Глава 6

«Самая большая роскошь на свете — это роскошь человеческого общения». Отвлекаясь от оглушительного рева музыки, Руди Гэллоу еще раз повторил про себя это невразумительное высказывание. Кто это сказал? Антуан де Сент-Экзюпери? Руди закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь вызвать у себя положительные эмоции. Однако никаких положительных эмоций оттого, что он, протянув через стол руку, щелкнет своего соседа, и в настоящий момент любовника, по его симпатичному носу, который он сует куда надо и куда не надо, не будет. Предлагая услуги водителя нынешнему заведующему развлекательной программой «Оз», Энтони Ривелли, Жан-Пьер не догадывался, каким мучением это обернется для Руди. Он не поверил Руди, когда тот заявил, что уж лучше он как-нибудь переживет упадок своего бизнеса, чем снова окунется в атмосферу гей-клуба.

А может, и поверил, но решил устроить ему испытание на прочность, хотел проверить, способен ли Руди, бывший король секса по-быстрому, регулярно появляться в клубе «Рубиновые лодочки» и не поддаться искушению сходить налево и развлечься — по-быстрому.

А может, и того хуже — прожив четыре месяца вместе с Руди и храня ему верность, Жан-Пьер в конце концов поостыл. Да, их связывали общие интересы: оба были гурманами, предпочитали низкокалорийную кухню, классическое кино и бродвейские мюзиклы. Но Жан-Пьер еще и обожал погулять. Руди знал это до того, как они спелись, потому что и сам в то время зажигал не по-детски. Он никогда не баловался наркотиками, не пьянствовал, но безумно любил танцевать.

И часто менять партнеров.

Клуб «Рубиновые лодочки» не один год был его вторым домом. Сегодня, едва переступив порог этого заведения, он почувствовал, как оживают многочисленные воспоминания, столь же приятные, сколь и запретные. По меньшей мере четверть присутствующих здесь в этот вечер завсегдатаев он знал очень близко.

Проклятие!

Руди поднес к губам бокал каберне и сделал большой глоток.

Жан-Пьер, не подозревая о тревожащих Руди мыслях, перебрался к нему поближе и положил руку на спинку его стула.

— Хорошо, правда? То, что мы работаем вместе.

— Нет. — От этого чарующего голоса в животе у Руди приятно заныло. До встречи с Жан-Пьером ему и в голову не приходило, что французский акцент может звучать так сексуально. Хотя, возможно, дело было не столько в акценте, сколько в самом мужчине. Черт! Похоже, он скоро совсем превратится в размазню.

Жан-Пьер плавно отодвинулся назад. По его лицу скользили блики единственной стоявшей на столе свечи.

— Нет?

Неподдельная боль, выразившаяся в опушенных длинными ресницами глазах друга, заставила Руди пожалеть о своей резкости. Он поставил бокал и погладил свою аккуратно подстриженную бородку.

— Мы не вместе работаем, Жан-Пьер. Я по распоряжению Ривелли вожу артистов в «Оз» и обратно, а ты создаешь костюмы для танцовщиц в клетках из «Летающих обезьян» и наряды для трансвеститов из «Рубиновых лодочек». За две недели работы мы с тобой почти не пересекались.

— Ты не так понял, — ответил мужчина помоложе и умолк, чувственно поглаживая ножку бокала с вином. Руди вообще все, что ни делал бы Жан-Пьер, казалось невероятно сексуальным. — Я хочу сказать, хорошо, что мы работаем вместе для воплощения нашей мечты.

Речь шла о пансионе, предоставляющем ночлег с завтраком, в Вермонте. Руди как-то обмолвился, что хочет чего-то большего, чем перепихон в койке; ему хочется Рождества в Вермонте. Серьезных отношений. Жан-Пьер с готовностью ухватился за эту идею, предложив поселиться где-нибудь в тихом, спокойном местечке и начать собственное дело. Они надумали открыть гостиницу «ночлег с завтраком». Поразительно, как им это пришло в голову: ведь ни один из них не мог похвастаться соответствующим опытом. Правда, в тот момент они, накачавшись сангрией, находились в подпитии и, вернувшись с ночного сеанса, еще были на взводе.

С тех пор Руди из кожи вон лез, стараясь удержать свой бизнес по извозу на плаву. Он уж был готов отказаться от занятий тайквондо и членства в спортивном клубе, когда Жан-Пьер потащил его на встречу к Энтони Ривелли, бывшему управляющему казино. Это по его идее все артисты в «Карневале» должны быть одеты в блестящие костюмы. В результате Жан-Пьер оказался завален работой, создавая новые модели и переделывая старые костюмы.

— Ладно, — смягчился Руди, разжимая стиснутые зубы. — Наверное, мне действительно нужны были постоянная работа и стабильный заработок.

Ривелли зачислил его в штат «Оз» и регулярно выплачивал жалованье. За исключением редких поездок в Манхэттен основную часть его работы составляли местные вызовы. Руди стало стыдно. Ему бы благодарить Жан-Пьера за хлопоты, а не ныть. Не работа, а одно удовольствие! Но гордость, черт ее возьми, и какое-то ощущение, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, сбивали его с толку.

— Но ты ведь и так работаешь целый день в «Карневале». Ты совсем себя загонишь на двух работах.

— Moi[8]?— Жан-Пьер сверкнул самоуверенной улыбкой. — Да у меня сил на десятерых хватит, мон амур.

— Мне ли не знать!

Жан-Пьер Легран, как кролик Энерджайзер, обладал зарядом энергии, которого хватало надолго. Он был неутомим и успевал сразу на нескольких фронтах. Руди почувствовал знакомый трепет к северу от пояса. А именно — в сердце. Он представил, как его лучшая подруга Афия, грозя пальцем, выговаривает ему с укоризной: «Когда же ты наконец уразумеешь своей бестолковой башкой, что он просто создан для тебя?»

Черт!

— Я сегодня веду себя как последняя свинья, правда? Жан-Пьер улыбнулся.

— Уедем, как только Вирджиния Хэм выступит. Я обещал Энтони посмотреть ее костюмы. Он думает, она может выглядеть лучше.

— То есть ты можешь сделать ее еще лучше.

Руди подмигнул. Скромностью он не отличался. Устремив взгляд на переполненный танцпол, Руди потягивал каберне.

Хоть сейчас они с Жан-Пьером и сидели вдвоем, приехали в клуб они не одни.

— Вирджиния выйдет не раньше часу ночи. Еще нет и двенадцати, а мы здесь уже торчим два часа. — Он кивнул на «кружащегося дервиша» в розовых кроссовках, танцующего с парой постоянных посетителей «Рубиновых лодочек». «Да, было времечко, и я так с ними отплясывал», — подумал Руди, осушая бокал. Черт побери! — Меня беспокоит Лулу.

Жан-Пьер кивнул. Вид у него был озадаченный.

— В начале вечера она была… встревоженной. А сейчас очень, как это говорится у вас по-английски, взвинчена.

Именно в эту минуту Лулу сделала ручкой своим партнерам по танцу и стала пробираться зигзагами через толпу танцующих к друзьям.

— Не помню, когда я последний раз так веселилась! — Она чмокнула Руди в щеку и плюхнулась Жан-Пьеру на колени. — Спасибо, что взяли меня с собой.

— Ну что ты, Chaton[9]! — Жан-Пьер улыбнулся ей и, повернувшись к Руди, пожал плечами.

Хм. Не знай ее, Руди решил бы, что их общая подруга, которую они окрестили котенком, здорово набралась. Но он ее знал, Жан-Пьер тоже, а потому они пребывали в недоумении. Лулу не пила. Ни с кем не флиртовала. Ни с кем не встречалась. И без сомнения, не стремилась повертеть задом перед полуголыми мужиками, которые были геями, а стало быть, не представляли опасности, и все же.

— Нет, я серьезно, — продолжала она, пытаясь перекричать орущую музыку. — Лучше вас никого нет. — Сомкнув блестящие розовые губки вокруг соломинки, она с шумом втянула в себя остатки содовой, а затем толкнула Жан-Пьера в плечо и спрыгнула с его колен. — Идем танцевать!

Француз пристально посмотрел на нее снизу вверх, озабоченно морща лоб.

— Ты танцевала целый час не переставая, котенок. Посиди, отдышись немного.

Лулу вскинула руки и стала размахивать ими в такт музыке.

— Но мне так нравится эта песня!

Клубный микс из саундтрека к гей-сериалу «Близкие друзья».

— Да ты хоть знаешь, что это за мелодия? — спросил Руди, забавляясь.

— Нет, — ответила Лулу, словно завороженная огнями цветомузыки, отражающимися в зеркальных панелях под потолком. — Ну и что? Такой классный ритм!

Обольстительно покачивающая бедрами Лулу поймала на себе взгляд сидевшей неподалеку лесбиянки. Чтобы та не тратила времени понапрасну, Руди с улыбкой дал женщине отмашку, прежде чем она сделала попытку подступить к Лулу, а затем обернулся к своему партнеру, молча взывая о помощи.

Жан-Пьер поднялся со своего места и усадил Мисс Неутомимые Ножки на стул.

— Обещаю: во время следующей песни я в твоем распоряжении. А сейчас посиди пока с Руди, я пойду возьму нам что-нибудь выпить.

— Может, перейдем на воду? — предложил Руди, опасаясь, что, Лулу, несмотря на три содовые, грозит обезвоживание. Лицо у нее пылало, а футболка с мультяшным персонажем взмокла от пота.

— Возьми что хочешь, — отозвалась она, ритмически покачиваясь на стуле и одновременно поправляя косички. Она танцевала нон-стоп, и ей, как шестилетнему ребенку, все еще не сиделось на месте, отчего Руди почувствовал себя вдвое, если не втрое, старше ее.

Произнеся ему одними губами: «Присмотри за ней», Жан-Пьер нежно пожал Руди плечо и двинулся вперед, с трудом проталкиваясь к барной стойке, возле которой толпился народ.

Продолжая ощущать на своем плече жар от прикосновения француза, Руди поймал себя на том, что смотрит вслед своему сексуальному возлюбленному и, как надеялся он, родственной душе. Как бы ему хотелось прожить оставшуюся жизнь вместе с ним! Но Жан-Пьер был на несколько лет моложе, да и вообще о чем сейчас говорить, когда у них еще не закончился медовый месяц. Руди запустил пальцы в свои колючие волосы и тяжко вздохнул. Сколько еще книг из серии «Помоги себе сам» предстоит ему проштудировать, прежде чем обязательства и преданность по отношению к близкому человеку станут неотъемлемой частью его жизни?

— Я знаю, — сказала Лулу, по-своему истолковав появившееся у него на лице какое-то странное, одурманенное выражение. — Он та-а-акой классный и та-а-акой милашка. — Она хлопнула в ладоши и засмеялась. — Так бы и съела его!

Руди забарабанил пальцами по столу, пытаясь определить, есть ли повод для серьезного беспокойства. Лулу по натуре была горячей и энергичной, а потому он не стал бы обращать внимание на ее непонятное чрезмерное возбуждение, если бы еще раньше, с самого начала, она не была так озабочена: все думала о таинственном поклоннике Софи. Когда же они пришли в «Рубиновые лодочки», она, пока они с Жан-Пьером танцуют, предпочла посидеть за столиком с бокалом содовой. И вот теперь разошлась — не удержишь, так и рвется на танцпол, от недавней сдержанности и следа не осталось. Неужели кто-нибудь угостил ее чем-то крепким, пока они не видели, а ей не хватило твердости отказаться? Много ли надо трезвеннику? Один бокал — и понеслась душа в рай.

Молчание Руди смутило Лулу. Ее щеки стали пунцовыми.

— Не то чтобы я действительно собиралась… ну, съесть его… или еще чего. — Она потянула за край своей футболки. — Я знаю, он занят. Он твой. И потом, он не в моем вкусе, если ты улавливаешь, о чем я.

Руди улыбнулся.

Поставив локти на стол, она подперла руками подбородок и вздохнула.

— Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, Руди?

Руди окинул взглядом зал, отметив одиноких посетителей, пытающихся найти себе пару. Его сердце затрепетало от счастья.

— Мне чертовски повезло. Иногда даже кажется, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Лулу улыбнулась такой обаятельной и по-детски непосредственной улыбкой, что это побудило его в очередной раз завести разговор на тему, которую, как он знал, она терпеть не могла.

Подавшись вперед, Руди успокаивающе положил руку на ее подпрыгивавшее в такт музыке колено.

— А кто в твоем вкусе, моя прелесть? Чего ты ждешь? Чего ты боишься? Верь мне, я кое-что понимаю в жизни. Не все такие подонки, как Терри. Ты просто раскрой свое сердце навстречу новому, будь готова попытать счастья с другим. — Бог свидетель, так случилось и у них с Жан-Пьером.

— Слышишь? — спросила Лулу, пропуская его вопрос мимо ушей. — Ой, как мне нравится эта песня! — Из динамиков ультрасовременной аудиосистемы гремел ремикс песни в исполнении Билла Медли и Дженнифер Уорнс. Не успел Руди и глазом моргнуть, как Лулу вскочила со своего места и побежала танцевать. — Передай Жан-Пьеру, что я вернусь!

Руди застонал, не представляя, как ему присматривать за ней, когда она затерялась в толпе извивающихся тел, в основном мужских, и по большей части с голыми загорелыми торсами. Разве что самому присоединиться к ним. Прежний Руди не упустил бы возможность пробраться в самую их гущу, чтобы потереться среди них. Но нынешний Руди поспешил к барной стойке в поисках Жан-Пьера, совершив над собой, прямо сказать, титаническое усилие.

Лулу не позволила Руди испортить ей вечер своими назойливыми расспросами и душеспасительными беседами. Она чуть не выпалила ему, что Мерфи, вот кто в ее вкусе. Но это же абсурд. Ведь тот носит с собой оружие, а следовательно, не может быть в ее вкусе. Ну хорошо, положим, он потрясающе красив. Харизматическая личность. И… довольно… чуть-чуть… да нет, очень сексуален. Но это еще не говорит о том, что он идеальный мужчина. Идеальный мужчина должен отвечать особым требованиям, а Лулу была уверена, что Колин Мерфи в чем-нибудь да проколется. Он из лучших и ирландец, а такое сочетание означает, что он человек старого закала, несовременный и приверженец семейных ценностей. Это, конечно, неплохо. При нормальных обстоятельствах это было бы даже весьма ценным качеством. Жаль только, что обстоятельства у нее ненормальные.

Лулу приложила ладонь к покрытому испариной лбу. Отчего это она вообще о нем задумалась? Он там, где неприятности, а ей неприятностей не нужно. Запретив себе думать о Мерфи, Лулу сосредоточилась на своем партнере по танцу, безобидного вида тощем рыжеволосом парне с добрыми глазами и великолепно отточенными движениями. Лулу чувствовала себя вольной пташкой и веселилась, как никогда в жизни!

Из динамиков теперь гремел ремикс темы из фильма «Грязные танцы». Лулу любила эту музыку. Она любила этот фильм. Ей нравилось, как глаза застенчивой, наивной Бэби открываются на захватывающий мир Джонни Касла, этого опередившего ее по возрасту, но ужасно привлекательного инструктора по танцам.

Лулу закрыла глаза и живо, как наяву, представила себе Мерфи. Она рисовала себе, как его руки обвивают ее талию, как его бедро вклинивается между ее ног. Она воображала, как они вместе двигаются в танце, покачивая бедрами… от него исходит жар, она чувствует его запах… мужской, дурманящий…

Чтобы удержать равновесие, глаза пришлось открыть. И Лулу снова растворилась в хаотичных бликах светомузыки и пульсирующем ритме, в смешении ароматов гелей для укладки волос и одеколона. Она была на взводе. С ней никогда еще не происходило ничего подобного. Она кружилась, подпрыгивала и извивалась всем телом. Ее партнер, парень, которого звали Джим, пришел в клуб с Гарри, но Гарри не любил быстрых танцев. Джим был геем, и Лулу это вполне устраивало: можно было не сдерживаться, танцевать как угодно, выделывая самые непотребные вещи, и его это нисколько не шокировало. Он поглощен танцем, а ее тело ему безразлично. Лулу же хотелось почувствовать себя сексуальной, но без секса.

Софи сказала бы, что она спятила. Но единственное, к чему стремилась Лулу, — это убедиться в том, что часть ее существа, чувственная сторона ее натуры, еще жива. Она не желала ощущать себя отверженной или переживать последствия, которые неизменно влечет за собой акт любви. Ей хотелось… самовыразиться.

Кто знает, может, она и впрямь сошла с ума. У нее позади невероятно длинный день, целых две лунные сказки. Казалось бы, она должна валиться с ног, а поди ж ты, из нее фонтаном бьет энергия, граничащая с эйфорией. Все вокруг — и музыка, и свет, и свободная атмосфера заведения — стало восприниматься Лулу необычайно остро. Она почувствовала себя свободной. Свободной от былых сожалений, от внутренних запретов. Свободной от страха.

Начало, наверное, сказываться переутомление: у нее вдруг заболела голова и появилась резь в глазах.

Супербыстрый танцевальный микс сменился медленной, протяжной мелодией, которую Лулу никогда раньше не слышала. Джим покинул ее ради Гарри, окружавшие мужчины мигом разбились по парам, и Лулу, оставшись в одиночестве, почувствовала себя изгоем. Она прикоснулась рукой к пульсирующему виску, и ей показалось, будто она теряет ориентацию в пространстве. Нужно было отыскать Жан-Пьера и Руди. Нужно было где-то пересидеть этот танец.

Она побрела с танцпола, то и дело натыкаясь то на одну, то на другую пару, и каждый раз извинялась. Именно в этот момент она и заметила темноволосого мужчину, который шел по направлению к ней. Он улыбнулся. Она тоже. Машинально, в ответ на его улыбку. Но мужчина действительно показался ей знакомым. Он находился в нескольких футах от нее, когда Жан-Пьер перехватил ее взгляд. Он хмурился.

В голове у Лулу стучало. Ей определенно нужно присесть на время этого танца.

Незнакомец приближался. Нет, это не незнакомец. Где-то она его видела. Вот только где?

В глазах щипало. Все вокруг было как в тумане. Лулу резко отвернулась. Ее внезапно охватила паника. Она было поспешила прочь, но Жан-Пьер поймал ее за локоть.

— В чем дело, котенок? Что случилось?

— Ничего. — Она высвободила руку. — Со мной все в порядке, мне просто стало жарко. Я хочу пойти куда-нибудь посидеть.

— Мы с тобой, — сказал Руди.

— Не глупи. — Растирая виски, она удивлялась, отчего это у нее так пересохло во рту. Ведь она только что пила содовую. — Мне нужно попить воды.

— На нашем столе три бутылки, — сказал Жан-Пьер. В его глазах читалось беспокойство.

— Отлично! — Лулу улыбнулась, пытаясь успокоить друзей. — А вы идите потанцуйте. — Она поспешила к уединенному боковому столику, который теперь ей казался слишком затемненным. Чувство паники росло. В глазах защипало с новой силой, и ей уже хотелось не столько пить, сколько вдохнуть свежего воздуха.

Лулу резко изменила направление и буквально уткнулась в гору стальных мускулов. Сильные ладони сомкнулись вокруг ее рук. До смешного перепуганная, Лулу вскинула голову, собираясь крикнуть. Но слова так и застряли у нее в горле: передней стоял Колин Мерфи.

— Что вы здесь делаете? — пискнула она.

— Потанцуйте со мной. — Он снова повел ее на танцпол.

Сердце Лулу бешено колотилось. Мерфи обнял ее за талию и плотно прижал к себе, не оставив пространства для ее воображения. Как же права была Софи! Его тело было рельефным от мускулов. Казалось, у каждого мускула есть еще мускулы. И все это в результате усердных тренировок и правильного питания. Ни грамма жира. Оказавшись рядом с такой невероятной мощью, Лулу перестала что-либо соображать.

Ей не хватало воздуха. Может, она потеряла сознание от переутомления и перенапряжения? Не сон ли все это? Он склонился к ее уху:

— Вы видите его?

Теплое дыхание коснулось ее шеи, волнуя ее и без того уже разгоряченное сознание. Она прикрыла глаза, вдыхая пьянящую смесь пряного аромата одеколона и фруктового шампуня. С ума можно сойти!

— Кого?

— Того, кто вас напугал? Знакомый незнакомец.

— Я не испугалась, — солгала Лулу, сознавая, что ее страх был беспричинным. Ведь тот человек не сделал ей ничего плохого. Улыбнулся, только и всего. — Мне стало жарко, — пояснила она, ощущая саднящую боль в сжавшемся горле. — Я хотела подышать воздухом.

— Угу. — Крепко прижимая ее к себе, Мерфи с непринужденной грацией вел ее в танце по площадке, и Лулу безвольно следовала за ним. — Так вы видите его?

Лулу крепко сжала руки у него на шее и, из последних сил удерживаясь на подгибающихся коленях, словно тряпичная кукла, обвела взглядом зал.

— Нет, — ответила она, сама подивившись прозвучавшему в ее голосе облегчению. Да что такое с ней творится? Ну улыбнулся ей человек, что ж из того?

Мерфи погладил ее по напряженной спине, и беспокойство улеглось. Стихла пульсирующая боль в голове. Монотонная музыка продолжала звучать, рука Мерфи коснулась ее оголившейся поясницы, и Лулу тут же взорвалась радостным возбуждением. Ее футболка задралась, но она ни за что на свете не согласилась бы сейчас вернуться к такой привычной для нее скромности. Собственная сексуальность не вызывала в ней неловкости. Лулу чувствовала себя спокойно. В безопасности.

О нет! Только не это!

— Вы гей? — спохватилась она.

Мерфи, забавляясь, весело взглянул на нее:

— Нет.

Лулу перевела дух.

— Слава Богу! То есть… — Будь посмелее! — Тогда что вы здесь делаете? — резонно поинтересовалась она, проникая руками ему под рубашку.

В темных глазах Мерфи что-то вспыхнуло. Осуждение? Удовольствие?

— Наблюдаю за вами.

Это произнесенное хриплым голосом признание поразило ее, как удар молнии, и придало смелости.