Глава 5

РУДИ СТАНОВИТСЯ ГРУБЫМ

На столе, стоявшем в углу, я увидел коробку отличных сигарет. Я позволил себе воспользоваться одной из них, закурил и уселся в удобное кресло, пододвинув его поближе к моим героям. «Люгер» я положил на колени, на случай, если кто-нибудь из них вздумает что-нибудь, но, судя по их внешнему виду, вряд ли можно в ближайшие месяцы ожидать от них какой-нибудь физической деятельности.

— Теперь слушайте, — продолжал я. — Если вы хотите, чтобы все обошлось для вас легко, вы будете умниками и все мне подробно расскажете. Вы попались, ребята, и вы это понимаете сами.

Прежде всего я хочу знать, что вам известно относительно убийства мистера Мелландера.

Скендал облизнул губы.

— Честно, мистер Кошен, — сказал он. — Нам абсолютно ничего не известно. Каким образом парень получил свою пулю, кто его убил в телефонной будке, нам неизвестно. Но одно могу сказать совершенно точно: это сделал не Руди Сальтьерра. И вот почему я так говорю — я весь вечер был за кулисами и видел, что впервые Руди вошел в помещение клуба только вместе с мисс де ля Рю — той самой, которую зовут «Ядовитый плющ», и Вилли-Простофилей перед исполнением этой дамой своего номера.

— А что тебе вообще известно об этой даме? — спросил я его.

Он улыбнулся.

— Отличная бабенка, — сказал он. — Если бы мне выпало счастье, я бы не задумываясь убежал из дома, чтобы только быть с ней, все равно ядовитый или не ядовитый она плющ.

Скендал вздохнул и продолжал:

— Ее откопал Руди. Она пела в каких-то мелких заведениях. Один приятель Руди познакомил его с Карлоттой, и как только Карлотта увидела Руди и его бриллиантовые запонки, она сразу обожгла его пламенными взглядами, разыграла из себя недотрогу, и Руди упал к ее ногам, сраженный насмерть, как парень, упавший с крыши Эмпайр Билдинг.

Он буквально сошел от нее с ума. И не прошло и двух дней, как она прибрала его к рукам, и с тех пор он резко изменился. Теперь он только и думает о том, чтобы сделать побольше денег и жениться на этой бэби. Но мне кажется, она просто водит его за нос. Еще многое было видно там, у Джо Мадригала. Я видел, как она гонялась за Вилли-Простофилей. Может быть, потому, что он вообще больше в ее вкусе, чем Руди. Может быть, и потому, что он мог в один прекрасный день сделаться чертовски богатым. Я кивнул.

— А каким образом Сальтьерра попадает за кулисы, не проходя через танцзал? — спросил я его.

— Он проходит задним ходом, — ответил Скендал. — Сзади есть маленькая дверь, которой пользуются служащие ресторана. И Руди всегда проходит через эту дверь и оставляет свою шляпу в уборной Карлотты.

— О'кей, — сказал я. — Ну, а теперь насчет Вилли. Ведь это Сальтьерра убил его? Не так ли? Скендал кивнул.

— Да, это сделал он, — согласился он. — Когда Карлотта пела свою песню, я видел, как он вышел из ее уборной. Правую руку он держал в кармане, и я знал, что он собирается кого-то убить.

Когда он подошел ко мне, то подмигнул, потом вытащил из кармана револьвер и осмотрел глушитель. Затем спрятал руку с револьвером за спину, открыл дверь и вышел…

Через некоторое время он вернулся, посмотрел на меня и сказал: «Не забудь, я все это время не выходил из уборной Карлотты. Помни, что тебе хорошо была видна комната Карлотты, дверь была открыта, и я все время был там. Понял?» — Он пожал плечами и продолжал:

— И что я мог поделать? Я не могу рисковать, идти против Руди Сальтьерры.

— А что, разве он такой уж жестокий парень? — с улыбкой поинтересовался я. — Теперь скажи мне, зачем ему понадобилось убивать Вилли?

— Убей меня бог, не знаю, — сказал он. — Но знаю, что именно так он расправляется с людьми, которые встают у него на дороге. Я бы не возражал увидеть его поджаренным на стуле, — продолжал Скендал, — если только он раньше не доберется до меня. В этом случае я в нашей семье не первый погибну от его руки.

Я взглянул на него с интересом.

— Да? Кого он еще казнил?

— Он убил моего брата, — сказал Скендал, — и я не забыл ему этого. Он ударил его бутылкой по голове, потому что брат осмелился противоречить ему.

У меня отличная память. Я помню, Дункан говорил мне, что парня, от которого и пошло все это дело, того, который в бреду рассказал о возможном похищении золота, — этого парня как раз ударили бутылкой по голове.

Я кивнул.

— Это тот самый парень, который умер в Беллево, не приходя в сознание? — спросил я. — Что у них за дела с Сальтьеррой?

Он улыбнулся.

— Он был большим приятелем Руди. — Знал все его дела, но был очень скрытным, никогда ни словом не обмолвился мне о своих делах. Это он устроил меня на работу к Джо Мадригалу, и Сальтьерра иногда помогал мне. Каждую неделю давал по пятьдесят, а то и по сотне долларов за выполнение всяких мелких поручений.

Я вернулся к другому парню.

— А как насчет тебя? — спросил я. Он взглянул на меня.

— Мне ничего не известно, — ответил он. — Я знаю только одно дело: работу в гараже. Гараж принадлежит Сальтьерре. Я присматриваю за его машинами, держу их в полном порядке, чтобы он мог в любой момент на любой из них поехать. Меня устроил на работу вот этот парень.

— Совершенно точно, — сказал Скендал. — Он ничего не знает. Конечно, ему известно, что здесь творятся какие-то темные дела и что Сальтьерра стоит во главе всего. Больше ничего он не знает. Скажи, можно закурить?

Я бросил ему сигарету, он пошарил в джинсах, нашел спички и затянулся.

— Мы с Сальтьеррой не очень-то большие друзья, — продолжал он. — Я думаю, что он вообще никому ничего не рассказывает о своих делах, за исключением, конечно, этой дамочки Карлотты.

— Ах, да, дамочки, — сказал я. — Ну-ка, расскажи теперь о ней.

Скендал засмеялся, вернее, пытался засмеяться, но тут же сморщился от боли и замолчал.

— Он с ума сходит по ней! Просто с ума сходит. Это всем известно.

— Да, нечего сказать, красивая бабенка! И с характером. Он улыбнулся.

— Да еще с каким. И по-моему, они с Руди вместе хотели оболванить этого Вилли.

— А откуда у Вилли деньги? — спросил я. Он покачал головой.

— Этого я не знаю. Я только знаю, что у него их куча, и что эта бабенка Карлотта заигрывала с ним, а Сальтьерра обо всем знал. Я несколько раз видел, как они перемигивались за спиной Вилли.

— О'кей, — сказал я. — Значит, это все, что вы знаете, ребята?

Оба парня кивнули головами, но я невольно рассмеялся, как они это сделали, потому что шеи у них распухли по крайней мере в три раза по сравнению с нормальными размерами. Вот во что обошлись им невежливое обращение со мной.

— Слушай, Скендал, — сказал я, — еще один маленький вопросик. Где живет Руди Сальтьерра? И есть ли у него какая-нибудь контора?

Скендал ответил не сразу, вероятно, он сначала хотел наврать, но потом, подумав, решил, что с него на сегодня уже достаточно.

— Это квартира на 9-й Авеню, — промямлил он и дал номер дома. — Нужно подняться на лестницу, его дверь находится прямо против лестницы. Вот там он большей частью бывает. Но хотя это помещение оборудовано, как квартира, на самом деле это скорее контора. А дверь в контору рядом, налево. Из настоящей квартиры в фальшивую пробит ход, который замаскирован книжным шкафом. Вот в этих квартирах он бывает каждую ночь, и именно туда приходят к нему ребята. А если он хочет куда-нибудь уйти незаметно, проходит через дверь, замаскированную книжным шкафом, и получается, что из его квартиры никто вроде ночью и не выходил. Вот все, что я знаю.

Я посмотрел на него.

— А ты не ошибаешься? Может быть, тебе еще что-нибудь известно?

— Это все, уверяю вас! Я не буду вам врать, потому что я знаю, кто вы такой.

Я поверил ему. По-моему, эти двое просто мелкие сошки, которые толкутся около крупных гангстеров, ухаживают за автомобилями, работают в гараже и вообще выполняют всякие грязные поручения своих хозяев. Моя задача теперь:

Покрепче заткнуть глотки этим двум парням, чтобы они не разболтали, кто я и чем занимаюсь. И мне кажется, у меня теперь только один способ есть заставить их молчать: нужно их арестовать, и хотя мне не хочется входить в контакт с полицией, все-таки на сей раз придется на это пойти. Я обратился к парню из гаража:

— Слушай, ты, — сказал я ему. — У тебя есть какая-нибудь веревка? Он сказал:

— Да, есть внизу, в ванной комнате.

Я послал его за ней, и когда он вернулся, связал их вместе, спина к спине, и крепко привязал к кровати.

Когда я все закончил, у ребят осталось ровно столько же шансов спрыгнуть с кровати, сколько у куска сливочного масла, попавшего в аду на раскаленную сковородку. Потом я взял свою шляпу.

— Теперь слушайте меня, парни, — сказал я. — Я сейчас устрою так, чтобы вас арестовали, и когда копы придут сюда, вы должны держать язык за зубами. Вы не смеете проронить ни единого слова ни о том, что здесь сегодня произошло, ни о том, что здесь был я. Вас засадят в карцер и продержат там две недели. За эти две недели вы не будете никого к себе вызывать, а если кто к вам и придет, будете отказываться разговаривать. Если вы сделаете так, как я вам велю, то через две недели вы спокойно выйдете на свободу. Если же один из вас посмеет хотя бы намекнуть, кто я и о чем я вас спрашивал, я устрою вам годика по два, со строгой изоляцией, а то и больше. Поняли?

Они сказали, что поняли.

— Вот и хорошо! А теперь сидите себе спокойно и рассказывайте друг другу сказки, чтобы не скучно было, а когда через две недели вас выпустят из тюрьмы, вот вам мой совет:

Найдите-ка вы себе настоящую, хорошую работу и держитесь подальше от таких, как Сальтьерра, и тогда вас больше никто и никогда не будет бить. Поняли? Ну, пока, парни! Может быть, еще когда-нибудь увидимся.

На это они не сказали ни слова. Оба были уже сыты по горло беседой со мной. Я потушил у них свет, закрыл за собой дверь, спустился вниз, в гараж, поднял железную ставню, подлез под нее и снова опустил за собой. Выйдя на улицу, я огляделся и увидел в конце улицы, как раз против табачного киоска, куда ходил за сигаретами гаражный парень, телефонную будку.

Я быстро пошел к этой будке, но на полдороги остановился, чтобы закурить, и уголком глаза посмотрел, что делается сзади у меня. Так и есть! Из-за угла вывернула машина каштанового цвета, за рулем сидел какой-то парень, а рядом с ним еще один. Машина, скрипя тормозами, сделала поворот и как стрела помчалась по прямой улице мне вдогонку.

Бывают иногда моменты, что ты не успеваешь даже подумать, просто действуешь инстинктивно. Именно так у меня сейчас получилось. Я упал навзничь, и только я успел это сделать, как сидящий на заднем сиденье машины парень начал наигрывать веселенькие мелодии из армейского автомата, который он высунул в окно. Он буквально полил свинцовой струёй стену дома, около которой я лег, я только слышал щелканье пуль о кирпич, и прежде чем я успел посмотреть хотя бы номер машины, она удрала. Я встал, закурил все-таки ту сигарету, которую мне помешали закурить эти стрелки, и быстро перешел через дорогу, так как я увидел вход в парадное, которое выходило и на улицу, и во двор. Я начал колесить по улицам и слышал, как сзади меня с шумом открывались окна, и полусонные обитатели ближних домиков высовывались, чтобы посмотреть, что за перестрелка.

Я колесил так примерно минут пять, и решил, что теперь уже мне удалось сбить с толку любого парня, который бы задумал тащиться за мной хвостом. И как раз в это время я подошел к телефонной будке.

Я набрал номер дежурного телефониста, сказал ему, что у меня будет правительственный разговор, и попросил соединить с нью-йоркским отделением Федерального Бюро. Через две минуты меня соединили. Я сообщил им свой зашифрованный номер и сказал, что я работаю по непосредственному указанию из Вашингтона, что я очень извиняюсь, что мне пришлось их побеспокоить, но дело в том, что тут неподалеку на Спрус-стрит над гаражом на кровати сидят два связанных парня. Я порекомендовал агенту на другом конце провода поторопиться.

— Я хочу, чтобы вы арестовали этих парней, — сказал я. — Предъявите им любые обвинения, все, что хотите, и никого к ним не пускайте, чтобы они не разговаривали ни с кем. Я им это уже объяснил, вы со своей стороны сделайте то же самое.

— О'кей, — сказал агент, и я повесил трубку. Выйдя из телефонной будки, я закурил еще одну сигарету и подумал, что же мне теперь делать дальше? Есть такое правило: если ты хочешь от кого-нибудь что-нибудь, надо как можно скорее самому доставить побольше хлопот и неприятностей окружающим, потому что когда люди попадают в неприятности, они начинают совершать такие поступки, которых в нормальном состоянии не совершили бы, особенно если им надо что-то скрывать. Вот я и думаю, что если я проявлю себя назойливым типом, может быть, именно этим путем мне удастся напасть на какие-нибудь нити, ведущие к похищению золота.

Я взглянул на часы. Половина четвертого. У меня есть еще время для небольшой дружеской беседы с Руди Сальтьеррой. Я хочу сказать ему пару теплых слов, потому что, естественно, не люблю ребят, поливающих меня из армейских автоматов, и вообще я считаю, что, наконец, настало время сказать этому Сальтьерре все, что он заслуживает.

Только я, пожалуй, сначала съезжу в свой старый отель, посмотрю, не прислали ли мне из Вашингтона сведения, которые я просил. Я сел в такси, которое как раз тащилось мимо меня, приехал в свой отель и спросил ночного дежурного, нет ли для меня каких-нибудь писем. Он сказал, что есть и передал пакет.

Тогда я снова сел в то же такси и поехал в свой новый отель. Там я поднялся в свою комнату, распечатал конверт. Там оказалась целая куча копий акций, а внизу маленькая записка с зашифрованным ответом на мою телеграмму. Я расшифровал это письмо. Вот что там было написано:

"Ваш доклад получен. Нью-йоркской полицией дано указание возможно больше задержать расследование убийства Мелландер-Фрон. В отношении Чарля Чайз — он приемный сын Харберри Веллас Чайза, известного дельца с Нью-Йоркской Уолл-стрит. Убитый нигде не работал и имел репутацию шалопая, швыряющего огромные деньги на попойки в ночных клубах и на сомнительных женщин. В последнее время отец строго урезал его финансы, однако он не мог следить за поведением пасынка, так как тот взял имя Чар-ля Фрона, чтобы его труднее было найти.

Детали отправки золота из Соединенных Штатов в Великобританию следующие: два миллиона долларов изымаются сегодня из Федерального банка в Нью-Йорке и будут погружены на товарно-пассажирский пароход «Мейберри». Раньше предполагалось отправить золото на Куин-Мэри, но в последний момент судно переменили, чтобы сбить со следа преступников. «Мейберри» отчалит из Нью-Йоркской гавани вскоре после того, как придет на борт груз.

Удалось ли вам через Дункана завязать необходимые связи? Ваше инкогнито сохраняемся. Желаем удачи".

Да, немного же рассказала мне эта телеграмма, за исключением очень интересных сведений относительно этого самого Вилли-Простофили, который, по-моему, был самым обыкновенным сынком богатых родителей, проживающим ровно столько денег, сколько он мог выкачать из них. Но в конце концов родителю надоело оплачивать счета своего милого сынка, и он закрыл ему лавочку.

Что касается отправки золота, то я что-то ничего не понял. Выходит, что сейчас золото уже забрали из Федерального банка и погрузили на «Мейберри», который вот-вот отправится в путь, если только он этого уже не сделал.

И, по-моему, Федеральные власти очень разумно сделали, поместив золото вместо большого парохода на маленький товаро-пассажирский, если, конечно, эти сведения о перемене парохода не просочились куда не следует.