Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Джокер в колоде

ModernLib.Net / Детективы / Чейз Джеймс Хэдли / Джокер в колоде - Чтение (Ознакомительный отрывок) (Весь текст)
Автор: Чейз Джеймс Хэдли
Жанр: Детективы

 

 


Джеймс Хэдли Чейз

Джокер в колоде

Глава 1

Самолет-гигант рейса Цюрих — Майами приземлился в международном аэропорту Майами точно по расписанию.

Обычно Хельге Рольф доставляло удовольствие путешествовать в качестве “весьма важной особы”, которую обхаживают и ублажают, как жену очень богатого человека. Ей нравилось пользоваться особым расположением молоденьких стюардесс и командира самолета, но на этот раз повышенное внимание удовлетворения не доставляло. Полет был утомительным, а почтительное обращение раздражало, потому что Хельгу угнетала проблема настолько серьезная, что она с удовольствием осталась бы одна, и охотно уклонилась бы от необходимости вести оживленную беседу с командиром самолета, который несколько преувеличивал свою мужскую привлекательность.

Склонившись над ней, он источал, как ему самому казалось, море обаяния, самодовольно поглаживая при этом свои густые усы.

Она с облегчением покинула самолет и села в ожидавший ее “кадиллак”, который тут же доставил ее на другой конец летного поля, к самолету рейса Майами — Нассау. Она не о чем не беспокоилась и была уверена, что ее багаж будет отправлен без задержки вслед за ней, а молодая очаровательная стюардесса проводит ее к удобному креслу в самолете.

Предстоял последний этап долгого перелета в Нассау, где Хельгу ждал Герман Рольф, ее муж-инвалид. Магическое имя Германа позволило ей подняться первой в самолет и занять понравившееся ей место. Рядом мгновенно возник стюард с бутылкой шампанского, от которого Хельга отказалась. Другие пассажиры в это время еще искали свои места. Она попросила стюарда плеснуть ей немного коньяка. Необходимо было взбодриться после долгого и утомительного путешествия через Атлантику.

Когда самолет взлетел в воздух, она откинула голову на спинку сидения и погрузилась в раздумье. Во время длительного перелета она внимательно пересмотрела все счета и убедилась, что недостает двух миллионов долларов. Арчер признался в краже. Собственно точная сумма составляла два миллиона сто пятьдесят тысяч. Она спрашивала себя, как будет реагировать Герман, когда узнает, что его надули. Он наверняка вызовет своих Нью-Йоркских юристов, которые налетят на Арчера, как стая волков. Это неизбежно, но неизвестно, как отреагирует Герман на известие о том, что она тоже замешана в этом деле. Вот что тревожило ее. Сочтет ли он ее ни в чем не виноватой дурочкой или что хуже того, человеком, которому нельзя доверять?

Хельга позволила стюарду вновь наполнить ее бокал.

Смесь шампанского и коньяка оказала бодрящее действие. Она вспомнила кошмарные дни и ночи, проведенные на швейцарской вилле в Кастельно с Арчером, сделавшем ее своим пленником и глупого, но полного добрых намерений гомосексуалиста, которого по неведению намеревалась сделать своим любовником. При мысли о нем все ее существо захлестнула волна острого сексуального желания, всегда мучившего ее <События, которые произошли с Хельгой Рольф на швейцарской вилле в Кастельно в обществе Арчера и гомосексуалиста Ларри Стивенса описаны в романе “Лишний козырь в рукаве”>.

Через проход от нее сидел и читал “Тайме” хорошо сложенный моложавый мужчина. Она взглянула на него и тотчас же отвела глаза.

“Вот мужчина, — сказала она себе, — с которым интересно было бы оказаться в постели”.

Хельга закрыла глаза.

“Такие мысли, — предостерегала она себя, надо гнать прочь”. Она возвращалась к мужу-инвалиду, ничего не стоящему в постели, но опасно подозрительному.

— Миссис Рольф…

Над ней склонилась молодая стюардесса с подкрашенными в голубой тон веками, с длинными трепетными ресницами.

Хмурясь, Хельга подняла на нее глаза.

“У этих молодых девушек не никаких проблем, — с горечью подумала она. — Почувствовав сексуальный позыв, они отдаются ему. В отличие от нее им нечего скрывать и нечего бояться. Они идут в какой-нибудь мотель или отель — куда угодно. Для них секс ничем не осложнен.”

— Да?

— Мы приземляемся через десять минут. Миссис Рольф, застегните, пожалуйста, свой пояс.

Как и подобает “весьма важной особе”, Хельга первая сошла с самолета, и сразу увидела Хинкля, стоявшего на бетонном поле рядом с двухместным “роллс-ройсом” марки “серебряный призрак”.

Хинкль, похожий на откормленного, благодушного английского епископа, служивший Рольфу и исполняющего обязанности, и медсестры, и камердинера, и повара, поначалу пугал Хельгу. Он во всем стремился к совершенству и таким, видимо, останется до конца своих дней. Кругленький, почти облысевший, с редкими прядками белых волос, смягчавшими яркий цвет его лица, Хинкль, хотя и выглядел старше своих пятидесяти лет, был удивительно силен и ловок. Когда она вышла замуж за Германа, Хинкль, как ей показалось, отнесся отрицательно к их браку, но месяцев через шесть, присмотревшись к ней, он, видимо, обнаружил в ней такое же стремление к совершенству, как и у него. Хотя Хинкль продолжал держаться на почтительном расстоянии, как и подобает идеальному слуге, у Хельги возникло ощущение, что он относится к ней не только с одобрением, но даже и с восхищением.

— Надеюсь, путешествие прошло благополучно, мадам? — спросил он своим сочным пасторским голосом.

— Нормально.

Быстрым и грациозным шагом она направилась к машине.

— Как здоровье мистера Рольфа?

— Вы сами увидите, мадам.

Хинкль опередил ее, чтобы открыть дверку. Приостановившись, Хельга оглянулась. Мужчина, читавший газету, шел к вы ходу. Она снова испытала томительные позывы плоти. Утопая в мягкой кожаной обивке сидения, она ждала, пока Хинкль займет место за рулем.

Машина бесшумно покатила по территории аэропорта, направляясь к воротам. Служащие отдали ей честь. Такая встреча понравилась бы и жене президента, — подумала она.

Могущество и власть Рольфа иногда могли быть обременительными, но они же подобно волшебному ключу открывали двери всего света.

— Я думала, он хорошо себя чувствует.

— Нет, мадам. Поездка видимо утомила его. Он крайне напряженно работает. Утром прилетел доктор Леви и сейчас у него.

Хельга застыла.

— Ему так плохо?

— Скажем, неважно, — поправил Хинкль. Они никогда не высказываются в категорической форме. “Неважно” вполне могло означать, что Герман при смерти. Зная Хинкля, Хельга переменила тему.

— В отель?

— Увидите, мадам. Очень неудачно, что здесь не оказалось подходящих вилл, сдающихся в наем. Мистер Рольф решил приехать сюда неожиданно для всех. Он расстроился, отказавшись от поездки в Швейцарию. Если бы он предупредил меня хотя бы за неделю, я мог бы все устроить.

Сочный голос Хинкля стал глуше от досады. Хельга знала, как ненавистна ему жизнь в отеле, где он не мог готовить, поднимать суматоху из-за пустяков и лично следить за всем.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— По-видимому, нет, мадам.

— И долго мистер Рольф намерен оставаться в отеле? Хинкль вел машину по широкому шоссе, тянувшемуся в изумрудно-зеленом океане.

— Я думаю, мадам, что это будет зависеть от доктора Леви.

Они подъехали к роскошному отелю “Алмазный берег”, где были и теннисные корты, и площадки для гольфа, большой бассейн и отдельный пляж.

Два лакея уже ждали. Хельга прошла в роскошное фойе, где ее встретил управляющий, с поклоном поцеловавший ей руку. Она устала, ей было жарко в неподходящей для здешнего климата одежде, оставшейся на ней еще после скованного льдом и морозом Цюриха. Ее подняли в лифте на верхний этаж и после вежливого вопроса, не желает ли она выпить, предложения подать ленч на террасу и множества поклонов, оставили, наконец, одну.

Она сбросила одежду и прошла в ванную. Теплая вода с ароматическими солями была уже готова. Хельга задержалась перед огромным от пола до потолка зеркалом.

Она сохранилась очень даже неплохо, несмотря на свои сорок три года. Стройная, с плоским животом, тяжелой грудью, округлыми бедрами. Лицо? Хельга, нахмурясь, наклонилась поближе к зеркалу, изучающе всматриваясь в свое отражение. Конечно, оно выглядит усталым. А кто не показался бы усталым после этого проклятого перелета? Усталое, но интересное: Высокие скулы, большие глаза, короткий нос, прекрасной формы полные губы и идеальный цвет лица. Да.., очарование сохранилось, несмотря на годы.

Приняв ванну, Хельга надела хлопчатобумажный брючный костюм. Ее личная горничная Мария прислала в Нассау всю необходимую одежду.

Почувствовав себя значительно лучше, она позвонила в отдел по обслуживанию номеров. — Двойной мартини с водкой и бутерброды с копченой лососиной, — распорядилась она.

Выйдя на террасу, Хельга стала рассматривать раскинувшийся в отдалении пляж. Мужчины, женщины, юноши и девушки загорали под ослепительно сиявшим солнцем. Волны ласково накатывались на песок.

Девушки визжали, парни гонялись за ними. Хельга вновь испытала мучительный приступ желания…

Вернувшись в прохладу номера, она сняла трубку телефона и спросила, приехал ли доктор Леви. Подобострастный голос сообщил , что да, он у себя и не будет ли миссис Рольф любезна минуточку подождать.

После недолгого ожидания, доктор Леви отозвался. У него был мягкий, успокаивающий голос, и с ней он всегда держался почтительно, словно обращался к царствующей особе.

— Счастлив слышать, что вы благополучно прибыли, миссис Рольф, — сказал он. — Вы должно быть устали с дороги. Не могу ли я чем-нибудь помочь? Не принять ли вам успокаивающего?

Хельга знала его, как самого опытного и блестящего врача в Парадиз-сити, знала также и то, что он обладает огромным состоянием и его преклонение перед Рольфом раздражало ее.

— Вы могли бы зайти, доктор?

— Разумеется.

Он появился сразу же после того, как официант принес заказанные бутерброды и шейкер с мартини.

— Выпьете, доктор? — спросила она.

— Нет, спасибо. Но садитесь же, миссис Рольф, у вас был…

— Да, — сев, Хельга посмотрела на него.

Маленький, похожий на птицу человечек с куполообразным лбом, крючковатым носом и в очках без оправы, — Расскажите мне о муже.

Доктор Леви сел.

Как и Хельга, он говорил без экивоков. — Мистеру Рольфу шестьдесят восемь лет. Он работает с огромным напряжением. В его возрасте и с такими здоровьем пора остановиться, отдохнуть и дать организму или тому, что от него осталось, возможность восстановить силы. Но мистер Рольф продолжает изматывать себя. В течение последних трех недель он был занят подготовкой сделки, которая была бы испытанием и для здорового человека, не говоря уже о пожилом инвалиде. Потом он летит из Нью-Йорка сюда. — Доктор Леви сделал паузу и пожал плечами. — Дело в том, что состояние вашего мужа очень тревожное. Но он отказывается это признать. Мой совет: вернуться домой к домашнему комфорту, совершенно прекратить работу или, по крайней мере, месяца три погреться на солнышке, ничего не делая.

Хельга потянулась за новым бутербродом.

— Еще никому не удавалось оторвать его от работы. Доктор Леви кивнул.

— Да. Потому-то я и уезжаю отсюда. У меня есть и другие клиенты, требующие заботы, менее важные, но более внимательные. Они следуют моим советам, тогда как ваш муж не желает этого делать. Я говорю сугубо доверительно. Если он и дальше будет работать с такой интенсивностью, он умрет.

— А если он счастлив, ведя такую жизнь.., так ли это важно? — спросила Хельга.

— Нужно, конечно, учитывать и это. Но, если инвалид достигает преклонного возраста и теперь постоянно испытывает боль, тогда я полагаю…

Он развел руками.

— Как его жена, я имею право знать… Прошу вас, будьте со мной предельно откровенны. Долго ли он протянет?

Как только Хельга произнесла это, она осознала, что высказала вслух самые затаенные мысли и пожалела о вырвавшихся словах. Но доктор Леви, по-видимому, понял ее.

— Он может умереть завтра, а может — в будущем году. Но я бы сказал, что ему осталось жить полгода, не больше, если он, конечно, не откажется от такой напряженной работы и не даст себе полного отдыха.

— Но сейчас же он отдыхает, доктор?

— Нет. Он не отходит от телефона. Он непрерывно получает телеграммы, каблограммы, телетайпные сообщения и так далее. Даже отсюда он руководит своей империей.

— С этим ни вы, ни я не в состоянии ничего сделать.

— Правильно. Я предупреждал его. Он отмахивается от моих советов, именно поэтому я сегодня возвращаюсь в Парадиз-сити.

После его ухода Хельга задумчиво доела бутерброд, потом выпила еще один мартини с водкой. Когда Герман умрет, — подумала она, — я унаследую более шестидесяти миллионов долларов и буду вольна делать с ними все, что захочу. Я смогу пригласить любого понравившегося мне мужчину…

Слегка опьянев, испытывая прилив сил и уверенности, она позвонила Хинклю.

— Скажите, мистер Рольф знает, что я здесь?

— Да, мадам. Он ожидает вас у себя. Третья дверь по левой стороне, если выйти из вашего номера.

Она подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Герман очень щепетильно относится к женской внешности. Удовлетворенная, она взяв кожаную папку с документами, уличающими Арчера, и, собравшись с духом, вышла из кабинета.

Она нашла мужа на террасе. Как кот, жмурясь в лучах ослепительного солнца, он сидел в кресле на колесиках. Просторная терраса с великолепными цветами, баром, чудесный вид на побережье — все “дышало” могуществом денег. Идя через террасу, Хельга смотрела на мужа: пугающее худое лицо, лысеющая голова, узкие, запавшие ноздри, беззубый рот.

Черные солнце защитные очки делали его лицо похожим на оскаленный череп.

— А, Хельга… — обычное холодное приветствие.

— Ну, как дела… — она села рядом с ним, но в тени зонта. Солнце Нассау после швейцарского казалось ей слишком горячим.

Они обменялись банальностями. Хельга осведомилась о здоровье мужа, а тот без всякого интереса о ее перелете. Он сказал, что чувствует себя очень хорошо, но этот дурацкий эскулап Леви вечно делает из мухи слона. Ни Хельга, ни он сам не верили в то, что он говорил.

Потом Герман неожиданно спросил:

— Тебе нужно мне сказать что-то важное?

— Да, — Хельга взяла себя в руки. — Джек Арчер оказался растратчиком и вором.

Она посмотрела на него в упор, ожидая взрыва., но выражение его лица не изменилось. Ах, как ей хотелось, чтобы он хоть как-то проявил свои чувства. Если бы он застыл на месте, покраснел или побледнел, она, по крайней мере, чувствовала бы в нем хоть что-то человеческое. Но напоминающее череп лицо оставалось все таким же бесстрастным.

— Я знаю, — голос Рольфа звучал резко, — два миллиона. По спине Хельги пробежали мурашки.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда я знаю? Это же мой бизнес — знать. Уж не воображаешь ли ты, что я не способен контролировать то, что относится к моим деньгам? — он поднял тощую руку. — Арчер воровал с умом и ему не откажешь в изворотливости.

Пытаясь шантажировать Хельгу, Арчер уверял, что ее муж, обладая таким количеством акций, не заметит пропажи, и она ему поверила. Уничтоженная проницательностью Германа, она сидела молча, устремив взгляд на коричневую папку, теперь не содержащую ничего секретного.

— Значит, Арчер растратчик и вор, — продолжал Рольф. — Бывает. Я составил неверное мнение о человеке. Как я понимаю, он подделал твою подпись?

Чувствуя себя совершенно подавленной, Хельга едва слышно отозвалась:

— Да.

— Мне следовало подумать о такой возможности. Нужно ввести третью подпись. Спишем это на приобретение опыта. Хельга с изумлением уставилась на него.

— Как, ты не возбудишь против него иск? Он повернул голову. Черные стекла очков смотрели прямо не нее.

— К счастью, я смогу себе позволить отказаться от иска. Два миллиона? Для многих это большая сумма, но не для меня. Конечно, я уже позаботился, чтобы Арчер больше никогда не получил ответственной работы. Жизнь для него станет более трудной и унылой, чем отбывание срока в тюрьме. С этого момента Арчер превратится в неприкасаемого. Он займет место среди проходимцев и отбросов общества…

Хельга сидела неподвижно и сердце ее билось неровно. Она не сомневалась, что за решением мужа отказаться от иска, за этим актом милосердия кроется нечто большее.

Наконец, она заговорила:

— Я была уверена, что ты подашь в суд. Он кивнул.

— Я так и сделал бы, если бы не одно обстоятельство, — он повернул голову, черные очки больше не смотрели на нее. — Мне сообщили, что до нашего брака ты была любовницей Арчера. Меня предупредили, что если я подам в суд, этот мерзкий факт станет достоянием гласности. Арчер мог бы рассказать об jtom на суде. Я готов отказаться от желания посадить его в тюрьму, чтобы защитить тебя и меня от скандала.

Хельге вспомнился момент, когда Герман попросил ее руки. Он спросил тогда: “Много ли значат для тебя мужчины? — и затем продолжал: Я — калека, поэтому спрашиваю, готова ли ты отказаться от нормальной половой жизни ради того, чтобы стать моей женой. Когда мы поженимся, в твоей жизни не должно быть никаких мужчин.., ни тени скандала. Я не потерплю этого.

Если изменишь, я разведусь, и ты останешься ни с чем. Помни это. Если же будешь мне верна, я обеспечу тебе восхитительную жизнь. Я обнаружил, что существует множество возможностей компенсировать отсутствие секса. Если ты готова принять мое предложение, мы поженимся, как только я все подготовлю.”

Она согласилась на его предложение, поверив, что блеск положения жены одного из богатейших людей в мире способен возместить отсутствие половой жизни. Она не учла самой малости, — что секс составляет для нее все в жизни.

— Прости, — только и смогла сказать она.

— Это не имеет значения. Прошлое есть прошлое. — Он беспокойно пошевелился. — Я освобождаю тебя от бремени управления моими финансовыми делами, Хельга. Теперь я жду от тебя только одного: будь хорошей хозяйкой дома, продолжай пользоваться моими деньгами и оставайся верной женой. Швейцарские дела примет Уинборн.

Он вдавил тощий палец в кнопку звонка рядом с собой. Потрясенная, охваченная внезапной яростью, Хельга произнесла:

— Значит, ты мне больше не доверяешь?

— Вопрос не в этом, — сказал Рольф жестко и холодно. — Разумеется, тебя нельзя винить. Скорее нужно винить меня за то, что я выбрал Арчера… Ты очень хорошо справлялась. Я был доволен, но в теперешних обстоятельствах лучше освободить тебя от ответственности.

Повинуясь звонку, на террасу вышел Хинкль. Увидев их, он тактично остановился вне пределов слышимости. Хельга сердито сказала:

— Выходит, ты отстраняешь меня.., наказываешь за собственный просчет.

Черные очки резко повернулись в ее сторону. Похожее на череп лицо оставалось непроницаемо.

— Иди развлекайся на пляже, Хельга. — Голос Рольфа выдавал полнейшее равнодушие. — И веди себя хорошо. Помни одно.., я редко ошибаюсь, но раз совершив ошибку, никогда ее не повторяю.

Он щелкнул худыми пальцами, подзывая Хинкля, который выступил вперед.

Оставив папку на кресле, Хельга, разъяренная и покрасневшая, покинула террасу и вернулась к себе в номер.

* * *

Таинственный ребенок блестящего юриста, Хельга получила образование на континенте. Она обучалась юриспруденции и секретарскому делу. Ее отец поступил в швейцарскую фирму в Лозанне, специализирующуюся по налоговому делу. Когда Хельга достигла возраста двадцати четырех лет и приобрела полную квалификацию, отец ввел ее в фирму в качестве личного секретаря и ассистента. Обладая врожденным финансовым чутьем, она вскоре стала незаменимой. Сердечный приступ, лишивший ее отца шестью годами позже, никак не изменил ее положения в фирме. Джек Арчер, один из младших партнеров, поспешил взять ее своим личным секретарем. Он был красив, подвижен и наделен необыкновенной сексуальностью, а Хельга всегда отличалась повышенным интересом к сексу. Мужчины были ее необходимостью, и она потеряла счет любовникам. Естественно, она стала любовницей Арчера через какой-то час после того, как согласилась работать у него секретарем. Каким-то образом, как, толком так никто и не узнал, Арчер стал ведать счетами Германа Рольфа. И тем самым выдвинулся в старшие партнеры. Хельга помогала ему управлять огромным состоянием Рольфа. Надо сказать, что и на Рольфа произвело впечатление ее финансовое чутье, красота и личные качества. Он предложил выйти за него замуж. Хельга дала согласие. На браке настаивал и Арчер. Все шло хорошо, пока Арчер не поддался соблазну быстро заработать миллион долларов, вложив деньги в акции австралийского никелевого рудника, где не было никакого никеля. Желая вывернуться, он подделал подпись Хельги и присвоил себе более двух миллионов денег Рольфа.

Сидя на террасе и рассеянно глядя вниз, Хельга опять вспомнила убедительные слова Арчера:

— Послушай, Хельга, Рольфу незачем об этом ничего знать. Ты же знаешь, он никогда ничего не проверяет. Он слишком занят. Пометь все эти бумаги, и он их примет. Я прошу тебя помочь мне в беде. В конце концов, он стоит около шестидесяти миллионов — Он никогда не хватится двух, ведь верно?

Хельга отказалась стать сообщницей Арчера, хотя и была убеждена, что Рольф не заметит отсутствия двух миллионов. Боже правый, как она правильно поступила!

Ведь он знал о растрате Арчера еще до того, как она сообщила ему об этом! Шесть месяцев. А потом!… Шестьдесят миллионов долларов! Волшебный ключ Рольфа будет принадлежать ей!

Хельга надела бикини. Все еще не обретя полной уверенности в себе, она вновь оглядела себя в зеркале. Зимний швейцарский загар шел ей, но уже начинал бледнеть. Она знала, что ее фигура привлекает взгляды мужчин. Надев пляжный халат, Хельга опустилась на лифте в фойе.

Старший портье немедленно оказался рядом.

— Может вам что-нибудь угодно, мадам?

— Да, прошу вас.., дюноход.

— Будет исполнено.

Через три минуты дюноход подкатил к подъезду отеля. Улыбающийся служитель предложил показать ей, как управляться с машиной, но Хельга прекрасно разбиралась во всем, что передвигается на четырех колесах.

Улыбающийся регулировщик, видимо предупрежденный заранее, остановил движение и отдал ей честь, когда она пересекала шоссе, направляясь к берегу. Хельга с улыбкой помахала ему.

“Красивый мужчина. — подумала он. — Боже, вот бы заполучить его к себе в постель!” Прибавив скорость, она вскоре оставила переполненный людьми пляж и направилась к дюнам. К безлюдному побережью. Убедившись, что вокруг никого нет, она выплыла из дюнохода, сбросила халат и вбежала в воду.

Она яростно работала руками, плывя так, словно это работа уносила ее прочь от всего, что ей докучало: от Германа, Арчера, от предстоящей серенькой жизни.

Хельга превосходно плавала и, выйдя на берег, почувствовала себя очистившейся и физически и духовно.

Возвращаясь к дюноходу, она вдруг в нерешительности замедлила шаг. Возле машины, разглядывая ее, стоял мужчина в плавках.

Рослый, загорелый, с мускулистыми плечами, длинными черными волосами и в зеленых солнцезащитных очках.

Он улыбнулся, показав крупные белые зубы, достойные того, чтобы фигурировать в телерекламе. Несмотря на непрозрачные стекла, скрывавшие глаза, его лицо излучало дружелюбие.

— Привет, — сказал он. — Я тут восхищался этой штукой. Ваша?

— Она принадлежит отелю, — ответила Хельга и потянулась за халатом.

Мужчина подхватил его первым и естественным движением, в котором не было фамильярности, помог ей надеть его.

— Спасибо.

— Я Гарри Джексон, — представился он, — приехал в отпуск. Я видел, как вы плаваете. Олимпийский стиль. Он снова улыбнулся.

— Ну, — Хельга пожала плечами, довольная похвалой. — Я немного плаваю… А ваш отпуск, мистер Джексон, проходит приятно?

— Еще как! Я в первый раз в этих краях. Неплохое местечко, верно?

— Как будто да. Я только что прилетела.

— Мне хочется поплавать с аквалангом. Вы умеете плавать с аквалангом?

— Да, — ответила Хельга и подумала: “Чего я только не умею делать”.

— А вы не знаете, где здесь самое подходящее место.., нет, я кажется, говорю глупости.., ведь вы только что приехали.

Все это время Хельга изучала его; отметив прекрасную мускулатуру, открытую улыбку, исходящую от мужчины привлекательность и знакомое мучительное желание появилось в ней.

Если бы он схватил ее и изнасиловал, этот момент был бы лучшим в ее жизни.

Хельга оглядела пустынный пляж. Они были совершенно одни.

Наступило молчание, потом она спросила:

— Как вы сюда добрались?

— О, я шел пешком. Люблю ходить, — он улыбнулся, — Надоел весь этот гам. Люди здесь определенно умеют развлекаться, но шум при этом поднимают страшный.

— Да, — она подошла к дюноходу и села за руль. — Хотите подвезу?

— Спасибо. Очень обяжете — я уже так находился за сегодняшний день. — Он забрался в машину и устроился рядом.

Включив мотор, Хельга еще раз внимательно присмотрелась к нему. Пожалуй, года тридцать три. Не больше. На десять лет моложе ее. Хельге хотелось, чтобы он снял очки. Глаза мужчины для нее много значили.

— Чем вы занимаетесь, мистер Джексон? — спросила она, желая знать, к какому слою общества он относится.

— Я коммивояжер, — сказал Джексон. — Езжу по стране. Мне нравится такая жизнь. Я свободен.., сам себе хозяин. Для меня это важно.

“И для меня тоже”, — подумала Хельга, трогая дюноход с места.

— Что же вы продаете?

— Кухонное оборудование.

— Это должно быть неплохое занятие, да? Про себя она подумала: мелкота, не опасен, никаких связей с людьми Германа.., с ним, пожалуй, не будет никакого риска.

— Верно. Я доволен. Как вы сказали, людям всегда требуется что-нибудь для кухни.

— Где вы остановились, мистер Джексон?

— Я снял хижину на берегу и сам о себе забочусь. Мне так больше нравится. Тоска в этих отелях.

— Да. А вашей жене нравится такой образ жизни? Он весело и непринужденно рассмеялся.

— У меня нет жены. Мне свобода дороже комфорта. У меня здесь даже подружки нет, но я кого-нибудь найду. Я считаю, что люди должны сходиться и расходиться, как корабли в море.., без всяких осложнений, — и он опять рассмеялся.

Она была близка к тому, чтобы остановить машину и предложить себя, но сдержалась.

— Сегодня вечером я совсем одна. Что если мы это исправим?

Вдруг он пойдет на попятную? Вдруг скажет, если не словом, то взглядом, что она уже стара для него.

Пальцы Хельги побледнели на руле.

— Чудесно! — в голосе его звучал энтузиазм. — Давайте так и сделаем. Где и когда я вас встречу?

— У вас есть машина?

— Конечно.

— Тогда перед клубом “Приморье”, в девять часов. Она видела этот клуб в сотне шагов от своего отеля. В девять часов Герман уже будет в постели.

— Договорились. Буду ждать с нетерпением. Он на секунду задумался.

— Я знаю одни ресторан, где подают блюда из океанической рыбы. Вы ее любите?

— Конечно.

— Отлично — Там хорошо и не надо специально одеваться. Сойдет все, что угодно. Так?

— Да.

Несколько минут они ехали молча, потом он сказал:

— Хельга — необычное имя.

Неожиданно он снял очки и улыбнулся. Его большие ласковые глаза придали ей уверенности.

“С ним все пройдет гладко, — подумала она. — Без всяких осложнений.” — Да вы и сами необыкновенная. Она рассмеялась в полном восторге:

— Поговорим об этом вечером.

— Вон моя хижина, — показал рукой Джексон.

Они находились примерно в полумиле от отеля.

Хельга сбавила скорость, вглядываясь в вереницу хижин, стоявших вдоль побережья, наполовину скрытых пальмами.

Дюноход остановился.

— Так значит, вечером в девять. — еще раз напомнила она.

— Точно. — на одни короткий миг он легко, жестом обладателя, положил свою руку на ее.

От этого прикосновения Хельгу словно пронизал электрический разряд. Он знает, чего ей нужно, сказала она себе. — До встречи и спасибо, что подбросили.

Хельга возвращалась в отель, вне себя от возбуждения.

* * *

Часы показывали четверть восьмого. Алекс, обходительный гостиничный парикмахер, причесал Хельге волосы, а его ассистентка сделала ей массаж лица. Официант принес шейкер с мартини и водкой. После процедур она вздремнула и теперь, освеженная, думала о своем свидании.

Хельга одела белое платье — белое шло ей, оно подчеркивало загар, и посмотрев на себя в зеркале, она почувствовала удовлетворение.

Еще один мартини, а потом она пойдет пожелать доброй ночи Герману и скажет ему, что собирается прогуляться, чтобы немного развеяться после полета. Его это не заинтересует, но она все же ему скажет.

Когда Хельга наливала себе мартини, зазвонил телефон. Хмурясь, она взяла трубку.

— Я вас потревожил, мадам?

Она узнала сочный голос Хинкля. Удивленная, она отозвалась.

— Нет, Хинкль, в чем дело?

— Не могли бы вы мне уделить несколько минут, мадам?

— Конечно.

— Благодарю, вас, мадам. — и он повесил трубку.” Недоумевая, Хельга села и стала ждать, потягивая мартини. Она не могла представить, о чем хочет поговорить с ней Хинкль — разве что только о Германе. Она знала Хинкля уже три года. Никогда раньше он не обращался к ней подобным образом. Хельга редко просила что-нибудь для себя сделать. У нее была личная горничная и она рассматривала Хинкля, как собственность Германа.

Послышался негромкий стук в дверь и в дверном проеме появился Хинкль. На нем были белая куртка, черные брюки и черный галстук-бабочка. Несмотря на униформу слуги, он по-прежнему походил на благодушного епископа.

Закрыв дверь, он сделала несколько шагов и остановился.

Хельга вопросительно посмотрела на него.

— Да, Хинкль?

— Если вы позволите, мадам, я хотел бы поговорить с вами откровенно.

— О мистере Рольфе?

— Да, мадам.

— Присядьте, пожалуйста.

— Благодарю, вас, мадам, я лучше постою. — После паузы он продолжал: — Я работаю у мистера Рольфа уже лет пятнадцать. Он не из тех джентльменов, у которых легко работать, но я полагаю, что выполнял все обязанности удовлетворительно.

— Я знаю, Хинкль, — поспешно сказала она.

Не собирается ли он объявить, что хватит ему работать у Германа и что он уходит.

Она сжалась при одной мысли об этом.

Никто не мог бы сделать для Рольфа больше, чем преданный Хинкль.

— Полагаю, что это так, мадам. И теперь я оказался в прискорбном состоянии. После стольких лет я, естественно, чувствую себя связанным лояльностью по отношению к мистеру Рольфу. Как вам известно, я забочусь о бумагах мистера Рольфа во время его поездок. Разбирая кое-какие из них, я наткнулся на черновик письма к мистеру Уинборну. Для того, чтобы знать, куда его положить, я прочел письмо. И тут я оказался перед трудным выбором. Однако последующие события показали, что я должен поговорить с вами.

Хельга выпрямилась.

— Я не понимаю о чем вы, — сказала она резко.

— Немного терпения, мадам, я вам все объясню, поскольку вы разрешили мне говорить откровенно.

— Слушаю вас внимательно.

— Я с раскаянием вынужден признать, что относился к вам отрицательно, когда вы вышли замуж за мистера Рольфа. С тех пор я лучше вас узнал, мадам. Со временем я разглядел ваши достоинства, увидел, сколько вы сделали для мистера Рольфа, какое бремя приняли на себя. Чтобы облегчить моему хозяину жизнь, вы постоянно ездили по его делам. Если мне будет позволено сказать, замечу, что на меня произвели большое впечатление ваши финансовые возможности, ваша неизменная энергия, трудолюбие и те жертвы, которые вы принесли.

Хельга откинулась на спинку кресла и с изумлением смотрела на него.

— Ну, Хинкль, это же просто панегирик в мою честь.

— Я не стал бы говорить о таких вещах легкомысленно, мадам. — сказал он, глядя на нее. — Мистер Рольф очень болен. Я понимаю это лучше, чем доктор Леви, поскольку постоянно нахожусь в контакте с Рольфом. Я заметил у мистера Рольфа тревожные помутнения рассудка, которые пока ускользают от доктора Леви.

— Вы хотите сказать, что мой муж повредился в уме? — Хельга ожидала все, что угодно, но только не это.

— Не совсем так, мадам. Мистер Рольф очень страдает. Быть может из-за лекарств, которые прописал ему доктор Леви. У него как-будто развилась странная мания преследования. Мне нелегко об этом говорить, мадам. — у Хинкля был страдающий вид. — Раньше мистер Рольф отзывался о вас с уважением и даже с восхищением, но в последнее время его отношение явно переменилось.

Пораженная, Хельга произнесла:

— Неужели?

— Да, мадам. Кроме того, он как-будто стал интересоваться своей дочерью, мисс Шейлой. Вам, вероятно, известно, что она в ссоре с мистером Рольфом. Она ушла из дома и последние три года не поддерживала с отцом никаких отношений.

— Я кое-что об этом слышала, — сказала он очень осторожно.

— В этом черновике письма к мистеру Уинборну даются указания относительно нового завещания. Меня не касается, как мистер Рольф распоряжается своими деньгами. Однако в виду вашего неустанного внимания к мистеру Рольфу и в виду последующих событий я чувствую, что должен вас предостеречь.

— Каких последующих событий? — Хельга чувствовала, что ее голос охрип.

— Прискорбно сообщать, мадам, но вчера я услышал, как мистер Рольф дает указание частному сыскному агенту установить за вами наблюдение. Зная, что вы достойны доверия мистера Рольфа, я считаю это настолько позорным, что могу сделать только один вывод — мистер Рольф душевно нездоров. Частное сыскное агентство!

Хельга похолодела. Стараясь справиться с волнением, она опустила глаза.

— Мистер Рольф лег спать, — сказал Хинкль, слегка понизив голос. — Я дал ему снотворное. Мне кажется, что письмо, которое он отправляет к мистеру Уинборну, лежит в правом нижнем ящике. Его еще не отослали.

Хельга подняла глаза:

— Спасибо, Хинкль. Он двинулся к выходу.

— Существует на свете такая вещь, как справедливость, — с этими словами он вышел из комнаты.

Пятнадцать лет, проведенных в безжалостном мире бизнеса научили Хельгу стойко переносить поражения, неудачи и даже катастрофы, а всего этого досталось на ее долю немало. Теперь она быстро оправилась от шока. Ее охватила холодная ярость, а изощренный ум напряженно заработал. Почему Герман начал ее подозревать? Она ни на минут не поверила в теорию Хинкля о душевной болезни Германа. Быть может, до него дошли какие-нибудь слухи? Или он получил анонимное письмо? Она проявляла столько осмотрительности в своих любовных похождениях. Ей вспомнились слова Хинкля: “Знаю, что вы достойны доверия мистера Рольфа…” Милый простодушный Хинкль!

Хельга допила мартини, потом закурила сигарету. Оказаться под наблюдением какого-то мерзкого сыщика! Но главное не в этом. Решив изменить завещание, Герман написал письмо Стэнли Уинборну, главе юридического отдела. Она ненавидела Уинборна, высокого, худого, как жердь, холодного человека, который, как она знала, резко отрицательно отнесся к их браку и едва не заболел от ревности, когда Герман передал Арчеру управление швейцарскими делами. Она должна узнать, что ей грозит, должна увидеть это письмо. Кто предупрежден — тот вооружен! Ни минуты не колеблясь, она раздавила сигарету в пепельнице и направилась в номер Германа.

Войдя в гостиную, она бесшумно приблизилась к полуоткрытой двери спальни и заглянула внутрь.

Герман лежал неподвижно. Неяркий ночник бросил отсвет на изнуренное, неподвижное лицо. Глаза, обычно прятавшиеся за черными стеклами очков, были закрыты. Хельга почувствовала, как у нее по спине пробежала дрожь. Если бы не едва заметное движение простыни, укрывавшей его, которая опускалась и поднималась в такт дыханию, его можно было бы принять за мертвеца.

Она тихо позвала:

— Герман!

Он не пошевелился.

Повернувшись, Хельга бесшумно подошла к большому письменному столу у окна. Выдвинув нижний правый ящик, она нашла красную кожаную папку. Хельга положила ее на стол и включила лампу под абажуром.

Когда она открывала папку, сердце ее забилось учащенно. В папке лежало письмо. Почерк был мелким, аккуратным и разборчивым.

Глаза Хельги побежали по строчкам:

“Мой дорогой Уинборн!

Относительно моего завещания. У меня есть причины считать, что Хельга больше не достойна унаследовать мое завещание и ведать швейцарским филиалом. Вопреки вашему совету, которым, к сожалению, пренебрег, я составил завещание, которое хранится у вас и которое должно быть уничтожено по получении этого письма. Оно дает моей жене полный контроль над моими миллионами. Когда я составлял это завещание, Хельга произвела на меня столь сильное впечатление своей честностью и проницательностью в финансовых вопросах, что я не сомневался ее способностью заниматься и распоряжаться моими деньгами так же, как распоряжался ими я. Однако теперь мне стало известно, что она позволила Арчеру обманным путем лишить меня двух миллионов долларов. Хуже того, у меня появились убедительные свидетельства, что она дурно вела себя, находясь в Европе. Эти свидетельства настолько тревожны, что я поручил сыскному агентству понаблюдать за ней. В случае получения прямых улик я немедленно разведусь.

Я хочу, чтобы вы, как мой душеприказчик, приняли вместе с Леманом контроль на швейцарскими делами. Прилагаю пересмотренный список наследников. Поскольку я уверен, что Хельга злоупотребляла моим доверием и вступала в связь с различными мужчинами, хотя у меня пока нет точных доказательств, я решил оставить ей после смерти только свободный от налогов ежегодный капитал в сто тысяч долларов на следующих условиях: он не будет замешана ни в каком скандале, не выйдет повторно замуж и будет время от времени подвергаться неожиданным проверкам, проводимым компетентными сыскными агентствами. Она не будет иметь доступа к капиталу, получая лишь доход с него. Она сможет пользоваться всеми моими домами, виллами и квартирами. Все ее счета будут контролироваться вами. Нарушив эти условия, она потеряет все свои привилегии и доход.

Я часто думаю о своей дочери Шейле. Она доставила мне много огорчений, но у нее хватило порядочности принять другую фамилию, которая мне, правда, неизвестна. Так что ее радикальные политические убеждения и возмутительный образ жизни на этот раз не запятнали имени Рольфа. Я хочу в награду за это оставить ей один миллион долларов. Придайте всем этим пунктам надлежащую юридическую форму и как можно скорее пришлите мне проект нового завещания.

С наилучшими пожеланиями,

Герман Рольф.”

Несколько секунд Хельга сидела, уставясь на письмо. Ее первой реакцией было чувство горькой безнадежности: не выходить повторно замуж! Конец интрижкам! Старый импотент обрекает ее на жизнь монашки! Как будет ухмыляться Уинборн, читая это письмо. Свидетельства? Кто ему сказал? Она не сомневалась, что после смерти Германа Уинборн не замедлит установить за ней слежку. Ничто не доставит ему большего удовольствия, чем оставить несчастную вдову без цента в кармане. А эти сто тысяч долларов в год! Хельге, привыкшей к бездумным тратам, привыкшей свободно распоряжаться деньгами Германа, такой доход казался ничтожной подачкой. А его дочери достанется миллион!

Раздавшийся позади нее звук заставил ее резко обернуться.

В дверях спальни, опираясь на две толстые трости, стоял Герман Рольф. В белой шелковой пижаме с похожим на череп лицом, со злобно горящими глазами, он походил на страшный мстительный призрак.

— Как ты смеешь рыться в моих личных бумагах! — вскричал он.

Ярость, стыд, ненависть заставили Хельгу вскочить на ноги:

— А как ты смеешь устраивать за мной слежку? Пачкаю твое имя? Да кого интересует твое проклятое имя! Ты даже не человек, ты бессердечный компьютер! Высушенный автомат для изготовления денег — вот кто ты! В тебе нет ни капли доброты, ни чуткости.

Сверля ее взглядом, Рольф сделал шаг вперед:

— Шлюха!

— Лучше быть шлюхой, чем калекой-посмешищем. — крикнула она ему в лицо.

И тогда это произошло. К его лицу вдруг прилила кровь. Рот перекосился, трости выскользнули из рук и со стуком упали на пол. Он впился костлявыми пальцами в грудь. Все его тело свело в мучительной судороге. Хельга от испуга закрыла глаза. Потом он вдруг подался вперед и упал к ее ногам.

Глава 2

Умрет или нет?

Хельга смотрела на свои часы из золота я платины, один из множества свадебных подарков Германа. Они показывали четверть двенадцатого.

Через открытое окно до нее доносился шум голосов. Дуговые фонари телеоператоров отбрасывали на потолок комнаты тени.

Новость распространилась моментально и шакалы от прессы были тут как тут, но управляющий отделом закрыл доступ на верхний этаж. А все телефонные звонки подвергались строгому отбору на коммутаторе.

— Умрет или нет?!

Этот вопрос непрестанно вертелся в голове Хельга.

Хинкль проявил себя хозяином положения. Он появился через каких-то несколько секунд и одним взглядом охватил всю сцену: Рольфа на полу, Хельгу, прижавшуюся к противоположной стене. Быстро подойдя к Рольфу, он опустился на одно колени и пощупал пульс.

— Он умер? — спросила Хельга.

В ответ Хинкль коротко покачал головой, затем поднял худое тело так, словно оно ничего не весило, и исчез в спальне.

Хельга пришла в себя и, подойдя к телефону, попросила старшего портье немедленно прислать врача в номер Рольфа. У того от неожиданности перехватило дыхание. Хельга не стала дожидаться вопросов и положила трубку.

Из спальни вышел Хинкль, невозмутимый и серьезный.

Она сказал, что вызвала врача.

— С вашего разрешения, мадам, я советовал бы вам вернуться к себе, — сказал он. — Вы можете позвонить доктору Леви.

— У Германа приступ?

— Боюсь, что да, мадам. Нужно сообщить мистеру Уинборну и мистеру Леману.

Хельга вернулась в свой номер и связалась с доктором Леви. Он в Парадиз-стрит принимал гостей и только что кончил обедать. Но пообещал заказать воздушное такси и быть у нее через два час. Уинборн был в театре, и она оставила для него сообщение.

Леман нетвердым от волнения голосом сообщил, что возьмет реактивный самолет дирекции и прибудет завтра утром. Он возбужденно спросил, знает ли о случившемся пресса.

Хельга ответила, что насколько ей известно, пока нет.

— Биржа повалится к чертям, — простонал Леман.

Она нетерпеливо бросила трубку.

Возвращаясь в номер Рольфа, она заметила рослого темноволосого охранника в фуражке и с пистолетом на боку, стоявшего на верхней площадке лестницы, и еще одного перед лифтом. Оба козырнули при ее появлении.

Управляющий отелем был в гостиной. Он сказал, что вызванный врач находится у Рольфа. Затем, заметно обеспокоенный, он пробормотал слова сочувствия. Хельга не обратила на него внимания.

Когда Рольф застал ее врасплох, она захлопнула красную папку. Та все еще лежала на столе, напоминая красный сигнал тревоги, и Хельга убрала ее в ящик.

Из спальни вышел моложавый, грузный, сильно вспотевший темнокожий доктор. Он представился, как доктор Беллами. Хельга видела, что вызывает в обеспокоенном враче благоговейный трепет. Сообщив, что ее муж перенес сильный удар, и все необходимое ему будет сделано, он поспешил к телефону.

Хельга подошла к дверям спальни, но появившийся Хинкль загородил дорогу.

— Вам лучше не входить, мадам, — сказал он живо. — Положитесь на меня. Она кивнула.

— Доктор Леви приедет, — она помедлила в нерешительности. — Он сильно страдает?

— Нет, мадам.

Управляющий, который прислушивался к разговору, приблизился к ним.

— Позвольте проводить вас в ваш номер, миссис Рольф. Когда Хельга направилась к выходу, Хинкль закрыл дверь спальни. Она остановилась, а потом, подойдя к столу, достала красную папку и в сопровождении управляющего вернулась к себе. У дверей управляющий сказал:

— Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Все звонки будет принимать служащие мистера Рольфа. Вы не обедали? Могу предложить…

— Нет, ничего не надо, благодарю вас.

Хельга вошла в номер и закрыла за собой дверь. Тут она вспомнила о свидании с Гарри Джексоном и почувствовала острое, как боль, разочарование.

В шейкере нашлись остатки мартини. Она выпила, закурила и села. Так она провела часа два с папкой на коленях, куря сигарету за сигаретой и мурыжа одну мысль: умрет или не умрет?

Пришел доктор Леви.

Он заглянул к ней лишь на несколько минут. С ее мужем был серьезный удар, сообщил он, и его перевезут в больницу, как только он сочтет это безопасным. Очень жаль, что новость распространилась, Теперь с появлением прессы ей лучше оставаться в своем номере. Администрация отеля понимает, какое создалось положение. Меры безопасности будут соблюдаться и дальше. Не примет ли она таблетку снотворного?

В девять, когда она должна была встретиться с Гарри Джексоном, ее разбудил телефонный звонок. Телефонистка, понизив голос, спросила, будет ли миссис Рольф разговаривать с Стенли Уинборном.

Уинборну передали тревожное известие во время первого акта пьесы. Он немедленно вернулся домой. Хельга передала ему содержание беседы с доктором Леви.

— Я связался с Леманом, — Уинборн говорил холодным тоном. — Мы будем у вас завтра утром.

“Стервятники слетаются”, — подумала она. Вошел управляющий, неся на подносе маленькие бутерброды и шейкер с коктейлем.

— Вам нужно немного подкрепиться, миссис Рольф, — сказал он. — Пожалуйста, съешьте что-нибудь.

Он вышел.

Внезапно Хельга почувствовала волчий аппетит.

Она набросилась на бутерброды, уничтожая их один за другим, сердясь при этом, что они такие маленькие. Но выпив три коктейля и съев все бутерброды, она в достаточной мере насытилась, успокоилась и раскрыла красную папку, чтобы еще раз перечитать письмо.

“Умрет или нее? — спросила она себя еще раз сегодня, убрав письмо обратно в папку. — Если умрет, проблема будет решена. О письме знал только один Хинкль. — Хельга задумалась: — Можно ли рассчитывать на его молчание? Ей вспомнился Арчер, которого она меньше, чем кого бы то ни было, могла заподозрить способным на шантаж. И все же он стал шантажистом. Хинкль? Но голословные обвинения не имеют места, и если она уничтожит письмо, все на этом и кончится. Уинборн, конечно, поверил бы ему, скажи тот о письме, но ничего не смог бы сделать. У него хранится первоначальное завещание. Ему придется действовать в соответствии с его условиями. Шестьдесят миллионов долларов.., но только, если Герман умрет. Умрет или нет?!” Она ударила стиснутыми кулаками друг о друга.

Что, если не умрет? Он успел прочитать ненависть в ее глазах. Внезапное осмысление всей глубины ее отвращения к нему и вызвало этот драматичный удар. В этом она была уверена. Значит, если он поправится, то обречет ее на жизнь монашки. Мало того, он сможет сделать ее жизнь настолько невыносимой, что у нее не останется иного выхода, кроме как покинуть его.

Хельга обвела взглядом просторную роскошную комнату, подумала о множестве других таких же комнат в таких же отелях, о великолепной вилле на собственном острове неподалеку от Парадиз-сити, о вилле в Кастельно, об элегантном пентхаузе в Нью-Йорке. Подумала о поклонах, приветствиях метрдотелей, портье и даже полицейских — всех эти людей, готовых выполнить малейшую ее прихоть. Всему придет конец. Ей придется начинать жизнь сначала, а в возрасте сорока трех лет такая перспектива страшила. Разумеется, она способна заработать на безбедное существование. Она отложила кое-какие деньги. У нее есть тысяч на триста драгоценностей. Но какой бы пугающей не была мысль о возврате в мир бизнеса с его свирепой конкуренцией, не она вызывала у Хельги дрожь, а сознание того, что она перестанет быть миссис Рольф — женой одного из богатейших людей мира, которую всюду окружают подобострастие, внимание и забота.

Но если он умрет!

Полная свобода и шестьдесят миллионов долларов!

С ее чутьем, финансовым опытом и энергией она могла бы стать столь же могущественной, как Рольф. Существует множество возможностей, когда располагаешь таким капиталом.

Если бы он умер!

Хельга посмотрела на красную папку.

Уничтожить письмо? Нет, рано. Если Герман поправится, придется вернуть папку на стол, но если он умрет, она уничтожит это письмо без колебаний.

Хельга огляделась по сторонам в поисках надежного места, затем подошла к шкафу и достала пустой чемодан. Она положила папку в чемодан и засунула его под другой, тоже пустой. Здесь папка будет в безопасности.

Было без двадцати двенадцать. Сколько же еще ждать?

Хельга принялась расхаживать по комнате, держась подальше от раскрытого окна. Ей не хотелось, чтобы ее заметил кто-нибудь из поджидающих репортеров. Когда через полчаса в дверь постучал доктор Леви, она все еще расхаживала по комнате, погруженная в свои мысли.

— Какой?

— Пока рано говорить что-либо определенное. — Леви закрыл дверь. — Мне очень жаль, миссис Рольф, но положение серьезное. Все зависит от того, что произойдет в течение последующих двух-трех дней. Делается все возможное. Если послезавтра наступит улучшение, надежда есть. Я останусь здесь. Доктор Беллами очень компетентен. Запаситесь терпением, миссис Рольф. Вам будут обо всем сообщать.

— Два или три дня?

— Возможно мы будем знать уже завтра.

— Вы должны мне сказать, — требовательно произнесла Хельга. — Высказали, положение серьезное. Как это понимать?

Доктор Леви снял очки и сдавил пальцами переносицу. Не глядя на нее, он сказал:

— Полный паралич правой руки, несомненное повреждение мозга, возможно, утрата речи.

Он снова надел очки, по-прежнему избегая смотреть на Хельгу.

Хельга почувствовала, как внутри пробежала холодная дрожь. Такого она не пожелала бы даже Герману.

— Но ведь он и так уже почти не владеет ногами, — сказала она чуть слышно.

Доктор Леви мягко произнес:

— Это трагично, но я его предупреждал.

— Выходит, он больше не сможет говорить?

— Это выяснится позже. Боюсь, что не сможет. А теперь я посоветовал бы вам немного отдохнуть, миссис Рольф. Вы ничем не сможете помочь. Я принес вам снотворное.

— Было бы милосердней, если бы он умер, — сказала Хельга и содрогнулась. — Без ног, без языка, без правой руки… Мистер Леви положил на стол таблетку:

— Пожалуйста, примите это и ложитесь в постель. Когда он ушел, Хельга снова села в кресло, не обращая внимания на таблетку. Стиснув на коленях руки, она горячо желала мужу смерти, теперь уже не ради себя, а ради него самого.

* * *

Стенли Уинборн сообщил Хельге, что в последний момент было решено, что Леман, как вице-президент “Электронной компании Рольфа” принесет больше пользы, оставаясь в Нью-Йорке. Теперь, когда о происшедшем узнала пресса, акции компании упадут. Это неизбежно, хотя и не имеет серьезного значения: в наши дни достаточно чихнуть, как покатятся вниз акции твоей компаний. Леман должен оставаться у руля.

Уинборн прибыл в отель “Алмазный берег” в четверть двенадцатого. Хельга, смотревшая сквозь жалюзи, желая остаться незамеченной, видела, как он выходит из машины и останавливается поговорить с репортерами, которые находились здесь уже четырнадцать часов. Несмотря на свою ненависть к нему, Хельга вынуждена была признать, что Стэнли Уинборн был видный и красивый мужчина, чем-то напоминавший видного государственного деятеля. Он был высок, худ, с густыми темными волосами, побелевшими на висках, с холодным лицом, всегда безукоризненно одетый. Уинборн обладал отточенными умом юриста. Ко всем, включая и Хельгу, он относился с холодной отчужденностью и вежливостью.

Она не помнила, чтобы хоть раз Уинборн улыбнулся, тем более засмеялся.

Проведя несколько минут с репортерами и дав им сфотографировать себя, он скрылся в дверях отеля. Прошел почти час, прежде чем он появился к ней в номер. Хельга не сомневалась, что он подробно расспросил доктора Леви и запасся нужной информацией, чтобы затем перейти к действиям.

Дожидаясь его, Хельга просмотрела заголовки. В большинстве из них аршинные заголовки сообщали о болезни Германа Рольфа. Хельга подумала о лавине соболезнований, телеграмм и каблограмм, которые вызовет это известие. Она надеялась, что их будут отправлять в нью-йоркский филиал, а не сюда.

— Печальное событие, — сказал Уинборн, после первых слов сочувствия, вызвавших у Хельга только раздражение. — По-видимому, положение серьезное.

— Да.

— Могу ли я чем-нибудь быть полезен, миссис Рольф? — серо-стальные глаза Уинборна скользнули по ней. — Я, разумеется, в вашем распоряжении.

— Спасибо, пока ничем. Выдержав паузу, Уинборн сказал:

— Мистер Рольф только что заключил важный контракт с японским правительством. Он собрался отослать мне проект контракта, когда произошла несчастье. Дело не терпит отлагательств. Вам известно, где он лежит, Не подумав, Хельга ответила:

— Хинкль должен знать.

Едва произнеся эти слова, она осознала всю их опасность. Если Уинборн заговорит с Хинклем о бумагах Германа, не исключена возможность, что Хинкль вспомнит и об этом убийственном письме.

Однако Уинборн приподнял бровь.

— Я предпочел бы не обсуждать дела мистера Рольфа со слугой. — сказал он.

“Проклятый сноб! — подумала она. — Но слава богу, что ты сноб!” — Миссис Рольф, могу я попросить вас пройти со мной — продолжал Уинборн, — чтобы мы потом смогли просмотреть его бумаги. Этот проект требует моего незамедлительного внимания.

Она избежала еще одной опасности. Не позаботься она заранее изъять красную папку, та сейчас попала бы ему в руки.

— Да, конечно.

Они отправились в номер Рольфа.

Охранники по-прежнему стояли на верхней площадке и перед лифтом. Они отдали честь, и Уинборн, любивший почет, в ответ наклонил голову.

Дверь открыла медсестра с добродушным лицом:

— Пожалуйста, постарайтесь не шуметь, миссис Рольф, — сказала она, и, впустив их, вернулась в спальню и закрыла за собой дверь.

Уинборн стоял рядом, пока Хельга перебирала содержимое ящиков. Папка с японским контрактом нашлась быстро. Под ней лежала другая с надписью: “швейцарское” — Это напоминает мне кое о чем, — сказал Уинборн, понизив голос, — Леман говорит, что швейцарский счет показывает потерю в два миллиона. Мистер Рольф сказал, что потеря возникла в результате неосторожных спекуляций на бирже. Хельга овладела разыгравшимися нервами. По, крайней мере Рольф, не открыл им правды. Ни Леман, ни Уинборн не знают о растрате Арчер”. Она посмотрела не него в упор:

— Швейцарскими делами ведаю я, мистер Уинборн. Мне об этом уже известно. Я обсудила этот вопрос с мужем. Это моя забота.., а не ваша.

Уинборн лишь едва заметно сжал губы и наклонил голову:

— Тогда я вас покину, миссис Рольф.

— У вас еще есть ко мне что-нибудь?

— Ничего срочного. Доктор Леви считает, что при первых же признаках улучшения мистера Рольфа нужно будет перевезти в Парадиз-сити. Там он сможет получить значительно лучший уход, чем здесь. Возможно, через пару дней уже можно будет решить. Сегодня вечером я должен лететь обратно в Майами. Я, конечно, могу рассчитывать, что вы меня будете держать в курсе дела? — Он испытующе посмотрел ей в глаза. — Тогда с вашего позволения…мне нужно позвонить в несколько мест. Если понадоблюсь, я в четырнадцатом номере. — Уже шагнув к двери, он остановился. — Мне кажется, как душеприказчик и юрисконсульт мистера Рольфа, я обязан знать, продолжаете ли вы следовать советам мистера Арчера. Два миллиона долларов — серьезный промах.

Теперь уже Хельга посмотрела ему прямо в глаза:

— Вам пока еще нет нужды выступать в качестве душеприказчика, мистер Уинборн, и я надеюсь, что прежде, чем возникнет такая возможность, пройдет еще много времени, — сказала она спокойно.

Его губы снова сжались:

— Я тоже надеюсь, миссис Рольф. Прошу извинить меня. — И он вышел из комнаты.

Хельга расслаблено откинулась в кресле, глубоко и облегченно вздохнула. Она держала себя правильно. Если бы письмо нашлось, этот опасный человек мог показать свои когти.

Вернувшись к себе в номер, она увидела Хинкля, который поджидал ее. Он выглядел усталым и не таким благодушным, как обычно.

— Как вы себя чувствуете, мадам? — спросил он, выступая вперед.

— Хорошо. А вы, Хинкль?

— Ночь была тревожной, но теперь мистеру Рольфу как будто лучше. Мы не должны терять надежды.

— Доктор Леви сказал вам про.., паралич…

— Да, мадам. Весьма печально, но не надо об этом думать. Могу я вам предложить ленч на террасе. Газетчики уже уехали. Они вам не помешают, а солнце полезно.

— Хорошо. Как ни странно, Хинкль, но я проголодалась.

— Это все нервы, мадам. Вполне понятно. “Милый, добрый Хинкль,” — подумала она. Она очень надеялась, что Хинкль останется с ней, когда Герман умрет.

— Я предложил бы вам немного паштета из перепелов, мадам, затем жаркое и пикантный соус. Я присмотрю за поваром. — Лицо Хинкля омрачилось. — У него мало таланта. Затем шербет из шампанского.

— Чудесно, Хинкль.

Он повернулся к столу, на котором стоял шейкер с мартини и стакан и налил горячительное в стакан.

Хельга следила за его движениями и испытывающе всматривалась в бело-розовое лицо. “Нет, — подумала она, — он не шантажист. На это раз можно ничего не опасаться.” — Вы всегда все предусматриваете, Хинкль, — сказала он, принимая у него стакан.

— Я хотел бы думать, что это так, мадам.

Пауза, потом он продолжал. — В настоящий момент я ничем не могу помочь мистеру Рольфу. К сожалению, им занимаются другие. Я был бы рад, если бы вы воспользовались моими услугами, мадам. Это доставило бы мне большее удовольствие.

— Спасибо, Хинкль, я так и сделаю. — Ее быстрый активный ум увидел представившуюся возможность. Нужно завербовать его на свою сторону. — Мистер Уинборн спрашивал о каких-то бумагах, относящихся к недавней сделке с японцами. Я сказала ему, что вы хорошо знакомы со всеми делами мистера Рольфа, но мистер Уинборн… Она умолкла, видя легкую краску, выступившую на лице Хинкля. Отведя глаза, она закончила: — Мистер Уинборн — сноб.

— Очевидно, так, мадам, — сказал он и, слегка поклонившись, направился к двери. — Значит, ленч через полчаса.

Когда он ушел, Хельга вышла на террасу и окинула взглядом пляж, толпы людей и потоки машин.

— Кажется, Хинкль мой, — сказала она себе.

* * *

После ленча ее навестил доктор Леви. Он сказал, что кровоизлияние в мозгу локализировалось, и это ободряет. Он снял очки и взялся за переносицу кончиками пальцев. — Но паралич тяжелый. Впрочем, со временем можно надеяться на некоторое улучшение. Через два-три месяца может наступить заметная перемена. Я попросил приехать профессора Бернштейна. Он лучший специалист в Европе. Однако состояние мистера Рольфа неудовлетворительное, поэтому я не хочу вселять преждевременных надежд. Тем не менее при том интенсивном лечении, которое получает мистер Рольф, его можно будет транспортировать через три дня, я уверен. К сожалению, я не могу оставаться здесь, и мне хочется поскорее перевезти его в вашу клинику. Но можете полностью на меня положиться.

— Заметная перемена? Что значит?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2