Глава 1

Детективное агентство Парнэлла находилось на верхнем этаже одного из высотных зданий на Парадиз-авеню. Основал и возглавил это агентство полковник Виктор Парнэлл, и оно, несомненно, было намного лучше и надежнее других подобных заведений на Атлантическом побережье.

Парнэлл проявил смекалку, когда, уволившись из армии, решил открыть свое агентство в Парадиз-Сити — местечке, облюбованном миллиардерами. Агентство было рассчитано только на богатых клиентов, а богачей здесь во много раз больше, чем в других городах Соединенных Штатов Америки.

Сам Парнэлл — выходец из Техаса. От отца ему досталось состояние, нажитое на нефти, поэтому он располагал средствами и сумел обставить свою контору в том бархатно-плюшевом стиле, который так по вкусу здешним обитателям. Под его началом трудились двадцать детективов, десять машинисток, бухгалтер Чарльз Эдварде и Гленда Кэрри — личный секретарь Парнэлла.

Все детективы были бывшими полицейскими или бывшими военными и работали попарно. Каждая пара занимала отдельное помещение, и, если не происходило ничего чрезвычайного, они не имели представления о делах своих коллег. Такой порядок предохранял от утечки информации в газеты. Если же утечка все-таки происходила — оба детектива, занимавшиеся расследованием, немедленно увольнялись, но это случилось лишь однажды.

Моим напарником был Чик Барни, он, так же как и я, во время войны во Вьетнаме служил лейтенантом военной полиции под началом Парнэлла. Ему, как и мне, было тридцать восемь лет, и оба мы были холостяками. Мы работали у Парнэлла три года и пользовались репутацией лучшей пары детективов.

Агентство занималось самыми разными делами — разводами, проблемами родителей и детей, разоблачением шантажистов, вымогателей, расследованием мошенничества в гостиницах и слежкой за мужьями и женами — словом, всем, кроме убийств.

Мы работали в тесном контакте с городской полицией. Если кто-нибудь из наших служащих выходил на какое-нибудь преступление, Парнэлл передавал доклад сыщика начальнику полиции Терреллу, а мы умывали руки. При такой системе никто никому не наступал на пятки. Правда, агентство оставляло за собой право защищать интересы клиента до тех пор, пока Парнэлл не удостоверялся, что данный случай относится к компетенции полиции и никого другого.

В то солнечное летнее утро мы с Чиком, временно ничем не занятые, сидели за своими столами. Мы только что закончили дело, связанное с клептоманией, и ждали нового поручения. Водрузив ноги на стол, Чик изучал какой-то журнал с фотографиями девиц. Чик был высокий, могучий, с волосами песочного цвета и расплющенным, как у боксера, носом. Время от времени он тихо присвистывал, что означало — он наткнулся на потрясающий снимок.

Я сидел за своим столом напротив, выписывая на бумажку цифры, — занимался подсчетами, которые приводили меня к заключению, что к концу месяца, когда нам выплачивали жалованье, я неминуемо снова окажусь на мели. Почему-то деньги никогда у меня не задерживаются. Мне приходится занимать их каждый раз за неделю до выплаты. А получив деньги, я расплачиваюсь с теми, кому задолжал, и опять остаюсь с пустыми руками. Платили же мне между тем совсем неплохо. В нашем агентстве жалованье было куда выше, чем в других. Просто деньги уходили у меня между пальцами.

Я с досадой оттолкнул свои подсчеты и устремил на Чика взгляд, полный надежды.

— Послушай, старый бродяга, — сказал я, как всегда в таких случаях, напустив на себя искательно-просительный вид, — как у тебя с зелененькими?

Чик опустил журнал и вздохнул.

— Брат, пора тебе завязать с этой привычкой, — ответил он. — Что с тобой происходит? Куда ты деваешь деньги?

— Хороший вопрос! Я и сам хотел бы это знать. Деньги приходят и тут же исчезают. А куда, неизвестно.

— Мне-то это известно, — с умудренным видом сказал Чик. — Я же все-таки детектив, верно? Если ты перестанешь возить по злачным местам свою шикарную дамочку, если откажешься от дорогой квартиры, от выпивки, удовольствуешься обычной машиной вместо этого “мазератти”, который жрет столько бензина, если бросишь одеваться как кинозвезда, вот тогда, и только тогда ты перестанешь у меня занимать.

— Мудро замечено, старый бродяга. Очень мудро, — улыбнулся я Чику. — Так как же насчет сотни баксов до получки?

— Тебя послушать, можно подумать, что я банкир. Уж пятьдесят я как-нибудь наскребу, но ни цента больше, — Чик вынул из бумажника пятидесятидолларовую купюру и протянул мне. — Идет?

— Что же делать-то? — Я встал, подошел к нему и взял деньги. — Спасибо, Чик. В получку верну. Слово скаута!

— Ладно, до следующего раза. Нет, серьезно, Барт, пора тебе перестать транжирить деньги. Если полковник узнает, что каждые три недели ты по уши в долгах, ему это не понравится.

— Пусть больше платит.

— Ну и что? Ты просто будешь больше тратить, а все останется по-прежнему.

— Верно, — согласился я. — Сегодня с самого утра мудрые мысли из тебя так и сыпятся, — я подошел к большому окну и поглядел вниз на сверкающее под солнцем море, на песок и пальмы, тянущиеся на много миль, на обнаженные тела, полуприкрытые пляжными зонтиками.

— Господи! Что бы я дал, лишь бы оказаться там, внизу, среди этих аппетитных курочек! — вздохнул я. — Мы же только что довели свое дело до конца. Неужели полковник не может дать нам в поощрение за хорошую работу свободный день? Почему бы не дать?

— А ты спроси его, — отозвался Чик, не отрывая глаз от журнала.

Я закурил сигарету и, подойдя к нему, заглянул через его плечо. Он перевернул страницу, и мы оба присвистнули.

— Вот уж тут, как говорится, и святой не устоит, — сказал Чик. — Хотел бы я провести с такой девочкой недельку на необитаемом острове!

— Можно и на обитаемом!

— Вот тут-то ты и ошибаешься. На необитаемом ей ничего покупать не придется.

Зазвонил внутренний телефон. Чик нажал на клавишу.

— Полковник вызывает Барта, — объявила Гленда Кэрри и тут же отключила аппарат. Гленда никогда не тратит ни слов, ни времени зря.

— Начинается, — сокрушенно произнес я. — Новое задание. Интересно, что на этот раз.

— Какая-нибудь старушенция потеряла собачку, — равнодушно бросил Чик и снова погрузился в журнал.

Я направился к Парнэллу, постучался и вошел в кабинет.

Парнэлл — великан с мясистым загорелым лицом, маленькими проницательными глазками и ртом, напоминающим захлопнувшуюся мышеловку, — выглядел именно так, как положено выглядеть закаленному в боях ветерану. И всякий раз, являясь к нему, я с трудом удерживался, чтобы не отдать честь.

Парнэлл сидел за столом. А в кресле для посетителей расположился тучный мужчина в зеленых очках, с густыми бровями на бело-розовом лице, и намечающейся лысиной.

— Барт Андерсен, — представил меня Парнэлл. — Барт, познакомьтесь с мистером Мэлом Палмером.

Толстяк с трудом выбрался из кресла, и мы пожали друг другу руки.

Его лысеющая голова доходила мне как раз до плеча. Я чувствовал, что спрятанные за зелеными очками глаза внимательно и придирчиво изучают меня.

— Андерсен — один из моих лучших работников, — продолжал Парнэлл, когда толстяк снова уселся в кресло. — Можете не сомневаться в его умении держать язык за зубами.

Он предложил мне сесть и объяснил:

— Мистер Палмер — агент и менеджер мистера Раса Хэмела. — Парнэлл замолчал и бросил на меня один из своих ледяных взглядов. — Рас Хэмел. Вам что-нибудь говорит это имя?

Хоть я и не читаю книги, Хэмела я знал. Как раз на прошлой неделе я повел Берту на фильм, поставленный по его роману. Не знаю, как роман, но фильм был дрянь.

— Разумеется, — сказал я, напуская на себя интеллигентный вид. — Его романы в бумажных обложках, похоже, выпускаются в миллионных тиражах. Я только неделю назад смотрел фильм, снятый по его книге.

Мэл Палмер просиял:

— Могу добавить, что мистер Хэмел из той же обоймы, что Робинc и Шелдон[1].

Я быстро сменил выражение умудренного интеллектуала на выражение почтительного восхищения, но заметив, что на меня с подозрением смотрит Парнэлл, принял обычный вид. А он перевел взгляд на Палмера:

— Ну так что? Я закрепляю за вами Адерсена? Вы уже решились на какие-то шаги, мистер Палмер?

Палмер поморщился:

— Я-то нет, а вот мистер Хэмел полон решимости. Да, приступайте к делу. Парнэлл обернулся ко мне:

— Мистеру Хэмелу шлют анонимные письма насчет легкомысленного поведения его жены. Ей двадцать пять, ему — сорок восемь. Ему начинает казаться, что он допустил ошибку, женившись на такой молодой женщине. Когда он занят работой, ему необходимо быть одному. Она предоставлена самой себе и развлекается, как ей вздумается. В этих письмах утверждают, что развлекается она с молодым человеком. А Хэмел как раз сейчас находится в самой ответственной стадии своей работы. — Полковник взглянул на Палмера:

— Я правильно излагаю?

Палмер потер маленькие пухлые ручки:

— Если принять во внимание, что на экранизацию этого романа заключен контракт с киностудией на десять миллионов долларов, на издание его в бумажной обложке — на один миллион и подписаны договоры с другими государствами, то, конечно, стадия у него сейчас крайне ответственная. Мистер Хэмел подписал все перечисленные контракты, и книгу нужно сдать через четыре месяца.

Я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. Одиннадцать миллионов за какую-то книжонку! “Вот это да! — подумал я. — А я чем занимаюсь?!”

Парнэлл снова обратился ко мне:

— Эти письма мешают мистеру Хэмелу сосредоточиться.

— Да он просто бросил писать! — возмущенно воскликнул Палмер. — Я ему говорю, что эти письма строчит какой-то маньяк и нечего обращать на них внимание. Если книга не выйдет в срок, киношники подадут в суд. — Палмер всплеснул руками. — Мистер Хэмел утверждает, что он не сможет работать до тех пор, пока не удостоверится, что эти письма — плод больного воображения. Короче, он хочет, чтобы за его женой понаблюдали.

“Ну вот, опять таскаться за чьей-то женой, — с тоской подумал я. — Сидеть часами в машине, и при этом изо дня в день ничего не происходит, а потом вдруг что-то случается, но ты уже так одурел от жары и скуки, что дама уходит у тебя из-под носа”. Больше всего на свете я не любил наблюдать за чужими женами.

— Понятно, — сказал Парнэлл, — мы как раз для этого и существуем, мистер Палмер. Я с вами согласен, лучше всего было бы мистеру Хэмелу показать эти письма своей жене, но ведь он решительно против?

— К сожалению, да. Он боится ее оскорбить. — Палмер раздраженно задвигался в кресле. — Значит, так. Он хочет установить за ней наблюдение и каждую неделю получать от вас отчет.

— Он не доверяет жене?

— Он стал подозрительным после крайне неудачного опыта. — Палмер поколебался и продолжал:

— Нэнси — вторая его жена. Три года назад он женился на женщине, которой тогда было столько же, сколько сейчас Нэнси. Она считала, что Хэмел уделяет ей слишком мало внимания, и, честно говоря, справедливо, в результате он застукал ее с каким-то молодым повесой и состоялся развод.

— Вы считаете, что она справедливо полагала себя обделенной вниманием? — переспросил Парнэлл.

— Когда мистер Хэмел пишет, он избегает любых контактов. Он работает с девяти до семи, и в это время никому не разрешается входить к нему. Он даже завтракает у себя в кабинете. Такой распорядок для молодой, только что вышедшей замуж женщины может стать невыносим. Вот первая жена и не вынесла.

На столе у Парнэлла зазвонил телефон. Он нахмурился, взял трубку, проговорил:

— Хорошо, через десять минут, — и снова ее положил. Поглядев на Палмера, он сказал:

— Я предлагаю вам ввести Андерсена в курс дела, рассказать, как выглядит миссис Хэмел, кто ее друзья и где она проводит время днем, если это известно. — Полковник поднялся. — Ни о чем не беспокойтесь, мистер Палмер. Передайте, пожалуйста, мистеру Хэмелу, что наш отчет будет доставлен ему лично ровно через семь дней. Когда вы снабдите Андерсена всеми необходимыми сведениями, будьте так добры, зайдите к мисс Кэрри, она сообщит вам о наших условиях. Палмер помрачнел:

— Надеюсь, больших расходов не потребуется. На мясистом лице Парнэлла появилась холодная улыбка.

— Могу вас заверить, мистеру Хэмелу это будет по средствам.

Я провел Палмера по длинному коридору, и мы вошли в наш кабинет. Чик поспешно убрал ноги со стола и спрятал журнал с девочками в ящик.

Я познакомил Чика с Палмером, и они пожали друг другу руки.

Поскольку мне смертельно хотелось выпить, я сказал:

— Располагайтесь поудобнее, мистер Палмер. Не хотите ли шотландского виски?

Я увидел, как оживилось было лицо Чика, но тут же погасло, когда Палмер возразил:

— Нет, нет, спасибо. Так рано виски для меня, пожалуй, чересчур. Разве что розовый джин?

— Словом, давайте чего-нибудь выпьем, — предложил я Чику.

И пока он наливал нам с ним виски, а Пал-меру розовый джин, я усадил Палмера в кресло для посетителей, а сам сел за свой стол.

— Я бы хотел ввести своего коллегу в курс дела, — сказал я. — Мы работаем вместе.

Палмер кивнул и взял стакан с джином, протянутый ему Чиком.

В каждом кабинете имелся бар с напитками, но считалось, что сыщики в рабочее время если и пьют, то только с клиентами. Мы разрешили эту проблему, купив на собственные деньги шотландское виски, и держали бутылки у себя в столах.

Я пересказал Чику то, что узнал от Парнэлла.

— Так что мы должны наблюдать за миссис Хэмел, а она не должна об этом знать, верно? — Я посмотрел на Палмера.

Он кивнул.

По лицу Чика я видел, что перспектива вести наблюдение за чьей-то женой, его, так же как и меня, мало обрадовала.

— Опишите нам миссис Хэмел, — попросил я.

— Я могу сделать лучше. Я принес ее фотографию, — и, открыв портфель, Палмер вынул большую блестящую фотографию шесть на десять и вручил ее мне.

Я посмотрел на портрет. “Стопроцентная красотка!” — решил я. Темные волосы, большие глаза, прямой нос, пухлые губы. Судя по тому, как натянулась на груди белая блузка, с формами у нее все в порядке. Я передал фотографию Чику, и он едва удержался, чтобы не свистнуть.

— Как она обычно проводит время, мистер Палмер?

— Встает в девять, уходит играть в теннис со своей подругой Пенни Хайби — женой Марка Хайби, адвоката мистера Хэмела. Завтракает обычно в “Загородном клубе”, затем либо катается на яхте, либо ловит рыбу, либо встречается с друзьями. Так она говорит мистеру Хэмелу. — Палмер пожал полными плечами. — У меня нет оснований не верить ей, но мистер Хэмел считает, что именно эти часы и стоит проверить. Он не сомневается, что она играет в теннис с миссис Хайби. По его мнению, лгать об этом было бы для миссис Хэмел слишком рискованно.

— А эти письма, мистер Палмер?..

— Я принес их. — Он снова запустил руку в портфель и вынул два голубоватых конверта и свою визитную карточку, все это он вручил мне. Потом посмотрел на часы. — Мне пора еще на одну встречу. Если вам понадобятся какие-нибудь дополнительные сведения, свяжитесь со мной. А мистера Хэмела беспокоить нельзя. — Палмер направился к двери, но остановился. — Разумеется, это неприятное дело строго конфиденциально.

— Разумеется, мистер Палмер, — подтвердил я, улыбнувшись своей честной скаутской улыбкой, и проводил его до кабинета Гленды. — Мисс Кэрри расскажет вам о наших условиях.

— Да, да, конечно. — Палмер опять помрачнел. — Я уверен, что это пустая трата времени и денег, но мистер Хэмел слишком важная фигура. Я должен сделать все, чтобы он снова вернулся к работе. — Он посмотрел на меня сквозь свои зеленые очки. — Если вы узнаете что-то неприятное о миссис Хэмел, я, правда, уверен, что этого не случится, немедленно дайте мне знать. В дело вовлечены слишком большие деньги.

“Десять процентов от одиннадцати миллионов долларов — неплохая сумма”, — подумал я, вводя его в кабинет Гленды. Мне начинало казаться, что Палмер тревожится не столько о Хэмеле и его жене, сколько о своих барышах.

Гленда сидела за столом. Хоть она и не принадлежит к тому типу женщин, которые мне нравятся, ее наружность, тем не менее, радует глаз. Высокая привлекательная брюнетка в темно-синем платье с белым воротником и манжетами, всегда безукоризненно причесанная, она производит впечатление чрезвычайно деловитой и энергичной дамы — такая она и есть на самом деле.

— Это мистер Палмер, — сказал я и, оставив его наслаждаться суровой улыбкой Гленды, вернулся к себе.

Снова водрузив ноги на стол, Чик читал одно из анонимных писем. Я заметил, что он допил свой стакан, так что, прежде чем сесть за стол, и я допил свой.

— Послушай-ка, — сказал Чик и прочел вслух:

— “Пока Вы строчите свою ерунду, Ваша жена, охочая до секса, утешается с Уолдо Кармайклом. Скаковая лошадка всегда обскачет гужевую, тем более старую”. — Прежде, чем взяться за второе письмо, Чик выразительно взглянул на меня. — Ну а это письмо просто образчик остроумия. Слушай. “У Кармайкла это получается гораздо лучше, чем у вас, и Нэнси вполне им довольна. Секс — для молодых, старикам он противопоказан”. — Чик бросил письмо на стол. — Оба письма подписаны одинаково; “Ваш, но не поклонник”. Да, на месте Хэмела, получив такое письмо, я бы забился в угол и заскулил.

Я вгляделся в письма. Все они были напечатаны на машинке. Судя по штампам на конвертах, их отправили из Парадиз-Сити. Я снова взял фотографию Нэнси Хэмел и стал ее изучать.

— Знаю я, какие грязные мыслишки у тебя на уме, — сказал Чик. — Небось думаешь, что, если бы у тебя был муж, который пишет с девяти до семи, а тебе предоставляет лезть на стенку от тоски, ты бы обзавелся кем-нибудь на стороне.

— А ты — нет?

— Конечно, но…

Я посмотрел на часы. Было пять минут первого.

— Если верить Палмеру, сейчас она должна быть в “Загородном клубе”. Мне как раз хватит времени перекусить, и я туда отправлюсь. Пробуду там, пока она не поедет домой. А ты бы пока попробовал выяснить, кто такой этот Уолдо Кармайкл. Раздобудь о нем какую-нибудь информацию.

По дороге к лифту я заглянул к Гленде.

— Приступаю к работе, как только ублажу свой желудок, — объявил я. — Сколько я могу тратить?

— Достаточно. В разумных пределах, — ответила Гленда. — Я заключила с ним выгодный контракт.

— Не сомневаюсь. Даже у нас в кабинете было слышно, как он визжит. На какую сумму?

— Спроси у полковника. Он тебе скажет, если сочтет нужным. — И она снова принялась за работу.

Все служащие Детективного агентства Парнэлла были членами “Загородного клуба”, “Клуба яхтсменов”, “Казино” и всех ночных клубов, где собираются богатей.

У всех наших служащих имелись при себе кредитные карты, обеспечивающие им в этих клубах бесплатную еду, бесплатную выпивку и все необходимое. Наверно, это стоило Парнэллу уйму де нег, но расходы окупались. Бухгалтер Чарльз Эдварде зорко следил неумолимым взором за тем, чтобы никто не позволял себе лишнего. Этими кредитными карточками мы могли пользоваться в любое время, когда того требовала работа.

Я сидел в шикарном вестибюле “Загородного клуба”, листал “Тайм” и поглядывал на дверь, ведущую в ресторан, когда появилась Нэнси Хэмел. Я узнал ее по фотографии, хотя снимок мерк по сравнению с тем, как эта красотка выглядела в действительности.

На Нэнси были белые шорты и белая майка, и от ее фигуры у меня просто глаза на лоб полезли. В Парадиз-Сити полно красоток и соблазнительных дамочек, но Нэнси являла собой нечто выдающееся. С ней шла женщина лет на десять старше, коротконожка с широкой кормой, белокурая, из тех, кого хочется потискать, если, конечно, вам нравится такой тип женщин, лично мне — нет. Я догадался, что это Пенни Хайби.

Обе оживленно болтали. Когда они проходили мимо, я услышал, как Пенни сказала:

— Поверить не могу! В ее-то возрасте!

Во что она не могла поверить, осталось для меня тайной. У выхода подруги попрощались. Пенни побежала к “кадиллаку”, а Нэнси направилась к “феррари” стального цвета.

Я успел вскочить в машину нашего агентства, как раз когда “феррари” тронулся с места. При слежке я никогда не пользуюсь своим автомобилем. Если бы не пробки на дороге, я не поспел бы за Нэнси. Но ей пришлось ползти, а я, укрывшись за чьим-то “линкольном”, проводил ее до самой гавани.

Нэнси вышла из машины, вышел из своей и я. Она зашагала вдоль набережной мимо стоявших на якоре катеров и яхт. У семидесятифутовой моторной яхты миссис Хэмел остановилась, взбежала вверх по трапу и скрылась внизу. Мне ничего не оставалось, как ждать. На палубе появился здоровенный негр и отдал швартовы. Через несколько минут яхта, проложив себе путь через заставленную судами гавань, с ревом вырвалась к солнцу, в открытое море. Я стоял и смотрел, как она исчезает из виду. На швартовой тумбе с банкой пива в руке восседал Эл Барни.

А Эл Барни — да будет вам известно — это глаза и уши здешней гавани. Если снабдить его пивом, язык у него развяжется. Не будет пива, не будет и разговора.

— Эй, Барни, — окликнул его я, остановившись рядом. — Как насчет того, чтобы выпить?

Он выбросил пустую банку в море, подтянул брюки на своем необъятном животе и осклабился. Этакая приветливая акула, учуявшая, что ей в пасть плывет обед.

— Привет, мистер Андерсен. Пивка бы выпить неплохо, это факт. — Он встал и устремился к бару “Нептун”. Я вошел в темный зал следом за ним. В это время здесь еще было пусто, но бармен Сэм оказался на месте. Увидев меня и Барни, он улыбнулся, блеснув зубами.

— Привет, мистер Андерсен, — сказал он. — Что будем пить?

— Ему пива, сколько захочет, а мне — кока-колу, — заказал я и последовал за Барни к столику в углу.

— Хорошо сказано, мистер Андерсен, — похвалил меня Барни, усаживаясь на деревянную скамью. — Вы что-то от меня хотите?

Принесли пиво и кока-колу.

— Ну, понимаешь ли, работа есть работа. Поглядел я на эту яхту, что сейчас отплыла. Занятно. Что-нибудь о ней знаешь?

Барни медленно, не отрываясь от стакана, выпил пиво до дна, потом со стуком поставил пустой стакан на стол. Сэм тут же подоспел и наполнил его снова.

— Это яхта Раса Хэмела, — сказал Барни, берясь за стакан. — Он писатель. Говорят, его книжки хорошо покупают. — Барни нахмурился. — И чего они эти книжки читают, только время зря тратят?

— Точно! А эта девица, что повела яхту, она кто? Его жена?

Маленькие глазки Барни глянули на меня подозрительно.

— Жена. Славная девчонка. Куда лучше, чем первая. Та была настоящая стерва. А нынешняя миссис Хэмел хорошая, всегда поздоровается, а то и рукой помашет. Не важничает. — Он отпил пива, вздохнул и спросил:

— А вам это зачем?

— Да меня, собственно, интересует этот черный бык на палубе, — соврал я. — Он что, постоянно при их яхте состоит?

— Джош Джонс? — Барни поморщился. — Никудышний ниггер. Неисправимый игрок. Денег у него никогда нет. Родную мать продал бы за гроши, да только никто не купит. Он служит у Хэмела. Уже два года работает на него. Матрос-то он хороший, а больше ему похвастаться нечем.

— А миссис Хэмел часто выходит в море?

— Разве четыре в неделю. Развлекается. Я так слышал, что живется ей скучновато.

— А про Хэмела что ты слышал? Что он за человек?

Барни допил стакан, и Сэм наполнил его еще раз.

— Богатый воображала, — сказал Барни. — Такой же, как все эти владельцы яхт. Я его редко вижу. Но уж если он выводит свою яхту в море, то с таким видом, будто вся гавань ему принадлежит. Он из этаких.

Я решил, что мне, пожалуй, хватит расспрашивать Барии, лучше не пробуждать в нем подозрений. Поэтому я поднялся.

— Этот Джонс здешний? — спросил я.

— Ясное дело. Живет тут неподалеку. — Барни внимательно поглядел на меня. — А что, он вляпался во что-нибудь? Ничего удивительного. У него и раньше были неприятности с полицейскими. Его подозревали в контрабанде, но поймать с поличным им не удалось.

— И когда яхта возвращается? — спросил я, не отвечая на вопрос Барни.

— В шесть. Точно, как из пушки. Можно по ней часы проверять.

— Ну пока, Эл. — Я расплатился с Сэмом и вышел из бара на яркое солнце. Ждать предстояло еще четыре часа, так что я поехал обратно в свою контору.

Заглянул к Гленде:

— Полковник занят?

— Поспеши. Еще двадцать минут он будет свободен.

Когда я вошел к Парнэллу, он изучал толстую подшивку документов.

— Сэр, возникла трудность, — сказал я и сообщил, что Нэнси ушла на яхте в море. — За ней никак не последуешь. В море она проводит по четыре часа, за это время много чего может случиться. Матросом на яхте негр. Он заинтересован в деньгах, но, прежде чем с ним говорить, я хотел посоветоваться с вами. Деньги-то он возьмет, но может наврать с три короба, а потом сообщить Нэнси, что про нее спрашивают.

— Не трогай его, — сказал Парнэлл. — Нам же сказано: она не должна заподозрить, что за ней наблюдают. В следующий раз, когда она пустится в море, будешь наблюдать за ней с вертолета. Раздобудь резервный. Это, конечно, обойдется в копеечку, но у Хэмела денег хватит.

Я пообещал так и сделать и пошел к себе в кабинет. Чика не было. Я созвонился с вертолетной службой и поговорил со своим тамошним приятелем Ником Харди. Он сказал, что надо только предупредить его заранее и вертолет будет к моим услугам. Можно не беспокоиться. Время у меня еще оставалось, и я позвонил Берте, моей тогдашней подружке. Мы уже шесть месяцев проводили время вместе. Ей по душе были мои деньги, и она во всем охотно шла мне навстречу. В нашей связи ничего серьезного не было, свадебными колоколами и не пахло. С Бертой всегда было легко, просто и весело. Работала она в модном ателье, что-то там такое делала, и имела квартиру на последнем этаже высотного дома с видом на море.

Мне ответили, что Берта занята с клиентом. Я попросил не беспокоиться и сказал, что позвоню позже, вышел из кабинета, задержался в вестибюле у киоска с газетами, купил “Ньюсуик” и пачку сигарет и поехал в гавань. Остановил машину в том месте, откуда мне видна была бы возвращающаяся яхта, и настроился ждать.

Когда стрелки на моих часах приблизились к шести, я увидел, что яхта входит в гавань. Через несколько минут Джош Джонс закрепил швартовы, Нэнси сбежала с трапа и вышла на набережную.

Она остановилась и крикнула:

— Завтра в то же самое время, Джош!

Помахала ему на прощанье и пошла к своей машине. Я сел в свою и поехал следом за ней.

Гленда сказала мне, что Хэмел живет в Парадиз-Ларго — обиталище наиболее именитых богачей. Парадиз-Ларго представляет собой узкую полоску земли, пересекающую морской канал и связывающую два скоростных шоссе. При въезде на дамбу, ведущую в Ларго, дежурили вооруженные охранники. Кроме того, подступы к ней преграждал шлагбаум с электронным управлением. Никому, подчеркиваю, никому не разрешалось ступить за шлагбаум без предъявления документов, удостоверяющих личность, и без объяснения цели визита. На Ларго было выстроено около сорока роскошных особняков и вилл. Они прятались за цветущими живыми изгородями высотой до двадцати футов и двойными дубовыми воротами, усеянными гвоздями.

Проводив машину Нэнси до дамбы и убедившись, что она едет домой, я свернул с шоссе и двинулся в агентство. Когда я вошел, Чик как раз наливал себе виски, задрав ноги на стол.

— И мне, — попросил я.

— Но из твоей бутылки, — отозвался Чик и спрятал свою в стол. — Что-нибудь удалось выяснить?

— Все, что и так известно. Она играла в теннис, завтракала, каталась на роскошной яхте. Полковник велел завтра следить за яхтой с вертолета. Занятно будет полетать. Ну а у тебя что?

Чик поджал губы:

— Подозреваю, что никакого Уолдо Кармайкла не существует. Пока не встретил никого, кто бы слыхал о таком.

Я вынул свою бутылку, изучил ее на свет и удивился, что в ней осталось всего на один глоток. Налив виски в стакан, я выбросил бутылку в мусорную корзину.

— А в гостиницах ты наводил справки?

— Во всех крупных. Завтра займусь маленькими. Толковал с Эрни и Уолли. Они его не знают, но обещали поспрашивать.

Эрни Болшоу поставлял заметки на страницу сплетен в газету “Парадиз-Сити геральд”. Уолли Симмонс ведал связями с общественностью в муниципалитете. Уж если у них нет сведений об этом Уолдо Кармайкле, у кого же тогда их искать?

— Скорей всего Палмер прав, — предположил я, — эти письма может слать какой-нибудь псих, Лишь бы учинить скандал.

— Возможно. Я отправил их в лабораторию. Вдруг да что-нибудь обнаружится.

Я придвинул к себе телефон и позвонил Нику Харди, заказал вертолет на завтра на полдень.

Часы показывали восемнадцать сорок пять. Берта уже должна быть дома. Я набрал ее номер, а Чик принялся убирать у себя на столе.

Когда Берта сняла трубку, я воскликнул:

— Привет, крошка! Как насчет меня и гамбургера в придачу?

— Это ты, Барт?

— Ну, если не я, то кто-то под меня работает.

— Я же не ем гамбургеры, мне от них нехорошо. Поедем в “Чайку”. Я голодная.

— Нет, детка, в “Чайку” не получится. Средства в данную минуту крайне ограничены. В “Чайку” мы наведаемся в следующем месяце.

— Попроси в долг у Чика, — посоветовала Берта. Она знала, что время от времени я подкатываюсь к нему с подобными просьбами. — Я прямо умираю с голоду.

— Уже просил. Он, скупердяй, выдал мне только пятьдесят.

— Ну тогда пойдем в “Омары и крабы”. За пятьдесят долларов там можно отлично поесть.

— Лечу, детка. А там посмотрим, да? — И я повесил трубку.

— Выбрасываешь мои деньги на эту свою транжирку, — возмутился Чик. — В “Чайку” она захотела! Тебе, Барт, надо лечиться.

— Что ж, живем только раз! — ответил я. — Нет, “Чайка” отпадает. А куда ты наметился? Чик самодовольно ухмыльнулся:

— Ужинаю с Уолли. Он платит. Я ему намекнул, что могу кое-что сообщить, так что урву и полезное, и приятное одним разом. Ну пока, попрошайка! — И Чик удалился.

Я напечатал рапорт, изложив в нем, как наблюдал за Нэнси, и бросил его в поднос для исходящих бумаг. Потом прибрал свой стол и пошел к лифту.

По дороге ко мне присоединился вышедший из своего кабинета Чарльз Эдварде, ведающий финансами агентства. Чарльз был средних лет, небольшого роста, темноволосый — личность весьма сильная. Он неодобрительно посмотрел на меня из-под очков.

— Ты-то мне и нужен! — воскликнул я, нажимая на кнопку вызова. — Ссуди мне пятьдесят долларов и вычти их из моей получки. Срочная необходимость.

— Вечно ты выпрашиваешь аванс, — проворчал Эдварде, входя в лифт. — Полковник этого не одобрил бы.

— А зачем его посвящать? Давай, давай, друг. Не оставишь же ты мою престарелую мать без джина, верно?

Когда лифт остановился внизу, Эдварде достал из бумажника пятьдесят долларов.

— Но это будет удержано из твоего жалованья, Андерсен, запомни.

— Спасибо. — Я схватил бумажку. — Случись у тебя какая крайность, я тебя тоже выручу.

Двери лифта распахнулись, и Эдварде, коротко мне кивнув, вышел. Я нажал кнопку подвального этажа, опустился в гараж, залез в свой “мазер”. Запустил двигатель, который ответил мне низким ворчанием, и направил машину в поток других, спешащих домой.

Берта все же уговорила меня свести ее в “Чайку”. У нее особый дар заставлять каждого оболтуса делать то, чего ей хочется. Уверен, когда придет ее черед умереть, она уговорит, чтобы ее выпустили из гроба.

Мы нашли свободный столик, я заказал два сухих мартини, откинулся на спинку стула и поглядел на Берту.

Она лакомый кусочек.

Огненно-рыжие волосы, большие зеленые глаза, загар, фигура, из-за которой нарушается уличное движение, — все это делает ее неотразимо зажигательной особой.

Ее можно принять просто за красивую сексуальную дурочку. Она умеет напустить на себя такой вид, что доверчивые простаки готовы поверить, будто она серьезно заинтересована ими и с искренним участием внимает, как они похваляются своими успешными сделками, своими победами в гольфе, достижениями в рыбной ловле и тому подобным. Но меня-то ей не провести, я уже достаточно долго имею с ней дело и твердо знаю, что Берту Кингсли интересуют только деньги и она сама.

Несмотря на этот недостаток она — веселая, а в постели просто потрясающа. Уж если тратить деньги, то лучше на нее, чем на какую-нибудь другую из известных мне красоток. Свою цену она оправдывает, хоть и стоит дорого.

— Нечего на меня так смотреть, — заметила она. — Можно подумать, ты хочешь затянуть меня под стол и изнасиловать.

— Недурная мысль! — отозвался я. — Давай продемонстрируем этим занудам, что мы можем сотворить вдвоем в столь замкнутом пространстве.

— Успокойся! Я хочу есть. — Берта впилась в меня, словно голодающая беженка из лагеря для интернированных. — Гмм! Королевские креветки! Идет! И что-нибудь еще поосновательней. — Она улыбнулась своей зазывной улыбкой метрдотелю Луиджи, который как раз подошел к нашему столику:

— Что бы вы, Луиджи, порекомендовали женщине, которая умирает с голоду?

— Не слушайте ее, Луиджи, — твердо сказал я. — Пусть нам подадут креветки и два бифштекса.

Луиджи холодно взглянул на меня, потом с улыбкой на Берту:

— Я как раз собирался посоветовать вам, мисс Кингсли, цыпленка, фаршированного крабьим мясом, под сметанным соусом с трюфелями.

— Вот это да! — воскликнула в восторге Берта. Не обращая на меня никакого внимания, Луиджи, записав заказ в блокнот, снова улыбнулся Берте и удалился.

— У меня всего пятьдесят баксов, — соврал я. — Если обед обойдется дороже, а так и будет, мне придется занять у тебя, детка.

— У женщин занимать деньги не положено, — ответила Берта. — Это не по-джентельменски. Помаши своей кредитной картой. Для того она и служит.

— Моя кредитная карта только для деловых встреч.

— Ну и что? А у нас разве не деловая?

Принесли креветки.

Пока мы ели, я спросил Берту:

— Тебе что-нибудь говорит имя Уолдо Кармайкл?

— Значит, обед у нас все же деловой, — улыбнулась Берта.

— Возможно. Ответь мне, милая, тебе известно это имя?

Берта покачала головой:

— В первый раз слышу. Уолдо Кармайкл? Звучит сексуально, правда?

— Продолжим игру в имена. А Раса Хэмела ты знаешь?

— Ты что, смеешься? Рас Хэмел? Да я обожаю его книжки. — И она бросила пробный шар:

— Ты на него работаешь?

— Не трать времени на расспросы. Твое дело отвечать и уничтожать то, за что я заплатил. Что еще ты знаешь о Хэмеле, кроме того, что он пишет книжки, которые тебе нравятся?

— Ну так, кое-что… Он недавно женился. Живет на перешейке Парадиз-Ларго. А теперь объясни, к чему эти расспросы?

— Да ты ешь, ешь, а то с личика спадешь, — правда, креветки уже приказали долго жить. — А про его жену ты что слышала?

— Про жену? Видела ее пару раз. Для Хэмела она слишком молода. Лично мне такие не по вкусу. — Берта хитро улыбнулась. — Вот если бы ты спросил меня о его первой жене… — Она не договорила.

— Прекрасно. Спрашиваю о первой.

— Глория Корт. — Берта фыркнула. — Взяла себе снова девичью фамилию, когда Хэмел ее выставил. Она спала со всеми направо и налево. Как я выразилась? “Девичью”? Ты бы хоть иногда поправлял меня. Девушкой эта пташка была в лучшем случае лет до шести.

— Наплевать на ее прошлое, — прервал я Берту, — рассказывай дальше.

— Она живет с мексиканцем, который зовет себя Альфонсо Диас. Он хозяин бара “Аламеда” в гавани.

“Аламеду” я знал. Там находил прибежище всякий портовый сброд. Ни в одном другом прибрежном баре не завязывалось столько драк по субботам, как в “Аламеде”.

— А Глория там играет на гитаре, полуголая. — Берта сделала брезгливую гримасу. — Представляешь? Это жена-то Раса Хэмела! Вот так и крошится печенье! Сегодня оно в порядке, завтра все рассыпалось. И еще могу сказать: я бы лучше спала с козлом, чем с Альфонсо Диасом.

Принесли цыпленка со всякой всячиной. Мы принялись за него, цыпленок оказался настоящим объедением, так что я даже перестал беспокоиться, во сколько он мне обойдется. Когда мы доели его и выпили кофе, мысли мои устремились к ожидающей нас ночи.

Берта быстро подметила мое настроение.

— Пошли, неукротимый, — сказала она, похлопав меня по руке. — Я тоже не прочь.

Я помахал, чтобы нам принесли счет, содрогнулся, увидев сумму, и расстался с обеими пятидесятками. После того как я дал на чай официанту, метрдотелю и швейцару, подогнавшему мою машину к входу, у меня осталось тридцать долларов, на которые предстояло жить до конца недели.

Когда мы ехали ко мне домой, Берта проговорила:

— Барт, я тут о тебе думала. Пора тебе сменить работу. Если ты хочешь, чтобы мы продолжали быть вместе, надо поискать, где платят больше, хватит ходить в сыщиках.

— Мысль не нова, — ответил я. — Я сам ношусь с ней весь последний год, но не могу придумать, за что еще мне будут платить деньги, кроме как за сыск.

— Подумай еще. Ты такой специалист по криминальной части, авось чего и придумаешь. Я встретила на прошлой неделе одного парня — купается в зеленых. Обихаживает старых леди. Они осыпают его деньгами, лишь бы он им улыбался.

— Ну, милая, ты уж с такими лучше не встречайся. Жиголо я терпеть не могу.

— А как насчет контрабанды? Я знаю одного парня, он возит сигары с Кубы, зарабатывает кучу денег.

— Хочешь упрятать меня в тюрьму?

Берта пожала плечами:

— Ладно, забудем этот разговор. Но я-то знаю, что бы делала на твоем месте.

Я направил машину в подземный гараж моего дома.

— Ну и что бы ты делала на моем месте? — спросил я, выключая двигатель и свет.

— Я бы поразнюхала насчет тех богатых зануд, на которых работаю, и забросила им приманку, — сказала Берта, выходя из машины.

— Тех зануд, на кого я работаю?

— Ну да, таких богатеев, как Рас Хэмел, на которого ты работаешь.

Я догнал ее, и мы вместе пошли к лифту. — Разве я сказал тебе, что работаю на Хэмела?

— Кончай, Барт. Ты не говорил, но это же ясно. Ладно, забудем. Не умеешь ты шевелить мозгами. Имеешь такие возможности, работая на этих богачей, такими козырями мало кто обладает. И уж эти немногие не упускают своего, не то что ты. Из здешних богачей можно выжать большие деньги. Только надо подумать как. Ну, пошли скорей, а то у меня охота пропадет.

Входя в лифт, я задумался о том, что сказала Берта. И продолжал размышлять, когда мы улеглись в кровать. Но стоило Берте оплести меня руками и ногами, как мысли из моей головы испарились.

Всему свое время и свое место.

Глава 2

Юго-восточнее Парадиз-Сити, примерно в тридцати милях от берега, по заливу до самого Ки-Уэста тянется цепочка маленьких островов.

Сидя в вертолете рядом с Ником Харди, я разглядывал эти острова, казавшиеся зелеными каплями в синем сверкающем море.

Ник без труда выследил яхту Хэмела. Мы уже кружили над гаванью, когда она снялась с якоря и взяла курс в открытое море.

Бояться, что Нэнси и Джош заподозрят, что за ними следят, не приходилось: в небе кружили и другие вертолеты, катавшие богатых туристов.

Я взял у Ника полевой бинокль. Нэнси была на мостике, а Джош, наверно, в машинном отделении. Я искал его глазами, но не находил.

— Они направляются к острову Кейс, — проговорил я. — Вернись к гавани и покружись над ней. Нехорошо, если они нас заметят, что мы летим за ними.

Краснощекий толстяк Ник добродушно повиновался.

— Там, на яхте, миссис Хэмел, — сказал он. — Чего ты от нее хочешь, Берт?

— С каких это пор ты стал таким любопытным? Спроси полковника, раз тебе так интересно.

Ник усмехнулся:

— Ладно. Мне лишнее знать ни к чему. Тем временем яхта приближалась к острову. Она замедлила ход, повернула и поплыла вдоль берега, пока не подошла к Мейткомбу-Кей, а оттуда двинулась к группе маленьких островов, расположенных в пяти милях к востоку.

— Что это за острова? — спросил я.

— Когда-то здесь укрывались пираты, — ответил Ник, он хорошо знал историю Флориды, — и неожиданно нападали на проходящие мимо суда. Говорили, что здесь была штаб-квартира их вожака — Чернобородого. Сейчас эти острова необитаемы.

Яхта замедлила ход и начала пробираться по узкому проливу между двумя покрытыми густыми зарослями островами. В конце концов она исчезла из виду за завесой лиан и лоз дикого винограда.

Я решил, что кружить здесь дольше в ожидании, когда яхта снова появится, не стоит. Не следует, чтобы Нэнси, или Джош, или оба они заподозрили, что мы проявляем к ним особый интерес.

— Ладно, Ник, давай назад, — сказал я. — И если не хочешь, чтобы полковник на тебя наседал, не болтай о том, что мы видели.

Ник удивленно посмотрел на меня и пожал плечами.

— Желание клиента — закон, — ответил он и повернул к берегу. — Только, Барт, учти, миссис Хэмел славная девушка.

— А ты откуда знаешь? Ты с ней когда-нибудь имел дело?

— Конечно. И с ней, и с мистером Хэмелом. В прошлом месяце я отвозил их на Дейтонский берег и привез обратно. Хэмел мне не нравится. Надутый, важничает. А она симпатичная, только зря такая молодая за него вышла.

— Как тебе показалось, они между собой ладят?

— Не знаю. Он сидел сзади и ни слова не сказал за весь полет. А она сидела, где ты сидишь, и болтала всю дорогу.

— О чем?

— О вертолете. Ей все было интересно. Она первый раз в нем летела. Обо всем расспрашивала. И неглупые вопросы задавала. Видать, соображает.

Так, значит, Нэнси — симпатичная и неглупая, но только бывает, что симпатичные девушки спят со всеми подряд. Я переменил тему. Стал тоже расспрашивать Ника про вертолет и про заработки. Мы все еще болтали об этом, когда приземлились. Уже идя к машине, я напомнил Нику:

— Так смотри помалкивай.

— О чем ты говоришь!

Мы пожали друг другу руки, и я поехал в агентство. Гленда сказала, что полковник занят, и спросила, как мои успехи.

Я уже собрался рассказать ей, что Нэнси завернула на пиратский остров, как вдруг у меня в мозгу прозвучали слова Берты: “Из этих богачей можно выжать большие деньги. Надо только подумать как”.

И я начал сочинять;

— Следил за Нэнси с вертолета. Но она весь день занималась рыбной ловлей. Зря потратил время.

Гленда кивнула.

— Может, Хэмел напрасно впал в истерику, — продолжал я, — ведь и такое бывает.

— Я передам полковнику.

Я прошел к себе в кабинет. Чика не было. Вытащив бутылку виски из ящика стола, я налил себе и закурил сигарету.

“Надо только подумать”.

Вот я и призадумался. И решил, что обследую эти острова в одиночку. Может, Нэнси просто загорает там без всего или рыбу удит, а может, встречается с Уолдо Кармайклом. Острова укрыты от глаз. Что, если именно там она и крутит любовь с этим Уолдо? Раз полковник меня нанял следить за ней, я обязан представить ему рапорт. Но что, если я ничего не сообщу полковнику? Могу ли я сыграть на том, что не доложу полковнику о поездке , Нэнси на эти уединенные острова?

Я налил себе еще и еще поработал мозгами, потом пододвинул телефон и позвонил Тони Ламберта. Тони давал напрокат лодки для рыбной ловли. Когда у Берты выдавались свободные дни и ей хотелось подышать морским воздухом, я обычно обращался к нему. Мы договорились, что я возьму у него лодку с мотором в пять утра.

— И надолго вам нужна будет лодка, мистер Андерсен?

— До полудня.

— Если заплатите наличными, полагается скидка, поездка обойдется вам в двадцать долларов. Если в кредит — в тридцать.

— Ну тогда наличными.

— Ладно. Лодка будет вас ждать. Не беспокойтесь.

Только я повесил трубку, вошел Чик.

— Ну как успехи? — спросил он, садясь за стол.

— Никак. Она ловила рыбу.

— Вот черт!

— Да, но я полетал с удовольствием. А что у тебя?

— Я уже совсем без ног. И готов поклясться, что никакого Уолдо Кармайкла не существует. Даже в полиции его никто не знает. Я обрыскал все отели и мотели. Даже больницы проверил — нигде этого Кармайкла нет.

Я поднялся:

— Пойдем к полковнику.

Нам пришлось подождать десять минуть, пока Парнэлл освободится. Войдя, мы доложили ему, что пока нам ничего обнаружить не удалось.

— Все говорит за то, что Хэмела донимает какой-то псих, — сказал я. — Из слышанных мною отзывов его жена — симпатичная, приятная, обходительная молодая женщина, к тому же неглупая. Никто из тех, с кем я говорил, про нее дурного слова не сказал.

— А об этом Уолдо Кармайкле никто здесь слыхом не слыхал, — добавил Чик.

Парнэлл задумался и подергал себя за нос.

— На этом останавливаться нельзя, — сказал он наконец. — Отказываться от задания слишком рано. Вы же наблюдаете за ней всего два дня. Продолжайте до конца недели, Барт! — Он повернулся к Чику. — Вдвоем вам тут нечего делать. Как раз подвернулась новая операция, займитесь ею, Чик. — И Парнэлл опять обратился ко мне:

— А вы продолжайте присматривать за миссис Хэмел. Когда она на яхте, пусть себе плавает, а вот на суше не спускайте с нее глаз. Если до конца недели вы ничего не обнаружите, я поговорю с Палмером, посмотрим, что он скажет.

Полковник пригласил Чика сесть, а мне махнул, что я могу идти.

Я вернулся к себе. Теперь, раз Чику поручено другое дело, руки у меня были развязаны. До островов я доберусь часа за два. В агентстве никто не будет знать, слежу я за Нэнси или нет. Все утро можно обследовать острова, и если ничего не обнаружится, вечером буду наблюдать за Нэнси.

И тут я вспомнил, что до получки еще девять дней, но в бумажнике у меня и тридцати долларов нет. А за лодку надо заплатить двадцать. Я в тревоге выпрямился.

Кредит в банке у меня исчерпан. Я снова откинулся на спинку стула и предался мрачным размышлениям о своем ближайшем будущем. Если я не найду благодетеля, согласного ссудить меня деньгами, похоже, придется сидеть без еды и питья. В такой переплет я еще никогда не попадал. Я отругал себя за то, что водил Берту ужинать в “Чайку”. Но потом утешился, ведь еда-то была превосходная! Ни о чем не надо жалеть, какой-нибудь выход всегда подвернется. Я перебирал в памяти всех друзей, которые меня раньше выручали. Вспомнив каждого поименно, я вынужден был признать, что положение безнадежно. Все мои так называемые друзья давно уже, завидев меня, переходят на другую сторону.

Попросить у Берты?

Я оживился. Это мысль! Если подъехать к ней со знанием дела, можно добиться успеха, но действовать надо очень осторожно. Я еще никогда к ней с таким просьбами не обращался, но все приходится пробовать впервые.

На часах было семнадцать сорок. Берта обычно уходит из своего Дома мод около восемнадцати. Если поспешить, можно ее поймать. Я поспешил.

Подъехав к стоянке, где Берта оставляла свою машину, я увидел, что ее “хонда” на месте. Я закурил сигарету и стал ждать. Через несколько минут Берта быстрым шагом вышла из здания.

— Привет, детка, — поймал я ее за руку. — Удивлена?

Берта посмотрела на меня с подозрением. Я понял, что настроение у нее, в отличие от обычного, неважное.

— Почему ты не на работе? — спросила она.

— Вот как ты приветствуешь своего дружка! Тебе уже говорил сегодня кто-нибудь, что ты выглядишь потрясающе? Еще лучше, чем вчера.

— Нечего мне зубы заговаривать, — оборвала она меня. — Что ты здесь делаешь?

— Захотелось на тебя полюбоваться. Пошли ко мне в машину. Есть разговор.

— Охота мне сидеть у тебя в машине! Поедем лучше куда-нибудь выпьем.

Но я уже знал, что Берта пьет только коктейли с шампанским, поэтому я тверже взял ее за локоть и повел к машине.

— Хочу потолковать с тобой о деле. Я подумал насчет того, что ты вчера говорила.

— Выпить хочется. А что я говорила? Открыв дверцу машины, я буквально впихнул Берту внутрь, потом обежал вокруг и сел за руль.

— Вчера ты высказала великолепную мысль, — напомнил я. — Возьми сигарету.

Берта неохотно послушалась, я щелкнул зажигалкой, потом закурил сам.

— Не помню, что я говорила. А в чем дело?

— Дело в том, что я подумал. И чем дольше думал, тем интересней мне представлялось твое предложение. У меня зародилась мысль, что я могу ухватить большой куш, а тогда уж я и подружку свою не забуду.

— Слушаю, слушаю. Ты, конечно, загибаешь, но говори дальше.

— Чтобы этот план осуществить, мне нужны деньги, совсем немного, — сказал я. — Как бы ты посмотрела на то, чтобы стать моим партнером?

Берта сощурилась:

— Ты просишь у меня денег?

— Можно и так выразиться. Да, прошу. Пока в долг, под двадцать процентов сроком на десять дней. И ты, таким образом, вступаешь со мной в долю.

— В какую долю?

— А вот это пока секрет, детка. — И я улыбнулся своей таинственной улыбкой. — Обещаю через десять дней все тебе вернуть. Ты же знаешь, я не обману.

— Как раз этого я не знаю. — Берта пристально смотрела на меня. — Хочешь попробовать прижать Раса Хэмела?

— Да с чего ты взяла? Я же его и не упоминал!

— И так ясно, что ты на него работаешь. Вчера весь вечер ты про него спрашивал. А как только я спросила, не он ли тебя нанял, ты заюлил, вот я и поняла, что догадалась правильно.

Я вздохнул:

— Строго между нами, детка, я правда на него работаю. Он думает, что его жена водит его за нос, и нанял нас следить за ней. Только Бога ради никому не сболтни.

— Следите за этой постной фитюлькой? — фыркнула Берта. — Да Хэмел спятил. Разве такие способны любовь крутить? Только и умеют, что перебрасываться мячиками в теннис да удить рыбу.

— Так-то оно так, но ведь кто-то мог и завлечь ее. Представь, что ее взял в оборот какой-нибудь другой богач, помоложе Хэмела. С Хэмелом ей скучно, он целыми днями пишет, а этот тип всюду с ней разъезжает, заговаривает ей зубы, вот в конце концов и завязывается пламенная любовь. Такое и раньше случалось, и впредь так будет.

Берта пожала плечами:

— Все может быть. Но ты-то какое к этому имеешь отношение?

— Это же моя работа, детка. Мне только не хватает маленького начального капитала.

— Сколько тебе нужно?

Я видел, что заинтересовал ее, и хотел закинуть удочку насчет пятидесяти долларов, но решил не мелочиться.

— Ну, скажем, триста долларов.

— Триста! — Берта даже вскрикнула. — Полечись сначала.

— Ну ладно, детка, забудем. Я найду кого-нибудь другого. Я же не подарок прошу, а в долг. Таких, кто с радостью согласится ссудить мне на десять дней триста долларов под двадцать процентов, я кучу найду.

— Да не ври, пожалуйста. Кроме меня, тебе никто и пяти долларов не одолжит. Ну ладно, Барт. — Она раскрыла сумочку и вынула кошелек. — Вот тебе пятьдесят долларов на десять дней под двадцать процентов.

Я заглянул в ее кошелек. Казалось, он битком набит зелеными купюрами.

— Ты что, банк ограбила?

Берта сунула мне две бумажки и защелкнула замок.

— Учти, если тебе засветит большой куш, я жду своей доли!

— Как только что-нибудь получу, получишь и ты. — И, чувствуя себя снова богачом, я спрятал деньги в бумажник.

— А теперь поедем выпьем. Ну-ка, отвези меня в бар “Цезарь”. Умираю хочу выпить.

Я помедлил. Коктейль с шампанским стоил у “Цезаря” десять долларов. Но колебался я лишь несколько секунд. Ведь я опять разбогател! На что ж тогда деньги, если их не тратить?

Я запустил двигатель, и мы отправились к бару “Цезарь”.

К пиратским островам я приплыл чуть позже половины седьмого. Этому предшествовала смертельная борьба с самим собой: до чего же не хотелось мне вставать в половине пятого! Но с помощью будильника и трех чашек крепчайшего кофе я в какой-то мере с собой справился.

Накануне Берта спешила еще на одно свидание, а потому, выпив две порции коктейля с шампанским и забросав меня новыми вопросами, на которые ответа не получила, она куда-то унеслась. А я вернулся домой один и запасся кое-чем для предстоящего путешествия на острова. Достал армейский комплект для джунглей — во Вьетнаме я из него не вылезал: камуфляжную куртку, брюки, заправленные в специальные сапоги, и охотничий нож. Все это я сложил в сумку, туда же сунул мягкую шляпу, мазь от москитов и термос с ледяной водой пополам с виски.

В круглосуточном кафе на набережной я купил пакет сандвичей с мясом. Лодка уже ждала меня в гавани.

Подплыв к островам, я заглушил подвесной мотор и переоделся. Странно было снова облачаться в этот костюм, но, судя по густым зарослям, покрывавшим острова, именно такой здесь и требовался.

Намазав лицо и руки мазью от москитов, которым ничего не стоит сожрать человека заживо, я заплыл в широкий ручей, где вчера скрылась яхта Нэнси.

Я плыл медленно, мотор стрекотал едва слышно. Над лодкой, как занавес, свисали виноградные лозы и лианы. После ослепительного солнца мне казалось, что я попал в душный парной туман.

Вокруг жужжали тучи москитов, но мазь их отпугивала. Скоро я увидел впереди солнечный свет и ввел лодку в крошечную лагуну. Выключил мотор и дал лодке подплыть к ближайшему берегу. В джунгли вела хорошо утоптанная тропинка. На берегу стоял крепко вбитый в землю столб, и я догадался, что к нему крепят яхту. Я тоже привязал к этому столбу свою лодку, перекинул сумку через плечо, сжал в руках нож и крадучись двинулся по тропе, настороженно вглядываясь, не видно ли змей. Прошел около четверти мили. При моем приближении в листве у меня над головой вспархивали синие сойки и черные дятлы. Жара стояла невыносимая, и пот бежал с меня ручьями. Я увидел, что впереди тропа делает крутой поворот, стало светлей, и я догадался, что там, за поворотом, поляна.

Все приемы войны в джунглях сразу ожили у меня в памяти. Я пополз вперед, остерегаясь и не издавая ни звука, пока не приблизился к огромному стволу. Из этого укрытия я смог обозреть поляну.

На ней в тени стояла зеленая брезентовая палатка. В таких я обычно жил, когда воевал во Вьетнаме. В них свободно помещаются четыре человека. Вход в палатку был зашнурован. Рядом с ней стоял переносной набор приспособлений для барбекю и два складных брезентовых стула. Трава вокруг была вытоптана.

Мое открытие озадачило меня. Неужели это и есть любовное гнездышко? Трудно было поверить, что Нэнси встречается здесь с любовником. В палатке, наверно, жарко как в печке.

Я старался не двигаться, гадая, нет ли там кого сейчас. Судя по зашнурованному входу, никого внутри быть не должно. Оглядевшись, я облюбовал большой цветущий куст недалеко от тропы и, пригнувшись, бесшумно подобрался к нему и спрятался. Отсюда меня видно не было, но палатка просматривалась хорошо.

Надо мной отчаянно жужжали москиты. Если не считать этого и щебета птиц, в джунглях стояла тишины. Я обтер пот с лица, открыл сумку и отхлебнул из термоса. Очень хотелось закурить, но я опасался, что дым меня выдаст. Оставалось сидеть и ждать. Ожидание оказалось долгим, томительным. Я то и дело смотрел на часы. Когда стрелки подошли к восьми сорока пяти, вдруг послышалось насвистывание, кто-то приближался к палатке, и я распластался на земле. Затем зашуршали опавшие листья и зашелестели виноградные лозы — видно, их нетерпеливо раздвигали в стороны. Идущий не сомневался, что вокруг никого нет. Он не соблюдал никаких предосторожностей.

Вглядываясь сквозь листья, я увидел, что в дальнем конце поляны из зарослей вышел мужчина. На глаз я дал бы ему лет двадцать пять — двадцать шесть. Его длинные черные волосы давно не знали гребенки. Лохматая борода почти скрывала лицо. На нем была темно-зеленая рубашка с длинными рукавами и черные брюки, заправленные в мексиканские сапоги. В одной руке он держал удочку, в другой — уже вычищенные и выпотрошенные две большие рыбины.

Пока он, присев, разжигал печурку для барбекю, я лежал неподвижно и совещался сам с собой. Может ли быть, что этот крутой хиппи и есть Уолдо Кармайкл? Вряд ли, но все возможно. Глядя, как он ловко управляется со своим делом, как перекатываются мускулы под его пропотевшей рубашкой, я подумал, что такая девушка, как Нэнси, вполне могла им плениться.

Когда рыба зашипела на решетке, парень расшнуровал вход в палатку и вошел внутрь. Через минуту он вернулся, держа железную миску, нож и вилку. Я ждал, пока он поест. Но когда он кончил и стал закапывать мусор, я решил, что пора действовать. Бесшумно двигаясь, я снова переметнулся на тропу. Поднявшись во весь рост и нарочно шумно поддавая ногами опавшие листья, я двинулся к поляне. А дойдя до поворота, даже засвистел, Я хотел предупредить его о своем приближении. Чутье подсказывало мне, что возникнуть перед ним внезапно было бы ошибкой.

Выйдя на поляну, я обнаружил, что он стоит перед палаткой, держа в руках ружье, и направлено это ружье прямо на меня.

Я остановился как вкопанный и улыбнулся самой своей дружеской улыбкой:

— Привет! Извините, что напугал. Я-то вообразил, что здесь один-одинешенек, весь остров к моим услугам.

Незнакомец опустил ствол, так что он смотрел теперь на мои ноги, но я видел, как он напряжен.

— Кто вы? — У него был низкий хрипловатый голос.

Чувствовалось, что я нагнал на него страху.

— Барт Андерсен. Ничего, если я к вам подойду? Это ружье выглядит очень грозно. — Я снова расплылся в улыбке. — Пальнет еще…

Словно загнанный в угол кот, незнакомец не спускал с меня глаз:

— Стойте, где стоите! Что вам здесь нужно?

— Ищу пещеру Чернобородого, — ответил я. — Не знаете, где она?

— Бросьте! Здесь нет никаких пещер.

— Серьезно? А парень в “Нептуне” уверил меня, что пещера именно здесь.

— Говорю вам, хватит!

— А вы что, вроде как отшельник? — Не переставая улыбаться, я сделал шаг вперед. Ружье взметнулось вверх.

— Стойте! Больше повторять не буду! — В его голосе звучала явная угроза.

— Да бросьте вы! Чего вы кипятитесь? Не хотите же вы…

Раздался выстрел. Листья у моих ног столбом поднялись вверх.

Ружье надо было перезарядить, и я не стал терять времени даром. Пока он искал второй патрон, я бросился на него.

Его рефлексам позавидовала бы и кобра. Если бы не моя вьетнамская тренировка, он бы меня изувечил — нацелился ударить меня между ног, но удар, весьма мощный, пришелся по бедру, и я отлетел назад. Пока он снова заносил ружье, я кинулся на него и сильно ударил вниз живота. Воздух со свистом вырвался из его груди, как из проколотой шины, и он упал на колени. Пока он пытался наполнить легкие воздухом, я резко ударил его сзади по шее. Он упал лицом вниз.

Я быстро подошел к палатке и заглянул внутрь. В ней стояли две кровати, между ними складной стол, а в углу таз для умывания на шаткой подставке. На столе с одной стороны лежали женская щетка для волос, расческа, зубная паста, дезодорант и пудра. С другой стороны — сигареты, дешевая зажигалка, зубная щетка и кружка.

Я оглянулся на незнакомца. Он пошевелился. Я подошел, поднял ружье, удалился на некоторое расстояние и стал ждать.

Постепенно он пришел в себя, с трудом встал на колени, с трудом поднялся. Гневно глядя на меня, он тер рукой спину.

— Не будем ссориться, — сказал я, напряженно следя за ним, в его грифельно-серых глазах затаился опасный блеск.

— Что вы тут делаете? — воскликнул он. — Только хватит пороть чушь насчет пещеры Чернобородого. Что вам здесь надо?

— Ну, скажем, хочу, как и вы, отсидеться в тишине и покое. — Я снова улыбнулся. — Эти острова словно созданы для того, чтобы на них укрыться, пока не похолодает.

У него сузились глаза.

— Вы что.., дезертир?

— Давайте будем считать, что я просто хочу тишины и покоя, — повторил я. — Если у вас тот же настрой, я, может, вам и доверюсь. А вас что сюда забросило?

Он поколебался, потом пожал плечами:

— Сбежал из армии полгода назад. Сыт по горло.

Я ни минуты не сомневался, что он врет. Он не был похож на служащего в армии. Отбыв три года в войсках, я сразу чую бывшего солдата.

— Что ж, местечко тут недурное, и палатка у вас хорошая. Долго собираетесь здесь жить?

— Сколько захочу! Для вас тут нет места. Ищите себе другой остров.

У меня из головы не шли принадлежности женского туалета, которые лежали на столе. Интересно, он здесь не один, а с женщиной? Или это вещи Нэнси?

— Ну ладно, — сказал я. — Я бы рад вам составить компанию, но раз вы против, — я пожал плечами, — придется поискать счастья в другом месте. Удачи, солдат. — Я повернулся, подошел к кусту, за которым прятался, и поднял свою сумку.

— Как вы сюда добрались? — спросил он.

— Так же, как и вы. — Я помахал ему рукой и зашагал по тропе к лодке.

Не прошло и трех минут, как я услышал, что он крадется за мной следом. Чувствовалось, что опыта войны в джунглях у него нет, но все же он двигался довольно бесшумно. Если бы я не был начеку, я бы ничего не заметил. Я шел, не останавливаясь, прямо к лодке. Знал, что он в нескольких шагах от меня, но он не показывался. Видно, просто хотел убедиться, что я уеду.

Я сел в лодку, отвязал ее, запустил подвесной мотор и поплыл по длинному темному тоннелю к морю. Я не сомневался, что он будет следить за мной, пока я не скроюсь. Поэтому я поплыл обратно к гавани, но, когда острова скрылись за горизонтом, изменил курс и повернул к острову Мейткомб-Кей, остановился у маленькой пристани и прошел по набережной к бару для рыбаков.

Бармен-негр взглянул на меня, и его черные глаза выразили удивление, а губы тут же расплылись в улыбке.

— Почудилось мне, будто я снова в армии, босс, — проговорил он. — Этот камуфляжный костюм напоминает о прошлом.

В баре было пусто — только он и я. Я сел на стул.

— Пива!

Он откупорил бутылку и налил. Я зверски хотел пить, такая жажда свалила бы и верблюда. Залпом выпив стакан, я закурил.

— Изучаю пиратские острова, — пояснил я. — В здешних зарослях без такого обмундирования пропадешь.

— Это точно. — Он налил мне снова. — Кроме птиц, там и не живет никто. Когда-то, говорят, жили, но это до меня было. Сейчас там ни души.

— Угостись тоже.

— Нет, спасибо, босс, мне еще рано. Я взглянул на часы. Было немногим больше одиннадцати.

— Ну а удочку с наживкой смогу тут раздобыть? — спросил я. — Я в отпуске, хотел погреться на солнышке.

— Я дам вам свою. Я ведь видел, как вы приплыли. Лодку, наверно, у Тони взяли?

— Да, у него. Взял напрокат на целый день. Так дашь мне удочку?

— Конечно, сейчас найду ее. — Он скрылся за грязной занавеской, и мне было слышно, как он там возится.

Немного погодя он вышел, неся хорошенькую маленькую удочку и банку с наживкой.

Я положил на стойку свои последние пятьдесят долларов.

— На всякий случай, вдруг я свалюсь за борт, — усмехнулся я, беря у него удочку. — До пяти я вряд ли вернусь. Ничего?

Он подвинул деньги обратно ко мне:

— Мы же с вами ветераны, босс. От вас мне никаких залогов не надо.

Я был рад заполучить свои деньги обратно. Поблагодарив бармена, я вернулся к лодке. Выйдя в открытое море, приглушил мотор и снова переоделся в свой обычный костюм, засунул форму в сумку и опять поплыл к островам. Обогнув ручей, ведущий к убежищу хиппи, я остановился в четверти мили от устья под плакучими ветками деревьев. Распаковал бутерброды и принялся жевать и думать.

Почему этот парень прячется тут, на острове? Он не дезертир. Он здесь вдвоем с какой-то женщиной, или вещи на столе все же принадлежат Нэнси? “И еще, — подумал я, — такая палатка стоит недешево. А у хиппи с виду за душой и десяти центов не наберется. Значит, его содержит Нэнси”.

От нечего делать я начал удить, однако настроения не было. Меня одолевали сомнения и догадки, но я так ничего и не придумал. Мне не хватало информации и фактов. Тем не менее ситуация меня интриговала.

Около трех часов я услышал отдаленный рокот мотора. Убрав удочку, я схватился за свисающие ветки и подтянул под них лодку.

Через несколько минут я увидел, что к острову приближается яхта Хэмела. Она свернула в ручей, сбавила скорость и скрылась из вида.

Я не двигался. Вдруг Нэнси оставила Джоша Джонса караулить? Если он меня обнаружит, все пропало. Лучше подождать, решил я. Медленно протек час. Я сидел в лодке, бил москитов и изнывал от жары. Затем я услышал, как снова заводят мотор, через минуту показалась яхта и стремительно понеслась к городу.

Я решил побеседовать с хиппи еще раз. Можно наврать, что у меня кончился бензин, поинтересоваться, не продаст ли он мне хоть немного. Конечно, я ничем не выдам, что знаю, что лодки у него нет, и с материком его связывает Нэнси. Я не мог поручиться, любовник он ее или нет, но готов был спорить, что на этот остров его доставила она, она же купила палатку и прочее.

Я завел мотор и поплыл по ручью. Привязал лодку к столбу и быстро пошел по вьющейся тропе, не стараясь двигаться бесшумно.

Дойдя до поворота, откуда тропа выводила на поляну, я повернул и разом остановился.

На поляне было пусто, и она выглядела унылой и заброшенной. Палатка, складные стулья, приспособления для барбекю — все исчезло. Сомнений не было: моя птичка — косматый хиппи — упорхнула под присмотром Нэнси и Джоша Джонса. Как только они приехали, мой приятель рас сказал обо мне, и они разом решили сложить пожитки и убраться прочь.

По крайней мере, теперь можно было сделать вывод; этот хиппи что-то натворил. Он не мог рисковать и боялся, что я расскажу кому-нибудь, где он прячется.

Я подошел по утоптанной траве к квадрату, оставшемуся от палатки. При таких поспешных сборах он мог и забыть что-нибудь. Поискав несколько минут, я нашел дешевую никелированную зажигалку, которую видел на столе. Вдруг мне и дальше повезет и окажется, что на никелированной поверхности сохранились отпечатки пальцев. Вынув платок, я накрыл им зажигалку и поднял ее с земли. Тщательно замотав находку в платок, я сунул ее в карман. Поискав еще и убедившись, что больше ничего не осталось, я поспешил к лодке.

Было уже шестнадцать тридцать. Придется еще заехать в Мейткомб-Кей и вернуть удочку. Значит, в агентство я вернусь не раньше семи вечера. Может, еще успею застать Гарри Мэдоуза, нашего заведующего лабораторией.

Я завел мотор и поплыл в Мейткомб-Кей.

Когда я вернулся в агентство, Гленда уже собиралась уходить.

— Полковник на месте? — спросил я.

— Вы разминулись на пять минут. — Она холодно посмотрела на меня. — Что нового?

— Ничегошеньки. Весь день от нее не отставал, — соврал я. — Вела себя, как все примерные жены, — ходила по магазинам, глазела на витрины, пила чай с подружками, потом отправилась домой. Боже, до чего я ненавижу эту слежку за женами!