только благодаря вмешательству генерала Н. И. Чагина инцидент был исчерпан.

Между тем сведения об изобретательских успехах русского капитана Мосина проникли за границу. Особенное внимание иностранных оружейных фирм привлек его реечно-прикладный магазин последней конструкции. В конце 1885 года в Тулу приехал представитель парижской оружейной фирмы «Г. Рихтер», нашел возможность встретиться с Сергеем Ивановичем и передал предложение фирмы продать ей право на производство и использование мосинского магазина в винтовке системы Гра. В случае согласия Мосину полагалось вознаграждение в 600 000 франков. Деньги были немалые, если учесть, что Мосину едва хватало капитанского жалованья на содержание семьи. К тому же они с Варей так и не собрали еще денег в уплату за развод. Однако Сергей Иванович с негодованием отверг предложение фирмы, ибо он был, в отличие от европейских изобретателей-космополитов, продававших талант тому, кто больше заплатит, истинным патриотом своей Родины. Настойчивые французы не оставляли надежд уговорить Сергея Ивановича, они обратились к нему второй раз, с письменным предложением, увеличив гонорар до миллиона франков. Однако Мосин не счел нужным даже ответить.

Сергей Иванович никогда и никому не говорил об этом инциденте, а письмо фирмы «Г. Рихтер» было обнаружено в его архиве только после смерти конструктора. Однако сам факт заинтересованности иностранной фирмы русским изобретением в области стрелкового оружия был достаточно красноречив.

В марте 1886 года Мосин, согласно решению комиссии, представил на испытания пять усовершенствованных винтовок, из них три пехотных и две драгунских. Сам он в тот раз в Ораниенбаум не смог поехать, и испытания проходили без него. От завода комиссия потребовала, чтобы все винтовки были соответствующим образом пристреляны для стрельбы как с сообщенным, так и с разобщенным магазином. Мосину же было поручено составить описание винтовки и наставление по правилам пользования, ибо заказанная для войсковых испытаний тысяча винтовок находилась в стадии изготовления и должна была быть отправлена в пехотные и кавалерийские части.

Все испытания усовершенствованных винтовок прошли успешно, но, одна из. них неожиданно дала произвольные выстрел, и стрелок получил ранение. Выяснилось, что стреляная гильза не была экстрактирована, стала стоймя между очередным патроном и боевой личинкой затвора так, что ребро шляпки ударило по капсюлю уже поданного патрона, но еще недосланного в патронник. Пострадали щеки ствольной коробки, треснула шейка приклада, передний конец магазинной трубки раздался и отошел от патронного входа. Рычаг и обе рейки не пострадали.

Найдя недостаток существенным, комиссия распорядилась, чтобы результаты испытаний были сообщены на завод изобретателю и приемной комиссии, а Мосину выделялись дополнительные средства на устранение недостатка.

Уже на заводе во время приема одной из винтовок из заказанной тысячи произошел аналогичный случай произвольного выстрела. Продолжительные опыты показали, что испытания в войсках все же проводить можно, так как причиной преждевременных выстрелов оказался пружинный отражатель. Если он был недостаточно упругим из-за плохого материала, то вяло экстрактировал гильзу, и она становилась в коробке торчком. Поскольку значительная часть винтовок Мосина образца 1885 года уже была готова для отправки в войска, то генерал Н. И. Чагин, с живым интересом следивший за исканиями Мосина, сам написал «Правила для предупреждения преждевременного воспламенения патронов в ружьях системы капитана Мосина». В них значилось:

«В магазинных винтовках Мосина отражатель представляет собой пружину, которая для исправного ее действия должна иметь достаточную силу. От несоблюдения этого условия гильзы или вяло выбрасываются, или даже остаются в коробке. В последнем случае гильза может подняться дульцем кверху и при подвигании затвора вперед воспламенить своей закраиной капсюль патрона, поданного из магазина. Ввиду этого следует обращать внимание на то, хорошо ли выбрасывается гильза в ружьях упомянутой системы, и, если гильза выбрасывается вяло, прекращать стрельбу и осмотреть ружье, в особенности его отражатель. Перед выходом на стрельбу следует удостовериться, привинчен ли до отказа винт отражателя и имеет ли отражатель достаточную силу».

В апреле 1886 года началась сдача в войска винтовок образца 1885 года, весьма и весьма ответственный момент, когда Мосин был занят буквально каждую минуту. При этом он продолжал заниматься своими прямыми обязанностями по руководству инструментальной мастерской. Его бы освободить хоть на короткое время для завершения сдачи винтовок, но не тут-то было! Начальник завода генерал Дружинин в том же апреле поручает Мосину хлопотное дело по подготовке различного охотничьего оружия на Выставку в Императорском русском техническом обществе. 10 апреля Сергей Иванович доносил начальнику завода:

«Мною сдано в магазин под купоны вырезных расписок три кинжала и шесть ружей охотничьих шомпольных…»

Через неделю он писал в рапорте:

«Представляю при сем разработку дамасковых стволов, заключающуюся в семи переходах…»

Еще через неделю:

«Доношу, что мной сдано в магазин два двуствольных охотничьих ружья центрального боя, одно одноствольное шомпольное, двуствольный штуцер-экспресс, прибор для снаряжания патронов и две пульные формы…»

Конечно, все русские конструкторы-оружейники совмещали изобретательскую деятельность с исполнением прямых служебных обязанностей, но никого, наверное, не нагружали таким количеством посторонней работы, как Мосина! В марте—августе 1886 года, в самые горячие деньки, его, ко всему прочему, назначили по совместительству исполнять должность начальника кузнечной мастерской за капитана П. Н. Михайлова, выехавшего во Францию изучать производство корабельных малокалиберных пушек. Петр Никифорович был замечательным инженером, выпускником Михайловской артакадемии, другом и товарищем Сергея Ивановича. Это он в конце 80-х годов организовал на Тульском оружейном заводе выпуск морских пушек, которыми впоследствии был вооружен легендарный русский крейсер «Варяг». Но все-таки столько обязанностей было много даже для такого трудолюбивого, работоспособного и талантливого человека, как Мосин.

Словно в награду за многотерпение в конце августа 1886 года Сергей Иванович удостоился ордена святого равноапостольного князя Владимира IV степени. Мосина искренне тронула эта высокая честь.

В августе 1887 года Сергей Иванович вновь приехал в Петербург. По уже укоренившейся привычке он нанес визиты своим учителям Вышнеградскому и Чебышеву, посвятил их в подробности последней работы, а они рассказали ему об отечественных и зарубежных оружейных новинках, о результатах очередных испытаний в Ораниенбауме, об отзывах на новые винтовки Мосина. Как всегда, говорили долго, со вкусом, вспоминали академию, экзаменационные курьезы. Но как ни занятна была беседа, Сергей Иванович ежеминутно думал о завтрашнем дне. Что-то он принесет, каков результат дадут кажущиеся нескончаемыми испытания!

Волновался Мосин не напрасно. Привезенные им ружья должны были окончательно решить судьбу системы 1885 года.

Дотошные члены комиссии внимательно осмотрели представленные образцы из той самой тысячи, заказанной в позапрошлом году и до сих пор находившейся на испытаниях в войсках, и пришли к выводу, что «последне-представленный образец имеет весьма существенные изменения по сравнению с предшествовавшими». Комиссия зафиксировала в своем журнале, что был изменен способ сцепления подающей рейки с затвором, что пружинный отражатель, бывший в прежних образцах, заменен винтом, что увеличена ширина левой рейки и ее зубьев, и это обеспечило правильность подачи патронов. Комиссия также определила, что новая винтовка капитана Мосина в силу своей оригинальности не может называться переделочной системой, что она представляет собой новый тип ружья и вполне достойна того, чтобы быть принятой на вооружение.

Тут бы и наступить счастливому концу эпопеи, но нет! Высшие чины военного ведомства уже окончательно решили вопрос о необходимости уменьшения калибра стрелкового оружия, и на этом основании комиссия указала прекратить все опыты над четырехлинейными винтовками. Однако удар по Мосину был немного смягчен тем, что комиссия, считая винтовку Мосина образца 1885—1887 годов лучшей среди магазинных систем того периода, учитывая малый вес магазина, неплохой способ его наполнения, удобное расположение патронов и достаточную емкость, нашла полезным поручить Сергею Ивановичу приспособить его систему к ружьям уменьшенного калибра, приняв во внимание все результаты опытов с четырехлинейными винтовками.

Так закончился пятилетний этап конструкторской деятельности Сергея Ивановича Мосина, не принесший определенных результатов, но давший громадный опыт самому изобретателю. С полным основанием можно считать, что именно к этому времени Сергей Иванович становится в полном смысле профессиональным изобретателем. Но чем же было вызвано решение отказаться от четырехлинейного калибра?

Один из авторитетнейших отечественных оружейников, изобретатель, историк и педагог Владимир Григорьевич Федоров дал такое объяснение:

«Переделочное магазинное оружие, стрелявшее патронами с дымным порохом, имело крупные недостатки: малый запас патронов и трудности в снаряжении магазина во время боя, значительное, до полутора фунтов увеличение веса оружия, образование дымного облака перед позициями стрелков при частой стрельбе».

В военных кругах не прекращались дебаты по поводу путей развития стрелкового оружия. Еще в 1883 году раздавались громкие голоса сторонников очередного уменьшения калибра, и их становилось все больше и больше. В феврале 1885 года товарищ генерал-фельдцехмейстера[14] генерал-адъютант Л. П. Софиано, признавая необходимость немедленно приступить к исследованию и разработке вопроса о наилучшем образце оружия уменьшенного калибра, предложил оружейному отделу выработать на основании теоретических и опытных исследований соображения по указанному предмету с тем, чтобы образцы ружей уменьшенного калибра и патроны к ним изготавливались на наших оружейных и патронных заводах.

Уже в марте того же года полковник Н. Роговцев, тот самый, у которого когда-то учился изобретательству С. И. Мосин, сконструировал пулю и патрон калибром 3,15 линии. Гильза этого патрона делалась из латуни, пуля была свинцово-оловянная в медной или стальной оболочке. Вначале патрон снаряжался черным порохом с добавкой аммиачной селитры. И хотя пуля развивала скорость 550 м/сек, эта добавка разъедала канал ствола, а сам порох быстро приходил в негодность. Заказ на изготовление опытной партии патронов и магазинных приспособлений был отдан Петербургскому патронному и Тульскому оружейному заводам. Однако в силу указанных выше причин, недостаточно выясненных баллистических качеств новой пули и отсутствия хорошего малодымного пороха работы были отложены.

Поиск принципиально нового пороха, который превосходил бы уже известные пороха по силе и не давал бы нагара и дыма, интенсивно велся с давних пор и в России, и за рубежом. Еще в 1841 году полковник А. А. Фадеев изготовил так называемую «хлопчатую бумагу»,или «пироксил». Он же произвел с ней первые опыты. Тогда «огнестрельную бумагу» вырабатывали на Охтинском заводе, в Москве и Тарту. Но пироксил обладал весьма скверным свойством — он самовоспламенялся, что приводило к крупным авариям на пороховых заводах. На тогдашнем уровне химической науки и производства этот недостаток устранить было невозможно, из-за чего дальнейшие опыты с новым порохом прекратили. Только в 1889 году знаменитый химик Д. И. Менделеев предложил заменить сушку пироксилина промывкой его этиловым спиртом, что сделало весь процесс производства бездымного взрывчатого вещества безопасным. И с 14 июня 1889 года промышленное производство пироксилинового пороха было налажено на Охтинском заводе.