Нет столь злой собаки, чтобы она не виляла хвостом.
       Итальянская пословица
 

 
      - Обязательно напишите мне рецепт этих - как вы их назвали? - "пи-рож-ки", - с улыбкой раскланивалась фрау Шульце.
      - Конечно, конечно! - щебетала Алина, прекрасно зная, что ни одна немка не станет корячиться, изготавливая экзотические блюда русской кухни. - Приходите в воскресенье на пельмени!
      - Непременно!
      Закрывая дверь за соседкой, Алина в который раз подумала: "Надо что-то предпринимать, сколько можно сидеть в четырех стенах, развлекая себя исключительно походами по магазинам и светскими беседами с парой разговорчивых пенсионерок, живущих по соседству?!"
      Почти за два года, проведенных в Германии в качестве супруги преуспевающего бизнесмена, владельца фабрики игрушек и сети магазинов по их продаже, Маркуса Вальда, она впервые собралась в русский "Центр культуры". В общем-то, до этого времени она пыталась гасить приступы уныния в своем немецком микромире, сформировавшемся после ее первого приезда по приглашению Маркуса.
      Тогда, три года назад, он сразу же ввел невесту в круг своих знакомых. Явление довольно редкое и необычное для Германии - такими многообещающими словами как "невеста" немцы просто так не бросаются, а друзьями и родственниками своих подруг (особенно иностранных) представлять не спешат.
      Правда, очному знакомству предшествовало полугодичное общение по телефону и по интернету. Кстати, и познакомились они тоже на одной из интернетовских страниц "Для одиноких сердец".
      Благо, у Алины проблем с немецким языком не было - она в свое время благополучно закончила факультет журналистики престижного института международных отношений. Ее отец, сотрудник МИДа времен Громыко, успел для своей любимицы устроить не только место в институте для отпрысков советских руководителей, но и найти ей "достойного" спутника жизни. Впрочем, основное достоинство молодого супруга составлял его высокопоставленный родитель. Алина с облегчением вздохнула, когда вслед за развалившимся Союзом "дружественных" республик распался и тяготивший ее "союз".
      С новым браком она не спешила, и к моменту интернет-знакомства с Маркусом почти десять лет парила над жизнью, наслаждаясь преимуществами ничем не обремененной преуспевающей женщины. Само собой, были и романы, и романчики. Объединяло их одно - особого следа в жизни Алины они не оставляли и не мешали заниматься любимым делом.
      Алина вздохнула: "Как не хватает мне сейчас суеты и бешеного ритма нашей московской редакции... Хотела спокойной обеспеченной жизни в цивилизованной стране, а вот теперь умираю от тоски... Нет, схожу все-таки в русский "культурный центр", о котором прочитала в местной немецкой газете. Наши люди умеют развлекаться и общаться".
      ...Серенькое здание в центре Дюссельдорфа ничем не отличалось от таких же безликих домишек, прижавшихся друг к другу, как казанские сиротки. Разве что, небольшая группка людей, собравшихся возле входа, слишком уж активно жестикулировала во время беседы.
      "Наших узнаешь везде, - улыбнулась про себя Алина, и, не сверяя номер дома с адресом, записанным на листочке, уверенно начала парковаться на место отъехавшего за секунду до этого новенького "порше". - Неплохо устроились некоторые наши бывшие сограждане на "чужбине", если позволяют себе разъезжать на машинах, доступных далеко не каждому коренному жителю", - подумала она, провожая взглядом лакированного автокрасавца.
      Хлопнув дверцей своего "гольфа", Алина уверенно направилась ко входу в здание. "Новый хозяин... это он купил... газета... крутой..." - расслышала она на ходу обрывки фраз. Видимо, приезд "крутого" на "порше" изрядно взбудоражил наблюдавшую публику.
      В холле Алина притормозила, чтобы почитать афиши и объявления: "Оказывается, русская диаспора ведет тут активную жизнь, а я от скуки не знаю, куда себя деть! Театр-студия, музыкальные кружки, шахматы, школа искусств, аэробика - хобби на любой вкус. Надо себе что-нибудь подобрать".
      Двигаясь вдоль стены с объявлениями, Алина задела какую-то стопку и еле удержалась на ногах. Стопка съехала в сторону и превратилась в веерообразную дорожку из газет. "Русские в Германии", - прочитала Алина заголовок на верхней газете.
      "Вот это сюрприз! Я и не думала, что в Германии выходит газета на русском языке. Кажется, я нашла то, что мне нужно. Попробую связаться с издателем, вдруг для меня подыщется вакансия..."
 

* * *

 
      Игорь Пащук катался по городу уже часа три, объезжая все торговые и культурные точки скопления русских немцев и разбрасывая пачки газет. В общем, это - не его работа. Он может ничего не делать вообще. Ведь эта газета - и не она одна - принадлежат ему.
      Он - хозяин.
      Он - издатель.
      Он - царь и бог для двух десятков "шестерок", которых он (Он!!!) облагодетельствовал и взял к себе на работу.
      Он с удовольствием проводит время в своем офисе, каждую секунду ощущая себя властителем человеческих судеб. Он раздает приказы, высказывает замечания. Он решает - казнить или миловать.
      Но сегодня ему надо побыть одному хотя бы несколько часов, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы о том, почему накануне сдачи очередного номера журнала для женщин "Лина" на работу не пришла Полина Берг, главный редактор этого журнала и очень ответственный человек.
      Собственно, ответить он все равно ничего бы не смог. Ни один из телефонов Полины не отвечал, она никого заранее не предупреждала о каких-то делах или важных встречах. Да и какие дела могут быть за день до сдачи номера? Завтра вечером журнал должен быть в типографии.
      С типографией Игорь уже вопрос решил, печатать будут на два дня позже, а за это время что-нибудь прояснится. Во всяком случае, "шестерки" попотеют и задержатся на работе, ничего с ними не случится! Но что же все-таки с Полиной, черт побери?!
      Мысли ползли в голову непрерывно: что могло произойти после десяти вечера, когда он вместе со своей женой Инной покинул ее квартирку? Кажется, она намеревалась сразу же ложиться спать. Или нет - когда они заехали, она сидела за компьютером, значит, могла вернуться после их ухода к своему рабочему месту.
      Задержались они у Полины недолго. Инна проявляла интерес к стильной и интеллектуальной Полине. В ней она видела то, чего не хватало ей самой, но очень хотелось иметь - природный шарм, эрудицию, умение расположить к себе любого собеседника. Как не крути, но за деньги этого не купишь. И упаковывая себя в вещи от Гуччи и Версаче, она оставалось все той же продавщицей, какой была до появления у них жирных банковских счетов.
      Где-то в душе ей льстило, что такая женщина работает на их фирме, но в то же время она понимала, что пренебрежительного отношения к себе Полина терпеть не будет.
      Инна пыталась перевести контакты с Полиной в разряд дружеских, но без взаимности. Полина держала дистанцию с хозяином и его женой.
 

* * *

 
      Алина договорилась о визите сразу же, позвонив по мобильному телефону в газету. Александр Болотников, с которым ее соединила секретарша, как будто ждал ее звонка, и тут же поинтересовался, когда она сможет приступить к работе.
      - Но... - удивилась Алина, - мы ведь с вами еще ни о чем не договорились, вы не видели моих документов и рекомендаций, не читали моих статей...
      - Успею еще почитать. А пока приезжайте, как можно скорей!
      - Уже еду!
      Не зная, радоваться или удивляться, Алина поехала по указанному адресу. Дверь офиса была открыта, по коридору, покуривая трубку, бродил невысокий мужчина "а ля Хемингуэй". Откуда-то выпорхнула пухлая блондинка с дымящейся чашкой в руках. "Как-то все по-нашенски, не похоже на немецкие фирмы", - подумала Алина и спросила:
      - Где я могла бы найти господина Болотникова?
      - В конце коридора, - махнула рукой блондинка. "Хемингуэй" даже не повернулся в ее сторону.
      На последней двери красовалась табличка "Др. Александр Болотников".
      "О!" - Алина привыкла с уважением относиться к людям с учеными званиями. В кругу знакомых ее мужа (а теперь и ее знакомых) было много "докторов". Это были и врачи, и экономисты, и филологи, защитившие диссертации и получившие эту почетную приставку к своему имени. В Германии не двухступенчатая система получения ученых степеней, как в России. Защитив диссертацию, в России ученый становится сначала кандидатом наук, а потом, если пожелает, может дальше заниматься научными изысканиями для защиты докторской диссертации. В Германии после удачной защиты диссертант сразу получает ученую степень доктора и престижную приставку к своему имени - "Dr.".
      Это различие между российскими и немецкими системами получения ученых степеней сыграло на руку приехавшим из стран СНГ кандидатам наук. В Германии они все стали сразу "докторами".
      Кстати, любопытный парадокс: некоторые из "докторов" не имеют по немецким законам высшего образования, потому что далеко не все "советские" дипломы признаются и подтверждаются в Германии. А вот ученые звания - пожалуйте вам!
      - Разрешите? - постучалась, а затем заглянула за дверь Алина.
      - Давай! - из-за монитора на нее глянул моложавый мужичок в мятой майке.
      - Мне бы доктора Болотникова...
      - Значит, ко мне. Заходи!
      - Я - Алина Вальд. Звонила вам около часа назад... - Алина была несколько обескуражена видом "доктора" и его приветствием.
      - Можешь сегодня поработать? У нас чрезвычайная ситуация. Редактор женского журнала... заболела... и некому подготовить журнал к отправке в типографию. У нас лишних людей нет. Если перебросить кого-то из других изданий, то будет запарка там. Так что вот так. Вытянешь?
      - Ну, я не знаю... так неожиданно... Я даже мужа не предупредила, что задержусь. Хотя, впрочем, ему я могу позвонить, он все равно раньше восьми домой не приходит. Но мне нужно время, чтобы вникнуть, хотя бы поверхностно, в особенности журнала. Хорошо бы поговорить с редактором... Может, она даст мне несколько указаний...
      - Это невозможно. Она... не может разговаривать.
      - Что-то серьезное?
      Пропустив последний вопрос, "доктор" спросил настойчиво:
      - Ну, так как, возьмешься забить пробелы?
      - Могу попробовать...
      - Тогда зайди к графику-дизайнеру и возьми у него распечатки страниц. И вообще, он тебе расскажет, что к чему. Его зовут Олег Гарий.
      - А...
      - Да, по поводу оплаты поговорим позже. Шефа сейчас нет. Но в обиде не будешь...
      "В общем-то, я уже в обиде, хотя бы потому, что со мной разговаривает на "ты" совершенно незнакомый мужчина. Ну, да ладно, я так соскучилась по работе, что согласна и бесплатно помочь..." - с такими мыслями Алина двинулась к двери.
      Перед ее носом дверь распахнулась, но сразу она никого не увидела. Открывший не доставал Алине до плеча, и ей сначала показалось, что перед ней ребенок. Оглянувшись, она увидела, что это взрослый мужчина, но очень маленького роста. Тем более, услышанные ею слова, обращенные к мятому "доктору", не оставляли никаких сомнений: ребенку, даже выросшему в подворотне, такие замысловатые "неформальные" выраженьица явно не под силу.
      Алине вдруг стало весело. Она вспомнила, что у них в Москве по соседству жил карлик, который вместе с другими ребятами придумывал себе разного рода развлечения. Настоящее имя его, кажется, было Петр, но называли его Петрушкой за любовь к шутке и лицедейству. Так вот, веселые ребятишки наряжали Петрушку зимой в детскую курточку и шапочку, он становился возле подъезда, и когда подходила незнакомая женщина, он тоненьким детским голосочком просил:
      - Тетенька, тетенька, помогите мне снять штанишки, я хочу писать, а ручки без варежек замерзли, не могу ширинку расстегнуть.
      Сердобольная тетенька расстегивала ширинку, а из нее появлялось совсем не детское, а настоящее "мужское достоинство". Несмотря на маленький рост, Петруша был полноценным мужчиной и, кстати, пользовался благосклонностью многих соседских девчонок.
      Дальше следовало всеобщее веселье наблюдавших из-за угла парней, ну и, конечно, обещание "тетеньки" отвести хулиганов в милицию. Одной из "подопытных" даже нехорошо стало. Потом выяснилось, что жертвой проказников оказалась религиозная фанатичка и к тому же старая дева.
      Из потока слов местного "петрушки" Алина смогла выловить пару вразумительных: "Полина" и "нигде нет".
      "Интересные делишки у них тут творятся! Глядя на эту компанию и слушая их разговоры, я бы скорей подумала, что эти люди не газеты делают, а содержат казино или притон".
      Алина направилась к двери с надписью "Графики-дизайнеры". Внутри чувствовалось оживление, громкие голоса перебивали друг друга. Алина приоткрыла дверь, и на нее вывалилось облако сигаретного дыма. Уже лет пять, как Алина "завязала" с курением и очень гордилась своим достижением, при этом отношение к сигаретному дыму у нее трансформировалось от терпимого до абсолютного неприятия. Она с трудом заставила себя шагнуть внутрь насквозь прокуренного помещения.
      - Господин Болотников направил меня к графику-дизайнеру, который занимается журналом "Лина". Я - журналистка и могу помочь довести журнал до состояния готовности, пока отсутствует его редактор. Кто может ввести меня в курс дела?
      Последовала пауза, и у Алины мелькнула мысль, что она не ко времени и не к месту попала сюда, прервав обсуждение злободневных событий. В комнате, как грозовые тучи, висели клубы дыма, напряжение росло. Неприятную ситуацию разрядил голос из угла. Алина не поняла даже сразу - мужчине или женщине он принадлежит.
      - Встаньте к окну, иначе задохнетесь тут. Вы не курите?
      - Не-ет! - жалобно ответила Алина. - Но я могу потерпеть. Это вы занимаетесь версткой "Лины"?
      - Не я, но, наверно, мне придется... - говоривший оказался все-таки мужчиной. - Меня зовут Станислав Байер.
      - А где же Олег Гарий?
      - У него обострение язвы желудка, и он поехал к врачу.
      - Но господин Болотников ничего не сказал мне...
      - А он еще не в курсе. Олег уехал всего минут пятнадцать назад. Что касается журнала, давайте посмотрим, чего там у них недоделано.
      Из комнаты по одному начали выходить участники недавнего сборища. Видимо, присутствие постороннего человека не располагало к дальнейшей беседе. Последним задумчиво "выплыл" уже знакомый Алине "Хемингуэй" все с той же трубкой во рту.
      - Так что вы, вместо Полины? - как бы ни к кому не обращаясь, спросил он.
      - Да нет, пока не знаю, в каком качестве я могу здесь быть полезной. Речь шла о моей помощи только на время болезни госпожи Берг...
      - Болезни? А откуда вы знаете, что она больна?
      - Господин Болотников мне сказал...
      - А-а-а... - протянул "Хемингуэй" и скрылся за дверью.
      В комнате сидели три графика-дизайнера, каждый за своим огромным монитором. Одно рабочее место оставалось пустым.
      - Можно, я открою окно? - спросила Алина.
      - Конечно, конечно. Извините, что принимаем вас в такой обстановке, но события сегодняшнего дня... - Станислав замялся и переменил тему. - Кофе будете?
      - С удовольствием.
      - Ну, давайте выпьем по чашечке, а уж потом приступим к нашим делам.
      Алина распахнула окно и присела на широкий подоконник, заваленный журналами и газетами. Потягивая ароматный кофе, она старалась повернуться так, чтобы дышать весенним воздухом улицы, а не задымленным из комнаты. С высоты второго этажа Алина рассматривала маленькую улочку с припаркованными по обе стороны дороги машинами. Из-за поворота на большой скорости выскочила машина.
      "Ого! - едва успела подумать Алина. - Это ведь зона с ограничением скорости. Тут разрешается ездить только со скоростью тридцать километров в час. Так можно и без водительских прав остаться. Это ведь не Россия, где от любого патруля и за любое нарушение откупишься. Только сумма варьируется. Здесь полицейские взяток не берут".
      Приближающаяся машина оказалась "порше", причем, кажется, тем же самым, который Алина сегодня уже видела. Автомобиль притормозил прямо под окном, подоконник которого она облюбовала для наблюдений. Из автомобиля выскочил долговязый коротко стриженый мужчина лет тридцати с хвостиком, по стилю одежды плохо вписывающийся в интерьер изысканного спортивного "порше".
      У Алины мелькнула мысль: "Деньги есть, а вот стиля нет. В общем-то, сейчас принято приглашать в таких случаях стилиста. Но этому, видать, не до того".
      - К вам, кажется, гость! - сказала она вслух.
      Станислав, выглянув в окно и заметив под окнами "порше", хмыкнул:
      - Это мы у него гости. Это же Игорь Пащук, наш хозяин. Разве вы не знаете?
      - Да как-то не приходилось с ним встречаться. И вообще, честно говоря, до сегодняшнего дня я не контактировала с русскими. У меня муж - местный немец, я живу здесь, в Дюссельдорфе, меньше двух лет и пока общалась только с друзьями мужа.
      - Ну, теперь наслушаетесь сплетен, и не только о нем. Если, конечно, решитесь остаться в этом... террариуме.
      - Как-то вы меня сразу пугаете... Давайте-ка лучше вернемся к нашим баранам... то есть страницам...
 

 
      Игорь Пащук вернулся в свой офис и заперся в кабинете. Объезд и обзвон всех точек, где могли бы видеть Полину или что-то о ней знать, не принес результатов. Если она не появится до конца дня, надо будет заявить в полицию. Хотя, возможно, это сделает раньше отец Полины. Он уже несколько раз звонил Игорю на мобильный после того, как выяснилось, что его дочери нет ни дома, ни на работе.
      - Зайди ко мне! - Пащук по внутреннему телефону соединился с Болотниковым.
      Через минуту друг и правая рука Игоря сидел в кресле напротив.
      - Как ты думаешь, куда Полина могла исчезнуть?
      - Понятия не имею! А я тут подсуетился и на ее место нашел новую журналисточку.
      - Что значит - "на ее место"?
      - Ну, я хотел сказать, пока не понятно, где она. Журнал ведь все равно выходить должен, даже если кто-то... прогуливает или болеет.
      - В том то и дело, что она не заболела, а прогуливать она не будет. Ты сам знаешь, насколько Полина правильная. Она просто исчезла. Я обзвонил даже больницы, которые дежурили этой ночью - вдруг что-то случилось. Нигде ее нет. Я ведь был с Инной вечером у нее. Получается, мы последние ее видели. Понимаешь, чем это пахнет, если вдруг что-то серьезное случилось? Ты не знаешь, случайно, у кого мог быть дубликат ключей от ее квартиры? Любопытно было бы заглянуть.
      - У ее отца наверняка есть, но у него, само собой, просить ключ нельзя. Он, может, уже сейчас едет домой к любимой дочурке, чтобы выяснить, почему она не отвечает на телефонные звонки.
      - У него ноги парализованные. Ты разве не знаешь, что Полина три раза в неделю катает его по парку в инвалидной коляске и вечно таскается с ним по больницам. Один он никуда поехать не может. В лучшем случае дождется вечера и попросит кого-нибудь из санитаров отвезти его. У кого же еще может быть ключ? У кого-то из наших? С кем она дружит?
      - Ты сам знаешь, она держит себя несколько дистанцировано, но, кажется, я несколько раз видел, как она с работы уезжала вместе с Татьяной Павловой.
 
       Шестнадцать лет назад.
       Львов. Психиатрическая клиника, отделение для подростков.
      - Опять к тебе, Игореша, мама приезжала. Оставила две сумки с едой, но ждать не могла - торопилась очень, - нянечка с трудом приволокла два полных пакета и поставила их возле кровати Игоря Пащука. - Какая мама у тебя хорошая, заботливая, все, что душенька пожелает - пожалуйста тебе, на тарелочке с голубой каемочкой.
      - С-сука, - прошипел в подушку подросток и, обращаясь к нянечке, сказал:
      - Можешь взять себе, что хочешь, баба Оля, я все равно не успеваю все это съедать.
      - Да уж мама твоя, Ирина Савельевна, дай бог ей здоровья, никого не обижает, всем копеечку подбрасывает, чтобы к тебе внимание было особенное и уход хороший. Ты вот, если хочешь, дай что-нибудь Саше Болотникову. К нему мама часто приходит, но почти ничего не приносит. Видать, бедненько они живут. Да и отца ни разу не видела, - старуха спохватилась, - ну, а твой-то папка где, почему к тебе не приходит?
      Игорь нехотя ответил:
      - Он не живет с нами давно. Он теперь большой начальник в Киеве, у него другая семья. Но мы видимся иногда. Баба Оля, у меня голова болит, я посплю, - завершил он неприятный разговор.
      На ужин Игорь не ходил - не будет же он есть тошнотворную овсянку, когда у него тумбочка забита съестными деликатесами. Разделить с ним шикарную трапезу Игорь пригласил Сашу Болотникова.
      - Ты как сюда попал? - для начала поинтересовался Игорь. В свои шестнадцать лет он прекрасно понимал, что в таком отделении просто так не отдыхают.
      - Мы с пацанами в подвале балду гоняли, нас мамаша Славкина там подловила. Проследила, куда мы бегаем вечером, да предкам настучала. Мать меня отлупила и привела к наркологу-психиатру. Переживает она, ведь отец мой - конченый алкаш, уже и "белка" у него была. Тоже тут в больнице лежал, только в отделении для взрослых. Полгода потом держался, да опять запил. Вот мать испугалась, что у меня наследственность плохая, рассказала все врачу, и они меня лечат как психа. Но я и сам не дурак, попробовал травку - и хватит. У меня совсем другие планы на будущее. Не хочу жить, как мои предки. Надоело сверкать голой задницей. После школы пойду в институт, буду учиться. Ну, а ты какого хрена тут забыл? Хоть и не пыльно устроился, но ведь дома тебе тоже, видать, не хило живется.
      - Смотря, что понимать под клевой жизнью. Если только жратву и бабки - то этого у меня до чертиков. Но мне осточертела мамаша со своими бесконечными дружками. Ей совершенно наплевать на меня. Она откупается деньгами и подарками, но мы совсем как чужие. Хочу избавиться от нее...
      - Как... избавиться?
      - Да ты что подумал, козел? Уехать я от нее хочу. И вообще, у меня этот совок уже в печенках сидит со своими идеями, как всех кругом сделать одинаково нищими. Выйду из психушки и уеду. В Германию, например. Они дают убежище всем желающим. Я и торчу здесь, собственно, из-за любви к зеленым бумажкам.
      - Каким-каким бумажкам?
      - Ты что, доллары никогда не видел?
      - Не-а...
      - Ну, ты даешь! Святой совсем, только травкой обкуренный. Мамашка моя в Интуристе работает администратором. Ну, вот и я там иногда пасусь. То шмоток фирменных перехвачу, то деньги поменяю фирмачам и девкам, которые их обслуживают. В банке ведь по официальному курсу гроши дают за доллары, а мужикам погулять хочется. Все было нормально, а вот недавно на дежурстве в Интуре был какой-то жлоб принципиальный, подловил меня, когда я с французиком денежки тусовал. Мамаша ему сразу тысячу рублей совала - не взял. Кто мог подумать, что такие придурки еще существуют? Заявление накатал. А мамаша - не будь дура - сразу меня сюда запихнула: невменяемый, мол. Мне уже приходилось здесь бывать. Пошумел как-то дома да побил пару вазочек, когда очередной хахаль мамашин по дому в трусах начал разгуливать и замечания мне делать. Поставили мне тогда диагноз: психопатия. А сейчас это на руку оказалось. К тому же, в армию психопатов тоже не берут. Вдруг ненароком в башку мне стукнет и постреляю всех кругом? - развеселился Игорь.
      Саша, как завороженный, смотрел на своего нового приятеля. С такими крутыми ребятами ему еще не приходилось общаться. Вот повезло! Теперь он тоже будет вращаться в "высшем свете", ходить в Интурист и небрежно доставать из кармана зеленые бумажки, которые дают доступ ко всему. Ко всему тому, о чем мечтал сын уборщицы и безработного алкоголика.
 

* * *

 
      Две полицейские машины, включив аварийные фары, перегородили улицу, на которой находилось бюро Игоря Пащука. Жители близлежащих домов и сотрудники офисов облепили окна. Трое мужчин и две женщины в полицейской форме направились ко входу в редакцию. Сотрудники отхлынули от окон и уткнулись в свои компьютеры и бумажки. Окна кабинета Игоря выходили во двор, поэтому о прибытии полиции он узнал, непосредственно увидев блюстителей порядка у себя в дверях. Пащук и Болотников понуро взглянули на неожиданных гостей. Впрочем, визиты полиции редко кого радуют в принципе.
      - Господин Пащук?
      - Да, это я, - приподнялся из-за стола Игорь.
      - А вы кто? - обратился полицейский к Александру.
      - Я - ответственный за редакционную часть фирмы Александр Болотников.
      - Пройдите на рабочее место. С вами поговорит наш сотрудник. А вы, господин Пащук, поедете с нами.
      - А-а что случилось?
      - Сотрудница вашей фирмы Полина Берг обнаружена мертвой в своей квартире. По утверждению ее отца, Вальдемара Берга, вы и ваша супруга были последними, кто видел ее вчера вечером. Когда он звонил дочери, чтобы пожелать спокойной ночи, она сказала, что у нее в гостях шеф с женой. Ваша супруга уже у нас в Комиссариате полиции. Можете связаться со своим адвокатом.
      Игорь с трудом сдерживал свои эмоции, а от сознания, что это может быть заметно, - становилось еще заметнее. Еще, чего доброго, увидев его замешательство, они сделают соответствующие выводы. "Как все это не вовремя, не кстати... - тонкие губы сжались до синевы. - Казалось бы, все идет по накатанному пути, и тут такое западло! Или в жизни всегда должны случаться неприятности... Неприятности? Ну да... По сравнению с... Полиной... это можно назвать неприятностью. Простой неприятностью. Все выяснится..." Из ступора Игоря вывел пристальный взгляд полицейского. "Психологи чертовы! Эти полицейские думают, что видят всех насквозь!" - и вслух насколько возможно спокойным тоном произнес:
      - Могу я оставить кое-какие распоряжения своим сотрудникам?
      - Пожалуйста. Но только по-немецки и в присутствии нашего сотрудника. Все ли сотрудники фирмы сейчас на месте?
      - Не могу точно сказать, я сам недавно приехал.
      - А где вы были утром?
      - Я был в городе, заезжал в места, где часто бывает русскоговорящая публика. Понимаете ли, мы занимаемся распространением печатной продукции. Нам нужно расширять круг читателей, вот мы и разбрасываем наши издания по русским "точкам". Причем, не только по этому городу, но и в других местах. Впрочем, не знаю, интересно ли это вам?
      - Нам все интересно, что может иметь отношение к делу. Неужели на фирме не нашлось никого другого на роль курьера? Ведь вы, как я понимаю, хозяин этой фирмы?
      - Я - управляющий, а хозяйка фирмы - моя жена. У меня не было важных дел с утра, и я решил никого не отвлекать. Специального курьера у нас нет, фирма ведь небольшая, и надо уметь делать все.
      Игорь изо всех сил пытался произвести благоприятное впечатление на полицейских. Хотя, кому это надо? Решают только факты. Даже если у тебя крылья вырастут за спиной, но при этом на месте преступления найдут твои отпечатки, то возьмут тебя под белы рученьки, то бишь крылышки, и отправят куда следует. А дальше - если сможешь отмазаться - твое счастье. В совке эти вопросы решались проще. Игорь вспомнил, как легко мать с помощью денег выручала его из всяких неприятных переделок. Ну, ничего, здесь деньги тоже кое-что могут. Например, оплатить услуги хорошего адвоката.
      В кабинет заглянула девушка-полицейская:
      - Господин комиссар, на месте нет одного сотрудника. Это график-дизайнер Олег Гарий, который работал вместе с госпожой Берг. Он ушел с работы. Сказал, что у него обострение язвы желудка и ему срочно нужно к врачу. Я записала его домашний адрес и телефон. Кроме того, в офисе находятся посторонние. Госпожа Алина Вальд утверждает, что сегодня ее пригласили помочь довести журнал до готовности для отправки в типографию. Ей сказали, что Полина Берг больна и нужно временно ее заменить.
      - Разберитесь, кто кому и что сказал еще. И срочно отправьте человека к этому... дизайнеру.
 

* * *

 
      "Ну и попала я на работку, - ехидничала про себя Алина, - надо же было два года сидеть дома, в тихой заводи среди изредка поквакивающих соседских старушек, чтобы потом сразу попасть в такой водоворот событий. Нет, не могут наши люди спокойно жить. Не умеют. Но это уже не шуточки. Был человек - и нет человека. А ведь еще вчера Полина сидела тут. Может, даже на этом стуле..." Алина заерзала и обратилась к девушке в полицейской форме, которая опрашивала сотрудников фирмы:
      - Я, в общем-то, первый раз здесь и с госпожой Берг знакома не была. Могу я быть свободна? Все равно сегодня работы уже не будет. И не понятно, будет ли вообще...
      - Я попросила бы вас задержаться. Мы сейчас ведем первичный опрос. Он длится недолго. Потом, если будет необходимость, мы некоторых коллег госпожи Берг пригласим для индивидуальной беседы. Кое-кто из сотрудников русской редакции имеет проблемы с немецким языком, а вы, как я слышу, говорите свободно. Я бы попросила вас помочь мне в качестве переводчика.
      - Конечно, конечно. Я только мужу позвоню, чтобы он знал, где я.
      Совсем не так представляла себе Алина свой первый рабочий день в новом коллективе. Собственно, чехарда сегодняшнего дня взбудоражила ее застоявшиеся эмоции. Последний раз ей пришлось испытать подобный стресс два года назад в московской редакции журнала "Варвара".
      Один из многих современных женских журналов, появившихся в последние годы в Москве, он за пять лет своего существования вошел в пятерку самых модных и престижных. Реклама валила валом, тиражи росли, в розничной торговле прекрасно раскупался. Неплохо, с учетом нестабильной ситуации в России.
      Алина, которая работала в журнале со дня его основания, завоевала громкую известность рядом острых статей и репортажей и считалась одной из самых преуспевающих женщин российской столицы.
      Больше всего ее радовало то обстоятельство, что достигла она этих ошеломляющих успехов исключительно благодаря своим способностям журналиста и хватке деловой женщины.
      Папа к тому времени был уже давным-давно с почетом отправлен на пенсию, а все его "связи" не то порастерялись, не то так же, как и он сам, оказались за бортом жизни и ничем помочь уже не могли. Да и ни к чему они были Алине.
      Она могла добиться всего сама, и она сделала это. Когда западная жизнь стала все больше проникать не только на прилавки, но и в сознание зашоренных граждан СНГ, Алина поняла: ей по менталитету ближе западные эмансипэ, чем традиционно домашние и хозяйственные русские бабы. Она с трудом могла вообразить себя в окружении сопливой ребятни, а, представляя, что на ее белом плюшевом диване сидит какой-то мужик, чавкая и вытирая рот кулаком, покрывалась холодной испариной.
      Куда лучше и спокойнее - проходящие и не переходящие ни во что серьезное связи. Детей она не то чтобы не любила, но как-то равнодушно воспринимала их, как необходимый элемент пополнения народонаселения.
      "Цветы жизни? - Пожалуйста. Только не на моей клумбе". Возможно, это было элементом самозащиты: после первого аборта, который она сделала, будучи студенткой, у нее начался воспалительный процесс, а потом всякие другие женские неприятности, и вероятность того, что она когда-нибудь снова сможет забеременеть, была практически нулевая. Правда, этот вопрос волновал Алину меньше всего. Единственным и любимым ребенком стала для нее "Варвара".
      И вот настал этот страшный день, 20 мая...
 
       Москва. Два года назад.
      Когда зазвонил мобильный телефон, Алина уже приближалась к своей редакции, расположенной на улице с таким подходящим их журналу названием - Варварка. Она не любила разговаривать за рулем. Она вообще была очень щепетильным человеком во всем: никогда не нарушала правил, не превышала скорость и старалась не отвлекаться во время езды. Но на этот раз звонок показался ей каким-то необычным. Первая же трель резанула ей по мозгам, и она начала лихорадочно рыться правой рукой в своей сумочке, лежавшей на соседнем сидении, придерживая руль левой.
      - Алина Витальевна! - душераздирающе заорала трубка. - Вы где? Тут полный разгром!
      Алина с трудом узнала голос редакционной секретарши:
      - Вика? Говори толком, что случилось. Какой разгром?
      - Да у вас в кабинете. Я пришла только что, дверь в офис была закрыта, никаких следов взлома. Захожу - бумаги со столов сброшены, а в вашем кабинете - полный тарарам! Да сами увидите, приезжайте скорей!
      - Я уже подъезжаю, сейчас найду парковку и сразу бегу. Ты кому-нибудь еще звонила?
      - Нет, вам первой.
      - Не звони пока никому, я приеду, сама разберусь...
      - Хорошо, Алина Витальевна. Ой, тут какая-то записка на вашем столе лежит...
      Через пять минут Алина уже стояла посреди своего кабинета между развороченным креслом и разбитым монитором. Сдерживая комок в горле, она взглянула на стол. Вот она, эта записка, о которой говорила секретарша:
       "Ты что из себя вообразила? Ты - такая же шавка, как и пьяная лоточница, которую видно из твоего окна. Займись-ка лучше выпечкой пирожков для своего фрица. Целее будешь. Вали отсюда, пока не пожалела".
      Записка была напечатана на ее же компьютере и распечатана тут же.
      "Человек, который писал это, наверняка, чувствовал себя здесь уверенно, будто он не впервые в этом кабинете. К тому же, осведомлен о подробностях моей личной жизни... Неужели, кто-то из своих?" - размышляла Алина, стоя у окна и разглядывая ту самую вечно пьяную продавщицу овощного лотка, о которой упомянул злобный погромщик.
      Алине казалось, что все, кто работал вместе с ней, ее команда, настолько "свои", что не считала нужным что-то прятать или скрывать от них. Кто же из них оказался предателем?
      Алина была настолько морально подавлена, что решилась на шаг, который все ее знакомые сочли малодушным и совершенно не типичным для этой уверенной в себе волевой женщины. Она связалась с учредителями журнала и объявила им, что выходит замуж и уезжает из страны. Получалось так, что неведомые противники добились своего и она, сдав позиции, удалилась с поля боя.
      Собственно, Алина к тому времени находилась на тяжком перепутье. Приближался критический возраст - тридцать пять лет, и самодостаточность в той роли, которую она до сих пор играла - довольной жизнью преуспевающей журналистки - начала ее тяготить.
      У каждой женщины, насколько бы "эмансипэ" она ни была, возникает в жизни такой период, когда ей хочется бросить все к чертовой матери и стать просто женой. Наверное, и у Алины наступил такой момент. Но как взять и бросить все завоеванное нелегким трудом? Весы в голове Алины склонялись то в одну, то в другую сторону. И вот решающая "капля" упала на чашу "семья". Вечером Алина позвонила Маркусу и сказала ему долгожданное "да". Он сразу не понял даже, что вдруг такого переменилось за два дня со времени их последнего разговора.
      Алина начала активно собирать необходимые для брака с иностранцем документы, Маркус прислал ей специальное приглашение-вызов "для заключения брака". Короче, через полгода они стали законными супругами. Алина, как могла, пыталась вычеркнуть из памяти свою бурную деятельность в Москве и тот майский день, резко повернувший ее жизнь.
 

 
      Загребая длинными ногами, Игорь Пащук шел по бесконечному коридору Комиссариата полиции. Да, не думал он, что придется когда-нибудь побывать здесь. Да еще в каком качестве! Голову сдавило стальным обручем.
      Он - хозяин жизни, в тридцать с небольшим получивший все, о чем большинство только мечтает всю жизнь.
      Он - сам Игорь Пащук! - обвиняется (впрочем, нет, пока не обвиняется, а подозревается) в причастности к гибели этой чертовой журналистки.
      В голове Игоря пронеслись какие-то отрывочные воспоминания. "Господи, прямо, как перед смертью, - подумал он. - Говорят, что, когда отлетает душа умирающего, перед ним проносится вся прожитая жизнь, как одно мгновенье. Этого еще не хватало!" Игорь не хотел признаться сам себе, но он панически боялся потерять свой статус, даже больше, чем материальные блага, которые он "коллекционировал" все пятнадцать лет жизни в Германии.
      Приехал он в Германию семнадцатилетним мальчишкой. Окончив курс "лечения" в психиатрической клинике, он уговорил мать купить ему туристическую путевку по Европе:
      - Все равно учебный год заканчивается, десятый класс придется повторять. Чего я буду торчать дома и бездельничать целыми днями? Не жмись, раскошелься на путевочку за бугор единственному отпрыску.
      Ирина Савельевна с удовольствием удовлетворила просьбу сына - пусть развеется мальчишка, и она тоже отдохнет от его выходок. Она отдохнула. Следующий раз Ирина Савельевна увидела своего сына через шесть лет, когда он приехал в родной Львов. Приехал как победитель на сверкающем БМВ, сорил деньгами направо и налево, в общем, показал, что он и сам - без мамы, папы и всех вместе взятых - может добиться в жизни всего, чего захочет. Как ему все это далось - он не скажет никому. Никто не ждал его в Германии с распростертыми объятиями.
      Когда он с туристической группой приехал в Берлин, то уже точно знал, что это -конечная цель его путешествия. Игорь не был наивным мальчишкой, с детства он крутился среди "фирмачей", для него были открыты двери валютной "Березки", но все-таки Германия произвела на него впечатление. Несмотря на проблемы с немецким языком (школьных знаний оказалось недостаточно), Игорь чувствовал себя здесь своим. К тому же, в Берлине, как выяснилось, несложно найти собеседника на любом языке. А уж на русском, и вовсе без проблем.
      В первый же день, когда его тургруппа отправилась на экскурсию к свежеразрушенной Берлинской стене, он поехал на железнодорожный вокзал Лихтенберг, расположенный в восточной части теперь уже объединенного Берлина. Именно туда прибывают поезда из Восточной Европы, и именно там рассчитывал Игорь встретить "единомышленников". Он не ошибся.
      - Слышь, ты русский? - обратился он к бренчащему на гитаре парнишке, подпирающему вокзальный переход к поездам.
      - Ну!
      - Чего, ну? Русский, спрашиваю?
      - Тут полвокзала русских...
      - Свистишь!
      - Ты что, первый день здесь?
      - Ну да...
      - А чего хочешь?
      - Остаться здесь хочу...
      - Дезертир, что ли?
      - Да нет, я не солдат, а турист. Езжу с тургруппой по Европе.
      - Ну и езди себе дальше. Бабки ведь есть, раз путевочку купил. И сиди у себя в Зажопинске. Или откуда ты там?
      - Я из Львова...
      - А, хохол, значит... Знаешь, как фашистики Львов называют? Лемберг. Это немецкое название Львова. Они его, суки, уже своим считали, переименовали даже на своих картах. Так и осталось.
      - Что это ты про них так... грубо. Живешь тут, домой не едешь...
      - Это не твое дело. А падл этих ты еще и сам узнаешь, если жить тут хочешь. Понюхаешь, чем пахнет их гостеприимство. Так пахнет, что задохнешься от ароматов. Некогда мне тут с тобой лясы точить. Хочешь подробнее что-то узнать, иди к центральному входу, по дороге купи пару банок колы и сигареток, там увидишь девку и парня, оба с длинными волосами, одеты полностью в черное, а рядом собака колли. Скажешь, мол, Пашка-прапор прислал. Угостишь их, расскажут, куда идти и что кому свистеть.
      - У них что, умер кто-то?
      - У кого?
      - Ну, у этих, с колли.
      - Почему, умер?
      - Сам сказал, что они во всем черном.
      Пашка-прапор заржал:
      - Ну, ты и впрямь из Зажопинска! Готы они. Течение такое модерновое, вид у них, как у вампиров - красятся в черный цвет и одежду только черную носят. А ты что, комсенок?
      Игорь огрызнулся:
      - Ничего, скоро я над всеми посмеюсь. Не такой уж я лох, как тебе кажется. Ну, покедова!
      - Ну, ну, давай. Счастливо!
      Вечером этого же дня он вместе с двумя ребятами из Пскова, тремя югославами и одним насмерть перепуганным вьетнамцем, переспрашивая друг друга, заполняли анкету-заявление о предоставлении убежища в Германии.
      Преимущество этого статуса заключается в том, что вопрос о предоставлении права на жительство решается не менее полугода, потом можно подать заявление о повторном рассмотрении дела в случае отрицательного ответа. Все эти долгоиграющие процессы дают возможность заявителям осмотреться по сторонам и, воспользовавшись наличием дармового жилья и еды, попробовать найти свои пути-дорожки: если не прямые, то, по крайней мере, обходные, как остаться в благословенной Германии.
      Игорь прекрасно понимал, что сидеть и ждать "у моря погоды" он не будет. И он начал свою новую жизнь в Германии практически с нуля (если не принимать во внимание три сотни долларов и пару колечек, прихваченных на всякий случай из материной шкатулки).
      ...Воспоминания Игоря прервал полицейский:
      - Подождите возле этого кабинета, вас вызовут.
      Игорь чувствовал себя побитой собакой. Присев на стул, он достал мобильный телефон: забыл сказать Сашке Болотникову по поводу нового рекламодателя, с которым он встречался сегодня в русском "Центре культуры". Впрочем, нужно ли это теперь? Чем закончится вся эта история?
      - Мобильными телефонами пользоваться в здании Комиссариата запрещено! - сказала ему проходившая по коридору девушка с папкой.
      - Извините. Я сейчас отключу телефон...
      Только сейчас он заметил напротив по коридору инвалидную коляску и сидящего в ней седого мужчину с черными кругами вокруг глаз. Он сразу понял, кто это, хотя ни разу до этого не видел отца Полины Берг. Кажется, и тот понял, кто сидит перед ним. Во-первых, акцент, во-вторых, есть нечто неуловимое в облике наших людей, что позволяет распознавать друг друга в толпе.
      Игорю стало не по себе от взгляда, которым пронзил его Вальдемар Берг. "Будь его воля, - подумал Пащук, - он меня бы без суда и следствия отправил на гильотину. Хотя, скорее, он пожелал бы задушить меня собственными руками. Надо срочно что-то предпринимать, ведь я, в конце концов, ни в чем не виноват. Зачем мне это клеймо? Поди потом всем рассказывай, что ты просто пил кофе у покойной. Причем, даже не наедине с ней, а рядом с собственной женой. Разговоры все равно пойдут, начнут накручивать сплетни. Если даже все благополучно закончится, издательскую деятельность можно будет прекращать... Как говорится, то ли он убил, то ли его убили".
      - Господин Берг! - из кабинета выглянул мужчина средних лет в свитере и джинсах.
      Стоявшая сзади инвалидной коляски старушка подтолкнула ее вперед, и они двинулись ко входу в кабинет. Игорь опустил глаза вниз, чтобы не встретиться взглядом с отцом Полины.
      "Как же он все-таки добрался до Полининой квартиры так быстро? И что он увидел там? Ах, все равно теперь, надо как-то выпутаться из этого дела с минимальными потерями..."
 

* * *

 
      Неожиданно "заболевший" график-дизайнер Олег Гарий уже часа два тупо смотрел в телевизор, пытаясь переключить свои мысли на нейтральную тему. У него всегда именно так лучше получалось выкристаллизовывать верное решение. Вот так - не думаешь, не думаешь о какой-то проблеме, а потом - бац! - вспомнил о ней, и выход как бы всплыл сам по себе. Сегодня ничего не получалось. Ни отвлечься он никак не мог, ни решений никаких в голову не приходило. Верных, не верных - вообще никаких! Только страх, какой-то животный страх притаился в том месте, где разболелась мифическая язва. "Так еще и вправду язву заработаешь! Придется все-таки звонить в Москву... Но не самой мадам, а ее мальчику-шестерке. Может, он в курсе?" Олег протянул руку к телефонной трубке.
      - Алло, Жорж, ты? Спишь, что ли? Одиннадцать ведь только!
      - Ты что? Какие одиннадцать? Забыл, это у вас еще только одиннадцать, а у нас в Москве уже час ночи. Сегодня намахался за день, жлобы сплошь несговорчивые попадались. Пришлось приложиться слегка. В десять часов вырубился - так устал. А ты чего звонишь, срочное что-то или так, потрепаться?
      - Да какое, потрепаться! Знаешь, кого я сегодня видел? Девку помнишь из журнала "Варвара", которую мы два года назад труханули, и она потом замуж за фрица вышла и уехала? Она сегодня притащилась на фирму к Пащуку.
      - Она тебя видела?
      - Нет, я успел смыться. Случайно увидел в окно, как она подходит к двери офиса, быстренько собрался, изобразил приступ язвы желудка и смотался. Какие дела у нее с Пащуком? Черт побери, она может нам все испортить... Как я теперь появлюсь на фирме, она же меня сразу узнает?! Правда, сейчас такая неразбериха из-за убийства редакторши, что я могу некоторое время поволынить дома. Завтра меня, кстати, ждут в Комиссариате полиции для дачи показаний. Но это - ерунда. Как бы из-за этой пигалицы не накрылись все наши проекты...
      - Ладно, будем думать. Не паникуй раньше времени.
      Олег Гарий бросил трубку на стол: "Не паникуй, не паникуй! Легко тебе там с твоими стальными бицепсами, бронежилетами и автоматами... К тому же за две тысячи километров отсюда. А я тут что? Подставляю себя не за хрен собачий!"
      Олег выкурил сигаретку, немного успокоился и опять взял в руку телефонную трубку:
      - Стас, ты? Это Олег Гарий! Не спишь?
      - Нет, что ты, я в такое время никогда не сплю, не беспокойся. Как твоя язва?
      - Плохо! Врач сказал, надо срочно пройти курс лечения, иначе придется оперировать. Так что я пока дома побуду. Что там слышно нового по поводу Полины?
      - Сегодня всех наших опрашивали, а Пащука отвезли в полицейский Комиссариат. Больше он не появлялся. Кажется, его жена тоже там.
      - И что, их не отпустили?
      - Понятия не имею. Может, отпустили, и они поехали домой. Во всяком случае, в редакции их не было.
      - Ну, а о чем остальных расспрашивали? Меня завтра вызывают на беседу, поскольку не застали на рабочем месте.
      - Точно не знаю, со всеми беседовали отдельно. Но, судя по всему, спрашивали примерно одно и то же: когда последний раз видели, о чем говорили, ни с кем ли она не ссорилась, были ли конфликты с шефом и его женой. Кстати, к нам приходила сегодня новая журналистка, кажется, бывшая москвичка, замужем за немцем. Так вот она была переводчицей, когда полицейские опрашивали некоторых наших. Ну, кто плохо понимает по-немецки. Она-то шпрехает будь здоров! И вообще, толковая бабешка. Получилось, что мы с ней должны "латать" дыры в "Лине", хотя сегодня впервые, что я, что она, в него заглянули. Ты мне никаких указаний не оставил, смылся - и все...
      - Ох, извини, прихватило сильно, обо всем забыл...
      - Ну, понятно. А Полина уже никаких указаний никогда не даст...
      - Эх, жалко девку. Ни за что ни про что пропала. Неужели, это Пащук или его мадам? Может, ревновала она его к Полинке? Так Полину он как мужчина явно не интересовал. У нее ведь друг-любовник знаешь, кто был? Зубной врач. Он из прибалтийских немцев, родом из Риги. Живет в Германии двадцать пять лет, классный мужик и далеко не бедный. Правда, женат, но вроде разводится и хотел жениться на Полинке. Но больше всего отца ее жалко. Он ведь инвалид и остался теперь совсем один...
      - Кстати, это он и обнаружил ее... труп.
      - Как? Он же в инвалидной коляске сидит!
      - Он звонил ей все утро, а потом, видно, понял: что-то не так. Вызвал такси, попросил какую-то соседскую старушку, чтобы она его сопровождала, и поехал на квартиру к Полине. Открыл дверь своим ключом, а там она лежит на диване мертвая. Вроде, никаких следов насилия, все стоит на своих местах. Столик накрыт на трех человек. Пащук у нее был вечером с женой, поэтому и приперли его.
      Олег Гарий обрадовался неожиданной разговорчивости своего коллеги. Обычно его это ужасно раздражало, но сегодня оказалось очень кстати. Как бы между прочим он узнает все, что ему необходимо, и так уже легче будет строить тактику дальнейших действий, в которую неожиданно влезла эта чрезмерно любопытная журналистка Алина. Ну и тесен же мир! Нигде невозможно затеряться, чтобы не всплыли "хвосты" из прошлого. Размышляя, Олег походя продолжал свой "допрос":
      - Ну, а причина смерти?
      - Пока результатов судмедэкспертизы нет. Или мы просто не знаем.
      - Да, дела... А как поработали с этой... новой... Как ее зовут?
      - Алина Вальд.
      - Ты смотри, как звучит: Полина Берг и Алина Вальд. Имя Лина подходит и одной, и другой. Журнал ведь был назван в честь Полины: она его основала, как я знаю, а Пащук и предложил назвать журнал "Лина" - вроде как краткое имя от "Полина". И от "Алина" тоже. Судьба, что ли?
      - Видно, Пащук был все-таки неравнодушен к Полине, если журнал назвал не именем своей жены, а именем своей служащей.
      - И что теперь, эта Алина будет работать на фирме?
      - А кто знает, может завтра фирмы вообще не будет, если Пащука арестуют.
      - Ну, ты держи меня в курсе, пока я болею. О`кей?
      - Само собой! Выздоравливай!
 

* * *

 
      Доктор Эдгар Пауль медленно намазывал подсушенный кусочек хлеба шоколадным кремом. Через пятнадцать минут начинается прием в его стоматологическом кабинете. Но торопиться нечего - рабочее место максимально приближено к месту проживания. Ближе некуда - кабинет находится на первом этаже трехэтажного дома, владельцем которого является доктор Пауль.
      - Тебе кофе налить? - спросила жена.
      - Налей, я еще успею выпить пару глотков до начала рабочего дня.
      - Какие у тебя сегодня планы на вечер? Я хотела пригласить Мюллеров на чашечку чая с пирожными. Сегодня семнадцать лет со дня нашей свадьбы. Конечно, тебе это безразлично, но надо соблюдать приличия, раз уж мы решили мирно сосуществовать на одной территории. Кстати, что-то подружка твоя вчера не звонила. Или я не слышала?
      Эдгар оставил без ответа последний вопрос:
      - Да, семнадцать лет назад ты не была такой брюзгой. Конечно, пусть Мюллеры приходят. Я буду дома. Инга Мюллер ведь, кажется, была твоей дружкой на свадьбе.
      - Хорошо, что ты хоть это помнишь. А что же ты со своей русской журналисточкой второй день не встречаешься? - попыталась повернуть разговор в интересующее ее русло Мартина Пауль.
      - Ну ладно, мне пора. Первый пациент записан на восемь тридцать, а уже восемь двадцать пять.
      - Что приготовить на обед?
      - На твое усмотрение. Пока!
      Доктор Пауль надел белый халат и отправился на первый этаж своего дома. Там его уже ждали служащие - регистратор и две медсестры.
      - Готовьте первого пациента! - бросил он на ходу медсестре Жаннет.
      - Господин доктор! К вам из полиции. Я не стала беспокоить вас дома, попросила подождать здесь.
      Эдгар вздрогнул:
      - А по какому вопросу, не сказали?
      - Ничего не знаю. Они вас ждут во втором кабинете, я их туда впустила, чтобы не пугать людей.
      - Спасибо. Развлеките чем-то пациентов. Предложите им кофе. Я постараюсь побыстрей. Хотя, это не от меня зависит...
      Он отправился во второй кабинет.
      - Эдгар Пауль! - представился он, входя в кабинет.
      - Комиссар полиции Штраух! - полицейский протянул ему руку для приветствия.
      - Сержант Вакульски! - привстал со своего места второй полицейский.
      - Извините, что отвлекаем вас от работы, - начал комиссар, - но дело не терпит отлагательства.
      - Вам известно имя - Полина Берг?
      - Да! А что такое?
      - Она была убита в своей квартире позавчера поздно вечером или ночью. Где вы были позавчера после девяти вечера?
      - Ка-ак... убита? Мы с ней не разговаривали несколько дней. Поссорились. А в тот вечер я был дома. Это могут подтвердить все домашние. Около одиннадцати я принял снотворное и лег спать. Встал в семь утра. С половины девятого я, как всегда, на своем рабочем месте.
      - Хорошо. Не буду вас отвлекать. Подъезжайте после работы в Комиссариат, поговорим подробнее. Может, припомните что-то важное из событий последних дней, что могло бы быть связано с гибелью госпожи Берг.
 
       Рига, ресторан "Старая Рига".
       Шесть лет назад.
      Рано или поздно любой эмигрант приезжает в город, где он родился и вырос. Даже если это было очень давно, даже если он был совсем крошечным ребенком и знает о своей родине только по рассказам родителей, его тянет посмотреть на тот самый дом или песочницу возле дома, которые с неизменным упорством всплывают у него в подсознании или мелькают во сне. Бывшие граждане Прибалтики, которые и раньше-то были не совсем такими, как их сограждане по социалистическому лагерю, приезжают на свою родину вообще без проблем - имея подданство других западных стран, они не нуждаются даже во въездной визе.
      Рига вернула себе статус настоящего европейского города, хотя и в советские времена для приезжавших из других республик СССР она смотрелась как кусочек недоступного Запада.
      В затемненном углу ресторанного зала сидел мужчина в дорогом костюме и, глядя прямо в глаза своей спутнице, медленно подбирая слова, рассказывал:
      - Вы знаете, Полина, каким счастливым чувствую я себя в Риге! Я не был здесь девятнадцать лет, а помню каждую улочку, каждый дом... Хотя очень многое изменилось с тех пор. Мне было шестнадцать лет, когда родители приняли решение о переселении на свою историческую родину.
      Судя по всему, они только-только познакомились. Девушка, явно польщенная вниманием столь респектабельного господина, пыталась держать себя непринужденно, она с готовностью поддерживала разговор:
      - Мой отец - тоже немец и родом из Риги. Мы готовим сейчас документы на выезд в Германию, и я приехала сюда, чтобы собрать необходимые бумаги. А вообще, мы с отцом живем в Алма-Ате.
      - И когда вы собираетесь переезжать?
      - Как только документы будут готовы. Единственное, о чем я жалею - никогда уж мне не придется заниматься любимой работой.
      - Почему вы так думаете, в Германии можно поучиться и подтвердить ваш диплом. Кто вы по специальности?
      - Я - журналистка, работаю в молодежной ежедневной газете. Конечно, заработки не очень, но ведь не хлебом единым...
      "Менталитет энтузиаста остается у бывших "совков" на всю жизнь, - доктор Эдгар Пауль с легкой улыбкой посмотрел на девушку. - Не зря библейский Моисей тридцать лет водил своих соплеменников по пустыне, чтобы изничтожить ростки рабской натуры. А в результате что? До Земли обетованной дошли только их дети, рожденные во время этого путешествия. Ни сам Моисей, ни кто другой из тех, с кем он отправился в путь тридцать лет назад, туда не попали, потому что они так и остались навсегда рабами по своей натуре". И продолжил:
      - Ну да, не хлебом единым, если есть на что купить этот самый хлеб. Как я слышал, дела в Казахстане сейчас неважные. У меня много пациентов из тех мест. Я говорю по-русски, поскольку в Риге учился в русской школе. И сейчас это оказалось очень кстати. Русскоговорящие клиенты валом валят! А что касается журналистики... Возможно, я смогу вам помочь. Один из моих пациентов - владелец самой известной и многотиражной русской газеты в Германии.
      Эдгар рассказал новой знакомой о своем приятеле, профессоре экономики из Питера. Приехав в Германию, не молодой уже человек, он по специальности устроиться даже не пытался, решил сразу заняться бизнесом. Когда в начале девяностых годов в Германию хлынул поток переселенцев и эмигрантов из СНГ, заниматься "русским" бизнесом оказалось очень выгодно. Вот он и попал "в яблочко". Взял кредит в банке и основал фирму-издательство. Сначала была одна газета, а потом дело настолько хорошо пошло, что он начал расширять поле деятельности. Появились новые журналы и газеты.
      - Так что, дайте знать, когда приедете, и я вас свяжу с этим издателем. Хорошие специалисты всегда в цене, - Эдгар обрадовался возможности продолжить знакомство с Полиной, и, кажется, нашел для этого прекрасный повод.
      - Не знаю, как сложится, но спасибо за заботу, в любом случае. Дело в том, что мой отец - инвалид с парализованными ногами. Сейчас за ним присматривает соседка, пока я на работе или в отъезде. А что будет там?
      - Насчет этого как раз можете не беспокоиться. Социальное обеспечение и помощь для немощных, старых и больных в Германии организованы что надо. Во всяком случае, нас успокаивает, что огромные налоги, которые приходится платить всем работающим, идут не только на содержание бездельников-бюрократов, но и для тех, кто действительно нуждается. Ваш отец сможет жить в специально оборудованном для инвалидов доме с круглосуточным дежурством медицинского персонала.
      - Ваши слова меня обнадеживают...
      - Я очень рад, что немного сгладил ваши переживания. Но давайте поговорим о чем-нибудь приятном... Официант! Принесите нам шампанского и десерт на свое усмотрение!
      - Зачем вы так тратитесь? Я зашла сюда просто выпить чашечку кофе, и то только потому, что отец попросил побывать именно в этом ресторане. Иначе я нашла бы кофейню подешевле.
      - Что вы, поверьте, я не бахвалюсь, но для меня это вообще не деньги! Не стоит говорить о такой мелочи. Может, вы хотите еще чего-нибудь покушать или выпить? Буду очень рад сделать для вас приятное. Давно мне не приходилось сидеть за одним столиком с такой красивой и умной девушкой. Редкое сочетание. Я рад этому случайному ресторанному знакомству. В Германии как-то не принято знакомиться в общественных местах, а тем более в ресторанах. Хорошо, что здесь все не так. Хоть и с претензией на Запад, но все равно это наш, родной "Запад".
      Полина опустила глаза и на мгновенье задумалась. "Он явно на меня "запал", как это теперь говорят... Но к чему все это? Роман-однодневка? Или одно...ночевка? Смешное сочетание. Никаких перспектив у этих отношений нет и быть не может. К тому же... - Полина скользнула взглядом по его рукам, - ну, конечно, он женат. Католик, раз носит кольцо на левой руке. У нас бы сказали - разведенный. Глупо... для чего разведенному вообще носить какие-то обручальные кольца? Но встать и уйти сейчас было бы тоже глупо!"
      - Честно говоря, я тоже уже давненько не сидела просто так в ресторане, - продолжила беседу Полина.
      - Никогда не поверю, что у такой девушки, да еще и журналистки, недостаток в поклонниках...
      - Я всегда была очень разборчива в связях, но сейчас... меня вообще... никто не интересует.
      - Вы что, постриглись в монахини? Извините, может, это неудачная шутка?
      - Полтора года назад в автомобильной катастрофе погибла моя мать, а отец получил травму позвоночника, его ноги парализовало. За рулем автомобиля была я, а родители сидели на заднем сидении. В наш жигуленок въехал здоровенный джип. У меня было сотрясение мозга, но, в целом, все обошлось. Я себе никогда не прощу... Я обязана теперь в любую свободную минуту быть рядом с отцом...
      - Но, насколько я понимаю, вашей вины в этой аварии нет... К чему себя так корить? Ваша жизнь не может закончиться на этом, а ваш отец и сам будет страдать, видя как его единственная дочь старится у постели инвалида, а не проводит время в компании своих друзей. Он, наверно, и внуков мечтает дождаться...
      Полина покраснела.
      "Господи, - подумал Эдгар, - сто лет не видел девушки, так непосредственно умеющей краснеть. А ведь она вездесущая журналистка, а не школьная отличница. Еще не хватало влюбиться..."
      Официант принес шампанское и разлил его по бокалам.
      - Выпьем "на брудершафт"?
      Полина опустила глаза и пожала плечами. Ей стало не по себе от этого пронзительного взгляда голубых глаз, от этой вежливой настойчивости и от тщательно скрываемого от самой себя желания оказаться в крепких мужских объятиях.
      Через минуту их бокалы опустились на стол, а губы встретились в первом поцелуе. Полина, не ожидавшая такого быстрого развития событий, слегка отпрянула назад:
      - Что вы...
      - Не вы, а ты... Мы теперь на "ты", раз выпили "на брудершафт". Еще шампанского? Ой, да ты и это не выпила!
      - Я не пью спиртного, но могу составить компанию, если вы... то есть ты, хочешь еще выпить...
 

 
      Алина закончила детальный пересказ сегодняшних событий и пожала в задумчивости плечами, как бы споря сама с собой. Конечно же, ей ужасно хотелось вернуться к любимой работе, но если там убивают людей...
      - Н-да, прямо твой первый рабочий день в этой фирме как продолжение последнего в московской редакции, - озабоченно проговорил Маркус Вальд, выслушав жену, - я считаю, что тебе больше там нечего делать. Где русские, всегда какие-то неприятности и недоразумения. Русская мафия вездесуща!
      - Ну, что ты повторяешь глупости из бульварных газет? Они тоже во всем видят русскую мафию! А убийство это, может быть, к работе вообще никакого отношения не имеет. Насколько я поняла, в редакции претендентов на ее место не было. Не зря они так за меня ухватились - некому даже было выпуск журнала довести до ума. Жалко эту Полину, симпатичная такая и молодая совсем. Отец у нее остался, инвалид с парализованными ногами.
      - Сколько несчастий каждый день случается в мире. Что ж, такова жизнь. Всем не поможешь, всех голодных не накормишь и всех холодных не обогреешь.
      Алину ужасно раздражал этот немецкий прагматизм мужа, но она за два года совместной жизни пришла к выводу: не надо пытаться никого переделывать, навязывать свои взгляды или представления о жизни и различных ее проявлениях. Если уж ты приняла решение жить с человеком, воспитанным в другой среде и другой культуре, то надо просто любить его таким, какой он есть. Если, конечно, это не принимает экстремальные формы.
      В одном из магазинов, где продавалась продукция фабрики игрушек Маркуса Вальда, работала помощницей продавца сорокапятилетняя Нина из Курска. Узнав ее историю, Алина еще раз поразилась тому, на какое самопожертвование и альтруизм способны наши женщины, особенно когда речь идет об их детях.
      Нина с семнадцати лет работала секретаршей директора пивзавода. В застойные времена это место считалось весьма неплохим. У директора половина города ходила в друзьях. Естественно, любые "нужные" знакомства в порядке взаимовыгодного обмена всегда были к услугам "пивной бочки". Директор благоволил к Ниночке, хотя без всяких там вольностей. Жизнь, казалось девушке, складывается очень удачно. В двадцать она вышла замуж за молодого инженера-технолога, который пришел на завод по распределению после института.
      Единственное, что смущало Ниночку - никак не получалось забеременеть, хотя проверились и она, и муж - все в норме, но не складывалось как-то... И вот через шесть лет неожиданная радость - у них родился сынок Павлик. Капризный, болезненный, избалованный мальчишка стал ее "маленьким принцем". Она старалась изо всех сил, чтобы он имел все и даже больше. Муж стал бывать дома все реже, часто приходил пьяный. Нина терпела все - мальчику нужен отец.
      Через несколько лет грянула перестройка, пивзавод купил какой-то новый русский, и почти все старые работники оказались не нужны. А уж постаревшая к тому времени секретарша - и подавно. У нового русского есть своя - длинноногая модель с сомнительными профессиональными навыками, но с безупречными параметрами 90-60-90. Муж Нины, к тому времени дослужившийся до главного инженера, оказался все-таки необходим для того, чтобы производственный процесс продолжал протекать без срывов. Но через полгода, когда все было налажено, его сменил молодой инженер из "новой гвардии". Так они вдвоем остались без работы. Муж нашел чисто русский выход из ситуации - ушел в запой.
      Нина изощрялась, как могла - ездила в Москву за "товаром", а потом продавала его с копеечным "наваром" на местном вещевом рынке. И даже эти гроши давались ей нелегко - через два года таких заработков она превратилась в тусклую обрюзгшую бабу с красными потрескавшимися руками и сиреневой сеткой мелких сосудов на лице. Сынок рос, и требовалось ему все больше и больше. В детстве у него обнаружили небольшие отклонения в сердечной деятельности, и с той поры Нина старалась оградить Павлика от любых физических нагрузок и маломальских стрессов.
      Приближался призывной возраст, и перед Ниной встал вопрос: как спасти своего ребенка от неминуемой гибели? В том, что армия - это могила для ее мальчика, она не сомневалась. Сны ее стали удивительно похожими друг на друга: это - тонущая подводная лодка, а в ней ее Павлуша, или чеченские боевики, обстреливающие машину, в которой едет ее сыночек.
      Спасти сына любой ценой! - стало девизом ее жизни. Первый вариант, который она продумывала - это сделать справку, чтобы освободить Пашу от армии. Когда она начала бегать по врачам, размахивая выпиской о сердечной патологии своего мальчика, выяснилось, что это ничем помочь не сможет. Сегодняшнее состояние здоровья парнишки вполне устраивает призывную комиссию.
      Заплатить? Кому? Да и где взять такую колоссальную сумму? Только, если продать квартиру. А жить тогда где? Неожиданный совет она получила от одной из рыночных "подруг": надо просто увезти мальчика из этой страны, пока он не получил паспорт.
      Но как? Никаких родственников и знакомых за границей у Ниночки и близко не было. Опять же помогли рыночные "советчики" из местной "элиты", то есть те, кто отовариваются в Турции, Польше или даже в Германии. Один из таких "челноков" свел Нину с автоперегонщиком Лешей, который гонял под заказ машины из Германии.
      Леша оказался доброжелательным парнишкой и согласился помочь Нине добраться до Германии и свести ее там с нужными людьми.
      Так Нина оказалась в берлинской службе знакомств "Наташа", специализирующейся на поставке "невест" из стран СНГ на потребу местным женихам. Нина, прекрасно осознавая, что она уже далеко "не первой свежести", да еще и с довеском в виде "мальчонки", вымахавшем уже за метр восемьдесят, оценивала свои шансы довольно скептически, но с учетом отсутствия каких-либо требований к будущему избраннику, надежды не теряла.
      То есть, ей было все равно: маленький, большой, толстый, худой, без рук, без ног - главное, чтобы он не долго раздумывал и как можно быстрее согласился на заключение брака. А она уж будет ему благодарна - и ублажит как женщина, и накормит как лучший повар, будет послушной и покладистой. Впрочем, последнее без знания языка выполнить очень просто.
      Для немецких женихов, не пользующихся спросом у своих соотечественниц, такая категория невест - просто находка. И если раньше за безмолвной домашней рабыней пузатые лысеющие бюргеры отправлялись на Филиппины, то сегодня этот вопрос решается гораздо проще, дешевле и ближе - в странах Восточной Европы, и, в первую очередь, в СНГ. Правда, тут частенько случаются проколы, ибо не все невесты оказываются достаточно покладистыми и наивными. Но это не наш случай.
      Просидевший один больше десяти лет в четырех стенах пятидесятидевятилетний Клаус Бомель не мог поверить своему счастью, когда Нина сразу же после знакомства в службе "Наташа" согласилась переехать к нему жить. Через две недели Нина заявила, что скоро у нее заканчивается виза и надо принимать решение. Обалдевший Клаус побежал собирать необходимые документы и делать новое приглашение своей невесте и ее несовершеннолетнему сыну.
      Так Нина с Павликом начали новую жизнь в Германии, вдали от военкоматов и чеченских боевиков. Павлик пошел в немецкую школу, а Нина, недолго посидев на "голодном пайке" суперэкономного Клауса, нашла себе несколько мест, где требовалась уборщица, и каждый день бегала от одной фрау к другой, помогая управляться с хозяйством.
      Убирала она и в доме Маркуса Вальда, пока он жил один. После приезда Алины было решено, что пока заниматься хозяйством будет она сама, а если захочет работать - тогда они кого-нибудь подыщут. Нине Маркус предложил место помощницы продавца в одном из своих магазинов.
 

* * *

 
      С кем же, с кем поделиться в тяжкую минуту жизни? Никто не поймет лучше старого друга. Хотя, в последнее время они как-то отдалились друг от друга - оно и понятно, когда один из друзей - шеф, а другой - подчиненный, возникает определенная дистанция. Но это ведь только на работе, а в частной жизни должен быть близкий человек, с которым можно посоветоваться, поделиться... и переложить на него часть своих "грузов". Он, конечно же, грамотный, про энергетических вампиров в курсе. Ну и? Пусть называют, как хотят...
      Игорь Пащук ездил по городу, ему совсем не хотелось домой. Он остановил машину возле какой-то пивнушки и зашел внутрь. Усевшись спиной к немногочисленным посетителям, с любопытством разглядывающим незнакомца, подъехавшего на шикарном "порше", он заказал пиво с солеными орешками и достал мобильник:
      - Сашка, ты же знаешь, что я никому не могу доверять так, как тебе. С Инкой обсуждать серьезные дела бесполезно - у этой курицы дальше картинок в журнале мод и походов по магазинам интересы не тянут. Она еще Полине рассказывала, каким должен быть женский журнал. Дебилка! Хотя, о чем это я? Дела хреновые, Сашок. Никаких следов и отпечатков, кроме наших с Инной, в квартире Полины не обнаружено. Для полиции вопрос ясный. Кто будет ломать голову, когда все улики налицо? С нас взяли подписку о невыезде.
      После короткой паузы старый друг выдавил из себя ничего не значащую фразу:
      - Но ты что-то собираешься предпринять? Надо защищаться...
      - Я говорил уже со своим адвокатом. Но ты ведь знаешь немецкие законы - адвокату наплевать, выиграю я дело или нет, свой гонорар он получит в любом случае. Может, нанять частного детектива?
      - Не думаю, что это поможет. Да и полицейские не любят, когда у них кто-то болтается под ногами.
      После некоторых колебаний Игорь все-таки решил поделиться измучившей его "уликой" против собственной жены:
      - Тут еще кое-что... Я полицейским не сказал, но сам уже весь извелся от головной боли... В общем, Инка возвращалась в квартиру Полины без меня. Когда мы уже сели в машину, чтобы уезжать, она вдруг вспомнила, что оставила у Полины какой-то очень нужный ей журнал. Я говорю, позвоним ей по телефону, чтобы она его завтра на работу прихватила с собой. А она - ни в какую. Говорит, вернусь и заберу! И пошла. Вернулась быстро с журналом. Но я теперь думаю... а вдруг это она?
      - Интересно... Интересно... И что, она тебе ничего не сказала, когда вернулась?
      - Нет, просто держала в руках свой журнал, села в машину, и мы поехали.
      - А как насчет результатов судмедэкспертизы? Причина смерти известна? - Саша Болотников обнаружил заинтересованность проблемой друга.
      - Вроде сердечная недостаточность, никаких следов насилия и следов яда.
      - Вы у Полины выпивали?
      - Мы привезли с собой бутылочку коньяка, но Полина пить не захотела. Мы бутылку открыли и капнули с Инкой в кофе по паре капель.
      - Не знал, что у Полины были проблемы с сердцем.
      - Да я тоже не слышал никогда, чтобы она жаловалась на здоровье. Она, кажется, и больничный ни разу не брала. Но полицейские, наверно, считают, что это я ее довел до сердечного приступа.
      - ...или Инна?
      - Ее спрашивали, ревновала ли она меня к Полине. А эта дура даже не поняла, что к чему, и ответила: да Полина не в его вкусе! Угораздило меня жениться на этой безмозглой кукле!
      - Помнится, лет... эдак двенадцать назад, ты рассуждал по-другому. Она тебя вполне устраивала, тем более что помогла тебе решить проблему с получением бессрочной визы...
      - Короче, слушай. Я займусь решением своих проблем, а ты уж на фирме проследи, чтобы все было чики-пики.
      Игорь резко встал из-за стола, так и не притронувшись ни к пиву, ни к орешкам, и провожаемый злобно-завистливыми взглядами, к которым не привыкать иностранцам, добившимся в жизни некоторой толики материальных благ, вышел из пивнушки.
 
       Немецко-польская граница.
       Двенадцать лет назад.
 
      Худощавый парнишка, лихо соскочив с подножки старого "Икаруса", курсирующего из приграничных городков Украины в Польшу, галантно, хотя и с некоторым налетом театральности, протянул руку, помогая пассажиркам выходить из автобуса.
      Он отошел немного в сторону, за ним гуськом потянулось несколько молоденьких девушек.
      - Ну что, красотки? - начал он инструктаж, когда они оказались на довольно приличном расстоянии от других пассажиров. - Дальше сами поедете. У меня визы немецкой нет, так что через границу не пустят. На первой остановке после немецкого контроля выходите, там вас встретит высокий такой парень, Игорем зовут. Ферштейн?
      - Да, понятно, понятно! Так ты поможешь моей сеструхе тоже пристроится на работу в Германию? Знаешь же, как сейчас в Украине с заработками. Гроши платят, и то не устроишься. Вот тебе адрес ее, она в деревне живет, телефона нет. Так что, черкни ей открытку со своим номером, она сама перезвонит. Я не успела ей ничего сказать, так быстро мы все оформили. А она очень нуждается, восемнадцать лет ей, в семнадцать родила мальчишку, вот и живет рядом с мамкой, иначе не прокормиться. А здесь, глядишь, подзаработает на жизнь.
      - Ладно, ладно, помогу! Садитесь в автобус, вот билеты, и смотрите - если на границе будут спрашивать, вы друг друга не знаете, и каждая едет по своим делам или в гости к родственникам.
      - Спасибо тебе, Сашок, за все! Вперед, девки!
      Молодые девушки, прихватив каждая свою сумку из общей кучи багажа, двинулись к другому рейсовому автобусу, курсирующему из польских приграничных городков в немецкие и обратно.
      - Это что, ансамбль песни и пляски на гастроли к немцам едет? - поинтересовался водитель-поляк, глядя на группку стройных симпатичных молодых девчонок. - Или вы на конкурс красоты?
      - Да нет, мы через международную фирму по трудоустройству нашли себе работу в Германии. Будем работать официантками в ресторанах. Платят шестьсот марок в месяц, плюс жилье и питание. У нас во Львове таких денег ни за что не заработаешь. Вот мы и ухватились за эту возможность.
      Поляки и украинцы, особенно из западных областей, без труда понимают друг друга: и сами по себе языки во многом похожи, и история так складывалась, что происходило постоянное взаимопроникновение и смешивание культур. Так что разговор и дальше пошел без затруднений.
      - Повезло вам. Я знаю, что работу в Германии найти не так просто, как это кажется. Я постоянно езжу туда и бываю не только в приграничной зоне. Безработица бешеная, правда за такую зарплату, как вы сказали, ни один немец работать не будет. Но ведь и вы рискуете - разрешения на работу у вас, как я понимаю, нет, а работа "по-черному" - это всегда риск. Но, как говорится, кто не рискует...
      - Ну да, тут хоть деньги, пусть и с риском. А дома что? Сплошная безнадега...
      - Слушайте, девчата, может, если вы устроитесь хорошо, так и моей сестренке поможете место подыскать. В Польше ведь тоже с заработками не очень. У вас пока телефонов нет, так возьмите мой. Может, позвоните, если получится? Меня Марек зовут.
      - Почему не помочь? Я вот тоже хочу свою сеструху пристроить, мается девка одна с ребенком. Давай телефон!
      Через полтора часа, благополучно миновав все пограничные и таможенные посты, восемь украинских девчонок вышли на автобусном вокзале небольшого немецкого городка.
      - Сразу вижу родные мордашки! - подлетел к ним долговязый парнишка лет двадцати. - С прибытием!
      - Ох, как тут чисто, даже не верится, что вокзал, - воскликнула Галя Прядько, ступая на перрон.
      - Вам придется еще многому тут удивляться, - с гордостью бывалого заявил Игорь. - А пока давайте свои ксивы. У меня надежнее все это сохранится.
      - А ты уже знаешь, в каких городах и каких ресторанах мы будем работать?
      - Ну... приблизительно... Вот наш микроавтобус, рассаживайтесь, а я сейчас подойду.
      Скрывшись за газетным киоском, Игорь достал мобильник. Сашка уже ждет его звонка.
      - Все в порядке, товар прибыл. Ты постарался в этот раз! Девчонки, как на подбор! Пристроить их проблем не будет. Если все хорошо сложится, получишь четыре штуки баксов.
      - Ну и еще накладные расходы не забудь: билеты, визы, объявления в газетах!
      - Само собой. Ты давай, продолжай в том же духе! Вишь, как клево пошло, если и дальше так будет, можно через годик свою точку открывать, и тогда уже девки не на немецкого дядю будут своими п... работать, а на нас с тобой, - развеселился Игорек.
      - Н-да, главное, чтобы везуха и дальше перла. А дур, готовых, не спрашивая, хрен знает куда на заработки ехать, хоть пруд пруди!
 

 
      Несмотря на протесты мужа, Алина Вальд решила поехать в офис Игоря Пащука. Что бы там ни случилось, но существуют определенные обязательства, которые должны соблюдаться, независимо от любых жизненных неожиданностей. В частности, выпуск периодических изданий. Чтобы не потерять доверие подписчика, а соответственно, и приносимые им деньги, газета или журнал должны выходить всегда вовремя и в полном объеме. Иначе жестокая акула конкуренции быстро проглотит недисциплинированную или зазнавшуюся рыбку.
      Тем более, как удалось выяснить Алине за один день пребывания в редакции, конкуренция в издательской деятельности для русскоязычных читателей в Германии весьма жесткая. За внимание и благосклонность порядка трех миллионов немецких граждан, родной язык которых - русский, борются около десятка подписных изданий различной направленности и бесчисленное количество бесплатных газетенок.
      Для Алины довести дело до конца значило многое. Во-первых, это ее жизненный принцип - закончить то, за что взялась. Во-вторых, она соскучилась по своей любимой работе почти за два года "простоя". Ну, и, в-третьих, ей очень хотелось разобраться - что же, в конце концов, произошло с милой и симпатичной Полиной, фотографию которой она увидела под редакторской колонкой в журнале "Лина".
      "Кстати, а что делать в этот раз с редакторской колонкой? - подумала Алина. - Придется сообщать читателям о скоропостижной кончине редактора Полины Берг. Надо попросить кого-нибудь из тех, кто ее хорошо знал, написать о ней. Я ведь не могу писать о человеке, с которым даже не была знакома..."
      Эта история с трудоустройством, странным руководством фирмы и убийством - причем все в один день! - не давала ей покоя. "Пожалуй, я поработаю там. В конце концов, что я теряю? Хотя, на фирме возможны большие перемены..."
      Алина мысленно возвращалась к событиям двухгодичной давности в Москве. Она ведь вычислила тогда "иудушку". Вычислила САМА, не обращаясь ни в милицию, ни к частным сыщикам. Какая-то странная параллель связывала в ее сознании события тех дней в Москве и убийство русской журналистки в Дюссельдорфе.
 
       ***
      Алина была желанной гостьей на всех модных тусовках российской столицы. Ее присутствие автоматически гарантировало появление шикарного репортажа на страницах одного из самых популярных женских журналов "Варвара".
      Столичные светские дамы наперебой приглашали Алину на свои пати. Заполучить модную журналистку было очень престижно, и поднимало мероприятие на определенный уровень. Во всяком случае, в глазах самих дамочек.
      Алина первое время с удовольствием принимала все приглашения. Ей хотелось знать побольше, чем и как живут москвички. Правда, на поверку оказалось, что среди дам московского полусвета москвичек не так уж и много. Старательно корчащие из себя столичных леди, они в большинстве своем были лимитчицами - удачно пробившимися в силу свойственного провинциальным "бой-бабам" напора или удачно прибившимися к "золотой жиле" в виде богатенького супруга.
      Потом ей все это стало ужасно скучным: разнообразием эти мероприятия не отличались, и основной их целью было обсудить новые приобретения и события вроде "кто, с кем и как". В надежде нарыть что-то интересное в этой куче навоза, Алина заставляла себя вести светские беседы с московскими "золотыми телками", как она их про себя окрестила.
      Иногда все-таки ее страдания вознаграждались какой-нибудь любопытной или неожиданной новостью. Но главное было в том, что Алина занималась не только пустой "мелочевкой".
      В последние годы основной темой для нее стал цикл "История происхождения миллионов в дамском портмоне, или Как стать миллионершей". Статьи этого цикла пользовались бешеной популярностью. Собственно, благодаря этим публикациям "Варвара" и получила такой невиданный рейтинг. Это была именно та изюминка, которая выгодно отличала журнал от других, набитых исключительно рецептами, косметическими советами и диетами. Почему-то учредители женских журналов - а это в основном мужчины - считают, что интересы женщин на этом и ограничиваются. Или им хотелось бы их ограничить.
      Но - нетушки! В рамки немецких "3 К" (Kinder, KЭche, Kirche - дети, кухня, церковь) современную женщину уже никак не впихнешь.
      В общем, необычные истории-расследования, в которых журналистка Алина Перова (до замужества Алина была Перовой) раскрывала секреты тех самых дамочек, которые составляют сливки московской тусовки, сделали ее звездой журналистики, тиражи "Варвары" подпрыгнули до невиданных высот, ее стали называть московской Кэрри Брэндшоу. Но была и теневая сторона успеха - Алина нажила себе огромное количество врагов. Причем, среди них были, само собой, и "героини" ее скандальных очерков, и конкурирующие издания.
      Где она откапывала компромат? Иногда и копать сильно не надо было - стоило только собрать и обобщить известные всем факты, как сразу же становилось все ясно - на какие деньги мадам З. открыла несколько бутиков дизайнерской одежды через пару месяцев после того, как на Урале объявил себя банкротом ее бывший (по документам) муж.
      Как получила престижную премию безголосая певица Н., любовница нефтяного магната Р.? И тому подобное. Алина не называла фамилии своих жертв, но догадаться, кто оказался в этот раз под обстрелом Перовой, не составляло никакого труда. Особенно для самих жертв и их окружения, которое тоже состояло из бывших или будущих объектов для "упражнений" неутомимой журналистки.
      Как ни парадоксально, но героини этих "женских историй" как ни в чем не бывало приглашали и дальше Алину на свои сборища, изображая дружеское расположение, и с удовольствием сообщали пикантные подробности из жизни лучших подруг. Так продолжалось какое-то время, пока однажды на страницах "Варвары" в цикле "История происхождения миллионов в дамском портмоне, или Как стать миллионершей" не появилась статья "Пилите, Шура, гири золотые".
      Используя в качестве заголовка сакраментальную фразу Паниковского из "Золотого теленка" Ильфа и Петрова, Алина рассказала историю некой Шурочки В., владелицы нескольких элитных фитнес-центров с массажными кабинетами, под вывеской которых предоставлялись услуги весьма определенного свойства. Совсем несложно было догадаться, что под Шурочкой подразумевалась Александра Вольская, известная московской тусовке как "Железная Алекс".
      Мадам Вольская ковала монету сама, ей не нужны были никакие мужья-банкиры и любовники-олигархи. В семнадцать лет она ушла из дома, в восемнадцать попала в турецкий бордель, но, в отличие от других девушек, превращающихся там в безвольных опустившихся наркоманок, она через два месяца сумела сбежать, и даже не с пустыми руками. Найти ее не смогли, хотя хозяин не пожалел денег на поиски беглянки. Сашенька месячишко перебилась в заранее подготовленном надежном местечке - у шестнадцатилетнего мальчишки-турчонка, сына местного денежного мешка, влюбившегося в русскую красавицу.
      Алина с помощью "подружек" и прочих доброжелателей собрала на Железную Алекс такое досье, что, обладая стяжательскими замашками Остапа Бендера, вполне могла б затребовать за него миллион. Причем, не деревянный, а зеленый.
      Нельзя сказать, что Алина была принципиальной бессребреницей. Она ценила те жизненные блага, которые можно иметь только с тугим кошельком в кармане. Но она очень неплохо зарабатывала в журнале, имела богатого жениха в Германии - по несколько раз в год они ездили друг к другу в гости и вместе проводили отпуск - в общем, мысль продать папку с компроматом ей в голову не приходила.
      Гораздо приятнее была эта слегка скандальная популярность, которая щекотала нервишки и создавала ощущение полнокровной жизни.
 
       Москва. Два года назад.
      Алина осмотрела разгромленный кабинет, собрала свои личные вещи и уехала домой. Не переодеваясь, она завалилась на диван и стала думать.
      "Понятно, что разгром моего кабинета и угрозы исходят от кого-то из обиженных "золотых телок". Естественно, они только заказчицы. А заказ выполнял кто-то из своих. Кто же, кто?"
      Её размышления ее прервал телефонный звонок. "Не хочу ни с кем разговаривать. Мне надо прийти в себя, подумать..."
      Включился автоответчик:
      - Алиночка, дорогая, звоню тебе на работу, а там говорят, что ты ушла. Мобильный выключен и дома тебя нет. Что случилось? Мы ждем тебя сегодня в загородном доме у Ирочки Шиловой, там будет грандиозное гульбище! Ой, кстати! Видела твою последнюю статью... про Шурочку. Это супер! Говорят, Железная Алекс прыгала, как бешеная корова, когда прочитала ее. Вся Москва только об этом и говорит. Приезжай, все хотят тебя видеть!
      Выслушав монолог Томочки Муравьевой, бывшей модели, а ныне добропорядочной супруги хозяина процветающей строительной фирмы "ДТМ", Алина задумалась. Томочка в свое время тоже была героиней Алининой статьи. Но зла на нее не держала, наоборот, старательно подчеркивала, что они большие подруги, и все, что было написано - чуть ли не под ее же диктовку.
      В случае с Железной Алекс ситуация была несколько другой. Факты, "нарытые" Алиной, могли здорово ударить по репутации мадам Вольской. Тем более что та давно уже прочищала себе дорожку в московскую мэрию. Деньги, бизнес - всего этого ей уже было недостаточно, чтобы ощущать себя хозяйкой жизни и свысока смотреть на "золотых телок", которые были всего лишь приложением к кошелькам своих мужей и любовников.
      Мужчины Железную Алекс мало интересовали, впрочем, и в лесбийских связях она замечена не была. Ощущение собственного превосходства - вот, что возбуждало и удовлетворяло ее одновременно. Мужчины иногда милостиво допускались в ее спальню, но она, изображая из себя грузинскую царицу Тамару, просто выбрасывала их наутро, не спросив, как звали. По большому счету, она была мужиком больше, чем большинство знакомых ей мужчин, но природа сделала ее женщиной, как бы в шутку наделив при этом мужским характером.
      Естественно, подробности ее молодости держались за семью печатями, сама Алекс болтливостью не отличалась, а из посторонних мало кто знал о ее прошлом. Она настолько вырвалась вперед по социальной лестнице, что все подруги и знакомые молодости остались где-то далеко внизу и, как казалось Алекс, давно потеряли ее из виду.
      Алина повстречала одну из "старых знакомых" Александры Вольской в Германии. Это было в один из первых ее приездов к своему будущему мужу. Они были приглашены на день рождения к одному из компаньонов Маркуса.
      - Кстати, у него жена русская, - сказал Маркус, когда они собирались ехать в Бремен, где жил компаньон с семьей.
      - Любопытно! А где они познакомились?
      - В общем, об этом не очень распространяются, но я знаю, что ей пришлось несладко, когда она попала в Германию каким-то хитрым путем. Девушек из Восточной Европы вербовали на работу в рестораны и бары, а потом просто-напросто отбирали у них документы и продавали в бордели.
      - Ты что, серьезно? Как это в наше время возможно?
      - Это долгая история, доставка "живого товара" была поставлена на широкую ногу. Но Галине повезло больше других - она убежала и сделала заявление в полицию. Такое дело закрутилось... Всплыло несколько действующих лиц...
      Алина сумела расположить Галину к себе, и та сама рассказала свою историю жизни в Германии. Именно тогда Алина впервые услышала об Александре Вольской, которая занималась непосредственно распределением девушек по "объектам", а также проводила "обработку" строптивых и несговорчивых. Она вовремя успела уехать обратно в Россию, когда после заявления Галины полиция начала разматывать бизнес современных рабовладельцев. Деньги Александра держала "в чулке", так что, прихватив свои сбережения, она смоталась в Москву. Правда, часть накоплений осталась у ее компаньона - Игоря Пащука, но Александра рассчитывала эти деньги скоро себе вернуть.
      В это время вовсю шло развитие новой экономики России, а для борзых и предприимчивых открылось безграничное поле деятельности. Так что Александра вернулась на родину, чтобы с капиталом и "западным" опытом осваивать открывшиеся целинные просторы.
      ...Размышления Алины прервал незнакомый мужской голос из автоответчика:
      - Ну что, Жанна Д'Арк? Может пора угомониться? Следующий раз ведь могут не компьютер, а твою башку разбить...- из телефона доносился мерзкий смешок. - Думай, шавка, на кого ножкой топ!
      Выслушав похабную тираду, Алина взяла телефонную трубку и набрала рабочий телефон Маркуса в Германии.
      - Не ожидал тебя услышать в такое время. Я думал, ты на работе.
      - Все! Никакой работы больше нет. Я ухожу из редакции, уезжаю из Москвы и, если ты еще не передумал, выхожу за тебя замуж!
      - Кого же это я должен благодарить за то, что ты, наконец, решилась? Я уже почти полтора года жду от тебя этих слов.
      - Ну, вот радуйся, дождался...
      Одному Богу известно, какого труда стоило Алине решиться на такой шаг, и Маркус прекрасно понимал это. Именно его понятливость в столь щепетильном вопросе и подкупала Алину, хотя и мучила одновременно. Частенько Алину прорывало на тему: не морочь мужику голову, освободи его от себя, ему пора семью, детей, а ты из своих эгоистических или скажем еще более точно - честолюбивых побуждений - держишь его возле себя, как собака на сене. Но когда благородные порывы совести потихоньку укладывались в спячку, на передовую опять выдвигалась броня эмансипированной женщины: он сам этого хотел, я его ни к чему не принуждаю. Вот и его слова подтверждают то же самое, он сам об этом говорит:
      - Ты как будто недовольна чем-то? Я ведь тебя не тороплю и не принуждаю. Я же сказал, что буду ждать, сколько ты скажешь...
      - Кажется, наступил тот самый момент...
      - Так что же все-таки случилось, ты можешь мне объяснить?
      - Да вот решила, что пришло время переквалифицироваться в домашние хозяйки.
      - Никогда не поверю, что ты сама пришла к такому решению и что ты сможешь долго высидеть в четырех стенах. Но в любом случае, я очень рад. Так ты не сказала, кого я должен благодарить за такое неожиданное решение?
      - Не важно... Хотя, впрочем... Можешь передать Галине, жене твоего бременского приятеля, привет от Александры Вольской. Эта мадам в свое время держала вместе со своим немецким компаньоном бизнес по поставке девочек из Украины и российской глубинки.
      - А какое отношение она имеет к тебе?
      - Просто она стала добропорядочной хозяйкой сети фитнес-клубов и собиралась баллотироваться в московскую мэрию, а я вдруг собрала ее "историю жизни" и опубликовала в журнале.
      - Но ведь у тебя нет доказательств, может, это вообще кто-то другой...
      - Может... Только она сама себя узнала в героине этой заметки, да и для московской тусовки не секрет, что она свои миллионы добыла, продавая наивных девчонок в немецкие и турецкие бордели. В статье ее фамилия указана не была, так что прицепиться не к чему. Формально. А если не формально, то она так обозлилась, что не пожалеет сил и возможностей, чтобы навсегда со мной разделаться.
      - Неужели, так серьезно?
      - Серьезнее, чем я могла предполагать...
      - Немедленно собирайся и приезжай ко мне! Виза у тебя открыта, так что можешь уже сегодня вечером вылететь. Бери билет в любой аэропорт Германии или Голландии, я тебя встречу где угодно!
      - Ну, не паникуй, не паникуй! Давай уж оформим все нужные бумаги для заключения брака, раз мы наконец-то решили пожениться.
      - Ну, предположим, я решил уже давно, это ты все ждала каких-то неприятностей, чтобы понять - для женщины семья должна быть на первом месте.
      - Ну, ты прямо рассуждаешь, как домостроевец!
      - А я и есть домостроевец. Мне очень понравилась старинная русская книга "Домострой", она так напоминает своими постулатами знаменитое немецкое изречение о том, что удел женщины - кухня, дети, церковь!
      - Ах, вот ты какой! И я собралась замуж за такого деспота?
      - Да! Раз собралась, то теперь никуда не денешься...
      - Ладно, деспот мой дорогой, я и не собираюсь никуда деваться! Присылай брачное приглашение!
 

 
      Алина приехала в редакцию дюссельдорфского русского издательства к десяти утра. Приучить себя вставать очень рано, чтобы успевать к началу рабочего дня, она не смогла еще в Москве. А после двух лет безделья совершить такой подвиг было и подавно немыслимо.
      "В конце концов, я там не работаю, так что могу приходить и уходить, когда захочу, - размышляла она, нажимая звонок возле таблички с названием фирмы. - Вчера, кстати, входная дверь была не заперта".
      Дверь открыли не сразу. Алина успела подумать: а если конторы уже не существует? Может, подтвердилась вина Пащука, и его фирму ликвидировали? Хотя нет, такого не может быть, даже если он арестован, фирма переходит во владение его супруги. А ведь Пащук был у Полины Берг вместе с женой. А вдруг они - "криминальная парочка" и действовали сообща? Кому тогда будет принадлежать фирма?
      - Вы решили сегодня опять нас посетить? - встретила Алину возле входа в офис полная блондинка. - Вам вчерашних впечатлений не хватило?
      Алина имела возможность вчера немного познакомиться с некоторыми сотрудниками редакции, когда помогала им беседовать с полицейскими.
      - Я обещала завершить выпуск журнала, так что как-то неудобно отказываться от своих слов... Да и интересно мне, я ведь давно сижу дома и ужасно соскучилась по работе.
      - Прекрасно понимаю вас. Я тоже не работала несколько лет после приезда в Германию. С одной стороны, государство обеспечивает всем необходимым, а с другой - всегда хочется чего-то большего, да и "ничегонеделанье" очень быстро начинает тяготить.
      - Я, пожалуй, пройду к Владиславу Эрнину.
      Владислав Эрнин, тот самый, которого Алина про себя окрестила "Хемингуэем", работал на фирме со дня ее основания и был главным редактором первого и самого многотиражного издания - газеты "Наши в Германии".
      - Разрешите, Владислав Иванович?
      У Алины как-то не поворачивался язык называть этого задумчивого и как будто постоянно погруженного в себя немолодого мужчину просто Владислав. Хотя отчества - это исключительно наше российское приобретение, и на Западе принято называть всех по фамилии или - при более близком знакомстве - просто по имени.
      А в последние десятилетия новое поколение немцев избрало себе еще более демократичную форму общения - на американский манер, то есть при знакомстве молодые люди сразу обращаются друг к другу по имени и на "ты".
      - Заходите... - Владислав Эрнин с трудом поднял глаза, чтобы посмотреть на посетителя. - А-а, это вы, Алина. Пожалуйста, присаживайтесь.
      Эрнин в кабинете был не один. В кресле возле окна согнувшись, подпирая голову руками, сидела Татьяна Павлова.
      - Знакомьтесь. Это Алина Вальд, а это Татьяна Павлова - редактор газеты "Новая жизнь". Вы, Алина, уже, наверное, в курсе, что у нас выходят две газеты и три журнала?
      - Да, я вчера посмотрела все ваши издания, и с Татьяной мы успели познакомиться...
      - Не знаю, что и сказать. Попали вы к нам, сами видите, в какой момент. На фирме полная неразбериха. Начальства нет. Остался один их "доверенный" Васька Малахов. Да какой с него спрос? Видела его уже?
      - Не помню такого. А что он конкретно делает?
      - В том-то и дело, что ничего.
      - А зачем он тогда нужен? Ведь он, наверное, и зарплату получает?
      - Получает! Еще и какую! - взорвалась Татьяна. - Мы тут вкалываем, как проклятые, а получаем вполовину меньше...
      - Не поняла, зачем он тогда нужен?
      - Мы ведь работали еще при старом хозяине. Хороший был человек, интеллигентный. Поэтому и не выдержал борьбы. Многие его сожрать пытались. Но он сам сдался, надоела ему вся эта мышиная возня, продал фирму Пащуку и уехал в Америку. Он-то свои денежки получил. А нам куда податься? Вот и сидим здесь, а поскольку мы - "старая гвардия", нам доверия нет, - усмехнулся Эрнин. - Но ведь и без нас не обойтись. Газету делать - не улицу подметать, - так просто квалифицированного журналиста не найдешь. Так что приходится нас терпеть, но... под контролем своих соглядатаев.
      - А Полина тоже из "стареньких"?
      - Нет. Она как раз попала сюда сразу после появления Пащука. Случайно так получилось. Полинин друг - довольно известный в Дюссельдорфе врач-стоматолог Эдгар Пауль, многие наши ходят к нему, поскольку он родом из Прибалтики и неплохо говорит по-русски. Он в приятельских отношениях с нашим бывшим хозяином. Так вот, когда Полина приехала, этот доктор обратился к издателю с просьбой взять ее на работу, но выяснилось, что тот как раз продал фирму Пащуку. Полина, не долго думая, решила идти прямо к новому хозяину, и попала прямо "в яблочко"! В тот момент Пащуку не хватало человека, который бы в его глазах не только заслуживал доверия, но и при этом разбирался в вопросах издательской деятельности, поскольку ни он сам, ни его "приближенные" Малахов и Болотников ничего в этом не смыслят. Полина - опытная журналистка, не испорченная влиянием старого хозяина, оказалась для него большой находкой.
      - Для нее это тоже была удача. Ведь найти работу по специальности, тем более сразу после переезда в другую страну, совсем непросто...
      - Полина не из той породы людей, кто опускает руки при приближении проблем. Наоборот, она знает, чего хочет и всегда добьется своего... - глаза Татьяны наполнились слезами, голос задрожал, - знала, добивалась. Не могу говорить о ней в прошедшем времени...
      - Что, девчонки, давайте помянем Полинку? Пусть земля ей будет пухом, а убийца получит по заслугам! - Эрнин вытащил из-под стола начатую бутылку коньяка и три одноразовых стаканчика.
      - Вообще я не пью, когда на машине, но капельку налейте... - смущенно сказала Алина.
      - И не куришь?
      - Бросила пять лет назад. И вот держусь с тех пор.
      - И что, ни одной сигареты?
      - Ни одной. Иногда возникает желание затянуться, но как подумаю, что могу опять попасть в никотиновую ловушку, отбрасываю эти мысли подальше.
      - Я тоже бросил, когда врачи предупредили после инфаркта, что не гарантируют положительного исхода, если сейчас же не прекращу курить.
      - А я вас видела вчера с трубкой... - начала Алина.
      - Да уж, - вздохнул Эрнин, - сигареты курить я бросил, но вот балую себя хорошим табачком в трубке пару раз в день. Не могу совсем отказаться...
      - Вальдемар Генрихович, отец Полины, начал курить опять, после почти семи лет, когда он бросил после аварии - заметила Татьяна.
      - После того, что он пережил, не только закуришь, но и в петлю полезешь... - вздохнул Владислав Эрнин.
      - Он на грани срыва. Я вчера была у него, - продолжала Татьяна, - кажется, что он живет только для того, чтобы посмотреть на убийцу своей дочери. Бедный старик, как он будет жить дальше? Конечно, у него много знакомых, друзей, но ведь дочь - это совсем другое.
      - А когда похороны Полины? - вмешалась Алина.
      - Тело еще на судмедэкспертизе. Они проводят какие-то анализы, так что пока неизвестно, когда будут хоронить... - Татьяна пыталась сдержаться, но, в конце концов, сорвалась и зарыдала. - Да что же это такое? Как это просто взять и убить человека? Или они думают, что деньги решат любые проблемы? Это не совок, где все продается и покупается, тут осудят любого миллионера, если он виноват. Пусть не думают, что им все сойдет с рук!