ГЛАВА 1

«ТРЕБУЕТСЯ ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. ЖЕЛАТЕЛЬНО ПРОШЕДШИЙ СЛУЖБУ В ВОЙСКАХ КОММАНДОС. ВОЗРАСТ ОКОЛО ТРИДЦАТИ ЛЕТ; СИЛЬНЫЙ И ЭНЕРГИЧНЫЙ. ОТЛИЧНАЯ ПЕРСПЕКТИВА И ПРИЛИЧНОЕ ЖАЛОВАНЬЕ ДЛЯ НАСТОЯЩЕГО МУЖЧИНЫ. НЕОБХОДИМ ЛИЧНЫЙ ПИСЬМЕННЫЙ ОТВЕТ С ДЕТАЛЬНЫМ ОПИСАНИЕМ ВОЕННЫХ ЗАСЛУГ. КАК ГАРАНТИЯ НЕОБХОДИМА ПЕРВОКЛАССНАЯ РЕКОМЕНДАЦИЯ. ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК 1411».

– Я с удовольствием выпила бы еще джина. Оторвись, наконец, от газеты, – раздраженно сказала Нетта.

– Ну, дорогая, обслужи себя сама. В конце концов, это твой джин, так что не стесняйся и оставь меня в покое. Я занят.

И это, действительно, так. Меня весьма заинтриговали условия найма и жалованье. Хотелось бы знать, кому это потребовался телохранитель и ради чего. Не так часто можно увидеть в газете объявление подобного сорта.

Солидная рекомендация и приличное жалованье! Приличное жалованье – вот в чем я нуждаюсь в данный момент! Что касается работы – то с этим я как-нибудь справлюсь. Для меня важнее деньги.

Забавная вещь, но я не помню ни единого мгновения в своей жизни, когда бы я не нуждался в деньгах. Они уходят от меня, как вода сквозь песок.

Месяц назад я выиграл две сотни фунтов – при ставке сто к одному! Но то было тридцать дней назад. А сейчас у меня осталось всего лишь пять фунтов и несколько шиллингов. Несмотря на безукоризненное здоровье и железные бицепсы, пять фунтов отделяют меня от ночлежки. Я тратил примерно шесть фунтов в день. Милое дело, когда ты чувствуешь, что можешь купить все, что пожелаешь. Увы, питаю определенную слабость к таким вещам. Но теперь я думаю: стоило ли проматывать по шесть фунтов, если доходов нет и не предвидится?..

С тех пор, как я демобилизовался из армии, меня качает то вверх, то вниз. Завтра я вновь окажусь без гроша, но Нетте ничего не скажу. Она и так узнает об этом. И я предвижу ее действия – щедрым жестом высыпать содержимое сумочки мне на колени: чековую книжку и все остальное.

За свою жизнь я занимался многими неблаговидными делами, но до сего времени Бог миловал – я никогда не был на содержании у женщины.

Чудесная девушка – Нетта, но глупенькая. Она воображает, что путь к сердцу мужчины обязательно проходит через дверь спальной комнаты, и стоит ей постелить постель, как все проблемы решатся сами собой. Она превосходно выглядит, одевается у лучшей портнихи, у нее маленькая квартирка на Леннокс-стрит, у Пиккадилли. Нетта зарабатывает тридцать фунтов в неделю, позируя для фотографа Левинского в платьях новых моделей. Но она думает, что будет держать меня крепче, если я буду находиться в финансовой зависимости от нее. Нетта норовит продемонстрировать мне свою любовь не только каждый день, но и каждую минуту. А если я приношу ей хотя бы один билет в фунт стерлингов, проводит бессонную ночь, в подозрениях, что я хочу ее бросить. Она никак не может понять, что чем меньше у меня будет денег, тем больше у нее шансов потерять дружка. Нетта одевает меня, покупает выпивку и сигареты. Я живу в ее квартире уже три месяца: два месяца и тридцать дней, а это слишком много. Да, еще один нюанс: она скрипит зубами во сне. Вы никогда не спали с женщиной, проделывающей нечто подобное?..

Вот так-то! Но теперь, похоже, у меня появился шанс избавиться от нее. Что-то подсказывает, что достаточно написать письмо по указанному адресу, как я получу эту работу. А вместе с ней и некоторую сумму денег.

Все работы, которые у меня были или которые были предложены, обычно являлись подарком судьбы. Помню, я любовался роскошным «роллс-ройсом» на Бонд-стрит, как вдруг его хозяйка предложила мне пять фунтов в неделю, если я буду водить эту машину. Она даже не намекнула мне о других, менее приятных обязанностях. Но едва я узнал о них, как поспешил ретироваться с максимально возможной скоростью. Заниматься любовью с женщиной пятидесяти пяти лет – такое может присниться только в кошмарном сне.

А однажды инструктор автошколы спросил, не могу ли я подменить его. С удовольствием! Все шло хорошо до тех пор, пока с одной длинноногой блондинкой мы не уединились в машине в темной части парка, где я открыл приятные стороны моей службы. Мы проделали это еще несколько раз, но вскоре кто-то настучал на меня – я потерял и эту работу.

Чем только я ни занимался за четыре года, прошедшие со времени демобилизации! Работал букмекером, клерком, коммивояжером по продаже машин, пару недель выгуливал породистых псов в Вест-Сити, участвовал в автогонках, был маркером в бильярдном салоне, борцом на ринге, занимался еще черт знает чем.

Но я никогда не был телохранителем у кого бы то ни было. И чем больше я думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что работа как раз для меня, в особенности, если объект охраны похож на Нетту. Я обладал необходимыми качествами, это точно. Инструкторы в школе коммандос сделали все возможное, чтобы превратить меня в боевую машину. Ударом правой руки я способен оглушить лошадь – я проделывал подобный эксперимент. И я не могу пожаловаться на свои рефлексы. К тому же у меня такое ощущение, что в этой стране телохранитель не будет особенно обременен работой. Люди здесь не имеют обыкновения по любому поводу стрелять или метать ножи. Насколько я помню, все наши выдающиеся политические деятели имеют телохранителей, но в течение долгих лет никто на них не покушался. Если гонорар за мои услуги будет достаточен, чтобы я вел привычный образ жизни, то стоит сейчас сесть и написать письмо.

– Фрэнки, дорогой, о чем ты думаешь? Ты уже целый час молчишь.

– Зато я слушаю тебя и полон внимания.

– Но, дорогой, тебя что-то беспокоит? И не говори, что это не так. Я же все вижу…

– Что ты видишь?

– Прежде всего ты хмуришь брови, потом начинаешь грызть ногти. Прости за упрек, но это очень вредная привычка. Фрэнки, посмотри, какие у тебя руки.

– Из-за того, что я хмурю брови и грызу ногти, ты считаешь, что я чем-то обеспокоен?

– Я знаю, что у тебя неприятности, дорогой.

– Женская интуиция?

– Не притворяйся циником, Фрэнки. Я никак не могу понять, что с тобой происходит в последнее время. Ты ни разу не был милым со мной. Всегда раздражен, грубишь. А ведь я так тебя люблю!

Ну вот, девятьсот девяносто девять раз на дню она повторяет, как любит меня!

– Ты не понимаешь, что случилось? Тебе достаточно знать, что у меня душа не на месте. А ты называешь меня циничным, бессердечным и жестоким. Не глупи, бэби! Я, что, для тебя – открытая книга?

Она поставила бокал с джином на стол и закурила сигарету. Ее длинные тонкие пальцы дрожали.

– Прекратим ссориться, Фрэнки. Все в порядке, прости меня. Я понимаю тебя. Пойду лучше приготовлю обед. Ну, успокойся, успокойся… Ведь все устроится, не так ли?

– Ладно, ты ничем не можешь помочь, но все же я рад, что ты меня так понимаешь.

Она захлопала ресницами, не зная, как объяснить «потепление», и глядя на меня, как на собаку, готовую укусить.

– Фрэнки… пожалуйста…

– Ты хочешь знать, что меня беспокоит? О'кей, я скажу, хотя собирался сделать это только завтра. Я снова без денег. Да разве ты можешь это понять! У меня осталось лишь пять фунтов и несколько шиллингов, вот и все! Так что я просто обязан найти работу. Эта работа… здесь объявление в газете…

Нетта читала объявление, опираясь бедром о стол и рассеянно поглаживая локоны на шее.

Я не знал, как она прореагирует. Долго собиралась. Потом, положив газету на стол, уставилась на свои туфли, словно ее удивил их цвет, и она ожидала увидеть нечто совсем иное, а не пару обыкновенных каблуков.

– Ну! Ты скажешь что-нибудь? – нетерпеливо спросил я. – Тебе не кажется, что это как раз то, что мне надо?

– Я затрудняюсь, Фрэнки. Это дело может быть опасным! Кому нужен телохранитель, если нет опасности?

– Кинозвезде. Такой, например, как Бетти Гейбл.

– Бетти Гейбл из Голливуда?

– Правильно. Или Маргарет Локвуд. Не суть важно. Или Анне Нигл. Или Валли. Это же счастье – охранять Валли.

– Ты пытаешься убедить меня в том, во что сам не веришь, лишь бы я ревновала. Мы оба понимаем, что объявление вовсе не касается кинозвезд. Здесь что-то нечисто. Ну, конечно, нечисто…

Должен признать, что этот маленький комок серого вещества, который называется ее мозгом, иногда меня удивляет.

– Из чего ты заключила, что это подозрительная история?

– Человек ищет телохранителя, вместо того, чтобы обратиться в полицию…

– Знаешь, я иногда вынужден признать, что ты гораздо смышленее, чем кажешься на первый взгляд. Налей мне выпить и садись. Я хочу поговорить с тобой.

– Ты не будешь говорить мне гадости? Ведь я так…

– Налей выпить и замолчи! И не тверди снова о том, как ты меня любишь. Мне это до смерти надоело. Сядешь ты когда-нибудь?!

Она послушалась, бедная овечка.

– Может быть, ты хочешь пообедать, Фрэнки? Ведь уже почти половина девятого.

– Да пусть хоть полночь, мне наплевать! Можешь ты спокойно посидеть и послушать? Я знаю наперед все твои вопросы, так что, будь добра, сделай над собой усилие и помолчи хотя бы пять минут!

Она смирно села, глядя на меня, как ребенок, которому надрали уши.

– Ты только что проявила известную сообразительность. Тот, кто дал это объявление, безусловно, негодяй, с этим я согласен. Но мне позарез нужны деньги. Много денег. И не так, чтобы сто фунтов – там, сто фунтов – здесь. Я могу указать тебе многих на Пиккадилли, которые торчат там днями и тем не менее богаты, как Крезы. Эти парни ловко провернули пару операций и использовали выгоду от них на все сто. Люди, для которых не существует таких понятий, как совесть. Но тем не менее их карманы всегда полны. Вот такого рода дела меня и интересуют.

– Но, Фрэнки…

– Молчи, я достаточно опытен, чтобы разбираться в ситуации. Половина всего того, что я зарабатывал, уходила на налоги, придуманные правительством, чтобы обирать таких простаков, как я. Из каждого фунта мне доставалось лишь девять шиллингов. Мне никогда не удавалось наполнить карманы – ну, разве что играя на бегах. Но я делаю это уже четыре года и больше проиграл, чем выиграл. И уж если этот трамплин не позволил мне кое-что заработать, значит, я еще недостаточно созрел для таких игр. Ты видишь это объявление? Фортуна дает мне возможность покачаться на своем колесе. Посмотри, этот парень живет на Парк-Лейн! Да он просто переполнен деньгами. Богач постоянно бегает по стране, опасаясь преследования таких же, как он, – парней, чей капитал составляет двести пятьдесят тысяч фунтов. Да, они ловкие ребята! Но почему я не могу быть одним из них? Почему не могу сорвать солидный куш? Неужели ты не способна читать между строк?

– Фрэнки, дорогой, выслушай меня все же. Ты и сам знаешь, что это ерунда. Неужели ты хочешь вступить в конфликт с полицией? Зачем тебе неприятности? Да, у тебя сейчас плохой период, но он скоро кончится, и все будет хорошо, так уже было много раз. Я знаю, ты получал жестокие удары, но случится ужасное, если ты очертя голову бросишься в это грязное дело. Гангстер может заработать бешеные деньги, но исход все равно предопределен – его задерживают, калечат, сажают в тюрьму. Фрэнки… пожалуйста…

– Но почему-то эти ребята процветают. Неужели ты думаешь, они семи пядей во лбу?! О'кей, предположим, мне придется удирать. Что ты имеешь против Тель-Авива? Или Нью-Йорка, или Парижа, или Москвы? Что ты имеешь против любого места, если у меня в кармане будет двести пятьдесят тысяч фунтов? Ответь! И знаешь, бэби, мне так хочется заполучить такие деньги, что я ни перед чем не отступлю. Слышишь? Ни перед чем! Даже если мне придется… кого-нибудь убить.

Эта мысль родилась в глубине сознания уже довольно давно. И вот теперь я выразил ее словами.

ГЛАВА 2

Три дня спустя я получил то, чего ожидал.

Часов в девять Нетта принесла мне завтрак. Около поджаренных тостов лежали три письма. Нетта поставила поднос на прикроватный столик и начала изучать рекламный проспект, пытаясь скрыть пожиравшее ее любопытство.

В двух конвертах содержались счета к оплате, а на третьем была наклеена марка стоимостью в два с половиной пенни. На моей обычной корреспонденции пестрели марки лишь в один пенни. Так я догадался, что, скорее всего, это и есть ответ на мое предложение стать телохранителем.

Нетта старательно делала вид, что не интересуется письмами. И я не торопился вскрыть тот конверт.

Я изучил счета: три фунта за бензин, три фунта, четыре и восемь – за джин. Я показал последний Нетте.

– Джин, разумеется, хороший напиток, но это уж слишком для работающей женщины. Две бутылки джина за неделю!

– Но, дорогой, ты пьешь гораздо больше, чем я.

– Я пью? Да, когда мне хочется пить, я пью. И не такими дозами, как ты.

– Ну вот опять! Что я такого плохого сказала?

Я мог бы продолжить перебранку, но все же благоразумно допил кофе и взялся за конверт. Оттуда выпал листок плохой бумаги с напечатанным на машинке текстом и неразборчивой подписью, почти как у банковского клерка.

– Ты помнишь, – сказал я Нетте небрежно, – как-то вечером я показывал тебе объявление? Какому-то парню требовался телохранитель.

Как будто она не переставала изводить себя этим каждый час.

– Да. И ты ответил на объявление? – спросила Нетта осторожно.

– Не притворяйся. Ты хорошо знаешь, что я ответил. Когда ты, обругав меня, отправилась спать, я сочинил шедевральное письмо и в тот же вечер отправил по указанному адресу. А это ответ. Должен признать, он меня немного разочаровал. Я уже не чувствую запаха больших денег. Письмо не на фирменном бланке. Но, с другой стороны, этот парень сразу берет быка за рога. Я должен явиться к нему сегодня в полдень, имея при себе соответствующие рекомендации.

– И они у тебя имеются, дорогой?

– Что имеется?

– Рекомендации.

– Нет. И даже ты не дашь их мне. Ты всегда говоришь, что я грубый и невоспитанный; так что, даже если я буду водить твою руку, ты вряд ли напишешь что-нибудь оригинальное.

– И все же я надеюсь, мой Фрэнки останется дома.

– Разумеется, нет. Это, может быть, самый большой шанс за всю мою жизнь. Здесь подписано – «современный предприниматель», а я тоже современен и предприимчив, и никак иначе.

– Фрэнки…

– Что еще?

– Ты же ведь понимаешь, что делаешь безрассудный шаг! Остановись!

– Я ужасно безрассуден и именно этим утром!

– Но ты говорил ужасные и невероятные вещи. Надеюсь, ты шутил?

– Тебе-то что? Даже если я несколько перегнул палку, то чем-то мне надо зарабатывать на жизнь. Я помню, отец часто повторял, что люди должны быть осторожны, если хотят завести ребенка, и прежде всего подумать о его будущем. А ведь ты хочешь завести ребенка, Нетта, не так ли?

Лицо Нетты немного прояснилось.

– Будь там очень осторожен, Фрэнки. О, дорогой, я так беспокоюсь! Ты говорил об убийстве. У меня от твоих слов до сих пор холод…

– Возьми поднос и унеси на кухню. Может быть, это поднимет твою температуру.

«Современный предприниматель» работал на четвертом этаже довольно запущенного здания на Вардур-стрит. Лифта не было, холл больше смахивал на курятник, лестница с выщербленными ступенями выглядела так, словно ее не убирали со времен Римской империи.

Я взбежал на четвертый этаж и обнаружил искомый офис в конце коридора, провонявшегося табачным дымом.

Я начинал сердиться. Мои радужные планы развеивались, как легкие облачка. Чем выше я поднимался, тем дальше отодвигались от меня перспективы сорвать солидный куш. Я уже начинал думать, а не разыграли ли меня, и дал себе слово оставить свой след на челюсти этого доморощенного шутника.

Не постучав, я повернул ручку двери и вошел. А войдя, не увидел ничего такого, способного убедить меня, что речь не идет о глупом розыгрыше.

Комнатка была маленькая, грязная и убогая. Около окна, без намеков на шторы, располагался металлический стеллаж, на полу лежал вытертый коврик, под окном чернел электрический камин, а посредине стоял древний письменный стол. Все.

За столом сидела женщина: толстое безобразное чудовище, которому с равным успехом можно было дать и двадцать и сорок лет, такая же сексуальная, как осьминог, и привлекательная, как гора грязной посуды в раковине.

Она была облачена в закрытое до горла черное сатиновое платье. Глаза за толстыми стеклами очков походили на неспелые ягоды крыжовника.

Мои подозрения усиливались. Наверняка, эта женщина коварна, хитра, изворотлива и остра на язык, как бритва. Разница между ней и Неттой была такая же, как между тигрицей и кошкой. Видимо, и босс ничем не лучше этой мегеры. Скорее всего, он был за дверью – там, за спиной секретарши.

Я бросил письмо на стол.

– Сейчас полдень. И я здесь.

Она держала письмо на расстоянии шести дюймов от своего куцего носа и делала вид, что никогда раньше его не видела. Затем перевела взгляд на меня и толстым грязным пальцем указала на стул. Я успел заметить сверкнувший на пальце перстень с бриллиантом.

– Садитесь. Я посмотрю, сможет ли мистер Зерек принять вас.

Я был поражен, так как рассчитывал услышать акцент жителя промышленных районов. А это был безупречный английский выговор дамы высшего света.

Я уселся.

Она не торопилась сообщать о моем прибытии. Сначала просмотрела колонки цифр в толстом гроссбухе, который находился здесь явно для солидности. Потом еще раз перечитала письмо, которое я ей дал, и еще раз взглянула на меня. Такое ощущение, что она сосчитала мелкие монеты в моем кармане и даже количество волосков на моей груди. Это был тот еще взгляд!

Наконец, она стащила грузное тело со стула и направилась к двери. Я знаю женщин, но такое чудо-юдо видел впервые. Плотная, массивная, сзади она походила на бочонок с пивом. Но самое забавное было то, что у нее были изящные, маленькие ноги, ступни которых легко уместились бы на моей ладони, – ноги, которые свели бы с ума от зависти Нетту.

Я ждал, прислушиваясь, но ничего не услышал, даже шепота, и начал недоумевать. Запущенное помещение, протертый ковер, секретарь-страшилище, прекрасный английский, кольцо… Я немного разбираюсь в бриллиантах, так что это «колечко» стоило, по крайней мере, три или четыре сотни фунтов. Такие штучки не валяются в канавах, и это не обручальное кольцо. Вероятнее всего, это подарок за оказанную услугу или плата за молчание, или еще что-нибудь в таком роде. Нечто вроде премии, которую может позволить себе гангстер, оплачивающий свои маленькие причуды. Такие, например, как телохранитель.

Запах денег с каждой секундой усиливался. В предвкушении я начал немного насвистывать.

На моих часах было 12.20, когда мегера открыла дверь смежной комнаты.

– Мистер Зерек примет вас. Вы можете войти.

Когда я шел на эту встречу, то долго раздумывал, что мне надеть. Нетта предложила синий шерстяной костюм, чтобы я выглядел более респектабельно, но я ей не поддался. Я решил щегольнуть в коричневых габардиновых брюках и легком бледно-голубом свитере с отложным воротником. Я знал, что это выгодно покажет мою мускулатуру: когда я сгибаю в локте руку – зрелище весьма убедительное.

Я шел эластичной, упругой походкой, которой вышагивают петухи перед приглянувшейся им курочкой, желая произвести впечатление. Вышагивая так, я представлял собой нечто среднее между Фредди Миллсом и Скафи Муни.

Второе помещение выглядело не лучше первого. Оно было даже более убогим: такой же дешевый письменный стол, вытертый ковер, вездесущая пыль; не было даже электрокамина у окна.

За столом сидел маленький смуглый человек, вырядившийся в пальто.

У меня перехватило дыхание: я никогда не видел подобного пальто. Это было нечто умопомрачительное, напомнившее мне виденный в детстве костюм Макса Миллера, нечто рыжее с квадратами кроваво-красного цвета размером в три дюйма. Общую картину дополняли безобразные ярко-зеленые карманы.

Первой моей мыслью было бегство. От этой дамы и этого придурка, которого даже побить за розыгрыш с объявлением в газете не хотелось. Если что и действует мне на нервы, так это люди, у которых не в порядке с мозгами.

– Входите, мистер Митчел, – сказал коротышка. Он обладал тем же поющим акцентом, как и его секретарша. – Понимаю, вас несколько обескуражило мое пальто. Не вас одного. Садитесь. Я объясню этот феномен, пока вы будете курить.

Его голос был вполне нормален, но с шизофрениками никогда нельзя ни в чем быть уверенным. Я пододвинул стул и уселся так, чтобы между мной и этим экстравагантным человечком находился стол.

– Я сижу в этом кабинете вот уже три года, – коротышка сунул тонкий палец в нос. – И знаете, за три года у меня украли восемь пальто. Как вам нравится? Тогда я купил это. Вряд ли хотя бы одному вору придет в голову мысль украсть его. Так что пальто может служить всю жизнь. Мне тоже оно не по душе, но, знаете, я легко подвержен простуде и не хочу рисковать своим здоровьем. – Он достал сомнительной чистоты носовой платок и громко высморкался. – Более того, это делает мне определенную рекламу. Увидев меня, люди хотят узнать, кто я такой. И кто я такой? Я известен всей Вардур-стрит, как человек в пальто.

– Видимо, вы правы в своих… хм… рассуждениях.

Маленький человек изобразил нечто, похожее на улыбку.

– У иностранцев всегда есть некоторое преимущество перед вами. Нам всегда позволена некоторая вольность.

– Да.

А он вовсе не сумасшедший, каким показался с первого взгляда.

Некоторое время мы изучающе смотрели друг на друга. Человечек был темнолицым, но это еще ни о чем не говорило. Нос! С таким носом он походил на попугая. К крючковатому носу лепились маленькие черные глазки, непроницаемые и проницательные. Безгубый рот скрывал тайну. А мощный бугристый лоб внезапно заканчивался плешью.

Он был уродлив, этот человек. Некрасив до икоты. Но, посмотрев в его глаза, я мгновенно забыл про заплеванный коридор, обшарпанный офис и рыжее пальто. Это были глаза человека, способного ворочать миллионами, могущего создать свою империю. Теперь я знал, что эта грязная конура – ширма, не более, и что я не зря пришел сюда. Я попал по назначению.

Он задавал мне разнообразные вопросы, уточнял детали, о которых я упоминал в письме. И все это с невозмутимым видом. Время от времени я напрягал свои мускулы: ведь именно этот товар, как я надеялся, он собирался покупать. Выкурил две сигареты – не его, свои собственные.

Вдруг:

– Мистер Митчел, вы не упомянули в письме, что были в тюрьме.

На какой-то момент я растерялся. Это был неожиданный удар.

– Вы же понимаете: гордиться нечем и незачем. Упоминание этого прискорбного факта показало бы меня не с самой лучшей стороны.

– Вы убили мужчину и женщину, управляя автомобилем в нетрезвом состоянии.

– Это был несчастный случай. Тормоза отказали. Такое могло случиться с каждым.

– Пьяницы действуют мне на нервы.

– И на мои тоже. Но этот случай произошел четыре года назад. Я многому научился с тех пор.

– Люди, которых я нанимаю, должны вести трезвый образ жизни, мистер Митчел.

– Нет проблем! Я давно бросил пить.

Маленькие черные глазки внимательно изучали меня. Мое преимущество перед многими людьми – то, что я непобедим во лжи. Мое лицо оставалось совершенно бесстрастным.

– В таком случае…

Я чувствовал себя уже на три четверти принятым. Сейчас самое время ему спросить о рекомендациях.

– Я могу представить вам, мистер Зерек, соответствующие рекомендации, но, боюсь, они ничего не скажут вам. Вы нуждаетесь в телохранителе, но я никогда не был им, и нельзя судить, хорош я или плох в этом ремесле. Вы должны решить это сами.

– Меня больше интересует, честный ли вы человек и до какой степени я могу вам доверять.

– Люди, знающие меня, могли бы об этом сказать, но будут ли их слова весомыми? Не лучше ли и это решить самому?

Он изучал меня еще добрых девять секунд.

– Может быть, вы и правы, мистер Митчел.

Итак, я почти выиграл. Теперь осталось договориться об обязанностях и об оплате. Это все, что мне требуется узнать.

– По определенным причинам, характер которых вы узнаете позже, мне необходимо, чтобы кто-то сопровождал меня во время деловых поездок. Это занимает много времени. Я полагаю, что десять фунтов в неделю на полном пансионе – достаточно хорошая оплата.

– А в перспективе?..

Он моргнул.

– Об этом мы поговорим, когда лучше узнаем друг друга. Если вы, действительно, окажетесь в порядке, перед вами откроются и другие двери. Но об этом – в конце месяца.

– Я с нетерпением буду ждать конца месяца.

В этот момент в кабинет вошла толстуха с пачкой писем в руке. Она бросила их Зереку прямо через стол.

– Эмми, это мистер Фрэнк Митчел. Он намеревается работать у меня. Мистер Митчел, это мисс Перл.

Если бы я знал, что она намеревается сделать в ближайшем будущем, я бы никогда не был таким вежливым.

Я адресовал мисс Перл улыбку, и она ответила мне тем же.

ГЛАВА 3

– Итак, ты побывал там?

– Разумеется. Я и не думал отказаться от своей затеи. И ты ошиблась насчет гангстеров: все в порядке. А теперь, бэби, не путайся у меня под ногами, мне надо собираться.

– Собираться?

– Совершенно верно. Видишь, я укладываю одежду, личные вещи и закрываю чемодан.

– Так ты оставляешь меня?!

– Опять правильно. Я тебя оставляю.

Она прошла за мной в спальню, не более счастливая, чем Герда, когда потеряла Кая.

– Мне будет не хватать тебя, Фрэнки.

– Мне тоже. Но ты ведь понимаешь, счастье не может длиться каждый день. Время от времени я буду напоминать о своем существовании. Я не говорю «прощай, малышка», а говорю «оревуар». До свидания! А теперь не мешай мне.

Она села на краешек неудобного стула и скрестила руки на коленях.

– Не хочу тебя беспокоить, но, может быть, я помогу уложить тебе чемодан?

– А вот этого не надо! Знаю я, как ты это делаешь.

Наступила долгая пауза, затем она спросила:

– На кого он похож?

– На еврея. Без одежды он похож на взъерошенного маленького грифа. Он кутается в совершенно невозможное пальто: в таком пальто клоуны выступают в цирке. Он утверждает, что, когда у него украли восьмое пальто, приобрел такое, на какое никто не позарится. Разве что вор-дальтоник.

– Но зачем ему нужен телохранитель?

Я достал из шкафа два костюма и положил на кровать. Затем из-под шкафа вытащил три пары туфель.

– Сообрази мне чего-нибудь выпить. И покрепче. Я буду соблюдать «сухой закон», пока работаю у него, так что, возможно, это мой последний стаканчик на сегодня.

Она принесла мне двойное виски с тоником. Когда Нетта протянула мне бокал, я увидел, как дрожат ее руки.

– Я же еще не умер. Что случилось? Неужели ты думала, что я вечно буду с тобой?

– Некоторые люди никогда не расстаются.

– Ты за кого меня принимаешь – за Барби?

– Фрэнки, если тебе нужны деньги, я… я… у меня есть кое-что. Зачем мне деньги без тебя… И потом, ты можешь жить здесь и… и охранять его днем.

– Это работа круглосуточно. Поняла? Он получил письмо с угрозами.

– Но почему он не обратился в полицию?

– Он относится к такому сорту людей, которые не прибегают к помощи полиции.

– И он не знает, кто написал это письмо?

– Нет, конечно. Вообще-то писем целых три. Машинка, на которой они отпечатаны, очень старая, буквы «е» и «д» практически стерлись. Эту машинку легко будет отыскать. Бумага тоже очень странная: края окаймлены синей полоской. Такую бумагу любят использовать женщины. Понимаешь? Когда он показал мне эти письма, моей первой мыслью было то, что их написала его секретарша.

– У него есть секретарша?

– Конечно. Чтобы показать ему свою заинтересованность, я высказал предположение, не замешана ли она в этом деле. Он подпрыгнул чуть ли не до потолка. А когда вернул себе дыхание, то безапелляционно заявил, что доверяет ей больше, чем кому бы то ни было. Они компаньоны. Мисс Перл работает у него уже десять лет, с четырнадцатилетнего возраста. И если я скажу хотя бы слово против нее, то могу сразу убираться. Это меня не убедило, но если он не хочет слышать мои предположения, я их буду держать при себе.

– Как она выглядит, Фрэнки? – якобы безразличным тоном спросила Нетта.

– Типичная еврейка. А уж фигура! Я таких еще никогда не видел!

– Еврейки бывают очень привлекательными.

– Но не она. Я же сказал: невероятная фигура. Этакий бочонок с ножками!

– Ох!

Я сложил костюмы в чемодан и начал заворачивать туфли в бумагу.

– А чем занимается этот человек?

– Он коммерсант: покупает и продает. Предположим, ты хочешь дюжину пар нейлонового белья. Он находит белье, покупает по оптовой цене, а затем продает тебе, получая при этом прибыль. Прекрасный и очень простой бизнес, не так ли?

– Но кто может ему угрожать?

– Кто-то из конкурентов. Во всяком случае, он так считает. Но не собирается выходить из игры. Звучит достаточно правдоподобно, правда? Но мне как-то не верится, что все настолько просто. Конверты подписаны как бы детской рукой. Но самое забавное, я никак не могу понять, почему Зерек так испугался этих писем.

– Его так зовут?

– Да. Генри Зерек. У него сельский домик около Чесхэма. Вилла «Четыре ветра». Мы уезжаем туда сегодня вечером.

– Ты хочешь сказать, что вы будете там все время? А как далеко это от Чесхэма?

– Не очень далеко, где-то около тридцати двух миль. Я должен сопровождать Зерека во всех поездках, заботиться об охране дома, водить машину и тому подобное. Десять фунтов в неделю на полном пансионе.

– Но, Фрэнки, дорогой, это же обязанности слуги!

– С чего ты взяла?

– Сам подумай. И вот еще что: почему он не вкладывает свои капиталы в бизнес? Что-то здесь не так, я это чувствую.

– Все время каркаешь, каркаешь… Я обещаю тебе быть максимально осторожным.

– Но ведь ты говорил…

– Мало ли что может сорваться с языка… Где мой рюкзак?

– Я принесу его, дорогой.

Пока Нетта находилась в другой комнате, я прикончил виски, закрыл чемодан и надел легкий плащ. Я знал, что несколько следующих минут будут для меня весьма трудными. Подружка не отпустит без душещипательной сцены. Удивительно, что она до сих пор сдерживалась.