Она уверяла, что ей в жизни неоднократно приходилось убеждаться в правильности этих слов. Всегда в любых условиях она не теряла надежду, и все в конце концов утрясалось.

После такой речи она обожгла меня взглядом, бросилась мне на шею и наглядно продемонстрировала, каким образом Екатерина Великая применила полунельсен в отношении юного гвардейского офицера, который вертелся около нее в надежде стать генералом.

И как раз в тот момент вошел парень, оказавшийся ее мужем. Увидев нас в такой позе, он выхватил револьвер, и тут началась, такая пальба, какая обычно бывает ночью в дни фиесты в Сан Антонио.

Все это снова навело меня на мысль о Жоржетте. Она была в деле, а дело вон как повернулось. Ну что, девочка, нравится?

Она была страшно удивлена, услышав от меня об убийстве Ятлина. Но тогда ее занимала только одна мысль: ей хотелось поскорее отделаться от меня, удрать и присоединиться к остальной банде.

А когда она уже была в такси по пути в Армин Лодж к незабвенному Тони Скала, на нее вдруг нашло просветление, и она посмотрела на все происходящее с совершенно иной точки зрения.

Она поняла, ребята из шайки Тони Скала отнюдь не те мальчики, которые согласятся безропотно нести мертвый груз, даже если у груза такая очаровательная внешность. Если эти парни пошли на убийство Педро Домингуэса и Ятлина, то нет никаких причин, по которым они не могут проделать тоже самое и с ней. Они могут или убить ее, или отделаться от нее каким-нибудь не особо вежливым способом, каким обычно гангстеры отделываются от надоевших им девчонок.

Или, может быть, Скала имеет на нее виды?

Может быть, Жоржетта все поняла. О чем думает Тони? Джек Истри (которого я так кстати пристрелил) с дороги убран, так же как и Пинни Ятлин, которого, я уверен, убила Зеллара по приказу своей сестрицы, — так что Тони Скала считает себя теперь хозяином положения. И в самом ближайшем будущем чудовищно разбогатеет, поскольку полученные формулы стоят больших денег, которые он разделит пополам с Фернандой. Я абсолютно уверен, что остальные члены шайки ни гроша от них не получат.

Не могла она не понять этого, и поехала в Нейи, чтобы откровенно высказать все в глаза Тони. Только она не учла, что в доме был еще один парень, который подкрался к ней и вышиб у нее из рук пистолет.

Держу пари, чувствует она сейчас себя неважно. Интересно, что она хотела сообщить мне в той записке? Очень интересно!

Все это лишний раз показывает, ребята: даже самые лживые и хитрые девчонки иногда слишком переоценивают свои силы.

И знаете, мне как-то немного жаль Жоржетту. Я чувствую, она сейчас попала в беду, и мне ее жаль, несмотря на ее вероломство.

Пришел Сай Хинкс. Мы с ним позавтракали. Сай рассказал, что получил от Варнея поддержку на все 100 процентов. Варней примет Джуанеллу Рилуотер и обо всем с ней договорится.

Еще ему удалось получить разрешение на установку кое-каких станочков, нужных Рилуотеру для работы.

Выходит, эта часть плана идет отлично. Сай никогда в жизни не мог представить, чтобы сотрудник посольства США обсуждал какие бы то ни было дела с девчонкой, подобной Джуанелле, но в наши дни всего можно ожидать. Он и сам не знал, насколько был прав, произнося эти слова. Во всяком случае, Варней и Джуанелла смогут взаимно кое чему друг друга поучить, если только она не решит испытать влияние своих чар.

После завтрака Сай вызвал машину, и мы поехали. Я многого жду от предстоящего свидания с фотографом. Если удастся мой план, я смогу ударить очаровательную Фернанду Мартинас и всю банду головорезов по самому больному месту.

Пять часов. Очаровательное курортное место с нарядной набережной и довольно симпатичными домиками. Здесь герои добропорядочных романов проводят уик-энды, и все такие милые, добрые и честные, что полностью отпадает всякая нужда в людях моей профессии.

Я разыскал Рафалло Пьеррина по адресу, указанному в рекламе. Он был дома. Довольно пожилой тип, седовласый, с огромными голубыми глазами и в синем берете.

На вид довольно умный, а по-английски разговаривает гораздо лучше, чем Сай по-французски.

Я сразу перешел к делу. Я понимаю, сказал я, что он занимается своим делом не просто для укрепления здоровья, и та сумма, которую он надеялся получить за некую предложенную работу, ничто по сравнению с тем, что собираюсь заплатить я. Я помахал двумя тысячефранковыми бумажками, и глаза старика засверкали.

— Мсье, — сказал он. — Я весь к вашим услугам. Я, конечно, фотограф, так сказать, художник, но я надеюсь, что я также и деловой человек.

Я сказал о'кей. И просто так, для подбодрения старика, сунул ему в руку 500 франков. После чего попросил без всяких трюков и уверток рассказать мне все, что ему известно, причем порекомендовал быть максимально внимательным и не упустить ни одной детали.

Он закурил сигарету и начал.

По соответствующему контракту в течение последних двух лет журнал «Искусство» ежемесячно помещает его рекламу. Четыре дня назад он получил письмо от какого-то гражданина из Трувиля. Парень, назвавшийся Ансельмо Делада, спрашивал, не сможет ли он выполнить специальный заказ по фотографированию документов. Если да, он согласен заплатить крупную сумму денег. В случае согласия, Пьеррин должен взять с собой все необходимое: пластинки, проявитель, приспособления для печатания и т. д. с тем, чтобы он смог одним махом выполнить всю работу от фотографирования до изготовления снимков.

Далее в письме говорилось: в случае согласия, Пьеррин должен находиться в полной готовности, с упакованными аппаратами и прочими материалами, с тем, чтобы ровно через час после получения соответствующего указания он выехал на место, которое будет дополнительно указано.

Если Пьеррин согласен выполнить эту работу, он должен назвать свою сумму и послать письмо «до востребования» на имя Ансельмо Делада, Трувиль.

Пьеррин сказал, что эта работа представляется ему чрезвычайно выгодной и поэтому он написал письмо и сказал о'кей, он согласен ее выполнить, но что его аппараты и прочее оборудование слишком громоздки и потребуется специальный транспорт. Он запросил за работу тысячу франков и за каждую фотокопию еще по сто франков.

Пьеррин отправил свое письмо. Делада, очевидно, буквально дожидался его на пороге почтовой кареты в Трувиле, так как через два часа после отправления письма к Пьеррину в студию заявился парень, назвавший себя Ансельмо.

Все о'кей, сказал он фотографу, он согласен заплатить

Требуемую сумму, и если Пьеррин отлично выполнит свою работу, он еще накинет тысячу франков, просто так, на счастье. Пьеррину нечего ломать голову относительно перевозки, он пришлет машину и пару ребят, которые позаботятся о погрузке камер и прочего.

Тогда Пьеррин забросал парня вопросами относительно условий освещения, вольтажа электросети и прочих мелочей, но Делада сказал, ему нечего беспокоиться о деталях, все будет надлежащим образом обеспечено, и когда Пьеррин приедет на место, он найдет там все что надо.

Делада дал 200 франков задатка, сказал, что фотографа своевременно предупредят и записал номер телефона Пьеррина.

О'кей. Сегодня примерно в десять часов утра Делада позвонил по телефону и сказал, что Пьеррин должен быть готовым завтра вечером в 11.30, к нему приедут ребята с грузовиком и трайлером, погрузят все оборудование и отвезут его вместе с самим Пьеррином к месту работы.

Делада предупредил: работы будет очень много, придется прободрствовать всю ночь и Пьеррин вернется домой часов в одиннадцать на следующий день.

Пьеррин сказал о'кей, это его вполне устраивает.

Вот такие-то дела!

Все происходит так, как я предполагал. Если мне повезет, я, кажется, на сей раз окончательно разделаюсь с этой бандой.

Могу прозакладывать свой последний доллар, что Делада

— это не кто иной, как сам Тони Скала, и он собирается сделать именно то, что я и предполагал.

Я принялся за обработку Пьеррина, наплел какие-то сказки, тут же придуманные по ходу разговора, сунул ему еще 500 франков и сказал, что если он все сделает, как я его прошу, он через два дня получит еще две тысячи франков.

Он был согласен. По тому, как сверкали его глаза, когда он принимал деньги, я понял, что он смог бы сфотографировать самого черта, если бы ему предложили гонорар.

Я рассказал ему подробно, что он должен делать, и заставил его повторить все несколько раз до тех пор, пока не вбил основательно ему в голову все, что нужно.

Я попросил показать студию. При осмотре я сделал пару-другую мысленных замечаний относительно кое-каких вещей, затем мы с Саем сели в машину и укатили. Меня призывал Париж!

Когда я вернулся в отель «Веллингтон», мы устроили с Саем Хинксом небольшое совещание. Я уже говорил вам, ребята, что Сай очень умный парень, но я хотел быть абсолютно уверенным, что он совершенно точно представляет себе, как пойдет дело, потому что малейшая оплошность с его стороны может грозить мне чрезвычайно серьезными последствиями. Так что я изрядно потрудился над Саем.

Потом я позвонил Варнею в посольство и предупредил: сейчас к нему приедет Сай, пусть он вручит ему 20 тысяч франков, а также пусть сведет его с морским атташе, чтобы Сай смог у него получить информацию по кое-каким вопросам-.

Он сказал о'кей. Он сделает все, что мне будет угодно.

Сай ушел, а я спустился вниз, заказал себе отличный обед и выпил маленькую бутылку шампанского за свое собственное здоровье. В самом ближайшем будущем, уж точно, оно весьма и весьма пригодится. Зашел в телефонную будку и вызвал Джуанеллу Рилуотер.

— Мне надо поговорить с тобой, детка, примерно через полчаса я буду в, баре Чарли.

Она сказала о'кей и добавила: Ларви уже работает в подвале, как закованный в кандалы узник, и, пожалуй, сейчас она ему не понадобится.

Когда я вошел в бар, Джуанелла уже сидела у стойки на высоком табурете.

По дороге сюда, в такси, затягиваясь сигаретой, я просчитывал, насколько я могу доверяться Джуанелле.

Вам отлично известно, что преступники довольно забавные существа, а их девчонки и того забавнее. От них всего можно ожидать.

Настоящий преступник, так сказать, эксперт-преступник, будь то взломщик или мошенник, всегда несколько свысока смотрит на обыкновенных воришек, не специализировавшихся на каком-нибудь определенном виде преступления. Я знал несколько крупных специалистов — взломщиков сейфов; они никогда бы не уунизили себя общением с обычными воришками.

И еще. Очень часто преступники оказываются своего рода патриотами. Они отнюдь не возражают обокрасть своих соотечественников, или уклониться от уплаты налогов, или совершить еще какое-нибудь подобное преступление, но в девяти случаях из десяти, когда над их родиной нависает опасность национального масштаба, они часто вступают в морские отряды и берутся подорвать вражеские укрепления, и делают это они из чисто патриотических побуждений.

Если вы мне не верите, спросите кого-нибудь знающего, и вам расскажут о батальоне апашей во Франции в период первой мировой войны, когда все до единого парижские мошенники, парни, которым грош цена, в один прекрасный день объединились в батальон и с пением Марсельезы отправились на фронт, одной рукой размахивая национальным флагом, в то время как другая рука не упускала случая почистить подвернувшиеся по пути карманы.

И знали бы вы, как эти ребята дрались! Джуанелла приветствовала меня очаровательной улыбкой.

— Эй, служивый, — сказала она. — Ну, что такое на сей раз? Недоволен нашей работой или просто долго не можешь находиться вдали от моей красивой фигуры? Ну-ка, закажи мне двойного вермута, а на прицеп канадское виски с шерри.

Пока я заказывал, она не спускала с меня глаз. На ней было черное, плотно обтягивающее платье, жакет труакар и черная с белым шляпка. На руках белые лайковые перчатки с черной отделкой на манжетах, а глаза ее сияли, как звезды.

Я уверен, если эта бабенка возьмет себя в руки, уменьшит высоту каблуков на три дюйма и заставит Ларви встать на честный путь, она очень быстро найдет себе и, естественно, ему место в жизни.

— Как дела? — спросил я.

— Отлично, — ответила она. — А тот парень из посольства, Варней, просто прелесть. У него есть основания скорбеть о потерянной юности. Каждый раз, когда ему представлялась возможность взглянуть на мои ножки, он впивался в них таким взглядом, как будто никогда до сих пор не видел ничего подобного.

— А это происходит не только с ним одним, Джуанелла, — сказал я. — Вот, например, я видел на своём веку уйму ножек, но, уверяю тебя, твои ножки особые, и потребуется очень много времени, чтобы я смог рассказать, что я вообще о тебе думаю.

Уверяю тебя, это были бы не очень приличные слова. Кстати, ты, может быть, уже догадалась, зачем я связал тебя с Варнеем? А?

— Ну! — сказала она. — Чтобы мы ни на секунду не забывали: сейчас мы делаем настоящее дело и впервые в жизни работаем на дядю Сема.

Она выпила вермут и принялась за виски. Выловила из стакана пальчиком вишенку и держала её в нескольких дюймах ото рта.

Я подумал, что её губы как раз такого же цвета, как и вишенка.

— Парни работают, как проклятые, — сказала она. — С тем оборудованием, которое достал Варней, они закончат сегодня к семи вечера. Варнею пришла отличная мысль снабдить нас комплектом стальных пластинок. — Она посмотрела на меня. — Это всё, что ты хотел знать?

— Нет, — ответил я. — Я хочу тебя кое о чём допросить. Есть одно личное дело.

Она опустила глазки и слегка передёрнула плечиками.

— Что ж… — начала она. — Но мне придётся сначала всё как следует обдумать. Я уже говорила тебе, Ларви ужасно ревнивый парень. Но, может быть, поскольку ты дал ему эту работу…

— Минуточку, — перебил я, — ты меня не правильно поняла. Да, действительно, это личное дело, но не такое личное, чтобы Ларви пришел в бешенство. Понимаешь?

— Да, — вздохнула она. — Что ж, я знала, мне сегодня придется пережить огромное разочарование. Я видела это сегодня утром в кофейной чашечке. О'кей. Валяй, Лемми, выкладывай, что там тебя грызет?

— Слушай, Джуанелла, — сказал я. — Ты помнишь, в 1932 году кто-то бомбой с часовым механизмом взорвал замки в подвалах 3-го фермерского банка в Уайт-Ривер? Это была отличная работа. Кто-то вложил бомбу с часовым механизмом во внешнюю обшивку подвала, и бомба взорвала замки ровно в 5 часов на другое утро. А без четверти пять кто-то поднял тревогу, что будто в тридцати милях от поселка вспыхнул пожар, и туда были высланы все пожарные машины, а также все пожарники и копы. И пока они там в недоумении топтались на месте, стараясь понять, кто это сыграл с ними такую штуку, бомба, заложенная в подвале банка, сработала, двери открылись, жулики спокойно вошли туда и забрали все наличные деньги, то есть примерно 150 тысяч долларов. Ты помнишь это?

— Да, что-то слышала такое…

— О'кей, — сказал я. — Хотя не было никаких доказательств приписать это дело Ларви, абсолютно всем было известно, что это дело его рук. Я лично заинтересовался этим делом, потому что я знал Ларви как первоклассного фальшивомонетчика Соединенных Штатов. Но мне никогда не приходилось слышать, чтобы он применял бомбы с часовым механизмом. И меня это очень заинтересовало. Понимаешь? Так вот, я решил заняться этим делом, выяснить, как и что тут произошло. И что же, по-твоему, выяснилось? Оказывается, месяца за три до этого прелестная, очаровательная жена Ларви, красотка по имени Джуанелла Рилуотер, с кем я имею честь разговаривать в настоящий момент, работала в главном управлении шахт Оклахомы стенографисткой главного инженера. Она работала там под именем Джейн Лоунелл около шести недель, после чего уволилась. Я полагаю, она поступила туда только для того, чтобы узнать секрет изготовления таких бомб с часовыми механизмами.

— Очень интересно, — сказала она. — Ну и что же дальше?

— Слушай, Джуанелла, — сказал я ей. — Вероятно, в самое ближайшее время я попаду в одну переделку, и считаю, единственный шанс для меня — это воспользоваться отлично работающейй бомбой с часовым механизмом. Но мне это нужно очень срочно. Могу дать тебе не больше трех часов.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Кажется, я начинаю играть в твоей жизни очень большую роль, — сказала она. — Не знаю, что бы ты делал без меня. О'кей, старина, это легко сделать. Дай только материалы, и я тебе сделаю такую бомбочку, что вполне можно будет на нее положиться, она разбудит тебя утром вовремя, только при этом разнесет половину улицы.

— Золотко мое, — сказал я. — Что тебе надо?

— Сделать бомбу так же легко, как испечь клубничный пирог, — сказала она. — Между прочим, я и это хорошо делаю. А сейчас прежде всего достань мне электрический хронометр. Мне нужен самый первоклассный электрический будильник. Я извлеку его из металлического футляра и приставлю на деревянную пластинку. Потом я присоединю эти часы к маленькой батарейке, просверлю дырочки в деревянной пластинке размером в 10 кв. дюймов, пропущу четыре провода от часового механизма сквозь эти дырочки, а на другом конце проводов присоединю маленькие, легко взрывающиеся ртутные капсюли, которые будут работать в качестве детонатора.

О'кей. Потом я беру другую деревянную пластинку, просверливаю в ней ямки, каждую ямку наполняю динамитом в соответствии с тем, какой силы должен быть взрыв. Присоединяю провода от детонаторов к отверстию с динамитом так, чтобы каждая порция динамита была связана с капсюлемдетонатором. Понимаешь? Остается только спусковой механизм присоединить с одной стороны к батарее, с другой — к часовому механизму. Если я установлю механизм, скажем, на три часа, тогда, как только стрелка подойдет к цифре 3, курок механизма спустится, ударит по взрывчатке, затем толчок передается на динамит и происходит взрыв.

Вероятно, именно так, — добавила она задумчиво, — тем парням удалось взорвать двери в подвале Уайт-Ривер именно в ту минуту, когда им это было нужно.

— Джуанелла, — сказал я. — Ты просто прелесть, и когда-нибудь я тебя задушу в объятиях. А пока возвращайся-ка к ребятам и последи, чтобы они хорошенько работали.

Через час я приеду к вам и пришлю самый лучший в мире хронометр и все, что тебе нужно. Варней все достанет. И ты займешься работой. А сейчас я расскажу тебе, что за взрыв мне нужен.

— О'кей, — сказала она. — Только сначала закажи мне двойной мартини. Я заказал.

— Всю жизнь я дружески помогаю некоторым парням, — сказала она. — Но я никогда не думала, что таким парнем может оказаться легавый из ФБР. Но, должно быть, так уж силен во мне материнский инстинкт, и не могу отказать тебе.

Я вернулся в отель «Веллингтон», нырнул в постель, закурил и включил мозги.

Вспоминая все детали этого дела, я теперь ясно видел, какой же я был дурак. Предположение, что Фернанда и ее шайка будут жить где-нибудь во Франции, была ошибочной с* самого начала. Я должен был сообразить — они никогда не обоснуются там, где любой может до них добраться.

Армин Лодж просто явочная квартира, где они получают информацию, откуда они могут отдавать те или иные приказания и место явки Жоржетты.

Но если бы я как следует поднатужил свой черепок, я бы сразу понял, что есть только одно-единственное место, где они могут чувствовать себя в полной безопасности, как в банковском сейфе, где никто не сможет добраться до них — и где они будут находиться под защитой международного закона.

И таким местом может быть только одно: корабль на расстоянии трех миль от берега, где никто не может их тронуть, откуда они могут вести любое наступление на кого угодно, не опасаясь никаких полицейских никакой национальности.

И мне никогда не приходила эта мысль в голову до тех пор, пока Сай Хинкс не прочитал это рекламное объявление из журнала. Тогда я понял, почему они решили нанять фотографа, проживающего на побережье.

Совершенно ясно, этим кораблем может быть тот, на котором Ятлин собирался привезти сюда Грирсона. Смышленая девочка Фернанда сразу поняла, что игру надо вести с борта корабля, это она сейчас делает.

Неплоха затея и с фотографом, не выдавая себя, а только указав адрес «Трувиль, до востребования». Когда Пьеррин согласился на их условия, Тони Скала явился к нему лично, чтобы обо всем подробно договориться.

Да, умная бабенка. Ничего не скажешь!

Я позвонил Варнею в посольство и подробно передал заказ для Джуанеллы. К этому времени я до того натренировал парня, что позвони я ему и попроси немедленно прислать мне двух слонов, он бы только тяжело вздохнул и сказал о'кей.

В течение часа все достанет, сказал он, и пошлет Джуанелле в берлогу, где работают остальные парни.

Я предупредил его, чтобы он как-нибудь по неосторожности не взорвал себя, пока будет выполнять это поручение. Он " сказал, постарается.

Я принял горячий душ и только собрался завалиться в постель, как позвонил Сай Хинкс. Он обо всем договорился с морским атташе.

— Черт тебя побери, ты абсолютно прав в отношении этого судна, — сказал он. — Это действительно небольшое грузовое судно «Мадрилена Сантаваль», зарегистрированное как испанское судно, плавает под испанским флагом.

Оно стоит в трех с половиной милях от берега, то есть на полмили дальше положенного лимита, недалеко от Довиля. Капитан и команда — испанцы и мексиканцы — все прошли карантин. Медицинский работник был на борту и всем выдал разрешение сойти на берег. У них есть моторный катер.

Таможенные ребята заявляют — никто из команды на берег не сходил, только капитан и два каких-то парня, предположительно, пассажиры.

«Мадрилена» частное зафрахтованное судно. Человек, зафрахтовавший его, находится на борту. Корабельные документы в порядке, никакого груза они не привезли. Не может быть никаких сомнений, ты прав. Это то самое судно.

— Отличная работа, Сай, — сказал я. — А другие поручения?

— Тоже выполнил, и довольно хорошо. Большую часть работы проделал этот морской парень из посольства. Завтра ровно в пять утра я выезжаю, чтобы все организовать.

— О'кей, — сказал я. — Когда поедешь, возьми с собой Ларви Рилуотера, братьев Грацци и Мартинелли. Эти ребята умеют здорово драться, когда нужно. Они к тому времени уже все закончат.

Мы сговорились встретиться с ним около хаты, где работают ребята, ровно в пять часов.

Он сказал о'кей. Может быть, я отпущу его хотя бы на часок, чтобы он немного соснул?

Я повесил трубку и посмотрел на часы. Час ночи. Я позвонил дежурному, попросил разбудить меня через три часа и завернулся в одеяло.

Прежде чем уснуть, я подумал: где-то я буду спать завтрашнюю ночь, если меня будут интересовать проблемы сна?

Я встал в четыре часа утра, а в половине пятого приехал Сай Хинкс на своей машине. Мы выпили кофе и поехали к ребятам.

Они отлично справились со своей работой. В уголке, под электрической лампой, одна-одинешенька работала Джуанелла. На ней был старенький халатике заштопанными на локтях рукавами. Она уже привинчивала футляр с бомбой.

— Когда должен сработать механизм? — спросила она.

Я сказал, что сегодня ночью, ровно в 12 часов.

Она сказала о'кей и завела механизм.

Мы занялись работой. Упаковали продукцию в огромные кожаные футляры, такие, как я видел в студии Пьеррина. А бомбочку Джуанеллы мы упаковали в особый футлярчик, в таких обычно находятся фотопластинки больших размеров.

Начало светать. Когда мы все погрузились в машину, я сказал Саю «до свидания».

— Ты все знаешь, — сказал я. — Доставь эти футляры Пьеррину и еще раз вдолби ему, что он должен сделать, и ради всего святого, не должно быть ни малейшей ошибки.

Он сказал, никакой ошибки не будет.

Он сел в машину и вместе с ним Ларви Рилуотер и те три парня, о которых говорил.

Когда они уже готовы был и стартовать, кто-то сзади дотронулся до моего плеча. Джуанелла. Она сняла халат и оказалась в роскошном норковом манто стоимостью по меньшей мере миллион долларов.

— Эй, слушай, красавчик, — сказала она. — Я в своей жизни всякую работу выполняла, но никогда еще не была матросом.

Как насчет того, чтобы взять и меня на эту операцию? Уверяю тебя, я могу пользоваться оружием не хуже любого из этих парней.

— Оставь, крошка, — сказал Ларви. — Эта игра не для детей. Мне совсем не улыбается перспектива увидеть тебя распластанной где-нибудь на полу, сплошь усеянной дырками от пуль.

Оставайся лучше здесь да купи себе пару платьев и несколько тысяч шляпок.

— Что же, предложение звучит заманчиво, — сказала она. — Только мне кажется, будет менее опасно, если я поеду с вами, ребята.

Ларви посмотрел на нее, раздумывая. Потом взглянул на меня. Я понял.

— Да, — сказал он, — ты права. Будет очень обидно, если я получу полную амнистию и устроюсь где-нибудь на работу, а ты вдруг влюбишься в какого-нибудь копа.

— Не волнуйся, Ларви, — сказал я ему. — И не беспокойся о Джуанелле. Она будет о'кей. Он улыбнулся.

— Я беспокоюсь не о ней, — сказал он. — Я беспокоюсь о тебе. Ты еще не знаешь Джуанеллу.

Я смотрел вслед удалявшемуся автомобилю. Хотите верьте, хотите нет, но мне все-таки стало немного грустно.

Я вернулся в отель и лег в постель.