Глава 5

Бин начал подготавливать почву, когда они сидели за завтраком в патио, освещенные утренним солнцем.

— Если у меня войдет в привычку водить с тобой компанию, супермен, я растолстею, — сказала Джуди. Она поглощала завтрак, состоящий из грейпфрута, яиц, жареной ветчины, тостов и кофе, с таким аппетитом, будто не ела несколько дней.

Бин ограничился апельсиновым соком, кофе и сигаретой. Он улыбнулся.

— Вот что получается, когда ты водишься с пацанами, детка, — сказал он. — Им не по карману кормить такую девушку, как ты. Не растолстеешь, не бойся. Я помогу тебе сберечь фигуру упражнениями.

Джуди хихикнула.

— В тебе что-то есть, смотри, не растеряй.

— Расскажи мне про своего старика, — небрежно произнес Бин. — Вы плохо ладите?

— Это слишком мягко сказано, — отозвалась Джуди, намазывая тост маслом. — Я не хочу о нем говорить. Он мне осточертел.

— Но ты рассказывала о каких-то марках. — Бин потянулся за очередной сигаретой. — Ты говорила, что кто-то предложил ему миллион за восемь марок. Или ты меня разыгрывала?

— Нет. Я видела письмо у него на столе. — Она положила на тост горку мармелада. — Я до того обалдела, хоть стой, хоть падай…

— То есть какой-то чокнутый действительно предложил твоему старику такую кучу денег за восемь паршивых марок?

— Именно. Страшно подумать. Стол полон денег! Как бы я ими распорядилась! Безмозглый старый ублюдок просто выкинул письмо в корзину.

— Да что же это за марки такие? Она пожала плечами.

— Не знаю, где-то раздобыл. Ему вечно присылают марки. Не знаю. Слушай, супермен, давай-ка не будем про моего старика. Поговорим о чем-нибудь другом.

Бин налил себе чашку кофе.

— Ты знаешь типа, который предложил такие деньги? Джуди перестала мазать маслом второй кусок тоста. В ее зеленых глазах вдруг появилось любопытство.

— Тебе-то какое дело?

Бин понял, что ступил на тонкий лед.

— Так ты не знаешь?

— А если и знаю?

— Ладно, ладно, детка, если тебе хочется делать из этого секрет. — Он пожал плечами. — Я просто так полюбопытствовал.

— О, да ну их, эти марки. — Она принялась снова жевать. — Пошли искупаемся. Я знаю одно чудное местечко, где можно купаться голышом.

— Отлично. — Помня совет Эллиота не торопиться, Бин неохотно решил пока прекратить расспросы.

После того, как они позавтракали и Бин уплатил по счету за домик, они вместе вышли к машине.

Проехав миль двадцать по прибрежной дороге, они свернули на узкую песчаную дорогу, ведущую к маленькой пустынной бухточке, соединенной с океаном.

Они вышли из машины, скинули одежду и бросились в воду, а после, искупавшись, растянулись рядом на песке в тени пальм.

— Вот это жизнь, — сказала Джуди. — Черт! Если бы можно было так каждый день.

— Что бы ты сделала, будь у тебя миллион долларов, девочка? — спросил Бин, уставясь взглядом в листья пальмы.

— У тебя все то же на уме? — Джуди повернулась на бок и внимательно посмотрела на него. — С чего бы?

— Я задал тебе вопрос, — сказал Бин, не глядя на нее.

— Ну, ладно… Так вот, с такими деньгами»я смылась бы из этой чертовой страны. Поехала бы в Париж, купила шикарную квартиру и зажила бы там, зажила бы так, как мне хочется. Развлекалась бы, завела бы еще дом на Капри. Там я тоже не скучала бы. С такими деньгами не пришлось бы искать мужчин, от них не было бы отбоя.

— Если у твоего старика столько марок, то что случится, если ты заберешь те восемь? — спросил Бин.

Джуди не отвечала так долго, что Бин забеспокоился, не испортил ли он дело спешкой, но она сказала:

— Да он спохватится. Он проводит большую часть времени, пялясь на свои драгоценные марки, а теперь, когда тот тип предложил ему столько денег, он наверняка любуется ими чаще, чем другими.

— Какой тип?

Джуди села, обхватив груди руками.

— Может ты считаешь меня дурой, супермен, но сейчас я тебя удивлю. Ты надумал спереть марки и продать их человеку, который сделал то предложение, верно?

«Ну, вот — подумал Бин. — Он поторопился, но все еще может обернуться к лучшему». — Он повернулся на бок и поднял на нее свой взгляд.

— Была у меня такая мыслишка, — сказал он. — В случае удачи мы поделим деньги пополам, а если захочешь остаться со мной, можно тратить их вместе на веселую жизнь.

Они смотрели в упор друг на друга.

— Кто ты? — спросила она. — Не трепи про рекламщика-администратора. Меня не проведешь и не купишь. rto ты такой?

— Парень, всегда готовый зашибить деньгу. — Бин ухмыльнулся. — Вроде тебя: ищу своей пользы. Мы можем сработать дело вдвоем, как партнеры.

Она встала и вытерла полотенцем песок с ягодиц и бедер. Он лежал, напряженно наблюдая за ней, гадая, не пошел ли он не с той карты, а если с той, то не слишком ли поспешно. По мере того, как она молча одевалась, в нем росло беспокойство.

— Черт возьми! Скажи что-нибудь! Она взглянула на него.

— Вот что я тебе скажу, супермен! Я не доверяю никому, включая и тебя. Если ты считаешь, что у тебя хватит смекалки добыть марки, я помогу тебе, но имени человека, который хочет их купить, ты не узнаешь. Продажей займусь я. И если будем делиться, то на моих условиях. Семьсот пятьдесят тысяч мне, двести пятьдесят тысяч тебе.

«С соображением девочка, — подумал Бин. — Ладно, поиграем в эту игру. Достанем марки, а там наступит мой черед покомандовать, у нее не все дома, если она рассчитывает на такую дележку. Ну, да ничего, пока можно и подыграть».

Он встал и оделся, а она не спеша побрела к «ягуару». Одевшись, он присоединился к ней.

— Давай выпьем, — сказал он, забираясь в машину. — У меня жажда, как у верблюда.

Он отвез ее в прибрежный бар и заказал ей двойной джин с тоником, а себе пиво. В баре было немноголюдно, так как было рано, и они уселись за уединенный столик под навесом. Здесь Бин принялся ее обрабатывать.

— Как нам достать эти марки, детка? — спросил он. Она пристально посмотрела на него.

— Тебе здорово не терпится, а?

— Обойдемся без умного диалога, — резко бросил Бин. — Будем мы работать над этим вместе или не будем?

Отпивая джин маленькими глотками, она продолжала рассматривать его.

— Неужели ты воображаешь, супермен, что если бы это был не папа, я не взяла бы марки, не продала бы их и не убралась бы отсюда к чертям? Ничего не выйдет. Старая гадина хорошо стережет свое добро.

— Может, вдвоем нам удастся провернуть дельце? Она покачала головой.

— Пустая трата времени. Тебе их не достать, так что забудь о них. Поговорим о том, чем займемся завтра вечером.

— Там, где речь идет о деньгах, — сказал Бин, — время тратишь не зря. Где он держит коллекцию?

— Дома. Там у него большая комната с выдвижными ящиками по стенам. В каждом ящике выставлены под стеклом марки и каждый ящик соединен с сигналом тревоги. Ящиков сотни, а марок тысячи. Поверь мне, искать там одну определенную марку все равно, что искать в этом городе девственницу, занятие для дураков. — Какая у него система охраны?

— Сложные сигнальные устройства связаны с управлением полиции. Каждый ящик автоматически запирается, когда он поворачивает выключатель, выходя из комнаты. Выключатель укрыт в стальной коробке, встроенной в стену, и ключ он всегда носит с собой. Там установлена телекамера, а за монитором днем и ночью наблюдают охранники, когда его нет в комнате. — Она состроила гримасу… — Он хорошо заботится о своих марках, это все, о чем он заботится.

Бин обдумывал полученную информацию. После длительного молчания он сказал:

— Ладно, но предположим, что я проберусь в комнату, не подняв тревоги, как тогда найти марки?

Она удивленно посмотрела на него, потом рассмеялась.

— Не проберешься.

— Я сказал — предположим. Она пожала плечами.

— Ты увидишь примерно восемьсот ящиков, в каждом тысячи марок под стеклом и они соединены с управлением полиции и под наблюдением охраны; так что стоит тебе тронуть хоть один ящик, как примчится орава копов. Сигнализация, телекамеры и полиция не пугали Бина. Он был специалистом в своей области, но вот мысль о поисках восьми марок среди нескольких сот тысяч тревожила его.

— Слушай, детка, — сказал он. — Вряд ли у твоего старика сверхъестественная память. Как быть, если ему понадобится какая-то определенная марка? У него должна быть система, чтобы быстро отыскать ее.

— Да. Мы вместе ее составляли, еще до того, как умерла мама, когда я поняла, что в жизни есть вещи поинтереснее, чем возня с кучей паршивых марок.

Вин почувствовал, как у него учащается пульс.

— Ну и в чем она состоит, ваша система?

— Она очень простая. Все ящики пронумерованы, он ведет реестр. Например, американские марки хранятся в ящиках под номерами с первого по сто пятидесятый. Эти ящики подразделены по датам, а потом по редким экземплярам. Днем он носит реестр с собой, а на ночь запирает в сейф в спальне.

— Как он выглядит?

— Маленький блокнот, переплетенный в кожу, он носит его во внутреннем кармане пиджака. Никому его не заполучить, не оглушив старого стервятника.

Бин допил пиво.

— Ну, а если мы его оглушим?

— Не надейся. Он выходит из дома только один раз в неделю, чтобы поиграть в гольф, в остальное время он торчит в комнате с марками. Когда он едет в гольф-клуб, с ним шофер. На дороге всегда оживленное движение, так что остановить машину не удастся. В дом не пробраться. У него пять человек прислуги и они всегда поблизости. Можешь свою затею забыть. Без реестра нет марок, без марок нет миллиона долларов. Теперь Бин располагал почти всей необходимой информацией. Теперь не было смысла терять время с девчонкой.

— Ладно, я подумаю. Если у меня появится идея, будем договариваться?

— О чем?

— Я достаю марки, ты говоришь мне имя покупателя и мы делим улов пополам.

— Я представляю себе договор иначе, супермен, — сказала она и допила остаток джина. — Я беру семьсот пятьдесят, тебе остальное.

— Ладно, ладно.

— И с покупателем сговариваюсь я, супермен. Он заколебался лишь на одно мгновение, потом, зная, что все козыри пока у нее в руках, снова улыбнулся.

— Хорошо. Она кивнула.

— Ну, ладно, пошли. — Он встал — У меня дела. Как насчет завтрашнего вечера?

— А чем плох сегодняшний? Он покачал головой.

— Сегодня я занят. Завтра вечером я свожу тебя в клуб «Скромная жизнь». Там тебе понравится.

— С кем ты занят сегодня? — она подозрительно смотрела на него.

— С одним парнем, давай, детка, пошли. Она последовала за ним к машине.

— Подбросить тебя домой? — спросил он, заводя мотор.

— Зачем мне домой? Подбрось меня до «Плаза Бич». Я проведу день там. — Когда Бин тронул машину с места, она продолжала. — Дай мне денег, супермен. Раз я не увижу тебя сегодня вечером, мне нужно поесть. Дай сто долларов. — Пусть тебя кормят друзья, я не даю денег даром.

— Разве ты не получил за все сполна, скупая ты сволочь? — требовательно спросила она.

— Еще нет. — Бин ухмыльнулся. — Ты, я и миллион баксов — вот это будет сполна. — Но высаживая ее у входа «Плаза Бич», он дал ей тридцать долларов. Она выхватила у него деньги, высунула ему язык и ушла, раскачивая бедрами.

В первый раз с тех пор, как Хольц стал секретарем Германа Радница, ему не удалось выполнить инструкции хозяина.

Ему приказали устроить слежку за Доном Эллиотом и ежедневно докладывать о его действиях. Вернувшись к себе в кабинет, он позвонил Джеку Лессингу, который распоряжался группой экспертов, специализировавшихся в такого рода работе… Лессинг сказал, что задача не представляет трудности и обещал немедленно поручить это дело четверым своим парням.

Шестью часами позже Лессинг, низенький, худой с хитрыми глазами и реденькими волосами, вошел в кабинет Хольца. Не теряя времени, он доложил, что Эллиот исчез и его люди не смогли напасть на его след.

— Я выделил для охоты за ним десять человек, но до сих пор о нем ни слуху, ни духу, — сказал Лессинг. — Он не выехал из Сити ни поездом, ни самолетом, но он мог воспользоваться своей машиной. Его «альфа» пропала, из слуг ничего не удалось вытянуть. Так что мне теперь делать?

Хольц уставился на него и выражение его глаз заставило Лессинга тревожно зашевелиться.

— Найти его! — прорычал Хольц. — Это ваша работа, за это вам и платят! Здесь нет ничего трудного, его повсюду знают. Подключите к делу синдикат, пошлите всех людей, но найдите его!

После ухода Лессинга, Хольц некоторое время сидел, раздумывая, не следует ли подождать еще несколько часов, прежде чем сообщить новость Радницу. Все шансы были за то, что, поставив на ноги всю свою организацию, Лессинг отыщет Эллиота, но он решил сказать Радницу о возможной задержке.

Он вышел на террасу, где Радниц говорил по телефону с Кендриком. Он договаривался о валютной сделке, и Хольц ждал пока Радниц не положит трубку.

— В чем дело? — спросил Радниц, поворачиваясь и глядя на него.

Хольц доложил и принялся объяснять, какие принимаются меры. Радниц слушал и его жирное лицо темнело, а выпуклые глаза, полуприкрытые веками, сердито блестели.

Хольц ожидал резкого выговора. Он даже приготовился к возможному увольнению и потому его удивило, когда Радниц, видимо, совладав с раздражением, указал ему на кресло и спокойно сказал:

— Садитесь.

Несколько встревоженный, потому что он никогда еще не садился в присутствии Радница, Хольц сел.

— Сколько времени вы у меня работаете? — спросил Радниц, доставая сигару из портсигара и обрезая конец золотой машинкой.

— В следующем месяце исполнится пять лет, сэр. Радниц кивнул.

— Ваша работа меня удовлетворяет и вы пользуетесь моим доверием. Будет лучше, если я скажу вам, почему нужно найти Элл йота.

Хольц застыл. Этого он ожидал меньше всего, и удивленный, решил промолчать.

Радниц закурил сигару, затем уставился на отдаленный пляж, усеянный купающимися и загорающими.

— Я ищу восемь русских марок, — сказал он. — Они представляют часть тиража, так и не поступившего в распространение. Они попали в руки русского ученого, влюбленного в американку, с которой он познакомился в Восточном Берлине. Его предостерегали от дальнейших отношений с ней. Он согласился для виду, но про себя задумал перебежать на Запад. Он знал ценность марок и понимал необходимость обеспечить средствами жизни себя и женщину после того, как покинет Россию. Тогда он составил доклад о своей работе. Он представляет значительную ценность для врагов России. Он сделал восемь микроснимков с доклада и прикрепил каждый отпечаток к марке, сделав их бесценными. Нам незачем углубляться в подробности относительно доклада, но ЦРУ заплатило бы за него огромные деньги. Ученый уговорил своего друга тайно вывезти марки из России в Восточный Берлин, и женщина получила их, но ученый слишком затянул свой отъезд и его арестовали. Под пыткой он признался в своем проступке. Предупрежденная об аресте любовника, женщина бежала в Париж. Она продала марки парижскому торговцу и с вырученными деньгами уехала в Нью-Йорк. Торговец, ничего не знавший о микроснимках, продал марки клиенту, который был похищен и умер от сердечного приступа, прежде чем похитители смогли узнать, что он сделал с марками. — Радниц сделал паузу, стряхивая пепел с сигары. — Как вам известно, у меня налажены значительные и выгодные торговые связи с советским правительством. Они запросили меня, не могу ли я помочь. Я обещал оказать содействие и провел очень тщательный розыск пропавших марок. К несчастью, известие просочилось в ЦРУ, и они тоже ищут их. Я должен действовать осмотрительно. В настоящий момент ЦРУ концентрирует свои поиски на мелких коллекционерах. Мои же поиски привели меня к некоему Полю Ларримору, жителю этого города. Я считаю, что марки у него, и уже сделал ему щедрое предложение, которое он игнорировал. Это ничего не значит. Либо марки у него, и он не хочет их продавать, либо у него их нет и не хватает вежливости, чтобы так и ответить. Напрашивается простое решение: похитить этого человека и заставить его говорить, но такие действия вызовут шумиху и привлекут внимание ЦРУ. — Радниц вздохнул и выдохнул облако дыма, сохраняя на лице каменное выражение. — Я связался с Клодом Кендриком, знакомым с этой кинозвездой Эллиотом, видимо, единственным человеком, с которым Ларримор поддерживает контакт. Эллиот отчаянно нуждается в деньгах и согласился постараться получить информацию о марках. У меня есть причины не доверять Кендрику. Если Эллиот достанет марки и передаст их Кендрику, тот может попытаться найти более выгодного покупателя, чем я, поэтому мне важно знать, когда Эллиот получит информацию и когда он получит марки. Таким образом, его следует немедленно найти.

Хольц на минуту задумался.

— Если он намерен завладеть марками, сэр, значит он все еще в городе. Это сужает поле розысков. Я предупрежу Лессинга.

— Я полагаюсь на вас. — Радниц умолк и пристально посмотрел на Хольца. — Я объяснил вам все это, чтобы вы ясно поняли, насколько важна и серьезна эта операция. Если я завладею марками, то окажусь в превосходном положении для торга с русскими. Вот так вот. Я надеюсь услышать, что Эллиот найден не позднее, чем через двадцать четыре часа. — Вместо прощания Радниц протянул руку к телефонной трубке.

Множество вопросов вертелось в голове у Бина, когда он ехал в бунгало.

Знает ли Эллиот подлинную стоимость марок? Знает ли об этом Кендрик? И сколько Кендрик предложил Эллиоту, сколько именно?

Потом он стал обдумывать информацию, полученную от Джуди. Сама кража его не беспокоила. Он не сомневался в своей способности справиться с сигнализацией и телекамерой, но как заполучить реестр?

Он перебирал один способ за другим, но отбрасывал их как чересчур опасные. Он решил посоветоваться с Эллиотом. Бин понимал, что у него самого ни хватит способности организовать столь замысловатую кражу. Одна ошибка, один неверный шаг и миллион долларов ускользнет от него. От этой мысли его прошиб пот. Нет, придется передать Эллиоту часть информации, предоставленной Джуди. После, если дело кончится успешно и они добудут марки, надо будет разделаться с Эллиотом, а также и с Джуди. Он уже решил, что дележа не будет. Ему Большой Куш, а остальным ничего.

Он нашел их всех в саду. Они выжидательно посмотрели на него, когда он подошел и уселся в свободное кресло.

— Где ты был? — спросил Джо. — Мы уже беспокоились. Что произошло?

— Много чего. — Вин ухмыльнулся. — Я приручил дочь Ларримора и узнал почти все, что нам надо.

— Быстро ты. — Эллиот был поражен. — Выходит, ты уже говорил с ней о марках.

— Конечно, прошло как по маслу. Она сама завела разговор о марках.

— Они у Ларримора? Бин сказал:

— Помолчи-ка, приятель, спрашивать буду я. Сколько тебе Кендрик предложил за марки?

— Сколько он предложил мне, тебя не касается, — спокойно сказал Эллиот. — Вы трое согласились со мной работать за пятьдесят тысяч.

Бин покачал головой.

— Уже нет, приятель. Я делаю всю работу. Без меня и шагу не ступить. Эти марки стоят денег, так что послушаем, сколько тебе предложил Кендрик.

Эллиот колебался, потом пожал плечами.

— Двести тысяч. Поскольку идея и контракт мои, пятьдесят тысяч вам на троих справедливая доля.

— Ты так думаешь? — Бин был уверен в себе. — А я говорю — нет. Будем делиться иначе.

Эллиот взглянул на Синди и Джо.

— Вы согласны с разделом, или хотите больше?

— Неважно, что они хотят. Я хочу больше, — сказал Бин. — И я свое получу. Вот вам мои условия. Мне пятьдесят, им на двоих пятьдесят, а тебе сотня.

Выслушав его, уверенный, что после завершения операции они с Синди избавятся от него, Джо спокойно сказал:

— Нам все равно достанется больше, мистер Эллиот. Эллиот на секунду задумался. Уменьшение его доли означало, что отпущенный ему срок жизни сократится на несколько месяцев, но он чувствовал, что теперь это ему безразлично.

— Ладно, договорились. Марки у него?

— Да. — Бин объяснил ему про реестр. — Тут вся загвоздка. Без него нам никогда не найти марки. Но если мы узнаем номер ящика, в котором они лежат, я смогу их достать.

— Это не наша забота, — сказал Эллиот. — По уговору с Кендриком, если я смогу заверить его, что марки у Ларримора, и укажет, как их найти, он заплатит. Ты дал мне всю нужную информацию. Больше нам ничего не надо делать. Пусть он сам думает, как их добыть. Завтра к этому времени мы получим деньги и сможем убраться из города.

Бин посмотрел на него, прищурясь.

— Если такая мразь, как Кендрик, готов заплатить тебе двести кусков, то сколько, по-твоему, он получит сам, продав марки?

— Это его дело, — раздраженно возразил Эллиот. — Мне хватит и ста тысяч. Я сейчас же с ним повидаюсь, передам ему информацию и договорюсь о выплате.

— Погоди! А если я скажу тебе, что смогу узнать, кому Кендрик хочет передать марки? Если скажу, что покупатель заплатит пятьсот кусков и они могут достаться нам, а не Кендрику?

Эллиот уставился на него.

— Ты знаешь, кто покупатель?

— Могу узнать.

— Как?

Бин улыбнулся.

— Насчет этого не беспокойся. Я не шучу. Я могу разузнать. Ты послушай, дураки мы будем, если поведем дело с самим Кендриком. Эта тварь заплатит тебе две сотни, а три положит себе в карман, просто за здорово живешь. С моей информацией мы можем достать марки и потом продать их клиенту Кендрика за пятьсот кусков, а Кендрика побоку.

Глядя на возбужденное лицо Бина и видя алчность в его глазах, Эллиот неожиданно почувствовал уверенность, что Бин надует не только Кендрика, но и Синди, и Джо, и его самого. Элллиот не имел представления, какой именно трюк выдумал Бин, но не сомневался в правильности своей догадки.

Он испытал прилив возбуждения. Это было гораздо интереснее, чем жить, беспокоясь о долгах и жалея себя из-за потерянной ноги. Он снялся в шести пользовавшихся успехом фильмах, в Которых играл роль героя, мерялся смекалкой с головорезами вроде Бина. Сценаристы заботились о том, чтобы он всегда превосходил их сообразительностью и всегда брал верх в конце фильма. Но теперь все происходило в реальной жизни, а не в боевике, который укладывают в коробки и рассылают по кинотеатрам мира. Никакой сценарист не позаботится о нем. Не будет режиссера, который крикнет «Стоп!», когда дело примет для него слишком дурной оборот.

«Ладно, — подумал он, — посмотрим, как ты хитер. Разыграем свои роли, словно это все происходит в кино. Да и что мне терять? Несколько лишних месяцев жизни? Если не удастся раздобыть деньги, снотворные таблетки послужат вместо затемнения в финальной сцене. Притворюсь, что ничего не подозреваю. Может статься, я окажусь ловчее, чем ты меня считаешь. По крайней мере, не придется скучать… Будет интересно сыграть одну из своих ролей, но на сей раз в жизни».

— Это идея, — сказал он. — Ну и какой же у тебя план? Бин беспокойно пошевелился.

— Давай-ка прикинем снова. Теперь у нас появился шанс отхватить пятьсот кусков. Джо и Синди получают сто, а мы с тобой по двести тысяч каждый, что скажешь?

Джо слушал и тревожился. Сто тысяч долларов! О таких деньгах он никогда не мечтал. Он поежился при мысли о тюремном сроке, который он и Синди могут получить в случае неудачи.

— Нет, нас не считайте! — воскликнул он. — Мы никогда не брались за такие трудные дела и не собираемся начинать. Бин презрительно посмотрел на старика.

— Ладно, тогда отчаливайте. Мы с Эллиотом можем провернуть дело и без тебя, и без Синди. Раз так, ладно, оставайтесь мелюзгой, если вам этого хочется.

Синди подалась вперед, ее глаза метали искры.

— Мне этого вовсе не хочется! — сказала она. — Мне осточертело перебиваться мелочью. — Она взглянула на Джо. — Хорошо, папа, если ты решил отказаться, я не стану тебя отговаривать, но я остаюсь.

Джо беспомощно уставился на нее, потом в отчаянии вскинул руки.

— Но, послушай, детка…

— Я остаюсь! Все!

Джо посмотрел на Эллиота.

— Ну вот, мистер Эллиот, выходит мы остаемся, но какой от нас прок? Я не вижу, чем мы можем помочь.

— А вот здесь-то ваш чудо-мальчик и должен заработать свою долю, — сказал Бин. — Я могу справиться с сигнализацией и добыть марки, если буду знать, где они. Это моя работа, и я сумею ее сделать. Эллиот должен придумать, как заполучить у Ларримора реестр. Если вы двое не пригодитесь, вы отпадаете так или иначе. Этот куш только для тех, кто потрудится.

Синди с надеждой посмотрела на Эллиота.

— Мы знаем, что Ларримор носит реестр во внутреннем кармане пиджака, — сказал Эллиот после минутного размышления. — Ночью реестр заперт в сейфе у него в спальне. — Он взглянул на Бина. — Правильно?

— Да.

— Джо, как, по-вашему, вы сумеете вытащить реестр у Ларримора, если подберетесь к нему близко? Джо не колебался.

— Да, это не трудно.

— Давайте посмотрим. — Эллиот встал и ушел в дом. Он достал с полки книжку в бумажном переплет и, сунув ее во внутренний карман пиджака, вернулся и сел.

— У меня в кармане пиджака, Джо. Покажите, как вы ее вытащите.

Синди поднялась и, проходя мимо Эллиота, казалось, споткнулась и ее бросило на него.

— Извините, — сказала они. — Подвернулась нога. — Давай, папа, покажи ему.

Джо неловко улыбнулся.

— Книжка пропала, мистер Эллиот, верно? Синди держала ее в руке.

— Впечатляюще, — признал Эллиот. — Хорошо. Я подумаю. Оставив их в саду, он ушел к себе в комнату и лег на кровать. Целый час он лежал и размышлял, уставясь в потолок. Когда Синди позвала его к ленчу, он встал и присоединился к ним в маленькой столовой.

— Есть идея, приятель? — спросил Бин, разрезая мясо у себя на тарелке.

— Затруднение в том, как подобраться к Ларримору, — сказал Эллиот. — Он всегда выезжает из дома на машине. Он не принимает посетителей, но я придумал одну шутку, которая может сработать. — Он повернулся к Синди. — Этим придется заняться вам. После демонстрации ваших способностей, я считаю, что вы справитесь. Вот моя идея. Ларримор получает письмо, автор которого, то есть вы, Синди, унаследовал от деда коллекцию марок. Вы слышали, что торговцы предлагают за ценные марки мало, а то и ничего. Вы не знаете, имеет ли ваша коллекция какую-нибудь ценность. Вы просите его, поскольку слышали о нем, как о знаменитом филателисте, просмотреть марки и сказать вам, есть ли среди них интересные. Я думаю, Ларримор может клюнуть на такую приманку. Вы напишите, что дедушка начал собирать коллекцию еще в молодости. Тогда он может подумать, что в альбоме найдутся несколько ценных марок. Он может пригласить вас к себе. Если он так поступит, ваша задача — вытянуть у него реестр. Мы знаем, что марки расположены в указателе по странам. Если вы достанете реестр, найдите раздел СССР, пока он будет просматривать ваши марки. При удаче вы узнаете номер ящика, в котором хранятся восемь крупных нужных нам марок. Шансы на успех не так уж велики, но они есть. Как вам кажется?

— Ловко, — сказал Бин, раздраженный тем, что сам этого не придумал. — Может получиться. Эллиот покачал головой.