Толстуха принужденно улыбнулась, когда Гарри протянул ей свою визитную карточку. Жаль, подумал он, что она так опустилась. Волосы у нее были не причесаны, шляпка старомодной, глаза усталые, с синяками под глазами, а лицо блестело, будто она только что отошла от раскаленной плиты. Но она, кажется, была польщена тем, что Гарри сфотографировал ее и внимательно прочитала карточку, прежде чем засунуть ее в свою сумочку.
      – Подумать только, я вас не видела, – сказала она. – Какой же у меня должен быть вид?
      – Совсем наоборот. Каждый выглядит лучше, если его сфотографируют неожиданно. Снимки будут готовы завтра после полудня. Вы не обязаны их покупать, но я надеюсь, что вы все-таки придете на них посмотреть.
      – Да, я приду. Даже наверняка. Ленкс-стрит, это рядом с Палас-театром, не так ли?
      – Совершенно верно. Первая улица налево по Компстонстрит.
      Она еще раз поблагодарила Гарри и улыбнулась ему. Что-то мелькнуло у нее на лице от бывшей красоты и она удалилась, засовывая под шляпу непослушные пряди светлых волос.
      «Эта фотография последняя на сегодня», – подумал Гарри, наматывая конец пленки на бобину, которую вытащил из аппарата.
      Было холодно. Он проголодался. Четыре часа работать стоя не страшно, когда солнечная погода и люди довольны, что их фотографируют. Но сегодня весь день висели тяжелые облака, которые не смог прогнать даже ледяной восточный ветер. Плотные толпы людей, проходящие по Рейнджерс-стрит, были не в настроении сниматься и не один прохожий отказывался от карточки, которую протягивал Гарри. Он сделал больше сотни фотографий и будет хорошо, если удастся продать хотя бы четверть из них. Он засунул аппарат в чехол, висевший на плече, и, как каждый день в одно и то же время, констатировал, что ему, по существу, нечего делать. Он мог вернуться в свою двухкомнатную меблированную квартиру на Ленокс-стрит или пойти в студию послушать, как Муни жалуется на плачевное состояние дел, или пойти почитать газету в кафе.
      Он остановился на кафе. Ему нравились кафе. Он любил устраиваться в уголке с кружкой пива, чтобы наблюдать и слушать – То, что можно было услышать в кафе Вест Энда, было совершенно невообразимо. Иногда Гарри удавалось услышать обрывки совершенно невероятных разговоров. И он развлекался, угадывая, кто эти люди. Женат ли этот мужчина, живет ли в меблированной квартире или у него собственный дом. Достаточно было там посидеть какое-то время, внимательно слушая и глядя широко раскрытыми глазами, чтобы многое узнать о соседях по кафе. А Гарри очень нравилось узнавать, чем занимаются эти люди. Более того, у него не было больше других развлечений. Зарабатывая шесть фунтов в неделю, из которых два нужно было отдавать за квартиру и завтрак, не очень-то разгуляешься.
      Он остановился на перекрестке, пережидая красный свет. Ничто в нем не привлекало внимания. На нем был спортивный пиджак, потертые фланелевые брюки и рубашка цвета морской волны. Ему было двадцать шесть лет. И если его атлетическая фигура с широкими плечами была незаметна, то на лице явно выделялись серые приветливые глаза и большой рот с чувственными губами.
      Светлокоричневые коротко подстриженные вьющиеся волосы. Лицо загорелое, как у всякого человека, проводящего дни на свежем воздухе.
      Его можно было принять за студента. И люди, которых он фотографировал на улицах, думали, как этот юноша мог опуститься до такой жизни.
      Вереница автомобилей остановилась, он пересек Ренджерсстрит и попал на Глакхауз-стрит, где купил вечерние газеты. Далее он пошел медленнее, просматривая первую страницу газеты, не обращая внимания на «Угрозы новой войны», так же как и на «углубление социальных конфликтов». Его внимание привлекла кража. Затем он принялся с увлечением читать отчет об этом деле, который занимал почти две страницы. Продолжая читать, он открыл дверь кафе на Бревер-стрит. Ему нравилось здесь. Атмосфера была приятной, хорошее пиво.
      По всей вероятности, лучшее в Лондоне. Он заказал кружку пива, подтянул табурет и уселся, не прекращая чтения.
      Парнишка, наверняка, не выкрутится, подумал он. Никакое жюри ему не поверит, даже ребенок не поверит. Он прочитал отчет до конца и протянул руку к бокалу. Пиво приятно освежило горло. Он удовлетворенно вздохнул и вытянул ноги. Бар был набит битком. На фоне ровного непрерывного шума голосов, выделялись звуки кассовых аппаратов, стук кружек по прилавку и шарканье ног по полу.
      Гарри сложил свою газету, облокотился на стенку, опасно наклонившись на табурете, и принялся наблюдать за посетителями. Все те же лица. Трое мужчин в черных шляпах и темных пальто пили виски и тихо разговаривали между собой.
      Каждый вечер в одно и тоже время они были здесь. Загадочная компания.
      Никогда Гарри не удавалось услышать ни одного слова из их беседы. И он не имел ни малейшего представления, кто они и чем занимаются.
      За соседним столом сидел мужчина с серым лицом рядом с отвратительной, крикливо одетой женщиной, перед двумя стаканами бордо. О них Гарри кое-что знал. Они управляли зданием, в котором находились конторы на Рейнджерс-стрит. И женщина пыталась все время поднять моральный дух мужчины, который страдал от язвы и, кажется, нуждался в серьезном лечении. Пожилая пара в детской манере обсуждала свои дела. Мощный тип надоедал двум своим компаньонам политическими разговорами. Юная пара пила коктейли, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Она, некрасивая и плоская, с суровым видом сжимала руку своего друга, не говоря ни слова. Тот, жестикулируя свободной рукой, что-то тихо говорил, пытаясь, по-видимому, в чем-то убедить ее.
      Гарри без энтузиазма рассматривал эти лица. Он думал, что понадобится чертовски много времени, прежде чем появится новое лицо. Нужно ждать очень долго, чтобы увидеть что-то новое. И именно в этот момент он его и увидел.
      Прекрасная девушка с черными волосами, падающими тяжелой массой на плечи, сидела неподалеку от него. Она показалась ему красивее любой кинозвезды и такой же блестящей, как чистый бриллиант. На ней не было шляпки. Кофточка цвета голубого неба со стоячим воротником выглядела безукоризненно, словно ее только что надели. Черная юбка нормальной длины подчеркивала стройность незнакомки. Он смотрел на нее, открыв рот. Это был как раз тот тип девушек, с которыми он хотел бы встречаться, если бы у него были деньги. Но девушка с такой внешностью не для него: он может заплатить только за автобус и за дешевый билет в кино. Во всяком случае, ей нужен богач, а не бродячий фотограф. Гарри вздохнул. Но что она делает в этом кафе? Это приятное место, но явно не для нее. Когда он увидел, что она пьет виски, то был шокирован, а переведя взгляд на ее компаньона, поразился еще более: тот совсем не походил на киногероя. Это был толстый пожилой мужчина с красным лицом. Кто они? Что делают здесь? Гарри терялся в догадках, одновременно пытаясь хоть что-нибудь услышать из их разговора.
      Вдруг кто-то так резко толкнул его, что его кружка перевернулась и пиво вытекло на пол. Гарри изумленно обернулся и оказался перед толстяком, который в этот момент занимал его мысли.
      – Дорогой мистер, – воскликнул тот, цепляясь за руку Гарри, – прошу простить меня.
      – Неважно. Это может произойти с любым.
      В бокале оставалось только на донышке.
      Толстяк глубоко вздохнул.
      – Вы очень милы, – сказал он, – но позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить. Что вы хотите?
      – Ничего. Благодарю вас. Я, действительно, не хочу пить.
      Маленькие, налитые кровью глаза толстяка уставились на Гарри с настойчивостью пьяницы.
      – Я не привык, чтобы так принимали мои предложения, – пробурчал он. Если бы мне перевернули мою кружку, я бы показал! Возьмите виски. Лучше виски ничто не укрепляет дружбу. Эй, бармен! Двойной скотч для мистера!
      – Спасибо, – сказал Гарри, пытаясь освободить руку. – Не беспокойтесь.
      Ведь ничего не произошло.
      – Вы ошибаетесь, – сказал толстяк. – Между нами: я вам кажусь немного пьяным?
      Гарри колебался. Он не хотел его раздражать и, тем более, доводить до бешенства. Но с пьяницами никогда не знаешь, как будут развиваться события дальше.
      – Ну, не совсем так, – сказал он уклончиво. – Но вам, видимо, следует остановиться.
      Типу это понравилось, как будто он сам нашел подходящую формулировку. Он похлопал Гарри по руке.
      – Совершенно правильно. Я люблю, когда мне говорят правду. Это все она. Он показал подбородком на стол. – Вы знаете, как сейчас пьют женщины?
      Посмотрите. Я был совершенно трезв, когда встретил ее… Не выпьете ли вы с нами?
      – Это не будет вам неприятно?
      – Совсем нет. Напротив…
      – А ей?
      – Ей тоже. Это шикарная девочка и вы ей понравитесь. Берите свой стакан и пошли. Мне лучше опереться на вас, так как ноги меня сегодня не очень слушаются.
      Гарри взял стакан и поддержал мужчину под руку.
      – Так пойдет? – спросил он.
      – Прекрасно. Меня зовут Вингейт. Сэм Вингейт. А вас?
      – Гарри Рикк.
      – Теперь мы знакомы, – прокомментировал серьезно Вингейт. – Пошли, старина Вик.
      – Рикк, – уточнил Гарри. – Гарри Рикк.
      – А я сказал Вик. А теперь вперед, левой. Осторожно, и мы доберемся.
      С этими словами они пустились в короткий, но опасный путь, который отделял их от стола, где сидела необыкновенная девушка.

      Клер сидела неподвижно, положив ногу на ногу и облокотившись на стол. С непроницаемым видом она смотрела, как они подходили к ней.
      – Представляю тебе мистера Вика, – заявил Вингейт, тяжело падая на стул рядом с ней. – Я привел его, потому что он совсем один. Если ты возражаешь, мы попросим его уйти. Но он очень мил и, к тому же, я перевернул его стакан.
      Клер взглянула на Гарри, а затем, ни слова не говоря, отвернулась.
      Гарри, чувствуя себя очень неловко, стоял перед ней. Он хотел уйти, но боялся, что Вингейт разозлится.
      – Я боюсь быть нескромным, – начал он, поправляя свой галстук, – я…
      – Прекрати, – воскликнул Вингейт. – Усаживайся, старина. Я тебе сказал, что она будет рада с тобой познакомиться. Ты рада, не так ли?
      Клер внимательно посмотрела на Гарри.
      – Разумеется. Я очень рада, – сказала она саркастическим тоном. – Но я думаю, что мистеру Вику есть чем заняться, кроме как терять время с нами.
      Гарри покраснел.
      – Меня зовут Рикк, Гарри Рикк. И если вы не видите ничего в этом плохого, я вам скажу до свидания. Спасибо за виски.
      Вингейт поднялся.
      – Ни в коем случае, – завопил он. – Ты даже не прикоснулся к стакану. Что ты выпил? Черт возьми, ты сядешь или сейчас я разозлюсь. Ты понял?
      Разговоры вокруг них прекратились. На них начали смотреть.
      – Садитесь и замолчите, – произнесла Клер вполголоса. – Мне не хочется сцен.
      Гарри уселся. Вингейт похлопал его по плечу.
      – Молодец, старина. Поговори с малышкой. У меня болит голова. Не обращайте на меня внимания. Развлекайтесь, а я немного вздремну.
      Он вытер лицо носовым платком, закрыл глаза и откинулся на спинку стула.
      Клер неприязненно посмотрела на него и повернулась к нему спиной, оказавшись лицом к лицу с Гарри.
      – Прошу простить меня, – сказал он тихо. – Но я совсем не хотел вам мешать. Уверяю вас…
      Она пожала плечами раздраженно.
      – Это ничего не значит. Если этот кретин не придет в себя через несколько минут, я ухожу.
      Она уставилась на стойку бара, как будто ничто другое ее не интересовало.
      Она все еще казалось ему необыкновенной, несмотря на хмурый вид, и он был счастлив хотя бы сидеть рядом с ней.
      – Хотите что-нибудь выпить? – предложил он, заметив, что стакан Клер пустой.
      – Нет, спасибо. И не затрудняйте себя беседой.
      Он был задет за живое. Несколько минут они молчали. Вингейт похрапывал, покачиваясь на стуле. Гарри не отрывал глаз от Клер. Он думал, как изменить эту нелепую ситуацию. Абсурдно сидеть молча рядом с такой красивой девушкой.
      – Вам не надоело смотреть на меня? – сказала вдруг Клер.
      Гарри вдруг улыбнулся.
      – Извините меня, но на вас стоит смотреть… Во всяком случае, мне нечего больше делать.
      Она пробурчала возмущенно:
      – Ну вот еще, – и отвернулась.
      Почувствовав внезапное вдохновение, Гарри начал цитировать вполголоса, как бы для себя:
      – Величественная, как ночь, она идет под звездами…
      Девушка не шевельнулась, но Гарри почувствовал, что она с трудом сдерживается от смеха.
      – Я вас, наверняка, больше не увижу, – сказал он, – поэтому я позволю себе сказать, что мне никогда не встречалась такая красивая девушка, как вы.
      Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
      – Вы совсем сошли с ума и к тому же удивительно пошлы, – но, тем не менее, она смотрела на него уже с большей заинтересованностью.
      – Только потому, что вы кажетесь мне красивой?
      – Это правда?
      Она посмотрела на него внимательней. Он относился к той категории мужчин, с которыми она обычно не встречалась. Молодой парень без денег с приятной улыбкой, в его глазах не было того пошлого огонька, какой она привыкла видеть у мужчин, с которыми встречалась впервые. Ее больше всего удивили его глаза, чистая кожа и белые зубы. Она сама была удивлена тем, как исчезает ее враждебность к нему и подумала, что он не так уж плох.
      – Как вас зовут?
      – Гарри Рикк. А вас?
      Она нахмурилась.
      – Это вас не касается, но, в конце концов… Меня зовут Клер Долан.
      – Клер? Я когда-то изучал значение имен. Вы знаете, что Клер по-латински означает молнию, вспышку, славу?
      – Вы мне морочите голову?
      – Нет. Это серьезно. Эта книга до сих пор у меня. Если хотите, я вам ее дам.
      – Меня это не интересует, – сказала она.
      Она снова замолчала.
      – Вы часто приходите сюда? – спросил, наконец, Гарри.
      – Нет, не часто.
      Она действительно не приходила сюда после последнего налета во время войны. Гарри подумал. Это дало ему возможность сказать, что, прежде чем стать солдатом, он был шефом бомбоубежища в ста метрах отсюда и поэтому он и привык к этому бару.
      – Это приятный бар, – начал он. – А вы что делали во время войны?
      – Ничего. – Она пожала плечами, вспоминая поездки с американскими офицерами и схватки дзю-до в такси. – Женщины не могут что-нибудь делать значительное во время войны, – добавила она с улыбкой. – Я была, к тому же, слишком молода.
      Гарри знал женщин, которые сделали даже больше, чем он, и которые были не старше, чем Клер. Он знал одну, которую забросили во Францию и гестапо ее расстреляло. Ясно, что такую девушку, как Клер, трудно представить занимающейся бомбоубежищами, командующей женскими подразделениями, либо работающей на заводе.
      Внезапное пробуждение Вингейта нарушило их уединение. Он немного протрезвел и посчитал, что пора еще выпить. Засунув руку в карман, он обнаружил, что бумажник исчез. Несколько небрежно, но методично, он обыскал все свои карманы.
      Гарри и Клер молча смотрели на него.
      – Вы что-то потеряли? – спросил Гарри, надеясь, что Вингейт снова заснет.
      Не отвечая, толстяк поднялся и принялся выкладывать на стол содержимое карманов со все возрастающим беспокойством.
      – Меня обворовали, – завопил он. – Мой бумажник исчез.
      Две официантки, бармен, человек с серым лицом, его жена, трое таинственных мужчин в темных шляпах повернулись к нему.
      Гарри покраснел. Он был еще слишком молод, чтобы чувствовать себя свободно при таких сценах. Он видел, как подозрительные взгляды мужчин в черных шляпах остановились на нем.
      – Меня провели. Малыш, я понимаю шутки, как и все, но чем они короче, тем лучше. Отдай мне бумажник, или я позову полицию.
      – Что я вам должен отдать?
      – Мой бумажник. Отдайте его и больше не будем об этом говорить. У меня там было пятьдесят фунтов и я хочу их получить обратно.
      Бармен вышел из-за стойки и подошел к ним с угрожающим видом.
      – Ну, и что? – пробурчал он. – На что вы жалуетесь?
      Толстяк угрожающе показал пальцем на Гарри.
      – Этот молодой человек украл у меня бумажник. Пусть он мне его отдаст.
      Бармен подозрительно посмотрел на Гарри.
      – Ладно, старик, отдавайте и побыстрее.
      – Но я его не брал. Он пьян. Мне кажется, это всем видно.
      – Ничего себе благодарность, – простонал Вингейт. – Я ему сделал приятное, а он мне очистил карманы и еще утверждает, что я пьян. Позовите полицию.
      – Хватит! – прервал бармен. – Мне не нужны истории. Пойдемте все трое, разберемся. Сюда.
      Он взял Гарри под руку, Вингейта за плечо и, кивнув Клер, отвел их в маленькую комнату, где они были приняты управляющим.
      – Этот клиент говорит, что тот украл у него бумажник, – сказал бармен, кивая головой в сторону Вингейта и показывая пальцем на Гарри.
      Управляющий поднялся.
      – А кто она? – спросил он.
      – Подружка клиента, – ответил бармен не без удовольствия оглядывая Клер.
      Управляющий, которому она тоже понравилась, пригласил ее сесть и попросил Вингейта изложить суть дела.
      Вингейт побледнел. Он дрожал.
      – У меня исчез бумажник, – сказал он. – Я познакомился с этим молодым человеком, которого раньше никогда не видел, а через несколько минут у меня уже не было бумажника. В нем было пятьдесят фунтов.
      Управляющий посмотрел на Гарри. Тот ему понравился. Мало вероятно, чтобы этот молодой человек был карманным воришкой. К тому же, он был постоянным посетителем их бара. Что касается Вингейта, то его он никогда не видел. Но следовало избежать скандала.
      – Я никогда не видел его бумажника и могу это доказать, – сказал Гарри.
      Он в бешенстве разложил содержимое своих карманов на столе. Там были: пачка картонных карточек, на которых было написано: «Вас только что сфотографировали», три катушки пленки, перочинный ножик, три маленьких монетки и кусочек веревочки. Управляющий внимательно осмотрел все вещи, покачал головой и посмотрел на Вингейта.
      – Убедились?
      Вингейт побледнел, провел языком по пересохшим губам и вдруг показал пальцем на Клер.
      – Значит, это она, – заявил он. – Или он, или она. Я ее взял на Ленн-стрит. Я ее никогда до этого не видел. Она привела меня сюда, а он уже был здесь. Это так. Они работают вместе. Он взял у меня бумажник и передал его девушке.
      Клер поднялась, подошла к Гарри и повернулась к Вингейту.
      – Работаем вместе? Это смешно, если принять во внимание то, что вы перевернули ему стакан и сами привели его за наш стол. Можно было придумать что-нибудь получше.
      Управляющий нахмурился.
      – Не будем волноваться, – пробормотал он. – Не нужно всех так обвинять.
      Вы сказали, что этот молодой человек обворовал вас. Это неправда. Будьте осторожны. Следите за тем, что говорите.
      Вингейт ударил кулаком по столу.
      – Мне нужен мой бумажник, – завопил он. – Если это не он взял, то она. Я не уйду отсюда до тех пор, пока не получу его обратно.
      – Он скоро будет утверждать, что это вы его украли, – сказала Клер управляющему – В конце концов… Если нужно, пусть убедится. – И, несмотря на протест управляющего. Клер вывалила содержимое своей сумочки на стол.
      Там была пудренница, золотая зажигалка, чековая книжка, несколько банкнот по одному фунту, горсть серебряных монет, расческа, носовой платок, губная помада в золотом футляре и связка ключей.
      Наступила тяжелая тишина Потом Клер сказала:
      – Если вы хотите убедиться до конца, я могу раздеться, – сказала она.
      Управляющий покраснел до корней волос, а бармен оказался явно заинтересованным.
      – Это совсем ни к чему, – пробормотал бармен. – Я благодарю вас, мисс.
      По– видимому, это недоразумение. -И далее ледяным тоном.
      – Когда вы последний раз доставали свой бумажник?
      Вингейт тяжело сел. Он сразу же сильно постарел и казался совершеннейшим кретином.
      – Я не знаю. Я не припоминаю.
      – Попытайтесь, мистер, вспомнить. Платили ли вы в баре мелкими деньгами из кармана или вытащили банкноту из бумажника?
      Вингейт признался, что он не доставал бумажник с того времени, как вошел в бар.
      – Значит, вполне возможно, что вы его потеряли или у вас его украли до того, как вы пришли сюда. Так? – заключил управляющий, удовлетворенный ходом своих рассуждений.
      В это время Гарри укладывал свои вещи в карманы, а Клер собирала содержимое своей сумочки.
      – Эта пудреница очень премиленькая, – заметил Гарри.
      – Да, неплохая. Хотите сигарету?
      Гарри взял сигарету. Она дала ему прикурить, глядя ему прямо в глаза.
      Затем, повернувшись к управляющему, спросила:
      – Мы можем уйти, или подождать полицию?
      – Разумеется, вы можете уходить, – сказал управляющий. – Я вам приношу свои извинения. Мне эти истории очень не нравятся. Надеюсь, что вы не обиделись, и я вас снова увижу в нашем баре. Мы будем всегда рады вас приветствовать.
      Вингейт с изумленным видом слушал его. Он сделал еще одну попытку.
      – Послушай, милая…
      Но Клер повернулась к нему спиной.
      – Пошли, – сказала она Гарри. – Раз он убежден, что мы работаем вместе, не будем его разочаровывать, не так ли?
      К большому удивлению Гарри, она взяла его под руку и увлекла к двери, которую открыл бармен, заговорщически подмигивая Гарри.
      – Эй, вы, не уходите так, – сказал Вингейт. – Я хотел бы извиниться!
      Но ни Клер, ни Гарри не повернулись. Они вышли на улицу, держа друг друга под руку.
      Гарри был очень обеспокоен тем, что через несколько секунд они скажут друг другу «до свидания» и больше никогда не увидятся.
      – Простите, – сказал он. – Если бы я не подошел к вашему столу, ничего бы не случилось.
      – Это не имеет никакого значения. Он был пьян. Пошли быстрее, а то он может выйти и начнет приставать к вам. Я больше не хочу его видеть.
      Настроение у нее изменилось. Она больше не улыбалась и, кажется, тяготилась его компанией. Она протянула ему руку.
      – До свидания, – сказала она.
      Гарри взял ее за руку. В этот момент девушка, кажется, споткнулась и уцепилась за его пиджак. Он почувствовал что-то в своем заднем кармане, сделал один шаг, и что-то упало к его ногам.
      Клер быстро наклонилась, подняла этот предмет и быстро засунула его в сумочку. Но Гарри заметил его. Это был толстый бумажник из потертой кожи.
      Они молча смотрели друг на друга.
      – Это упало из моего кармана? – наконец произнес Гарри.
      – Вы думаете? – сказала она, твердо глядя на него.
      – Ну… вы его взяли? Значит, это вы его взяли и положили мне в карман, прежде чем показали содержимое своей сумочки.
      Она кусала губы и беспокойно смотрела на двери бара.
      – Совершенно верно, – сказала она внезапно. – Я взяла его бумажник, чтобы проучить его. Надеюсь, вы не принимаете меня за воровку?
      Гарри был настолько ошарашен, что не знал даже, что и думать. Он пробормотал:
      – Нет… Нет, я не думаю. Но… Но, черт возьми, вам не следовало его брать. В нем пятьдесят фунтов.
      – Я прекрасно знаю, что не следовало бы… Послушайте. Пошли, я вам объясню по дороге.
      – Но нужно вернуть ему бумажник, – настаивал Гарри. – Вы же не уйдете с этими деньгами?
      – Я не могу их сейчас отдать, потому что он пьян, – сказала она раздраженно. – Надеюсь, что вы понимаете? Он меня отведет в полицию! – Она снова взяла Гарри под руку.
      – Я знаю его адрес и пошлю бумажник по почте. Пойдем ко мне, поговорим.
      – К вам…?
      – А почему бы и нет? Это недалеко. Вы не хотите?
      – Нет, почему же… Но… он остался без денег.
      – Я ему пошлю его завтра. Пойдемте ко мне и я вам расскажу всю историю.
      Он послушно пошел с ней по Глакхауз-стрит по направлению к Пикадилли.

      Проталкиваясь через плотную толпу на тротуаре, она безумолку болтала, мешая Гарри думать о Вингейте и его бумажнике. Если бы Гарри имел время поразмыслить, он бы заметил, что она уводит его от бара со скоростью, близкой к бегу Но она не давала ему возможности задуматься. Она даже не давала ему возможности заговорить снова о бумажнике.
      – А вы, где вы живете, Гарри? – она задала вопрос, откинув голову назад и глядя ему в лицо, как будто ответ ее действительно интересовал.
      – У меня маленькая меблированная комнатка на Леноксстрит.
      – А у меня квартира около Лонг-акра. Она вам понравится. У вас есть подружка? – добавила она вдруг.
      – Кто?
      – Подружка. Девушка, с которой вы встречаетесь.
      – Нет. Разумеется, у меня были девушки…
      – А я бы подумала обратное. Вы мне говорили, как будто: «Блестящая, как ночь, она идет под звездами». Вы это, наверное, повторяли целой куче женщин.
      – Вы ошибаетесь. Я это выучил в школе и вспомнил только когда увидел вас.
      Это очень подходит к вам, как будто написано для вас.
      – Действительно? Вы забавны. Вы занимаетесь фотографией? – спросила она, дотрагиваясь до футляра, висящего на плече Гарри.
      Он покраснел, представляя, что подумает она, когда узнает о его занятии.
      – Да…
      – Это совсем маленький аппарат. Лейка?
      – Да.
      – У одного из моих друзей есть такой. Он все время пристает ко мне, чтобы я позировала обнаженной. Вы уже делали?
      – Нет. У меня нет модели, – сказал он, улыбаясь.
      – Во всяком случае, надо быть очень осторожным. Никогда не знаешь, чем это закончится, не так ли?
      – Не совсем, но лучше быть осторожным.
      Она остановилась, чтобы открыть сумочку.
      – Ну, вот мы и пришли. Я живу над магазином.
      Они остановились перед витриной, на которой виднелись улыбающиеся манекены в безукоризненных костюмах. Глядя на них, он вдруг вспомнил, как он одет.
      – Я в рабочем костюме, – сказал он, – и надеюсь вы не придуряйтесь. Мне наплевать, как вы одеты.
      Она нашла ключ и открыла дверь рядом со входной дверью магазина.
      – Входите Это по лестнице.
      Он шел по лестнице за ней и не мог удержаться, чтобы не посмотреть внимательно на стройные, красивой формы ноги, поднимающиеся перед ним.
      – Они вам нравятся? – спросила она, не оборачиваясь, как будто угадала его мысли – Мужчинам они чрезвычайно нравятся.
      Гарри покраснел.
      – Они замечательны. Вы прорицательница? Вы угадываете мысли?
      – Нет, но я знаю мужчин. Каждый раз, когда я поднимаюсь по лестнице с мужчиной за спиной, я знаю, что он попытается заглянуть немного повыше, чем можно. Это не мое больное воображение, я вас уверяю. Они все этим занимаются, – сказала она спокойно.
      Она остановилась перед дверью и открыла ее тем же самым ключом Они вошли в прекрасно обставленную комнату: глубокие кресла, комфортабельные диваны, покрытые бежевой тканью с красными полосами Рядом со стеклянной витриной стоял стол, радиоприемник, бар на колесиках. На стенах висели репродукции Ван Гога. В камине горел огонь.
      – У вас замечательно. Вы давно здесь живете?
      Она бросила свою сумочку на стол и посмотрела в зеркало, стоящее на камине.
      – Около двух лет. Здесь неплохо. Устраивайтесь, Я приготовлю выпить. Что вы будете пить? Я выпью виски. Хотите тоже?
      – Охотно Но я мог бы приготовить и сам.
      – Как хотите. Все необходимое вы найдете там. Вы не голодны? Я страшно проголодалась. Я ничего не ела с самого утра.
      – Кроме шуток? Почему?
      – Я не люблю готовить. Таким, как я, приготовление еды в тягость Налейте выпить, я сейчас вернусь.
      Гарри был удивлен количеством бутылок, которые нашел в маленьком шкафчике Там было двадцать бутылок виски и двенадцать джина. И это во времена строгого ограничения алкоголя.
      – Где вы взяли все это? – крикнул он.
      – Это не колдовство. Нужно только знать, где взять. Вы можете взять пару бутылок, если хотите.
      – Нет, спасибо Я практически не пью. Сколько вам налить?
      – На два пальца Не скупитесь. Содовая внизу в шкафчике. Я принесу лед.
      Он налил немного виски и подождал.
      Она быстро вернулась, неся поднос с тарелочками, на которых лежала курица, масло, салат и пирожные.
      – У меня есть еще язык в холодильнике Если хотите…
      Гарри открыл рот.
      – Но это колдовство. Мне кажется, что я вас разорю.
      На этот раз удивилась Клер. Она подняла брови, что придавало ее лицу удивительное выражение.
      – Вы совершеннейший идиот. Вы смеетесь? Вы же не будете говорить, что живете только на свои продовольственные карточки? В Англии можно найти что угодно, только нужно знать, куда обратиться. И потом, налейте себе виски, чтобы это было виски, а не птичкино пипи.
      – Но мне вполне достаточно. Я не привык пить. – Он взял тарелочку с холодной курицей, которую она ему протянула, и поставил на колени.
      – Вы знаете, мне кажется, что это не наяву. Вы всегда так поступаете с людьми, с которыми встречаетесь?
      – Нет, не совсем, но этот случай несколько особый, не так ли? – Она бросила на него быстрый проницательный взгляд и он сразу же вспомнил о бумажнике, о котором совсем забыл.
      – Вы, действительно, взяли у него бумажник?
      – Конечно. Он заслужил урок и он его получил. Я знаю его адрес и пошлю ему его завтра.
      – Но, это… Меня не касается… В нем пятьдесят фунтов и неосторожно брать… Могут подумать… что вы…
      – Что я захочу оставить его у себя? – закончила она смеясь. – Разумеется.
      Почему, вы думаете, я его засунула в ваш карман? Я страшно испугалась, когда этот старый дурак заметил исчезновение денег. Я не думала, что он это обнаружит до моего ухода.
      – Но зачем вы это сделали? – настаивал Гарри.
      – Этот старый дурак принял меня за девку, и тогда я решила сыграть с ним шутку. Когда он положил бумажник на стол, я взяла его и положила в сумочку.
      Он был настолько пьян, что ничего не заметил. Потом я о нем забыла. А когда он поднял шум, я подумала, что лучше ничего пока не говорить и подождать следующего дня, чтобы отослать его ему. Это будет ему уроком.
      Гарри не нравились такого рода шутки, но он ничего не сказал. В глубине души ему было жалко Вингейта.
      – Я мог бы его отнести ему сегодня вечером и объяснить все, – предложил он.
      – О, нет! – воскликнула она вдруг со злостью. Но сразу же заставила себя улыбнуться. – Не бойтесь, он получит свои деньги, но пусть немного помучается. Налейте мне немного. Себе тоже. Курица нравится?
      Гарри уверил ее, что курица замечательная, хотя едва попробовал ее, и решил все-таки выяснить все до конца.
      – Расскажите мне о себе, – прервала его Клер. – Что вы делаете?
      Гарри колебался. Стыдиться своей профессии абсурдно, подумал он. Если он хочет ее видеть, нужно, чтобы она все знала. Он чувствовал себя легко в присутствии Клер и подумал, что его профессия не будет ее смущать, так же, как и его убогая одежда.
      – Я служу в фотостудии Муни на Ленкс-стрит, – сказал он, Наливая себе стакан. – Обычно я стою на углу улицы в Вест Энде и снимаю прохожих. – Он представил свою работу в самом неблагоприятном виде и ожидал ее реакции.
      – Это забавно? – спросила она.
      – По-разному. Это дает немного, но, все-таки, я надеюсь когда-нибудь стать на ноги.
      – Никогда бы не подумала, что такая работа может приносить доход. Сколько это вам дает?
      – Говоря откровенно, я зарабатываю шесть фунтов в неделю, – признался он.
      – Теперь я понимаю, почему вы не пьете виски.
      Несколько минут они молчали. Она внимательно смотрела на огонь в камине.
      – А вы не могли найти что-нибудь более интересное? Я хочу сказать, более оплачиваемое?
      – Я не умею, – признался Гарри, удивленный тем интересом, который она проявила к нему. – Я кроме фотографии практически ничего не умею и не знаю.
      Когда я служил в армии на юге Италии, я сделал несколько снимков и послал их в журнал, который организовал конкурс фотографов-любителей. Я получил первый приз. Это меня воодушевило и я участвовал в других конкурсах. За три года я заработал триста фунтов.
      Клер с удивлением заинтересованно посмотрела на него.
      – Замечательно. У вас, по-видимому, талант.
      – Я чувствую как надо снимать. Мой патрон хочет, чтобы я вложил деньги в его дело, стал его компаньоном и занялся портретами. Он хочет попытаться делать портреты в студии. Но он ничего не знает, и хочет, чтобы этим делом занялся я.
      – Прекрасно. А почему вы не согласились?
      – Это не так просто, как вам кажется. – Гарри вытянул длинные ноги к огню. Он никогда не испытывал такого блаженства и совершенно забыл о бумажнике Вингейта.
      – Расскажите мне о своем доме, – попросила Клер. – Вы живете на Ленокс-стрит?
      – Да. Наша комната неплоха для меблированных квартир, но, конечно, не сравнима с вашими апартаментами. Я живу вместе с приятелем.
      – А кто он, ваш приятель? – спросила Клер, с удивлением замечая, что ответ ее действительно интересует.
      – Его зовут Рон Фишер. Он пишет в газеты, а сейчас изучает ночную жизнь Лондона для одного еженедельника. И неплохо зарабатывает, но почти все посылает своей бывшей жене.
      – Не говорите мне о женитьбе. Она всегда так заканчивается. Для меня это не подходит. Я предпочитаю оставаться свободной и делать то, что хочу.
      – Если вам не покажется это нескромным, чем вы занимаетесь? Простите. Я не должен был задавать такой вопрос.
      – Почему бы и нет? Я позирую. Это приятная работа и хорошо оплачивается.
      – А в чем она заключается?
      – Меня знают во всех больших агентствах. Каждый раз, когда им нужна женщина для фотографирования, они зовут меня. Это дает неплохой гонорар и, кроме того, побочные доходы. В прошлом месяце, например, я позировала для изготовителей виски. Мне удалось получить два ящика виски, кроме обычного гонорара В прошлом году мне пришлось позировать для фирмы, производящей автомобили, и вместо гонорара я попросила автомобиль и получила его. Также я заработала и радиоприемник. Это неплохая работа.
      Гарри тоже считал, что это замечательная работа, и он ей это сказал.
      Входя в квартиру он подумал: как ей удается жить на такую широкую ногу.
      – Я уверена, что вы меня приняли за шлюху, – сказала с улыбкой Клер. – Я это прочитала в ваших глазах, не так ли?
      Он смущенно посмотрел на нее.
      – Не говорите подобных вещей. Я провожу дни в Вест Энде и могу узнать девку с первого взгляда, не ошибаясь. Я не хочу слышать такое о вас, даже в шутку.
      – И вы не хотите знать, как я познакомилась с Вингейтом? Признайтесь, вам же интересно?
      – Положим, но вы можете не объяснять.
      Она наклонилась к камину.
      – Мне было очень скучно, – сказала она. – В таких случаях мне всегда хочется сделать что-то идиотское. Мне, например, хотелось совершенно голой броситься в бассейн, или разбить витрину магазина, или ударом кулака сбить каску с полицейского. С вами такого не бывает?
      – Откровенно говоря, нет, – ответил изумленно Гарри.
      Она засмеялась.
      – Я вам охотно верю. Но когда со мной такое происходи! я иду на Пикадилли. И на этот раз ко мне прицепился Вингейт. Он шел за мной и, в конце концов, прилип. Я подумала, что будет забавно разыграть его. Но он оказался настолько грубым и бесстыжим, что я решила его проучить. Вот и вся история.
      – Никогда бы не подумал, что такая женщина, как вы, может скучать. У вас, наверняка, куча друзей.
      – Может быть. Но куча друзей тоже утомительна. Боже, посмотрите на часы.
      У меня свидание в половине первого, а я даже не оделась.
      Она вскочила и улыбнулась.
      – Я вас провожу. Надеюсь, вы не обидитесь?
      – Совсем нет. Благодарю вас за этот чудесный вечер, – сказал он.
      – Я тоже провела прекрасный вечер.
      – Может быть, мы как-нибудь увидимся? У вас, наверно, немного свободного времени, но, если вы любите кино… мы бы смогли сходить туда как-нибудь вечером.
      – Договорились Вы мне позвоните. Мой номер есть в справочнике. Звоните.
      Она уже открыла ему дверь. Но Гарри хотел знать более точное время свидания.
      – А мы не могли бы решить это сейчас?
      – На следующей неделе я буду занята каждый день. Позвоните мне, я о вас не забуду.
      Гарри с сожалением вышел на лестничную площадку. Она протянула ему руку.
      – Еще раз благодарю вас за этот замечательный вечер, – скачал он.
      Она улыбнулась и закрыла дверь.

      «Забавный парень, – подумала Клер, прислушиваясь к шагам Гарри, спускающегося по лестнице. – Он действительно мне немного нравится, наивен, конечно, но мил». Она нахмурилась и направилась к столу, где лежала ее сумочка, и взяла ее в руки, не переставая думать о Гарри. Она думала, позвонит ли он ей и согласится ли она пойти с ним. Такой парень, как он, может осложнить существование, но зато какая перемена. Она не помнила, проводила ли она когда-нибудь час с человеком, который бы не льстил ей. Она подумала, какой вид был бы у парня в хорошем костюме и почувствовала, как у нее возникает желание одеть его прилично". Я становлюсь как Бепс, – подумала она, глядя в зеркало над камином. – Бепс одевает своего Тэдди, дает ему деньги на карманные расходы, водит его по вечерам. Тэдди, конечно, совсем не то, что Гарри. Самое трудное – это заставить Гарри принимать подарки, но будет интересно попробовать". Ход ее мыслей был прерван стуком двери в спальне. Он замерла.
      Высокий мощный мужчина с сигаретой в зубах появился на пороге У него было розовое, тщательно выбритое лицо, пепельные волосы, которые свисали, как крылья, по обе стороны головы. Выцветшие голубые глаза были проницательны и тверды. На нем был светло-серый костюм, белая рубашка, желтый галстук с нарисованными головами лошадей и дорогие ботинки.
      Его звали Роберт Брэди.
      – Салют, малышка! – произнес он сквозь золотые зубы. – У тебя что-то слишком задумчивый вид.
      – Ты был там все время? – спросила она.
      – Я не шевелился. Я прилип к замочной скважине и поразвлекался. Тебе обязательно нужно, было приводить его сюда?
      – Я едва не влипла. Если ты слышал, то ты в курсе. Мне нужно было быть с ним приветливой, иначе он мог бы испортить все.
      – Мне не показалось, что тебе было неприятно быть приветливой с ним. И зачем ты ему давала курицу? Я сам хочу курицу.
      – Ну, хватит, – сказала Клер раздраженно. – Как ты вошел ко мне?
      – С помощью ключа. Ты знаешь, это такая металлическая штучка, которую засовывают в замочную скважину, поворачивают и дверь открывается. А ты не знала, что у меня есть ключ?
      – Нет. Ты отдашь мне его сейчас же. Я не хочу, чтобы ты входил ко мне, когда угодно.
      – К тебе? Это значит ко мне. Мне кажется, я имею право.
      – Если ты не отдашь мне сейчас же ключ, я смени замок. С того момента, как здесь стала жить я, это не твоя квартира.
      Брэди мгновение поколебался. Затем, поскольку у него был еще один ключ, он вытащил из кармана жилета ключ и протянул его Клер.
      – Как хочешь, милая. А бумажник?
      – Ты думаешь только об этом. – Она открыла свою сумочку и бросила бумажник. Тот упал на пол. Брэди наклонился и подобрал его.
      – Тебе совсем не нужно вести себя вот так, как уличная шлюха, пробормотал он.
      – Заткнись! – сказала она, подходя к бару, чтобы налить стаканы.
      – Твой приятель на тебя странно подействовал.
      – Заткнись! – повторила она, усаживаясь.
      Брэди пересчитал содержимое бумажника. – Это не так уж и плохо, – признал он, показывая свои золотые зубы – Неплохая компенсация.
      Он сложил шесть билетов по пять фунтов и положил себе в карман, остальные протянул Клер, которая положила их в сумку с совершенно безразличным видом.
      – Ну, милая, ты ведешь себя нехорошо, – сказал Брэди, беря ее за подбородок.
      Клер резко отступила.
      – Не трогай меня своими руками.
      – Но скажи, ангел, а где твои хорошие манеры? Когда занимаешься такой работой, нужно их всегда сохранять, – сказал он с усмешкой. – Как зовут твоего парнишку?
      – Я не знаю. Он мне не говорил.
      – Неважно. Он работает у Муни на Ленке-стрит. Я слышал.
      Она вскочила.
      – Что ты хочешь делать? – воскликнула она, хватая Брэди за РУКУ.
      – Посмотрим, – усмехнулся он. – Три сотни фунтов будет нетрудно вытащить у него. Надеюсь, ты не упустишь подобный случай.
      – Не будь идиотом. Я его никогда больше не увижу. К тому же, деньги он хранит в банке.
      – Ну и что? Он потратит их с тобой, если ты предоставишь ему такую возможность. Не бойся, он позвонит. Забавно, но все эти бравые ребята одинаковы.
      Клер сжала кулаки. Казалось, что она ударит Брэди, но она отвернулась, слегка пожав плечами. Брэди повернул ее к себе.
      – Спокойно, милая. Я хочу провести с тобой часок. Избавь меня, пожалуйста, от сцен. Не забывай, что без меня ты ничто.
      Она попыталась высвободиться, но он удержал ее.
      – Пошли.
      – Нет, я не хочу. Оставь меня, скотина.
      – Пошли.
      Они посмотрели друг другу в глаза, затем он отпустил ее плечи и, взяв ее лицо в мокрые ладони, притянул к себе.
      – Ты миленькая малышка, – сказал он, приближая свое лицо к ней.
      Дрожа, она закрыла глаза и подставила губы.
      – Ты только представь, что это он тебя целует, – прошептал Брэди – Ночью все кошки серы и, кроме того, ты потренируешься. – И он повел ее в спальню.

      Сильный запах селедочного бульона встретил Гарри, когда он открыл входную дверь дома и вошел в темный коридор, ведущий на лестницу. Где-то внизу миссис Вестерхэм, владелица дома, грустно тянула мелодию. Это мог быть и гимн, и романс. Гарри на мгновение замер, прислушался и решил, что это гимн.
      Миссис Вестерхэм начинала петь с самого утра. Когда живешь одна, доверчиво призналась она однажды Гарри, нужно говорить сама с собой, или петь. Я не хочу говорить сама с собой, поэтому пою.
      Гарри жалел ее. Сам он никогда не скучал. Он часто оставался один, но не чувствовал себя одиноким. Вокруг происходило столько интересного… В этом и секрет, думал он. Нужно уметь интересоваться людьми, которые живут вокруг нас, ходят по улицам, заходят в бары. Он не хочет стать таким, как миссис Вестерхэм: петь гимны или романсы с утра до вечера.
      Он хотел было пойти поговорить с ней, но на этот раз воздержался. На его решение повлиял стук пишущей машинки Рона. Гарри нужна была сегодня вечером мужская компания. Только мужчина может понять его.
      В большой комнате, в которой они живут вместе с Роном, дым стоял столбом.
      Как всегда, Рон забыл открыть окно. Он сидел на бамбуковом стуле в рубашке с закатанными рукавами и, неистово затягиваясь трубкой, стучал на пишущей машинке. Куча листков, валяющаяся вокруг него на полу, свидетельствовала о том, что он уже работал несколько часов.
      Рон приветственно махнул рукой.
      Секундочку, я сейчас закончу, – и он принялся за работу с такой скоростью, которая всегда восхищала Гарри.
      Гарри открыл окно, повесил фотоаппарат, пододвинул стул к газовой плите и уселся. В первый раз он обратил внимание на убогий вид комнаты, у которой было одно достоинство – площадь. Но, по сравнению с апартаментами Клер, она напоминала каморку.
      Рон вдруг прекратил печатать и поднялся.
      – Конец. Ух, – сказал он, проводя рукой по волосам. – Я работал, как четыре негра. Надоело. Проверю это завтра утром.
      Рону Фишеру было тридцать пять лет. У него было длинное лицо, черные глаза, квадратный подбородок и желание быть саркастичным.
      Гарри познакомился с ним в центре демобилизации, и Рон, который хотел сэкономить на квартплате, предложил Гарри поселиться вместе с ним в большой комнате, которую он снимал. Так они жили четыре года.
      – Ты поужинал? – спросил Рон, собирая бумаги.
      Гарри вытянул ноги, комфортабельно устраиваясь в кресле.
      – Конечно, – ответил он. – А ты?
      – У тебя странный вид, – сказал Рон, бросив быстрый взгляд на друга. – С тобой что-то произошло? Ты встретил девушку своей мечты?
      Гарри покраснел.
      – О чем ты говоришь?
      – Ну, старина, рассказывай. Кто она?
      – Ну… – пробормотал Гарри, удивленный тем, что Рон сразу же разгадал его секрет.
      Рон собрал бумаги и перетащил стол на другую сторону комнаты. Потом открыл шкаф, осмотрел его содержимое с недовольным выражением лица.
      – Не густо, – пробормотал он. – Но мне не хочется выходить и придется удовлетвориться тем, что есть.
      Он взял хлеб, масло, сыр, банку пива, перенес это к креслу, стоящему напротив Гарри, и уселся.
      – Ты действительно поужинал? – спросил он, отрезая кусок хлеба.
      – Да, спасибо. Я даже очень хорошо поужинал. – Он замолчал, глядя на потолок, ожидая, что Рон спросит, по крайней мере, что-нибудь о девушке. Но тот молчал.
      – Курица, камамбер, экспортируемый из Франции, и виски.
      – Неплохое меню, – наконец произнес Рон, пережевывая пищу. – Смотри на меня. Я ем устрицы, ожидаю форель, которую уже заказал.
      – Но я не шучу, – воскликнул Гарри, ударяя кулаком по ручке кресла. – Я был у нее, и она меня угостила курицей.
      – Кто это она?
      – Девушка, которую я встретил. Ее зовут Клер Долан. У нее квартира возле Лонг-акра.
      – Ну, ну. Должно быть, приятно жить в центре города. А где ты ее встретил?
      – Это, конечно, несерьезно, но девушка, действительно, очень хороша.
      – Ради Бога. Опусти подробности, – сказал Рон. – Я тебя спрашиваю, где ты встретил ее. Только это меня и интересует.
      Гарри засмеялся и рассказал Рону историю в баре, опуская, тем не менее, эпизод с бумажником.
      Рон был очень мил, но циничен. Он, наверняка, заявил бы, что девушка воровка. Гарри рассказал ему, что они выпили несколько стаканчиков, потом, когда Вингейт ушел, Клер пригласила его к себе. Пройдя опасный рубеж, Гарри стал рассказывать очень подробно, не опуская никаких деталей, описывая квартиру и работу Клер. Он рассказал ему все, что услышал от нее. Около половины одиннадцатого он закончил.
      Рон давно уже поужинал и сейчас курил трубку, вытянув ноги с задумчивым видом. Он ни разу не прервал монолога Гарри, а тот в своем энтузиазме ничего не заметил.
      – Значит, я ей позвоню, – заключил Гарри, – и попытаюсь с ней сходить куда-нибудь на следующей неделе. Она мне сказала, что на этой будет занята.
      Но можно попытаться.
      Наступила тишина.
      – Я не хочу быть циником, – сказал вдруг Рон, – но посмотри внимательно, что ты будешь делать с этой девушкой. Такой неопытный парень, как ты, может легко влипнуть. Будь с ней осторожен.
      – С кем?
      – С ней, – сказал Рон, потягиваясь и зевая. – Ладно, я иду спать, а ты?
      – Я тоже. Но что касается Клер, ты ошибаешься. Ты должен ее увидеть.
      Рон уже разделся.
      – Ты думаешь? Меня не интересует внешность девушки, а интересует то, чем она занимается в жизни. Это удивительно. Девушка живет одна, приглашает к себе незнакомого ужинать…
      – Ты совсем тронулся, – с жаром произнес Гарри. – Она привела меня к себе потому, что… Потому что ей было тоскливо, – объяснил Гарри, пытаясь выиграть время.
      Рон снимал ботинки. Стараясь не смотреть в глаза Гарри, он сказал:
      – Ты хороший парень, Гарри, чистый, простой. Мне не хотелось бы, чтобы ты попал в нехорошую историю. Слишком красивая девушка – это всегда кончается неприятностями. Поверь мне. Я прекрасно помню тот день, когда я женился на Шейле. Шикарная девушка, но жизнь для нее заключалась в том, чтобы ходить по ресторанам, танцевать, ходить в кино и делать как можно меньше. Я думал, что все это со временем устроится, но этого не случилось. Она хотела только развлекаться, ничего не давая в обмен. Будь осторожен, старина. Не попади на вторую Шейлу. Я, может быть, и неправ, но все-таки будь осторожен.
      – Ты несправедлив. Клер не имеет ничего общего с твоей Шейлой. Я провел с ней полдня, и это не стоило мне ни одного шиллинга. А ты когда-нибудь проводил столько времени с Шейлой, не потратив денег?
      – Нет, – грустно признался Рон. – Может быть ты и прав, но все-таки будь осторожен.
      – Ты невозможен. Всегда ищешь недостатки только потому, что тебе попалась Шейла.
      – Ты должен спросить у нее, что она думает о женитьбе.
      Нужно знать, что у женщины в голове. Мне с самого начала пришлось научиться чистить ботинки, готовить еду, убирать в квартире, в то время, как Шейла сидела в кресле и наблюдала за мной. Попытайся узнать, любит ли она заниматься домашним хозяйством, любит ли детей.
      – Я тебе никогда не говорил, что собираюсь на ней жениться.
      Понимаешь, она зарабатывает в десять раз больше, чем я.
      Рон притих.
      – Может быть, я слишком настойчиво пытаюсь найти в ней недостатки, продолжал Рон в темноте, – но эта история с ее работой мне кажется подозрительной. Получить в подарок автомобиль, который стоит сотни фунтов?
      Гарри это тоже казалось странным, но ничто в мире не заставило бы его в этом признаться.
      – Но откуда же она его могла взять? – пробурчал он.
      – Ты знаешь, есть еще люди, у которых достаточно средств, чтобы содержать хорошенькую девушку. А девушки позволяют себя содержать. Так тоже случается…
      – Вот этого я ожидал уже давно. Но ты совершенно неправ.
      – Хорошо, – вздохнул Рон. – Я неправ. Но не попади в грязную историю. А если ты все-таки влипнешь, не скрывай от меня, я тебе смогу помочь.
      – Ты невыносим сегодня, – пробурчал Гарри, взбивая подушку кулаком. – Ты строишь все на песке. Я сплю. Спокойной ночи.
      Но он еще долго лежал с открытыми глазами. Не нужно было ему рассказывать о Клер. Рон после своей неудачной женитьбы, наверняка, против женщин Клер уникальна. Конечно, нехорошо, что у нее много денег, но, в конце концов, наступит время, когда он будет тоже зарабатывать. Он потребует прибавки в зарплате. Это, конечно, серьезно ничего не изменит… Но, в конце концов, он может брать фунт, другой из своих сбережений. С этой мыслью он, наконец, заснул.

      Альфу Муни когда-то одна из женщин сказала, что он похож на Адольфа Минту. И он об этом никогда не забывал. Возможно, он когда-то и был на него похож своим грустным выражением чипа, мешками под глазами, свисающими усами, носом, подбородком. Из-за этого сходства Муни обычно носил черную фетровую шляпу, сдвинутую на затылок, американский галстук с крупным рисунком, который небрежно завязывал вокруг незастегнутого ворота рубашки. Он редко одевал пиджак и обычно ходил в рубашке с засученными рукавами и в распахнутом жилете. Потухшая сигара всегда торчала в уголке рта и завершала «американский» вид. Но все это никого не обманывало, за исключением самого Муни. В течение сорока лет он напрасно пытался сделать состояние. Он все пробовал: был букмекером, моряком, дирижером, шофером такси, бродячим торговцем, управляющим. Зарабатывал деньги, терял их, снова зарабатывал и снова терял. Ему никогда не удавалось остановиться.
      Сейчас был нисходящий период. Три года назад он заработал пятьсот фунтов на футбольных пари и вложил эти деньги в фотостудию, надеясь, что заставив работать кого-то другого, он таким образом обманет свою собственную судьбу.
      Он нанял трех молодых людей, Гарри один из них, чтобы снимать людей на улицах, и девушку, Дорис Роджерс, которая занималась проявлением, печатанием и связями с клиентами. Муни сам стоял перед входом в студию, убежденный, что придает ей соответствующий вид. Удивительно, но дело уже существовало три года. Для Муни такой срок был рекордом.
      Наступило время подумать о смене поля деятельности и по этому поводу он не строил никаких иллюзий.
      Поэтому, когда Гарри попросил у него прибавки на 10 шиллингов, он откинулся в кресле и горько рассмеялся.
      – Ты пойми, малыш, – произнес он, взмахивая сигаретой, – это невозможно.
      Дела идут настолько плохо, что мне придется закрыть лавочку. Посмотри, например, из того, что ты принес вчера, не более десяти процентов придут за карточками. Это не та работа. Слишком большая конкуренция. И потом, у людей нет денег на фотографии.
      Гарри нравился Муни. Он никогда не врал ему. Если Муни говорил, что дела идут плохо и он собирается закрыть студию, то Гарри знал, что это правда, а не просто удачный предлог для отказа в прибавке.
      Это была плохая новость. Если Муни прикроет дело, Гарри окажется без работы.
      Он пошел обсудить положение с Дорис Роджерс, кругленькой женщиной с черными вьющимися волосами, остреньким носом и улыбкой, за которую все ее любили. Гарри знал о ней не много. Она никогда о себе не говорила. Она была очень трудолюбивой и Муни этим пользовался: платил ей гроши, а работать заставлял много. Она никогда не протестовала, оставалась после работы и, кажется, у нее не было никакой личной жизни вне стен студии.
      Гарри она нравилась. Как раз именно с такими женщинами можно дружить, не опасаясь никаких осложнений.
      Дорис была в лаборатории. Как только она увидела выражение лица Гарри, то все поняла.
      – Он только что жаловался вам на судьбу?
      – Еще хуже. Он сказал, что закроет дело, если так будет продолжаться.
      Дорис неприязненно хмыкнула.
      – Это его вина. Он ничего не делает и даже не пытается сделать что-нибудь новое. – Она переложила карточки в фиксаж. – У вас есть какой-нибудь план, Гарри?
      – Ничего определенного. Я могу попросить работу в «Квик-фото», но не уверен, что они возьмут меня. А вы?
      Дорис пожала плечами.
      – Я, наверняка, найду что-нибудь. А почему вы не расскажете ему о своей идее ночных фотографирований? Я уверена, что это пойдет неплохо и Муни вынужден будет увеличить вам зарплату, если вы будете работать ночью.
      – Действительно, я об этом больше не думал. Спасибо, Дорис. Я ему скажу, что буду претендовать на долю с доходов.
      – Так и надо.
      Когда Гарри снова появился у Муни, тот еще качался в кресле.
      – Ну и что? – пробормотал он. – Что еще? Ни на минуту не оставляют в покое в этой лавочке. Вы решительно хотите меня доконать.
      – У меня есть идея, мистер Муни. А что если делать фотографии на улице ночью? В этом есть новизна, которая может заинтересовать клиентов.
      Он не сразу понял достоинства идеи, но так как она была не его собственная, то, естественно, начал ее ругать.
      – Разумеется, это не глупее, чем что-нибудь другое, – согласился он, – но не годится. Нужен качественный материал прежде всего, а он стоит дорого.
      Затем нужны лампы. Их тоже нет, и у меня нет денег.
      – Вспышка есть у меня, мистер Муни, и я заплачу за лампы.
      – Что? Повторите! – произнес Муни, широко открывая глаза.
      – У меня есть необходимое оборудование и я заплачу за лампы.
      Муни скривился.
      – Ну и что? Это, наверно, ловушка?
      Гарри не смог удержаться от усмешки.
      – Я хочу одну треть дохода, кроме моей обычной платы. Прежде всего, это моя идея. Я даю материал и работаю ночью.
      – Треть? Ты хочешь моей погибели. Послушай, малыш. Положим, четвертая часть тебе, ты, разумеется, платишь за лампы.
      – Треть или ничего. Мне нужны деньги.
      – А если я тебе скажу, что не согласен?
      – Я пойду со своей идеей в «Квик-фото». Они должны ухватиться.
      Муни едва не свалился со своего кресла.
      – «Квик-фото»? – проблеял он. – Этой банде пиратов? Послушай, Гарри. И ты меня бросишь ради этих сволочей?