Тоша и Гадалка не успели еще отойти от мешка, как с другого конца поля донесся жалобный собачий вой.
      - А-у-у-у, ва-у-у-у! - скулил какой-то незнакомый пес. - Кто спасет меня от мохнатого, кто защитит от косолапого? Ау-вау-у!..
      - Еще один в беду попал, - прошептала мышка. - Насколько я понимаю, это собака.
      - Не думаешь ли ты, - спросил Тоша, - что я стану ей помогать? Да слыхано ли, чтобы кот собаку выручал?
      - В билетике номер девять записано мудрое изречение: ``Постучит беда в окошко - подружатся пес и кошка".
      - Тогда ладно, пойдем на выручку, - согласился Тоша, и оба поспешили на другой конец поля.
      Едва они приблизились к развесистой груше, что росла возле межи, незнакомый пес испуганно завыл:
      - У-у-у! Кто это?
      - Не бойся, - промяукал Тоша самым мягким и миролюбмвым голосом. Мы пришли к тебе на помощь. Мы - это мышь-гадалка и лев в образе кота.
      Перед друзьями сидел привязанный к груше перепуганный и грустный пес пестрой масти. Он вежливо отрекомендовался:
      - Честь имею представиться: пес Пестрик, овечий сторож дяди Усача. У меня пятилетний стаж собачьей службы, участвовал в семи сражениях с волками, в прошлом месяце приставлен к этому полю и мучаюсь здесь до сего дня.
      - Мучаешься? Это почему же? - поинтересовался Тоша.
      - Брат мой кот, лев мой дорогой, и ты еще спрашиваешь! Каждую ночь сюда является громаднейший медведь, прожорливая бестия Грушетряс Кукурузович. Сперва он обтрясает грушу, потом закусывает кукурузой. Грозится и меня сожрать, когда не останется больше ни груш, ни кукурузы. Я подсчитал все груши на дереве и всю кукурузу в поле - и выходит, что жить мне осталось дней десять, не больше. Значит, в самом скором времени медведь будет именоваться Собакоед Живоглотович.
      - В билетике номер десять, - спокойно сказала мышь-гадалка, записана поговорка: ``Радое был богатырем, но и с ним можно справиться втроем". Так что давайте думать, как нам обжору победить и одурачить.
      - Не только одурачим, но и особачим, окошачим и омышачим! - хвастливо заявил Тоша.
      И трое союзников принялись шептаться и шушукаться. Когда же из темноты послышался грозный рев медведя, друзья уже знали, что им делать. Кот Тоша и мышь-гадалка вскарабкались на дерево и оттуда окликнули привязанного Пестрика:
      - Значит, договорились! Теперь только не трусь!
      Глава девятая
      Идет медведь, а страх впереди него бежит. Полная мешанина. Удирай, князь! Лев в образе кота луну сожрал. Груша хохочет. Кот с ясного неба
      Огромный, мрачный Грушетряс Кукурузович шагал к старой груше, а впереди него катилась волна леденящего ужаса. Даже листья на деревьях содрогались и съеживались, а птицам, которые спали в ту пору глубоким сном, снился студеный зимний полдень и деревья, покрытые инеем. Сова на старом, гнилом буке и та забеспокоилась.
      - Угу-у, кто ту-у-ут? - прокричала она в испуге.
      В тот день медведя безбожно искусали горные пчелы, и в голове у него теперь так шумело и гудело, будто это была не голова, а улей или водяная мельница. Поэтому он был очень сердит и, как только приблизился к Пестрику, сразу схватил его за шкуру и так встряхнул, что у бедного пса все косточки перемешались и все мысли перепутались. Вообще он был так потрясен и настолько смешался, что забыл решительно все, что должен был сказать косматому. С его языка слетали лишь неясные обрывки фраз:
      - Лев... кот... спасайся... груша... луна...
      - Что ты бормочешь? - заворчал Грушетряс. - Ошалел, что ли, от страха?
      И, к великому счастью для нашего Пестрика, он снова встряхнул его, да так, что все его перемешавшиеся косточки стали на место, спутавшиеся мысли распутались, а заодно и язык развязался.
      - Почтенный князь Кукурузович, удирай отсюда, пока цел! Тебя ищут два страшных богатыря.
      - Какие такие богатыри? - забеспокоился медведь.
      - Лев в образе кота и мышь-гадалка.
      - Это еще что за чудеса?! - перепугался медведь.
      - Лучше тебе не знать! - продолжал запугивать Пестрик. - Этот кот, этот лев среди котов, вчера разогнал ярмарку, опустошил целый город. Уцелела только одна блоха, и та лишь тем и спаслась, что спряталась в его шерсти. А мышь-гадалка прилетела на землю верхом на хвостатой звезде - такая у нее сила. Она угадывает прошлое и предсказывает будущее. И тебе она предсказала страшные вещи.
      - Какие, какие?
      - Говорила она, что если ты еще раз придешь на это поле, то быть тебе посажену в огромный улей, и сперва пчелы получат с тебя за мед, а потом дядя Усач рассчитается с тобой за кукурузу. Эх и поплатишься ты шкурой: сошьет он себе из нее шубу и шапку.
      - Э, нет, - решил медведь, - больше я сюда не ходок!
      - Но ты не бойся, эти предсказания не исполнятся, - успокоил медведя Пестрик, - потому что кот... ну, тот самый лев, о котором я говорил... обещал сожрать тебя вместе со шкурой, как только ты здесь появишься.
      - Бр-р-р! А где он сейчас, этот кот-лев? - Грушетряс задрожал и стал озираться по сторонам.
      - Он только что забрался на грушу вместе с Гадалкой. Сначала они съедят луну, а потом в темноте им и с тобой будет нетрудно расправиться.
      Грушетряс глянул на ломтик убывающей луны и ахнул:
      - Ай-яй! Ведь правда! От луны и половины не осталось. Ну, я пошел!
      Неповоротлив был медведь, неуклюж, но теперь он помчался с такой быстротой, что сам не заметил, как проскочил лес насквозь и очутился на открытом месте. Остановился он у последнего дерева, едва отдышался и никак понять не может:
      - Как же так получается?! Выходит, мне и в лесу не укрыться. Только я в одном конце леса хвост спрятал, а голова уже с другого края наружу выглядывает!..
      Озадаченный Грушетряс глянул на звездное небо и перепугался еще больше: луны там не было.
      - Ой, ой! Эти двое с луной уже разделались, а теперь, наверно, за мной охотятся. Спрячусь-ка вон в ту большую пещеру. Там они меня не сыщут.
      А пока медведь лез поглубже в темную пещеру, кот, мышь и пес так хохотали, что даже старая груша развеселилась. Она вся затряслась от смеха, и с ее веток посыпались на Пестрика зрелые плоды.
      - Ау-вау! - взвыл Пестрик, бегая на привязи вокруг ствола. Перестаньте смеяться, этот град убьет меня!
      Услышав грохот падающих груш, старая полевая мышь, жившая в норе под деревом, высунула наружу свою мордочку, но в тот же миг на нее свалился с дерева кот Тоша. Перепуганная мышь юркнула в нору и, заикаясь от страха, пискнула:
      - Плохи наши мышиные дела: кот с ясного неба! Так и грохнулся. Видно, конец света не за горами...
      Глава десятая
      Снова в мешке. Копченое сало дяди Усача. Ореховые башмаки. Скользкий мир. Конь мышей ловит. Километр жизни за вершок веревки. (Из дневника Тоши.)
      Свалился я с груши, и вместе со мной упала на землю мышь-гадалка. Увидела она норку под деревом и сказала:
      - Друг мой, Тоша! Пойду-ка взгляну, кто живет в этом доме, а ты посмотри, жив ли еще пес Пестрик, уцелел ли он под грушевым градом.
      Гадалка юркнула в нору, а я подошел к Пестрику. Бедный пес, изрядно побитый, жалобно проскулил:
      - Вы смеялись, животики понадрывали, а у меня от вашего смеха спина болит!
      Кукуруза шепталась под ветерком, предвещая близкую зарю. Убаюканный этим шепотом, я вскоре заснул, свернувшись в клубок под боком у Пестрика. Да, заснул крепко - хоть из пушек пали! Сколько я спал, не знаю, но проснулся я...
      Горе мне! Проснулся я снова в мешке. Доигрался! На этот раз кто-то засунул меня туда сонного, и теперь этот Кто-то нес меня куда-то, взвалив себе на спину. Нес да приговаривал:
      - Я тебе покажу, как чужую грушу трясти!
      Вскоре я услышал скрип открывающейся двери, и заманчивый запах копченого сала защекотал мои ноздри. Значит, меня внесли в дом. Затем кто-то - вероятно, тот самый Кто-то, который запрятал меня в мешок, - бросил мешок на пол и развязал его. Надо мной стоял усатый дядька, а над ним я увидел кусок копченого сала, подвешенный к стрехе почерневшей кровли.
      - Эй, жена, глянь-ка, какого я мышелова принес! - буркнул Усач.
      Его сердитая жена поглядела на меня и заметила:
      - Хитрющего кота притащил ты, муженек! Ворюга он, сразу видно. Вместо того чтобы мышей ловить, он всю ночь за салом будет охотиться.
      - За сало не беспокойся, - ответил Усач. - Я этого кота сейчас так подкую, что ему под кровлю забраться никак невозможно будет.
      ``О-хо-хо! Где ты, мой добрый дедушка Триша? - вздохнул я. - Тошу твоего подковать собираются. Будто он не кот, а конь!"
      Бездушный Усач отыскал четыре ореховые скорлупки, надел их мне на лапы и залил воском. Меня обули в самые настоящие ореховые башмаки. Бегать в них просто немыслимо: при первой же попытке я поскользнулся, ткнувшись носом в пол. Это меня образумило. Я стал осторожнее переступать с лапы на лапу, но проклятая обувка так стучала, что слышно было, наверно, не только нашим мышам, но и соседским.
      Так-так, трак-трак... - цокали мои башмаки, а Усач корчился от смеха и приговаривал:
      - Ну, жулик, теперь можешь лезть за салом! Пожалуйста!
      Настала ночь. Хозяин запер дверь, все улеглись спать, а я в моих ореховых ботинках остался у очага наедине с салом, висевшим на стрехе под кровлей. Вы, конечно, догадываетесь, что я не раз пытался потихоньку-полегоньку добраться до сала. Но тщетно! Каждый раз я скатывался вниз, как по льду. Из-за проклятых ореховых ботинок весь мир стал скользким и шатким. Нечего было и думать о головокружительных восхождениях на крышу, о том, чтобы слазить на дерево или поточить когти о кору. Жизнь стала гладкой, скользкой и опасной.
      - Мяу, мяу, прощай сало, душистое и манящее! Никак мне до тебя не добраться! - причитал я, расхаживая по пустому дому и стуча подковами: так-так, трак-трак...
      Вдруг я услышал какую-то возню и писк. В углу, за мешками с мукой, разговаривали мыши.
      - Эй, Салоежка, слышишь, кто-то топает? - донесся до меня тревожный голосок. - Уж не кот ли?
      - Эх, мукоед, - отвечала Салоежка, - сразу видно, какой ты еще несмышленыш! Кот двигается бесшумно, как тень, а тот, что гремит там в темноте, - это... это просто какой-то конь. Маленький, но с копытами.
      Я притаился за дровами. Вот Салоежка уже близко, вот уже слышно, как она стучит коготками рядом со мной... Я напружинился, собрался и... Вернее, я только попробовал прыгнуть, потому что ноги мои разъехались, и я растянулся на полу, стукнувшись при этом лбом о полено.
      - Караул! - запищала в ужасе Салоежка. - На меня конь наскакивает!
      - Спасайся, брат! - орал растерявшийся Мукоед. - Беги! Скачи! Улепетывай! В нашем доме конь-мышелов объявился!
      А из дальнего угла подала голос старая мышь:
      - Ага! Я говорила: ``Молодым до поры не лезть из норы".
      За ночь я еще несколько раз пытался подобраться к салу, но без малейшего успеха, хоть и с превеликим шумом. Утром Усач хотел было меня избить за то, что я ему спать не давал, но вступилась хозяйка:
      - Не бей кота! Он потому стучал, что мышей ловил. Сними с него башмаки, он шуметь не будет.
      - Тогда он непременно сало сожрет, - сказал хозяин.
      - А мы его на ночь привяжем. Пусть себе гуляет по всему дому, а до сала ему не дотянуться.
      И правда, в тот вечер они привязали мне на шею поводок и так точно его отмерили, что никак нельзя мне было дотянуться до заветной стрехи. Усами сала касался, а отведать не мог. Только глаза на него пялил и вздыхал. Кажется, отдал бы километр жизни за лишний вершок веревки!
      Глава одиннадцатая
      И у нас будет королева. Великое мышиное вече. Кто привяжет колокольчик коту на хвост? Найти Тошу! Вся кавалерия против одной королевы
      Расставшись с Тошей, мышь-гадалка шмыгнула в нору под грушей. Здесь она нашла целое семейство серых полевых мышей. Все они были насмерть перепуганы.
      - Откуда ты, белошерстая странница? - удивился отец мышиного семейства. - И как ты спаслась от кошек, которые дождем с неба падают?
      - Я - всем известная мышь-гадалка, а мой лучший друг - кот Тоша, так что никакой котопад мне не страшен.
      - Послушай, - обратился хозяин к Гадалке, - ведь ты бы могла стать нашей королевой! Во-первых, ты белая; во-вторых, ты гадалка, и, наконец, сам кот - тебе друг.
      - В билетике номер два сказано: ``Князь ты иль воевода, а слушай голос народа". Значит, если мышиный народ порешит, то быть мне королевой, скромно ответила мышь-гадалка.
      На заре хозяин разослал своих домочадцев по всей округе. Они объявили полевым и домашним мышам, что возле заброшенного пастушьего шалаша состоится великое мышиное вече, на котором будет избрана королева мышей.
      Когда Гадалка вместе с хозяином подошла к шалашу, там уже собралось великое множество мышей. Все встретили пришелицу необычайно приветливо.
      - Ах, какая она беленькая, чистенькая! - восторгались серые мыши. Какие розовые у нее глазки!
      Первой речь держала заслуженная одноглазая мышь, у которой кошка хвост отъела:
      - Мыши! Пугливые и осторожные мои сородичи! Сегодня мы принимаем у себя знаменитую белую мышь. Ее явление народу предсказано нашими древними преданиями. Предлагаю выбрать ее нашей королевой, и тогда она научит нас, как уберечься от кошек.
      - В билетике номер три, - проговорила Гадалка, - записано мудрое изречение: ``Мать убежавшего не плачет". Следовательно, лучшее средство против котов - не попадаться им в лапы.
      - Верно! Правильно! Ура! - воскликнули мыши. - Воистину это мудрый совет! Не будь мы быстроноги, не жить бы нам на свете. Да здравствует королева!
      - Но ведь для того, чтобы вовремя удрать, - сказала одна совсем юная мышь, - необходимо знать заранее, что кот приближается.
      Гадалка долго-долго думала, а потом сказала:
      - Надо каждой кошке повесить колокольчик на хвост, и тогда мы еще издали услышим, что опасность близка.
      - Правильно! Правильно! - загудело собрание.
      - Друзья! Собратья! - опять взяла слово одноглазая мышь. Отвечайте, кто возьмется вешать колокольчики на кошачьи хвосты!
      Собрание ответило ледяным молчанием, будто тень огромного кота набежала на мышиное вече. Охотников не сыскалось.
      - Ну что ж, - сказала белая королева, - когда найдутся желающие взяться за это дело, прошу известить меня. Я проживаю у моего друга, его дом возле старой груши.
      Мыши, весьма озадаченные, разошлись по домам, а Гадалка поспешила к старой груше, где застала одного только Пестрика.
      - А куда девался наш друг Тоша? - спросила она.
      - Мой хозяин унес его в мешке, а меня поколотил и обещал прикончить, как только соберет кукурузу. Сделай милость, посмотри, скоро ли она созреет.
      Гадалка быстро вскарабкалась по стеблю, попробовала несколько зерен и озабоченно сообщила:
      - Еще день-другой, и тебе конец. Початки уже почти спелые.
      - Что же делать? - испугался Пестрик.
      - В билетике номер четыре говорится: ``Коль цела голова, так и тело цело". Это значит - не теряй головы. Если только Тоша жив и здоров, ты будешь спасен. Тоша лукав и мудр. Только где он? Наведаюсь-ка я к мышам, не знают ли они.
      Весь день и всю ночь белая мышь расспрашивала своих подданных, не видал ли кто кота Тошу. Но никто ничего о нем не знал.
      И вот, когда Гадалка уже решила, что Усач бросил кота в воду, вдруг какие-то деревенские мыши доложили ей, что в доме Усача появилась странная лошадь: всю ночь она бегает по дому, цокает копытами и охотится на мышей.
      - Что бы это могло быть? - удивилась белая мышь. - Надо разнюхать!
      В тот же вечер возле забора Усача она имела беседу с Салоежкой и Мукоедом.
      Они рассказали ей, что действительно в прошлую ночь им пришлось удрать из дома, потому что за ними конь гнался. Назад они не вернутся. Нет, ни за что в мире! Даже если им за это дадут гору муки и башню сала!
      - В билетике номер пять говорится: ``У страха глаза велики", заметила мышь-гадалка. - Может, вы кота за коня приняли? Пойду-ка проверю.
      Как ни отговаривали Гадалку Мукоед и Салоежка, она перебежала двор и скрылась в доме.
      - Бедная королева! Сейчас налетит на нее целая конница!..
      Глава двенадцатая
      Ночная встреча. Свобода и сало. Пир. Седлай меня, Гадалка! Удивленные подсолнухи. Снова в своем королевстве. Грозный голос и дубина
      Едва только мышь-гадалка очутилась в доме, она услышала, как под самой кровлей тихо мяучит кот Тоша:
      - Дорогое мое, любезное мое сало! Придвинься хоть на вершок! Мне нужно кое-что шепнуть тебе на ушко.
      ``Ага! Он, несомненно, жив!" - обрадовалась Гадалка. Она быстро вскарабкалась по стене и, добравшись до стрехи, закричала:
      - Тоша, друг мой, я пришла к тебе на помощь! Чем могу служить?
      Тоша затрепетал от радости. Он был так счастлив, будто завидный кусок копченого сала сам свалился ему на голову.
      - Ты ли это, моя верная союзница? Умоляю, иди скорей сюда и подвинь меня к салу или сало ко мне!
      Взобравшись на балку, мышь-гадалка принялась изо всех сил толкать сало к Тоше. Но она даже с места его не стронула, только вымазалась от усов до хвоста.
      - Не получается, - сказала она, запыхавшись. - Попробуем-ка придвинуть Тошу.
      Но лишь только Гадалка притронулась лапками к Тоше, он обнюхал ее и тут же облизал:
      - Мяу, мяу, милая моя! До чего же приятно пахнет от тебя салом! Что, если укусить разочек тебя... ну, хотя бы за ушко?
      - Нет, уж лучше я перегрызу веревку у тебя на шее, - отвечала мышь. - И ты сразу получишь и свободу и сало.
      Гадалка перекусила поводок, и кот, забыв о свободе, набросился на сало, как...
      ...как волк на овцу,
      как коза на капусту,
      как лев на осла,
      как саранча на посевы,
      как турки на Вену.
      Тоша вцепился в сало всеми четырьмя лапами, впился в него зубами, так что слова выходили у него через нос:
      - Драгоценная моя Гадалочка, вот сперва наемся, а уж тогда позволь мне обнять тебя, расцеловать и прослезиться по поводу нашей радостной встречи!
      Необходимо пояснить, что Тоша последние несколько дней почти ничего не ел, и поэтому такая его невоздержанность была вполне простительна.
      Мышь-гадалка тоже усердно принялась за сало, и, когда оба союзника насытились, кот предложил:
      - Теперь бежим отсюда поскорее, не то явится Усач и пропишет нам такое сало, что век будем помнить!
      Через дырку в кровле они выбрались из дому, спустились во двор, и здесь Тоша приказал:
      - Гадалка, садись на меня верхом! Так мы скорее убежим.
      Мышь тут же оседлала Тошу и скомандовала:
      - По направлению к старой груше и к псу Пестрику вперед марш!
      Мукоед и Салоежка сидели в это время под забором и видели и слышали. От удивления у них глаза на лоб полезли.
      - Ну, так и есть! - сказала Салоежка. - Этот мышелов - самый заправский конь. Королева-то верхом ускакала!
      - И отчаянная же она! - воскликнул Мукоед. - Ты слышала - ведь они отправились на охоту за Пестриком!
      Пока мышата вели этот разговор, Тоша и Гадалка мчались во мраке на выручку к своему другу. Глядя на удивительного скакуна и странного наездника, звезды удивленно мигали, а молодые подсолнухи с любопытством поворачивали головы им вслед. Один старый подсолнух даже рассердился и стал стыдить молодых:
      - Забыли вы, что уважающий себя подсолнух ни на что, кроме солнца, и глядеть не станет! А вы, я вижу, не солнцегляды, а мышегляды, котогляды и конегляды! Скоро вы и до ослов снизойдете!
      Последней видела кота-коня и мышь-всадницу одна бродячая кошка, которая как раз в это время возвращалась с охоты, зажав в зубах нашего старого знакомого - хозяина норы под грушей. Кошка-бродяжка от неожиданности разинула рот, и хозяин, не растерявшись, юркнул в первую попавшуюся норку.
      - Прощайте, кисонька! - крикнул он. - Может быть, в другой раз вы будете удачливее...
      Увидев своих друзей, Пестрик запрыгал и завизжал от радости. Мышь-гадалка тут же перегрызла его ошейник, и бедный пес обрел наконец свободу, которой не знал с самого детства.
      - Куда теперь? - спросил Пестрик. - Только бы подальше от Усача! Ведь он грозился меня убить.
      - Что касается меня, - сказала белая королева, - то я сейчас отправлюсь в обход моих владений. Если понадоблюсь, мяукните или залайте возле старой груши, и я тотчас явлюсь. Прощайте, друзья, до новой встречи! Только, чур, не в мешке!
      Простившись с друзьями, белая мышь пустилась в путь, распевая старинную мышиную песню:
      Тучи над полем сошлись в небесах,
      Капли, как бисер, висят на усах,
      Люди и кошки укрылись в дома.
      В поле скорее! Смелей в закрома!
      Небо светлеет, время не ждет,
      Скоро на промысел выйдет кот!
      Едва замерла в отдалении песня Гадалки, из села донесся вопль Усача:
      - Где этот кот? Куда девался этот ворюга?! Вот доберусь я до тебя, а заодно и до дружка твоего Пестрика! Вы мне заплатите за сало!
      Разъяренный Усач бежал прямо к Тоше и Пестрику, размахивая тяжелой дубиной.
      Глава тринадцатая
      Погоня за воротником и торбой. В пещере кто-то дышит. Один на один с Грушетрясом. Два путника и две тени
      Пр виде разгневанного Усача Тоша с Пестриком кинулись в горы. Добежав до первого дерева и скрывшись за ним, кот предложил:
      - Давай спрячемся в папоротнике, а Усач подумает, что мы побежали по тропинке, и пройдет мимо.
      Сказано - сделано. И только они сошли с тропинки, по ней пронесся Усач.
      - Вот доберусь до вас, разбойники, - кричал он на бегу, - и понаделаю из ваших шкур шубу, воротник и пеструю кожаную торбу!
      В поисках беглецов дядя Усач набрел на пещеру, ту самую, где спал медведь Грушетряс Кукурузович.
      - Вот где они спрятались! - пробормотал со злорадством Усач и осторожно, на цыпочках, вошел в пещеру.
      Пробираясь в темноте, он вдруг услышал чье-то сопение. Это спал глубоким сном уставший от бега старик Грушетряс.
      ``Здесь они, - решил Усач. - Тяжеленько им дышится - видно, со страху!"
      Он протянул руку, нащупал чью-то шерсть и радостно прошептал:
      - Они! Сейчас я им покажу!
      Усач высоко поднял свою дубину - так высоко, что, наверно, достал бы до неба, если бы не каменный свод пещеры.
      - Сдавайтесь, жулики! - закричал он и изо всех сил ударил медведя дубиной.
      Грушетряс вскочил, и первое, что он услышал, был голос Усача:
      - Тотчас же сделаю из ваших шкур воротник и пеструю торбу!
      - Из бурой медвежьей шкуры?! Пеструю торбу?! - зарычал Грушетряс, поднимаясь на задние лапы.
      У перепуганного Усача душа ушла в пятки - удирать почему-то легче, когда душа не на месте. Он вылетел вон из пещеры, а медведь за ним:
      - Погоди же! Дай примерю воротник тебе на шею! Давай прикинем, какова будет торба!
      Усач и медведь вихрем промчались мимо Тоши и Пестрика и исчезли в направлении села.
      - Ну, куда мы теперь отправимся? - забеспокоился Пестрик. - Здесь нас волки съедят.
      - Давай спустимся к реке, - предложил Тоша. - Соскучился я без речного шума и грохота мельницы... - Кот вздохнул, вспомнив деда Тришу.
      И оба спутника - один пестрый, другой черный - отправились навстречу новым приключениям. А следом неотступно шли их тени, обе серые и мятущиеся.
      Глава четырнадцатая
      Корчмарь ругает пропасть. Исследование следов. Расплата неминучая за вранье Жучино. Жаркие объятия. Пьяные одежки
      Медленно пробираясь по нехоженым горным тропкам, продираясь сквозь частые лесные заросли, вышли наконец кот и пес к той самой корчме, где Триша и Винко сочиняли свое премудрое объявление. Из корчмы доносилась громкая ругань. Это хозяин бранил свою кухарку. Она-де не кухарка, а сущая пропасть, потому что уйма всякого добра уходит неизвестно куда, и к тому же она кормит пса Жучу куриными косточками. Подумать только, такие чудесные косточки отдавать, и кому - прохвосту Жуче! Да ведь он, с тех пор как пропал Тришин кот, совсем разжирел от спокойной жизни, весь день слоняется возле мельницы и хвастает воробьям и курам, что это он расправился с Тошей. А стоит мельнику отвернуться, он втихомолку мукой лакомится.
      - Кажется, разговор о тебе, - заметил Пестрик и навострил уши.
      - Обо мне и о моем заклятом недруге Жуче, - отвечал кот.
      А корчмарь все не унимался:
      - Ведь он, Жуча, брешет, как собака. Никогда бы ему не расправиться с Тошей! Кота украли в ту ночь, когда мы с дедом Тришей видели сразу три луны: одну - в небе, другую - в реке, третью - в окошке. Ты только послушай, какое мы тогда сочинили объявление и обращение...
      Корчмарь стал громко читать кухарке известное нам произведение, а когда он кончил, Тоша привскочил от радости:
      - Мяу-мяу-миа-а-ау! Значит, любит меня дед Триша, значит, примет меня обратно! Пестрик, пошли!
      - А меня, может, и не примет? - забеспокоился Пестрик.
      - Не сомневайся! - возразил Тоша. - Деду давно нужен хороший сторож на мельницу, чтобы охранять муку от воришки Жучи.
      И друзья отправились по берегу реки к ущелью. В пути Пестрик то и дело останавливался и водил носом по заячьим следам, будто книжку читал. ``Если пойти по этому следу, - говорили псу отпечатки душистых лапок, - то непременно увидишь зайца там, где кончаются его следы". В другом месте почерк был совсем неразборчивый, и Пестрик едва не запутался: ``Здесь побегал заяц... За ним два пса... Дальше - клякса, все смазано... Ага! Значит, тут поскользнулся охотник с куском свинины в ягдташе".
      Кот Тоша, со своей стороны, старательно обнюхивал норки полевых мышей и по различным, одному ему понятным знакам читал список жильцов каждой квартиры: ``Здесь проживает усатый Живко с семьей и его хромой дядя по имени Пискля..."
      Чем ближе подходили они к дому, тем сильней колотилось Тошино сердце. Наконец вдали за листвой верб показалась серая крыша мельницы.
      - Вот она! - воскликнул кот.
      Но вдруг Пестрик почуял чей-то след.
      - Будь осторожен! - прорычал он. - Совсем недавно здесь проходил Жуча!
      Оба приятеля, раскрыв глаза пошире, пробирались кукурузным полем к мельнице: впереди Пестрик, за ним - Тоша. И наконец, выйдя на открытое место, они увидели мельницу. Перед ней, среди кур и воробьев, с важным видом прогуливался Жуча и хвастал, как всегда:
      - Если б вы только видели, как я его гонял! Да! Загнал на самый край света, а потом и вовсе вышвырнул его с земли и дверь за ним захлопнул.
      - А он жив, жив? - спрашивали воробьи.
      - Да, жив, - отвечал Жуча. - Сидит перед дверью, скребется и мяучит: ``Славный Жуча, впусти меня, пожалуйста!"
      От таких слов у Тоши шерсть поднялась дыбом, и он стал похож на ежа.
      - Пусти меня, Пестрик, вперед, а когда Жуча бросится на меня, выпрыгни из-за моей спины и устрой ему достойную встречу.
      Пестрик залег в кукурузе на краю поля, а кот вышел вперед и крикнул:
      - Мяу! Выходи на бой, блохолов паршивый, лгунишка бессовестный, мелкий воришка, заячья душа!
      От неожиданности Жуча онемел и проглотил очередную ложь, которая вот-вот была готова сорваться с его языка. Но чтобы окончательно не осрамиться перед курами, он с рычанием бросился на Тошу:
      - Прощайся и с хвостом и с ушами! Больше ты их не увидишь!
      Но кот метнулся в сторону, Жуча столкнулся с Пестриком, и... тут пошло! Стукнулись лбом, так что пыль столбом,рвут клыками, крепкими, как камень, схватились когтями, никто их не растянет! Словом, лай, визг, вой и рычание. Два мячика, рыжий и черный, взлетали, падали, отскакивали друг от друга и снова сталкивались. И вот наконец рыжий мячик отлетел далеко в сторону, превратился в Жучу и пустился со всех ног наутек.
      - Держи его, держи-и! - издевательски орал Тоша ему вслед.
      Дед Триша наблюдал великое побоище из окна мельницы. Увидев Тошу, он от радости запрыгал, как козел, подбросил вверх свою шапку, белую от мучной пыли, и закричал:
      - Тоша, старина, иди скорей ко мне, я тебя обниму!.. Подойди и ты, славный пес, прогнавший жулика Жучу!
      И так пылко и жарко они обнимались, что в мельнице из-под жерновов вместо муки посыпались булки и караваи - с пылу с жару! А радостных слез было пролито столько, что ими можно было оросить лужайку перед мельницей, а от вздохов качались вербы и ели, а их разговоры и по сей день пересказывают воробьи и сороки.
      В честь Тошиного возвращения мельник устроил пир, на который был приглашен корчмарь Винко. Славно повеселились старики, и к полуночи у них уже созрело решение снова слазить на небо и проведать луну. Они взобрались на мельничную крышу, но поскользнулись и свалились в реку. Выкупавшись, друзья продолжили пирушку, а утром, обнаружив, что вся их одежда почему-то мокрая, они хорошенько отстегали ее.
      - Коли вы, одежки, напились, так ступайте на солнышко и проспитесь хорошенько!
      Глава заключительная
      Время бежит, идет, ползет. Голова в муке. Рыжее пятно на горизонте. Луна над лысиной
      Бегут дни, идут месяцы и, крадучись, как кот в высокой траве, ползут годы. Тришина водяная мельница работает без устали и гудит, будто огромный жук. Возле нее сидит дед Триша и попыхивает трубкой. Его волосы совсем побелели - наверно, от муки, что годами оседала на его голову. Пестрик и кот Тоша обычно лежат у ног хозяина или прогуливаются вокруг мельницы. Они зорко следят, не появились ли поблизости непрошенные гости.
      Слух об их дружбе и согласии дошел даже до медведя. Грушетряс Кукурузович сказал:
      - Я вот тоже полдня гонялся за дядей Усачом, чтобы с ним подружиться. Но ничего у меня не вышло - уж очень дружно и согласно работают у него ноги!
      А время от времени на горизонте появляется рыжее пятно: это блохолов Жуча, отправляясь на прогулку, далеко обходит Тошино жилище.
      Иногда кот и пес по целому дню не бывают дома. Они гостят в королевстве белой мыши и подолгу беседуют с ней, сидя под старой грушей.
      Дед Триша и корчмарь Винко ежегодно отмечают день возвращения кота в родной дом. Они сидят возле мельницы, потягивают вино и грозят луне:
      - Погоди, когда-нибудь мы тебя оттуда скинем! Попомни наше слово! Потому что коли ты не спишь по ночам, так пей вместе с нами. Иль хоть расскажи что-нибудь смешное...
      Луна на это лишь улыбается, поливая серебром Тришины седины и лысину корчмаря. А ее отражение светится в реке, в глазах Тоши, сидящего на вербе, и в зрачках Пестрика, который по старой привычке воет на луну. Он все вспоминает те печальные прошлые времена, когда сидел на привязи у старой груши.