До сих пор мы имели дело с пристрастиями, обусловленными тем или иным веществом, и выяснили, каким образом они оказались частью человеческой истории почти с самого ее начала. Современное общество, однако, представляет собой среду, в которой возникли совершенно новые категории аддиктивного поведения. В этой главе мы вкратце рассмотрим три примера таких «современных» пристрастий. И хотя они не связаны со злоупотреблением теми или иными веществами и не представляют непосредственной угрозы для жизни, эти модели поведения обладают всеми характерными чертами классического пристрастия. Распознать их и им противостоять бывает, между тем, едва ли не трудней. Пристрастие к работе, к беспорядочным половым связям или телевизору не предполагает какой-либо противозаконной деятельности. Подобные модели поведения являются аддиктивными в том смысле, что могут захватывать непропорционально большую часть жизни человека — а то и всю ее целиком.

Слово — трудоголик известно каждому, но мне этот термин кажется не вполне точным. Он предполагает аналогию между пристрастиями к работе и алкоголю, однако это, несомненно, совершенно разные вещи.

Так, мы можем сказать о слишком много пьющем человеке, что он «себя не контролирует». Алкоголик не способен управлять своим поведением в отношении пития. По мере того как пристрастие к алкоголю прогрессирует, такая неспособность к самоконтролю начинает проявляться вполне зримо: дрожь в руках, нарушение координации движений, затрудненное засыпание или пробуждение, свидетельствующие, что физические, интеллектуальные и эмоциональные управляющие системы человека не работают должным образом. У некоторых алкоголиков неспособность к самоконтролю может даже представлять собой своего рода подсознательную цель или стратегию — так, в психоанализе алкоголизм рассматривается как попытка совладать с неудовлетворенными потребностями, уходящими своими корнями в раннее детство. Утрачивая контроль над собой, алкоголик возвращается в состояние, в котором о нем вынуждены заботиться другие люди. Они могут соглашаться либо не соглашаться это делать, но не контролирующий себя алкоголик просит их о помощи в решении элементарных жизненных задач, а то и настойчиво требует оказать ему помощь.

Трудоголик же ведет себя совершенно по-другому. В то время как алкоголизм часто представляет собой практически совершенно детский способ приблизиться к людям, непрерывная работа является способом отдаления от них. Это уход в ту область жизни, где от человека требуется самоконтроль и весьма почитается мастерство. В основе поведения алкоголика могут лежать детские фантазии, трудоголик же представляет себе себя абсолютно взрослым.

Основная фантазия, порождающая пристрастие к работе, практически всегда происходит из ощущения человеком, что все прочие сферы жизни лежат за пределами его влияния. Более конкретным примером здесь может послужить то, что трудоголик часто бывает не готов совладать с перипетиями семейных отношений: его «не трогай меня, я работаю» выглядит как вполне достойный и даже вызывающий восхищение способ ухода от них. Всякие там «подстриги лужайку», «оплати счета», «выкупай собаку» и «не забудь о нашей годовщине» вместе взятые меркнут перед «Я работаю! Это очень важно!».

Несколько лет назад у меня была пациентка — девочка, которой требовалось длительное лечение и несколько серьезных хирургических операций. В итоге все кончилось хорошо, но девочке каждый раз приходилось проводить по нескольку недель в больнице, где единственным развлечением были прогулки по коридору и посещение тамошней комнаты для игр. Несмотря на то что семья девочки жила в маленьком городке, расположенном не так уж близко от больницы, ее мать была с ней каждый день, а отец приезжал каждые выходные.

В соседней же палате лежала девочка, чей отец почти у нее не появлялся; по всей видимости, обязанность навещать больного ребенка целиком и полностью лежала в этой семье на матери. Это привлекло внимание всех в отделении, так как отец девочки был известным и влиятельным человеком в индустрии развлечений и его многомиллионные сделки были предметом пристального внимания прессы.

Посещая больницу, я чувствовал, как во мне день ото дня нарастает раздражение по поводу крупного дельца, не способного найти время повидаться с собственной дочерью. Его поведение казалось мне невероятным, и я нередко думал о том, что сказал бы ему при встрече. Разумеется, мы в конце концов встретились. Однажды он все-таки навестил ребенка, и мне случилось быть в это время в больнице. Вся накопившаяся у меня на этого человека злость вмиг улетучилась. Стоило мне только увидеть его воочию, как я понял, что он охвачен ужасом. Все символы его власти — одежда, мобильный телефон, дорогие наручные часы, прическа — ничего не значили в больничном окружении. Здесь ему пришлось расстаться с чувством собственной важности, и это неким коренным образом потрясло его. Он испарился. Он чувствовал себя человеком-невидимкой. Когда он уехал, всем как будто стало легче дышать, и я уверен, что его отъезд оказался в высшей степени благотворным и для девочки.

Я всегда чувствовал, что серьезность — это болезненное состояние сознания, а трудоголик глубоко заражен серьезностью: работа — это серьезно, он серьезно относится к работе, а значит, его следует воспринимать серьезно. Но в сущности, любая работа есть отход от обязанностей, которые, по большому счету, быть может, более серьезны, чем трудоголик соглашается это признать. Если вы посвящаете каждую минуту своего бодрствования работе, спросите себя: это действительно необходимость или же ваш выбор? Что бы от вас потребовалось, не будь ваша работа столь всепоглощающе важной? Как только вы перестанете испытывать неудобства в других сферах жизни, вам больше не понадобится убежище, предоставляемое вам работой.

В течение всей истории Запада секс подвергался таким порицаниям и гонениям, что к критике чьего-либо сексуального поведения следует подходить с величайшей осторожностью. Встречаются, однако, люди, чья озабоченность сексом столь велика, что это, несомненно, создает им трудности в жизни. Об этом можно говорить как о пристрастии к сексу, помня, впрочем, о существующей среди людей опасной тенденции резко осуждать всякое сексуальное поведение, отличное от их собственного. С другой стороны, нам некуда деваться ни от важности обсуждения вопросов, связанных с сексуальным поведением человека, ни от того, что последнее является излюбленной мишенью моралистов.

Сексуальность — чрезвычайно интересный и сложный предмет. Учитывая то, что мы можем уделить пристрастию к сексу лишь небольшую часть объема этой книги, остановимся здесь лишь на двух образах человеческого бытия, которые, по всей видимости, имеют своим результатом такое поведение. Первый из них характеризуется перевозбужденным эмоциональным и физическим состоянием с отчаянными поисками способа его разрядки. Второй же практически противоположен первому: унылое существование с непреодолимой потребностью в каких-либо острых ощущениях.

Человеческая нервная система не способна одновременно испытывать боль и оргазм. Коль скоро в момент оргазма боль, как эмоциональная, так и физическая, отсутствует, это значит, что чем больше у человека будет оргазмов, тем меньше у него будет боли. Я упоминаю об этом, поскольку обратил внимание, что многие из подверженных пристрастию к сексу постоянно пребывают в страдании. Нередко, особенно у мужчин, это страдание именно физическое. Видимо поэтому мужчины, имеющие серьезные проблемы со здоровьем, очень часто испытывают пристрастие к сексу. Так, великий поэт лорд Байрон страдал косолапостью и всю свою недолгую жизнь мучился от сильных болей. А по нынешним представлениям, Байрона вполне можно было бы назвать сексуально озабоченным.

Секс способен избавлять от физической и эмоциональной боли не только в момент оргазма, но и на всех стадиях поиска и обольщения. Довольно часто сексуально озабоченный человек испытывает желание и потребность нравиться, но будучи лишенным этого, видит для себя альтернативу в том, чтобы быть любимым, хотя бы в физическом смысле. Людям, которые нашли в сексе способ избавления от боли, он приносит что-то вроде успокоения. Организм таких людей постоянно перевозбужден, — в аюрведических терминах, у них существенно выведена из равновесия Вата, — и секс нужен им скорей для того, чтобы пригасить свой внутренний огонь, чем для того, чтоб его разжечь.

Сексуальное пристрастие второго типа возникает из-за недостатка остроты, высшим проявлением которого становится депрессия. Человеку бывает необходимо найти какой-то выход из своего бессмысленного существования, и секс создает впечатление такого выхода. Один мой знакомый смог покончить со своим пристрастием к сексу, когда понял это. С ним случилось одно из тех духовных преображений, которые, на мой взгляд, практически не оставляют человеку шансов продолжать аддиктивное поведение. Этот мой знакомый унаследовал крупную сумму денег, так что мог себе позволить уделять все свое время охоте за женщинами. Он предпочитал интриги, требовавшие незаурядной изобретательности, энергичного преследования и межконтинентальных путешествий. Однажды в поисках некоей женщины он обшаривал на яхте острова Греческого архипелага, и тут его осенила поразительная догадка. Он искал не женщину — ему были нужны напряженность, хитроумное планирование, цель, которой женщины наделили его жизнь. Будучи лишен секса и всего того, что он за собой влечет, этот человек и впрямь не смог бы найти себе достойного занятия.

Секс может быть всем. Секс может быть ничем. Наверное, лучше всего, если он значит для человека что-то среднее между тем и другим.

Телевидение было изобретено в 20-х годах нашего века, и за десять лет была полностью выработана технология производства этого средства связи. Шестьдесят лет назад телевидение было способно, в сущности, на все то, на что оно способно и сегодня, однако его широкому распространению помешала Вторая мировая война. Став общедоступным в конце 40-х — начале 50-х годов, телевидение тут же приобрело огромную популярность. И как только в домах начали появляться телевизоры, в жизни миллионов людей стали происходить существенные перемены. Эти перемены ускоренными темпами продолжались вплоть до наших дней.

Сегодня миллионы американцев ежедневно проводят за телевизором до восьми часов. Но можно ли сказать, что это занятие удовлетворяет критериям аддиктивного поведения? Большинство признаков говорит, что это именно так. Мы выяснили, к примеру, что наличие абстинентных симптомов является одной из определяющих характеристик пристрастия, а телевидение действительно вызывает такие симптомы. Было проведено исследование, в котором произвольно выбранным семьям платили по нескольку сот долларов в месяц за то, чтобы они не смотрели телевизор. Однако во многих случаях исследование пришлось прервать раньше срока из-за того, что эти люди оказались не в состоянии вынести такого лишения. Результаты исследования показали, что, как и в случае героина, абстинентные симптомы у заядлых телезрителей проявляются в наиболее тяжелой форме по прошествии пяти-семи дней. Среди таких симптомов — чувство агрессии, беспокойство, депрессия и трудности с использованием высвободившегося времени. Те же, кому удалось прожить без лицезрения экрана неделю, в дальнейшем постепенно привыкали к новому для себя образу жизни.

Еще одной характерной особенностью аддиктивного поведения является сопряженное с ним чувство вины, которое в каком-то смысле скорее подпитывает пристрастие, чем его подавляет. Изучение способов проведения людьми свободного времени показало, что из этих способов чувство вины вызывает только смотрение телевизора. Другие занятия доставляли тем больше удовольствия, чем больше им уделялось времени. Телевизор же вместо удовольствия порождал лишь чувство вины.

Имеется множество других параллелей между заядлым телезрительством и прочими пристрастиями. Подобно курению, оно распространено в основном среди малообеспеченных. Подобно героину и другим наркотикам, оно предлагает человеку придуманный мир, который со временем может превратиться для телезрителя в иную реальность. И подобно всем пристрастиям, оно происходит от отсутствия подлинных удовольствий, радостей и достижений в других сферах жизни.

Почему же люди смотрят телевизор помногу часов в день? Исследования, проведенные среди заядлых телезрителей, выявили четыре основные мотивации: стремление уйти от скуки повседневной жизни; желание получить нечто такое, о чем можно было бы поговорить с другими людьми; удовольствие от наблюдения за людьми и событиями на экране и возможность сравнить увиденное с собственным опытом; стремление быть в курсе новостей и происходящих в мире событий. За исключением, быть может, последнего, все эти поводы посмотреть телевизор явно свидетельствуют об одиночестве и обделенности заядлого телезрителя в реальной жизни. Когда в жизни человека есть подлинная красота и настоящие приключения, ему нет нужды драматизировать ее, сравнивая себя с персонажами кинокомедий или мыльных опер. Но если в его жизни нет ничего, кроме скуки, выдуманные приключения шаблонных персонажей могут быть вполне достойной альтернативой.

Один выдающийся психоаналитик определял скуку как «желание желания». Нам скучно тогда, когда мы знаем, что чего-то хотим, но не знаем, чего именно. Вместо того, чтобы искать ответ в телевизионной программе, нам следовало бы научиться понимать свои действительные потребности и искать способы их удовлетворения в тех вещах, которые мы делаем ежедневно. Для этого не потребуется больших расходов, большого ума и выдающихся талантов. Каждый может получить подлинное удовольствие от своей жизни. В детстве все мы это умели. И хотя за прошедшие годы мы, возможно, это делать разучились, способность творить радость всегда остается с нами, ожидая, пока мы вновь откроем ее для себя и воспользуемся ею.

Чем, помимо прочего, интересен телевизор, так это тем, как он уменьшает вещи. Практически все, что мы видим на экране, обычно меньше по размеру, чем в реальной жизни. В каком-то смысле это верно в отношении всех аддиктивных типов поведения: они уменьшают наш опыт восприятия мира. Пристрастия требуют времени, денег, умственных усилий и даже любви, которая может и даже должна находить множество других путей своего проявления. В оставшихся главах этой книги мы рассмотрим некоторые аюрведические техники, которые помогут увеличить вашу способность участвовать в жизни этого мира и испытывать счастье — счастье, порожденное вашим собственным духом.

Выше я высказался в том духе, что человек, обладающий вредными привычками, — это искатель счастья, однако ищет он его не там, где нужно, а блуждает — быть может, многие годы — окольными путями. О некоторых такого рода окольных путях мы поговорили во второй части. Это обсуждение, между тем, имело своей целью подготовку читателя к представленным ниже идеям и техникам. Иными словами, куда бы вас ни заносило в прошлом, теперь вы «оказались там, где нужно»!

Несмотря на то что обсуждаемые в третьей части темы — медитация, упражнения, Вата-уравновешивающая диета и приносящая счастье повседневная деятельность — на первый взгляд весьма различаются, они, по существу, представляют собой разные пути к одной и той же цели. Если бы меня попросили как можно лаконичнее описать эту цель, я назвал бы ее совершенным здоровьем. Аюрведическая концепция совершенного здоровья основывается на идее подлинного единства человеческого тела, разума и духа — а стало быть, совершенное здоровье достигается в случае эффективного и гармоничного взаимодействия физического, интеллектуального и духовного аспектов нашей сущности. Цель третьей части этой книги, как и вообще Аюрведы, состоит в том, чтобы помочь вам открыть и использовать средства, дарованные природой для претворения этой идеи в реальность.

Результаты, полученные вами при заполнении ментально-телесной анкеты, определили вашу доминирующую дошу. По существу, это ответ на вопрос, кто вы есть физически и эмоционально. При вашем рождении была определена точка равновесия вашей сущности, называемая на санскрите словом пракрити, которое буквально означает «природа». Однако различного рода стрессы склонны вызывать отклонения от естественного состояния гармонии вашего организма, приводя его в состояние неуравновешенности, называемое вакрити. И хотя в своей основе ваша сущность остается неизменной, а доминирующая доша — той же самой, неуравновешенность вашего нынешнего состояния, по всей вероятности, означает чрезмерно возросшую роль некой другой доши.

Когда человек в течение какого-то времени испытывает пагубное пристрастие, такой чрезмерно влиятельной дошей практически всегда является Вата. Немаловажно, что Вата-неуравновешенности могут быть подвержены даже люди, от природы относящиеся к Вата-типу. Исходя из того, что на большинство людей, обладающих опытом пагубных пристрастий, дестабилизирующее воздействие оказывает Вата, описанные ниже техники направлены на усмирение именно Вата-доши. Приблизив таким образом свой организм к его естественному состоянию пракрити, вы можете затем внести поправки в свою диету, курс упражнений и другие аюрведические практики, уже не нацеливая их исключительно на уравновешивание Ваты. Желающим узнать об этом больше я предлагаю прочесть мою книгу «Совершенное здоровье» или проконсультироваться у врача-аюрведиста.

В решении проблемы аддиктивного поведения может быть весьма полезен весь изложенный в третьей части материал, однако я хочу особо подчеркнуть важность в этом отношении медитации. У всех пристрастий есть одна общая черта: их сила обусловлена чем-то внешним, привнесенным из окружающего мира, не свойственным изначально человеческому «я». Этим внешним может быть порошок, жидкость, машина, но это в любом случае не то, с чем вы родились, — его требуется искать, покупать, а потом пить, глотать или использовать каким-либо иным способом. Медитация же происходит исключительно изнутри человека. У вас уже есть все, чтобы начать медитировать. Это было у вас, когда вы пришли в мир. Никто не может вам этого продать, и никто не может у вас этого забрать. Медитация есть противоположность, антитеза аддиктивного поведения, и я призываю вас уделить особое внимание посвященной медитации следующей главе.

МЕДИТАЦИЯ