5

Я остановился на углу улиц Санта-Моника и Мелроз и спросил полицейского, как проехать на Лаурел-Каньон-Драйв. Поставив ногу на подножку машины и сдвинув шляпу на затылок, полисмен сказал, что это не улица, а переулок, находившийся между Голливудской улицей и Сансет-стрит. И самым подробным образом объяснил мне дорогу. Проехав мимо бесчисленных магазинов, таверн, бунгало и многоэтажных домов, я наконец-то нашел то, что искал. Лаурел-Каньон-Драйв оказался узеньким переулком с типовыми домиками, спрятанными за живыми изгородями и пышными клумбами. Я ехал медленно, чтобы заметить и не пропустить нужный мне дом. Увидев написанный на калитке номер, я остановился и вылез из машины. Ева жила в этом доме. Улица была пустынная, дом казался необитаемым. Как только я вошел в калитку, высокий забор скрыл меня от взоров тех, кто мог бы в это время находиться в переулке. Кругом царила тишина, и у меня появилось ощущение, что я попал в сонное царство. Тропинка вывела меня к двери, которая была скрыта встроенным крыльцом. С обеих сторон от двери были окна, прикрытые кремовыми муслиновыми шторами. Поднявшись на крыльцо, я остановился. Прежде чем постучать, я внимательно рассмотрел дверной молоток в виде железного кольца, насаженного на обнаженную женскую фигуру. Эта незначительная деталь дома Евы хоть и казалась остроумной, напомнила мне снова, к кому я пришел. Однако назад дороги не было. Я постучал и стал ждать какого-нибудь признака жизни в этом доме. Ожидание привело меня в волнение, с которым я справлялся с трудом. Наконец я услышал, как щелкнул выключатель, и вскоре после этого дверь открылась. Загородив своим телом весь проход, на пороге стояла высокая, почти такого же роста, как я, угловатая женщина. Я почувствовал, что ее глаза впились в меня, потом, словно удовлетворенная моим видом, она посторонилась и пропустила меня.

— Добрый вечер, сэр! Вас ожидают?

— Добрый вечер, — ответил я. — Мисс Марлоу дома? — Обойдя женщину, я вошел в прихожую. Чувствовал я себя неловко, и это злило меня. Мне было мерзко оттого, что эта женщина с худым, красным лицом, остреньким носиком и маленькими, горящими глазами оценивающе разглядывает меня, и оттого, что она великолепно знает, для чего я явился в этот убогий, скрытый от любопытного взгляда домик.

— Не пройдете ли вы за мной, сэр? — женщина прошла по коридору и открыла дверь.

Во рту у меня пересохло, в висках от волнения пульсировала кровь. Я вошел в комнату. Она была небольшой. Прямо напротив двери я увидел трюмо, перед ним лежал белый толстый ковер, на котором стояли изящные стеклянные фигурки животных. В глубине комнаты справа стоял дешевый платяной шкаф. Широкий диван-кровать, покрытый розовым покрывалом, занимал все остальное пространство. Ева стояла перед потухшим камином, рядом находилось уютное кресло и прикроватный столик с настольной лампой. На столике лежало несколько книг. На Еве — знакомый мне голубой халат с короткими рукавами. Ее грубо загримированное лицо хранило застывшее деревянное выражение. Мы посмотрели друг на друга.

— Хэлло, — широко улыбаясь, проговорил я.

— Хэлло. — Выражение ее лица не изменилось, она не сделала ни единого движения. В ее приветствии были подозрительность и безразличие.

Я стоял и смотрел на Еву, немного обескураженный тем, что она не выказала ни малейшего удивления при виде меня, и раздраженный, что она предстала передо мной в халате. Но несмотря на мое раздражение, кровь горячей волной разлилась по моим жилам при первом же взгляде на эту маленькую женщину.

— Вот мы и встретились, — слегка заикаясь, проговорил я. — Вы не удивились моему появлению?

Она, наклонив голову, ответила слишком уверенно и буднично:

— Нет… я узнала ваш голос.

— Бьюсь об заклад, что это не так, — сказал я. — Вы шутите.

Ева поджала губы, недовольная высказанным мной сомнением.

— Я узнала вас… Кроме того, я ожидала, что вы придете.

Увидев выражение крайнего изумления на моем лице, она внезапно рассмеялась. Напряжение тут же спало.

— Вы ждали меня? — спросил я. — Почему?

Женщина сделала такое движение, словно хотела отмахнуться от прозвучавшего вопроса, и без особого желания, как будто через силу, промолвила:

— Это не имеет значения.

— Для меня имеет, — настаивал я. Без приглашения я прошел к креслу и расположился в нем. Вынул портсигар, открыл его и протянул женщине. Она немного помедлила, но сигарету все же взяла.

— Благодарю вас, — промолвила Ева и, постояв в нерешительности, села на кровать, стоящую рядом с креслом. Я тоже взял сигарету, вынул зажигалку и, когда Ева наклонилась, чтобы прикурить, спросил опять:

— Ответьте, почему вы ждали меня?

Она заявила, покачав головой:

— И не подумаю.

По тому, как Ева нервничала, я понял, что она чувствует себя неуверенно и скрывает свое истинное состояние за маской холодности и равнодушия. Но я решил, что сорву эту маску и загляну в душу Евы. Я изучающе смотрел на нее и видел, что она внутренне приготовилась к любой неожиданности с моей стороны. Как только Ева ощутила на себе мой взгляд, она подняла глаза и глянула мне прямо в лицо.

— Ну? — резко спросила она.

— Зря вы так грубо наложили грим. Это вам не идет.

Ева встала и посмотрела в зеркало, висящее над камином.

— Почему? — спросила она, внимательно разглядывая свое лицо. — Разве я плохо выгляжу?

— Хорошо, но вы выглядели бы гораздо лучше без этой маски на лице. Вам это ни к чему.

Женщина продолжала изучать себя в зеркале.

— Я была бы просто ужасной без грима, — сказала она, словно разговаривая сама с собой, потом обернулась и, нахмурившись, взглянула на меня.

— Вам кто-нибудь говорил, что вы интересная женщина, — спросил я, не давая ей возможности заговорить. — В вас чувствуется характер, а этим может похвастаться далеко не каждая женщина.

Заметно было, что Ева не знает, как отнестись к моим словам. Поэтому ответ последовал не сразу. Женщина молча вернулась к кровати, села, раздумывая над услышанным. Вид хозяйки дома можно было назвать озадаченным. Но только на одну минуту мне удалось сбить Еву с толку, на лице ее тут же появилось знакомое мне деревянное выражение.

— Неужели вы пришли сюда только затем, чтобы сказать мне, что я интересная женщина?

Я улыбнулся и спокойно заверил:

— Почему бы и нет? Если никто до меня не говорил вам этого, то я рад быть первым: женщинам надо отдавать должное!

Она помешала угли в камине. Движения у нее были нервными и порывистыми, и я видел, что Ева не знает, как вести себя со мной. Пока я могу держать ее в таком состоянии, инициатива всегда будет в моих руках.

— Нет ли у вас желания извиниться передо мной за это? — спросил я, дотрагиваясь до ссадины на лбу.

Последовал именно такой ответ, как я и ожидал:

— А почему я должна извиняться? Вы это заслужили.

— Вы правы, — сказал я и рассмеялся. — В следующий раз придется быть осторожнее. Я люблю женщин с характером. Поверьте, сожалею о своем плохом поведении, но мне ужасно хотелось проверить, какова будет ваша реакция. — И со смехом закончил лестным для женщины признанием: — Затеяв вам испытание, не ожидал, что мне так крепко повезет: я не только увидел, но и почувствовал вашу реакцию.

Ева недоверчиво посмотрела на меня, улыбнулась и ответила:

— Иногда я, действительно, превращаюсь в дикого зверя… но вы заслужили то, что получили.

— Вы всегда так обращаетесь с мужчинами?

Она старалась увильнуть от ответа:

— Как?

— Бьете их по голове, если они вас раздражают?

С каким-то довольным смешком проговорила:

— Иногда случается.

— А вам их не жалко?

— Нет, ничуть.

Я наблюдал за ней. Женщина сидела наклонившись, и ее опущенные, худенькие плечи округлились. Почувствовав, что я не спускаю с нее глаз, Ева снова резко подняла голову и посмотрела на меня.

— Незачем вам сидеть здесь и разглядывать меня, — раздраженно сказала она. — Зачем вы пришли сюда?

— Мне нравится смотреть на вас, — возразил я, откидываясь в кресле и устраиваясь с полным комфортом. — Неужели я не могу поговорить с вами? Это кажется вам странным?

Женщина нахмурилась. Она не знала, что делать, и спрашивала себя, пришел ли я к ней без всякой цели, или пришел из-за ее профессии. Она тщетно пыталась скрыть свое нетерпение разгадать причину моего прихода.

— Вы пришли сюда только затем, чтобы поговорить со мной? — спросила она и, бросив на меня мимолетный взгляд, отвернулась. — И вам не жаль напрасно терять время?

— Я не считаю это время потерянным. Вы интересуете меня, и, кроме всего прочего, я очень люблю беседовать с интересными женщинами.

Она подчеркнуто вызывающе метнула в меня злобную молнию и тут же отвела глаза в сторону.

— Все так говорят, — нетерпеливо бросила она.

Эти слова рассердили меня больше всего.

— Если вы не против, я предпочел бы, чтобы вы не смешивали меня с другими и не применяли этого анонимного слова «все», — ледяным голосом проговорил я.

Она удивилась:

— Вы отличного мнения о самом себе, не правда ли?

— А почему бы и нет? — спросил я, в свою очередь проявляя нетерпение. — В конце концов, кто же поверит в меня, если я сам в себя не верю?

Ее лицо помрачнело.

— Я не люблю самоуверенных людей.

— Вы ведь тоже неплохого мнения о себе?

Она покачала головой:

— С чего бы это?

— Надеюсь, что вы не относитесь к женщинам, страдающим комплексом неполноценности?

— Вы знаете многих таких женщин?

— Многих. Так страдаете вы от этого или нет?

Она уставилась в холодный камин, лицо ее внезапно стало угрюмым.

— Полагаю, что да. — Подозрительно посмотрев на меня, она спросила: — Вам это кажется смешным?

— Нет, почему же? Я даже нахожу это трогательным, тем более что у вас нет причины испытывать чувство неполноценности.

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Почему?

И тогда я вполне реально ощутил, что Ева действительно не уверена в себе и что ее интересует мое мнение о ней.

— Вы сами должны ответить на этот вопрос, если не боитесь смотреть правде в глаза. Мое первое впечатление о вас… Впрочем, это не имеет значения, и я лучше умолчу об этом.

— Нет, я хочу знать, — сказала она. — Каково же ваше первое впечатление обо мне?

Я принялся изучать ее лицо, словно оценивая его достоинства. Она, не отрываясь, смотрела на меня и, нахмурившись и смущаясь, ждала ответа. Я так много передумал о ней за последние два дня, что давным-давно забыл о своем первом впечатлении.

— Если вам это, действительно, интересно, — начал я с видимой неохотой, — то я скажу, но боюсь, что вы не поверите мне.

— Говорите же! — нетерпеливо воскликнула она.

— Хорошо. Вы женщина с сильным характером, независимая, темпераментная и обладающая огромной волей, вы чрезвычайно привлекательны для мужчин и, как ни странно, очень чувствительны.

Ева с недовольным и недоверчивым видом вглядывалась в мое лицо.

— Интересно, скольким женщинам вы говорили эти слова? — спросила она, но я заметил, что, услышав о себе такое мнение, она пытается скрыть удовольствие, которое ей доставила моя похвала.

— Не многим… вообще. Никому, если хотите знать. Я до сих пор не встретил ни одной женщины, которая обладала бы такими качествами, как вы. Но вообще-то я ведь совсем вас не знаю, разве не так? Я могу и ошибиться… ведь это только первое впечатление.

— И вы считаете меня привлекательной? — она поинтересовалась моим мнением совершенно серьезно.

— Я не пришел бы сюда, если бы не находил вас именно такой. Вы очень привлекательны.

— Почему? Я же некрасивая! — Ева встала и снова подошла к зеркалу. — Я ужасно выгляжу.

— Ничего подобного. У вас есть характер и индивидуальность. Это гораздо ценнее обычной, пресной привлекательности. В вас есть что-то необычное. Какой-то магнетизм.

Женщина скрестила руки на худенькой, плоской груди.

— Какой же вы врун! — вскрикнула она, и глаза ее вспыхнули гневом. — Неужели вы думаете, что я поверю всей этой чепухе? Что вам нужно? Зачем вы пришли сюда? Сюда приходят не для разговоров.

Я рассмеялся ей в лицо.

— Не сердитесь. Вы же знаете, что мне жаль вас: налицо, безусловно, большой комплекс неполноценности. Сейчас вы этого не замечаете, но наступит день, и вы убедитесь, что я прав.

Я наклонился вперед и посмотрел на книги, лежащие на ночном столике: «Детективные рассказы», роман Хемингуэя «Иметь и не иметь» и роман Торна Смифа «Ночная жизнь богов». Я нашел этот ассортимент довольно странным.

— Вы много читаете? — поинтересовался я, намеренно перейдя к другой теме.

— Я читаю, когда мне попадается хорошая книга, — ответила Ева.

— Читали ли вы «Ангелы в трауре»? — спросил я, назвав свою первую книгу.

Женщина встала и подошла к трюмо.

— Да… Мне не понравился этот роман. — Она взяла пуховку и напудрила нос.

— Не понравился? — Я был разочарован. — Почему?

Сначала мне ответом было небрежное движение плечом, а затем прозвучали сухо и безапелляционно слова:

— Не понравился — и все.

Ева положила пуховку в пудреницу, посмотрела на себя в зеркало и снова подошла к камину. Наш разговор вызывал у нее скуку и раздражение.

— Почему же все-таки эта книга вам не понравилась? Она вам показалась скучной?

— Не помню. Я быстро читаю и тут же забываю все, что прочла.

— Понятно… И все-таки у вас сохранилось впечатление, что книга вам не понравилась.

Меня раздражало, что женщина не помнит моей книги, не выделила ее из ряда других прочитанных. А мне хотелось поговорить с Евой и узнать мнение, даже в том случае, если книга ей не понравилась. Я начал понимать, что нормально разговаривать с этой женщиной невозможно. Пока мы не узнаем друг друга — а я намерен продолжать наше знакомство — темы разговоров будут очень ограничены. И в настоящее время нам говорить было не о чем. У нас не было ничего общего. Ева вопросительно посмотрела на меня и снова села на кровать.

— Ну? — спросила она. — Что еще?

— Расскажите мне о себе.

Она пожала плечами, лицо ее исказилось гримасой.

— Нечего рассказывать.

— Найдется что рассказать, — сказал я и, наклонившись вперед, взял Еву за руку. — Вы замужем или носите кольцо для вида? — Я покрутил обручальное кольцо на ее пальце.

— Я замужем.

Я был немного удивлен.

— Он симпатичный парень?

Она отвернулась и промямлила что-то неразборчивое.

— Очень симпатичный? — переспросил я.

Она вырвала руку.

— Да… Очень симпатичный.

— И где же он?

Ева резко отвернулась и выпалила, словно выстрелила:

— Это вас не касается.

Я засмеялся.

— Ну, ладно, хватит злиться. Правда, должен признаться, что, когда вы злитесь, вы выглядите очень впечатляюще. Откуда у вас появились эти две морщинки на переносице?

Женщина тут же встала и посмотрела на себя в зеркало.

— Они портят меня, да? — спросила она, стараясь кончиком пальцев разгладить их.

Я посмотрел на часы, стоящие на камине. Я провел здесь уже 15 минут.

— Не надо так часто хмуриться. Будьте повеселее, — посоветовал я, вставая, чтобы попрощаться и уйти.

Я сделал шаг по направлению к Еве и увидел, что ее озабоченный и беспокойный взгляд стал доверчивым и полным удовлетворения, которое она пыталась скрыть. Она развязала тесемку халата, и ее тоненькие пальчики передвинулись к шелковой петле, накинутой на единственную пуговицу, удерживающую полы халата запахнутыми.

— Мне пора уходить, — посмотрев на часы, заявил я.

Доверчивого взгляда как ни бывало. Руки женщины опустились. Я был доволен, что решил действовать так, как мне хочется, не принимая в расчет ее намерений. Пока инициатива будет в моих руках, пока я буду вести себя иначе, чем ее обычные клиенты, Ева будет заинтригована и будет обращать на меня внимание хотя бы из любопытства.

— Когда у вас будет время, я хотел бы поговорить с вами, — попросил я разрешения, не ожидая на него ответа. — Возможно, я смогу излечить вас от комплекса неполноценности, — бросил я обещание и, проходя мимо комода, сунул двадцать долларов между стеклянными фигурками животных. Одна из фигурок, изображавшая диснеевского Бемби, упав, разбилась.

Ева мельком взглянула на деньги, тут же отвернулась. Лица ее оживилось.

— Как вы думаете, удастся мне увидеть вас в чем-нибудь приличнее этого халата? — спросил я, подходя к двери.

— Удастся, — ответила хозяйка дома, который я оставлял ненадолго. — Я ношу не только халат.

— Как-нибудь на днях вы должны принять меня. И не забудьте, когда я приду в следующий раз, снять грим. Вам он не идет. До свидания. — Я открыл дверь.