Сердце меча

— Тогда клон сейчас был бы десятилетним ребенком! Это еще маленькое и слабое тело! А вдруг время торопит этого… эту суку? Вдруг она не может ждать, пока ее клон вырастет? Рэй, мы должны что-то придумать, чтобы не дать ее сожрать!

— Чтобы что-то придумать, нужно что-то знать наверняка, — остудил его Рэй. — Да положите на это дело хвост, сэнтио-сама. Пойдемте обратно, нас уже ждут и беспокоятся, наверное.

Дик встал с котелком в руке.

— Нет у меня хвоста, Рэй, — сказал он.

— Ну значит, положите то, что есть.

С закатом температура воздуха упала и снег, еще недавно мокрый, теперь похрустывал под ногами. Он шагал позади Рэя и на душе у него было скверно как никогда. По лицу Рэя он видел, что морлока не очень-то убедила его версия. Она и самому Дику казалась притянутой за уши — но это была единственная версия, которая объясняла все. Бет не должна знать. Она не выдержит, у нее будет истерика — а это самое последнее, что ему сейчас нужно.

Дик вырос с мыслью о том, что ему придется расстаться с жизнью скорее рано, чем поздно. Мало кто из сохэев умирает от старости. Но только сейчас он понял, как тяжел крест офицера: жертвовать не только собой, но и другими. Рэй — солдат, он понимает. Леди Констанс — доминатрикс, она поймет. Но он рискует не только теми, кто способен пойти на жертву. Он рискует в первую очередь теми, кто неспособен и не должен.

«Боже, пусть я погибну один. Или хотя бы мы двое… А больше никто. Особенно Бет. То есть, миледи и Джек и милорд — тоже, это самое главное… Но Бет — пусть она спасется… Потому что она… Потому что я… я согласен, если так надо. Это же моя война. Не ее. Она-то тут при чем? Все они…»

Дик нырнул под тент и отдал котелок гемам. В крохотной палатке все теснились бок о бок, и нельзя было встать в полный рост — только на колени. Тесное пространство освещали термостержень, исходящий тускло-желтым сиянием в зажиме походной печки и терминал сантора, который включил лорд Гус. Его длинные кисти с растопыренными, быстро перебирающими пальцами, походили на пауков, ткущих тенета какого-то очередного хитроумного графика — и Дик жгуче позавидовал его способности уходить в призрачный мир формул. Лорд Гус был голоден, как и все, но его пришлось слегка толкнуть в бок, чтобы он услышал приглашение к ужину. Джек, утомленный переходом, не смог дождаться ужина — съел плиточку шоколада и уснул. Леди Констанс разбудила его, когда закипела вода, чтобы он поел — но малыш, осовело моргая глазенками, крутил лицом и не желал разжимать губ, чтобы проглотить немного варева.

Вообще-то, консервы из легионерского рациона (как и многие шкиперы, капитан Хару, не мудрствуя лукаво, закупил в качестве НЗ списанное армейское барахло) можно было есть и так — сорвав защитный слой с термопятна, которое разогревало банку примерно до тридцати градусов. Но все очень устали и замерзли — давиться сухой жирной кашей никто не хотел, и ее превратили во вполне приемлемый суп. В конце концов в Джека впихнули три ложки и снова позволили мальчику уснуть. Примерно с полчаса леди Констанс тревожно следила за сыном — не начнет ли его рвать? Но нет. Приступа не было.

От супа не оставили ничего, и вторым приемом закипятили в котле воду для кофе — леди Констанс сказала, что хорошо бы всю ночь иметь теплый кофе для вахтенных, и Дик ее поддержал. Сам себя он назначил первым вахтенным и велел Тому заступать через полтора часа. Ночь была разбита на шесть коротких вахт — чтобы у всех имелась возможность выспаться перед очередным дневным переходом.

Когда налили по второй кружке, он сунул в ухо «ракушку», вышел наружу, отцепил от пояса терминал и сел, как лорд Гус — только над картой, снятой во время облета планеты.

Южнее в горах было что-то, очень похожее на деревню. Во всяком случае, несколько объектов мало походили на фигуры выветривания, и термосканер показывал там наличие отопления. Конечно, оставалась еще крохотная вероятность того, что это какой-нибудь скрытый гейзер затейливой формы — но Дик все-таки думал, что судьба не настолько от него отвернулась.

Они достигли гор, и теперь следовало держать прямо на юг. Юный капитан, прокладывая этот маршрут, первоначально думал подняться в горы и следовать вдоль чего-то, очень похожего сверху на русло реки. Но сейчас, увидев отвесную стену скальной гряды, он понял — об этом нечего и думать.

Он ощупал и осмотрел камень, под которым укрылся тент — сомнений не было: над этим камнем поработала вода. Место, по которому они шли — полоса прибоя, и, судя по отметкам, которые Дик видел днем на скалах впереди — длинные горизонтальные полосы, словно по камню кто-то провел гигантским гребнем — вода в этом месте поднималась метров на сто. Оставалось лишь радоваться, что они упали сюда зимой, а не во время этого бешеного прилива. Надо же хоть чему-то радоваться…

Жилище, найденное на карте, было именно в горах, и Дик боялся, что весь этот жуткий путь, семьдесят километров по прямой и Бог знает сколько со скидкой на рельеф местности, они проделают зря: поселение окажется недоступным, они не смогут взобраться на клифф… В том месте, куда он вел отряд, ровная полоса гор была рассечена все тем же «руслом». Во всяком случае, Дик надеялся, что это русло реки…

Завтрашний путь пролегал вдоль клиффа, среди камней. Так у группы оставалась какая-то возможность быстро укрыться, если их начнут искать с воздуха. Это — еще пятьдесят километров. Еще два дня пути — Дик не обольщался насчет того, какие здесь ходоки все, кроме Рэя. Сам он, к примеру, подозревал, что стер себе ноги, и имел все основания опасаться за свое завтрашнее состояние.

Кроме того, их неизбежно затормозит приступ Джека. Их затормозит, а малыша убьет. Дик отключил терминал и сел, упершись локтями в колени и уронив голову. Он никогда раньше не клянчил у Бога, очень и очень буквально понимая то место в Евангелии, где сказано, что Отец знает твои нужды прежде, чем ты у Него попросишь. Дик вырос среди солдат Господних, и себя считал таким. Солдат не клянчит у генерала, хороший генерал сам снабжает солдата тем, что тому нужно. Дик всегда просил лишь о поддержке и помощи — но не о чуде. И лишь совсем недавно оказалось, что о поддержке просить бесполезно, потому что он не может сделать НИЧЕГО. Он не врач, не нанотехнолог. Он даже не настолько хороший пилот, чтобы привести корабль куда надо. Он вынужден просто сидеть и смотреть, как ребенок угасает и как терзается его мать.

Дик ни секунды не сомневался в том, что смерть — рождение к вечной жизни, не сомневался и в том, что такой ангелочек, как Джек, будет в раю быстрее, чем над ним дочитают «Ныне отпущаеши», и все-таки в качестве утешения эта мысль никуда не годилась. Потому что они оставались в этом тускнеющем мире, из которого со смертью каждого ребенка уходил свет, и где торжествовала такая сволочь как Брюс, Морита и Джориан. И тут можно было только впадать в отчаяние — или просить.

Чья-то мягкая, но сильная рука легла сзади на плечо. Дик, не оглядываясь, узнал это деликатное, почти робкое пожатие.

— Миледи… — прошептал он.

— Бедный мой мальчик, — она села рядом и провела рукой по волосам Дика. — Я все знаю.

У Дика словно кровь закипела в легких.

— Рэй сказал вам?

— Я догадалась, когда ты поссорился с Гусом.

— Простите меня… Мне… очень жаль.

— Ты ни в чем не виноват. Боже мой, Дик, как же мне тебя утешить…

— Не надо меня утешать. Сделайте для тэка все, что сможете. И для Бет. Не дайте ее убить.

— Никогда. Она же мое дитя. Я буду драться и за нее, и за Джека, и за тебя.

— За меня не надо… Только если ее найдут… понимаете, они ведь ее ищут, не кого-то другого… Вы лучше ее сами убейте, чем отдавать им.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ты устал.

— Нет, миледи, это вы не понимаете… Есть вещи и похуже смерти. — Он вскочил, сжав кулаки, потом вцепился себе в волосы и прокричал шепотом: — Боже, Боже, ну почему это с вами случилось? Со мной-то ладно, я сюда хотел. Не так — но хотел! А вы за что? Почему вы должны зря погибать?

— Ни за что, Дик. И никто не погибает зря. Если мы оказались здесь — значит, здесь мы нужны; мы все. В конечном счете, все мы умрем, здесь или где-то еще. Мне суждено потерять Джека или Бет или тебя — или вам суждено потерять меня: никто из нас не бессмертен. Кому-то достанется этот горький дар — оплакать того, кого он любит. Я тоже порой злюсь — на судьбу, на себя… на тебя. Но что толку злиться? Мы здесь потому, что призваны сюда. Мы должны дать все, что можем — друг другу и тем, кого встретим.

— Не хочу я им ничего давать, — процедил Дик. — Кроме пули.

Леди Констанс вздохнула, ее плечи опустились.

— Но ведь есть еще мы, Дик. Неужели мы — просто балласт для твоей совести, и ничего больше? По-моему, ты рано готовишься к жертве. Мы вместе, и будем друг за друга стоять.

Юноша вздохнул. Леди Констанс мудрая и сильная женщина, но есть одна вещь, которой она не понимала. Уже целый день Дик чувствовал себя преследуемым, и это возвращало его в детство, в один сплошной безрадостный день, наполненный блужданиями по бетонным кишкам разрушенного города. Он выбирался на поверхность ночами, чтобы найти где-нибудь съестное — и, схватив первое, что попадало под руку, снова уходил в подземелье. Время от времени за ним охотились — скорее потехи ради, чем всерьез: когда десантники Синдэна задались целью поймать тощего одичавшего пацаненка, они его таки выследили.

Дети могут забывать события, но гораздо труднее забываются ощущения. И вот сейчас он снова чувствовал себя объектом охоты, дичью в чужой лютой потехе. Маленьким ребенком, загнанным в мокрые вонючие норы. Он в любую секунду ждал, что воздух разорвет от рева двигателей. А его все не было и не было, и ожидание делалось все тоскливей и тоскливей.

Тент вдруг зашевелился и Дик вскинулся, перехватывая орриу в правую руку — но оказалось, что это всего лишь Джек.

— Я писать хочу, — сказал малыш, ежась от холода.

* * *

Их было девятеро, включая Джориана и Моро. Джориан подбирал команду сам, стараясь брать таких кандидатов, в которых должное количество боевых навыков сочеталось бы с исполнительностью и некоторой туповатостью. Моро предупредил, что инициатива может вредна — ха, как будто Джориан сам не знал, что с умниками одна морока.

Заместителем на время своего отсутствия он назначил Дэлву — в ней он был уверен как в хорошей цепной суке: и сама на место капитана не позарится, и другому не даст. Дэлва, высокая сэмбо с Хай-Бразил, была влюблена в него как кошка. Их союз длился уже три с половиной года, и Джориан был доволен всем, кроме одного — ее манерой звать его в постели «Влади». Он ненавидел свое имя и попробовал объяснить это Дэлве, но той было как об стенку горох — «не могу я человека в койке по фамилии называть», вот и весь сказ. А Владимир, мол, прекрасное имя. Ну, прекрасное так прекрасное, хрен с тобой. Джориана из-за имени часто принимали за рутена, и он ничего против этого не имел, как и против рутенов — но имя слишком напоминало ему о золотом, мать его так, детстве и о папаше. Джориан искренне надеялся, что его родитель сдох от мутировавшей чумы или чего-то похуже, вроде новобалийской проказы. А его посох, которым он ломал сыновьям ребра, ему засунули в задницу перед кремацией. А еще лучше — перед смертью.

В одном он не соврал щенку Суне — когда описывал «свой» скват. Он и вправду вырос в сквате — на борту корабля дзэн-коммунистической общины. Папуля назвал сына в честь какого-то деятеля со Старой Земли, такого же пришмаленного на всю голову — но это было хотя бы нормальное рутенское имя, с которым можно жить; младшим братьям повезло меньше — если этот горе-корабль не разбился, то по задворкам Вселенной шастают Ильич и Ленин Джорианы.

Впрочем, хватит воспоминаний. Джориан снова обратился мыслями к подобранной команде.

Ребята были хоть куда — Сканк, незаменимый в рукопашной со своим тяжелым кидо и пристрастием к коллекционированию ушей, Шин со своим рабом Нео, боевым морлоком класса «Ахилл» — когда-то оба знали лучшие времена, но и сейчас могли дать жару; Джаргал из дома Кенан — по слухам, его изгнали за жестокость; двое братьев Мело с Паллады — они вели счет, кто больше убил, да оба сбились и теперь все время ссорились; Джунэ Коюга — киллерша, в розыске на четырех планетах Империи — и Рио Эспада, парнишка лет восемнадцати, ее любовник — хотя, конечно, взяли его не за это, а за то, что он первый флордсман в Братстве.

У всех были кидо — боевые костюмы класса на ниже третьего. То есть, средняя, полутяжелая и тяжелая броня. Вооружение Моро велел взять среднее, импульсники и плазменники, а также стандартный абордажный набор: резак для взламывания дверей, инфразвуковые и газовые гранаты, холодное оружие.

Дэлва немного поскандалила с Джорианом из-за испорченной «Саламандры» и ни в какую не соглашалась дать свой прыжковый катер, «Медузу». Но Моро уговорил ее, наобещав золотые горы.

— Что это за хрен? — спросил у Джориана старший Мело, когда они перебирались на борт «Медузы» в то время как Моро через ансибль связывался с Рива. — Откуда ты его знаешь?

— Крутой перец, — пожал плечами Джориан. — Во время войны дал две хороших наводки. Называется все время разными именами, но каждый раз так, чтобы можно было сокращать до Моро. Сейчас зовите его Сандро Морита.

— И куда мы летим?

— На Картаго.

— Ничего себе! — присвистнула Джунэ.

Ни Картаго рейдеров не пускали. Если кому-то хотелось в каких-то целях прошвырнуться до планеты — например, побегать во время краткой тамошней весны по зеленому лишайнику и макнуться в море — он должен был лететь транспортом Рива с их орбитальной станции. Любой корабль, без спросу пересекавший третий рубеж обороны Анат и Акхат, уничтожали без предупреждения. Здесь же, на дальних подступах к Картаго, каждый рейдер должен был по первому запросу отвечать на сигнал ДИВ — «друг или враг», и горе тем, кто не успевал.

Исключение сделали лишь для «Паломника». По свистку Моро все патрульные корабли Рива убирались с его пути — лишь один не успел слинять быстро, из-за чего Джориан и имел неприятную разборку с капитаном-молокососом.

Когда все необходимое погрузили, а ребята заняли свои койки в кубрике, Моро собрал всю компанию для инструктажа. Боевая задача в его изложении выглядела очень привлекательно: высадиться на глухом побережье, выследить небольшую группу штатских и аккуратно взять, не повредив ни единого волоска на их головах. Моро особенно упирал на этот пункт: взять целыми и невредимыми всех, кроме боевого морлока и коса.

— Вот, почему я настаивал на том, чтобы у всех вас была как минимум средняя броня. Они попытаются не даться нам так просто, а мы не можем причинить им никаких повреждений. Это значит, что нам придется подставляться под высрелы, пока мы не подойдем на контактное расстояние. После этого я разрешаю пользоваться шокерами. И ничем другим.

Моро стоял, опираясь задом о дверной косяк, в слегка расслабленной позе. Говорил он медленно и серьезно.

— Много там бойцов? — поднял руку Эспада.

— Двое, — сказал Моро. — Морлок, о котором я говорил, и Ричард Суна. Прошу также принять всерьез коса.

— Суна — мальчишка пятнадцати лет, — добавил Джориан.

— И хороший флордсман, — перебил его Моро. — Я прошу всех вас не недооценивать его.

— Это будет интересно? — как бы сам себя спросил Эспада. Он был задира и недели не мог прожить без поединка на флордах.

— Совсем неинтересно, уверяю вас, сеу Эспада. Потому что если мальчик будет ранен или убит, я снесу вам голову. Поймите, господа: никакой лихости. Просто работа, которую нужно выполнить быстро, тихо и чисто. Я также попрошу вас не недооценивать леди, которую мы должны также взять живой и невредимой. Она будет думать, что сражается за жизнь своих детей — а значит, будет сражаться серьезно.

Он обвел взглядом присутствующих, как бы убеждаясь, что все поняли, затем продолжил:

— Возможно, нам придется штурмовать корабль. В этом случае я прошу вас щадить людей, а не технику. Корабль был брошен на планету и, скорее всего, не годится как приз. Не думайте о нем. Все, что найдете там — ваше, но особенных ценностей там нет. Если людей в корабле не будет — мы отыщем их при помощи сканеров. Задерживаться для разграбления корабля я вам не позволю, первым делом мы должны настичь беглецов. С ними две женщины и маленький ребенок, так что двигаться они будут медленно. Группа состоит из четырех рабочих гемов, одного боевого морлока класса «Геркулес», молоденькой фемы, имперской женщины с ребенком, ее брата — он кабинетный ученый и совсем не боец, — и юного капитана «Паломника». Ах да, еще кос. Рабочие гемы — ваш приз. За головы коса и боевого морлока я выплачу премиальные из своего кармана, по тысяче драхм за каждого. Все остальные должны быть доставлены в катер целыми и невредимыми. Прошу обратить внимание на юношу и девушку, фему. Я хочу, чтобы их обоих вырубили как можно быстрее и как можно деликатнее. Они должны содержаться после этого в полной изоляции друг от друга. Девушку-фему разместить в моей каюте, содержать под шлемом.

— Губа не дура, — побормотал себе под нос Майрон Мело, младший. Моро, полностью игнорируя его реплику, продолжал:

— Юношу можно отправить в трюм, к гемам, а можно содержать отдельно. Нет, лучше все-таки вместе с ними. Под шлемом. Хотя, если вы будете проводить промывку мозгов на стации — то можно шлем с него на это время снять. Я хочу, чтобы он был напуган, но не пострадал.

Моро снова сделал паузу, и каждый, на ком остановился его взгляд, почувствовал себя неуютно.

— Оба не должны ничего знать о судьбе женщины, ее ребенка и брата, — продолжил Моро, когда решил, что впечатление произвел достаточное. — Этих троих мы будем содержать в капитанской каюте. Возможно, малыш будет нуждаться в медицинской помощи — я доставил сюда необходимое оборудование. Максимум деликатности в обращении с этими тремя. Ни единого удара, ни единого крика, ни единого грубого слова.

— Они что, хрустальные? — фыркнула Джунэ.

— Они алмазные, — спокойно ответил Морита. — Из их выкупа будут оплачены ваши услуги. И последнее. Я не хочу, чтобы вы болтали о них. Говорите о гемах, говорите о фем-девице и о юноше, но об этих троих на все вопросы отвечайте: они мертвы. Это в ваших интересах. Если информация о них просочится, вы не получите ни сикля из того, что будет за них заплачено, и я тоже. Мне придется безвозмездно передать их дому Рива.

— Насчет доли в выкупе. Хотелось бы все детали обточить заранее, — подал голос Джаргал.

— Да, лучше сразу расставить все точки над i, — согласился Моро. — Сейчас я получил ансибль-трансфертом по 500 дрейков на каждого, вы сможете обналичить их на станции, когда мы вернемся. После того как я вернусь на планету, все вы получите еще по 500 дрейков. Когда операция будет завершена, вы получите свою долю в выкупе за женщину, ее брата и ребенка. Выкуп я думаю назначить в 500 тысяч имперских драхм. В ходе переговоров его, возможно, доведут до 250 тысяч; ниже я не опущусь. Вам принадлежит пятая доля; как вы будете делить ее — не мое дело. Насколько я знаю, в Братстве Рейдеров принято отдавать 10% в общую кассу и столько же командиру сверх той доли, что останется от дележки остальных 80%. Поскольку я не хочу выпускать пленников из рук, сеу Джориан в Пещерах Диса получит от меня залог в размере половинной суммы от того, что вам причитается по минимальной сумме выкупа — то есть, 25 тысяч. Остальное — после того, как выкуп будет у меня на руках — то, что причитается вам в счет залога, если ставка будет выше минимальной плюс вторая половина пятой доли выкупа. В тексте контракта будет оговорена только минимальная ставка. В остальном вам придется положиться на джентльменское соглашение — с моей стороны аккуратность выплаты будет обеспечена вашим молчанием. Вопросы есть? Или вы уже готовы подписать контракт с домом Рива?

— Покажите текст документа, — протянул Джаргал.

Моро вставил патрон в гнездо и включил терминал. Кенанец пробежал глазами текст:

— Здесь говорится только о парне и фем-девице. Но за них не назначается выкупа.

— Да. Они поступают в собственность дом Рива. Это не обсуждается.

Через несколько минут дело скрепили официальным соглашением — и охота началась.

* * *

Буря, о которой говорил Рэй, разразилась на третий день, когда они достигли устья ледника и начали подъем. С утра тянуло по ногам поземкой, к полудню все небо заволокло тучами и мокрый снег повалил сплошной пеленой, а когда Анат закатилось, ударил шквальный ветер, сделавший подъем по леднику просто невозможным. Обидно было почти до слез — тем более, что за день они продвинулись не больше, чем на пять километров. Путь по леднику, в обход трещин и сераков, был еще более извилист, чем путь по замерзшей полосе прибоя, вырубание ступеней неприспособленным для этого инструментом шло медленно, и Дик уже давно плюнул бы на все и велел устраивать бивак — но располагаться на открытом месте он не хотел, а подходящего укрытия в этой белой свистопляске разглядеть не мог. Кроме того, он плохо себя чувствовал. Похоже, простудился. Во всяком случае, горло болело.

Тут-то лорд Августин и выбрал самый подходящий момент, чтобы поделиться своим сенсационным открытием.

— Боже, какой я идиот! — крикнул он, стараясь переорать шум ветра.

— Что случилось, Гус? — крикнула в ответ леди Констанс.

— Я наконец-то все понял! Вчера свел воедино все данные, а сейчас только понял! Я был невозможным кретином, Дик! Я не знаю, сможешь ли ты меня простить!!!

— Это неважно сейчас, милорд! — Дик лихорадочно соображал, как заткнуть лорду Августину глотку, и даже сложил руки над головой крестом, чтобы смысл его слов наверняка дошел до астрофизика. — Пожалуйста, не надо об этом! Нужно найти укрытие!!!

— Это всего два слова! — отмахнулся лорд Августин. — Мальчик мой, это не неизвестная планета скваттеров! И если бы я мыслил хотя бы вполовину так же независимо, как я хвастался, я бы сразу сообразил…

— ДА ЗАТКНИТЕСЬ ЖЕ ВЫ! — Дик даже закашлялся от крика, сорвав голос в хрип, и оскорбление, призванное заставить лорда Гуса умолкнуть не мытьем, так катаньем, прозвучало невнятно, поэтому он закончил:

— Что мы на Картаго! Колонии вавилонского дома Рива!

Страшное слово было произнесено.

— Умолкните, Христом-Богом вас прошу! — рявкнул Рэй, одним прыжком оказываясь возле лорда Гуса и встряхивая того за шиворот.

И все это происходило на глазах у Бет.

— Дик!? — пискнула она, ожидая поддержки. Какого-то успокоения: нет, этого не может быть, мы не в сердце ада, мы в локальном пространстве Империи — но, схватив юношу за плечи и заглянув ему в лицо, она поняла: то, что сказал дядя Гус, для него не секрет. Как давно? Сколько он уже обманывает их всех? Ее… Боже… ее же здесь убьют… Он привел ее сюда на смерть… «какая-то старая оперистая певица…»

Бет завопила от отчаяния, швырнула Дику в лицо свой небольшой вещевой мешок (он даже не попытался уклониться — так криво она бросила, так плохо слушались от волнения руки), а потом побежала, напрочь забыв про трещины и сераки, про то, что если она заблудится в буране, то кости найдут только после схода льдов — если вообще найдут…

— Стой! Бака-яро! Кусотаре! — Дик побежал за ней, за ним кинулся Рэй, Джек, не понимая, почему все кричат и бегут, заревел в голос, гемы остались на месте, Динго заметался… и тут несчастье помогло там, где счастье изменило.

Бет провалилась в трещину, ступив на снежный мост в тот самый миг, когда Дик уже вцепился ей в плечо обеими руками. Хватки он так и не разжал — но Бет была тяжелее, и утянула его за собой. На пол-секунды опоздавший Рэй схватил пустоту.

По счастью, пролетев что-то около метра и не очень сильно ударившись головами, они упали на довольно круто уходящий вниз ледяной желоб. Несколько недель подряд снег здесь проваливался и оседал, подтаивая и падая в трещину днем, замерзая ночью — пока не образовал эту гладкую, сбегающую наплывами вниз поверхность. Падение было жутким — стены трещины словно сомкнулись, отрезав их от солнечного света; они скользили в полной тьме: Дик на животе, Бет на спине; она вопила на одной ноте, он молчал, изо всех сил пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь растопыренными ногами — тщетно: стены тоже были гладкими и скользкими, а спуск — слишком крутым. Наконец, слегка подбросив на ледяном надолбе, их вынесло в какую-то большую, гулкую полость. Отдалившиеся стены вернули Бет ее вопль усиленным в три раза — и она замолчала.

Дик слез с девушки — инерция бросила его сверху — включил налобный фонарик и встал на колени, обводя лучом то место, куда они попали.

— Оро! — выдохнул он, когда увидел, что они на дне пещеры, по форме похожей на колбу, и нигде нет ни предательской пропасти, ни сосулек, которые могли бы их пронзить, как колья. Пол был чистым, гладким и мокрым. Юный капитан помог Бет подняться на ноги.

— Дик! Бет! — донесся сверху крик леди Констанс, гулко отраженный стенами. — Что с вами, где вы!

— Сэнтио-сама! — сиреной прогудел Рэй.

— Все в порядке, ма! — крикнула в ответ Бет.

— Мы живы и целы! — одновременно крикнул Дик.

Эхо подхватили и исковеркало их слова, так что наверху ничего не расслышали.

— Что? — уже не таким тревожным голосом переспросила леди Констанс.

— Давай не будем кричать одновременно, — сказал Дик. — Я первый.

Бет кивнула.

— У нас все хорошо, здесь гладкий спуск до самого дна! — прокричал юноша как можно отчетливее.

— Сейчас я спущу вам веревку! — пообещал Рэй.

— Не надо! Лучше спускайтесь сюда сами! Здесь хорошее укрытие! Рэй, закрепи веревку, чтобы завтра мы могли выбраться — и съезжай! — голос его снова сорвался, он закашлялся.

— По-моему, ты простыл, — прошептала Бет. — Дай потрогаю лоб…

— Потом, — отмахнулся он.

— Мама, я хочу съехать с горки! — донесся сверху Джеков писк.

— Мама, бери Джека и съезжай! — крикнула Бет. — Это здорово!!

Наступила тишина, а через несколько секунд — восторженный визг малыша, приближающийся с каждым мгновением. Леди Констанс, прижимая к себе Джека, въехала по ледяному желобу в луч света от налобного фонарика. Дик помог им затормозить, не доезжая до лужи, в которой остановились они с Бет, и подняться на ноги. Леди Констанс улыбалась.

— Твой мешок, Бет! — сказала она дочери, протягивая ей брошенный девочкой рюкзачок. — Если бы не эта пещера — ох и всыпала бы я тебе!

— Бет, леди Констанс, достаньте люминофоры. Нам нужно больше света.

Люминофоры загорелись нездоровым голубоватым огнем, а тем временем с горки спустились четверо тэка. За ними съехал лорд Гус, прижимая к груди мешок с драгоценным сантором. Дик, еще десять минут назад готовый расколотить эту электронику, теперь не только смирился с ней, но и придумал лорду Гусу занятие, которое может послужить к общей пользе, и даже больше…

За ним съехал Динго — задом вперед, растопырив разъезжающиеся лапы и скребя когтями по льду с видом оскорбленной гордости. Бет оттащила его в сторону за ошейник.

— Разойдитесь все! — крикнул сверху Рэй, оставшийся последним. — Спускаю волокушу!

Волокуша спускалась рывками — Рэй одной рукой держал ее, а другой протравливал веревку, закрепленную вверху за вбитый в лед шлямбур.

Все спустились, все собрались, все молча уставились на своего капитана.

— Осмотрим пещеру, — усталым голосом сказал Дик. — Потом приготовим поесть. И за ужином поговорим обо всем.

Пещера, как выяснилось после осмотра, походила не просто на колбу — а на перегонный куб с четырьмя отводами. Один из них заканчивался тупиком, пещеркой поменьше с подземным озерцом, в котором плескалась какая-то мелкота.

— Рыбки, мама, рыбки! — закричал Джек, и попробовал поймать хотя бы одну — но все они оказались слишком проворными, а ручонки малыша скоро онемели в ледяной воде. Лорду Гусу удалось выловить одно из этих созданий и при ближайшем рассмотрении она оказалась не рыбкой, а чем-то средним между рачком и головастиком.

Дик решил перетащить вещи сюда — в «колбу» все-таки сильно задувало. Второй отвод вел в узкий коридор, где со стен постоянно текла вода — и сбегала в глубокую узкую щель, рассекающую пол. Это решало проблему туалета. Со стен повсюду — и в «колбе», и в коридорах — свисало что-то, похожее на упаковочную пузырьковую ленту. Дик оторвал кусок, чтобы показать Рэю, затем мельком глянул, что там, за трещиной — там был очередной узкий коридор, в который он прошел бы, задевая обоими плечами за стены, а Рэй, наверное, протиснулся бы только боком. Дик прошел по нему шагов двадцать, увидел, что он не кончается — и вернулся. Из третьего отвода вернулись Бат и Актеон и доложили, что извилистый ход ведет довольно далеко и разветвляется, так что они не решились уходить вперед и терять из поля зрения вход. Четвертый лаз, исследованный Рэем, оказался опять же, тупиком.

— Здесь полно таких пещер, — сказал морлок, когда все вернулись в «колбу». — Они тянутся по всему побережью. Во время большой воды их заливает, и каппы мечут здесь икру.

— Такую? — спросил Дик, показывая свою находку.

— Да, только это уже пустая, вышелушенная. Личинки капп растут в этих пещерах до весны, когда их заливает снова. Едят они икру рыбы и мелкие водоросли. А когда вырастут — отбрасывают хвосты и превращаются в таких тварей с длинными ногами и панцирем.

— Вот они, твои «рыбки», — сказала Бет Джеку. — А этих капп едят?

— Здесь всё едят, — сказал Рэй.

— Биосфера Картаго, скорее всего, искусственная, — сказал лорд Гус. — Она создана с тем расчетом, чтобы человек мог потреблять любое звено пищевой цепочки. Все животные здесь — биоконструкты.

Сказанное им немедленно вернуло всех в скверное расположение духа. Только что они радовались тому, что счастливо избегли смерти в буране, что там, снаружи, шквальный ветер бьется в скалы, а здесь сравнительно тепло… Но название планеты словно окатило всех холодным душем: Картаго, гнездо Дома Рива, самого страшного и опасного из домов Вавилона. Сердце демона. Насколько они отдалили смерть — на сутки? На двое? Все равно шансов уцелеть здесь у них не больше, чем у слепого мышонка в мешке с котами.

— Сначала поедим, — решительно сказал Дик. — Голодному все кажется хуже, чем оно есть.