Глава 4

Входя в свою квартиру, я мысленно отвинчивала крышку с бутылки виски. Не сняв пальто и не включив света, я направилась через гостиную прямо к подоконнику, где оставила бутылку. Но там ее не оказалось. Неужели я прикончила бутылку накануне?

Я остановилась и принюхалась. Запах табачного дыма. Что, черт возьми, это значит?

В тишине прозвучал голос:

— Ваш напиток здесь, Хариэт…

Сердце мое сделало скачок, и, охваченная страхом, я вскрикнула и бросилась к двери. Я была уже на полпути к ней, когда свет зажегся сам собой. Я круто повернулась и увидела мужчину, лежавшего на моем диване. Это был тот самый студент с вечеринки. Мефисто. В одной руке он держал стакан с моим виски, а в другой — сигарету.

— Вы ведь пьете его неразбавленным, да? — Мефисто указал на второй стакан на столе. — Я налил вам двойную порцию.

Я воззрилась на него, не веря своим глазам.

— Как вы попали в квартиру?

— Почему вы пробыли у Эндрю так долго? Ожидали от него рождественского поздравления и поцелуя?

— Вон из моей квартиры! — Я не узнала своего голоса — это был истерический вопль. — Убирайтесь, пока я не вызвала полицию.

Он выпустил голубое колечко дыма, и оно поднялось к потолку.

— От вас, Хариэт, я ожидал чего-нибудь более оригинального. Предлагаю вам перестать скандалить и выпить со мной. Помните, бутылки хватит надолго, если вы будете пить в моем обществе.

Я пыталась придумать хлесткий ответ, но сейчас больше всего нуждалась в выпивке. Я отхлебнула добрый глоток того, что мне налил он, и снова наполнила стакан, наслаждаясь теплом, распространявшимся по всему моему телу. Остатки утреннего похмелья рассеивались.

— Думаю, пора вам мне кое-что объяснить. — Я с вызовом посмотрела на Мефисто. — И пожалуйста, уберите ваши грязные башмаки с моего дивана.

Он оглядел свои башмаки с таким удивлением, будто видел их впервые в жизни.

— С вашего дивана? О! Понимаю!

Мефисто пожал плечами и лениво спустил на пол ноги в черных кожаных башмаках. Потертые джинсы ковбойского покроя тесно облегали его бедра. Он закатал рукава джемпера до локтей, обнажив руки, густо поросшие черными волосами.

— Ну? — вопросила я.

— «Порой нескромность лишь одна / Для нас полезна и ценна».

Опять он принялся за свои цитаты. Кого же Мефисто процитировал на этот раз — Марло или Гёте?

— Послушайте, — снова начала я, стараясь говорить веско и убедительно, с мудростью, приличествующей моему возрасту. — Думаю, вымысел перемешался у вас в голове с действительностью. Все это очень забавно, но вернитесь на минуту к реальной жизни и скажите, что вы здесь делаете?

— Проблемы не только у меня, Хариэт. Это вы не отличаете фантазий от действительности. Как заставить вас поверить мне?

— Поверить, что вы дьявол? — Я рассмеялась. — Очень убедительно! Неужели вы полагаете, что меня впечатлили ваши салонные фокусы?

Мефисто пристально посмотрел на меня, и я почувствовала какое-то странное жжение в желудке, не имевшее никакого отношения к выпитому виски. Мое бедное тело, введенное в заблуждение, подавало сигналы бедствия: в нем происходили какие-то химические процессы, порождавшие желание. Мефисто подвинулся ближе ко мне, продолжая гипнотизировать меня взглядом, потом сделал мгновенное змеиное движение рукой и провел ею по моей ноге.

— Вы ведь находите меня привлекательным? Не так ли?

— Нет!

Я вскочила на ноги и, дрожа, отпрянула от него. Могла ли я даже в мыслях допустить такое? Женщина моего возраста! Это же гнусно!

И все-таки это было правдой. Я чувствовала странное возбуждение — сочетание желания и отвращения. Стоя спиной к окну, я попыталась объективно оценить случившееся. Нечесаный, неопрятный молодой человек, смуглый и по-своему красивый, внешне смахивающий на цыгана, короче говоря, авантюрист. У него неординарное, своеобразное лицо смутьяна, бунтовщика. Жесткий очерк рта намекал на то, что наслаждения ему неведомы, и все же его губы искушали желание. В нем причудливо сочетались цинизм и холодность. Этот человек явно не знал, что такое чувства или угрызения совести. Он опасен, ему нельзя доверять.

— Я хочу вас, Хариэт, — сказал Мефисто.

— О чем это вы? — растерялась я. — Мне впору быть вашей…

Он со смехом перебил меня:

— Я говорю о желании совсем другого рода. А то, о чем вы подумали, подождет до лучших времен.

— Но вы сказали…

Лицо мое заливал горячий румянец. Ведь только дура могла вообразить, будто его привлекает такая безобразная старая женщина, как я!

— Мне нужно не ваше тело, Хариэт. — Глаза его насмешливо блеснули. — Мне нужна ваша душа. И я хочу, чтобы вы отдали ее мне добровольно. Вот почему я намерен доказать вам, что говорю правду. Идите сюда.

Что он собирался сделать? Я издала слабый стон протеста, но тут же почувствовала, что воля моя слабеет. Я была в его власти. Меня больше не волновало, что со мной произойдет. Никого это никогда не волновало и в прошлом. Так почему же должно волновать меня? Я пересекла комнату и остановилась напротив Мефисто.

— Сядьте, — приказал он. — Я вам кое-что покажу.

«Воскресенье, 14 декабря.

Не могу поверить, что это случилось со мной. Я записываю все, желая доказать себе, что не схожу с ума. Возможно, через несколько дней или через несколько лет я вспомню об этом и посмеюсь над собственной глупостью — над заблуждениями отчаявшейся старой женщины. Однако сейчас, в эту самую минуту, я убеждена: случившееся реально. Да. Это поворотный момент, которого я ждала всю жизнь.

Сегодня утром я проснулась от звона колоколов. Каждое воскресенье они нарушают мой покой, но сегодня впервые я поняла почему, поняла цель этого — Господь призывает к покаянию и искуплению последние заблудшие души. Разве есть надежда для такой заблудшей души, как моя?

Прошлой ночью я была готова согрешить, но это грех в глазах других людей, а не моих собственных. Мефисто так молод, что мог бы быть моим сыном, но зачем отказываться от наслаждения, если оно мне предложено? И к тому же впервые за последние тридцать лет. До самого конца я не сомневалась: он играет со мной в странные игры, маскируя свой интерес к пожилым женщинам странными речами о дьяволе. Чтобы не утаивать правду, скажу: меня возбуждала эта мысль. И я не отказалась бы от такого случая — когда еще он мог бы мне представиться?

Но я совершенно ошиблась в Мефисто. Это вовсе не было игрой. Он не желал моего тела. Прошлой ночью я совершила величайший грех. Я заключила союз с Дьяволом и продала ему свою душу.

Как мне в это поверить? Я не верю в Бога, так почему должна считать, что существование Дьявола заслуживает большего доверия? Как Мефисто сумел убедить меня?

Верно, это оказалось фокусом, но совсем не таким, как я думала. Этот фокус нельзя объяснить совпадением, более того, я убеждена, что это не так. Известно, что вероятность совпадения — одно на четырнадцать миллионов. За полчаса до того, как прошлой ночью начался розыгрыш Национальной лотереи, Мефисто назвал номера, которые выиграют. Он написал их на обороте квитанции кассы Сэйнсбери и вложил бумажку в мою руку. Прошло полчаса. Если бы я побежала в газетный киоск и купила лотерейный билет, то наутро стала бы миллионершей. Но я, разумеется, этого не сделала, а только посмеялась над ним. Я продолжала смеяться, пока шла глупая телепрограмма, которую Мефисто заставил меня смотреть, все идиотские номера с цыганским предсказанием судьбы и вращающимися шариками. Потом, когда были выбраны и оглашены номера лотерейных билетов, я поняла, что шутка окончена. Уже не смеясь, я стала внимательно слушать его. Потому что он и в самом деле обладал магической силой. И предлагал мне нечто такое, чего нельзя купить за деньги. Молодость. Молодость и красоту. Шанс получить компенсацию за все попусту растраченные годы.

Сначала условия договора показались мне очень простыми. Еще двадцать пять лет молодости и красоты в обмен на мою душу. Я спросила, как он ее потребует и когда?

Мефисто гарантировал мне двадцать пять лет, если, конечно, я не буду бросаться под автобусы или делать тому подобные глупости. Что же касается всего прочего, то я должна рискнуть. Он придет за мной, когда сочтет нужным. Тогда я умру и отправлюсь в ад, как любая другая грешница или грешник.

Боюсь ли я умереть? Однажды это все равно случится, не важно, заключу ли я с ним эту сделку или нет. Еще двадцать пять лет жизни… значит, я проживу до семидесяти пяти, а это не так уж плохо. А как же насчет ада? Может, я все равно окажусь там, если он существует? Конечно, я не собираюсь сейчас же бежать в церковь через дорогу, в ту самую, где звонят эти чертовы колокола, чтобы присоединиться к лицемерным прихожанам и обезопасить себя на случай, если выбрала неверный путь. Я верю, что есть Бог в легендарном раю, полном херувимов и ангелов, восседающих на облаках. Но что бы я делала в подобном месте? По мне, так даже ад лучше, чем вечность в Диснейленде.

Поэтому я спросила Мефисто, как это произойдет. Отошлют ли меня назад, во времена моей юности? Он объяснил мне, что так быть не может. По-видимому, в дьявольских кругах путешествие во времени не пользуется популярностью и не практикуется. В таком случае все запуталось бы: люди столкнулись бы с давно минувшими событиями, вмешались бы в них или оказались дважды в одном и том же месте. Мефисто напомнил мне научно-фантастический рассказ о том, как герой совершил путешествие во времени назад и случайно раздавил бабочку[4].

Когда герой вернулся в настоящее, оказалось, что в мире все изменилось и он ничего не узнает. Это вроде бы незначительное происшествие изменило весь ход истории. Откуда Мефисто известно, что я читала этот рассказ?

При этом весьма существенно, что, вернувшись во времена своей молодости, я вовсе не стала бы красавицей. Я слишком хорошо помню, что в двадцать пять лет не отличалась привлекательностью. Передо мной встали бы те же проблемы, что и тогда.

Выяснилось, и в этом есть что-то пугающее, что мне предстоит воспользоваться телом другого человека. Того, кто больше не нужен. Я спросила Мефисто, что значит «больше не нужен», но и сама уже угадала ответ. Я получу тело умершей двадцатипятилетней женщины. Но кто же она? Этого он не мог мне сказать. Мефисто будет следить за тем, кого предложит вселенная в момент моего переселения в другое тело. А вдруг ему подвернется под руку женщина еще более безобразная, чем я? Или обезображенная в результате несчастного случая? Мефисто просил меня положиться на него, обещая принять меры к тому, чтобы сделка была честной и выгодной для меня.

Но могла ли я доверять ему? А что, если он лжет мне? Что, если я просто окончу свои дни таким вот образом? Думаю, незачем было затевать всю эту кутерьму, если он просто хотел убить меня. Стоило ли ему беспокоиться о заключении какого-то договора? Ведь Мефисто мог покончить со мной, обладая такой властью. Мне оставалось только довериться ему.

Я спросила Мефисто, должна ли я расписаться кровью, как доктор Фаустус. Он рассмеялся. Сказал, что не следует путать вымысел с действительностью. Если же мне не надо ничего подписывать, как он будет действовать дальше? Мефисто бросил на меня насмешливый взгляд. Сказал, что я не должна пытаться и даже желать остановить его. А разве я этого хотела? Ведь я уже приняла решение.

Конечно, Мефисто прав. Я приняла решение. Что мне терять? Меня тревожило, как бы он не передумал и не отказался от своего предложения. Итак, мы заключили договор.

Я готова это сделать. Правда, остается еще много вопросов и много такого, чего я не понимаю. Ну например, что станется с моим прежним телом? Люди удивятся, куда я девалась. Друзей у меня мало, но ведь есть почтальон, молочница и старая дама, которая живет внизу. Все они заинтересуются, где я. Домохозяин время от времени заходит проверить, не покрасила ли я стены гостиной в пурпурный цвет и не сдала ли шкафчик для метел и щеток нелегальным эмигрантам. Если я проснусь в своей постели и обнаружу, что стала моложе на двадцать пять лет, как мне объяснить ему, что я здесь делаю? Притвориться родственницей или подругой, приехавшей погостить? Домохозяину это не понравится. А вдруг мне никто не поверит? Что, если они вообразят, будто меня убили? И обвинят меня, новую, в убийстве меня, прежней. Мне совсем не надо, чтобы в полиции выясняли мою личность и задавали вопросы. Тогда придется окончить свои дни в тюрьме. Такой интересный и неожиданный поворот был бы вполне в духе Мефисто. Где-то в чем-то меня ждет ловушка. Или все-таки нет?

Все это слишком сложно, и мне нужно время на размышления. Но время мое истекает. Уже наступил день, а сегодня вечером, когда я лягу спать, это должно случиться. Я могу думать, только пока бодрствую. Как же быть с окружающими? Может, сделать вид, будто я уехала в отпуск? Но для этого необходимо предпринять кое-какие шаги: заплатить за квартиру, получить причитавшиеся мне в библиотеке деньги. Ведь я перестану существовать! Между тем мне нужны деньги на жизнь. Когда у меня появятся деньги, я смогу покинуть Гилдфорд и открыть новую страницу своего существования. И буду уже далеко отсюда, когда обо мне что-то узнают.

Такие, как Салли и Эндрю, никогда не поверили бы в существование Мефисто. Они высмеяли бы меня, сочли бы это розыгрышем и продолжали бы жить своей обыденной жизнью, не представляя, чего лишены. Но я другая. Я верю в волшебство. В детстве я прочла все доступные мне сказки и поняла, что наступит день, когда ко мне придет моя крестная, фея, взмахнет своей волшебной палочкой, и все в моей жизни наладится. Я не предполагала, что придется ждать так долго, но ведь это наконец случилось! Мне предложили начать жизнь заново, мне предоставили еще один шанс, возможность найти свое счастье.

Как я распоряжусь своей новой жизнью? С юностью, красотой и приобретенным мной опытом? Я получу все, что захочу. Я сделаю блестящую карьеру, добьюсь славы, сколочу состояние и отодвину с дороги таких, как мисс Анетт Бэйкер. Проявляя безжалостность, я доберусь до самой вершины и отомщу всем, кто пренебрег мной, считая меня никчемной старой женщиной. Это доставит мне огромное удовлетворение, но я хочу кое-что еще, о чем не сказала Мефисто. Я мечтаю найти любовь, почувствовать себя надежно защищенной, иметь того, кто будет заботиться обо мне, завести семью, детей и каждый вечер ждать возвращения мужа с работы. Я хочу услышать слова, которых никогда ни от кого не слышала. Даже теперь, когда я пишу об этом, у меня дрожат руки. Так пусть же кто-нибудь наконец скажет мне: «Я люблю вас».

Меня бросило в жар — голова моя кружилась. Я покрылась испариной. Но предвестники менопаузы больше не пугали меня. Мне уже незачем этого бояться. Став молодой и красивой, я найду мужчину, который будет мне по душе.

Остается привести в порядок свои дела, заплатить за квартиру, отказаться от услуг молочницы, написать письма Салли и Эндрю и сообщить им, что я собираюсь в кругосветный круиз на полученные в библиотеке деньги. Вероятно, я никогда больше не увижу их, но это не важно. Ничто больше не должно напоминать мне о моей прежней жизни — о том, как я была несчастлива.

Потом я лягу в постель и буду ждать появления Мефисто. Как страшно! Кажется, будто я стою на краю пропасти и пытаюсь собрать все свое мужество, чтобы прыгнуть в нее.

Но я прыгну. Я сделаю это».

Глава 5

Я услышала низкое гудение. Оно постепенно нарастало, а где-то в отдалении позвякивал металл и раздавались приглушенные голоса. Во рту у меня был отвратительный вкус, и я ощущала запах антисептика. Ощупав себя и все, что меня окружало, я поняла, что лежу на спине в незнакомой жесткой постели. Но где же, черт возьми?

Я открыла глаза. На фоне резкого ослепительно белого света замаячила неясная тень. Я попыталась повернуться, но не смогла даже шевельнуться. Что сделал со мной Мефисто?

Тень уплотнилась и, материализовавшись, оказалась женским лицом. Я не узнала его.

— Синди, солнышко, ты слышишь меня? Это ко мне она обращается?

Громкий шепот:

— Она пробуждается. Другой женский голос:

— Осторожно. Она еще очень слаба.

— Синди? — снова заговорила первая женщина, склоняясь надо мной. Я чувствовала ее дыхание на своей щеке. — С тобой все будет хорошо, Синди, детка. Доктор говорит, ты поправляешься.

Синди? Вероятно, это какая-то ошибка. Ведь так звали эту чертову куклу. О Господи! Что-то тут не так. Что-то не сработало. Ужасная ошибка! Откуда взялись эти странные люди?

— Тебе еще придется побыть здесь, деточка, — продолжала первая женщина, гнусавя и растягивая слова. — Но ты и оглянуться не успеешь, как мы заберем тебя отсюда.

Я попыталась сесть, но это усилие оказалось чрезмерным, и я снова упала на постель.

— А теперь осторожнее, — прозвучал другой женский голос, и невидимые руки деловито захлопотали, удобнее укладывая мою голову и взбивая подушки. Это продолжалось до тех пор, пока женщина не устроила меня повыше. Теперь я полулежала.

— Вот так-то лучше. Пожалуй, совсем хорошо.

Постепенно из тумана выплыла комната. Больничная палата. К моему носу тянулись какие-то трубки. Еще одна была подсоединена к моему запястью. На мониторе возле моей постели мигали какие-то зеленые огоньки и линии. Оттуда же доносилось странное тихое гудение, пробудившее меня к жизни.

— Что случилось? — спросила я и удивилась тому, что вместо привычного голоса услышала какой-то писк. — Где я?

Одна из женшин, в халате медсестры, ответила:

— С вами произошел несчастный случай. — Она положила прохладную руку мне на лоб и отвела с него прядь волос. — Но худшее уже позади. Все обойдется.

— Все в порядке. — Вторая женщина слегка похлопала меня по руке. — Все будет прекрасно.

Я посмотрела на нее: на вид ей было лет тридцать, хорошенькая, со светло-золотистыми волосами. Внимательнее вглядевшись в женщину, я заметила круги под глазами и темные корни давно некрашенных волос. Она снова похлопала меня по руке так, будто хорошо знакома со мной.

— Кто она? — спросила я медсестру.

Мой вопрос явно потряс и огорчил женщину.

— Что с ней такое? Неужели она не узнает собственную сестру? О Господи! Только не говорите, что ее мозг пострадал!

Сестра? У меня никогда не было сестры. Кто же, черт возьми, эта самозванка?

— Это Бэбс, твоя сестра Бэбс, — пояснила женщина, снова склоняясь надо мной. — Ты ведь узнаешь меня, правда, детка?

— Конечно, у нее частичная потеря памяти после того страшного удара. — Медсестра что-то поправила в ногах моей кровати. — Но не волнуйтесь. Через пару недель она будет как огурчик. Вот заберете ее домой, и она, оказавшись в привычной обстановке, все вспомнит.

Домой? А где же мой дом, ради всего святого? И тут я поняла, что все это время смутно беспокоило меня. Как огурчик! Кто так говорит? Откуда они набрались этой американской чепухи? Чуть повернув голову, я бросила взгляд в окно. Нежный морской ветерок раскачивал листья пальмы. Это совсем не походило ни на Гилдфорд, ни на другие знакомые мне места.

— Где я? — снова спросила я. Голос ничуть не походил на мой. Может, из-за того, что в нос мне вставили трубки или каким-то загадочным образом у меня изменился тембр?

— Да ну же, детка, — ответила моя сестра Бэбс. — Ты в Лос-Анджелесе.

— В Лос-Анджелесе? — изумилась я. — То есть в том самом Лос-Анджелесе?

— А где ты предполагала оказаться? В Акапулько? — Нервно рассмеявшись, Бэбс повернулась к сиделке: — Моя сестренка всегда была слегка чокнутой. Без карты она никогда не проехала бы и мили. — Бэбс вздохнула. — Она постоянно рассказывала о том месте, где жила в детстве, — о городе Ангелов и тому подобной чепухе. Будто приехала сюда, чтобы стать кинозвездой. — Бэбс всхлипнула и приложила к глазам бумажную салфетку. — Разбила материнское сердце, убежав из дома, а в то время ей было лишь восемнадцать. Решила, что слишком хороша для Сиу-Фоллз. И вот к чему это привело.

— Но я не… — Я попыталась привлечь ее внимание, но она так увлеклась рассказом обо мне, что забыла о моем присутствии. Сиу-Фоллз? Лос-Анджелес? Об этом даже не упоминалось в нашем соглашении. И кто такая, черт возьми, эта Синди?

— Спасибо, Мефисто, — пробормотала я сквозь зубы. — Ты предал меня.

— Не знаю, кто будет теперь присматривать за ней, — продолжала Бэбс. — Я, разумеется, с этим не справлюсь. У меня на руках Дейл и дети. Вот если бы у нас была дополнительная страховка! Я говорила Дейлу, что нельзя угадать, когда на тебя обрушится несчастье.

— Что верно, то верно, — промолвила медсестра.

— Но я выполнила свой долг. Этого никто не может отрицать. Я бросилась сюда, как только мне позвонили из больницы, хотя не получила ни скидки на авиабилет, ни денег за двухнедельный отпуск, поскольку мне пришлось срочно попросить его. Я должна вернуться на работу послезавтра, и у меня нет надежды на то, что мать Дейла надолго возьмет на себя заботу о детях. Вы же понимаете, у меня семья, и я не могу оставить ее.

— Ну-ну, — миролюбиво проговорила медсестра. — Никто и не требует, чтобы вы что-нибудь немедленно предприняли.

— К тому же, — у Бэбс вырвалось сдавленное рыдание, — она никогда ничего не сделала для меня. Мне пришлось самой ухаживать за мамой…

— Пожалуй, слишком много переживаний для одного дня, — заметила медсестра, выпроваживая мою так называемую родственницу за дверь. — Больной надо отдохнуть.

Отдыхать мне было незачем. Я попыталась сесть прямо, не потревожив трубок. Как я выглядела? Я надеялась, что очнусь одна в Гилдфорде, а вместо этого меня доставили на край света и отдали в руки чужих людей. Как же будет с другими условиями сделки? Насколько далеко зашел Мефисто в своем предательстве?