Глава 2

Герман Радниц сидел под навесом на террасе самого роскошного номера в отеле «Бельведер», с выходом на крышу, и просматривал какой-то юридический документ. Своими полузакрытыми глазами, крючковатым носом, почти беззубым ртом и испещренной темными пятнами кожей, приземистый толстый Радниц напоминал огромную жабу. Но внешность мало беспокоила его. У него были деньги и власть, и ему доставляло удовольствие видеть, как лебезили перед ним очень многие, особенно женщины.

Этим утром он разрабатывал план, суливший ему огромную прибыль. Требовалось лишь уладить некоторые проблемы с законом, но в этом Радниц был большой мастер.

Появление Густава Хольца отвлекло его, и он, нахмурясь, недовольно глянул на своего секретаря. Хольцу было около пятидесяти лет. Это был высокий худощавый лысый мужчина с глубоко посаженными глазами и жестким ртом. Мало кто знал, что Хольц обладал поистине математическим умом, свободно владел восемью языками, тонко разбирался в политике. Он был поистине правой рукой Радница.

— В чем дело? — резко спросил Радниц. — Я занят.

— Пришел Клод Кендрик, сэр. Ему назначена встреча. Вы его примете? Радниц отложил документ.

— Пусть войдет. — Он указал на документ. — Взгляните на это, Хольц, пункт десять. Он мне не нравится. Это нужно исправить.

Секретарь вышел с документом. Тут же на террасе появился Клод Кендрик в безупречном голубом полотняном костюме. Его парик был на сей раз тщательно расчесан. В руках Кендрик держал портфель.

Радниц хмуро посмотрел на вошедшего:

— В чем дело? Я занят.

Кендрик трепетал перед Радницем. Но он знал, что у Радница есть необходимая ему сумма. Лицо Кендрика расплылось в угодливой улыбке.

— Вы никогда не бываете свободны, мистер Радниц, — промурлыкал он, приближаясь к письменному столу. — Извините за вторжение, но у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать.

Радниц пожал плечами и равнодушно ткнул пальцем в направлении кресла:

— Что это? Сядьте!

Кендрик опустил свое тело в кресло.

— Так любезно с вашей стороны, мистер Радниц. Благодарю за оказанную честь.

— Так что это? — бесцеремонно рявкнул хозяин.

Кендрик заморгал. Ему не повезло: этот всесильный и ужасный миллиардер был в плохом настроении. Кендрик понял, что его обычная лесть будет только раздражать Радница. Пришлось сразу брать быка за рога.

— Выставка сокровищ Эрмитажа в Вашингтоне.

Проблеск интереса мелькнул в полуприкрытых глазах Радница.

— Ну и что с того?

— Возможно, вы не видели каталог. Бесподобные сокровища, бесценные…

— Я просматривал его. Ну и что же? Кендрик вытащил из «дипломата» каталог, который он прихватил с собой. Открыв его на странице 54, он услужливо положил книгу перед Радницем:

— Вот эта вещь.

Радниц некоторое время смотрел на изображенную на фотографии икону, потом прочел аннотацию и бесстрастно взглянул на Кендрика:

— И что дальше?

— Уникальная, единственная в своем роде вещь. — Кендрик широко улыбнулся. — По-видимому, самая первая русская икона.

— Я умею читать, — жестко сказал Радниц. — Но при чем здесь я?

— Я полагаю, сэр, на аукционе эта икона может стоить не менее двадцати миллионов долларов.

Радниц отложил каталог, и его глаза затуманились.

— Возможно, но эта икона не продается. Это собственность Советского государства.

— Конечно, мистер Радниц, но ведь всякое случается. Заинтересовало бы вас предложение купить ее, скажем, за восемь миллионов долларов?

Радниц надолго задумался, глянул на Кендрика, который улыбался ему с надеждой в глазах.

— Вы это серьезно? — спросил Радниц с железом в голосе.

— Серьезнее некуда.

Радниц поднялся и подошел к краю террасы, окаймленной цветами. Стоя спиной к Кендрику, он созерцал панораму залива, о чем-то напряженно размышляя. Глядя на него, Кендрик почувствовал, как сердце его забилось, и сказал себе: «Рыбка клюнула!"

Постояв минут пять неподвижно, Радниц вновь вернулся к своему креслу и сел.

— Как она может появиться на аукционе? — спросил он.

— Конечно, не может. Но для коллекционера, заинтересовавшегося этим сокровищем, можно кое-что сделать.

— А именно?

— Мне было сказано, что, если я найду заинтересованного покупателя, он незамедлительно получит икону. Тот, кто это предлагал, слов на ветер не бросает. Я не пришел бы сюда, сэр, если бы не был уверен в этом.

— А сроки?

Кендрик немного расслабился. Рыбка была на крючке.

— Где-то на следующей неделе. Но это при условии, что восемь миллионов долларов будут переведены в швейцарский банк.

Радниц вытащил из ящика на столе сигару и начал раскуривать ее.

— Я надеюсь, Кендрик, вы уверены в том, что говорите.

— Вы можете положиться на меня, сэр. — Кендрик вновь начал потеть.

— Если вы думаете, что я забыл о русских марках, то вы глубоко заблуждаетесь. Вы обещали их мне, и что получилось?

Кендрик вздохнул:

— Увы. С кем не бывает: произошла осечка. Но моей вины не было, вы это знаете.

— Ладно. Я беру эту икону за шесть миллионов. И ни цента больше. Решайте сами.

Кендрик облегченно вздохнул. Все прошло удачнее, чем он думал. Три миллиона чистой прибыли!

— Сэр, но подобная операция требует огромных предварительных расходов, — сказал он, заискивающе улыбаясь. — Я предлагаю шесть миллионов плюс издержки.

— Не пытайтесь торговаться, Кендрик, — отрезал Радниц. — Вы доставляете мне икону на мою виллу в Цюрихе. И лишь только после этого я перевожу шесть миллионов в банк, который вы назовете. Вот мои окончательные условия.

Кендрик весь передернулся, словно дотронулся до раскаленного утюга.

— Цюрих! Это невозможно, сэр! Как вывезти такое сокровище из страны? Да когда обнаружат пропажу иконы, здесь будет такое!

Радниц поднял руку, давая понять, что Кендрик ему надоел:

— Это уже ваши трудности. Я хочу получить эту икону в Цюрихе. Если вы не можете доставить ее в Цюрих, так и скажите. Мы зря тратим время.

Это в расчеты Кендрика не входило. Нужно было вновь переговорить с Хеддоном.

— Это значительно осложнит операцию, — нерешительно сказал он.

— Что ж, шесть миллионов долларов зарабатываются тяжким трудом, — твердо сказал Радниц, стряхивая пепел с сигары. — Подумайте над моим предложением. Если через три дня вы не сообщите моему секретарю, что согласны, больше не являйтесь ко мне со своими делами. — Он наклонился вперед, сверкая глазами. — Все ясно?

По лицу Кендрика катился пот. Он неуверенно поднялся:

— Да, мистер Радниц. Сделаю все, что только в моих силах.

Выйдя из апартаментов Радница, Кендрик тотчас же отправился в отель «Спэниш Бэй», чтобы встретиться с Хеддоном.

Хеддон уже заканчивал поздний завтрак. Увидев Кендрика, он подозвал официанта и заказал еще кофе.

Кендрик тяжело уселся за стол. Его маленькие жадные глазки оглядели остатки поджаренного бекона на блюде.

— Кофе? — спросил Хеддон.

— Это было бы неплохо.

Мужчины посмотрели друг на друга, и Кендрик слегка кивнул. Они молчали до тех пор, пока официант, принесший кофе, не ушел.

— Итак? — Хеддон выжидательно глянул на Кендрика.

— Я нашел покупателя, — сказал Кендрик. — Теперь все зависит от тебя.

— Сколько?

— Ты получишь свои три миллиона. Хеддон улыбнулся:

— Плюс текущие расходы, конечно.

— Три миллиона и никаких издержек, — как можно тверже сказал Кендрик.

— Но на эту операцию нужно, как минимум, сорок тысяч, чтобы подкупить кого следует. Ты должен оплатить расходы Клод.

— Нет. Это твои проблемы, Эд.

— Ладно. Тогда мне лучше пойти к Эйбу. Это может занять время, но он договорится с покупателем.

Кендрик хищно улыбнулся:

— Ладно, я готов поделить расходы пополам.

— А на твоего покупателя можно положиться, Клод?

— Абсолютно.

Хеддон пожал плечами:

— Хорошо. Тогда мне нужно двадцать тысяч наличными.

— Не вопрос.

— Договорились. Будем считать, что операция началась. Но мне понадобится еще одна вещь. Ты сможешь сделать хорошую копию с этой иконы? Не шедевр, но добротную подделку, чтобы на пару часов всех ввести в заблуждение.

— Ты хочешь подменить икону?

— Это не твоя забота. У меня все продумано. Так сможешь изготовить копию за два-три дня?

Кендрик кивнул.

— Луи это сделает. — Он задумчиво смотрел на Хеддона. — Ты, кажется, очень уверен? А я только надеюсь, что все будет как надо. Меня ждут большие неприятности, если дело прогорит. Мой клиент — человек достаточно опасный, и с ним не пройдут никакие шутки. Я обещал ему икону на следующей неделе.

— Ты получишь ее во вторник, — спокойно сказал Хеддон.

— Это точно? Осечки не будет?

— Ты получишь ее во вторник вечером, — повторил Хеддон.

Кендрик понимал, что это только начало. Он отдавал себе отчет, какой поднимется шум, когда обнаружится пропажа иконы. Все дороги — наземные, воздушные, морские — будут немедленно блокированы. ФБР, ЦРУ и полиция — все встанут на уши. Вот если бы можно было закончить дело, доставив икону Радницу в отель! Но не в Цюрих!

Он тяжело поднялся, уже жалея, что связался с Радницем.

— Луи принесет копию и двадцать тысяч наличными. Я доверяю тебе, Эд, но ведь разразится вселенский скандал!.. Даже не представляю, как можно похитить такую вещь. Но раз ты утверждаешь, что так будет, я тебе верю.

Хеддон улыбнулся:

— Ты слишком толстеешь, Клод.

— Я знаю. Луи вечно пилит меня из-за моего веса. — Кендрик снял парик, осмотрел его и криво нахлобучил на голову.

Три миллиона долларов!

Махнув рукой, он вышел из ресторана и, пройдя по террасе, направился к своей машине.

Луи де Марни провернул удачную сделку, продав два канделябра эпохи Георга IV. В этот момент в салон вошел Кендрик, и по сдвинутому набекрень парику Луи понял, что что-то случилось. Кендрик даже не остановился, чтобы приветствовать пожилого клиента, который как раз выписывал чек. Он прошел прямо к себе в кабинет, хлопнув дверью. Душевное волнение всегда вызывало у Кендрика приступ голода. Подойдя к холодильнику, хитроумно замаскированному под старинный комод, он вытащил оттуда цыплячье крылышко, завернул его в хрустящий лист салата и, усевшись за стол, начал есть. Луи вошел как раз в тот момент, когда шеф закончил трапезу.

— Неприятности? — спросил Луи. — Вы опять едите!

— Успокойся, дорогой. Для тебя есть работа.

Луи с подозрением наблюдал, как Кендрик вытащил из «дипломата» каталог выставки Эрмитажа и открыл его на пятьдесят четвертой странице.

— Нужна копия этой иконы. Самая обычная, не шедевр. Думаю, с твоими талантами ты вполне можешь это сделать.

Луи бросил взгляд на икону и отшатнулся.

— Неужели этот жуткий тип Хеддон намеревается ее украсть?! — визгливо спросил он.

— У меня уже есть на нее покупатель, — мягко сказал Кендрик. — Так что не беспокойся. Лучше займись копией.

— Вы что, сумасшедший! — завопил Луи. — Вы не понимаете, что это собственность Советского Союза? Хеддон, наверное, просто свихнулся. Я не желаю иметь с этим ничего общего. Да и вам бы посоветовал держаться в стороне. Подумайте, дорогой. Вся ваша жизнь может рухнуть.

Кендрик вздохнул:

— Возможно, это действительно опрометчиво с моей стороны, но Эд совершенно уверен в успехе. А Эд никогда еще меня не подводил.

— Мне плевать! Мы не должны в это лезть! — Луи гневно сверкнул глазами. — Нет, я не прикоснусь к этому! Допустим, идиот Хеддон украдет ее. Но вы! О чем вы думаете! Икону невозможно продать! Целая армия полицейских ринется по горячему следу, закроют все границы, русские будут в ярости.

— Радниц готов купить ее.

— Радниц!.. — Луис даже задохнулся от возмущения. — Эта жаба!.. Неужели вы настолько свихнулись, что говорили с ним?

— Увы, мы уже договорились, дорогой.

— Тогда заказывайте себе гроб! А я повторю еще раз — не желаю иметь ничего общего с этим.

Кендрик выдавил елейную улыбку:

— Ты в доле, дорогой, и получишь четыреста пятьдесят тысяч долларов.

— Ничего не хочу слышать о… — Не закончив фразы, Луи открыл рот и с интересом уставился на Кендрика. — Сколько, вы сказали?

— Да-да, мой мальчик. Это очень крупное дело. Твоя доля составит четыреста пятьдесят тысяч долларов.

— И это только за то, что я изготовлю копию иконы?

— Нет, мой милый, нужно будет проделать и кое-что еще. Это огромные деньги, понятно, тебе придется еще потрудиться.

— А конкретнее?

— А вот над этим еще надо подумать. Эд передает мне икону во вторник. Радниц настаивает на том, чтобы икона была доставлена в Цюрих.

Луи подскочил, словно его ужалила оса.

— Куда? — взвыл он.

— Цюрих, Швейцария, — спокойно ответил Кендрик. — И, ради Бога, дорогой, не кричи так.

— Поднимется жуткий шум! Швейцария, — повторил Луи, вся радость которого от перспективы получения таких денег померкла. — Вы не в своем уме! Выезд из страны будет перекрыт. Комар не пролетит. А Интерпол? Да всех подозрительных торговцев картинами затаскают в полицию. Нет, Цюрих — это нереально! Клод, вы проявили преступную неосторожность, связавшись с Радницем.

— Невозможных вещей не существует, дорогой. У нас есть время до вторника, так что все можно обдумать.

— Уж не думаете ли вы, что я потащу эту проклятую икону через столько границ? — Луи подозрительно смотрел на Кендрика.

Кендрик уже обдумывал такую возможность, но потом решил, что нервы Луи для такой работы не годятся.

— Разумеется, нет. Но мы должны найти лазейку. А пока займись копией.

Луи некоторое время с сомнением смотрел на босса, но потом вспомнил о громадной сумме вознаграждения, обещанного ему.

— Это я, так и быть, сделаю, — произнес он. — Но я предупреждаю вас, что это сумасшедшая и опасная операция.

— Давай подумаем вместе. Может случиться так, что у Эда что-то не выгорит, но мы должны быть готовы. Ты не поверишь, какие чудеса могут творить изобретательность и ум.

— Скажите это слепому, глухому и немому, — возразил Луи. Схватив каталог, он выскочил из кабинета.

Кендрику вновь захотелось есть. Открыв холодильник, он оглядел стоявшие там разнообразные блюда, выбрал омара, сел за стол и начал думать.

В своей обычной манере, то есть с шумом и помпой, привлекая внимание соседей, Лепски вернулся домой, прошел по дорожке и, распахнув парадную дверь, вошел в дом.

Он замечательно провел день, рассказывая Максу Джейкоби и Беглеру о том, что Кэрол получила наследство и как он заставил ее потратить деньги на путешествие в Европу. Лепски осточертел им обоим, рассказывая одно и то же, но это был его звездный час и унять его было невозможно. Наконец Беглер не выдержал болтовни и попросту сбежал домой, приказав позвонить ему, если случится что-то важное.

— Привет, беби, — заорал Лепски с порога. — Это я! Что там у нас на ужин?

Кэрол лежала на софе босая и с закрытыми глазами.

— Можно не орать? — жалобно сказала она. — Я устала до смерти.

В такое время Кэрол обычно находилась на кухне, готовя ужин. Видеть ее в горизонтальном положении в гостиной было так непривычно, что Том разинул рот.

— Ты что, весь день бегала трусцой?

— Иногда, Лепски, мой муж ведет себя как форменный тупица. Ведь нужно же приготовиться к отъезду, и позволь тебе заметить, что я целый день этим и занималась.

— Угу, понял. Так что же у нас на ужин?

— Неужели ты не можешь думать ни о чем другом, кроме еды? Я весь день провела в «Америкэн экспресс» и очень устала.

Лепски оглядел жену и по некоторым признакам определил, что сейчас лучше вести себя с тактом и пониманием.

— Бедная девочка. Весь день, да? И что же? Что ты организовала?

— У Миранды, как всегда, свои идеи, — воскликнула Кэрол. — Она никак не могла вбить в свою тупую башку, что мы хотим лететь первым классом. Она все твердила мне про чартерные рейсы.

— Ради Бога! Не вижу в этом ничего зазорного.

— Лепски! В кои веки я наконец получила возможность слетать в Европу. И мы будем путешествовать только первым классом.

— Ладно, делай, как считаешь нужным, беби. — Лепски помялся. — Но все же что мы будем есть на ужин?

Кэрол вскочила. Ее глаза метали молнии.

— Не знаю и не хочу знать! Если ты еще раз заикнешься о еде, я с тобой разведусь!

— Не знаешь, да? Ну ладно. Но выпить, надеюсь, я могу? — Лепски подошел к бару, открыл его и с удивлением посмотрел на жену. — А где моя бутылка «Катти Сарк»?

— Можешь ты сесть и послушать, что я сегодня сделала? — Голос Кэрол вдруг стал менее агрессивным.

— Где «Катти Сарк»? — зарычал Лепски.

— Опять ты о еде и выпивке! Ну выслушай же меня.

Лепски возмущенно уставился на нее:

— Ты ходила к этой старой пьянчуге Мехитабел Бесингер и отнесла этой мошеннице мою бутылку.

К его удивлению, Кэрол выглядела смущенной.

— Послушай, Том, мне очень жаль, что я взяла твой скотч. Не надо было мне к ней ходить. Я решила, что ты был прав. Она слишком много пьет.

Уже много лет Кэрол верила советам старой гадалки, чернокожей великанши, которая предсказывала будущее. Как ни странно, дважды она указала Лепски на важные улики против убийц. Лепски их проигнорировал, но потом, конечно, выяснилось, что она была права. До сих пор Кэрол безгранично верила ей. Эта неожиданная перемена насторожила Лепски.

— Что ты говоришь? — спросил он, садясь.

— Том, я подумала, что неплохо было бы посоветоваться с ней относительно нашего путешествия, — сказала Кэрол, пряча от него глаза.

Лепски издал звук, похожий на шум сыплющегося гравия.

— Ага, и чтобы задобрить ее, ты отдала ей «Катти Сарк».

— Да, Том. Извини. Я куплю тебе другую бутылку. Обещаю.

Это было так неожиданно, что Том сорвал галстук и расстегнул ворот рубашки.

— Ладно. Так что случилось?

— Она достала свой хрустальный шар и, похоже, впала в транс.

Кэрол закрыла глаза руками и испустила долгий утомленный вздох. Не один только Лепски тут умел устраивать спектакли.

— Пожалуй, она и в самом деле была немного под мухой.

— Еще бы. Когда она взяла свой чертов хрустальный шар, до или после бутылки?

— Ну, ей надо немного себя стимулировать, чтобы увидеть будущее.

— И поэтому она вылакала сразу полбутылки, да?

— Немного больше половины и понесла какую-то чушь. Она мне сказала, что нам ни в коем случае не надо никуда ехать. Она сказала, что мы должны все отменить и остаться дома. Там мы встретимся с безжалостными преступниками. Назвала какую-то Катерину, которая принесет нам множество несчастий. Но насчет имени она не полностью уверена. Заявила, что нечетко все видела, потому что хрустальный шар вдруг помутнел.

Лепски издал фырканье, которое напугало бы и бизона:

— Ха! Да если бы я хватил больше полбутылки виски, у меня бы тоже мозги помутнели.

— Меня это правда обеспокоило, Том.

Раньше предсказывала все верно. Может, и в самом деле остаться дома?

Лепски вспомнил о том, что сегодня днем он прожужжал все уши Джейкоби и Беглеру о предстоящем путешествии. Да они лопнут от смеха, если он откажется от путешествия. Какую причину он сможет придумать?

Поднявшись, он подошел к Кэрол, нежно обнял ее и погладил.

— Не обращай внимания, беби. Старуха просто хватила лишнего. Конечно, ей хочется, чтобы ты осталась дома, иначе кто еще принесет ей бутылку «Катти Сарк»?

— И все же меня это беспокоит. Что это за женщина по имени Катерина? Что за опасные люди встретятся нам в пути? Сколько я ни просила ее уточнить это, она только качала головой и причитала.

Лепски продолжал поглаживать жену.

— Не обращай внимания. У нас будет лучший отпуск в жизни! Мало ли что может прийти в голову пьяной старухе. Вспомни о том, какое ты получишь удовольствие от путешествия.

Видя, что Кэрол начала успокаиваться, он широко улыбнулся и вновь спросил:

— Так что у нас на ужин?

Эд Хеддон рассчитался с водителем такси, подвезшим его к небольшому мотелю у дороги в Вашингтон. Хеддон был в консервативном темном деловом костюме, с «дипломатом» в руке. Скользнув взглядом по балкону и не увидев там человека, на встречу с которым он приехал, Хеддон поднялся по ступенькам, направляясь в вестибюль отеля.

— Эд. — Негромкий мягкий голос заставил его остановиться и внимательно посмотреть на пожилого священника, который сидел на балконе и улыбался ему.

Священнику было около семидесяти. У него было круглое румяное лицо, клочковатые седые волосы и добрая ласковая улыбка, которая привлекала маленьких детей и престарелых дам. Среднего роста, он был плотно сложен, как человек любящий поесть, и носил очки с выпуклыми линзами. Лицо его лучилось добротой и христианским всепрощением.

Хеддон подозрительно посмотрел на незнакомца, потом холодно и ровно спросил:

— Это вы мне?

Священник засмеялся — это был добрый смех, способный направить на путь истинный заблудшую душу.

— Эд, неужели ты меня не узнаешь?

— Бог мой! — Хеддон подошел поближе, с изумлением рассматривая старого священника. — Так это ты, Лу?

— А кто же еще! Неплохо, ты не находишь?

— Неужели это правда ты? Священник утвердительно кивнул и, пододвинув кресло, жестом пригласил его сесть.

— Невероятно, — никак не мог успокоиться Хеддон. — Ты настоящий артист!

— Ладно, ладно, приди в себя. Мне и самому понравилось. Я получил твое письмо. Итак, операция начинается?

Хеддон сел, с восхищением рассматривая священника. Он удачно работал с Лу Бреди в течение последних десяти лет. Бреди был выдающимся специалистом по кражам драгоценностей и произведений искусства и, что самое главное, до сих пор ни разу не попадался, так что в полиции на него даже не было досье. Он был большой дока по части сейфов и всяких хитроумных замков и настоящий мастер перевоплощения. Каждый, кто посмотрел бы на него сейчас, никогда бы не поверил, что этот полный добродушный старый священник имеет всего лишь тридцать пять лет от роду и худой как щепка. Кожа у него на лице была словно резиновая, несколько подушечек во рту сделали его тощее лицо полным, а подбитый подушечками жилет придал полноты фигуре. Лично изготовленный парик дополнил картину обширной лысиной с пучками седых волос вокруг нее. Хеддон видел Бреди в разных обличьях, но такого удачного перевоплощения еще не наблюдал. Перед ним сидел настоящий священник.

— Лу, ты просто чудо! — воскликнул Эд. — И это на самом деле так.

— Я и без тебя знаю. Как наши дела?

— Кендрик нашел покупателя. Лу недовольно скривился:

— Этот жирный педераст? Почему не Эйб? Мне больше нравится работать с Эйбом.

— У Эйба не найдется столько наличных денег. С Кендриком есть одна проблема. Но мы вернемся к этому чуть позже. Что разузнал ты?

— У меня тоже есть проблемы, — сказал Бреди. — Вчера я провел все утро в музее. Изучал сигнализацию. Меры предосторожности приняты такие, что и мышь не проскочит.

— Тебя это беспокоит?

— Видишь ли, Эд, это самая сложная операция из всех, которые мы проворачивали до сих пор. Но я полностью полагаюсь на тебя. Музей кишит копами, шпиками, и, что хуже всего, там еще пять ублюдков из КГБ. Я ходил туда в другом обличье. При входе в музей пришлось пройти через металлоискатель. У меня были ключи от машины, так он на них отреагировал, настолько он чувствителен. Посетители все оставляют в гардеробе: зонтики, трости, портфели, сумки… На это уходит много времени, так что у входа всегда очередь. Однако толпа, ажиотаж — все это только подогревает интерес посетителей. Теперь об иконе. Она находится в отдельном стеклянном футляре и снабжена автономной сигнализацией. Сирена срабатывает, едва дотронешься до проклятого ящика. К тому же она на расстоянии в два фута огорожена толстым шнуром от не в меру любопытных посетителей. Я притворился, что хочу рассмотреть икону поближе, и дотронулся до шнура. Тут же ко мне подскочили два здоровенных охранника. Поверь мне, это организовано как надо.

— А если бы не было сигнализации и охраны, ты сумел бы открыть футляр? Лу хмыкнул:

— Конечно. Замок откроет и младенец.

— Сигнализация будет отключена. Это я устрою. Мы провернем это во вторник. За четверть часа до твоего появления в музее два электрика в форме служащих городской компании займутся этим. Электрические провода подведены к музею в подвале. Все, что им придется сделать, так это спуститься туда и перерезать питающий кабель. В толпе у входа в музей кто обратит внимание на двух электриков в форме. Даже если кто-то из охраны что-нибудь почует, ребята с ним управятся. Они ловкие ребята, и я снабжу их нужными документами. Думаю, с сигнализацией все будет в порядке.

— Если ты говоришь, Эд, значит, так и будет.

— Хорошо. Ну а как с вьетнамцами? Ты с ними разговаривал?

— Да. Тридцать пять вьетнамских беженцев прибудут на автобусе, чтобы познакомиться с сокровищами Эрмитажа, — сказал Бреди с хитрой улыбкой. — С ними будет преподобный Сэмюэль Хардкастл, то бишь я. Билеты уже куплены, администрация музея поставлена в известность, автобус заказан. Здесь нет проблем.

Хеддон извлек из «дипломата» какой-то плоский предмет.

— Пришлось пойти на некоторые расходы и соорудить вот эту штуку. Дымовая шашка. Она пластмассовая, так что пронести ее через металлоискатель не составит труда. Вот кнопка. Тебе надо только нажать на нее, и будет чертова прорва дыма. Хватит на весь этаж. Начнется паника, охранники забегают, публика с воплем ринется к выходу, а в это время ты незаметно откроешь футляр, заберешь икону, а на ее месте оставишь копию, запрешь замок и — ходу оттуда.