ГЛАВА 3

Я встретился с Ведой Рукс лишь во второй половине дня. Утром мы с Паркером на «паккарде» поехали к дому Бретта. Мы поднимались по извилистому шоссе, до самого конца Океан-авеню. Паркер вел машину. Скорее всего, он больше привык к домашней обстановке, чем к управлению транспортом. Дважды нас заносило, так что колеса вертелись в опасной близости от пропасти. Я не сделал никаких комментариев: раз уж он не волнуется, так чего мне рвать на себе волосы. Даже машину он вел надменно. Его наманикюренные пальцы едва прикасались к рулю, словно баранка была вымазана в дерьме.

Дом Бретта был виден издалека, хотя и окружен двенадцатифутовой стеной. Он стоял на холме, и его нетрудно было рассмотреть издали. Но если подъехать поближе, дом полностью скрывался за высокими деревьями. На полпути к дому Паркер остановил машину, чтоб я смог разобраться в обстановке. Архитектурный план мы захватили с собой, и Паркер указал, где черный ход, и помог привязать план местности непосредственно к дому.

– Нужно лишь перелезть через стену, – подытожил он, и, поскольку делать это придется не ему, голос его звучал спокойно. – По верху проходит колючая проволока, но я думаю, для тебя это не составит трудностей.

Перед большими железными воротами находилась будка со сторожем. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, но выглядел он настоящим здоровяком. Внимательные голубые глаза следили за нами до тех пор, пока наша машина не остановилась в пяти метрах от ворот.

– Я поговорю с ним, – сказал Паркер. – Вы оставайтесь в машине. Ни к чему, чтобы он вас увидел.

Сторож медленно двинулся в нашу сторону. Был он невысок, но широк в плечах, словно профессиональный боксер. На нем были вельветовые брюки и коричневая куртка, толстые ноги были обуты в кожаные сапоги.

– Простите, но я надеялся, что эта дорога ведет в Санта-Медину, – сказал Паркер, высунув из машины хитрую физиономию.

Сторож, поставив начищенный сапог на подножку, внимательно рассмотрел Паркера, потом перевел взгляд на меня. Если бы я не знал, что это бывший коп, я и так это понял бы по презрительной твердости взгляда.

– Это частная дорога, – ответил он с нескрываемым сарказмом. – Об этом предупреждает надпись на щите, установленном в восьмистах метрах отсюда. Дорога на Санта-Медину слева, и об этом тоже указывает метровый щит с соответствующей надписью. Так что вы здесь ищете?

Пока он изощрялся в остроумии, я имел возможность внимательно рассмотреть стену. Ее поверхность была гладкой, как стекло, а поверху шел тройной ряд колючей проволоки, при виде которой пропадала всякая охота к преодолению препятствия.

– Я решил, что именно та дорога является частной, – Паркер мило улыбнулся сторожу. – Простите, что мы нарушили границу.

И тут я приметил еще кое-что: рядом с будкой сторожа сидел огромный волкодав. Он грелся на солнышке и смачно зевал, демонстрируя клыки, каждый из которых был размером с кинжал Челлини. От их вида у меня по спине поползли мурашки.

– Проваливайте! – рявкнул сторож. – На досуге научитесь читать.

Объемистую талию сторожа опоясывала портупея, а из кобуры торчала рукоятка револьвера. Это был кольт сорок пятого калибра, и его рукоятка была отполирована пальцами от частого употребления.

– Не нужно грубить, – укоризненно промолвил Паркер. – Кто угодно может ошибиться.

– Да, – согласился сторож, – и первой ошиблась ваша мать, когда не воспользовалась противозачаточной таблеткой. – И он заржал, как жеребец.

Паркер вспыхнул.

– Ваше замечание оскорбительно, – сухо сказал он. – Я буду жаловаться вашему хозяину.

– Катись отсюда! – прорычал сторож. – Убирайся отсюда на этой куче железного лома, пока я не дал тебе более веский повод для жалобы.

Нам ничего не оставалось, как быстренько ретироваться в ту сторону, откуда приехали. Я следил за сторожем в зеркальце заднего вида. Он стоял посередине дороги и смотрел нам вслед, толстый и бесчувственный.

– Очаровательный добряк, – сказал я.

– Другой ни в чем не уступает ему. Ночью они дежурят вместе.

– Вы видели собаку?

– Собаку? – он посмотрел на меня. – Какую собаку?

– Прелестного волкодава с клыками, как кинжалы. Вид у него даже более свирепый, чем у сторожа, и он очень голоден. Да и проволока отточена, как бритва. Думаю, мне не помешает застраховаться.

– Если вы имеете в виду деньги, то от нас вы не получите и цента сверх оговоренной суммы, – распалился Паркер.

– Именно это я и имею в виду. С псом придется считаться. Должно быть, приятно смотреть, как это кроткое животное пускает слюни в темноте. Да, старина, думаю, нам придется несколько изменить условия договора.

– Тысяча или ничего, – хмуро отрезал Паркер. – Так что умерьте ваши аппетиты.

– Следует пересмотреть вашу позицию. Спрос рождает предложение. Бретт за информацию может отвалить мне больше. И не говорите мне «умерьте ваши аппетиты», пока не узнаете, сколько я запрошу. – Я глянул на него и увидел, как сузились глаза Паркера – мой намек попал в точку!

– Не проделывайте свои фокусы на мне, Джексон!

– Переговорите с Германом. Я хочу на пять сотен больше, или выбываю из игры. Толстяк не упоминал ни о сторожах, ни о стене с проволокой, тем более и речи не было о волкодаве. Он подал все это дело так, как будто его можно было выполнить даже во сне.

– Предупреждаю вас, Джексон, – прошипел Паркер, – оставьте ваши фокусы. Мы заключили сделку, вы получили задаток, так что придется идти с нами до конца.

– Полностью согласен с вами, но гонорар необходимо увеличить до полутора тысяч. Мы живем в двадцатом веке, и я не привык иметь дело с собаками.

– Вы берете тысячу или пожалеете об этом разговоре, – руки Паркера с силой сжали руль. – Еще никто безнаказанно не мог шантажировать меня!

– Не надо нервничать. Это Герман во всем виноват.

Ничего не ответив, Паркер резко увеличил скорость, так что вскоре мы были на вилле.

– Пойдем к Герману, – заявил Паркер.

Тот сидел на огромном стуле. При первых же словах Паркера он побагровел, но все же выслушал мои претензии.

– Я не позволю делать из нас дураков! – распинался Паркер, и его глаза метали молнии.

Герман внимательно смотрел на меня.

– Было бы лучше, если бы вы оставили свои увертки, мистер Джексон.

– Какие увертки? – я безмятежно улыбнулся. – Ну что для вас какие-то пять сотен. А они нужны мне для дополнительной уверенности. Хотел бы я, чтобы вы увидели сторожа и полюбовались на волкодава. А стена…

Какое-то время он размышлял.

– Согласен, – сказал он, улыбаясь. – Я ничего не знал ни о сторожах, ни о собаке. Я прибавлю еще пять сотен, но больше вы не получите и цента.

Паркер издал негодующее ворчание.

– Не волнуйся, Доминик, – хмуро сказал Герман. – Если ты знал о собаках, тебе следовало бы проинформировать меня об этом вчера.

– Он шантажирует нас! – бушевал Паркер. – Нужно быть дураком, чтобы пойти на его условия! Разве теперь он остановится…

– Предоставь это решать мне, – оборвал его Герман. Сам он оставался невозмутим, как китаец во время чайной церемонии.

Паркер постоял, со злобой глядя на меня, потом вышел.

– Следовало бы заплатить деньги прямо сейчас, – взял быка за рога я. – Если я встречусь с собакой, платить уже будет некому.

Мы торговались долго и настойчиво. Наконец Паркер выложил еще двести пятьдесят долларов. Я позаимствовал листок и конверт и приготовил еще один сюрприз для директора моего банка. Возле дома как раз находился ящик для писем. Я пошел к нему, а Герман наблюдал за мной из окна.

Что ж, я определенно делаю успехи. У меня уже четыре с половиной сотни долларов, и эти стальные ребята не смогут их у меня отобрать. Однако мне не понравилась та легкость, с которой Герман уступил моим требованиям. Я знал, что у Паркера я ни за что бы их не вырвал. Но Герман был хитрее Паркера. По выражению его лица ничего нельзя было прочесть. Но это меня не особенно смущало, хотя я и понимал, что когда буду возвращать пудреницу, деньги вырвать будет гораздо труднее. Пока все шло более или менее хорошо, но относительно будущего у меня появились некоторые опасения, которые становились все более определенными. Я напомнил себе, что сказал Макс относительно хлопушки Паркера. Сейчас они хотели, чтобы я выполнил работу, для которой Герман был слишком толст, а Паркер слишком труслив. Но после того, как я выполню работу, они перестанут нуждаться во мне. Более того, я стану опасен для них. Вот тогда-то и нужно будет держаться начеку. И я дал себе слово держать ушки на макушке.

Чуть позже явился Макс, чтобы сообщить мне, что ланч подан. Я сидел на террасе и смотрел на лужайку. Едва я попытался завязать с ним разговор, как мой новый приятель сделал мне предостерегающий знак. Бросив взгляд через плечо, я заметил, как мой закадычный друг Паркер наблюдает за нами сквозь французское окно. Он все еще был зол, но держал себя в руках.

– У меня для вас приготовлено все, что нужно, – сказал он после ухода Макса. – Я провожу вас до стены, а затем буду дожидаться вашего возвращения в машине.

– А не пойти ли со мной? Там вы сможете позабавиться с собакой.

Он не обратил никакого внимания на мои слова и уселся за стол. Еда была неплохой, и, пока мы ели, Паркер инструктировал меня.

– Необходимо закинуть на стену веревку с крюком. Чтобы перерезать проволоку, у вас будут ножницы. Что вам нужно еще?

– А собака?

– Налитой свинцом дубинки, я думаю, будет достаточно, – вмешался Герман. – Я распоряжусь, чтобы Макс добыл это для вас.

– А комбинация, открывающая сейф?

– Я записал ее для вас, – успокоил Паркер. – За сейфом вы найдете провод. Прежде чем касаться сейфа, перережьте его. Это выведет из строя сигнализацию. Ни в коем случае не дотрагивайтесь до окон.

– Звучит очень просто, не так ли? – язвительно произнес я.

– Для человека с вашим опытом это действительно просто, – спокойно проронил Паркер. – Но не нужно лишнего риска, я не хочу неприятностей.

– Значит, нас уже двое, – улыбаясь, сказал я.

После завтрака я заявил им, что прогуляюсь по саду. Вот тогда-то я и познакомился с Ведой Рукс. Я направился к бассейну, в надежде застать ее на том месте, где приметил прошлой ночью. И она действительно была там. Веда сидела на низком барьерчике, в той же позе, что и вчера ночью. На ней были вельветовые брюки канареечного цвета и такого же цвета шелковая блузка. Черные волосы небрежно рассыпаны по плечам. Она была маленькая, стройная, симпатичная, но в ней чувствовалась сила. Это не значит, что она была мускулистой. Просто в ней чувствовалась скрытая сила. Было такое впечатление, что у нее стальные запястья, а бедра, если до них дотронуться, окажутся крепкими, как гранит. Ее небольшое личико было бледным и серьезным, а голубые глаза смотрели прямо с тревогой и ожиданием. Хорошенькие девушки с хорошенькими мордашками не должны так смотреть. Вы смотрите на них, вы их хотите, но стоит им исчезнуть из поля вашего зрения, как вы тут же о них забываете. Но эту девушку забыть было нельзя. Она отличалась от других, как джин отличается вкусом от воды. Эта разница в заряде, который присутствует в джине. Он был, этот заряд, и в Веде. Едва я увидел ее, как сразу понял, что у меня будут неприятности. Если бы у меня была хотя бы капля благоразумия, я должен был сразу рвануть с места и бежать без остановки до границы штата. Я сказал бы Герману, что передумал, вернул деньги и постарался оказаться как можно дальше от этого дома. Да, это было самым лучшим решением. Мне следовало понять, что едва эта девушка втемяшится мне в башку, я буду думать о работе лишь наполовину. А когда мужчина в таком состоянии, на него нельзя положиться. Все это я знал, но мне было безразлично.

– Привет, – сказал я. – Я немного слышал о вас. Это вы разгуливаете во сне?

Она задумчиво изучала меня. Ни ответного приветствия, ни улыбки.

– Я также слышала о вас, – наконец вымолвила она. Вопрос, казалось, был исчерпан. Установилось долгое безразличное молчание, во время которого мы смотрели друг на друга. Она не двигалась, и в этой ее неподвижности было что-то жуткое: словно перед тобой труп. Нельзя было даже заметить ее дыхания. Я невольно подумал о вампирах и вурдалаках.

– Итак, вы знаете, зачем я здесь, – попытался я завязать разговор. – И знаете, что я намереваюсь делать?

– Да, и это я знаю.

Надо поосторожнее с ней. Больше говорить нам было не о чем. Я перевел взгляд на зеркальную гладь бассейна и увидел там ее отражение. Она упорно глядела в воду. У меня мелькнула мысль, что то же самое она думает обо мне. Я не был уверен в этом, но у меня появилось непреодолимое желание коснуться ее тела, чтобы установить, живая она или это статуя.

Я многое повидал в жизни и знал много женщин. Они доставили мне мало радости и много горя. Женщины – совершенно алогичные существа. Вы никогда не познаете их, да они и сами не знают себя. Не стоит и пытаться раскусить их – это невозможно. Они меняют настроение чаще, чем ящерица хвост. И все, на что можно надеяться, так это использовать ее настроение, выбрав момент, когда оно появится. И быстро занять место. И если вы упустите это мгновение, то сразу окажетесь в хвосте тех типов, которые тянут неделями. Такие вещи не для меня. Я люблю действия быстрые и грубые, как выстрел в спину из револьвера. Я переместился ей за спину и теперь стоял совсем рядом. Она по-прежнему сидела неподвижно, сложив руки на коленях, как статуя. Я почувствовал ее запах. Сердце мое болезненно заколотилось. Я стоял позади нее и ждал. Я не мог сдвинуться с места даже под страхом смерти. Я был околдован.

Вдруг она медленно подняла голову и повернула лицо ко мне. Я схватил ее в объятия, мои губы прижались к ее губам. Она была в хорошем настроении. Мы оставались в таком положении секунд пять, не больше. Ее рот приоткрылся, она тяжело задышала. Я ощущал, как бурно вздымается ее грудь. Пять секунд, всего пять секунд, но их хватило на то, чтобы понять, как она хороша и как прекрасно ее молодое, цветущее тело. Ее рука обнимала меня за шею, другой она сжимала мне запястье. В следующее мгновение она оттолкнула меня, и я понял, что она действительно сильная. Мы молча смотрели друг на друга. Ее лазурные глаза были безразличны и спокойны, как вода в бассейне.

– Вы всегда так быстро работаете? – поинтересовалась она, поднося пальцы ко рту.

Я все еще ощущал ее тело и не мог вымолвить ни слова. Когда я заговорил, голос мой больше напоминал лягушачье кваканье.

– Это зависит от работы, – ответил я. – Но эту работу я мог бы повторять без конца.

Она перекинула ноги через бортик и встала. Ее черноволосая головка едва достигала мне плеча. Она была стройна и хрупка.

– Может быть, – сказала она и пошла к дому. Я с интересом наблюдал за ней: у нее была грациозная поступь лани. Я любовался этим зрелищем до тех пор, пока она не скрылась в доме. Затем уселся на ее место и закурил сигарету.

Оставшуюся часть дня я провел возле бассейна. Ничего интересного за это время не произошло. Никто не появился возле меня и никто не следил за мной из окон. Все это время я размышлял о предстоящем деле, на которое пойду этой ночью. Я думал о сторожах, собаках, колючей проволоке и сейфе, которому предстояло вскрыть внутренности. Но больше всего я думал о Веде Рукс. Я думал о ней даже тогда, когда солнце погасило последний луч и на лужайку опустилась темнота. Я думал о ней до тех пор, пока из дома не вышел Паркер и не подошел ко мне. Я взглянул на него, как на пустое место. Голова моя была забита совсем другими мыслями. Я полностью попал под колдовское обаяние Веды.

– Вам лучше вернуться, – сухо заметил он. – Нужно все окончательно обговорить до ужина. Отправимся в девять вечера, когда взойдет луна.

Мы вернулись в дом. Веды нигде не было видно. В гостиной нас поджидал Герман. Я напряженно ждал, не послышатся ли ее легкие шаги, но в доме было тихо, как в морге.

– Доминик передаст вам кинжал, – сказал Герман, – когда вы окажетесь на верху стены. Будьте осторожны, не поцарапайте чехол.

Паркер передал мне ключ, по его словам, открывающий служебную дверь, и мы вновь изучили план дома.

– Я хотел бы получить еще двести долларов, – сказал я, отрываясь от изучения плана. – Вы можете вручить их мне прямо сейчас.

– Доминик вручит их вам вместе с кинжалом, – твердо ответил Герман. – У вас уже и так достаточно денег, хотя вы не отработали еще и цента. Я хочу видеть конкретный результат, прежде чем вручу причитающуюся вам сумму.

– О'кей, но без гонорара я на стену не полезу.

Я надеялся увидеть Веду за ужином, но ее не было. Я решил узнать, где же она может быть, и сказал, что встретил в саду девушку. По-видимому, это и есть мисс Рукс. Почему она не пришла на ужин?

Паркер позеленел. Он так сжал кулаки, что, казалось, из-под ногтей сейчас брызнет кровь. Он выглядел сумасшедшим и явно был готов вогнать меня в гроб. Мне не нравятся парни с подобным темпераментом, даже такие, как Паркер.

– Вы наняты для определенной работы, мистер Джексон, – прошипел Паркер, уставившись на меня. – И не суйте свой вонючий нос в дела, вас не касающиеся. Мисс Рукс не желает иметь дела с негодяем, как вы, и я полностью разделяю ее мнение. Прошу не использовать ее имя ради пустой болтовни.

– Уж не хотите ли вы меня уверить, что феномен в коричневых брюках носит тетушкин чепец, как это делаете вы? – злорадно спросил я Паркера, поставив каблук на спинку кресла и уже прицеливаясь носком в рожу этому негодяю. И вдруг замер: черный ствол револьвера тридцать восьмого калибра был нацелен в мой лоб. Макс предупреждал меня, что Паркер носит с собой оружие, но я и представить себе не мог, с какой сноровкой он владеет револьвером. Почище суперменов в кино.

– Доминик! – спокойно проронил Герман.

Я не двигался. Блеклые глаза Паркера были пусты и лишены человеческого выражения. Его холеный палец лежал на крючке. Он был готов нажать на него. Дуло револьвера было большим, как бруклинский тоннель, и это была паршивая минута.

– Доминик! – рявкнул Герман, ударяя своим огромным кулачищем по столу.

Рука с револьвером опустилась, и Паркер удивленно посмотрел на меня, словно не мог понять, что же произошло. От его пустого и потерянного взгляда у меня по спине пробежала дрожь. Этот парень свихнулся. Я видел такое же выражение кое у кого в тюремной больнице. Увидев раз, нельзя ошибиться – это лицо убийцы-параноика.

– Не волнуйся, Доминик, – спокойно сказал Герман. Он не повернул головы, и даже бровью не повел. Я начинал понимать, что за всем этим кроется. Паркер медленно встал, посмотрел на пистолет, словно недоумевая, как он мог оказаться в его руке, затем медленно вышел из комнаты. Я вытер носовым платком вспотевший лоб.

– Вам надо присматривать за этим парнем, – сердито буркнул я. – Не то его когда-нибудь вынесут на носилках.

– Можете обижаться только на себя, мистер Джексон, – холодею заметил Герман. – Если его не раздражать, это милейший человек. Кстати, замечу, вы чрезвычайно въедливый тип. Хотите кофе?

Я усмехнулся.

– Предпочитаю виски. Он ведь запросто мог меня убить. Не рассказывайте сказок, а лучше отберите у него оружие, пока он не наломал дров.

С отсутствующим выражением на лице Герман налил изрядную порцию виски.

– Не принимайте этого всерьез, мистер Джексон. Он очень привязан к мисс Рукс. На вашем месте я не стал бы касаться этой темы разговора.

– А что она думает на этот счет?

– Не понимаю, о чем вы?

Я сделал приличный глоток и поставил бокал на стол.

– Возможно, вы правы.

В девять вечера Паркер подал машину ко входу. Он был сдержан и холоден. Герман спустился вниз проводить нас.

– Желаю удачи, мистер Джексон. Паркер еще раз проинструктирует вас прямо на месте. Деньги я вручу вам после возвращения.

Я смотрел на темные окна, в надежде увидеть ее силуэт, и почти не обращал внимания на смысл его слов. Однако девушки нигде не было видно.

– Мы должны вернуться около двух часов ночи, – сказал Паркер, и по дрожанию его голоса я понял, насколько он напряжен. – Если мы не вернемся, ты знаешь, что делать.

– Вы вернетесь, – уверенно произнес Герман. Его нервы были в порядке. – Мистер Джексон никогда не ошибается.

Я надеялся, что удача будет со мной и на этот раз. Когда мы тронулись, я еще раз оглянулся, но, к своему огорчению, ее так и не увидел.

ГЛАВА 4

Мы сидели в машине возле четырехметрового забора, окружавшего дом Бретта. Вокруг было спокойно. Мы не видели ни забора, ни машины, ни даже друг друга, словно находились в абсолютно темном подвале.

– Все в порядке, – мягко вымолвил Паркер. – Вы знаете что делать. Когда возвратитесь, свистните мне. Я включу фонарик, чтобы вы легко обнаружили веревку.

Я вздохнул. Даже теперь я еще не принял окончательное решение. В случае неудачи я мог рассчитывать на длительное тюремное заключение. Редферн бы не упустил шанс упрятать меня всерьез и надолго. Он только и ждал промаха с моей стороны. Паркер включил миниатюрный фонарик. Неясно осветились контуры руки и головы.

– Вот шифр сейфа, – сказал он. – Его достаточно легко запомнить.

Я записал его на карточку. Полный оборот направо и еще пол-оборота назад, опять полный оборот направо и еще полоборота влево. После каждого движения необходимо делать паузу, чтобы успел сработать механизм.

– А монеты? – спросил я.

– Вы думаете только о деньгах, – проворчал он. Он был не прав, но это был неподходящий момент, чтобы снова вспоминать о Веде Рукс. – Вот держите, – он протянул мне две сотенные бумажки. – Остальное получите после дела.