Дронго - Один раз в миллениум

Это всего лишь «физические упражнения», необходимые для поднятия тонуса. Рассказывают, что президент Джон Кеннеди однажды признался, что не может обходиться без женщин. Если у него оказывался пропущенным хотя бы один день, у него начинала болеть голова. Но он ведь не собирался разводиться со своей женой. Эти встречи были ему физически необходимы.

– Теперь я понял. То есть вы отделяете понятие «измена» от физической близости с другими женщинами?

– Безусловно. А вы думаете иначе?

– Честно говоря, да, – пробормотал Дронго, – но у каждого своя логика. Я уже давно избегаю давать советы кому-либо по таким вопросам. Это личное дело каждого. Однако мне интересно, как вы относитесь к своей супруге.

– Я ее очень люблю.

– Не сомневаюсь. Надеюсь, вы не распространяете эту теорию на свою жену? Или вы полагаете, что она тоже может иметь право на «физические упражнения»? Простите, что я задаю вам такой вопрос, но мне необходимо уяснить суть проблемы.

– Это разные вещи, – обиделся Эдуард Леонидович, – у вас мораль девятнадцатого века. Мы свободные люди. Мне для поддержания необходимой формы нужны другие женщины. А ей вполне хватает такого мужчины, как я.

– «Девятнадцатого», – пробормотал Дронго, – тогда все понятно. Итак, вы полагаете, что ваша жена ни о чем не догадывается?

– Она понимает, что я не ангел, но в подробности я ее никогда не посвящаю. И про квартиру она тоже не знает.

– Ей никто не мог рассказать про ваши встречи?

– Нет, конечно. Никто о них не знал. Вы думаете, что она узнала о моей квартире, пришла и решила меня убить? – Халупович усмехнулся. – Вы не знаете мою супругу. Она никогда в жизни не позволит себе опуститься до наблюдения за мной. Никогда. И уж тем более не станет входить в квартиру, куда ее не приглашали, чтобы отравить воду в бутылке. Нет, это невозможно.

– Насчет вашей супруги может быть, но насчет того, что никто не знал про ваши встречи, вы ошибаетесь. Я уже насчитал, по крайней мере, еще двух или трех людей, которые могли об этом знать.

– Вы имеете в виду женщин, которых я пригласил? Но я им не рассказывал друг о друге.

– Нет. Я имею в виду вашего помощника, который искал Мамаджанову в Екатеринбурге, вашего водителя, который развозил женщин по гостиницам, наконец, вашу секретаршу, которая взяла на себя заботу о девочке. Все они могли знать о вашей квартире.

– Они знают, – согласился Халупович, – но знают только детали. Помощник искал в Екатеринбурге нужную мне женщину. Я не посвящал его в мою прежнюю жизнь. Водитель вообще ничего не знает. Его задача привезти и увезти нужного мне человека. А секретарша занимается девочкой, бабушка которой погибла. При чем тут мои встречи?

– Номера в отелях заказывала ваша секретарша?

– Да, конечно.

– Вы с ней в близких отношениях? Сколько ей лет?

– Двадцать три года. Но между нами ничего не было, честное слово. Она только моя секретарша.

– Красивая девушка?

– Да, но она не девушка. Она уже мама, у нее трехлетний сын. Работает у меня два года. Мне рекомендовал ее один из наших начальников отдела. Это его племянница. Знает английский и испанский языки, очень прилежная, дисциплинированная. Вы понимаете, нужно соблюдать «разумные пределы». Я не аскет, но стараюсь не афишировать свои связи.

– Хорошая фраза, – улыбнулся Дронго, – про «разумные пределы». Будем считать, что вы меня не обманываете. Ваш случай, конечно, очень интересный. Собрать в Москве трех женщин, с которыми встречались много лет назад. Само по себе это достаточно интересно. А еще попытка вас убить, если, конечно, убить хотели именно вас.

– Вы можете мне помочь? – спросил Халупович. – В прокуратуре считают, что она сама могла перепутать яд с каким-то продуктом и положить его в бутылку. Но у меня не было в доме такого яда, и уж тем более ей не нужно было смешивать его с водой.

– Может, у вас завелись крысы?

– На седьмом этаже? Нет, у меня никогда не было крыс.

– У вас есть в квартире мусоропровод?

– Нет, он на лестничной клетке. И вообще я достаточно цивилизованный человек, чтобы не травить крыс, которых у меня никогда не было, каким-то самодеятельным способом. Я доверяю профессионалам. Для этого я вызвал бы специалиста из отдела профдезинфекции. По той же причине я обратился и к вам. Вы лучший профессионал из тех, кого мне рекомендовали. И мне нужно, чтобы вы нашли «крысу», которая хотела меня укусить.

– Очень образно, – Дронго поднял свой бокал, – хорошо. У меня сейчас есть время, и я могу заняться вашим необычным случаем. Мы сможем прямо сейчас проехать в отели, чтобы побеседовать с вашими женщинами?

– Конечно, я им позвоню. Они и так беспокоятся. Я вызвал их в Москву, а сам не встречаюсь с ними уже два дня. Представляю, что они обо мне думают.

– Вы говорили о них сотрудникам милиции или прокуратуры?

– Нет, конечно, не говорил. Как бы я мог объяснить их появление сотрудникам милиции? Когда я уезжал в аэропорт, домработница была еще жива, и я не счел возможным говорить о своих знакомых следователям.

– Поедем прямо сейчас, – решил Дронго, – не нужно откладывать. Следователи могут узнать о визите на вашу квартиру неизвестных женщин и заинтересоваться ими. Я только переоденусь.

– Насчет вашего гонорара… – начал Халупович. – Вы можете назвать сумму, чтобы мы ее обговорили?

– Да, – сказал Дронго, поднимаясь с кресла, – терпеть не могу этого момента. Но думаю, сорок тысяч меня вполне устроят. Конечно, я не гарантирую вам успешного завершения дела. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Вполне, – Эдуард Леонидович полез в карман, – пятьдесят процентов аванса вас устроит?

– Уберите деньги, – мрачно посоветовал Дронго, – сначала я сделаю свою работу. В моей практике было несколько случаев, когда мне приходилось отказываться от оплаты.

– Почему? – удивился Халупович.

– Вы могли сами подстроить подобное убийство, – объяснил Дронго. – Возможно, ваша домработница что-то узнала и вы специально оставили эту бутылку на кухне, а сами уехали в аэропорт, чтобы гарантировать свое алиби. Такой вариант вы исключаете?

Халупович открыл рот, потом закрыл его и с ужасом уставился на собеседника.

– Вы и меня подозреваете?

– Я говорю об этом как об одном из вариантов развития событий, – пояснил Дронго, – но, думаю, это самый нереальный вариант. В конце концов, вы могли ее просто выгнать. Вы слишком разные люди, чтобы ваши интересы хоть как-то могли пересечься. Именно поэтому я не беру денег заранее. Подождите меня немного, я переоденусь, и мы поедем в гости к вашим знакомым.

Глава третья

Выйдя из дома, они сели в белый «Ауди». Это была восьмая модель, с большим, просторным салоном. Дронго усмехнулся, когда садился в машину. Обычно бизнесмены предпочитали «Мерседесы», которые давно стали признаком дурного вкуса. Сами машины были в этом виноваты меньше всего. Но выбор «Ауди» говорил и о вкусе самого Халуповича. За рулем сидел молодой человек, на вид лет двадцати пяти. У него были красивые каштановые волосы, правильные черты лица. Когда они садились в машину, он открыл дверцу для Халуповича, и было заметно, что он выше своего патрона.

«Ребят с такой внешностью и ростом раньше отбирали в гвардию», – подумал Дронго.

Машина проезжала по Тверской, когда Халупович показал на один из домов.

– Здесь моя квартира.

– Первая или вторая? – уточнил Дронго.

– Та самая, – нахмурился Халупович. – В квартире, где живет моя семья, есть охрана, и там не может появиться незваный гость. Как в вашем доме.

– А в этой квартире охраны нет, – понял Дронго, – но у вас в подъезде должна быть дверь с кодовым замком.

– Она есть, – кивнул Халупович, – но кого она может остановить? Нужно только дождаться кого-нибудь из жильцов и войти в дом вместе с ним. Рискованно, но абсолютно надежно. Это не защита от воров, скорее она служит преградой для мальчишек и бомжей, которые не могут теперь греться в теплых подъездах.

– Потом вернемся к вам, и я осмотрю вашу квартиру, – предложил Дронго. – Позвоните в «Националь» и скажите вашей знакомой, что мы скоро будем.

– Да, конечно, – Халупович достал телефонный аппарат и набрал номер.

– Вы давали номер своего мобильного телефона этим женщинам? – спросил Дронго.

– Думаете, позвонил кто-то из них? – понял Халупович. – Конечно, давал. Они в чужом городе, вдруг им что-нибудь понадобится. Алло, – произнес он, наконец дозвонившись. – Добрый вечер, Элга. Как у тебя дела? Нет, все в порядке. Я скоро к тебе заеду. Со мной один мой друг, он хочет с тобой поговорить. Нет, нет, ты его не знаешь. Спасибо, Элга, мы скоро будем.

Он убрал телефон в карман.

– Спрашивает, где я пропадал два дня. Так неудачно все получилось. Я планировал совсем по-другому устроить эти свидания.

– Иногда наши планы меняются независимо от наших желаний, – заметил Дронго и, кивнув в сторону молодого человека, сидевшего за рулем, спросил:

– Это тот самый водитель, с которым вы ездили за своими знакомыми?

– Нет, – поняв, о чем именно хочет спросить его Дронго, ответил Халупович, – это не тот. Это представительская машина. Егор раньше служил в Кремлевском полку. Такой красавец, что его даже сняли на обложку какого-то зарубежного журнала. Он мне показывал этот журнал. А женщины приезжали ко мне на другом автомобиле. Тот немного поменьше. «Шеврале Кавалер». Второй водитель гораздо старше Егора. Ему за пятьдесят. И он работает со мной лет шесть. Я ему вполне доверяю.

– Мне нужно будет с ним увидеться.

– Конечно. Я могу вызвать его в любое время.

– Кстати, кто выбирает вам машины?

– Никто. Я сам. Мне не нравятся стандартные модели, которые есть у всех. Предпочитаю что-нибудь оригинальное.

– Я это заметил. Вам не говорили, что вы большой оригинал?

– Говорили. Но мне кажется, что это неплохо. Не люблю стандартного мышления, одинаковой одежды, похожих мыслей и выражений. Каждый человек, по-моему, – удивительное творение природы. Может, поэтому меня так тянет к женщинам. Встречаясь с ними, я каждый раз невольно прикасаюсь к чужой человеческой тайне.

– И вы полагаете, что вам удается разгадывать чужие тайны?

– Не всегда, – честно признался Эдуард Леонидович.

– «У меня было много женщин. Но каждый раз, встречаясь с ними, я бывал одинок. А это в конечном итоге – худшее из одиночеств». Это сказал Хемингуэй. А он понимал толк в женщинах.

– Красиво, – согласился Халупович, – может, это действительно так. В конце концов, каждый из нас так трагически одинок на этом свете. Вы верите в загробную жизнь?

– Нет. Очень хочется верить, но мой разум отказывается признавать бесконечность. И в переселение душ я тоже не верю.

– Вы материалист, – понял Халупович, – поэтому вы так безусловно верите в силу вашей логики. А я верю в переселение душ. И в загробную жизнь. Иначе нет смысла в нашем появлении на этом свете.

– В таком случае вам нужно замаливать собственные грехи, – посоветовал Дронго, – иначе на том свете попадете в ад.

– Надеюсь, что не попаду. За мной числится только грех прелюбодеяния. Никаких других грехов у меня нет, я их просто не совершал. Может, поэтому мне так важно найти убийцу.

– Но учтите, вам придется удалиться, когда я буду разговаривать с вашей знакомой.

– Как это удалиться? – не понял Эдуард Леонидович. – Почему удалиться? Мне казалось естественным, что вы будете разговаривать с каждой из них в моем присутствии.

– Нет, – возразил Дронго, – в вашем присутствии они не станут мне ничего рассказывать. Чтобы спокойно разговаривать с ними, мне придется остаться с ними без вас.

– Может, мне вообще туда не ездить? – недовольно спросил Халупович.

– Мне важно, чтобы именно вы меня представили. Потом вам может позвонить ваш водитель, и вы уедете. Кстати, если сейчас еще не очень поздно, то попросите приехать ваших помощника и водителя к вам на квартиру.

– Хорошо.

Больше не было произнесено ни слова. Автомобиль, свернув к «Националю», остановился перед входом. Халупович и Дронго вошли в гостиницу. Очевидно, Эдуард Леонидович был здесь своим человеком, так как, любезно улыбаясь, его приветствовал метрдотель. Они поднялись в номер, где остановилась Элга Арнольдовна Руммо.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.