Глава 1

Кен Брэндон открыл наружную дверь и вошел в прихожую.

— Это я! — крикнул он. — Ты где?

— Ну где я еще могу быть?.. Конечно на кухне! — ответила жена. — Ты что-то рановато сегодня.

Он прошел в хорошо оборудованную кухню и остановился возле двери. Жена готовила ужин.

Брэндоны были женаты уже четыре года, и за это время чувства, которые Кен испытывал к жене, не потеряли своей свежести. Стройная блондинка, скорее соблазнительная, чем красивая, Бетти Брэндон была не только замечательной хозяйкой, но и высококвалифицированной медсестрой. Она работала у доктора Хайнца, самого известного гинеколога в Парадиз-Сити. Кен зарабатывал в неделю на пятьдесят долларов меньше, чем Бетти, что его несколько задевало, но он помалкивал, так как зарплата Бетти позволяла им вести простую, но приятную жизнь: иметь два автомобиля, домик в пригороде и даже откладывать немного денег.

Кен работал в страховой компании Парадиз-Сити. У него была твердая зарплата, но, чтобы сравняться с женой, он часто работал сверхурочно, тогда как Бетти строго придерживалась расписания. Она уходила из дому в 9.45 и возвращалась в 18 часов. Такой распорядок дня ее вполне устраивал, так как давал возможность убраться в доме и приготовить ужин Кену, который никогда не приходил в одно и то же время.

Пользуясь разными поваренными книгами, Бетти каждый вечер готовила вкусные блюда.

— Не подходи ко мне, Кен, — быстро проговорила она, так как заметила в глазах мужа знакомый блеск и, по опыту зная, что это означает, поспешила принять соответствующие меры. — Ты появился не вовремя. Я готовлю сложное блюдо.

Кен широко улыбнулся:

— Это не бывает не вовремя. Отложи-ка все, дорогая! Давай сначала проверим, на месте ли наша спальня, а потом я угощу тебя самой лучшей едой. Пошли!

Но Бетти оттолкнула его:

— Нет, Кен, погоди! Спальня на месте и пока подождет. Мы никуда не пойдем! Я готовлю суп с ракушками, и поверь мне, ни в одном ресторане не приготовят его лучше, чем я.

— Суп с ракушками?

Кен подошел к кастрюле и приподнял крышку.

— Кен! Прочь руки!

Он быстро опустил крышку на место.

— Пахнет хорошо.

— Еще бы. Так что же произошло?

— Сначала выпьем чего-нибудь. — Он достал из холодильника бутылку джина и бутылку мартини. — У меня есть новости.

— Подожди пять минут, — попросила Бетти. Кен унес обе бутылки в гостиную, приготовил два коктейля, закурил сигарету и удобно устроился в кресле.

Бетти не нужно было подгонять. Через десять минут она появилась. Кен к тому времени уже выпил часть своей порции.

— Ну и что же тебя привело в такое состояние? — спросила она, усевшись в соседнее кресло. — Что нового? — Она взяла бокал.

— Кое-что есть. — Кен улыбнулся. Он чувствовал себя несколько захмелевшим. Пил он редко и только джин-мартини. — Откровенно говоря, дорогая, я перенес некоторое потрясение, если можно так выразиться. Сегодня меня вызвал к себе Стернвуд. Ты ведь знаешь, в каких случаях он это делает. В тех случаях, когда собирается устроить разнос. Вот я и подумал, что меня ожидает нечто подобное. Мелькнула даже мысль, что он хочет меня выгнать. В действительности все оказалось иначе. Он открывает новую контору в Сикомбе и хочет, чтобы я ее возглавил. Представляешь! Он убежден, что это золотое дно и я должен начать его разрабатывать. Что я мог сказать? Со Стернвудом ведь не спорят. Короче говоря, перед тобой новый директор в Сикомбе.

— Сикомб? — Бетти широко раскрыла глаза. — Но это же негритянский район!

— Не совсем так. Это рабочий район. Там живет много белых.

— Какого рода страховки? Кен одобрительно кивнул. Его жена хорошо соображала.

— Ты попала в самую точку. Идея Стернвуда — страхование детей. За умеренную плату мы будем страховать их на все случаи жизни. В Сикомбе примерно пятнадцать тысяч потенциальных клиентов.

Бетти задумалась.

— После того как ты занимался только богатыми клиентами, думаешь, тебе это понравится?

— У меня не было выбора. Это, в некотором роде, вызов.

— Значит, ты директор. И сколько же тебе прибавили?

Кен скривился.

— Ставка та же самая, но добавляется пятнадцать процентов комиссионных. Стернвуд не делает подарков. Если его предположения верны — а я думаю, что это так, — это может обернуться крупной суммой.

— Какой же именно?

— У меня не было времени подсчитать. Все будет зависеть только от меня. Бетти вздохнула:

— Когда ты начинаешь?

— Контора готова. Начинаю завтра. Меня, правда, смущает одно обстоятельство, но с этим ничего…

Бетти взглянула на него:

— Мне кажется, тебя многое должно смущать. Так что же тебя смущает?

— У Стернвуда есть дочь. Она должна работать вместе со мной. По его словам, в страховом деле она так же компетентна, как и я. Она будет заниматься в конторе делами, а я буду ходить по домам. Не очень-то приятно работать с дочерью Стернвуда. Придется крутиться изо всех сил, и хотя я не собираюсь бездельничать, все-таки…

— А какая она, Кен?

— Не знаю. Расскажу после того, как завтра увижу.

— Пошли к столу.

Во время еды Бетти сказала:

— Мне кажется, она должна быть соблазнительной.

Кен посмотрел на нее и увидел, что Бетти была явно озабочена.

— Если она похожа на отца, то должна быть монстром. Что тебя волнует, дорогая? Бетти улыбнулась:

— Я ведь только спросила.

— — Меня вот что волнует, — продолжал Кен. — Это будет шпион в конторе… У меня могут быть неприятности, если она меня невзлюбит или я сам сделаю промашку. Нет нужды говорить, что Стернвуд — настоящая сволочь. Если его дочь на меня накапает, я окажусь без работы и Стернвуд внесет меня в черный список. Это неприятно.

— Дорогой… Ты ведь знаешь, что прекрасно справишься. — Бетти положила свою руку на его. — Верно?..

— Такого супа я никогда еще не ел. После ужина Бетти сказала:

— Ты, вроде, предлагал проверить, на месте ли спальня?

Кен сразу же отодвинул стул.

— А посуда? — сказал он, поднимаясь.

— К черту посуду! Пропади она пропадом!

Парадиз-Сити уже давно стал городом миллионеров — самым дорогим и самым шикарным городом в мире. Расположенный в тридцати милях от Майами-Бич, Парадиз-Сити требовал большого количества обслуживающего персонала. Армия тех, кто обслуживал толстосумов, проживала в Сикомбе, менее чем в двух милях от города.

Сикомб чем-то напоминал западный Майами: обшарпанные дома без лифта, третьеразрядные рестораны, грязные бары, куда приходят выпить ловцы моллюсков. И повсюду — негры.

Новая страховая контора находилась на Сивью-роуд, в самом центре Сикомба.

Легко выбрав место для стоянки, Кен Брэндон вышел из машины и некоторое время постоял на тротуаре, разглядывая свою новую контору.

Она выглядела неважно, но Кен уже свыкся с мыслью, что больше не будет работать со сливками общества Парадиз-Сити. Его нынешние клиенты едва сводят концы с концами. Им и в голову не придет зайти в контору, как и в любое другое учреждение.

Под прицелом глаз владельцев соседних магазинчиков Кен открыл дверь и вошел.

Он оказался перед длинной стойкой, за которой на сравнительно большом пространстве располагались ящики для картотеки и письменный стол с пишущей машинкой и телефоном. Все имело вид купленного по случаю, что, видимо, так и было.

"И здесь, — подумал он, — будет работать дочь Стернвуда». Подняв крышку стойки, он прошел через комнату к двери со стеклянной табличкой. На ней черными буквами было написано его имя: «КЕН БРЭНДОН, ДИРЕКТОР». Он остановился, чтобы лучше рассмотреть табличку. Это, впрочем, не доставило ему никакого удовольствия. На двери его прежнего кабинета его имя было написано золотыми буквами.

Он повернул ручку и вошел в маленькую комнату. Старый письменный стол, вращающееся кресло, два стула. На полу — убогий ковер. Маленькое окошко выходило на очень шумную главную улицу. На столе: телефон, портативная пишущая машинка, пепельница, блокнот.

Он остановился, еще раз окинул взглядом свое новое царство и почувствовал себя подавленным. Он привык к кондиционированному воздуху, а здесь — духота и затхлость. Он подошел к столу, постоял возле него немного, затем направился к окну и раскрыл его настежь. В комнату сразу же ворвались шум и голоса.

Он говорил Бетти, что его назначение — это вызов. Он горько улыбнулся. Вызов! Стернвуд просто сменил ему декорации.

И тут Кен услышал шаги в соседней комнате и подошел к двери. Высокая, лет двадцати пяти девушка только что вошла. Кен с интересом оглядел ее.

Сначала он подумал, что это первая клиентка. По одежде такое можно было предположить: кофточка, украшенная красным сердцем в том месте, где находится ее собственное, застиранные джинсы в обтяжку.

Брэндон смотрел на нее, раскрыв рот от изумления. Вот это девочка! Длинные светлые волосы, падающие на плечи, похоже, мылись очень редко, но это только добавляло ей чувственности. Глаза — огромные, зеленые, как море. А лицо! Высокие скулы, маленький короткий нос и большой рот с пухлыми губами. Кен скользнул взглядом по ее фигуре. Груди, похожие на две половинки ананаса, туго обтянуты кофточкой. Ноги, длинные, стройные, как у великолепного чувственного молодого животного.

— Привет, — сказала она. — Вы, должно быть, Кен Брэндон? — Подняв крышку стойки, она подошла к нему.

«Черт возьми! — подумал Кен. — Похоже, что это дочь Стернвуда!»

— Да, — ответил он. — А вы — мисс Стернвуд? Она кивнула и улыбнулась, продемонстрировав зубы, которые могли бы свести с ума шефа отдела рекламы фирмы, производящей зубную пасту.

— Ну что за крысиная нора! — Она осмотрелась, подошла к письменному столу и взглянула на пишущую машинку. — Ну и рухлядь!

Кен неуверенно начал:

— Ваш отец… — Потом замолк.

— Мой отец! — Она произнесла эти слова с явным пренебрежением, затем уселась за письменный стол, сняла трубку и набрала номер. Когда ее соединили, она сказала:

— Это мисс Стернвуд. — После небольшой паузы продолжила:

— Папа! Я уже пришла. Если ты думаешь, что я вздумаю ломать себе ногти, печатая на этой рухляди, то ты глубоко ошибаешься! Мне нужна электрическая машинка. Позаботься, пожалуйста, об этом! — Когда она выслушала ответ, ее лицо стало каменным. — Не рассказывай сказок, папа. Я тебе ясно сказала: или ты мне ее доставишь, или я смоюсь!

Она положила трубку. У Кена вылезли глаза из орбит. Он не мог себе даже представить, что кто-то, пусть даже дочь, может так разговаривать с Джефферсоном Стернвудом.

— Одно дело сделано, — сказала она. — А на что похож ваш письменный стол?

— Ничего… Нормально… Она поднялась, прошла мимо него и заглянула в соседнюю комнату.

— Вы же не сможете работать в этой духовке!

— Ничего… Это…

Она вернулась к своему столу и снова набрала номер.

— Дайте мне мистера Стернвуда, — произнесла она. Снова пауза, затем она воскликнула:

— Папа, я не буду работать в этой гнусной дыре без кондиционера! Мне нужны два маленьких кондиционера. Ты… Что-о-о?! Папа, ты понимаешь, что говоришь? Если ты этого не сделаешь, я все пошлю к черту! — Она повесила трубку и подмигнула Кену:

— Он все сделает.

Кен глубоко вздохнул:

— Мистер Стернвуд явно питает к вам слабость, мисс Стернвуд. Она рассмеялась:

— Он с детства выполняет все мои желания. Отчаянно ругается, но выполняет. — Она поднялась. — Зовите меня Карин.

У него было такое ощущение, что она изучает его, и под ее пристальным взглядом ему стало неловко.

— Не думаете ли вы заниматься делами в Сикомбе в таком виде? — спросила она.

Кен округлившимися глазами посмотрел на нее, потом опустил глаза на свой костюм из тонкой темно-серой ткани, темный галстук, белую рубашку и сверкающие туфли. Еще утром, одеваясь, он внимательно осмотрел себя в зеркале в ванной и пришел к выводу, что вполне соответствует требованиям, предъявляемым к молодым перспективным руководящим кадрам страховой компании.

— А что? — спросил он, не понимая.

— Если вы будете в этом костюме ходить по негритянским домам, вам даже двери никто не откроет! Оденьтесь, как я. Вам надо вернуться домой и переодеться. Это мое мнение. Патрон, конечно, вы, но в этой дыре вы не добьетесь успеха, если не будете похожи на моего дорогого папу. Согласны?

Кен посмотрел на нее, подумал и пришел к мысли, что она права. Высший свет Парадиз-Сити остался в прошлом. Нужно приспосабливаться к новым условиям.

— Вы правы. Через час я вернусь.

Он покинул контору и поехал домой. Всю дорогу он думал о Карин. Что за девчонка! Как она разговаривает со своим отцом! Потом он подумал о себе: будь осторожен, Брэндон! Ты женат на лучшей из женщин! За четыре года ты ни разу не посмотрел на другую. Дочь Стернвуда великолепна, но именно поэтому нужно быть осторожным.

Бетти уже ушла на работу, когда он вернулся домой. Кен прошел в спальню, достал из шкафа старые джинсы, майку и спортивные туфли и переоделся. В этой одежде он обычно работал в саду. Посмотрел на себя в зеркало. Это больше в духе Сикомба, подумал он, но безукоризненная прическа не соответствует костюму. Он взъерошил волосы. Это было все, что он мог сделать.

Садясь за руль, он размышлял. Эта девчонка умна. Следует подумать, как показать себя в лучшем свете. Ну а теперь за работу. Не доехав до конторы, он припарковал машину на Трумэн-стрит. На обеих сторонах этой шумной улицы располагались жалкие хибары, в которых жили черные. Он пошел от двери к двери, рассказывая негритянкам о будущем их детей. Большинство женщин после первых минут недоверия приглашали его войти и внимательно выслушивали. Разговаривая с ними, он понял, что идея Стернвуда не просто идея. Это великолепная идея. Эти женщины сразу заинтересовывались. Дети были для них самым дорогим в жизни.

— Приходите еще раз вечером. Я поговорю с мужем.

Три женщины, которые были явно не глупы, сразу же подписали полисы и заплатили по десять долларов. Таким образом, к обеду у Кена было три заключенных договора и еще десять вероятных. Полный оптимизма, он вернулся в контору. Еще с порога на него повеяло прохладой.

Карин печатала на машинке. Увидев его, она прекратила работу и широко улыбнулась.

— У меня два контракта, — объяснила она. — А у вас?

— Три и десять в перспективе. Значит, вы получили новую машинку и у нас кондиционированный воздух. Вы совершили чудо!

— Это чудо сделал папа. Весь секрет в том, как к нему подступиться. А я это умею.

Протянув ей три контракта, он взглянул на Карин и почувствовал, как его охватывает желание. Такого с ним не случалось с того времени, как он женился на Бетти. Он был смущен.

— Ваш отец очень мудрый, — сказал он. — Его идея замечательная.

— Да, в этом плане он умен. — Она просмотрела контракты и положила их на стол. — Я умираю от голода. А вы?

— Я останусь. По-моему, лучше не закрывать контору на перерыв. Кто-нибудь может зайти по делу. Я хочу попросить вас принести мне что-нибудь перекусить.

— Хорошо. Я скоро вернусь.

Она нырнула под стойку и вышла из конторы.

Кен проводил ее взглядом. Чувственное покачивание обтянутых джинсами бедер еще больше возбудило его. После ухода девушки контора показалась ему совершенно пустой.

Он оставил дверь кабинета полуоткрытой и сел за свой рабочий стол. Некоторое время Кен смотрел в пространство, потом позвонил Бетти в клинику доктора Хайнца.

— Ты можешь со мной поговорить? — спросил он.

— Только покороче, дорогой, — живо ответила Бетти. — Как дела?

— Все хорошо, но появилось непредвиденное обстоятельство. Сегодня вечером мне нужно повидаться с десятью потенциальными клиентами. Дело в том, что мужчины на работе, и жены не могут без них подписать контракты. Я вернусь поздно. Не жди меня раньше десяти.

— Я приготовлю тебе что-нибудь холодное. — Вопросы питания никогда не были проблемой для Бетти. — Значит, все хорошо?

— Да, нормально. А у тебя?

— Как всегда. — После паузы она спросила:

— Ну, а как дочь Стернвуда? Кен ожидал этот вопрос.

— Она выглядит неплохо. — Он старался говорить безразличным тоном. — Детали я расскажу тебе вечером.

— Она похожа на монстра? Кен глубоко вздохнул.

— Нет, нет. Я был удивлен, но она довольно мила. Однако совсем не в моем вкусе.

Едва он это произнес, как сразу спохватился. Прожив четыре года с Бетти и зная ее проницательность и ум, он сообразил, что более идиотского ответа не могло быть.

— Ну, это что-то новое, Кен. — Голос у Бетти стал ледяным. — Я не знала, что у тебя особый вкус.

— Мой вкус — это ты. Я просто хотел сказать, что…

Что же он хотел сказать?

— Мне нужно заканчивать, — заявила Бетти. — До вечера.

Кен глубоко вздохнул и снова уставился в пространство. Его мысли вернулись к Карин Стернвуд. Не надо было соглашаться на это повышение. Его прежняя секретарша, которую Бетти знала и любила, была толстой умной женщиной средних лет. Он сожалел, что у него не хватило решимости ответить Стернвуду, что либо он остается на прежнем месте и работает с богатыми людьми, либо увольняется. Но откуда он мог знать, что столкнется с такой девушкой, как Карин. Инстинктивно он чувствовал, что она из тех, для кого секс не проблема. Если он захочет ее, она не откажет. Мысль о том, что она отныне постоянно будет находиться рядом с ним, смущала его: одни в этой конторе!..

Он провел влажной ладонью по волосам. Будь осторожнее, Брэндон!

Потом, постаравшись отвлечься от мыслей о Карин, он начал обдумывать пришедшую ему идею.

Кен вернулся домой в 22.45 голодным, жаждущим, запаренным… и торжествующим. Из десяти клиентов, которых он посетил, восемь подписали контракты, остальные, похоже, также подпишут, но им нужно время на размышление.

Его комиссионные от заключенных контрактов составили сто девяносто пять долларов за один день, а он только начал. Да, думал он, ставя машину в гараж, Стернвуд хитер.

Пока Карин обедала, он набросал проспект, в котором простыми словами объяснялись гарантии, которые страховая компания предоставляла детям. Этот проспект он обсудил по телефону с коммерческим директором — главой фирмы, и тот его одобрил.

Он проглотил две сосиски, которые принесла Карин, потом сказал ей, что будет отсутствовать всю вторую половину дня, и отправился в местную школу. Там он поговорил с директором, молодым стройным негром, который благосклонно отнесся к его предложениям.

— Может, это и будет напрасно. — сказал Кен, — но попробовать стоит. Если я не ошибаюсь в предположениях, помещения моей конторы не хватит. Я вас вот о чем прошу: вы не возражаете, если я на один вечер использую школьный актовый зал, чтобы поговорить с родителями ребят? Могу я рассчитывать на вашу помощь?

Директор, не колеблясь, ответил:

— Разумеется, мистер Брэндон. Я с радостью вам помогу, но вы позволите внести предложение? Если вы надеетесь на активное участие родителей, то вы ошибаетесь. Я знаю их и уверен, что вечернее собрание окажется неудачным. Отцы работают весь день и не захотят еще раз выходить из дома. Лучшим временем для собрания будет воскресенье, часа в четыре дня. Они пообедают, отдохнут — и все придут.

Кен поморщился.

Ему придется пожертвовать собственным выходным, но он, понимая, что директор прав, согласился.

— Хорошо. Проведем собрание в воскресенье. Они поговорили еще некоторое время. Директор назвал ему имена и адреса четырех черных подростков, на которых можно было положиться. Они за несколько долларов разнесут проспекты по домам.

Затем Кен позвонил местному владельцу типографии, и тот пообещал ему к среде напечатать три тысячи проспектов.

Удовлетворенный проделанной работой, он вернулся в контору. Усевшись за стол Карин, он рассказал ей о том, что сделал.

— У вас есть планы на воскресенье? Мне нужна ваша помощь, — сказал он в заключение. — Только не говорите, что у вас свидание.

— У меня действительно свидание, но это не важно. Я думаю, ваша идея замечательна. Папа будет доволен. — Она улыбнулась. — У меня, кстати, и сегодня вечером очень важное свидание, а до этого времени я в вашем распоряжении.

— Спасибо. Думаю, что сумею обойтись и без вас, — ответил Кен.

Он проводил ее взглядом и вновь почувствовал возбуждение. После ее ухода контора снова показалась ему пустой.

Вернувшись домой, он прошел в гостиную. Бетти смотрела телевизор, но выключила его сразу же, как только он появился. Она сначала улыбнулась, потом улыбка исчезла с ее лица.

— Кен! Ты что, в таком виде был на работе?

— Это новый подход к делу, — усмехнулся он. — Пиво есть? Я умираю от жажды!

— Все готово. — Она жестом указала на стол. — Пиво я сейчас принесу.

Он уселся за стол и принялся за еду. Вернулась Бетти, поставила банку пива на стол и села напротив него.

— Рассказывай.

Не отрываясь от еды, он подробно рассказал обо всем, что делал в течение дня. Правда, о Карин он умолчал и не сказал, что ему придется работать в воскресенье. Они всегда в этот день отдыхали вместе. Он решил сообщить эту неприятную новость чуть позже.

— Я уже заработал сто девяносто пять долларов комиссионных. Что ты на это скажешь?

— Прекрасно! Я знала, что у тебя все пойдет отлично, дорогой. — Она замолчала, потом после паузы продолжила:

— Но зачем ты так оделся?

— Когда я появился в конторе, то был ошарашен. Это настоящая дыра! И я понял, что моя одежда не соответствует обстановке, — сказал Кен. — Потом появилась Карин, одетая Бог знает во что, и я сразу же вернулся домой, чтобы переодеться.

— Карин?

— Да. Дочь Стернвуда. — Кен откинулся на спинку стула. — Я сыт, чего мне для полноты ощущений и не хватало. Пойдем спать? Уже поздно, а завтра у нас обоих трудный день.

— Расскажи мне о ней, — попросила Бетти, не шелохнувшись.

— Я тебе говорил. Она похожа на отца. Умная и доброжелательная.

— А как она выглядит?

Он ответил как можно равнодушнее:

— Современная девушка, каких тысячи на улицах. Обычная униформа: джинсы в обтяжку, майка, грязные волосы.

Он посмотрел на безукоризненный туалет жены: блестящие волосы, аккуратная косметика даже в этот поздний час, простое, но элегантное платье. Кен подумал о Карин, от которой секс исходил с силой лазерного луча.

— Хорошенькая?

— Если не присматриваться, то да. — Теперь подошел деликатный момент. — Я забыл тебе сказать об одном, дорогая. Собрание в школе будет в четыре часа в воскресенье.

Бетти взглянула на него, широко раскрыв глаза.

— В воскресенье? Но послушай, Кен! Ты что, забыл? Это же годовщина свадьбы Мери!

Очень неудачно, что их пригласили именно в это воскресенье, так как его присутствие в зале, куда явятся потенциальные клиенты, было необходимо. К Мери он пойти не сможет. Кен посмотрел на Бетти.

— Я совершенно забыл! Мне жаль, но нет никакой возможности заполучить школьный зал в другое время, кроме воскресенья.

— Но ты не можешь так поступить с Мери! Мери была старшая сестра Бетти, с характером властным и самолюбивым. Кен ее терпеть не мог. Ее муж, адвокат, тоже был ему несимпатичен. У них был большой импозантный дом в Форт-Лодердейле. Кен вспомнил, что они должны были поехать к ним на празднование годовщины свадьбы. По этому случаю их пригласили на обед, а также на ужин с фейерверком.

— Проспекты уже печатают, дорогая. Мне действительно неловко.

Бетти бросила раздраженно:

— Но Кен!

— Я действительно не могу отменить собрание, дорогая. В воскресенье единственная возможность.

— Когда закончится собрание?

— Ну, начнется оно в четыре часа. Все зависит от того, как оно будет проходить. В принципе, думаю, часам к семи я освобожусь.

— Значит, ты успеешь на фейерверк. Кен подумал, что Мери и Джек могут обидеться, и потому согласился.

— Ладно, а ты пойдешь?

— Пойду, разумеется. Все это закончится не раньше полуночи. Ты обязательно должен появиться. Мери и Джек хотели нас видеть.

Кен подавил вздох.

— Я приеду сразу же после собрания.

Бетти расслабилась.

— Я объясню им, почему ты занят. То, что ты директор, произведет на них впечатление. Она поднялась и начала убирать со стола.

— И часто ты теперь будешь задерживаться?

— Надеюсь, что нет. Дело в том, как я тебе говорил, что мужчин, которые должны подписывать контракты, вечером на собрание не вытащишь. Они после работы валятся с ног от усталости. Поэтому собрание в воскресенье все упростит. Если оно пройдет успешно, причин задерживаться в дальнейшем не будет. Но посмотрим.

— А стоит ли? — вдруг спросила Бетти.

— Что стоит?

— Стоит ли работать так долго? Кен, я практически не буду тебя видеть.

Он обнял ее.

— Посмотрим, дорогая. Возможно, мне и придется много работать. Но это самый крупный шанс в моей жизни, и все начинается хорошо. Я уже сделал сто девяносто пять долларов.

— Не в деньгах счастье.

— Но они помогают все-таки, не правда ли?

В постели, когда Бетти уже заснула, Кен продолжал бодрствовать. У него перед глазами возникла Карин. И только на рассвете, когда за окном начало сереть, он погрузился в беспокойный сон.

Собрание в школе потерпело фиаско. Кен понял это сразу же, войдя в зал, где было несколько белых и немного больше черных, сидевших на стульях, которые Кен, Карин и директор школы расставили с помощью четырех ребят, которые распространяли проспекты. Зал был рассчитан человек на пятьсот.

Стоя на сцене, Кен быстро пересчитал: тридцать четыре! Пустой номер, подумал он, но тем не менее, широко улыбаясь, начал свою тщательно подготовленную речь. Она заняла меньше десяти минут, потом он спросил, есть ли вопросы. Ему их задали, и он на них ответил. Потом наступило молчание. Один белый, шофер грузовика, сказал, что идея ему понравилась и он подпишет контракт. После этого поднялся шум, и к 16.30 двадцать восемь человек подписали полисы, чтобы обеспечить будущее своим детям. Шесть оставшихся сказали, что они хотят подумать.

Собрание закончилось в 16.45. Когда ушли последние из родителей, к нему подошел директор школы Генри Брайн.

— Боюсь, вы разочарованы, мистер Брэндон, — сказал он, — но могу вас уверить, что, по сути дела, это большой успех. Я знаю этих людей. Они не любят собраний. Поэтому так мало и пришло. И то, что их оказалось тридцать четыре, великолепно. Эти люди будут вашими агитаторами. Они везде будут кричать, что все сделали для своих детей. Здесь, в Сикомбе, все знают друг друга. Подождите немного… и у вас будет много работы.

Кен поблагодарил Брайна за содействие, пожал ему руку и вместе с Карин вышел на улицу.

— Надеюсь, директор прав, — сказал он. — Но все-таки мне кажется, что мы потерпели фиаско.

— Думаю, он знает, что говорит, — ответила Карин. — Вполне возможно, что он прав.

Он посмотрел на нее. Они оба решили, что на собрании должны предстать в самом лучшем виде. Карин надела простое зеленое платье, на нем был голубой пиджак из легкой ткани и серые брюки. Пиджак был куплен недавно. Пуговицы в виде мячей для гольфа придавали ему особый шик. Они стояли под ярким солнцем, и он думал, что Карин прекрасна.

Шесть предыдущих дней прошли быстро. Алекс Хаймс, коммерческий директор, навестил их. Кен тайно порадовался, когда Хаймс униженно спросил Карин, понравились ли ей пишущая машинка и кондиционер. Карин явно обращалась с ним как со слугой и демонстративно продолжала печатать.

Ожидая воскресенья, Кен посетил магазины и лавочки на Сивью-роуд, чтобы представиться и предложить страховки от пожара и несчастных случаев. Он не ждал ничего в деловом плане, так как все владельцы магазинов были уже застрахованы, а просто хотел завязать контакты и установить хорошие отношения. Его принимали благожелательно. Многие торговцы сказали ему, что им будет гораздо удобнее застраховаться в Парадизе, когда истечет срок действующих полисов, и они об этом сообщат.

Кен совсем не видел Карин, которая занималась приведением в порядок дел, печатанием писем, ответами на запросы и вопросы, которые задавали посетители. В некотором смысле он ожидал воскресенья с нетерпением и сожалел, что ему так мало приходится с ней общаться. Карин возбуждала его, и он все время думал о ней, особенно ночью.

Закрыв контору в пятницу вечером, субботу он посвятил работе в саду, потом они с Бетти сходили в кино и закончили вечер ужином в ресторане.

Его постоянно сверлила мысль: чем занимается Карин? Она сказала ему, что проведет вторую половину субботы на яхте отца. «Такая скука! Друзья отца — пустомели! Может, удастся найти повод и удрать…"

Он проводил Бетти в воскресенье утром. Она снова настаивала, чтобы он приехал в Форт-Лодердейл сразу же, как только освободится. Он уверил ее, что так и сделает.

Сейчас, после собрания, он с разочарованием констатировал, что может приехать туда вовремя. Это означало, что придется общаться со своими родственничками до полуночи.

Карин вдруг спросила:

— Вы свободны?

Он удивленно посмотрел на нее:

— Да, конечно. А почему вы спрашиваете?

— Я просто спросила. Мне кажется, что у вас назначена встреча. Вы не спешите? Сердце Кена забилось изо всех сил.

— Я не спешу. У меня действительно встреча, но в шесть часов. Я могу быть вам полезен?

— Я только что обставила себе домик на пляже, и нужно повесить гардины. Вы способны сделать это?

— В этом плане мне нет равных. Бунгало?

У вас есть на пляже бунгало?

— Специально для уик-эндов. Там я провожу ночь после того, как отделываюсь от папы и его приятелей. Там замечательно, но нужно подниматься наверх.

Они посмотрели друг на друга. Кен колебался. Перед ним замигал красный свет. Он думал о Бетти и о том, что следует найти предлог и отправиться на это унылое сборище, но в голову ничего не приходило. Карин смотрела на него и явно предлагала себя с провокационной улыбкой на полных губах.

— Может быть, вы зайдете как-нибудь в другой раз? — спросила она.

Огонек стал зеленым.

— Я буду счастлив помочь вам, — сказал он охрипшим голосом. — А инструменты? Может быть, мне заехать домой, чтобы…

— У меня есть все, что нужно, — ответила она. — Поехали.

Они сели в машину Кена.

— Какое свинство! — возмутилась она, усаживаясь рядом с ним. — На последней неделе меня в третий раз остановили за превышение скорости, и полицейские отобрали у меня права на месяц. Вчера вечером я была вынуждена взять такси, чтобы доехать до бунгало.

— Полицейские здесь суровые, — сказал Кен, включая зажигание. — Куда едем?

— Педлер-Крик. Знаете? Кен удивился:

— Но это же колония хиппи.

— Да. Мое бунгало примерно в восьмистах метрах от них. Когда мне скучно, я хожу к ним, или они приходят ко мне. — Она засмеялась. — Они мне нравятся.

— Опасное место.

— Прекрасное!

Кен притормозил у выезда на шоссе и влился в поток машин. Он не переставал себя упрекать. Он должен был ехать в Форт-Лодердейл, но, когда наступил решающий момент, повернул в противоположную сторону.

От сознания того, что Карин рядом с ним, он не находил слов. Сердце билось изо всех сил, руки на руле стали влажными.

Карин расслабилась, не шевелилась. Скрестив длинные ноги, она вполголоса напевала. Мили через четыре она сказала:

— Следующий поворот налево.

Кен притормозил, включил указатель поворота и свернул на узкую песчаную дорогу, которая вела к морю.

— Поставьте машину там, — сказала она. — Дальше пойдем пешком. Это недалеко.

Он поставил машину в тени под деревьями, и они оба вышли из нее. Послеполуденное солнце еще припекало. Пока он закрывал машину, Карин по узенькой песчаной тропинке пошла в кусты. Мгновение он колебался, глядя на покачивание полных бедер. Карин его возбуждала необыкновенно.

Невдалеке были слышны крики, звуки гитары и удары барабана. Колония хиппи самовыражалась. Эта часть песчаного пляжа была пустынна. Жители Парадиз-Сити держались подальше от этого места.

Кен пошел за ней. Некоторое время она шла через густой кустарник и заросли цветов. Он чувствовал, как учащенно бьется его сердце, и отбросил всякую осторожность. Он знал, что изменит Бетти. Следуя за Карин, он пытался успокоить себя тем, что большинство мужчин неверны женам.

Разумеется, он любит Бетти. Никакая другая женщина не сможет ее заменить, но шагающая впереди девушка невероятно его возбуждала. Бетти никогда об этом не узнает.

Они вышли на полянку, где стояло маленькое бунгало с крылечком.

— Вот оно, — сказала Карин. Он поднялся с ней по трем ступенькам, она достала из сумочки ключ и открыла дверь. Они вместе вошли в большую комнату. Она закрыла дверь.

Работал кондиционер. Шторы были опущены, в комнате были полумрак и приятная прохлада.

Он стоял рядом с ней и осматривался. Комната была меблирована просто и комфортабельно: большое канапе, три удобных кресла, телевизор, бар, овальный стол, четыре стула, в углу гигантская кровать.

Кен неуверенно сказал:

— Неплохо… Так, теперь за работу. Что я должен сделать? Она захохотала.

— Ладно, Кен! Вы так же, как и я, прекрасно знаете, что никакой работы нет.

Она расстегнула змейку платья и сбросила его к ногам.

На ней были только маленькие беленькие трусики. Она протянула к нему руки.

Кен проснулся сразу же, разбуженный угрызениями совести. Было темно. Некоторое время он не соображал, где находится. Думал, дома, в постели рядом с Бетти, потом все вспомнил.

Уже вечер!

Он ощупью нашел выключатель у изголовья и зажег свет. Голая Карин лежала рядом. Ее длинные ноги были широко раскинуты, а руки лежали на груди. Она открыла глаза в тот момент, когда Кен уже спускал ноги с постели и намеревался встать.

Он посмотрел на часы. Было 20.20.

Карин полностью его опустошила. Даже в самых безумных эротических мечтах он никогда не представлял, что женщина может делать с ним то, что сделала с ним Карин. Желание обладать ею совершенно исчезло. Он смотрел на часы и думал только о том, как объяснить опоздание Бетти.

— Смотри, который час! — воскликнул он. — Мне нужно уезжать.

— Не кипятись, — сказала она нежно и лениво. — Было хорошо?

Кен неловко одевался.

Он сошел с ума. Лежавшая на кровати Карин внушала ему отвращение. Она стоит не больше, чем низкопробная шлюха.

Нужно успеть в Форт-Лодердейл до начала этого дурацкого фейерверка!

— Мне нужно идти! Меня ждет жена!

Она принялась смеяться, откинув голову назад.

— Ладно, иди!

Кен оделся. Он испытывал к ней чуть ли не ненависть. Он направился к двери.

— Кен!

Холодок в ее голосе остановил его.

— Ты не сказал мне до свидания. Он посмотрел на нее:

— Я не должен был делать этого. Мы потеряли голову.

Она выскользнула из постели и подошла к нему. Ее нагота нисколько не действовала на него.

— Никогда не следует сожалеть, Кен, — сказала она. — Нужно не упускать никакой возможности и ни о чем не сожалеть.

Он ее почти не слушал. Единственной его мыслью было добраться до Форт-Лодердейла.

— Я должен идти!

— Темно. Ты думаешь, что найдешь машину? Подожди.

Она прошла по комнате и вытащила из шкафа мощный электрический фонарь.

— Тебе он понадобится.

Отдав фонарь, она пальцами поласкала его.

— Ты замечательный любовник.

Он не обратил на это никакого внимания. Схватив фонарь, выскочил из бунгало и побежал по тропинке через кусты. Его единственной мыслью было попасть в Форт-Лодердейл.

На полдороге к машине Кен вдруг почувствовал трупный запах. Он передернулся и остановился. Вначале он подумал о сдохшем животном. Осветив дорожку фонарем, он медленно продолжил путь. Запах усиливался. К горлу подступила тошнота.

Кен замедлил шаг. Фонарь высветил тело, распростертое на тропинке. Сердце застучало, во рту пересохло. Он широко раскрыл глаза и в ужасе остановился.

Девушка была голая и вся выпотрошена. Рядом с ней в луже крови лежали ее внутренности.

Кен закрыл глаза и повернул назад. Его охватил ужас. Он остановился, и его вырвало. Некоторое время он стоял неподвижно, по лицу тек пот. Потом медленно, шатаясь он вернулся в бунгало.

Кен открыл дверь и вошел в комнату. Карин уже была в халате. Когда он вошел, она обернулась. Увидев его бледное лицо, она обеспокоенно спросила:

— Что с тобой?

Ее суховатый тон помог Кену прийти в себя.

— Там девушка… Мертвая! Боже! Такое мог сделать только сумасшедший! — Он рухнул в кресло. — Он ее выпотрошил! Это ужасно!

Она наклонилась к нему:

— Послушай, о чем ты говоришь?

— Ты разве не слышала? — завопил он. — Там мертвая девушка! Нужно предупредить полицию!

Посмотрев на его лицо, покрытое потом, Карин подошла к бару, налила в стакан скотча и протянула ему.

Он жадно выпил, вздрогнул и выронил стакан на ковер.

— Возьми себя в руки! — сухо сказала она. — Подумаешь, мертвая девушка! Это тебя не касается. Меня тоже. Какое нам до этого дело? Иди к машине!

— Я не могу вернуться к машине! — воскликнул он. — Я не могу пройти рядом с… Это ужасно! Это слишком жутко!

— Иди по пляжу. Это не намного дальше. Она подошла к шкафу, сняла халат и надела купальник.

— Я тебя провожу.

Кен посмотрел на часы. Было 20.45.

— Слишком поздно! Я не успею в Форт-Лодердейл.

— Возьми себя в руки! Позвони жене и скажи, что сломалась машина, и поезжай домой. Она подняла стакан и налила виски.

— Пошли, пошли.

Он выпил, несколько взбодрился, взял телефон, который она сунула ему в руки, поколебался какое-то мгновение и набрал номер своего свояка. После паузы в трубке послышалось:

— Алло?

— Джек?.. Это Кен.

— Привет, старина! — Джек был, по-видимому, пьян. — Мы ждем тебя. Почему ты задерживаешься?

— У меня поломка. Я в гараже, и мне ремонтируют сейчас машину.

— А… А что случилось?

— Черт его знает! Заглох мотор. Извини, Джек.

— Ты не можешь так поступить, Кен! Это наша годовщина! Великая дата, Кен! — Затем после паузы он продолжал:

— Если тут не все пьяны, я пошлю кого-нибудь к тебе на помощь. Где ты?

— На дороге. Послушай, Джек, как только починят машину, я к вам приеду. Может, это будет недолго. Объясни Бетти.

— Конечно, конечно. Скоро начнется фейерверк. Приезжай поскорее.

Джек положил трубку. Кен поднял глаза на Карин.

— Этот труп… — Он дрожал. — Нужно предупредить полицию.

— Пошевели мозгами, Кен! — воскликнула она. — Полиция? Но они захотят узнать, что ты здесь делал, если должен быть на приеме. Ты воображаешь, что тебе поверят, будто ты приехал помочь мне? Ты отдаешь себе отчет, что сделает мой сволочь папаша, если узнает, что мы были вдвоем в бунгало? Он настолько глуп, что думает, будто я еще девушка. Но не настолько, чтобы не понять, чем мы тут занимались. Ты потеряешь работу, а я бунгало. Никакой полиции! А теперь пошли!

Выпитое виски начало действовать. «Она права, — подумал Кен. — Не нужно полиции. Она правильно сказала, что это нас не касается. Пусть кто-нибудь другой найдет труп». Он понимал, что если Стернвуд узнает, что он был с Карин в постели, то не удовлетворится тем, что выбросит его за дверь, а добьется занесения его в черный спи-" сок. И он не сможет никогда работать в страховых компаниях. И потом, есть еще Бетти! Боже, в какую неприятность он влип!

— Пошли, — нетерпеливо сказала Карин.

Он шел за ней сквозь влажную ночную духоту. Она провела его почти до пляжа, затем они обогнули кусты. Кен даже не осмелился посмотреть в ту сторону, зная, какая чудовищная штука скрывается в них. Потом они еще немного прошли по пляжу и после того, как кусты закончились, повернули от берега. Обходя кусты, они наткнулись на мужчину, который шел в их сторону.

В лунном свете было видно, что он высокий, худой, бородатый, одет в потрепанные джинсы. На плече у него висела морская сумка. Длинные, до плеч, волосы и борода почти полностью скрывали его лицо, были видны только глаза и длинный тонкий нос.

Человек остановился.

— Добрый вечер, — сказал он. У Кена возникло неприятное ощущение, что человек его разглядывает.

— Салют, — ответила, улыбаясь, Карин. Кен почувствовал, что весь покрылся холодным потом, но попытался улыбнуться.

— Я ищу Педлер-Крик, — заявил мужчина. Кен на вид дал бы ему лет двадцать.

— Прямо, — объяснила Карин. — Примерно около мили.

Вслед за Кеном она обошла незнакомца, и они продолжили путь.

— Он нас узнает, — проговорил Кен.

— Этот тип? Он Даже самого себя не узнает, — презрительно произнесла Карин.

Кен обернулся. Бородатый стоял на том же месте и смотрел им вслед. Он поднял руку, потом повернулся и направился к колонии хиппи.

— Дальше иди сам, — сказала Карин, останавливаясь. — Твоя машина как раз за этими кустами.

Она подошла к нему и обняла за шею.

— Было хорошо, правда? При соприкосновении с ее горячими руками он сделал попытку освободиться.

— Это не должно больше повториться, — сказал он.

Она засмеялась.

— Так всегда говорят, но потом опять продолжают.

Она ласково коснулась пальцами его щек и, повернувшись, побежала по песку к морю.

Глава 2

В 20.30 в комнате инспекторов центрального комиссариата Парадиз-Сити царило спокойствие. Инспектор третьего класса Макс Джейкоби повторял в тишине фразы на французском языке:

— «Я хочу килограмм молока, но, малыш, молоко не продается по весу, оно меряется по объему».

Любой кретин это знает, думал Джейкоби, но, очень желая научиться говорить по-французски, он произносил эти фразы, взятые из учебника.

Страстным желанием Джейкоби было провести отпуск в Париже и пообщаться там с девушками.

В другом конце большой комнаты инспектор первого класса Том Лепски занимался отгадыванием кроссворда. Лепски, высокий худой мужчина, только что получил повышение. Он был искренне убежден, что стоит на правильном пути. Его тайным желанием было стать шефом полиции. На его столе зазвонил телефон. Лепски нахмурился и снял трубку.

— Инспектор Лепски, — произнес он официальным тоном и услышал в ответ:

— Нечего воображать, Лепски.

— А, это ты? Приятный сюрприз, — сказал он более мягко.

— Где ключи от моей машины? Лепски вздохнул и возвел глаза к потолку. Он был влюблен в свою жену, маленькую и властную женщину, но временами ему хотелось быть холостяком.

— Ключи от твоей машины? — спросил он раздраженно. — Я тебя не понимаю, дорогая.

— Ты взял ключи от моей машины! У меня встреча с Мари, а ключей нет.

Лепски выпрямился. Она искала ссоры.

— Но, Боже мой, зачем мне ключи от твоей машины! — воскликнул он.

— Бесполезно отрицать. Моих ключей нет на месте, где я их оставила. Ты их взял! Лепски постучал пальцами по столу.

— Я никогда не видел твоих проклятых ключей!

— Стыдись, Лепски! Что за грубость! Ключи исчезли! И взял их ты!

Лепски надул щеки и сымитировал звук паровоза.

— Не издавай таких звуков по телефону, — прервала его Кэрол.

Лепски глубоко вздохнул.

— Извини, — сказал он сквозь зубы. — Я не знаю, где твои прок… ключи. Ты их хорошо искала?

Голос Кэрол поднялся на один тон.

— Хорошо ли я искала?

Джейкоби отложил свой учебник. Он часто слышал, как Лепски разговаривает с женой по телефону. Это был еще тот номер.

— Именно это я и сказал. — Лепски переходил теперь в атаку. — Ты посмотрела под подушкой? Во всех своих сумках?

— Лепски, мои ключи исчезли. Это ты их взял.

Лепски засмеялся.

— Послушай, дорогая, зачем мне твои дурацкие ключи?

— Не ругайся! Ты берешь вещи, потом их теряешь!

Лепски грустно покачал головой. Временами Кэрол слишком поспешно приходила к глупым выводам.

— Послушай, дорогая, поищи еще. Ты их непременно найдешь. Правда, поищи…

Он сунул руку в карман пиджака, чтобы достать сигареты. Пальцы коснулись металла. Он вздрогнул, будто наткнулся на раскаленное железо.

Джейкоби внимательно наблюдал.

— Я искала везде! — вопила Кэрол. Даже Джейкоби это было слышно. Лепски вытащил ключи из кармана, изумленно посмотрел на них, тихо застонал и поспешил их спрятать.

— Ладно, согласен, дорогая, — сказал он вдруг ласково. — Ты потеряла ключи от машины… Такое бывает. Сделай вот что. Возьми такси туда и обратно. Я вернусь домой и найду их. Что ты на это скажешь?

— Такси?

— Да… конечно. Я все тебе оплачу. Развлекайся.

— Лепски! Теперь я точно знаю, что ты нашел их в своем кармане! Кэрол бросила трубку.

В комнате наступила тишина. Так как представление было закончено, Джейкоби вернулся к своему учебнику.

Лепски, уставившись в пустоту, думал, куда бы спрятать ключи, когда он вернется домой. Надо отыскать такое место, чтобы Кэрол поверила, будто сама туда их засунула.

Потом зазвонил телефон на столе Джейкоби.

— Джейкоби слушает, — ответил он быстро. Хриплый мужской голос произнес:

— Я не буду повторять дважды, курица, собери остатки своих мозгов и внимательно слушай.

— Кто у телефона? — спросил Джейкоби, озлобляясь.

— Я тебе сказал слушать! Есть труп для тебя. В Педлер-Крик. Первый кустарник на спуске к пляжу.

Трубку повесили.

Изумленный Джейкоби посмотрел на Лепски и передал содержание разговора.

— Возможно, это шутка, — заключил он. Лепски, как всегда полный амбиций, взял трубку и вызвал службу связи.

— Гарри! Кто у нас патрулирует в секторе Педлер-Крик?

— Шестая машина. Стив и Джо.

— Скажи им, пусть прочешут первый кустарник на спуске к песчаному пляжу недалеко от Педлер-Крик, да побыстрее.

— Что они должны найти?

— Труп, — ответил Лепски. — Может быть, это шутка, но пусть поищут.

Он положил трубку, зажег сигарету, потом поднялся.

— Составь рапорт, Макс, — сказал он. — Надеюсь, что Стив позвонит прежде, чем мы предупредим шефа.

Пока Джейкоби отстукивал на пишущей машинке рапорт, Лепски кружил по комнате. Он был похож на охотничью собаку на поводке.

Через двадцать минут зазвонил телефон.

— Это Стив. Грязное дело: выпотрошена девушка. Явное убийство.

— Оставайся на месте, Стив, я беру дело в свои руки.

В 21.15 четыре полицейские машины мчались по направлению к Педлер-Крик. Шеф полиции Террелл, сержант Джо Беглер, сержант Фред Хесс из уголовной бригады, Лепски и три других инспектора прибыли первыми.

Затем появились доктор Лоуис, полицейский врач, и два санитара «скорой помощи». Полицейский фотограф, сдерживая отвращение, сделал снимки, затем бросился в кусты, его вырвало.

После короткого совещания труп наконец увезли. Террелл подошел к доктору.

— Что вы об этом думаете, док? — спросил он.

— Ее оглушили, раздели и выпотрошили. Это произошло не более двух часов назад. Точнее скажу после вскрытия.

Террелл, коренастый седой мужчина с квадратной челюстью, произнес:

— Присылайте заключение как можно быстрее.

Он повернулся к Хессу, маленькому толстяку:

— Занимайся этим ты, Фред. Я возвращаюсь в комиссариат. Постарайся узнать, кто она.

Потом Террелл сделал знак Беглеру и вернулся к машине.

Хесс обратился к Лепски:

— Бери Дасти и иди поговори с хиппи. Постарайся узнать, из их ли она компании. Терри даст фото. Попроси у него.

Лепски отправился на поиски Терри Дауна, полицейского фотографа. Он нашел его сидящим на песке. Тот сжимал голову руками и стонал.

Даун, молодой, но очень хороший фотограф, работал в полиции только шесть месяцев. Дрожащей рукой он протянул Лепски три фотографии лица девушки.

— Боже! Какой ужас…

— Ты не видел худшего, — ответил ему Лепски.

При свете луны он рассмотрел фотографию. Девушка не была красивой: худое лицо, жесткий рот. Очевидно, она повидала немало в своей жизни и прошла огонь, воду и медные трубы.

Подошел Дасти Лукас, инспектор третьего класса. Ему было примерно лет двадцать пять, внушительная фигура, расплющенное лицо боксера, каковым он и был: лучший тяжеловес в команде полиции.

— Пошли, Дасти, — сказал Лепски, усаживаясь в машину.

Дасти сел рядом с ним. Они ехали по твердому белому песку, пока не заметили огней лагеря. Лепски остановил машину.

— Дальше пойдем пешком.

Раздавались слабые звуки гитары. Кто-то пел.

— О чем только думает мэр города Хедли, — пробурчал Лепски. — Пора бы освободить город от этого сброда.

— Нужно же им где-то жить, — здраво заметил Дасти. — Лучше уж здесь, чем в городе.

Лепски презрительно хрюкнул. Он быстро подошел к группе человек из пятидесяти, расположившихся на песке вокруг большого костра. Им было от пятнадцати до двадцати пяти лет. Большинство мужчин носили бороду, у некоторых были волосы до плеч. Девушки также походили друг на друга: почти все в джинсах, в майках, с грязными длинными лохмами.

Пел высокий худой мужчина. Борода и волосы практически закрывали все его лицо, закрывали так, что трудно было сказать, красив он или нет. Он заметил инспекторов почти сразу же, как они появились из темноты, и прекратил пение. Он сидел на ящике из-под апельсинов. Вслед за ним в сторону полицейских устремилась еще сотня глаз. Откуда-то из темноты донесся голос:

— Фараоны!

После долгой паузы высокий положил гитару, обошел сидевших хиппи и остановился перед Лепски.

— Я руковожу этим лагерем. Меня зовут Чет Мисколо, — заявил он. — Что-нибудь не в порядке?

— В некотором роде, — сказал Лепски. — Инспектор Лепски, а это инспектор Лукас. Мисколо кивнул. Дасти ответил тем же.

— Так в чем же дело?

Лепски протянул ему три фото:

— Ты ее знаешь?

Мисколо взглянул на фото, потом на Лепски:

— Конечно. Это Дженни Бендлер. Похоже, она мертва.

По группе хиппи прошел шорох. Они все поднялись.

— Точно, — сказал Лепски. — Убита и выпотрошена.

Новый вздох прошел по толпе. Мисколо вернул фото.

— Она прибыла вчера вечером, — объяснил он. — Сказала, что останется на несколько дней. Ее ждала работа в Майами. — Он обтер рот ладонью. — Жаль. Она показалась нам приятной девушкой.

В его голосе чувствовалось сожаление, и наблюдавший за ним Лепски почувствовал, что он говорит искренне.

— Расскажи все, что ты о ней знаешь, Чет. Чувствуя возникшее в группе напряжение, Лепски уселся на песок и принял непринужденную позу. Дасти последовал его примеру и, устроившись неподалеку от машины, вытащил блокнот. Они все сделали правильно. Группа, немного поколебавшись, тоже расселась на песке.

Запах жареных сосисок несколько смутил инспекторов.

— Хотите сосиску? — спросил Мисколо, садясь рядом с Лепски.

— Давайте, — ответил Лепски.

Толстая девушка подцепила две сосиски со стоящей на огне сковороды, завернула в бумагу и протянула Лепски.

— Ему не надо, — сказал Лепски, показывая на Дасти, так как не хотел, чтобы его блокнот был в жирных пятнах. — Он и так слишком толст. Хиппи рассмеялись, и напряжение спало. Дасти сделал гримасу, а Лепски откусил кусок сосиски и принялся жевать.

— Вкусно. Неплохо живете, парни.

— Выкручиваемся, — ответил Мисколо. — Кто ее убил?

Лепски доел сосиску. Он подумал, что хорошо бы рассказать Кэрол, как нужно жарить сосиски. Его жена была неважной кухаркой. Она была новатором и неустанно готовила очень сложные, но несъедобные блюда.

— Мы это пытаемся узнать, — ответил Лепски. — Она появилась вчера и заявила, что ее ждет работа в Майами… Так?

— Именно это я и сказал.

— Она говорила, какая именно работа?

— Мне — нет. — Мисколо посмотрел на группу:

— Кто-нибудь из вас знает об этом?

Толстая девушка, которая подала Лепски сосиски, заявила:

— Мы с ней жили в одном бунгало. Она мне сказала, что у нее есть работа в яхт-клубе в Майами. Я ей не поверила. По ее виду я предположила, что она проститутка.

Лепски подумал, что это более чем вероятно.

— Как вас зовут?

— Кэтти Вайт.

— Кэтти здесь постоянно, — объяснил Мисколо. — Она у нас при кухне.

"Неудивительно, что она такая толстая», — подумал Лепски.

— У нее были вещи?

— У нее был рюкзак. Он в бунгало.

— Он мне понадобится. — Лепски замолчал, потом продолжил:

— Что было сегодня вечером?

— Она сказала, что выйдет прогуляться, — ответила Кэтти. — Так как она мне не очень-то нравилась, мне на это было совершенно наплевать.

— А почему она вам не понравилась?

— Она была слишком грубой. Я пыталась поговорить с ней, но из ее рта выходили только ругательства.

— В котором часу она ушла?

— Около семи часов.

— Кто-нибудь еще видел ее? Они ответили хором «нет».

— Значит, она пошла прогуляться, напоролась на неприятности, то есть ее прихлопнули, и она оказалась рядом со своими потрохами.

Тишина.

— Послушайте, возможно, потрошитель где-то здесь, — спокойно продолжил Лепски. — Поэтому мой вам совет: не ходите гулять ночью по-одиночке.

Снова молчание, потом Лепски спросил:

— Кто-нибудь из вас знает кого-либо, способного на такое? Какого-нибудь сумасшедшего?

— Здесь его не ищите, — категорическим тоном заявил Мисколо. — Мы все одна семья. Среди нас нет сумасшедших.

Лепски задумался, потом добавил:

— А среди новых? Есть кто-нибудь, появившийся менее четырех часов назад?

— Есть парень, который прибыл примерно два часа назад, — ответил Мисколо. — Его зовут Лу Бун. У него есть деньги, и он нанял бунгало для себя одного. Я ничего не знаю о нем.

— Где он теперь?

— Он спит. Сказал, что добрался автостопом из Джэксонвилла.

— Я с ним поговорю. — Лепски доел вторую сосиску, потом поднялся. — Где его найти?

— Я вас провожу.

Вместе с Дасти они прошли по пляжу по направлению к десяти крошечным деревянным бунгало.

— Мне не нужны здесь неприятности, мистер Лепски. Я уже два года руковожу этим лагерем. Проблем никаких не возникало. Мэр Хедли нас терпит.

— Не обольщайся на этот счет. Чет. Неприятности у тебя уже есть.

Мисколо остановился и указал на домик:

— Он там. Вы хотите, чтобы я подождал?

— Можешь сходить разбудить его, — сказал Лепски. — Скажи, что с ним хотят поговорить. Как только ты его разбудишь, мы его прихватим… Что ты на это скажешь?

— Хитрые вы, флики, не рискуете, — ответил Мисколо, широко улыбаясь. — Я оставляю его вам. Я еще не закончил ужин.

Он обошел Лепски и вернулся к костру. Лепски с улыбкой посмотрел на Дасти:

— Нужно попытаться.

— Этот парень не идиот.

Лепски вытащил свой специальный полицейский револьвер 38-го калибра, вздохнул, потом подошел к бунгало и толкнул дверь. Дасти, как на тренировке, опустился на колено и стал прикрывать Лепски своим револьвером.

Лепски оказался в полной темноте. Воняло жиром. Внезапно зажегся свет. Он сделал шаг в сторону, подняв револьвер. Молодой бородач приподнялся с постели.

— Не шевелись, — приказал Лепски. — Полиция.

Бородач натянул грязную простыню на колени, потом рассмотрел Лепски.

— Что вы от меня хотите?

Вошел Дасти и стал у стены. Револьвер он спрятал в кобуру. Убедившись, что хиппи не вооружен, он расслабился.

— Ты только что появился, Лу? Так?

— Если вы действительно хотите точно все знать, то я нанял бунгало в 21.06, — ответил Лу.

— Как ты сюда добрался?

— Шутите! Пешком, конечно!

— Я хочу сказать, с какой стороны?

— По пляжу. Автостопом я доехал до конца дороги и пешком спустился по пляжу.

— Мы занимаемся уголовным делом, — спокойно сказал Лепски. — Ты видел кого-нибудь, слышал что-нибудь? В первом кустарнике от дороги нашли труп девушки. Ты ведь шел с той стороны?

Лу напрягся.

— Разумеется, нет. Я ничего не имею общего с убийством.

— Девушка была убита практически в то же время, когда ты спускался. Ты видел кого-нибудь? Слышал что-нибудь?

Лу почесал голову и отвернулся.

— Я ничего не видел, ничего не слышал. Лепски инстинктивно почувствовал, что он врет.

— Послушай. Ну, подумай еще. Видел ты кого-нибудь на дороге или на пляже?

— Мне нечего думать. Ответ один — нет.

— Девушка была выпотрошена. На одежде убийцы должна быть кровь. Покажи мне свое барахло.

— Этого ты не можешь требовать. Я знаю свои права. Нужен ордер на обыск. Лепски посмотрел на Дасти.

— Осмотри этот шкаф, — приказал он. Как только Дасти направился к маленькому шкафу, Бун вскочил с кровати, но остановился, когда Лепски показал ему револьвер:

— Спокойно, Лу.

Бун сел на кровать.

— Это произвол. Я знаю свои права. Дасти потребовалось несколько минут, чтобы осмотреть вещи Буна. Он посмотрел на Лепски.

— Чисто, — сказал он.

— Я завтра подам жалобу, — пригрозил Бун. — Я тебе покажу, сволочь.

Лепски широко улыбнулся.

— А что ты скажешь, если тебя арестуют за наркотики, Лу? — Он вытащил маленький пакетик из кармана. — Я могу сказать, что нашел это у тебя. Хочешь?

Бун посмотрел на пакетик, потом пожал плечами.

— Хорошо, я ничего не говорил. Флики готовы на все.

— Это по-твоему. А теперь расскажи нам о себе. Чем ты занимаешься, откуда пришел и куда направляешься?

Бун еще раз пожал плечами и начал говорить. Дасти строчил в своем блокноте.

Кен Брэндон вернулся домой в 21.30. Всю дорогу его голова интенсивно работала. В какую же неприятность он впутался! Скоро найдут труп, и полиция начнет расследование. Если бы не это ужасное убийство, он бы направился в Форт-Лодердейл и провел остаток вечера на юбилее. Но вид выпотрошенного трупа совершенно выбил его из колеи. Даже когда он ехал по дороге, ведущей к дому, он чувствовал, как в его желудке поднимается тошнота.

Сегодня был воскресный вечер. Большая часть соседей отсутствовала. Он погасил фары и затормозил. Нужно, чтобы никто не видел его возвращения домой, у него должно быть алиби — для Бетти и полиции.

Подъехав к гаражу, он включил автоматический замок и въехал. Довольно долго сидел в машине, размышляя. Потом вышел из машины, открыл дверь, ведущую в коридор, и прошел в темную гостиную. Подошел к окну, чтобы посмотреть на улицу. Три виллы напротив были погружены в темноту. Он задернул плотные шторы, впотьмах пересек комнату и зажег свет.

Пока, вроде бы, все хорошо. Он был уверен, что его никто не видел.

Кен приготовил себе порцию виски с содовой и сел. Мысли метались, как испуганные мыши. Сначала нужно будет убедить Бетти. Он сделал усилие, чтобы собраться. В конце концов он решил, что следует рассказать часть правды. Бетти не идиотка. Он продумал историю, которую расскажет ей, а затем вспомнил о Карин.

Боже! Как он был неосторожен. Он вздрагивал от мысли, что увидит ее завтра в конторе. Совершенно опустошенный сексуально, сейчас он считал, что Карин представляет собой угрозу для его семьи и карьеры. Потом он подумал о бородаче, которого они встретили. Если полиция доберется до него и он расскажет, что видел Кена вместе с Карин!..

Он вытер пот на лице.

Кен все еще сидел в кресле, когда послышался шум автомобиля Бетти. Он глубоко вздохнул и встал.

Через некоторое время вошла Бетти.

— В чем дело, Кен?

Он редко видел ее в гневе, но сейчас чувствовал, что она на пределе.

— Я рассказал Джону. У меня была поломка, — сказал он спокойно. — Как юбилей, прошел успешно?

— Кен! Почему ты не приехал? Все спрашивали меня. Мери вне себя.

— Что-то с зажиганием. Извини, дорогая. Я потерял на этом больше часа.

— Но потом-то ты мог все-таки приехать!

— Да, конечно, я мог бы приехать, но после фиаско в школе, после ремонта машины мне, честно говоря, было не до юбилея. Извини, но это так.

— Фиаско? — переспросила Бетти с участием.

— Можно так сказать. После всех трудов по расстановке пятисот стульев — всего тридцать четыре человека! Потом я сел в машину, и она не завелась. Я был вне себя. Черт возьми, я чуть с ума не сошел. Я проверил все свечи, и после этого у меня пропало всякое желание ехать на юбилей.

— Ты не заключил ни одного контракта?

— Подписали только несколько человек. Поэтому я сразу же вернулся домой, чтобы прийти в себя.

Бетти подошла к нему и обняла. Он зарылся в ее волосы, чувствуя, что первое препятствие позади.

— Прости меня, дорогой. Я думала, что у тебя все хорошо, — сказала она.

— Ты меня тоже прости. Я знал, что должен ехать, но чувствовал себя таким подавленным, что просто сил не было.

Она отодвинулась и с улыбкой, которая ему очень нравилась, посмотрела на него, — Пошли спать. Завтра я все объясню Мери. Когда они раздевались, Бетти спросила: