В. Чубинский
      МИННАЯ ВОЙНА
      От автора
      Всем нам памятны славные подвиги моряков в последнюю турецкую войну; памятны и имена моряков, прославивших свое имя на Дунае и на Черном море. Но доходившие до нас в то время из действующей армии и с жадностью читавшиеся известия о действиях моряков все же были только отрывочные сведения, касавшиеся одних особенно выдающихся событий; о всей же совокупности действий моряков они не дают понятия; еще менее можно составить по ним определенное понятие о размерах того участия, какое принимало в войне морское ведомство.
      Время писать историю прошлой войны и участия в ней моряков, может быть, еще не наступило; но, без сомнения, было бы и своевременно и желательно теперь же подготовлять материалы для будущей истории при содействия непосредственных участников в войне.
      В таком именно виде, в виде летописи или рассказа, предположили мы собрать и изложить все те факты, в которых выражалось участие моряков в военных действиях последней турецкой войны. При этом имелось в виду занести на страницы этого рассказа даже и такие факты, из которых оные, по всей вероятности, не найдут места в будущей истории флота, но которые желательно было бы сохранить в памяти моряков, да и будущему историку не бесполезно было бы иметь в виду.
      За всем тем относительно некоторых предметов, особенно же относительно деятельности моряков на Дунае, в указанных источниках оказывалась некоторая неполнота и неясность. Для устранения по возможности этих недостатков настоящий рассказ сообщен был для прочтения некоторым морским офицерам, участвовавшим в войне и более других знакомым с ходом дел на театре войны, и благодаря их указаниям дополнены и исправлены...
      На Черном море
      В Черноморском флоте, при наступлении войны, кроме двух поповок +1, не было почти вовсе боевых судов. Такое состояние Черноморского флота вынуждало нас по необходимости ограничиться на Черном море преимущественно береговою защитою и только отчасти активною обороною в открытом море.
      По распоряжению генерал-адъютанта Аркаса первым вышел из Севастополя в открытое море пароход "Великий князь Константин" (160 сил) под командою лейтенанта Макарова +2; команда его состояла из 4 офицеров (лейтенанты Давыдов, Зацаренный 2-й, Писаревский и мичман Подъяпольский) и 66 человек нижних чинов, не считая 4 минеров, 4 машинистов и 4 кочегаров для имевшихся на пароходе 4 паровых катеров. Машинная же команда оставалась та же, какая была на пароходе во время службы в Русском обществе пароходства и торговли; вооружение составляли: 2 орудия 4-фунтовые, 2-9-фунтовые, 2-3-фунтовые и одна 6-дюймовая мортира. 18 апреля пароход направился к Кавказскому берегу на поиски неприятельских военных судов. Причем ему дозволено истреблять на воде и всякие коммерческие неприятельские суда, снимая только команды и сохраняя корабельные бумаги. Но этот первый поиск остался без результатов.
      28 апреля пароход "Великий князь Константин" вновь отправился из Севастополя с той же целью к Батуму. Чтобы судить о всей рискованности этого предприятия и тех опасениях, какие возбуждало оно в Севастополе, позволяем себе привести здесь выписку из корреспонденции из Севастополя, появившейся в газетах вслед за окончанием предприятия, как весьма хорошо характеризующей тогдашнее настроение севастопольского общества.
      Когда в городе разнесся слух, что пароходу "В.К. Константин", по усиленному и настойчивому ходатайству лейтенанта Макарова, разрешено пуститься в море, то многие находили план, задуманный лейтенантом Макаровым и его ближайшими товарищами, совершенно безумным, невозможною химерою и предрекли пароходу неминуемую гибель. И действительно, план казался неосуществимым. От Севастополя до Батума, куда направился "В.К. Константин", двое суток хода. Прежде чем добраться до цели своего путешествия, он на каждом шагу рисковал верною гибелью. На другой день после его выхода в море в Севастополе было получено известие, что навстречу ему и по одному с ним румбу двигаются шесть турецких броненосцев. Это обстоятельство, хотя и совершенно случайное (в Батуме о выходе "В.К. Константина" в море ничего не было известно), удесятерило шансы грозившей ему опасности. Пускаясь в путь, он рассчитывал на удачный переход лишь при следующих благоприятных условиях: во-первых, он должен был во что бы то ни стало избежать встречи с неприятельскою эскадрою днем. При подобной встрече ему оставалась одна надежда рассчитывать, что благодаря густому дыму, который дает английский уголь, употребляемый в турецком флоте, ему удастся открыть приближение неприятельской эскадры раньше, чем он сам будет замечен. Во-вторых, при встрече ночью, и это был случай самый благоприятный, он мог наверно рассчитывать остаться незамеченным. Турецкие броненосцы, двигаясь эскадрою, во избежание столкновения, принуждены нести огни, между тем как "В.К. Константин"... мог огней вовсе не зажигать.
      ...Турецкая эскадра, пройдя Поти, изменила румб и направилась к Сухуму, очистив таким образом путь "В.К. Константину", который утром, 30 апреля, добрался благополучно до Поти, где и продержался в виду берега до наступления сумерек. В 7 часов вечера он оставил потийский берег и двинулся по направлению к Батуму, куда прибыл в 10 часов. Здесь "В.К. Константин", держась под парами, остановился в семи милях от Батумского рейда и, решившись атаковать находившиеся на рейде турецкие суда и взорвать их минами, спустил все свои 4 миноносные катера. Сам командир сел на катер "Минер"; на катере "Чесма" был лейтенант Зацаренный; на катере "Синоп" лейтенант Писаревский; на катере "Наварин" мичман Подъяпольский. Катера встретили на рейде неприятельский брандвахтенный пароходофрегат, шедший малым ходом по направлению к тому месту, где стоял пароход "В.К. Константин", и решились атаковать его. Катер "Чесма", как самый быстрый из катеров, по приказанию лейтенанта Макарова, смело бросился в атаку и, незамеченный неприятелем, удачно подвел мину под корму пароходофрегата, но мина по неизвестной причине не взорвалась +3, а между тем на пароходе успели заметить катер, подняли тревогу и открыли по нему ружейный, с береговой батареи картечный огонь. Вследствие этого все катера, попав под выстрелы, бросились в разные стороны, и, выйдя из-под выстрелов, два из них присоединились к пароходу, а другие два, "Чесма" и "Синоп", не имея возможности присоединиться к пароходу, по сделанному заранее условию ушли в Поти, где пароход уже потом подобрал их. 3 мая пароход возвратился в Севастополь. Убитых и раненых на нем не было. Причину неудачи лейтенант Макаров объясняет тем, что люди, никогда еще не слыхавшие свиста пуль, на первый раз немного смешались и замедлили с пуском мины +4. Как ни безуспешно оказалось предприятие парохода "В.К. Константин", возвратившиеся храбрецы были встречены в Севастополе как настоящие герои. И действительно, трудно не изумиться той отважности и неустрашимости, какую проявили на этот раз наши моряки.
      Первая неудачная попытка не отбила у них охоты снова перевидаться с врагом. Чтобы исправить батумскую неудачу, пароход "В.К. Константин" 6 мая вышел из Севастополя и решился напасть на неприятельскую эскадру, которая 1 мая бомбардировала Очемчиры, а со 2 мая, в числе 6 судов, находилась против Сухума; но ни 8-го, ни 9-го числа не мог привести своего намерения в исполнение по причине тумана и раннего рассвета. Чтоб отвлечь внимание турок, он направился к мысу Керемпе, с целью сжечь несколько купеческих судов у Синопа, но и здесь сильный зюйд-вест потешал ему и заставил возвратиться в Севастополь.
      Пароход "Аргонавт" (160 сил), вооруженный двумя 4-фунт. орудиями, одною 6-дюйм. мортирою и одною скорострельною пушкою Гатлинга, под командою капитан-лейтенанта Снетова и под брейд-вымпелом начальника Очаковского отряда капитана 1 ранга Дефабра, 2 мая вышел из Очакова и, обогнув Кинбургскую косу, взял курс на Тендру. Подойдя в 8 часов утра к Тендровскому маяку и сдав на маяке почту, в 9 часов утра тронулся далее в море, взяв курс на остров Феодониси, идя до 12 узлов. Обойдя остров с восточной и южной стороны, в 6 ч. 45м. вечера подошел к Сулину на расстояние 5 миль от берега и усмотрел на рейде много коммерческих судов, а правее, вне дамб, 4 однотрубные двухмачтовые турецкие броненосцы, стоявшие под парами. По приближении "Аргонавта" к Сулину, спустя не более четверти часа, по сигналу флагмана, броненосцы начали по очереди сниматься с якоря. Капитан 1 ранга Дефабр, пробежав вдоль берега мили три, повернул пароход назад и, обойдя еще раз всю линию неприятельских судов в милях четырех расстояния, взял курс на Одессу. В это время три турецких броненосца были уже на ходу, из которых один под вице-адмиральским флагом, я все направились в погоню за "Аргонавтом"; четвертый же остался на якоре. "Аргонавт" увеличил ход до 13 узлов; неприятельские суда, несмотря на все их усилия, начали заметно отставать. В 10 часов вечера "Аргонавт" уже потерял их из виду; а 3 мая на рассвете возвратился в Очаков.
      Конец мая ознаменовался новым замечательным подвигом парохода "В.К. Константин" и приданных ему быстроходных миноносных катеров No 1 и 2 под командою лейтенантов Пущина и Рождественского +5 при нападении на турецкую эскадру, расположенную на Сулинском рейде.
      Получив обстоятельную инструкцию от... контр-адмирала Чихачева +6, пароход "В.К. Константин" 28 мая в час пополудни снялся с Одесского рейда и направился к Сулину, имея оба миноносные катера на боковых буксирах. В 8 часов вечера лейтенант Макаров, сказав краткую воодушевляющую речь, на которую команда парохода и обоях, шедших на буксире, катеров отвечала троекратным "ура", спустил на воду бывшие на пароходе четыре паровые катера: "Чесма" (лейтенант Зацаренный), "Синоп" (лейтенант Писаревский), "Наварин" (лейтенант Вишневский) и "Минер" (мичман Гирст). Катера пошли на буксире парохода двумя колоннами по три с каждой стороны.
      Пройдя Змеиный остров в 5 милях и двигаясь тем же румбом еще мили 4, пароход лег на Сулин. Маяки Феодониси и Сулинский были зажжены.
      На всех катерах пары были готовы, и на пароходе зорко смотрели, чтобы в случае появления неприятеля немедленно пустить на него катера.
      Не найдя неприятеля ни у Феодониси, ни на пути к Сулину, лейтенант Макаров решил, что броненосцы должны быть на Сулинском рейде, и потому, подойдя к половине первого часа на расстояние 5 миль от рейда, остановил машину, объявил командирам катеров пункт нахождения парохода, подтвердил им вкратце отданные ранее приказания и пустил катера вперед. Катера пошли вместе... двумя колоннами: в правой катер No 2, "Минер" и "Чесма", а в левой катер No 1, "Синоп" и "Наварин", держа курс согласно приказанию лейтенанта Макарова на один румб правее Сулинского маяка; но весьма сильным здесь течением их относило от надлежащего курса. Весьма незадолго до встречи с неприятелем они... пошли фронтом, весьма близко и в виду друг друга. Катера быстро ходящие хотя и умеряли ход, но все-таки оказались впереди. Первым увидел неприятеля и выскочил вперед катер "Чесма". Лейтенант Зацаренный указал завиденное им судно катеру No 2 и затем пошел вперед и вправо. К сожалению, этому бравому офицеру снова пришлось потерпеть неудачу. Как только он бросил мину за борт, проводник запутался в винт и машина остановилась. Затем дело развилось таким образом, что остальные три минные катера, отставшие от первых трех, не могли принять в нем участия. Им пришлось только заботиться о благополучном возвращении; причем винты их путались в рыбацкие сети, а большое волнение... настолько их заливало, что они, а ровно и "Чесма", должны были возвратиться к пароходу.
      Действительную атаку удалось произвести только катеру No2 и катеру No 1.
      Завидя неприятеля, командир катера No 2, лейтенант Рожественский пошел прямо на него самым тихим ходом, причем машинная рубка была прикрыта брезентами и машина работала чуть слышно. Перед ним ясно обрисовались очертания большого двухмачтового броненосца с тараном; потом он увидел другое судно, выходившее в море, и с левой руки еще два броненосца, из чего он заключил, что забрался в глубину Сулинского рейда +7. Огней не было ни на одном судне, слышалось только перекликание часовых. Катер подавался крайне тихо. Быв уже близко от цели, он увидел у себя справа катер No 1 лейтенанта Пущина и обменялся с ним немногими словами, после чего Пущин отклонился еще более вправо, в глубину рейда, а лейтенант Рожественский приступил к опусканию шеста, продолжая тихо подаваться вперед. Около 2 часов, саженях в десяти от борта броненосца, часовой окликнул катер, и тотчас же по нем был открыт штуцерный огонь и поднялось тревога на всем рейде. В самый момент первого пушечного выстрела катер прибавил ход, и взрыв произошел автоматически, почти в упор, все-таки, по расчету Рожественского, несколько рано. Столб воды залил боевую рубку, и когда, дав ход назад, Рожественский бросился к штурвалу, который оставил, чтобы произвести взрыв, оказалось, что штуртрос и ось штурвала лопнули. Рожественский выскочил наверх и вместе с механиком Канцеровым отвязал кормовой штурвал и отрезанными концами троса перевязал штуртрос, который скользил и не действовал. Потом механик Канцеров в матрос минер Сокольников (оцарапанный по лбу осколком иллюминатора боевой рубки) бросились рубить проводники и сбрасывать остатки шеста в море, что и было исполнено геройски, под градом штуцерных и картечных пуль со всех судов. Тогда дали передний ход и вскоре вышли из-под усиленного огня. Во все это критическое время каждый из остальных лиц, находившихся на катере, выполнял свой долг с полнейшим самоотвержением. Вскоре после первого взрыва был услышан некоторыми из бывших на пароходе и прочих катерах второй взрыв, вероятно произведенный катером No 1. Выйдя из-под выстрелов, лейтенант Рожественский, хотя пальба все продолжалась, остановил катер и стал поджидать прочие шлюпки. Но за ним в погоню пошел турецкий пароход, открывший по ним огонь и подававшийся вперед столь быстро, что катер успел уйти от него лишь с большими усилиями. Когда погоня кончилась, Рожественский снова поджидал прочие шлюпки и затем, не дождавшись, пошел на соединение с пароходом "В.К. Константин".
      Место сбора было назначено в 4 милях... от Сулина. Направляясь туда со скоростью 5 узлов, "В.К. Константин" так сильно был прижимаем течением к берегу, что, считая себя еще в 3 милях от мели, уже стал на мель. Тотчас же приступили к выбрасыванию за борт угля и завозу верпа, дали полный задний ход и благополучно сошли с мели, продолжая затем держаться у самой отмели, чтобы катера, отступая вдоль берега... не миновали парохода. В 2 часа 45 минут был усмотрен рангоут судна, шедшего от Сулина к морю и стрелявшего по пароходу, который тогда дал полный ход... и к 5 часам утра подошел к Очаковскому гирлу, где и присоединился к нему в то же время катер No 2, а другие 4 катера в 7 часов утра.
      В 5 часов пополудни 29 мая пароход "В.К. Константин" возвратился в Одессу со всеми катерами, кроме катера No 1.
      По осмотре катера No 2 оказались следующие повреждения: глубокая выбоина от картечной пули в боевой рубке: иллюминаторы рубки выбиты или разбиты, пробоины в трубе и в одной из досок палубы. По стальным же рубкам штуцерные пули скользили безвредно. В носовой подводной части выскочило 16 заклепок и хвостовая часть киля, служащая защитой винту, спереди отломлена, а сзади загнута влево. Вся эта часть сильно помята. С середины катера в подводной части следы того, что он сильно обо что-то терся.
      Только после осмотра подводной части катера вполне обнаружилось, в каком критическом положении он находился. Очевидно, броненосец был огражден бонами на значительном расстоянии от борта, и нужно предполагать, что мина опустилась в воду, когда часть шеста уже миновала бон. Затем, может быть, автоматический взрыв почти в упор последовал от сильного сотрясения при ударе кормовой части, которая потом поднялась от углубления носа массой упавшей на него воды, и вследствие этого, когда дали задний ход, катер получил возможность перескочить обратно через бон.
      Что же касается до другого быстроходного миноносного катера No 1, то вскоре сделалось известным, что он после нападения на броненосца погиб и команда его взята в плен турками. Но более подробные обстоятельства этого события сделались известны уже в 1878 г., когда появилось в "Кронштадтском вестнике" (.No 7) письмо лейтенанта Пущина. Из него между прочим видно, что лейтенант Пущин, после взрыва, произведенного катером No 2, устремился к броненосцу; не доходя до борта его, почувствовал какое-то непонятное для него сотрясение в катере, и ход его тотчас начал уменьшаться, а когда он еще подвинулся, у него перебили штуртрос, а затем последовал взрыв. Взрыв был автоматический и последовал ближе к броненосцу, чем первый взрыв (чуть ли даже не у самого борта, по выражению Пущина). Пущин приказал тотчас дать ход; но катер не трогался с места. Машинный люк был перебит; в машине отбило водомерную трубку, и вероятно вместе с краном; машина вся наполнилась паром, но все-таки была поставлена на передний ход. Пущин бросился к винту и там наткнулся на какой-то конец, толщиною в 3 с половиною-4 дюйма, неизвестно откуда взявшийся. Как только он был перерублен, катер, находившийся все время у самого борта броненосца, дал ход. Тогда атакованный броненосец открыл по нем сильный ружейный огонь. Катер успел, однако же, от него удалиться. Но другой броненосец не замедлил его догнать и принялся угощать его выстрелами, имея полную возможность одним удачным выстрелом потопить его. Лейтенант Пущин не терял еще надежды спастись и направил катер прямо... к берегу. Но вдруг машина остановилась, огонь разом залило. В таком критическом положении лейтенант Пущин, считая свой катер во всяком случае пропавшим, так как спасения или помощи ждать было не от кого, распорядился катер затопить, а сам с командою (один минер, вольнонаемный машинист, два кочегара и матрос), при помощи имевшихся у них спасательных средств, пустились вплавь к берегу. Сначала, пока у людей сохранились еще силы, они успешно подвигались к берегу; но затем не имели сил справиться с течением, были принесены к турецкой эскадре и все попали в плен.
      После этого события от генерала Веревкина было получено донесение, что монитор от нападения миноносцев сильно поврежден и должен быть вычеркнут из списка судов турецкого флота, но военный агент наш в Константинополе полковник Филиппов от 23 февраля 1880 г. донес, что атакованный броненосец, собственно корвет "Иджалие", был только сильно поврежден и в 1880 г. исправлялся.
      Морское министерство, озабочиваясь участью пленных, поручило их покровительству германского посланника в Константинополе, которым и предложено было лейтенанту Пущину по 300 марок, если будет в том нуждаться. Прочие пленные при опросе выразили довольство тем содержанием, какое получили от турецкого правительства; пожелали иметь только небольшую сумму на табак, почему лейтенант Пущин просил отпускать им просимое на счет предложенных ему 300 марок.
      За отличные подвиги самоотвержения лейтенант Рожественский удостоен ордена Св. Георгия 4-й ст. Того же ордена удостоен и лейтенант Пущин по возвращении из плена.
      После поиска к Сулину неутомимый командир парохода "В.К. Константин" не долго оставался в покое. 6 июня он уже отправился из Одессы к Анатолийскому берегу и 8-го, открыв у селения Китрос парусный купеческий бриг "Османие", послал катер "Синоп" под командой лейтенанта Писаревского, который и поджег его, а как он худо загорался, то подвел под него килевую мину и утопил, команду же отпустил на берег на шлюпке брига. Затем, увидя еще три купеческие брига, лейтенант Макаров послал к ним катер "Чесма" под начальством лейтенанта Зацаренного, которым они и были потоплены, а команды на их же шлюпках отправлены на берег. Затем, хотя по показаниям турок можно было бы еще потопить несколько турецких купеческих судов, но имея в виду, что цель уничтожения купеческих судов есть прекращение неприятелями торговли вдоль Черноморских берегов и что исполненное уже уничтожение четырех судов неизбежно наведет панику на людей торговых и прекратит плавание вдоль турецких берегов, лейтенант Макаров нашел излишним подвергать дальнейшему истреблению частную собственность и 9-го числа возвратился в Севастополь. Такой, по-видимому, гуманный взгляд, совсем неуместный в военное время, не встретил одобрения высшего морского начальства, и потому лейтенанту Макарову дано знать, что он не должен был пренебрегать своею прямою обязанностью истребить еще несколько неприятельских судов, когда представлялся к тому удобный случай.
      Одновременно с пароходом "Великий князь Константин" вышел из Одессы пароход "Владимир", вооруженный 4 4-фунтавыми орудиями, под командою капитана 1 ранга Юрьева, и отправился в крейсерство у Румелийского берега между Варной и Константинополем. В 35 милях от Варны он настиг и взял в плен отлично оснащенный турецкий коммерческий бриг "Аслан-Бухри", который шел из Кюстенджи в Константинополь с балластом. Сняв с него команду из 16 человек и взяв его на буксир, "Владимир" возвратился в Одессу 9 июня. Затем 18-10 и 26-го по распоряжению контр-адмирала Чихачева вновь выходил в море на рекогносцировку, которая не имела особых последствий.
      Императорская яхта "Ливадия" и пароход "Аргонавт" также в июне выходили в море на рекогносцировку. На яхте "Ливадия" в мае поставлена была артиллария (2 орудия 6,03 дюйм. нарезн., 2 4-фунтов. нарезн., 2 9-фунт. нарезн., 1 6-дюйм. мортира, 1 скорострельное Пальм-Кранца и 1 скорострельное Гаглинга); к ней приданы два паровые катера, сделаны минные приспособления и произведены необходимые переделки для обращения ее в судно активной обороны; после чего она начала кампанию 17 мая. В июне же, вследствие известия о том, что турецкий пароход стал на мель в 15 верстах от Жебриян, яхта под командой капитана 1 ранга Кроуна вышла из Николаева, зашла в Одессу и потом в море на поиски; во, узнав, что пароход уже снялся с мели, возвратилась в Одессу, откуда потом перешла в Очаков и, наконец, в Севастополь.
      "Аргонавт" же, под командою капитал-лейтенанта Спетова, вышел из Одессы на рекогносцировку 11 июня и подходил к Сулину. Бывшие на Сулинском рейде 4 броненосца и корвет, завидев его, бросились за ним в погон", но скоро отстали, а пароход возвратился в Севастополь.
      19 июня турецкая эскадра из 10 броненосцев показалась в виду Одессы, где были сделаны все необходимые распоряжения для встречи неприятеля; но вслед затем, не сделав ни одного выстрела, удалились. А 26 июня три броненосца и один винтовой фрегат появились у Севастополя и также ушли, не сделав ни одного выстрела.
      В июле 7-го числа пароход "Аргонавт" вновь вышел из Севастополя с целью осмотреть суда, стоявшие на Сулинском рейде. Подойдя к Сулину на пушечный выстрел, он застал там три броненосца, два корвета, два парохода и до 10 коммерческих судов. Броненосец под адмиральским флагом сделал по нем выстрел; "Аргонавт" ответил ему тем же. После чего броненосцы снялись с якоря и погнались за пароходом, открыв по нем огонь. "Аргонавт", уходя от них и отвечая из мортиры, старался удержать от гнавшихся такое расстояние, чтобы его снаряды могли долетать до неприятеля. Два броненосца, имея лучший ход, начали прижимать пароход к берегу, но после более двухчасовой погони вдруг прекратили пальбу и поворотили назад. "Аргонавт" 9 июля прибыл в Николаев и затем перешел в Одессу.
      В июле появляется на сцене пароход "Веста", один из четырех пароходов, первоначально уступленных на военное время Русским обществом пароходства и торговли.
      Для командования им по особому распоряжению командирован из Петербурга капитан-лейтенант Баранов.
      Пароход "Веста" считался наиболее удовлетворяющим условиям активной обороны в открытом море.
      В июне произведены па нем необходимые переделки и приспособления для обращения в активное судно; затем он вооружен был 5- и 6-дюймовыми мортирами, 2 9-фунтовыми орудиями; 1 4-фунтовым на элевационном станке, двумя скорострельными орудиями Энгстрема, двумя скорострельными Гатлинга и минами; сверх того, на ном установлен доставленный от князя Воронцова-Дашкова аппарат Давыдова для автоматической сосредоточенной стрельбы.
      В состав команды его поступили: старший офицер лейтенант Владимир Перелешин 4-й, лейтенанты Михаил Перелешин, Жеребко-Ротмистренко, Кротков, Зиновий Рожественский, князь Голицын-Головкин, мичманы Петров, Рогуля, штурман штабс-капитан Корольков, инженер-механик поручик Плигинский, морской артиллерии прапорщик Яковлев, лекарь Франковский, 2 гардемарина и нижних чинов 55 человек охотников черноморских экипажей вдобавок к прибывшим с Балтики 53 человекам; для управления аппаратом Давыдова особо назначен член артиллерийского отделения Морского технического комитета подполковник Чернов, а механики и машинная прислуга составлены из вольнонаемных Русского общества пароходства и торговли. Сверх того, с Балтики доставлены для парохода "Веста" два паровых катера с 1 механиком, 2 машинистами и 2 кочегарами.
      Главный командир Черноморского флота и портов (адмирал Аркас), получив сведения о складе угля в бухте Пендеракли, предположил послать туда несколько активных пароходов для нападения на стоявшие там суда и транспорты и нанесения неприятелю возможного ущерба. Для этого он ожидал только окончательного изготовления яхты "Ливадия" и парохода "Веста", которым желал дать это поручение. Нескольким пароходам вместе находил он нужным поручить исполнение задуманного предприятия, потому что рассчитывал на возможность встречи там нескольких судов. По окончательном изготовлении "Весты" пароход этот вместе с яхтою "Ливадия" перешли в Севастополь, где находился и пароход "В.К. Константин"; 2 июля сюда же прибыл пароход "Владимир". Все эти пароходы получили приказание, пользуясь темными ночами, отправиться в крейсерство к Анатолийским и Румелийским берегам, но наперед сделать попытку к Пендеракли. В инструкции и словесном приказании, данных командиру яхты флигель-адъютанту Кроуну, на которого, как старшего из командиров, генерал-адъютант Аркас возложил исполнение поручения, было указано, чтобы он, совместно с другими командирами, составил предварительно план атаки и чтобы затем каждый из командиров действовал по своему усмотрению, исполняя общий план и данные каждому инструкции.
      Согласно составленному плану пароход "Владимир" снялся из Севастопольской бухты в 1-м часу дня 3 июля и должен был следовать к Пендеракли для его рекогносцировки, а в 6 часов того же числа снялся пароход "В.К. Константин", вслед затем яхта "Ливадия", а в 8 часов пароход "Веста".
      В 10-м часу вечера, держась у Херсонского маяка, командиры двух последних пароходов съехались на яхту для окончательного совещания, а затем около 10 часов яхта и пароходы, построившись в строй клина, имея яхту впереди, направились на Пендеракли. Не встретив на пути ни одного судна, на другой день в 5 с половиною часов пополудни заметили пароход "Владимир", который по условленному сигналу и присоединился к нам в 6 часов вечера в 25 милях от Пендеракли.
      Командир парохода "Владимир" сообщил, что, проходя вдоль берега у Пендеракли в 11 часов утра в 4 милях, усмотрел 5 стоявших на якоре каботажек и на берегу сараи, но угольных складов не заметил; идя далее, у мыса Халепли, во 2-м часу дня, усмотрел двухтрубный большой пароход, стоявший на якоре, но под турецким ли флагом-не уверен, вблизи его 3-мачтовое парусное судно и три каботажки, в то же время малый буксирный пароход вел к нему три кочермы, по-видимому с углем, вслед за тем большой пароход сильно задымил. Посоветовавшись между собой, командиры решили атаковать транспортный пароход минными шлюпками. Около 8 часов вечера, имея на шлюпках готовый пар, все суда последовали к Халепли, но около 10 с половиною часов вечера, находясь по счислению в 7 милях от маяка и не видя его огня, по которому следовало бы определить место стоявшего парохода, и заметив на берегу большие костры, флигель-адъютант Кроун не решился рисковать шлюпками, на коих было до 40 человек, у неприятельского незнакомого берега, тем более что шлюпкам пришлось бы весьма долго отыскивать виденный "Владимиром" пароход, стоявший в 15 милях от города, и следовательно, на возвращение их можно было рассчитывать никак не ранее 6 часов утра. Не было сомнения, что "Владимир" был узнан неприятелем, а потому могло случиться, что суда наши были бы отрезаны могшими по расчету времени подойти броненосцами. Вследствие всего этого флигель-адъютант Кроун решил отменить атаку и не имел повода раскаяться в этом, так как, выйдя в море, встретили сильный туман, который продолжался с 3 с половиною до 10 с половиною утра. Вместо этой неудавшейся попытки флигель-адъютант Кроун предположил произвести атаку на Сулин; но и это предположение, на усилившимся к вечеру волнением, не могло состояться. Таким образом, яхта 6 толя возвратилась в Очаков, а пароходы в Одессу.
      Из донесения генерал-адъютанта Аркаса об этой экспедиции не видно, по какой причине командир парохода "Владимир" капитан 1 ранга Юрьев, заметив у мыса Халепли всего один транспортный двухтрубный пароход и другой малый буксирный, не решился атаковать их; была ли то нераспорядительность командира, как полагал генерал-адъютант Аркас, или другие уважительные причины, не позволившие капитану 1 ранга Юрьеву атаковать оба парохода; но неизбежным последствием этого было то, что капитан 1 ранга Юрьев, был обязан в 4 часа идти к эскадре, вновь мог подойти к Халепли не ранее 9 часов вечера; следственно, неприятельские пароходы имели время отойти от Пендеракли и, по всей вероятности, успели уже дать знать и в Константинополь. Таким образом, атака не могла уже быть неожиданная и потеряла главный шанс успеха, при котором могли бы быть уничтожены или взяты в плен два парохода и несколько парусных судов.
      После неудачной попытки на Пендеракли пароход "Веста", запасшись углем, 10 июля отправился в крейсерство к Румелийскому берегу.
      При отправлении парохода "Веста" в море капитан-лейтенант Баранов снабжен был от главного командира инструкцией, в которой между прочим объяснено, что ему вменяется в обязанность погоня за турецкими военными и коммерческими судами, уничтожение их, осмотр подозрительных судов, взятие и потопление транспортов с военным грузом и вообще нанесение возможно большего вреда неприятелю; причем он должен испытать на деле аппараты Давыдова; но не должен, однако, решаться на открытую встречу с неприятельскими броненосцами и вообще с судами, хорошо вооруженными артиллерией, и помнить, что доверенная ему часть флота и необходимость сохранять по возможности судно и жизнь вверенных ему людей обязывают его быть как можно осторожное и атаковывать неприятельские суда только в том случае, когда они под силу его судну или когда представляется вероятие на успех атаки.