Глава первая

Он вошел в комнату, и она в ту же секунду поняла: что-то случилось.

Ровным невыразительным голосом бросил: «Привет, детка!» и, даже не взглянув на нее, снял шляпу и плащ, швырнул их на диван, подошел к камину и опустился в кресло. Мертвенно-бледное его лицо словно окаменело, а отсутствующее выражение глаз сделало его совсем чужим, не похожим на самого себя.

За все шесть месяцев, что они были вместе, она никогда не видела его в таком состоянии. И в голову пришло единственное объяснение: он собирается ее бросить.

Неделями она задавала себе один и тот же вопрос: сколько это еще продлится? Не то, чтобы она замечала, что наскучила ему, совсем нет. Просто это был девятый мужчина в ее жизни, и она была готова к тому, что рано или поздно он ее бросит, потому что давно уже не строила иллюзий относительно своих взаимоотношений с мужчинами. Ей было тридцать два, и жизнь, которую ей довелось прожить, унесла почти весь блеск ее молодости и красоты. Однажды, как ей теперь казалось, невероятно давно, она получила второй приз на конкурсе «Мисс Америка – 1947», и если бы тогда обладала нынешним опытом, то разыграла бы совсем иную партию с теми двумя членами жюри и была бы первой, а не второй. Она прошла неизбежные кинопробы и играла второстепенные рольки во второсортных картинах у режиссера Солли Ловенстейна. Возможно, она повела себя с Солли чересчур уступчиво. Надеялась, что тот будет продвигать ее в кино, стоит ей уступить, однако вышло все наоборот. Через несколько месяцев он потерял к ней всякий интерес, и, словно по его сигналу, кинокомпания тоже. После Голливуда какое-то время работала манекенщицей, потом устроилась барменшей в ночной клуб. Именно здесь, в «Эльдорадо», познакомилась с Беном Делани. Последующие год и два месяца стали пиком ее жизни. Она путешествовала с Беном по Европе, ходила с ним на вечеринки и приемы в Нью-Йорке, плавала в синей морской воде в Майами, каталась на лыжах в Швейцарии. Их связь тянулась так долго, что ей стало казаться – вот оно настоящее. Но, в конце концов, он остыл и бросил ее.

Она не видела Бена уже два года, но часто вспоминала о нем, узнавала о его успехах из газет и мечтала снова подцепить его на крючок. После Бена в ее жизни были мужчины, но все они казались какими-то бесплотными тенями, не оставлявшими ни малейшего следа в ее памяти. И вот, когда она почти уже дошла до ручки, вконец опустилась, обнищала, продала все меха и драгоценности, подаренные Беном, в ее жизнь ворвался Гарри Гриффин.

Гарри, пилот гражданской авиации, работал в «Калифорниэн Эйр Транспорт Корпорейшн» и летал на линии Лос-Анжелес – Сан-Франциско. Он был на четыре года моложе. Его лихая и бесшабашная манера держаться, его вид, словно говоривший окружающим: «лично я плевать хотел на все, почему бы и вам не наплевать тоже», казались ей занятными и неотразимыми. Высокий и крупный, он был сложен как тяжелоатлет. Беззаботный и разгульный характер, внешнее обаяние, живой, вспыльчивый, но отходчивый нрав – именно эти качества она ценила в мужчине превыше всего.

Она зашла в ночной клуб узнать, не найдется ли там для нее работы и столкнулась с ним лицом к лицу сразу после того, как получила краткий и грубый отказ от управляющего. Позднее, вспоминая об этом, она благославляла царивший в коридоре полумрак, потому что выглядела тогда под стать своему состоянию – измученной, старой и никому не нужной.

Гарри стоял, решительно преградив ей путь, красивое и мрачное лицо освещала ухмылка, а в глазах она с удивлением заметила азартный охотничий блеск, который уже не надеялась увидеть во взоре мужчины, обращенном на нее.

– Составьте мне компанию, – произнес он. – Вы именно та девушка, которую я мечтал встретить со дня окончания колледжа!

Он повел ее обедать. Каким-то невероятным образом ей удалось быть веселой, милой и остроумной. Потом он пошел провожать. Она ожидала, что сейчас Гарри напросится в гости и восприняла его вопрос: «Может, сходим послезавтра еще куда-нибудь пообедать?» как вежливое «прощай». Ей так не хотелось терять его, что она спросила: «Может зайдете что-нибудь выпить?» Но он усмехнулся и покачал головой: «Очень хотелось бы, но сегодня я на дежурстве. Не занимайте послезавтрашний вечер. Я за вами заеду».

Она не надеялась увидеть его снова, однако через день он заехал около восьми часов вечера, и они отправились обедать. В ту же ночь они стали любовниками, и с тех пор через день он заезжал за ней и они шли куда-нибудь в город или оставались дома, сидели у камина и болтали, а потом занимались любовью. И так в течение полугода, вплоть до сегодняшнего вечера, когда не успел он войти, как она поняла: что-то случилось.

«Вот оно, – подумала она, когда он поднялся, чтобы повесить плащ. – Так я и знала. Все это было слишком хорошо, чтобы тянуться долго. Что ж, по крайней мере у него хватило приличия, чтобы зайти и сказать мне». Она подошла к столу, вынула сигарету из коробки и, закуривая, заметила, как дрожит рука.

– Ты что-то сегодня рано, Гарри, – заметила она и искоса взглянула на него. Лениво развалясь в кресле, он хмуро смотрел в камин. Густые темные брови насуплены, на лбу блестят мелкие капельки пота.

– Угу, – сказал он, не глядя в ее сторону.

Она выждала с минуту, потом спросила тихо:

– Что-то случилось?

– С чего ты взяла? – сердито ответил он. – Дай-ка мне лучше выпить. Хочу надраться как следует.

Она подошла к буфету, где хранилась бутылка виски. Бутылка была на три четверти пуста. «Конечно, должен же он выпить для храбрости, прежде чем выложить эту новость мне».

Она подошла к камину и протянула ему стаканчик.

– Это все, что есть. Кончилась выпивка, – она присела рядом. – Как назло.

– Ну, так устроим вылазку, рейд по барам, – одним махом он осушил стаканчик и поставил его на стол. – Но только мне придется занять у тебя денег, Глория. Я без гроша. Последний доллар истратил на такси, чтобы добраться сюда. Что-нибудь наскребешь?

Глория взяла сумочку, вынула кошелек. Руки дрожали так сильно, что ей с трудом удалось расстегнуть его. Она достала два доллара и несколько центов и протянула ему.

– Это все. Больше у меня нет.

Он удивленно уставился на нее.

– Но ведь можно получить по чековой книжке. Есть поблизости банк?

– У меня уже давным-давно нет никаких сбережений, – сказала она, с трудом выдавив улыбку. – Не ты один сидишь без гроша, Гарри.

Он скорчил гримасу, потом взял пачку сигарет, выбил одну щелчком и закурил.

– Ладно, это еще не трагедия, – он усмехнулся. – Мы оба на мели. Ну и что с того?

Она бросила на него беглый взгляд. Если это действительно начало конца, то такого в ее практике еще не было.

– Что случилось, Гарри? Почему ты без денег? У тебя неприятности?

– Неприятности… Мягко сказано! – улыбка его угасла. – Идем. Я заложу часы. Надраться в лоскуты – это все, что мне остается сегодня.

– Ради Бога, скажи! Я хочу знать, что случилось.

Он помолчал с минуту, потом пожал плечами.

– Я потерял работу. Вот что случилось. Попросту говоря, меня вышвырнули… Ладно, признаю, я сам нарвался. Но мне от этого не легче. Худо то, что как раз завтра – выплатной день, а мне ничего не светит.

– Ты потерял работу… – произнесла она, и по спине у нее пробежал холодок. – Но, Гарри…

– Я все понимаю, – он провел рукой по волосам. – Я понимаю и нечего мне говорить… Такое дело… Откуда мне было знать, что сам старый хрыч полетит этим рейсом? Я его ни разу в глаза не видел. Подумать только – устроить проверочную поездку, шпионить за нами! Это только лишний раз доказывает, какая он мерзкая, вонючая крыса!

– Какой хрыч?

– Босс. Президент «Калифорниэн Эйр Транспорт Корпорейшн», – нетерпеливо воскликнул Гарри. – Откуда мне было знать, что он пролез на борт и затаился там, в хвосте, как раз когда я… – Он замолк и испытующе посмотрел ей в глаза. – Глори, я думаю, ты должна знать все в деталях. Они довольно противные, но ты и я… Мы неплохо ладили все это время. И если не тебе рассказать все как на духу, то кому же еще?..

– Надеюсь, ты и вправду так думаешь, – сказала она, и ей захотелось плакать.

Гарри наклонился и положил свою крупную ладонь ей на запястье.

– Ну, ясное дело… Не знаю, как ты, Глори, но мне думается, нам было совсем неплохо вдвоем. Ты была добра ко мне. Я готов набить себе морду за свою тупость. Уж слишком меня занесло. Думаю, ты знаешь, как чувствует себя мужчина, связанный разными там обязательствами по рукам и ногам. А мне как раз и нравилось в тебе… Ну, что ты просто была рядом. Понимаешь, о чем я говорю?

«Да, я была просто рядом, – с горечью подумала Глория. – И я знаю, как чувствует себя мужчина, связанный чувством долга. Лучше бы не знать…»

– Так что же, Гарри?

– Да, так вот, – он похлопал ее по руке и нахмурился снова. – Эта стюардесса… Последние три рейса она прямо таки раздавала мне авансы. Прелесть девчонка, светленькая, чистенькая, одно слово – куколка. И мне вдруг подумалось – а почему бы не… Ты прекрасно знаешь весь этот расклад. И у меня еще хватило ума притащить на борт пинту, к которой я пару раз приложился. Потом попросил Тома сесть за штурвал, а сам пошел в хвост. И в самый интересный момент там возник этот лысый ястреб, прямо как дух отца Гамлета! Боже! Я думал, у него башка оторвется, так он вопил. Он насилу дождался, пока мы приземлимся, и тут же вышвырнул меня вон.

«Стюардесса… Прелесть девчонка… Хорошенькая, как куколка», – в ее ушах звучали только эти слова. Все же ей удалось изобразить нечто вроде сочувственной улыбки.

– Не повезло… Жаль. Мне очень жаль… – Она пыталась сдержаться, но не смогла: – А эта девушка? Она ты…

Гарри замотал головой.

– Да Господь с тобой! Она же еще совсем дитя! Понять не могу, о чем я тогда думал! Знаешь, как это бывает: завелся, да еще и выпил лишку… – он провел рукой по волосам. – Да я придушить ее сейчас готов! Не строй она мне глазки, не был бы я теперь безработным!

Глория глубоко вздохнула. Ей стало немного смешно.

– Ты подыщешь другую работу, Гарри. Это еще не конец света.

Он резко вскочил и нервно заходил по комнате.

– Это именно конец света. Конец всему. Потому что моя жизнь – это авиация. Единственное, на что мне не наплевать, единственное дело, в котором я чего-нибудь стою. А уж старик обязательно позаботится, чтобы меня на пушечный выстрел не подпустили к летному полю. Он крупная шишка в этом мире, и сил не пожалеет, чтобы облить меня грязью с головы до ног. Конечно, я могу найти какую-нибудь другую работу, но давай смотреть правде в глаза – настоящей моей карьере конец! Раз и навсегда!

– Нет, Гарри! Ты обязательно найдешь приличную работу. Ведь ты такой энергичный, умный! Быть командиром корабля, конечно, хорошо, но какие тут перспективы? Пройдет не так много времени – и тебя уволят по возрасту.

«Кто бы говорил о возрасте», – мелькнула горестная мысль. Но она продолжала:

– А, может, это и к лучшему, как знать. Ты еще молод, ты можешь начать…

Тут она увидела выражение его глаз, и голос ее угас.

– Прекрати, Глори! Много ты в этом понимаешь!

Она тут же поняла, что допустила ошибку – не стоило вторгаться в те сферы, которые затрагивали самые сокровенные струны его души.

– Ты прав, – сказала она. – Я и своей-то жизнью распорядилась не лучшим образом, а тебя поучаю… Прости.

Он вдавил окурок в пепельницу и тут же взял новую сигарету.

– Ладно, поехали, – Гарри подошел и сел рядом с ней на диван. – Я сам напросился. Даже старую вонючку винить не имею права. Что ему оставалось делать? Надо быть последним идиотом, чтобы клюнуть на эту белую мышь! И от этого страдаешь ты, Глори. Не будет больше ни обедов, ни походов в кино. Наверное, ты должна указать мне на дверь. Что теперь от меня толку!

Сердце ее сжалось. Вероятно, он все же хочет избавиться от нее и выдумал всю эту историю, чтобы легче было расстаться.

– Нисколько я не страдаю, – ответила она. – Мне нужен ты сам, а не твои обеды и кино.

Он усмехнулся, но она видела, что ему приятно слышать все это.

– Когда ты смотришь на меня такими глазами, я почти готов верить тебе…

– Ты должен мне верить! – она встала, закурила сигарету. «Не стоит выдавать свои чувства, это может отпугнуть его»… И, после паузы, продолжала: – Говорят, что вдвоем жить дешевле, чем по одиночке. Хочешь переехать ко мне, Гарри? – она ждала ответа, и сердце бешено колотилось. «Он откажется, конечно же, откажется…»

– Переехать к тебе? Ты что, серьезно? – спросил он в недоумении. – А я как раз подумывал, что не мешало бы подыскать жилье подешевле. Теперь я не смогу снимать такую дорогую квартиру, как прежде. Ты действительно хочешь, чтобы я к тебе переехал?

– Конечно. Почему бы нет? – она отвернулась, чтобы он не видел, как слезы застилают ее глаза. Даже теперь, без денег, без работы, без всяких перспектив он был для нее дороже и нужней всего на свете.

– Ну, не знаю… – протянул Гарри и потер подбородок. – Люди подумают, что я живу за твой счет. А потом: не будем ли мы действовать друг другу на нервы? Я вовсе не ангел, и со мной не так-то просто ладить. Ты уверена, что хочешь этого?

– Да.

Он никак не мог понять, почему так дрожат ее плечи. Потом подошел и посмотрел в глаза.

– Э-э-э, Глори… Да ты никак плачешь? Чего ты плачешь?

– Сама не знаю, – сказала она, высвободилась из его объятий и достала платок. – Наверное, потому, что мне больно, когда у тебя неприятности, Гарри. – Она взяла себя в руки и улыбнулась. – Ну, так что, переезжаешь?

– Да. Ты очень добра ко мне, Глори. Я найду работу. Что-нибудь да найду, чтобы нам хватало на жизнь… Слушай, может, мне прямо сейчас поехать к себе и собрать вещи? Ничего, если я перееду прямо сегодня?

– Конечно. – Она обвила руками его шею. – Я так рада, Гарри! Я еду с тобой. Я мастак складывать вещи. А потом мы заложим что-нибудь и отметим это событие, о'кей?

Будь спокойна! – он улыбнулся. – Я уже вижу, как мы живем с тобой вдвоем. Нам будет хорошо, детка, увидишь.

Неделю спустя, в начале девятого утра Глория вышла из ванной в спальню, где спал Гарри. Она старалась двигаться как можно тише, чтобы не разбудить его. Присела на пуфик перед трюмо и стала расчесывать волосы.

«Только когда живешь с человеком вместе, начинаешь узнавать его по-настоящему», – размышляла она, глядя на отражение Гарри в зеркале. Эксперимент с переездом превзошел все ожидания, однако сам Гарри беспокоил ее. Он уверял, что подыщет работу, чтобы вдвоем было на что жить, однако, похоже, вовсе не собирался ничего искать. Это ей удалось устроиться маникюршей в отель «Звезда» в двух кварталах от дома. Она получала там не больше пятнадцати-двадцати долларов в неделю, но все лучше, чем ничего.

Ей хотелось, чтобы Гарри занялся поисками работы более серьезно. Он редко поднимался с постели раньше одиннадцати и всю первую половину дня просиживал в кресле с карандашом и газетой в руках, изучая объявления по найму. Отмечал два или три и во второй половине дня выходил посмотреть, что предлагают. Возвращался после шести, сердитый и угрюмый, и говорил, что не собирается вкалывать за какие-то несчастные тридцать долларов в неделю.

– Стоит поступить на какую-нибудь работу, Глори, – говорил он ей, – и ты пропал. У тебя сразу появляется психология тридцатидолларового человечка. Я заслуживаю лучшей участи.

Но она знала, что это просто отговорки. Теперь она понимала, что авиация была для него всем, и он никак не может заставить себя поступить на работу, которая лишила бы его последнего шанса вернуться на летное поле.

Но еще больше не нравились ей его отношения с местными лавочниками. «Он поступает почти как жулик, как бесчестный человек», – с тревогой думала она. Он не зарабатывал ни цента, однако каждую пятницу, возвратившись из отеля домой, она обнаруживала на кухонном столе пакет, полный разной снеди, мяса на целую неделю, и две непременные бутылки виски.

– Но, Гарри, нельзя же до бесконечности набирать в долг! – протестовала она. – Кто будет оплачивать счета? Ведь рано или поздно придется платить.

Он смеялся.

– Пусть я неудачник по части поисков работы, зато настоящий гений по части выколачивания товара в кредит! Если эти простаки запросто выдают продукты, нам-то чего беспокоиться? Они пребывают в уверенности, что я единственный наследник богатого дядюшки, который вот-вот отдаст концы. Я сказал им, что дядюшка тянет на сорок тысяч и практически все наследство отойдет ко мне. Если они такие дураки, что верят этой байке, мне что за дело? И потом, я не собираюсь жить за твой счет. Ты платишь за квартиру, я приношу еду. Пока это все, чем я могу помочь.

Ее беспокоило также и то, что он часто бывал угрюмым и молчаливым. Потом сообразила – периоды депрессии совпадали с днями его рейсов. С теми днями, когда он выводил самолет на взлетную полосу и вел его в Сан-Франциско. Она догадывалась, как Гарри скучает и по своей «птичке», и по ребятам, с которыми летал, хотя сам он никогда не говорил ей об этом.

Глория попыталась уговорить его сходить на аэродром и повидаться с ребятами.

– Никогда! – воскликнул он и весь вспыхнул. – Ребята уважали меня. Теперь они наверняка считают меня полным дерьмом. Нет, им неохота со мной встречаться. Уверен.

Она отложила щетку, встала и сняла халат. Потом скользнула в платье и, когда стала застегивать крючки, почувствовала на себе взгляд Гарри. Она улыбнулась.

– Принести тебе кофе? У меня еще есть время.

– Нет, спасибо. Встану и сварю себе сам, попозже. – Он потянулся за сигаретой и медленно сел. – Знаешь, Глори, я все глядел на тебя пока ты расчесывала волосы. Похоже, жизнь со мной пошла тебе на пользу. – Он усмехнулся. – Ты выглядишь моложе, красивее, счастливее. На тебя и посмотреть сейчас приятно.

Она знала: он говорит сейчас правду. Она действительно чувствовала себя счастливее и моложе. Но можно было быть еще счастливее, если бы в его душе воцарился мир и покой. И она подумала: «Вот сейчас самый подходящий момент поговорить».

– Я бы очень хотела сказать то же самое о тебе, Гарри. Но ты не выглядишь счастливым. И это меня огорчает.

Он отвел глаза.

– Нашла из-за чего огорчаться. Ничего, скоро войду в норму. Все утрясется.

Она присела на край кровати, поближе к нему.

– Думаю, если ты в самом скором времени не устроишься на работу, тебе все опротивеет, и прежде всего – мой вид.

– Не болтай ерунды. Уж что-что, а твой вид мне никогда не опротивеет. – Он задумчиво посмотрел на нее, словно решая, стоит говорить дальше или нет, потом спросил: – Скажи, ты не против махнуть со мной в Париж, Лондон и Рим?

– О-о, Гарри, я и мечтать об этом не смею… – растерянно сказала она. – Это было бы чудесно, но какое отношение имеют к нам Париж, Лондон и Рим, скажи на милость?

– А ты не против иметь миллион долларов? – спросил он и сжал ее запястье.

– Конечно, не против. А тебе не хотелось бы стать президентом Соединенных Штатов? – парировала Глория и усмехнулась. Усмешка получилась вымученной. Она подметила в его глазах странное выражение и почему-то испугалась.

– Я серьезно, Глори. Это вовсе не шутки. Я знаю, где и как можно раздобыть три миллиона долларов. Найти бы еще помощников, чтобы провернуть это дельце, и считай, что миллион чистыми у меня в кармане, если не больше.

– Но, милый…

– О'кей, все в порядке. Что ты смотришь на меня с таким ужасом? Слушай, Глори, я уже сыт по горло поисками этой проклятой работы. Ты права: командир корабля – это не предел мечтаний. Весь мир делится на дошлых парней, которые умеют обтяпывать делишки и богатеют, и простаков, которым суждено прозябать в бедности. Я слишком долго был таким простаком, настала пора меняться. Я знаю, как заиметь три миллиона долларов и буду их иметь!

Она почувствовала, что кровь отливает от лица.

– Где, как? Что ты болтаешь?

Он откинулся на подушки и пристально, с прищуром, взглянул на нее.

– Давай начистоту, Глори. Ты была добра ко мне. Я многим тебе обязан. Ты единственная, кому я могу довериться и на кого могу положиться. Если удастся провернуть это дельце, можешь рассчитывать на часть прибыли. Я вовсе не собираюсь пускаться в авантюру. Будь уверена, все пойдет как по маслу. И пальцем не шевельну, пока не обмозгую все, до последней детали. Мне неохота вовлекать тебя в эту историю, особенно после всего, что ты для меня сделала. В общих чертах план уже разработан. Остались две проблемы. Если придумаю, как их решить, мы будем с тобой обеспечены на всю оставшуюся жизнь.

– Гарри, милый… – пролепетала она еле слышно, сердце бешено колотилось. – Я не понимаю, о чем ты. Прости за тупость, но не понимаю.

– Конечно, не понимаешь, – он покровительственно похлопал ее по руке. – Сейчас объясню, только ты должна дать слово, что все это останется между нами.

Она вдруг почувствовала легкое головокружение и дурноту.

– Надеюсь, ты не собираешься делать ничего противозаконного, чтобы потом полиция…

Его густые брови сердито сошлись на переносице, а глаза приобрели угрюмое и злое выражение, столь хорошо знакомое ей в последнее время.

– Ладно, забудем все это, – нетерпеливо произнес он. – Да и времени нет заниматься трепотней. Давай, одевайся, а то опоздаешь на службу. – Он вскочил с кровати, сбросив ее руку со своей. – Иду варить кофе. – И исчез на кухне.

Еще долго она неподвижно сидела на кровати, прижав руки к груди. Затем встала, подошла к зеркалу, быстро провела расческой по волосам, застегнула до конца крючки на платье и пошла на кухню. Стоя у плиты, Гарри готовил кофе.

– Умоляю тебя, Гарри, ради Бога, скажи, что ты задумал! – сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. – Я никому не скажу, честное слово!

– Нет, уж лучше держать язык за зубами, – проворчал он, но она видела, что его так и подмывает рассказать ей все. – Только вот что: больше всего на свете мне не хотелось бы слышать твоего нытья – «не смей, не делай, не надо»! Я решился, и никакая сила в мире меня не остановит, в том числе и ты. Как только деньги будут у меня в кармане, я поеду в Лондон, потом в Париж и Рим. Хочу погулять немного, поразвлечься, повидать мир. А потом заведу свой маленький бизнес – знаешь, нечто вроде частного воздушного такси. Сначала войду в долю, потом, возможно и отделюсь и буду летать куда и сколько угодно. Именно о такой работе я мечтаю и буду ее иметь!

– Понимаю…

– Получу деньги, – продолжал он, – и махну путешествовать, с тобой или без тебя. Не захочешь ехать со мной – так и скажи. А захочешь – что ж, прекрасно, о лучшей компании для поездки по Европе я и не мечтаю. – Он налил кофе в чашку и поставил на стол. – У тебя есть время прикинуть. Не думай, что я вынуждаю тебя принимать решение под дулом пистолета. Совсем нет. Но план свой я должен осуществить, это единственный шанс вернуться в авиацию. Буду сам себе хозяин, а значит, и денежки у меня заведутся, капитал. Одно место рядом со мной свободно. Я предлагаю его тебе, решай. Если нет, еду один.

Она пыталась сохранить спокойствие, но ею все сильнее овладевал тошнотворный, леденящий душу страх, от которого дрожали и руки, и ноги, и голос.

– Что ты надумал, Гарри? – спросила она и присела на табуретку.

– Двадцать пятого числа на одном из самолетов нашей компании будет перевезена в Сан-Франциско партия алмазов. Потом их кораблем должны отправить в Токио. Мне это известно, потому что именно я должен был вести самолет. Партия алмазов на три миллиона долларов. Я собираюсь их взять.

Ощущение было такое, что в сердце ей вонзился осколок льда.

«Он сошел с ума! Алмазы! На три миллиона долларов! Его поймают и посадят в тюрьму лет на двадцать, если не больше. Ему будет под пятьдесят, когда выйдет оттуда, а мне…» – она вздрогнула при мысли о том, во что она превратится через двадцать лет.

– Нечего на меня так смотреть, – проворчал он. – Я знаю, почему ты скисла. Ты думаешь, меня поймают? Так вот – я и шагу не ступлю, пока не будет пятидесяти шансов против одного, что сумею с ними смыться. Я и сейчас почти уже уверен, что все будет о'кей, а через неделю буду знать наверняка.

– Но, Гарри, стоит ли так рисковать? – прошептала она, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. – Вспомни, часто ли удавались такие крупные ограбления? Не лучше ли…

– Ты ведь не знаешь, что я придумал. Потрясающе! Такого еще никогда не было! – лицо его утратило мрачное и злое выражение и светилось вдохновением. Таким она его никогда не видела. – Я собираюсь похитить этот самолет!

Она изумленно смотрела на него.

– Что ты такое говоришь…

– Что слышишь! – нетерпеливо перебил он. – Таков план. Алмазы повезут в обычном пассажирском самолете. О них никто не будет знать, кроме хрыча и пилота. Я куплю билет на этот самолет и полечу как пассажир. Со мной должны быть еще двое. Сразу после взлета мы приступаем к делу. Двое ребят возьмут на себя пассажиров и команду. Я сяду за штурвал и посажу самолет в пустыне. Там нас уже будет ждать машина. Загружаемся в нее вместе с алмазами – и ходу! Неподалеку от этого места есть маленький аэродром. Я заранее закажу себе билет и сделаю так, чтобы мы приземлились в Мексике. Главное здесь – быстрота действий. Пока они поднимут тревогу, я буду уже на полпути к Мексике. Там и буду отсиживаться, пока не пристрою камешки. Вот тут, кстати, надо еще подумать. Надо найти на них покупателя.

Она слушала его и не верила своим ушам: как мог взрослый и, в общем-то, неглупый человек всерьез верить в осуществление столь безумной и опасной идеи?

– Но это первое, о чем надо бы подумать, Гарри. Прежде чем похищать алмазы стоимостью три миллиона долларов, надо четко представлять, кто их купит и сколько заплатит. Не думаешь же ты, Гарри, что на них клюнет первый встречный? Их слишком много – это раз, во-вторых, их будет активно искать полиция. Кому охота рисковать?

– Да уж найдется кто-нибудь, была бы цена подходящей, – раздраженно буркнул Гарри.

– Но ведь ты хочешь миллион, или я ослышалась?

Гарри хмуро взглянул на нее.

– Ты что это – нарочно? Стараешься меня отговорить?

– Мне кажется, ты недооцениваешь всей сложности этой… операции.

– Я только и делаю, что думаю о разных сложностях! – сердито воскликнул он. – Конечно, сложности есть. Такая затея – это тебе не прогулка под луной. Но я все устрою, уж как-нибудь… Может, и в Мексике найдется желающий купить всю эту кучу оптом.

Она почувствовала облегчение. Весь этот «гениальный» план был так скверно продуман, что теперь она была уверена: его можно отговорить. Надо только сделать это как можно деликатнее.

– Ну, а как и кого конкретно ты собираешься искать? Не будешь же ты бегать по улицам и приставать к прохожим: «не желаете ли купить краденых алмазов на три миллиона долларов?»

– Да знаю я, знаю! – взорвался он. – Тут еще надо подумать.

– А кто же будут те двое, твои помощники? Где ты их будешь искать?

– Еще не знаю. Должен найти. Как раз сегодня собирался выйти в город. Пойду потолкаюсь там, посмотрю…

– Но, Гарри!!! Люди, готовые пойти на такое дело, в магазине не продаются! А если ты ошибешься: обратишься к кому-нибудь, а этот человек пойдет да заявит в полицию? Гарри, дорогой мой, ну неужели ты не понимаешь, что все это никуда не годится? Ты же умный, ты должен понимать! И потом, ты все-таки не вор, не грабитель, не гангстер. Неужели не понятно, что такую операцию невозможно провернуть, если за спиной у тебя не стоит целая организация? Один ты не справишься.

Гарри взглянул на нее, и на его лице медленно расплылась улыбка.

– Ну ладно, не заводись, Глори. Ты, конечно, права. Организация – это прекрасно. Но я должен блюсти и свой интерес, согласись. И потом: как и где ее искать, эту самую организацию?

У Глории появилось неясное, но неприятное ощущение, что он недоговаривает или намекает, на что-то, и она жестко посмотрела прямо ему в глаза.

– Ты забыл, что тебе придется платить этим своим помощникам. К тому же, будет еще человек в машине…

– Ну да, ясное дело. О'кей, я все еще раз хорошенько продумаю. Еще раз обмозгую как следует. – Он взглянул на часы, висевшие над плитой. – Эй! А не пора ли тебе на работу? Не можем же мы позволить себе потерять нашу одну-единственную работу, а?

– Да, мне пора. – Глория встала. – Слушай, Гарри, давай обсудим все это еще раз вечером. Только обещай, что сегодня не станешь предпринимать абсолютно ничего. И никому ни слова. Обещаешь, Гарри? Подумаем еще, когда вернусь с работы.

– О'кей, детка. Буду тебя ждать. – Он наклонился и поцеловал ее. – А тебе не кажется, что все равно это замечательная идея, несмотря на все ее недостатки?

Она коснулась его щеки кончиками пальцев.

– Замечательных идей навалом. Проблема только в том, выполнимы они или нет.

– Да, это верно. Теперь мне есть над чем пошевелить мозгами, бэби. Беги, иначе опоздаешь! – Он развернул ее и легонько подтолкнул к двери. – До вечера!

Как только она ушла, он допил кофе, налил себе еще чашку и отправился с ней в спальню. Присел на край кровати и, задумчиво приглаживая волосы, долго сидел и разглядывал носки своих комнатных туфель. На губах его блуждала хитрая и одновременно несколько презрительная усмешка. Он размышлял о том, что говорила ему Глория. Пока его план развивался именно так, как он рассчитывал. Первый удар она снесла. И сегодня к вечеру будет готова вникать в дальнейшие детали. И, конечно, отыщет в его замысле еще кучу недостатков. Сейчас он был уверен: его план произвел на нее впечатление сырой и весьма приблизительной схемы с массой промашек с его стороны. Именно этого он и добивался. Теперь будет гораздо проще заставить или уговорить Глорию исполнить его просьбу.

Допив кофе, он поднялся и подошел к комоду. Выдвинув нижний ящик, достал пачку писем и фотографий, перевязанных ленточкой.

Два дня назад ему вдруг понадобилось чистое полотенце. Не зная, где его искать, методично обшарил все ящики и тумбочки в спальне. Пачка писем лежала под аккуратно сложенной стопкой нижнего белья. Гарри скучал, делать ему было нечего, и он забрал письма в гостиную, присел к столу и стал их читать.