Глава 1

Фары моего старого автобуса вырвали ее силуэт из кромешной Тьмы, как на сцене, где прожектор освещает только главную героиню.

Она стояла рядом с «бьюиком» 1939 года и, будьте уверены, мыли машину последний раз до Рождества Христова. Серая фланелевая юбка, жакет винного цвета, поднятая рука…

Вообще-то я никогда не сажаю девушек в машину, но у этой испортилась машина, а машины — мой хлеб. Я притормозил и посмотрел на часы: было двадцать минут двенадцатого. Я был голоден, как волк, чертовски устал, потому что возился с машиной около аэропорта в Норфолке, но ее голос заставил меня открыть дверцу и спрыгнуть на землю.

— Ну что тут?

— Бензина полный бак, а двигатель не заводится. Подойдя к машине, я поднял крышку капота и почувствовал запах горелого. Все было ясно как божий день.

— Зажигание приказало долго жить. Завтра вам его починят.

— А, вы в этом уверены? Как мне не везет! Но вы даже не посмотрели как следует.

— Нечего было и смотреть. Достаточно было понюхать. Это ведь моя профессия.

Обернувшись, она посмотрела на автобус и красные буквы на нем: «Гарри Коллинз. Ремонт машин, 14 Игл-стрит.» Года два назад я гордился этой колымагой. Когда мне ее продали, я старался не смотреть на надпись, так меня это подогревало. Теперь же колымага напоминала мне белый катафалк.

Она беззаботно рассмеялась:

— Вот повезло, так повезло! Другая наверняка остановила бы какую-нибудь размазню, а я прямо механика.

— Повезло, но не совсем. Ничем не могу вам помочь. Могу только подкинуть до какого-нибудь гаража. Если это вас устроит.

— Они, наверное, уже все закрыты. Мне не улыбается перспектива тащиться на буксире.

— Могу довезти до какого-нибудь открытого.

— Нет, спасибо. А потом, эта развалина не моя. Она принадлежит приятелю. Пусть он за ней потом приедет, если захочет. Я ее тут оставлю.

— А если ее угонят? Ведь это ему не понравится!

— Это его дело. Вы меня отвезете домой? Я живу в Вест-Энде — Ну если это все…

Она проскользнула в автобус. Я с сомнением посмотрел на машину.

— А если кто-нибудь врежется в нее в темноте на полной скорости? Что произойдет?

— Боже мой! Вы всегда так беспокоитесь о других?

— Мне самому бы не поздоровилось, налети я в темноте на такую штуку.

Порывшись в багажнике, я нашел там красный фонарик и повесил его на дверцу «бьюика».

— Фонарь украдут.

— Ну и бог с ним.

Мы тронулись в путь. Свет фар падал на длинные ноги женщины и на ее открытые коленки. Они были изумительны! В неровном свете я следил за своей пассажиркой краем глаза. Но увидел я немного: темные волосы, разделенные пробором, падали на плечи и чуть завивались на кончиках. Я был уверен, сам не знаю почему, что сидевшая со мной женщина необыкновенно хороша.

— Это ваш автобус?

Она достала сигареты и дала мне прикурить. Чиркнула спичка, но мне опять не удалось ее рассмотреть.

— Итак, вас зовут Гарри Коллинз?

— Вы правы.

— А меня Глория Селби.

Мы проехали двести ярдов молча, пока она вновь не заговорила:

— Вы всегда работаете так далеко от дома?

— Почему вы думаете, что я работал?

— Вы не похожи на мужчину, который сел бы за руль с такими грязными руками, если только перед этим он не работал, как черт.

— Верно, один из моих немногих клиентов позвонил и попросил посмотреть, что с его машиной. Рядом, в пяти минутах, был гараж, но он так ценит мои услуги… в общем, хороший парень.

— А отказаться вы не могли?

— Не те времена, чтобы отказываться.

— А мне казалось, что все владельцы гаражей купаются в деньгах.

— Мне тоже казалось, поэтому я этим и занялся.

— Нестоящее дело?

— Почему же… только я, кажется, неправильно выбрал место.

— Но, по-моему, Оксфорд-Сириус отличный район.

— Я тоже так думал, когда там поселился. Вы же знаете, где находится Игл-стрит.

— Около перекрестка с Оксфорд-стрит на Робинсон. Я взглянул на нее и снова уставился на убегавшую под колеса дорогу.

— Вы первая из всех, кого я знаю, ответили на такой вопрос. Улицу сделали с односторонним движением и разукрасили знаками «Остановка запрещена». Покупатели боятся даже за бензином заехать. Но зачем это я вам жалуюсь? Вам-то это безразлично.

— Разве я сказала, что мне надоело вас слушать? Минуту мы помолчали.

— Я обязательно поставлю к вам свою машину и расскажу о вас своим друзьям.

— Отлично! Весьма вам благодарен!

— Вы не верите, что я так сделаю?

— Почему же, я думаю, что сделаете, как обещаете, если вспомните. Но завтра вы уже забудете о том, что обещали, и о моем существовании. А затем поставите, как всегда, свою машину в ближайший гараж. Так все делают, чего тут обижаться…

— Я живу на Нью-Бонд-стрит, это ведь совсем близко. Мне показалось, что она прижалась коленом к моей ноге.

— Какая у вас машина?

— Один из новых «ягуаров».

Теперь я точно почувствовал, что она прижимается ко мне.

— Машину нужно ремонтировать?

— Нет, но ее нужно мыть. Могу я поставить ее к вам? Сейчас она стоит от дома слишком далеко.

— Местечко у меня найдется, но я не даю ключей от своего гаража.

Я все еще думал, что она просто болтает.

— Иногда я приезжаю очень поздно.

— Я живу над гаражом, и мы поздно ложимся. Цена, если вас устроит, тридцать пять долларов в месяц. Вместе с чисткой и мойкой это составит тридцать пять шиллингов. — Но столько я плачу за закрытый гараж.

— Неправда, — покачал я головой.

— Придется подумать, — засмеялась она. — Ну, ладно, пусть будет так.

— Тридцать пять — это дешево, и вы это знаете. Я был уверен, что теперь не услышу ни слова о «ягуаре». Еще больше я был уверен, что, высадив ее на Бонд-стрит, я никогда о ней ничего не услышу.

— А почему вы сегодня взяли «бьюик»?

Она немного наклонилась вперед, чтобы стряхнуть пепел.

— Сестра моего приятеля уезжала в Париж, и он попросил меня отвезти ее в Норфолк, в аэропорт. Вы когда-нибудь бывали в Париже?

— Да, когда служил в армии, но всего три или четыре дня — Вам там понравилось?

— Кажется, да. Там уже тогда была дороговизна, но теперь, говорят, вообще ни к чему не подступишься.

— Как везде. Но если знаешь людей, то счастлив твой бог! Я там знаю один дешевый отель и потом у меня там друзья, вот мне и обходится все дешевле.

— Похоже — вы там частый гость.

— Почти каждый месяц.

— По делу?

— Да, я модельер. Новые модели белья.

— Это хороший бизнес? — удивился я.

— Очень. Я не хуже других художниц. У меня связи с лучшими конторами.

— Я думал возить белье в Париж — пустое дело.

— Да, покупательницы там заелись, но у меня неплохой вкус.

— Пожалуй, вы слишком молоды, чтобы вести дело самостоятельно.

— Вам тоже не сто лет, — рассмеялась она, откидываясь назад.

— Вот не думал, что в тридцать два года выгляжу щенком. Совершенно не ожидал.

— Вы женаты?

— Да, а вы?

— Да зачем мне это? У меня есть работа, а мужчина — это так просто устроить.

Я стал притормаживать, поворачивая направо. Похоже, что она не врет. У нее в самом деле могла быть квартира на Бонд-стрит. Она могла ездить в Париж и куда угодно. Я вдруг разозлился на себя. Если у меня плохи дела, то почему так должно быть со всеми? Я сделал ошибку, потратив все деньги на гараж. Если бы у меня осталось немного денег, я бы выкарабкался. Я бы мог заключить контракт на покупку оборудования, мог заниматься покупкой станков, мог… Мне не стоило покупать новые бензозаправочные установки, новые машины для мойки, а следовало оставить что-то на черный день. Но тогда, в первые месяцы, меня радовала суета с покупками, и мне не верилось, что я, именно я, могу потерпеть крах. Эта девица рядом со мной могла иметь квартиру, ездить каждый месяц в Париж, покупать последние модели «ягуаров». Все эти вещи, недоступные для таких, как я, были для меня сказкой и только. Я работал, учился, приобретал квалификацию, но моя работа не приносила мне ничего, кроме неприятностей и головной боли. Эта же женщина имела хороший вкус, за который ей платили деньги. Она имела все, что нужно, и даже больше.

Она вдруг встревожилась:

— У вас часы правильно идут? Не может же быть, чтобы было уже так поздно.

— Они спешат, сейчас двадцать минут двенадцатого. А вы спешите?

— Да ладно, мне все равно не надо рано вставать. А вы любите рано вставать? Я — нет.

— Люблю я или нет, мне все равно надо рано вставать, — в моем голосе прозвучало неприкрытое раздражение, — я открываю гараж в половине шестого. И это единственное время, когда я могу продать бензин. Если я встану позже, то прощай моя торговля. Вот такие дела…

— Ваши дела действительно плохи.

— Я просто устал сейчас, но дела и вправду неважные.

— Возможно, вы не знаете нужных людей.

— Что вы имеете в виду?

— У меня есть знакомый владелец гаража, так у него куча денег. — Я уже сказал, что неправильно выбрал место.

— Он продает и покупает подержанные машины. Это отличный бизнес.

— Теперь уже нет. Сейчас кризис.

— Я этому не верю. Кризис — это еще не все. Часто это просто оправдание для бездельников. Если деньги не достались одним путем, надо их добыть другим. Вам не кажется, что я права?

Я подумал про себя, что эта девица, чего доброго, начнет давать мне деловые советы.

— Присматривайте лучше за своим бельем.

— Ну, вам виднее, — усмехнулась она. Я, наконец, подъехал к Нью-Бонд-стрит и затормозил. Она сказала:

— Просто не знаю, как вас благодарить..;

Я открыл дверцу автобуса, и она выпорхнула.

— Я скоро к вам подъеду. Пока, Гарри!

— Пока, — я поколебался и добавил, — Глория… Она прошла мимо автобуса, и мне захотелось увидеть ее лицо. Если я встречу ее завтра, то ни за что не узнаю. Дойдя до угла, она оглянулась, помахала мне рукой и исчезла. По дороге домой я поймал себя на том, что думаю о ней и что мне хотелось бы увидеть ее лицо. Я вспомнил ее чудесные сильные ноги и круглые красивые колени. До сих пор я ни об одной женщине так не думал, я имею в виду с тех пор, как женился на Анни. Но тут было о чем помечтать… Я услышал голос жены и возвратился с небес на землю.

— Это ты, Гарри?

— Да, дорогая, это я. А ты кого еще ждала? Поднявшись наверх, я очутился в маленькой комнате. Жена ждала меня в дверях, завернувшись в старый потрепанный халатик. Она носила его давно, еще в наш медовый месяц. С тех пор я не мог позволить себе роскошь — купить ей новый. Не те сейчас времена, чтобы тратить деньги на дорогие пеньюары.

— Как ты долго, дорогой.

— Я думал, что эта штука никогда не заведется.

Анни было двадцать шесть лет, но выглядела она как девочка. Кожа у нее была свежей, а глаза большими и серьезными и большой, слегка неправильный рот. Красавицей ее не назовешь. Но стройная фигурка и милые ребяческие движения подкупали. Я ей часто говорил, что никакой мужчина не отказался бы от такого лакомого кусочка. Она же считала, что у нее отсутствует вкус и что шикарной женщиной ей никогда не быть. Зато она научилась отлично готовить — пальчики оближешь! Возможно, она не была шикарной девушкой, но она была доброй, а мне требовалась в моем теперешнем положении доброта, а не внешний лоск.

— Пойди прими душ, дорогой. Чай готов. Ты голоден?

— Готов съесть зажаренный топор!

— Сейчас, сейчас…

Когда я вошел в маленькую спальню, она уже легла. Чай и несколько устричных бутербродов лежали на столе. Раздеваясь и одновременно откусывая сандвич, я рассказал о том, как встретил на дороге «бьюик». Затем рассказал о Глории и ее «ягуаре». Анни не проявила особого интереса. Только, когда я заговорил о Париже, ей тоже туда захотелось. И потом, когда я ей сказал, что мне надоело вечно сидеть без денег, а у этой Глори их куча, моя старушка вдруг разворчалась.

— У нее, вероятно, тоже хватает проблем, как и у всех людей. Не надо думать, что только ты один страдалец.

— Давай спать. Мне завтра рано вставать для продажи бензина.

— Завтра пойду я, ладно? Я знаю, как включать насосы. Почему всегда ты встаешь так рано?

— Это моя работа. Что бы ты мне сказала, если бы я приперся к тебе на кухню со своими советами.

— Я думаю, что на кухне тебе тоже не понравилось бы. Чего уж там…

— Ладно, спи, дорогая…

Она привычно засопела и отвернулась, а я еще долго продолжал лежать и рассматривать потолок. Я раздумывал о гараже, о долгах, и мне все слышался голос этой девушки: «Кризис — это оправдание для лодырей. Вы не знаете нужных людей. Если нельзя достать деньги одним путем, то существуют другие.» Ее голос удалялся все дальше и дальше и звучал в моем засыпающем мозгу, как надоедливая шарманка.

Глава 2

Через пару дней Тим Слива зашел в конторку, отгороженную от гаража и носившую важное наименование: «Моя контора». Тим вытирал влажные руки куском ветоши, и его очки в круглой оправе из железа больше, чем когда-либо, делали его похожим на старую мудрую сову. На самом деле ему было лишь семнадцать лет, но голова у него работала отлично. Он работал у меня уже год и знал все то, что знал я о машинах и двигателях. Не удивлюсь, если он знал больше меня.

Я платил ему четыре фунта в неделю, но, по правде говоря, он стоил вдвое дороже. Разумеется, мои дела не позволяли иметь такую роскошь, как приходящий механик, но, если меня куда-нибудь вызовут, мне нужен был помощник. Я все собирался его уволить, но привык к парню. По крайней мере, он ни разу не попросил прибавки. Он просто обожал Анни, и это еще в большей степени способствовало моему мотовству и откладывало нашу разлуку.

— Хэлло, Тим, — поднял я голову от деловой книги. — Ты уже отремонтировал тормоза?

— Там какая-то девица. Спрашивает вас, мистер. Я отшвырнул стул.

— Проверь запас бензина. На этой неделе я не буду его покупать.

Парень был сметливый. Он кивнул головой и вышел. Наверное, посочувствовал моей борьбе с недельными счетами. Я вышел в мрачный ангар, который служил одновременно мастерской и гаражом. Правда, места тут хватило бы на двадцать автобусов. Тим все еще возился рядом с бензоколонкой.

Между ворот бродила девица в черном, без шляпы. На ее плече болталась сумочка на длинном ремне.

— Чем могу служить?

Она резко обернулась. Вас когда-нибудь ударяло током, если вы случайно касались оголенных проводов? Это было как раз такое ощущение — удар током и неровное биение сердца, частыми толчками. Рот сразу пересох… Не думайте, что она оказалась красавицей. Этого уж я не скажу. Лицо было прелестным, разумеется, и фигурка роскошной, любой мужчина покосится не раз, но было тут и еще что-то. У нее была чувственность, секс — называйте как хотите, это дела не меняет. Это была чувственность животного прямо из джунглей — один взгляд ее глаз заставлял мужчину раздеваться, , дрожа от нетерпения. По моим канонам красоты, ее лицо было чуточку длинным и слишком худым. У нее были высокие скулы — она смахивала на китаянку, глаза темные, мерцающие, звали и обещали такие вещи, о которых не принято говорить вслух.

Она была одета в облегающее платье, ее маленькие твердые груди торчали так вызывающе сердито, как будто хотели вырваться из этого черного подвала на свежий воздух. Осиная талия. Она расширялась вниз к округлым, стройным бедрам и длинным, роскошным ногам в нейлоновых чулочках.

— Хэлло! — улыбка приоткрыла чудесные зубы, глаза мягко вспыхнули.

Да, вот это была женщина!

За последние два дня она не раз приходила мне на ум, но сейчас, когда она стояла посреди мрачного гаража, около грязных замасленных верстаков, я не мог отвести от нее глаз, она казалась еще более прекрасной и опасной, чем я себе представлял.

— Это для меня сюрприз. Не думал снова вас увидеть, — меня подвел голос, уж очень смело он прозвучал. Но тут я вспомнил про Тима, который наверняка пялил на нас глаза, и взял себя в руки. Она повернулась одновременно со мной и посмотрела на парня в упор. Бедняга покраснел и мгновенно испарился.

— Забавный парнишка. Он вам помогает?

— Он умнее, чем кажется.

— Ему нужно быть умным. Я ведь собираюсь поставить здесь свою машину.

В глубине души я намеревался ей отказать. Я хотел ее до безумия. Я чувствовал, что если я буду видеть ее каждый день, то начнутся неприятности.

— Здесь вам будет неудобно, вы можете найти что-нибудь поближе, около дома.

Тонкие брови нахмурились, и глаза недовольно скользнули по моему лицу.

— Мне нужен закрытый гараж, и тут мне нравится. Но если вы не хотите, чтобы я здесь находилась, скажите об этом прямо, а не придумывайте отговорки.

— Да мне все равно. Я о вас думал.

— Нечего обо мне беспокоиться. Я буду платить тридцать долларов за стоянку и пять всякий раз как мне потребуется мыть машину.

Разум подсказывал мне — нет, но я услышал свой голос, принужденно говоривший:

— Здесь, у стены, вы никому не будете мешать и вам будет удобно выезжать.

Ее глаза вспыхнули:

— Я заплачу вам за месяц вперед. А так как здесь, видимо, могут и обмануть, то прошу выдать мне квитанцию.

— Ладно, пройдем в контору.

Тим посмотрел ей вслед, и я понял, что она ему не понравилась. Почему-то он стал меня раздражать. Распахнув дверь, я пропустил ее вперед. При этом я ощутил аромат духов и чистой женской кожи.

— Прошу вас присесть.

Стоя за столом, я видел ее ноги, колени и белое белье там, где юбка слегка задиралась. Я взял книгу и стал выписывать квитанцию. Пришлось постараться, чтобы буквы были ровными, но получилось плохо, будто курица лапой выводила эти каракули. Поднявшись, чтобы передать бумагу, я заметил ее изучающий взгляд. Похоже, что она понимала, в каком состоянии я сейчас нахожусь. Но взгляд ее был равнодушен, а голос спокоен.

— Завтра я пригоню машину. Я буду пользоваться ею не часто, — она немного помедлила. — Как ваш бизнес, Гарри?

— Чудесно, — ухмыльнулся я. — Два фунта за бензин, десять шиллингов за тормоза, семь фунтов за гараж. Деньги просто рекой текут.

Она подошла поближе. У нее были изумительные духи, сексуальные, как она сама.

— Подарить вам идею, Гарри?

— Пожалуй, да, я человек не гордый.

Она встала, потянулась и сняла воображаемую пушинку с моего рукава. Ее глаза светились. Это уже было недвусмысленное приглашение. Вдруг я заметил, что у меня сжаты кулаки. Уж очень хотелось обнять ее и прижать крепко, очень крепко…

— Тогда я придумаю что-нибудь для вас…

— Гарри! — это был голос Анни из квартиры сверху. Мы отпрянули друг от друга, словно заговорщики.

— Где ты?

Немного опомнившись, я шагнул к двери и толкнул ее, сказав, что я здесь.

— Поднимись на минуту.

— Это ваша жена? Тогда я приеду завтра с машиной. Привет, Гарри!

И она прошла мимо меня, задорно и чуть нарочито покачивая бедрами. Пожалуй, слишком нарочито, но тогда я, как дурак, был в таком состоянии, что не обратил на это внимания. Я поднялся наверх, шагая через две ступеньки, стараясь на ходу отвернуть крышку на бутылке с соком. С первой попытки крышка не открылась, но я свернул ей шею со второй.

— Я не помешала? — спросила Анни.

Неожиданно я посмотрел на нее оценивающим взглядом — старый свитер и выцветшие джинсы, свисавшие мешком. Локон каштановых волос скрывал один глаз, а на подбородке была сода. Полчаса тому назад она казалась мне совершенством, но теперь я помнил аккуратные складки платья и покачивающиеся бедра, колыхавшие эти складки.

— Анни, ты что, не можешь последить за собой? Эти штаны годятся целому семейству сразу, а по свитеру давно плачет мусорный ящик. Ее глаза изобразили удивление, а потом она рассмеялась и сказала:

— Прости, милый, но я убиралась в квартире. Но сейчас я переоденусь.

— Я не хотел тебя обидеть, дорогая. Мне просто хотелось, чтобы ты была на высоте.

— А некоторые мужья не замечают, как одеваются их жены… Я польщена, Гарри.

Я слегка шлепнул ее по попке.

— А не пора ли тебе выбираться из этих штанишек. Они непристойны.

— Но ты — мой единственный ценитель, — она заглянула мне в глаза. — Я надеюсь, нам не придется покупать новые? Эти спасают мне чулки.

Полученная от Глории бумажка в пять фунтов жгла мне руки. Мне было бы спокойнее, если бы я потратил ее на Анни.

— Вот, купи себе новые. Это часть платы за место в гараже. Ее глаза стали еще больше от удивления.

— Но я пошутила. У нас нет пока денег на одежду. У нас долги, милый…

— Да черт с ними, с долгами. Это я не собираюсь заносить в книгу. Завтра же купи себе новые брюки, а эти выкинь.

— Но, Гарри…

— Бог ты мой! Я так хочу, слышала?!

Раньше я никогда не кричал на Анни. Она меня никогда не раздражала. Я никогда ее не критиковал. Я все еще видел ее потрясенное лицо. Нет, на этом надо поставить крест, и немедленно: все эти бедра, аккуратные платья, тонкие руки, снимающие пушинки с моего рукава, глаза, призывно блестящие только мне, — все это не доведет меня до добра. Мне следует отказать Глории и вернуть ей деньги.

Вошел Тим, еще более несуразный, чем раньше. Не глядя на меня, он заявил, что покончил с бензином и отправляется домой. Я пожал плечами и занялся бумагами, стараясь не думать о Глории. Но она упорно не желала выходить из моей головы. Наконец я посмотрел через дорогу. Там было почтовое отделение, и двое служащих загружали в машину мешки с почтой. Я смотрел на них без всякого энтузиазма, пока не заметил среди них Билла Мете а.

Во время войны он был в моем батальоне. Мы вместе воевали и вместе потом лечились от ран. Нас также в один день демобилизовали. Когда я открыл гараж, то обнаружил, что он работает через дорогу.

Он подошел ко мне, дружески улыбаясь. Его широкое красное лицо выражало сплошное добродушие. Чуть кривые ноги и низкий рост не мешали ему иметь широко развернутые плечи и бычье здоровье.

— Привет!

— Рад тебя видеть, старина! Он подмигнул мне:

— Не шути, парень. Я тут недавно узрел цыпочку, вылетевшую из твоей дыры. Я чуть не полетел за ней, но вовремя вспомнил, что работаю на втором этаже. Во штучка!

— Она хочет поставить у меня машину.

— Вот удача! Значит, я буду любоваться ею! До сих пор мне не везло: ни одна пара стройных ножек не появлялась в моей видимости. Ты мне не конкурент. У тебя есть жена, а то бы я за себя не поручился, будь я владельцем гаража.

— Брось трепаться, Билли. Что это ты сегодня сияешь, как новый шестипенсовик? Старина! А не получил ли ты прибавку? Старый черт!

— Повышение. Теперь я охранник. В понедельник я приступаю к работе. Больше мне не придется возиться с этими тяжелыми мешками. Сиди себе в кабине и посматривай за всеми. Это по мне.

— А чего ты будешь охранять, сторож?

— До сих пор в таких машинах не возили ценностей, а теперь будут возить, и я должен сидеть и посматривать, чтобы у мальчиков не возникли дурные мысли.

— Но это рискованная штука.

— Что ж, мне нравится риск. Помнишь, как в те былые времена? Помнишь, как мы с тобой, Гарри…

Когда я вернулся в контору, то обнаружил жену такой… Она надела халатик и причесалась. Халат она сшила сама. Она отличная портниха, и на ней все сидит хорошо. Впрочем, она не носила покупное, на это не было денег. — Почему здесь пахнет духами? Я почувствовал, что краснею.

— Духи? Не знаю, возможно мисс Селби… Я ничего не заметил… Ты помнишь ту девушку, что я подвез? Она занимается бельем. Я все тебе собирался рассказать… Она хочет ставить здесь машину. Она будет платить тридцать долларов в месяц.

— Чудесно! — у Анни отлегло от сердца. — Но здесь много места и, возможно, другие тоже захотят ставить свои машины.

— Но у нас нет закрывающихся дверей. Все любят брать ключи от гаража с собой, — сказал я, чтобы перевести разговор на другую тему. — Билл получил повышение, и теперь он охранник.

— Но ведь это опасно.

— А он в восторге.

— Но… Гарри… Я посмотрел на нее.

— Я составила список счетов к оплате.

— Очень плохо?

— 89 фунтов . — Хорошенькое дельце! — я засвистел похоронный марш.

— Нам не стоило покупать все это оборудование для продажи бензина. Мы, все равно не продадим его много. Я подумала, что если мы уволим Тима, то с колонкой я управлюсь сама.

— Ты? Еще чего не хватало! Твое дело кухня и хозяйство. И, потом, мне придет в голову идея, обязательно придет…

— Какая?

— Не знаю. Я еще думаю.

— Ты действительно не хочешь, чтобы я носила эти брюки? Их еще можно носить, а чулки они мне отлично спасают.

Я совсем не слушал ее. Может ли Глория помочь? Она может познакомить меня с нужными людьми.

— Гарри!

— Чего тебе? — я нахмурился.

— Она хорошенькая, эта Селби?

Она посмотрела на меня в упор, и я отвернулся.

— Я ее не очень хорошо рассмотрел.

У Анни вдруг опустились плечи.

— Я пойду наверх готовить ужин. Я смотрел, как она поднимается, слышал, как скрипят ступени, глядел на свои стиснутые кулаки и ненавидел себя.

Глава 3

На следующее утро, подогревая воду для бритья, я молча злился.

Вчера, после того, как я закрыл гараж, явился Билл и принес два фунта сосисок, рыбы, жареной картошки и две пинты пива. Он хотел отметить свое повышение. А я знал, что Анни злится на меня за то, что сравнение ее с Глорией оказалось не в ее пользу, и я этого не мог скрыть. Конечно, будь у нее красивые ноги, она выглядела бы достойнее, но смотреть на ее вымазанный содой подбородок после того, как я нагляделся на аккуратные нейлоновые чулочки, было выше моих сил.

Ради Билла мы притворялись веселыми, но я все время думал о долгах, Глории, Анни и нашей ссоре. Я не мог себя заставить развеселиться ни за какие деньги. Анни, которая также расстроилась, притворялась куда лучше меня. Наконец Билл ушел домой, довольный ужином и повышением. Он, очевидно, не заметил нашего унылого настроения.

Закрыв за ним двери, я поднялся в спальню и увидел, что жена повернулась к стене и притворилась спящей. Я молча улегся рядом и тоже старательно притворился спящим, и мы лежали, злясь друг на друга. Я думал, что мы, как старые супруги, покончим с этим, занявшись любовью, но жена не поворачивалась ко мне, как будто мы находились друг от друга за сотню миль. Утром я проснулся первым и стал греть воду для бритья.

Затем я спустился вниз и расчистил место для «ягуара» Глории. Я решил все же оставить его в гараже. Ведь я взял деньги и оставил ей квитанцию. И, потом, я был уверен, что эта девица поможет мне выбраться из долгов. Здравый смысл подсказывал мне обратное, но на одном здравом смысле далеко не уедешь. Она — моя главная надежда, говорил я себе, но понимал, что не договаривал главного: я хотел ее. Шел дождик, нудный и унылый. Когда Тим вошел в гараж, толкая свой велосипед, волосы у него стояли дыбом и были мокрыми. Он сразу заметил пустое место, которое я приготовил для «ягуара».

— Подмети здесь, Тим. Я подготовил место для машины мисс Селби.

Его совиные глаза вспыхнули.

— Той, что была здесь вчера?

— Да. И поторопись.

Запах кофе напомнил мне, что я еще не завтракал. Жена уже встала. Старые джинсы по-прежнему висели мешком, но волосы были перевязаны красной ленточкой. У нее была все-таки прелестная фигурка.

— Привет, малышка!

Она обжаривала рыбу и даже не обернулась.

— У нас в доме запахло вкусным.

— Да, дорогой. Ты хорошо выспался? Я обнял ее, усадив на колени.

— Не обижайся, киска, и забудем вчерашнее, хорошо? Нам просто не надо ссориться.

— Но я хочу быть уверена, что нужна тебе. Не сейчас, а вообще. А если мы перестанем доверять друг другу, то… А эта девица с ее нарядами только добавила масла в огонь. Ты уверен, что она не заставит тебя потерять голову? И потом, если мы разоримся, то что мы будем делать дальше? Что с нами будет? А если мы вместе будем работать, то все будет хорошо. Но только пока мы вместе. И, потом, я же могу пойти работать. Ешь завтрак, а не то все остынет.

Мои мысли вновь вернулись к Глории.

— Подожди, дорогая, может быть, я что-нибудь придумаю. «Славная девочка Анни, не знаю, что бы я без тебя делал». Я спустился вниз и увидел Билла.

— Гарри. Мне надо сказать тебе пару слов. Как Анни?

— Спасибо, нормально. Нам было здорово весело вчера, ты хорошо придумал отметить это повышение с нами.

— Вы — это моя семья.

Мы замолчали. Он посмотрел на свои ноги и как-то замялся. Лицо у него покраснело.

— Может быть, это и не мое дело, приятель, но у вас неприятности. Правда?

— Ну, тебе нечего об этом думать.

— Разве? Мы друзья или нет? Ведь, если бы у меня были неприятности, ты бы мне помог, так ведь? Вот и я. Пятьдесят фунтов тебя выручат, парень?

— В этом месяце да, а что потом?

— О, потом и будем думать потом.

— Но когда я смогу вернуть тебе деньги, если приходится экономить даже на воде?

— Бери деньги и никаких разговоров. Я ведь тоже экономил, и накопил сто пятьдесят фунтов. Мне не на что их тратить. Ну, хватит пыжиться, бери деньги и закончим на этом разговор.

— Ну, хорошо. Только тебе придется подождать, когда я их тебе отдам.

— Мне торопиться некуда, я могу подождать.

— Только не говори об этом Анни. Ей не нравится, когда я занимаю деньги. Он заволновался:

— Ну, почему же? Я думал, что у тебя нет от нее никаких секретов. — Да, но это ей все же не понравится… Это такие любительницы показать себя.

— Будь с ней поласковее, Гарри. Я к вам так привязан. Она — добрая женщина.

Я прошел с ним до дверей гаража, и в ту же минуту увидел черный «ягуар». За рулем в прежнем плаще и, как всегда, без шляпы — Глория. Билл кивнул мне и ушел, а Тим все пялил свои совиные глаза, но я позабыл обо всем на свете. Во всем мире существовали лишь голубые трусики, которые я заметил в разрезе юбки, и длинные ноги, которые она выбросила из машины резким движением. Все это так подействовало на меня, словно я был несмышленый юнец, пялившийся во все глаза на юбки красоток.