ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ ОКЛАХОМЫ СООБЩАЕТ:

"Всем летучим бригадам, всей дорожной полиции…

Разыщите некоего Лемми Кошена, который сегодня убежал из тюрьмы Оклахома — Сити, убив временного шерифа и одного сторожа. По последним сведениям, он был замечен вблизи границы Штата, около Телекау. Вероятно, направляется в Жаклин. Будьте осторожны: ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ОПАСЕН!

Он за рулем машины "Форд —Y— 8" темно — зеленого цвета, у которой стекло на правой дверце разбито. На машине номерные знаки штата Миссури, но они вероятно, будут сменены. Кошен вооружен. Это убийца!

Кошен был осужден на двадцать лет тюрьмы за убийство полицейского в штате Оклахома в прошлом году…

Центральная служба полиции Оклахомы обращается к летучим бригадам, ко всей дорожной полиции…

Найдите этого человека! Предупредите работников и владельцев гаражей во всех районах, так как ему наверняка понадобится бензин.

Глава 1

НА ОХОТУ, ПАРНИ, НА ОХОТУ!" НАЧИНАЕТСЯ…

Ничто не могло испортить мне то настроение, в котором я пребывал, стоя на углу Хаймаркет и Пикадилли, даже Миранда ван Зелден.

Это было в одну из ночей… Когда все идет хорошо, сам ты находишься в действии, в голове много различных комбинаций, и кажется, что все в твоих руках.

Вот, взгляните на меня: зовут меня Лемми Кошен. Это мое настоящее, имя, хотя в Чикаго некоторые местные подонки и называют меня «Чи», чтобы показать этим, будто они читали полицейские романы, которые пишет какой — то жалкий писака, один из тех, с кем своевременно не смогли разделаться последователи Аль Каноне. Вы ведь знаете, кто это? Так вот, в Чикаго Меня прозвали «двойным», так как считают, что прежде, чем меня задержать, в меня надо всадить, по крайней мере, двойную порцию драже. Правда, есть места, где я кое — кому известен и под именем «Толедо».

Я рассказываю вам, что я из себя представляю, но если вы не верите мне, можете обратиться в любое место, где занимаются уголовными делами и отпечатками пальцев, и навести справки там.

В общем, все идет хорошо, но дело Миранды ван Зелден ни на шаг не продвигается. Эта девочка здорово перекрутила все нити, говорю вам это без прикрас! Мне кажется, что Хаймаркет — замечательное место! Понимаете, я раньше никогда не был в Лондоне, и я не могу мысленно не присудить себе медаль, когда вспоминаю, как ловко я сюда попал. В Нью-Йорке мне рассказали, что английские флики такие старательные, что проводят свое время, задерживая то одних, то других, просто, чтобы набить себе руку. Мне сказали, что у меня столько же шансов пройти через пункт проверки паспортов, сколько их имеет хорошенькая блондинка, которая хочет остаться девушкой в доме свиданий мамаши Ликоват, на углу аллеи Греков и Второй улицы.

Мне удалось. Я скромно проехался в Марсель, где одна старая калоша, считающая для себя делом чести переправлять через границу типов вроде меня, устроила мне американский паспорт с подходящей фамилией и фотографией парня, которая смогла бы сойти за мою, только после хорошей выпивки.

Я болтаюсь по Хаймаркет уже одиннадцать часов, роскошно пообедав, на мне смокинг и черная фетровая шляпа. Если вас еще что — то интересует, скажу вам, что вешу я 95. килограмм, а лицо у меня такое, что девушки из русского балета падают в обморок. Кроме всего прочего, голова моя прилично работает, и если я добавлю, что одна девочка в Толедо отравилась алкоголем после того, как я ее бросил, то вы будете отлично осведомлены на мой счет.

Я, кажется, говорил уже, что ночь была чудесной. Я прогуливаюсь вдоль улицы, спокойно размышляя, потому что привык хорошо все продумать, прежде чем идти на риск. История с Мирандой ван Зелден это не передача для юношества, и есть ребята, которые прихлопнули бы меня, как муху, немедленно, как только им стало бы известно, что затевается!

Вы, может, слышали, как происходят похищения? Допустим, похищают какого — то типа, женщину или ребенка. Люди эти, конечно, должны быть богатыми. Их держат в какой-нибудь дыре до тех пор, пока их родные не уплатят выкуп. Этот бизнес, как вы сами понимаете, не приветствуют ребята из ФБР, попросту «феды», как я буду их называть.

Вот теперь я подвожу вас к сути дела.

У меня есть предположение, что «феды» находились на том судне из Марселя… ну, к этому я еще вернусь. А пока представлю вам Миранду ван Зелден, очень красивую девушку. Смотрите и балдейте, господа. И коль скоро знакомство состоялось, расскажу о ней подробно.

Эта девочка — наследница семнадцати миллионов долларов, неплохой кусочек, а? И, кроме того, это самая прелестная девушка, о которой может мечтать деловой мужчина, переутомившийся от работы, после того, как ему пришлось надолго задержаться в конторе.

Первый раз я говорил с Мирандой в таверне «Жимолость и жасмин», на большой дороге в Толедо, вблизи кордона. Это именно тогда, если помните, Френки Скил хотел объясниться с бандой Лакассара, хозяина этой коробки. Цветами там и не пахло, и это заведение надо было назвать — «Один вечер среди обломков», или что-нибудь в этом роде, если судить по количеству ржавого железа, которое там валяется повсюду. Было около часа ночи. Я стоял, прислонившись к одной из скульптурных колонн дансинга, в ожидании, пока немного спадет оживление, и смотрел на Миранду ван Зелден, которая танцевала с одним из шимпанзе, который состоял в окружении Лакассара. Гибкая, как пантера, с шасси, которое могло бы расстроить любую бриллиантовую свадьбу, и в то же время легкая, как фея. Если хотите знать мое мнение, и то я считаю полным идиотством, что такая девчонка, как она, проводит время в подобного рода коробках исключительно в погоне за сенсацией. Прежде, чем следовать дальше, пожалуй, стоит объяснить вам, как обстоят дела в Толедо. О том, что я сам делаю тут, не следует любопытствовать. Прибыл я сюда из Оклахомы и занимаюсь пока пустяками, играя в карты всякий раз, как у меня появляется ощущение, что я могу выиграть.

Мистер Рузвельт, президент США и Эдгар Гувер из министерства юстиции заявили, что покончат" с преступностью. Но в ожидании выполнения этих обещаний никто не — мог понять, полиция ли преследует гангстеров или наоборот. Происходило еще больше преступлений, махинаций, мошенничества.

Френки Скил вбил себе в голову, что закон в Толедо осуществляет он; это был крупный детина, торговец алкоголем, пират, рэкетир и глава шайки в этой местности до приезда Тони Лакассара. Тони смылся из Чикаго после диспута в одном гараже, в котором принимали участие четыре флика, трое «специальных» и один коммивояжер, который был весь черный от желания попасть в свою машину через капот. И все они всадили друг в друга столько пломб, что было просто забавно. Тони скрылся, считая, что для него будет полезной перемена климата, и появился в Толедо в окружении такой банды подонков, какой никогда и никто раньше не видел собранной вместе. Я видел много неприятных людей, но банда Лакассара — это просто купорос.

Тони начал ходить возле коробки Френки, чтобы наложить на нее руки. Френки пытался сопротивляться, но только до тех пор, пока одного из его людей не обнаружили около берега Моме прибитым к дереву при помощи лошадиных гвоздей, с запиской во рту:

«От Тони с наилучшими пожеланиями Френки».

Наметилось объединение, и было объявлено что — то вроде перемирия. На некоторое время наступило спокойствие, но Тони все еще был недоволен, и могло произойти нивесть что.

И кажется, мысль завладеть этим кабаком овладела им как раз в тот вечер, о котором я вам рассказываю.

С одной стороны мне было это удобно. Если эти подонки расправятся друг с другом, в моем деле кое — что может проясниться. Я терпеливый паренек. Мне могли бы вручить медаль за ожидание многих вещей; денег, девочек, судебного следователя и прочего. Я определенно чувствовал, что за спиной Лакассара стоял кто — то другой, кто дергал за веревочки, истинный хозяин. И этот парень, о котором идет речь — Сигелла, вы можете себе представить…

Так вот, я стоял, прислонившись к колонне, и смотрел, как Миранда перешучивалась с Бонни Малосом, шефом телохранителей Лакассара. Он не дурен собой, похож на поляка, а что касается танцев, то он умеет танцевать. Миранда тоже. Вдвоем они составляют приличную пару. И это щекочет мне нервы.

Была жаркая ночь. Одна из тех ночей, когда при каждом вздохе думаешь, хватит ли воздуха для следующего. Мой фальшивый воротничок начинал разваливаться. Я мечтал о прохладе, о воде. В зале так было душно! Дансинги всегда душные. Дом был доверху наполнен завсегдатаями ночных коробок: мошенниками, наводчиками, проститутками и тому подобной публикой, которую всегда встречаешь в заведениях подобного типа. И мне казалось, что, по меньшей мере, половина посетителей имеет при себе оружие и отлично умеет им пользоваться.

Я подошел к бару, расположённому в глубине зала, и заказал себе одно виски с содовой.

— У вас здесь очень мило — сказал я бармену, решив выудить у него что-нибудь. Но он, как оказалось, не был расположен к разговору, и я понял, что как источник сведений он будет мне так же полезен, как мигрень лошади. Я покинул это место, вышел на веранду и обошел вокруг дома.

Находящийся позади дома гараж, это ангар, вытянутый в длину параллельно дороге, которая проходит как раз перед таверной. На углу я заметил парня в смокинге и белой фетровой шляпе, который, опершись о столб, наблюдал за дорогой. Во рту у него торчала сигарета.

Такое выражение лица бывает у людей, которые стоят на страже в ожидании неприятностей. Он увидел меня и быстро сунул руку в карман пиджака. Когда так долго, как я, живешь в Америке, такой фокус не проходит незамеченным.

Я бросил свой окурок и направился к нему.

— Как дела, старина? — спросил я. — Нет ли огня?

Я достал из кармана две сигареты и одну дал ему. По глазам его я понял, что этот парень — наркоман.

Он улыбнулся во весь рот, потом достал зажигалку, дал мне прикурить и сразу после этого отвернулся и продолжал наблюдение за дорогой.

— Тебе не нравится там, внутри? — спросил он.

Я потер затылок.

— Там отвратительно. Адская жара. Даже здесь задыхаешься. Странно, что так много людей мучаются там, вместо того, чтобы делать что — то более интересное…

Он посмотрел на меня.

— Это тебе не нравится, паренек? — спросил он. — Тогда что же тебе мешает убраться отсюда?

— Я ничего другого и не желаю, ну а куда пойти? Тебе тоже, похоже, здесь не нравится — заметил я. — Что, если нам отправиться что-нибудь принять?

Он снова сунул руку в карман.

— Послушай, малыш, если я захочу пить, то я достаточно взрослый, чтобы оплатить свой стакан. У меня дела. Я стряхнул пепел со своей сигареты.

— Прошу прощения, старик, я этого не мог знать. Ты кого-нибудь ждешь?

Парень бросил на меня змеиный взгляд.

— Послушай, детка, ты разве не понял, что я сказал тебе, чтобы ты убирался отсюда? Ты слишком любопытен для своего возраста, и это может причинить тебе неприятности.

Я бросил свой окурок.

— Ладно, ладно. Что бы я ни говорил, это просто так. Не стоит так сердиться. Доброй ночи.

Я осмотрелся, сделал движение, будто собираюсь уходить, но внезапно выдал ему оплеуху между глаз. Он опустился, как цветок. Я поймал беднягу за воротник и поволок внутрь гаража, в темный угол, где прислонил к какой — то машине. Потом обшарил его.

Он носил револьвер «Смит и Вессон», в кобуре под левым плечом, и автоматический морской кинжал с лезвием в 20 см, в кармане брюк болтается небольшая бомба в виде яйца. Арсенал Нью-Йорка может равняться по нему, уверяю вас.

Я прислонил его к стене и стал щипать за ноздри — отличная штука, чтобы привести человека в сознание. Через несколько секунд он замотал головой, потом открыл глаза:

— Хорошо же, маленькая сволочь — пробормотал он — тебе не слишком долго придется ждать. Ты заплатишь за это, подонок. Когда мы с тобой объяснимся, твоя родная мать не захочет обменять тебя за пару стоптанных ботинок. Подожди, Лакассар наложит на тебя руку.

— Помолчи, предложил я ему и влепил по зубам. — Слушай меня. Я не хочу мучить и доставлять тебе неприятности, мне только хочется знать, кого ты ждешь, и предупреждаю, не старайся выкинуть какую-нибудь шутку. Твоя артиллерия у меня в кармане. Ну, а теперь, мой красавчик, договорились, или, может, придется делать тебе массаж ударами английского ключа?

— Минутку — промычал он. — Я хочу только немного подышать воздухом. Ведь можно дышать?

— Я видел, как ты появился, старик, ведь ты из банды Лакассара, не так ли? — ответил я. — Ты считаешь меня настолько глупым, будто я не понимаю, что половина людей в этом бараке — его люди, а? Там есть служащие, которые никогда не обслуживали и вообще никогда не служили, и только ждут, когда что — то произойдет. У метрдотеля раздутая фигура из — за кобуры, которую он носит под левой рукой, а если у бармена не болтается в каждом кармане по «Смит и Вессону», то значит я — индийская принцесса в приступе малярии. Фактически, в нос сегодня бьет странный запах — запах потасовки. Итак, все, что тебе остается делать, это рассказать мне, что ты знаешь, и поторопись, дружок, ибо, в противном случае ты попробуешь английского ключа.

— Проклятие! — выдавал он. — Не вижу оснований, чтобы молчать. Да, сегодня может произойти шум.

— Отлично, — Ответил я. — Мне надо было только убедиться в этом.

Он сделал гримасу, Которая должна была означать улыбку, и спросил: не верну ли я ему его артиллерию. Я попросил его не говорить глупостей, стукнул еще пару раз и потом связал электрическим шнуром, который нашел в углу. После этого сунул ему в рот платок, а его самого поместил в какую — то тачку, у которой не хватало одного колеса. Я подумал, что вряд ли кто-нибудь захочет воспользоваться ею в ближайшие дни.

Надо было поразмыслить, что делать дальше. Я сделал несколько шагов по дороге, закурил, вернулся в гараж и стал осматривать автомобили. На дверях одной машины я обнаружил знакомые инициалы «М ван З», включив мотор и вывел ее на дорогу, остановив недалеко от таверны, позади трех деревьев, где ее было не очень видно. Мотор на всякий случай я выключать не стал.

Дальше я двинулся по дороге пешком. Через сотню метров дорога стала подниматься вверх и, взобравшись на пригорок, я обозрел длинную ленту шоссе, уходящую вдаль. Через некоторое время я заметил свет фар. И подумал, что это могут быть автомашины Френки, видимо, их оставят здесь, где-нибудь недалеко от меня.

Я не ошибся, и вскоре они остановились именно там, где я и предполагал. Рожа, которую я рассмотрел в первой машине, принадлежали никому иному, как самому Френки.

Я подумал, что настало время вернуться в таверну, задами обошел строение и вошел в зал через веранду. Подойдя к бару, угостил себя второй порцией виски с содовой, затем сел в уголке.

Через несколько секунд я подал знак маленькой продавщице сигарет, она подошла ко мне.

— Скажите мне, куколка, — обратился я к ней — у вас есть желание заработать пять долларов?

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Что я должна сделать?

Я сунул ей деньги.

— Видите вон там девчонку? ту, которая танцует с тощим верзилой. Подойдите к ней и скажите, что ее срочно вызывают к телефону. Идите сейчас же. Скажите, что соединение ее ждет в дальней кабине.

Она кивнула и направилась к танцующим Миранде и Малосу. Миранда выслушала ее, остановилась, что — то сказала Малосу и направилась в коридор, где находились телефонные кабины.

Ну что же, полагаю, я неплохо рассчитал, потому что в тот момент, когда Миранда покидала площадку, оркестр перестал вдруг играть. Перестал он играть но неожиданной причине, потому что саксофонист получил пулю прямо в кишки и с воплем повалился на эстраду. Стекла в зале около веранды разлетелись вдребезги, и какой — то тип вовсю заиграл на своем автомате по парням Лакассара, которые заливали в себя виски. Его мальчики также не остались в долгу, достали свой арсенал принялись стрелять по окнам. Через пять минут дансинг стал похож на мясную лавку в пятницу вечером.

Один толстый папаша, который должен был бы быть дома с женой и детьми, лежал на полу с простреленной ногой. Он пытался встать — и получил пулю в лоб, после чего решил больше не подниматься.

Продавщица сигарет, у которой в руке был все еще зажат мой билет в пять долларов, получила пулю в тот момент, когда почти достигла выхода из зала. Она с удивленным видом стала опускаться на пол, приложив руку с билетом к животу, на котором расплывалось красное пятно. Бедная крошка!

Я оставался неподвижным, прижимаясь к стене. С правой стороны меня закрывала деревянная колонна, и я думал, что у меня столько же шансов спастись, что и у других. Краем глаза я увидел Миранду, которая поняла уже, что телефонный вызов был блефом, и стояла в коридоре, вытягивая шею, чтобы рассмотреть, что происходит в зале.

Я вам клянусь, что она была изумительна, эта девушка; со своими розовыми щечками и глазами, блестевшими от возбуждения. Небольшой светлый локон все время падал ей на глаза, и она откидывала его назад. Можно было подумать, что она присутствует на конкурсе по стрельбе или на бейсбольном матче.

Наконец понемногу шум стал затихать. Люди из банды Лакассара, находившиеся на улице, взяли парней Френки в оборот, и потасовка стала перемещаться в сторону дороги, туда, где Френки оставил свою машину. Френки, по моему впечатлению, потерпел поражение, тем более что Лакассар приготовился к встрече.

Пора было действовать мне. Я быстро выскользнул в коридор и, подойдя к Миранде, спросил ее:

— Скажите мне, мисс ван Зелден, чего вы ожидаете? Это место не для вас, моя девочка. Когда эти молодые люди объяснятся между собой, они не постесняются объясниться и с вами.

— Что вы хотите, чтобы я сделала? — ответила она. — Моя машина в гараже, и нет никакой возможности добраться туда. Они все там и, стреляют друг в друга.

— Ничего не бойтесь, мисс ван Зелден. Ваша машина стоит на маленькой улочке около сарая, по другую сторону от таверны, в двух шагах от дороги. Это я поставил ее туда. А теперь послушайте мой совет: исчезайте отсюда побыстрее.

— Понятно, — весело проговорила она. — Я вас не знаю, но вы мне очень симпатичны. Это очень мило с вашей стороны.

— Не беспокойтесь, у вас еще будет возможность встретиться со мной. Адью, малютка!

Она повернулась и пошла по коридору. Я последовал за ней и три — четыре минуты спустя увидел, как красные огни ее машины исчезли вдали.

Это был настоящий выигрыш. Она не была больше в игре. Но поймите меня правильно и не воображайте, что я рыцарь, который проводит свое время, приходя на помощь бедным девушкам. Совсем не так! Скажем, меня просто не устраивало, чтобы малютка ван Зелден попала в грязную историю. У меня имеются виды на нее.

Итак, я смотрел вслед исчезающей машине, когда почувствовал вдруг, что кто — то находится позади меня.

Я повернул голову и увидел Сигеллу, который также смотрел в ту же сторону.

На случай, если вы с ним не знакомы, скажу, что Сигелла высокого роста, почти такой же сильный, как и я. Тонкий в талии, с лицом, немного напоминающим лезвие ножа, с кривым носом. У него маленькие, сверлящие, как буравчики, глаза, и вся гнусность, которую только можно вообразить, смотрит на вас оттуда.

Он мило мне улыбнулся. Потом еще раз взглянул вслед машине Миранды и снова повернулся ко мне, после чего спокойно проговорил:

— Хороший улов, а, малыш?

Я принял удивленный вид.

— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, старина, — ответил я, — но мне кажется, что не слишком его этим убедил.

То, что Сигелла находился здесь в такой момент, говорило мне, что я был прав, считая его боссом Лакассара. Теперь я могу в любой момент получить кусочек теплой пломбы. Но пока все спокойно.

Сигелла вытащил из кармана портсигар и протянул его мне. Мы взяли по сигарете. Он протянул мне зажигалку.

При, свете огня я видел, что он усмехается. Он убрал зажигалку в карман.

— Ладно, до одного из ближайших дней — сказал он мне и, кивнув, отправился по коридору в танцевальный зал, где сейчас все было спокойно.

Я решил осмотреться и направился в раздевалку за своей шляпой, после чего по поперечной улице, стараясь держаться в тени, добрался до того места, где оставил свою машину. Сел за руль и утопил педаль газа, так как уже имел честь доложить вам, что не люблю зря рисковать. Но все же я был ошарашен.

Проглатывая километры, я не переставал думать о словах Сигеллы: «Хороший улов, малыш, а?» Интересно, что он хотел этим сказать? Я спрашивал себя, случайно ли Сигелла вписался в мою компанию, в мою комбинацию…

Удивительно, как быстро летят мысли… Все это пришло мне в голову, когда я шел по Хаймаркет в Лондоне. В этот момент я подошел к королевскому театру. Спектакль окончился, и зрители начали выходить из театра. Я остановился, как вкопанный. Так как заметил роскошную девушку, которая на противоположной стороне улицы собиралась садиться в машину. Мне показалось, что она бросила на меня многозначительный взгляд. Что бы там ни было, но пока я прохлаждался, размышляя, в действительности ли она на меня так посмотрела или мне показалось это, автомобиль тронулся с места.

Она пересекла улицу, сделала разворот и подъехала к тротуару в нескольких метрах от меня чуть впереди. Через заднее стекло ее машины я видел, что она с веселой улыбкой смотрит на меня. Теперь нет уже никаких сомнений. Машина остановилась.

Я придерживаюсь мнения, что никогда не следует упускать хорошей возможности, а что бы вы стали на моем месте делать, а? Я приблизился к дверце машины и снял шляпу. Она смотрела на меня сквозь стекло кабины, и я клянусь вам, эта девочка была хороша, как мечта. У нее есть и то, и это, и даже — имеются излишки, и платье она умеет носить. Я немало за свою жизнь повидал красивых женщин, но эта — одна из лучших, уж можете мне поверить.

— Что ж, Лемми? — спросила она, это так — то встречают друзей?

Я ответил ей со смехом:

— Тысячу извинений, милая дамочка, я нахожу вас восхитительной, но, к сожалению, должен сказать, что не знаю вас совершенно, а чтобы забыть такую, как вы, вероятно, надо сойти с ума.

Она улыбнулась, показав два ряда перламутровых зубов.

— Ну, ну, Лемми, ты что же, не помнишь вечер в Нью-Йорке, когда ты до того напился, что тебя пришлось отвезти домой? Ты забыл тот знаменитый ужин, который Сколлер дал в «Ритце»? Ты так и не вспомнив потом, кто отвез тебя домой? Я невольно свистнул.

— Вот это да! Итак, это ты. Да, можно сказать, что жизнь, тем не менее, странная штука.

Я вспомнил ее. Я оказался на этом вечере и выпил немало подкрашенного алкоголя, сами понимаете. Это она отвезла тогда меня домой, во всяком случае, она претендует на это, и, вероятно, так оно и было, иначе откуда бы она про это знала?

— И — что же мы теперь предпримем? — спросил я.

— Садись в машину, Лемми, мне надо поговорить с тобой.

Я вам повторяю, никогда не следует упускать хороших возможностей. И я сел в машину. Она отъехала и повернула вокруг Палмелл. Совершенно очевидно, что эта мышка меня знает, так как она рассказала мне о целой куче вещей и о местах, где я болтался. Она также говорила и о своей подружке Лилиан Шульц, которую я знаю. Похоже на то, что та проводила ее в Англию. Потом она предложила мне зайти выпить виски, чтобы отпраздновать встречу. Во время разговора я заметил, что мы находимся уже на Кнайтс-Бридж. Вскоре машина покинула авеню и свернула на поперечную улицу, потом поехала по другой и наконец остановилась перед роскошным зданием.

Мы вышли из машины и сели в лифт. Подойдя к двери апартаментов, она повернулась и посмотрела на меня.

— Ты знаешь, Лемми, это просто восхититеельно, что я вдруг натолкнулась на тебя. Замечательно встретить старого друга в этих краях!

Мне невольно в голову полезли разные мысли. Я говорил себе, что не слишком умно поступаю, валандаясь здесь с этой курочкой, когда приехал для того, чтобы заниматься делом Миранды. И вместе с тем, какой — то голос нашептывал мне, что мужчина имеет право жить, как ему хочется, что эта девочка действительно лакомый кусочек, и мне действительно очень хочется знать, что она на самом деле думает обо мне. Пока я рассуждал, она открыла дверь и проводила меня в холл. Где включила свет.

— Раздевайся, Лемми — сказала она, — и ввходи.

Она прошла в другую дверь. До меня донесся приятный звук — звяканье льда в стекле бокала. Я положил свою шляпу, повесил плащ и последовал за ней, но, подойдя к двери, остановился, как вкопанный. Напротив двери на кушетке расположился Сигелла. Пистолет в его руке был направлен прямо на меня.

— Итак, пижон, — бросил он, — входи!

Глава 2

ДЕНЬГИ СТРАНЫ

Если говорить о неожиданности, то я был ошеломлен. На секунд десять я замер, совершенно не зная, с какой ноги танцевать. Меня можно было бы сдуть на землю, потому что я находился в Англии, в Лондоне, а передо мной находился полный комплект, вся организация Сигеллы. Сам он развалился на диване, и был одет очень элегантно, напоминая манекен, выставленный в витрине у Скуйра, портного элиты.

Расположившись в разных углах комнаты, все остальные смотрели на меня с внушающей беспокойство веселостью. Тут был и Бонни Малос, Скуберти — английский мошенник, который убежал из тюрьмы Обурн с помощью картонного пистолета, Шульц немецкий, Вилли Кармаци и его брат Гинто, самая прекрасная шайка «мгновенный убийц». Позади Сигеллы я увидел Тонни Рио, Франка Капараци, Джимми Рискина из Швеции и еще некоторых которых не знал. Прямо «Парижский клуб» в Толедо, где собираются гангстеры.

Я посмотрел на женщину. Она села на диван и ждала, пока Малос приготовит ей виски с содовой. Мне она улыбалась немного насмешливо.

— Смейся же, куколка, — сказал я ей, — ты проделала хорошую работу, ничего не могу сказать. Я не доставил тебе хлопот, а? Подумать только, захватить меня, как первого попавшегося? Ладно, ты настоящая чемпионка, а я — король лопухов. Но остерегайся. В один из ближайших дней я заставлю тебя проглотить твою змеиную улыбку.

Собравшаяся в комнате публика, услышав, что я позволяю себе угрожать этой девице, страшно раскипятилась, а мне эта передышка нужна была для того, чтобы поработать мозгами, ибо дело приняло оборот, который мне совсем не нравился. Сигелла кивнул Малосу, и тот подошел, чтобы обшарить мои карманы. Несмотря на то, что я находился под дулом револьвера, я все же не слишком люблю позволять типам, вроде Малоса, рыться в моих карманах. Я дал ему познакомиться с очень неприятным приемом джиу-джитсу: небольшой силы, но резкий удар по адамову яблоку уложил его, как кеглю. Потом, не давая Сигелле раскрыть рта, я быстро произнес:

— Послушай-ка, Сигелла, я не знаю, о чем тут идет речь и мне начхать на это, но если ты думаешь, что я позволю твоей банде меня пачкать, то ты ошибаешься. Попробуй еще какой-нибудь трюк, и я учиню здесь такой тарарам, что придется вызывать пожарных. Если ты раскроешь карты, то я готов тебя слушать, но предупреждаю, что меня не разжалобят твои сладкие речи. Понял?

— Я понял, Лемми, — ответил Сигелла и поовернулся к Малосу, который встал на ноги с совершенно ошеломленным видом потирая свой затылок.

Потом он добавил:

— Но, тем не менее, не кажется ли тебе, что ты начал слишком сильно?

— Нет, вы только подумайте — хмыкнул я. — Мы же не в Толедо, и не в Чикаго, и даже не в Нью-Йорке. Мы в Лондоне, и если ты воображаешь, что можешь устроить здесь, в этом городе, корриду, значит, ты гораздо глупее, чем я думал.

Сигелла снова повернулся к Малосу.

— У него есть при себе огонь?

Малос отрицательно покачал головой.

— Это хорошо, — сказал Сигелла, улыбнувшись кончиками губ, — Теперь я тебе кое — что скажу, Лемми. Ты будешь работать на меня, понимаешь? Нужно будет действовать честно, и первое, что ты должен зарубить себе на носу, это то, если я говорю, что Бонни Должен обыскать тебя, ты будешь обыскан! И чтобы ты всегда об этом помнил, мои друзья устроят тебе здесь небольшое упражнение и не позднее, чем сейчас, а когда ты очнешься, мы поговорим.

Сигелла сделал знак Скутерби и Шульцу, они приблизились ко мне, но я резко выкинул вперед руку, схватил Бонни Малоса за шею и сделал ему японский ключ.

Я держал его перед собой, как щит, на тот случай, если Сигелле захочется стрелять, тогда Малос получит первую пулю. И он это, кажется, понял, потому что сразу стал усиленно вырываться.

— Послушай, Сигелла, — сказал я, — доставь мне удовольствие, отзови своих чертей, пока я не сделал с этой калошей бог знает что. И если у кого-нибудь появится желание меня измордовать даю слово, что сломаю шею, и это так же верно, как то, что ты просто помешанный.

Сигелла позеленел, но отдал себе отчет в том, что так действовать пока не стоит. Он опустил руки, и его молодые люди сели на свои места. Я решил сделать то, что полицейские называют «жестом»: толкнул изо всех сил Бонни к стене, где он съежился и съехал на пол.

Вот теперь — то ситуация стала действительно напряженной. Могло произойти все, что угодно, на выбор. Немец Щульц сунул уже руку в карман за револьвером, а Вилли и Гинто Кармаци встали, готовые наброситься на меня, но тут заговорила эта девица. Учтите, — в ней есть что — то притягательное. И стоит она, конечно, немало. У нее есть класс. Она высокого роста, грациозная, с бархатным голосом с легкой хрипотцой. Я знаю немало парней, которые отдали бы ради нее все, что имеют.

— Дети мои, — сказала она, — вы где находитесь, как вы полагаете? В кабаке на Западе, на вечере потасовки? Я чувствую, что кое — кому из присутствующих здесь необходимо провести хороший срок в доме отдыха. Я доставляю себе беспокойство, отправляюсь за Лемми, чтобы привести его сюда, чтобы вы могли с ним договориться, а вы не находите ничего лучшего, чем все испортить, как будто вы все решили окончить сезон сегодня в морге.

— Послушай, Фреди, — обратилась она к Сигелле. — Убери свою артиллерию и будь благоразумным. Ты должен знать, что Лемми не такой тип, который позволит успокоить себя тем, что под нос ему суют петарду. Бонни получил то, что заслужил… Теперь довольно глупостей, возьмем по стакану и будем разговаривать, как нормальные люди.

Это меня устраивало, но я не подал вида и направился к той стене, держась за которую, Малос пытался встать.

Я подхватил его за воротник пиджака, встряхнул и поставил на ноги.

— Поверь, Бонни, я даже немного сожалею, что вынужден был сделать тебе нокаут, старина.

Он заставил себя улыбнуться, и вид у него был такой же нежный, как у клубка гадюк, доведенных до бешенства.

— Это ничего, паренек — проговорил он наконец, — я не сержусь, и не будем больше говорить об этом.

Сигелла спрятал свой пистолет.

— В сущности я думаю, что Конни права, — сказал он. — Драка здесь не приведет ни к чему хорошему. Пусть кто-нибудь нальет Лемми виски, и мы поговорим.

Я уселся в глубокое кресло, а Конни приготовила мне виски с содовой и при этом очень приветливо на меня смотрела.

И я подумал, что было бы чрезвычайно приятно позабавиться с девчонкой Сигеллы, когда у меня к этому появится возможность. Она смотрела на меня так, будто собиралась уже в меня влюбиться. Я улыбнулся Сигелле и сделал хороший глоток.

Он держал свой стакан на свету и рассматривал его, а глаза у него действительно были змеиные.

— Так вот, Лемми, — начал он неторопливо, — мне кажется, что ты можешь быть нам полезен. Потому что лучше тебе идти вместе с нами, иначе с тобой будет покончено. Ты знаешь, что всех, кто становится у меня на пути, я уничтожаю. Мне известно, почему ты оказался в этой стране. И я, полагаю, что ты заинтересован в том же деле, что и мы, а?

Ты появился здесь ради Миранды ван Зелден, а? Верно я угадал или нет?

— Возможно, да, возможно, нет.

— Отлично. Теперь я скажу тебе, что давно планировал похищение Миранды. Но я не настолько полоумный, чтобы проделать это в США. Страна эта окажется недостаточно большой для того, кто похитит дочь старого ван Зелдена, так что пока я — довольствовался тем, что устроил за ней слежку. Мы знали, что рано или поздно она отправится в Европу, и все приготовили, чтобы последовать за ней. Все парни из моего окружения обзавелись самыми настоящими паспортами и все они находятся в деловых поездках. Все мы считаемся крупными коммерсантами, вот так!

Нужно согласиться, что идея неплохая. Миранда будет похищена в Англии, а старику мы об этом сообщим по трансатлантическому кабелю, и он не сможет даже узнать, где находится его дочь. Может быть, мы ему скажем, что держим ее спрятанной во Франции или Германии, или Италии… Другими словами, он так обезумеет от того, что не будет даже знать, где она, что многое отдаст только за одну надежду увидеть ее снова.

Мы заставим его внести сумму в Голландский банк в Роттердаме. Он должен будет сделать взнос в три миллиона долларов, а когда мы получим деньги, то, может быть, выпустим малютку, а, может быть, и не выпустим.

Я покачал головой.

— Это будет неосторожно: выпустить ее после того, как будут получены деньги, а она все расскажет, разве нет? Мне кажется, что тебе, Сигелла, рано или поздно захочется вернуться на родину?

Он засмеялся.

— Я думаю, что мы вряд ли ее отпустим. Может быть, мы иначе распорядимся ею, а после этого… устроим все так, будто произошел несчастный случай. Да, дети мои?

Он оглядел окружающих. Если бы вы только могли видеть эту банду! Они ухмылялись.

Он продолжал:

— Очень хорошо. Теперь я скажу, что наблюдал за тобой в Толедо, Лемми, и сомневаюсь, что ты только ради удовольствия таскался всюду за Мирандой ван Зелден, а когда она появилась здесь, и ты следом за нею, надо было быть очень глупым, чтобы не понять, что у тебя относительно ее имеются определенные намерения. Ты согласен?

— Предположим — ответил я. — Это правда, у меня есть план. Понимаешь, я сказал себе, что девочка может заинтересоваться вашим покорным слугой, я говорил с ней два или три раза подряд, и мне показалось, что я ей понравился. И мне пришла в голову мысль последовать за ней сюда и попробовать на ней жениться. Я рассчитывал, что когда старик узнает, что его дочь вышла замуж за гангстера, дорого заплатит за то, чтобы она могла развестись с ним.

Сигелла согласился со мной, кивнув головой.

— Неглупо, но гораздо сложнее того, что придумал я. Ван Зелден, может быть, и выбросит кое — какие деньги ради развода, но это будет не столько, сколько он дал бы за то, чтобы снова увидеть Миранду. Я хочу три миллиона — и я их получу!

Сигелла встал и направился ко мне. Он взял у меня из рук пустой стакан и приготовил мне другую порцию виски с содовой.

— Хорошенько слушай меня, Лемми, — продолжал он. — Я все о тебе знаю, все проверено точно. Ты угробил в Оклахоме двух фликов четыре года назад, заработал пятьдесят лет в большом доме и умудрился сбежать через полтора года. Это была хорошая работа. Как-нибудь ты расскажешь мне об этом. Дальше. Ты тогда стал называть себя Прайс Фермер.

— Некоторое время ты болтался в одной банде в Канзасе и был вынужден оттуда сбежать, так как, если не ошибаюсь, ты застрелил еще одного типа. И с тех пор ты берешься за любую комбинацию, которая может тебе что-нибудь принести. Ты как раз такой тип, который мне нужен, потому что у тебя слишком перегруженное досье, чтобы обманывать нас, да и к тому же ты знаешь, что я не считаюсь ни с чем. Работай со мной, и твоя работа будет оплачена, но. берегись: как только ты выйдешь за двери, за тобой будут следить. И если ты немного отступишь от намеченного мной плана, ты пропал. Я сведу с тобой счеты, будь ты в Англии или в Германии, во Франции или в Гренландии, и это так же верно, как то, что меня зовут Сигелла. Он не шутил. Я принял лукавый вид и сказал:

— Все это ты говорил для своих людей, Сиигелла. Я могу согласиться и пойти с тобой, если ты будешь справедлив, но я работаю не ради абрикосов, предупреждаю тебя. Что я получу от этого?

Он достал листок бумаги из внутреннего кармана своего пиджака.

— Нас в деле двадцать пять человек, — сказал он, оглядывая присутствующих, и доля каждого зафиксирована. Делай то, что тебе говорят, старина Лемми, устрой так, чтобы дело пошло, и ты отхватишь двести пятьдесят саксов.

У меня захватило дыхание. Двести пятьдесят тысяч долларов! Вот это деньги! Я должен сказать, что это мне подходит.

— Это мне годится, — ответил я ему, — двести пятьдесят саксов — это стоящее дело! Когда я получу свою долю, то начну разводить кур или что-нибудь другое. Но ты не сказав мне, что я должен делать?

Сигелла засмеялся.

— Это не сложно. Продолжай делать то, что я тебе сказал. Устраивайся с Мирандой, это не трудно. Болтайся около нее, оказывай ей мелкие услуги, ходи вместе с ней. Ты можешь влюбить ее в себя, если захочешь. Между нами говоря — он с улыбкой повернулся к своим людям — существует ли вообще какая-нибудь мышка, способная перед тобой устоять? Я не знаю более удачливого типа, чем ты!

Теперь перейдем к Миранде. Мы о ней знаем все. Это тип девушки, у которой всегда было много денег, и слово которой всегда было законом. Ты должен ей понравится, для этого тебе может понадобится не более двух или трех недель. После этого организуем большую поездку за город. У меня уж приготовлен дом, маленький старый дом определенной эпохи, и так далее. Настоящая мечта сценариста. Я устрою вечер, и ты привезешь туда Миранду. Надо сказать, что там ее ждет нечто сенсационное, она встретит много замечательных людей. Она это любит, И надо устроить так, чтобы с ней не было ни горничных, ни секретарей. Это помеха.

Я кивнул головой и спросил:

— А наблюдает ли за ней кто-нибудь?

— А ты как думаешь? Не считаешь ли ты, старина Лемми, что старик ван Зелден настолько глуп, что отпустил свою дочь в Европу без сторожевой собаки? Она не знает этого, но он направил по ее следам одного частного детектива по имени Галлат. Он следует за ней повсюду и не отходит ни на шаг.

— А с ним что будем делать?

Сигелла засмеялся и бросил взгляд на Бонни. Тот тоже начал смеяться.

— Оставь это, старина, — сказал он. — Пусть существование Галлата тебя не тревожит. Все будет сделано так чисто, что ты никогда и не узнаешь, что с ним произошло!

Итак, это все, что тебе надо будет сделать. Приведи Миранду в указанный дом, и твое дело будет закончено. После этого тебе следует немедленно исчезнуть, потому что тебя с ней все видели. А дело продолжим мы.

Когда ты вернешься в Лондон, то позвонишь в Нью-Йорке по трансатлантическому телефону одному типу, номер которого я тебе дам. Он отправится к ван Зелдену и продвинет дело по поводу выкупа. Он предложит старику связаться с тобой, и ты скажешь, что дочь его похищена, и тебе неизвестно, где она находится, но ты считаешь, что ее вывезли, например, в Германию. Ты предложишь старику положить на мое имя в Голландский банк три миллиона долларов. Предупредишь, что если он не переведет в указанное время денег, то я пошлю ему по почте одно ухо его дочери. И если денег не будет в течение пятнадцати дней, то Миранды он вообще не увидит. Объяснишь ему, что полиция не может помочь, так как никто не знает, где находится его дочь…

Я влил в себя еще глоток виски.

— Мне кажется, что это удачная комбинация. Он не может не прислать денег…

— Точно, — сказал Сигелла. — Вот тебе надо быть осторожным. Ты проживешь еще пятнадцать дней в Лондоне, потом сядешь на пароход, идущий в Нью-Йорк. Перед отъездом я дам тебе номер дома на Сорок второй улице. Там ты найдешь свои двести пятьдесят тысяч долларов. Ты согласен?

— Согласен, Сигелла. Мне кажется это ясным, как день. Кроме шуток, это хорошая плата за такое дело.

— Ладно, я не говорю, что у тебя столько же дела, сколько у некоторых других товарищей, но, с другой стороны, твое дело очень важное. В Лондоне девчонку нельзя похитить, значит, никто не должен знать, куда она отправляется. Надо устроить, чтобы поездка для нее была неожиданной, чтобы она не успела предупредить об этом няню или кого бы то ни было, и за это я тебе плачу, — добавил он с улыбкой. — На твоем месте, Лемми, я стал бы играть честно, иначе тебя уберут очень быстро.

— Не беспокойся об этом. Считай, что дело в шляпе.

— Очень хорошо, — Сигелла протянул мне руку. — Теперь смывайся. К делу приступай с завтрашнего дня. Где ты живешь, мне известно. Жермен-стрит. Я постоянно слежу за тобой.

Я встал.

— Идет, — сказал я ему, — я удаляюсь.

— Доброй ночи, Лемми, я скоро тебя увижу.

Я был доволен, мне нравилось участвовать в этой комбинации. Надо напрячь мозги и можно кое — чего добиться.

Было более часа ночи.

Когда я дошел до Кнайтсбриджа, начали поливать улицы. Ночь была восхитительна, я шел легким шагом, очень довольный собой. При мысли, что я могу получить двести пятьдесят тысяч долларов, я тихонько посмеивался. Можете себе представить, чего только не сделаешь за такие деньги! А если мне удастся наложить руку на деньги и вместе с тем расстроить комбинацию Сигеллы, это будет еще лучше.

Дойдя до метро Грин Парк, я — уточнил у скучающего флика, где находится ближайшая телефонная кабина. Он направил меня на вокзал. Номер телефона Мак фи был записан карандашом на портновской этикетке, вшитой во внутренний карман пиджака. Я сразу же дозвонился до него.

— Как идут дела, Мак?

— Неплохо, мой дружок, а у тебя?

— Не могу пожаловаться. Послушай, Мак, я возвращаюсь с одного собрания.

— Неужели?

— Я только что расстался с Сигеллой. У него есть намерение похитить Миранду, и он взял меня в дело. Тут может выйти забавная штука, дорогой мой паренек!

Я услышал, как он свистнул.

— Это — замечательно, Лемми. Я тебе нужен?

— Не сейчас, глупыш. Мне надо пока влезть в дело, потому что ты ведь знаешь Сигеллу. Не стоит его пока обманывать. Так что будь хорошим, потерпи немного. Я дам тебе знать через день — два.

— Понятно, старик.

Я повесил трубку, закурил и вышел на площадь. У тротуара я увидел роскошную машину. В автомобиле сидела Конни, подружка Сигеллы, которая поймала меня, как глупую муху. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Удачно позвонил, Лемми?

— Послушай, Конни, ты плохо обо мне думаешь и слишком любопытна. Я вынужден был звонить, так как забыл дома ключ, как настоящий лопух, и решил уточнить, не спит ли привратник.

Она улыбнулась.

— Я подброшу тебя до дома. Садись в машину, Лемми, мне надо с тобой поговорить.

Я сел рядом с ней, и она довезла меня до дома, где мне пришлось разыграть комедию. Я стучал кулаками в дверь в то время, как ключ спокойно лежал у меняв кармане. Когда мне открыли дверь. Она все еще не уезжала.

— Пригласи меня подняться к себе и угости стаканчиком виски, Лемми. Мне нужно с тобой поговорить.

— Я всегда галантен с дамами, дорогая. Входи, Конни.

Мы поднялись наверх и вошли в квартиру. Я помог ей раздеться и приготовил виски с содовой. Она снова произвела на меня огромное впечатление. Я спрашивал себя, что я могу позволить в такой ситуации, но она не замедлила прояснить мне этот пункт, сев на ручку моего кресла.

— Слушай, Лемми, — сказала она. — Ты очень нравишься мне. Ты шикарный парень, и тебе не придется делать много усилий, чтобы я влюбилась в тебя. Но, во всяком случае, я поднялась сюда не для того, чтобы сказать тебе это. Сигелла послал меня, чтобы и передала тебе вот что.

Она бросила на стол конверт.

— Он не хотел давать тебе это в присутствии других. Здесь ты найдешь десять тысяч долларов. Это на расходы по ухаживанию за Мирандой. Сигелла хочет, чтобы ты не считался с расходами. Теперь слушай хорошенько. Я знаю, что ты за тип: ты прирожденный рэкетир, любитель рискованной работы. Нам известно о тебе все, мы знаем, что ты любишь действовать самостоятельно; не любишь считаться с другими. Я говорю тебе это на тот случай, если тебе не очень нравится действовать совместно с Сигеллой и его людьми. Но лучше делать то, что тебе говорят, и действовать осторожно. Сигелла отлично понимает, на что ты способен. Он будет внимательно за тобой наблюдать, один неверный шаг — и он разделается с тобой, даже если ему придется действовать собственными руками.

Она угостила себя сигаретой из ящика, который стоял на столе, и продолжала.

— Ты понимаешь, он очень рассчитывает на дело Миранды. Феды идут по его следам в Америке. Там у него такое заполненное досье, что дьявол по сравнению с ним выглядит настоящим младенцем. Чтоб отрегулировать свои дела, он срочно нуждается в огромных деньгах. Он решил похитить Миранду и так хорошо все рассчитал, что я уверена — эта работа кончится удачей.

Она подошла ко мне и пристально посмотрела в глаза. У этой девчонки темные, очень глубокие глаза.

— Что ж, Лемми, — сказала она, — будь хорошим и иди вместе с нами. Сделай свое дело и получай деньги.

Она отправилась за своим манто.

— Когда все будет закончено, мы, может быть, сумеем сказать кое — что друг другу. Я легко могу влюбиться в такого парня, как ты, Лемми, — добавила она с грустной улыбкой.

Я улыбнулся.

— Ну да! Не забывай про Сигеллу!

Ее лицо прояснилось.

— Это так, Лемми. Я не стану кричать, что не люблю Фреди Сигеллу. А что ты хочешь, чтобы я делала? Я тоже должна ловить момент, и я достаточно умна, чтобы делать это тонко. Неизвестно, что будет дальше.

Я рассмеялся.

— Согласен, сестренка. Что же касается — — того, чтобы подождать… Я, пожалуй, согласен, когда дело этого:

— стоит, но, в нашем деле меня беспокоит одна вещь. Это некий Галлат.

Она улыбнулась.

— Не говори глупостей, Лемми; Этот парень — младенец, хорошо сложенный мальчик, только, что окончивший колледж, которого старый ван Зелден приставил к Миранде в роли сторожевой собаки. Не надо о нем беспокоиться, этим займется Сигелла.

— Предположим. Но тем не менее неприятно начинать ухаживать за Мирандой, когда этот парень болтается тут же. Ты не думаешь, что он может разгадать комбинацию Сигеллы?

— Помоги мне надеть манто, Лемми, — сказала она и бросила на меня нежный взгляд. — Послушай, милый, не беспокойся о Галлате. Он в настоящий момент живет в квартире в Сан-Чемберсе, вблизи отеля Миранды; Ну и вот, завтра вечером ему позвонят по телефону, вызовут по срочному делу, и он отправится на свидание. Мне кажется, что после этого он не — станет мешать тебе…

— Сигелла отправит его в путешествие, а??

— Не будь таким любопытным и поцелуй меня, Лемми!

Как она умеет целоваться, эта мышка!

Через несколько секунд Конни направилась к двери.

— До скорого, Лемми!

Я проводил ее, посадил в машину и ласково помахал рукой, когда автомобиль тронулся.

Было неприятно от того, что она сказала, будто может когда-нибудь мной увлечься!

Я вернулся к себе в комнату, и запер дверь на ключ. Я вскрыл конверт. Это не было шуткой, в нем действительно находились десять тысяч долларов в двадцати билетах. Некоторое время я молча смотрел на деньги, потом мне в голову пришла одна мысль.

Я отправился в комнату и открыл чемодан. В нижнем кармане находилась книга. И книга эта содержала список номеров и серий тех денежных купюр, которые разыскиваются ФБР США, что меня всегда интересовало. Это дает мне сведения о бандах гангстеров и о тех, кого разыскивают.

Порывшись в чемодане, я не замедлил найти то, что искал. Это был полицейский рапорт об ограблении Национального банка в Арканзасе. Каждому было известно, что там работал Лакассар, и это значит, что позади него стоял Сигелла. В специальном полицейском выпуске публиковались номера купюр.

Я отнес книгу в салон и стал сравнивать номера, бывшие в списке, с теми, что были на деньгах, которые прислал мне Сигелла. Я не ошибся. Ограбление банка в Арканзасе — дело рук Сигеллы. А 10 тысяч долларов, которые он прислал мне, украдены оттуда. Теперь они должны были оплатить услуги по делу Миранды.

Я положил банковские билеты обратно в конверт. Здесь нетрудно истратить эти деньги. Ограбление было совершено в Арканзасе шесть месяцев тому назад, и у меня была полная уверенность, что здесь их искать не будут. Я взял конверт и положил его в один из ящиков комода в моей спальне. Затем мне в голову пришла мысль о Галлате, о котором вы уже знаете. Этот ангел — хранитель Миранды ни о чем не догадывается. Я ясно представил его себе: высокий наивный мальчик, только что окончивший колледж, у которого мозги не пришли еще в нужную форму. Этот парень немногое сможет сделать, когда Сигелла накроет его. Но мне показалось, что идея сообщить кое — кому из тех, кого я знаю, об этой истории с Галлатом неплоха, и я, возвратившись в салон, позвонил Мак Фи. Введя его в курс ситуации, я высказал предположение, что ожидает этого Галлата. Сигелла, видимо, пошлет своих людей, чтобы его убрать, не позже, чем завтра вечером. Будет неплохо, если Мак Фи сумеет оказаться поблизости и примет нужные меры.

После этого разговора я лег спать, потому что от такого напряженного дня очень устал. Засыпая я видел темные глаза Конни, которые смотрели на меня. Если бы вы только знали, какие красивые у нее глаза!

И по поводу этой мышки мне вдруг пришли в голову странные мысли…

Глава 3

ГОЯЦ ЗАСТАВЛЯЕТ ГОВОРИТЬ О СЕБЕ

Когда я проснулся на следующее утро, светило солнце, и я почувствовал себя в полной форме. Поглощая отличный завтрак, подкрепленный шестью чашками кофе, я в то же время предавался размышлениям, касающимся комбинации Сигеллы.

Можно было держать пари на все кофе Бразилии против рюмки портвейна, что Сигелла располагает в этой стране огромной организацией, и на весь чай Китая против мятной водочки, что я видел лишь четверть ее.

Ту компанию головорезов, которую я видел на Кнайтс Бридж, я и раньше уже встречал в США, за исключением лишь некоторых. Но очевидно, что Сигелла располагал и другими людьми, которых я там не видел, и именно одного из них пошлет по моему следу. Сигелла ведь достаточно хитер.

Покончив со своим кофе, я принялся за бутылку бурбона, шевеля при этом мозгами, чтобы придумать план, как же выявить всех членов банды Сигеллы. Я достаточно любопытен и считаю нужным по возможности выяснить все, что необходимо.

Я охотно иду на риск, но не люблю бродить в тумане.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Звонил Сигелла.

— Ну, Лемми, как ты себя чувствуешь сегодня утром?

Я ответил, что достаточно хорошо, и он спросил, получил ли я посланные мне деньги.

Я ответил утвердительно и добавил, что знаю, как они к нему попали. Он засмеялся.

— По крайней мере, на твоих мозгах не растут грибы — смеялся он. Потом его голос как бы потух, стал низким и угрожающим, как всегда бывает, когда хочет сказать что-то серьезное.

— Послушай меня, малыш, теперь твоя очередь действовать. Мы очень торопимся. Тебе необходимо немедленно включиться в работу. Твоя подружка живет в «Карлтоне».

Не пойти ли тебе туда, а? я хочу как можно скорее видеть, как пойдет дело.

— Согласен. Как только покончу со своей бутылкой бурбона, включусь в игру.

— Очень хорошо, Лемми. До скорого!

— Слушаюсь, мой красавец.

— Но если ты попытаешься сыграть со мной шутку, вспомни о своей мамочке!

Я повесил трубку и погрузился в размышления, потом стал одеваться. Моя одежда достаточно элегантна, а те рубашки, которые я купил накануне, просто умопомрачительны. Так что, когда я был готов для встречи с Мирандой, то выглядел свежим и красивым, как весенний букет.

Я прикончил бурбон, вышел на Хаймаркет и вошел в «Карлтон». Там я спросил у дежурного о мисс ван Зелден.

Мне ответили, что ее нет и неизвестно, когда она вернется. Они полагают, что она будет отсутствовать несколько дней.

Это был удар скверный и неожиданный! Я осведомился, нет ли у мисс ван Зелден горничной или секретаря, так как мне крайне необходимо передать ей кое — что. После длительных расспросов мне предложили прийти в холл. Я сел в кресло и стал ждать.

Вскоре в холле появилась молодая девушка, которую я посчитал горничной и, как оказалось, не ошибся. Она не сообщила ничего нового, только повторила то, что мне уже было известно.

— Послушай, детка, — сказал я ей, — у меня важное дело к мисс ван Зелден, и стоит только сказать ей мое имя, как для меня она сразу окажется дома. Мне совершенно необходимо ее видеть, и не надо говорить, что ее нет или неизвестно, где она. Итак, моя маленькая, тебе все ясно?

Говоря все это, я вытащил из кармана билет в пятьдесят долларов и забавлялся тем, что очень старательно его складывал. Я видел, что взгляд ее внимательно следит за моими манипуляциями.

— Я в самом деле не знаю, где она находится сейчас, мистер Кошен. Подождите одну минуту, пожалуйста.

Она исчезла и тотчас же появилась вновь с кусочком бумаги в руке, который протянула мне.

— Это она оставила для меня, и надеюсь теперь вы мне поверите.

Записка была лаконична:

"Буду отсутствовать два или три дня.

М. ван Зелден".

Я дал девушке 50 долларов.

— И у вас нет никаких соображений по поводу того, куда могла отправиться ваша мисс?

Она отрицательно покачала головой.

— Я вам клянусь, что ровно ничего не знаю.

Я произнес в ее адрес пару комплиментов и вышел из отеля.

Я направился к Стренд Чемберс, где должен был жить Галлат, сторожевой пес при Миранде, и шагая по улице, не переставал размышлять.

Прежде всего мне показалось подозрительным то обстоятельство, что Миранды не оказалось на месте именно тогда, когда Сигелла поручил мне завести с ней знакомство. Сигелла, как мне кажется, должен был знать, что она собирается делать. Мне это совершенно не нравится.

Вскоре я достиг Стренд Чемберс и вошел в здание. Я подошел к окну в вестибюле, тщательно осмотрел окрестности и на тротуаре перед домом увидел парня, который делал вид, что читает газету. Я подумал, что, наверное, ему и поручено следить за Галлатом. Это был крепкий темноволосый парень. Мне он не знаком. Возможно, что он член банды Сигеллы.

Я подошел к лифту и осведомился у лифтера, у себя ли мистер Галлат. Он ответил мне, что да, и мы поднялись на нужный этаж. Потом он проводил меня до нужной двери, постучал, и я вошел.

В комнате сидел крупный молодой парень и занимался тем, что поглощал свой первый завтрак и читал газету. Это был блондин с круглой мальчишеской физиономией.

— Чем могу быть полезен? — спросил он.

По тому выражению, с которым были сказаны эти слова, я понял, что он встревожен чем — то, но не знает точно, чего следует ожидать.

— Для начала вы могли бы предложить мне стаканчик, Галлат, — с безразличным видом проговорил я. — Кстати, вы случайно ничего не ждете?

Он подошел к шкафу, извлек бутылку виски и стакан, налил и протянул мне.

Я выпил и закурил сигарету. Он некоторое время смотрел на меня выжидающе и наконец решился:

— Вы случайно не знаете, где находится мисс Миранда ван Зелден?

— Послушайте, старина, мне казалось, что это ваша обязанность знать, где находится девочка и что она делает.

— А вы откуда это знаете?

Я улыбнулся.

— Есть старая пословица, что две сторожевые собаки лучше, чем одна.

Он потратил минуту на размышление.

— А когда вы обнаружили, что она ушла? — — спросил он через некоторое время.

— Только что узнал об этом в отеле. Понимаете, у меня к ней дело. Мы недавно познакомились…

Он согласно кивнул головой.

— У меня такое впечатление, что она знакома со многими плохими парнями вашего типа.

Я встал.

— Спасибо за виски, старина. И за удовольствие. Если вы не знаете, где она находится, то вы не можете быть мне полезны.

Он тоже встал.

— Скажите-ка мне, — попросил он, — кто вы на самом деле?

Я быстро придумал.

— Джон Миллиган из страховой компании «Иллинойс Труст». Мисс ван Зелден хочет застраховать у нас свои бриллианты на крупную сумму, и наша компания не совсем уверена, что дело того стоит. Вы знаете, она любит очень легкомысленно себя вести, так что может легко потерять их или оставить любому типу, которому придет в голову ими заняться.

Он кивком головы показал, что согласен со мной, и я подумал, что его легко можно провести.

— Короче говоря, я должен в течение двух месяцев следить за мисс ван Зелден, чтобы получить о ней полное представление и решить, стоит ли рисковать такой суммой. Если мой рапорт будет положительным, тогда фирма не станет тревожить полицию, вот и все. Я хотел повидать ее сегодня, но узнал от горничной, что ее хозяйка будет отсутствовать несколько дней. Это показалось мне подозрительным. Я знал о вашем существовании, потому что наша фирма была осведомлена о том, что старый ван Зелден нанял вас, чтобы охранять его дочь, и я подумал, что вы, может быть, знаете что-нибудь.

Он взял мой стакан, подошел к шкафу и снова наполнил его.

— Прошу прощения, что я был грубым, Милллиган, но я немного расстроен из — за этой девушки. Я бы многое дал, чтобы узнать, где она находится… Я поместил в ее отель своего человека, но он не смог рассказать мне ничего нового.

Я снова сел и закурил сигарету. Виски у него было неплохое, но все — таки куда хуже, чем мой бурбон.

— Послушайте, Галлат, — сказал я ему, — похоже, что я проделал побольше дел, чем вы, и повидал немало на этом свете. Так вот, придя сюда, я заметил на тротуаре парня, который занимается тем, что наблюдает за домом. Предположим, что Миранда просто уехала на пару дней. На случай, если с ней приключится что — то, тот тип, который замышляет какое — то грязное дело, поместил около вас парня, и он наблюдает за вашей реакцией.

Я подвел его к окну и показал парня, который стоял на другой стороне улицы и старательно делал вид, что читает газету.

Галлат вернулся к столу.

— Эта история ничего хорошего мне не сулит, — сказал он.

— Итак, что вы собираетесь делать? У вас связаны руки. Если вы поднимите шум и известите полицию, а потом окажется, что Миранда просто поехала прогуляться, она вам выцарапает глаза и страшно рассердится на своего старика за то, что он приставил вас за ней следить. Вы не можете рисковать этим.

— Так что же вы хотите, чтобы я сделал?

— Я вам это скажу. Не двигайтесь отсюда до восьми часов вечера, наблюдайте за этим типом и обратите внимание, кто его сменит. Потом, в восемь часов возьмите чемодан, спуститесь и вызовите такси. Пусть вас отвезут в Хемшед, на Приори Гров, 4, или я сильно ошибаюсь или тот, кто будет следить за вами здесь, последует туда.

Прибыв на место, выходите из такси, входите в дом и идите в конец коридора. Этот тип должен будет последовать за вами. Я буду ожидать его там и постараюсь захватить. Может быть, он расскажет что-нибудь.

Вы после этого возвращайтесь обратно и ждите, пока я не подам вам знак.

Он облегченно вздохнул.

— Хорошая идея. Очень признателен вам за ваше беспокойство обо мне.

Я улыбнулся.

— Не думайте об этом. Ведь я должен выполнять свою работу, а я не могу написать рапорт, пока не увижу мисс ван Зелден и не узнаю, что у нее в голове. Я уверяю вас, что моя компания очень обеспокоена риском, который связан с драгоценностями. Вот взгляните, если хотите, на эту карточку.

Я достал из кармана бумажник. Там находилась официальная карточка страховой компании «Иллинойс Труст». Я забрал ее у одного типа несколько лет тому назад, и она часто бывала мне полезной.

— Этого достаточно — сказал он, посмотрев на карточку. — Я сделаю так, как вы мне сказали.

Я повторил все, что он должен был сделать вечером, со всеми подробностями, направился к себе домой и позвонил Мак Фи.

Его на месте не оказалось. Я спустился вниз, закусил в подвальчике на Пикадилли, потом сел в такси, которое отвезло меня на станцию Грин Парк, а оттуда на метро я доехал до Кнайтс Бридж. Оттуда на другом такси до Парк Лейн. Там снова сменил такси и подъехал наконец к дому 4 на Приори Гров. Тут и было гнездо Мак Фи. Мне, кажется, удалось избавиться от парней Сигеллы, которые могли бы следовать за мной.

Сидя за столиком в своей комнате, Мак Фи раскладывал пасьянс и пил виски.

Для вашего сведения сообщаю, что он среднего роста, с тонкими чертами лица и улыбается при всех обстоятельствах.

Он протянул мне бутылку.

— Так что нового, Лемми?

— Послушай, Мак, чего — то надо ждать. Утром Сигелла позвонил мне и сказал, чтобы я шел к Миранде. Я направился в «Карлтон», где она живет, и там узнал из записки, которую она оставила своей горничной, что два дня ее не будет. Это обеспокоило меня, так как Сигелла должен был бы, как мне кажется, об этом знать. Тогда я сделал одну вещь, которую мне не хотелось делать: отправился к никоему Галлату. У дома Галлата я обнаружил одного типа, похожего на гангстера, который ведет слежку. Галлат был очень расстроен тем, что Миранда исчезла, и он не знает, где она. У этого парня вид собаки, которая бегает за своим хвостом.

Я поведал ему интересную историю, выдав себя за агента страховой компании. Он мне поверил. Я дал ему твой адрес и обговорил с ним небольшую комбинацию. Он должен появиться у тебя сегодня около половины девятого. Тот парень, что караулит его, должен его сопровождать. Ты в восемь часов спустись на первый этаж. Галлат пройдет через коридор и выйдет через заднюю дверь. После чего отправится к себе домой. Если преследователь Галлата последует за ним по коридору, задержи его. Я буду находится сзади. Мы поймаем этого парня и заставим его говорить, понимаешь? Если он знает, где Миранда, он скажет нам. Ты улавливаешь мою мысль?

Мак Фи кивнул.

— Ты сотрешь его в табак?

— От тебя ничего нельзя скрыть, умная голова. Вот так обстоят дела. У меня предчувствие, что еще кто — то вмешивается в комбинацию, и я хочу знать, кто это.

— Понятно — сказал Мак Фи.

Мы выпили по стаканчику, после чего я вернулся к себе на Джермен — стрит. Я лег отдохнуть, так как чувствовал, что мне предстоит напряженный вечер, и проспал до пяти часов. Потом выпил чашку кофе по-английски, принял ванну и до семи тридцати бил баклуши. В семь тридцать я взял такси и сказал шоферу, чтобы он вел машину на Стрейд, предварительно сделав круг по Лонг ар. У Трафальгар — сквера я расплатился и двинулся дальше пешком к Стренд Чемберс.

Метров через пятьдесят я остановился и осмотрелся.

Как я и предполагал, прислонившись к стене, дежурил какой — то тип. Я устроился у соседней двери и стал ждать. В восемь часов вышел Галлат. Он отлично играл свою роль. На нем было широкое дорожное пальто и в руках чемодан. Несколько секунд он стоял на тротуаре в ожидании такси, потом сел и поехал.

Карауливший его тип подозвал другое такси и поехал за Галлатом, а я, на третьей машине еду сзади. Галлат очень хитер. Он заставляет везти себя через весь Лондон, прежде чем выезжает на дорогу, ведущую в Хемшед. Но, в конце концов, без четверти девять он останавливается у дома номер 4, на Приори Гров. Вторая машина остановилась на расстоянии ста метров, а моя — еще на сто метров подальше. Галлат выходит из такси и идет, куда следует. Подъезжает вторая машина.

Я даю билет в один фунт шоферу, перехожу через дорогу и иду мимо. Провожатый Галлата следует за ним.

Один прыжок — и я у входа. Осторожно иду следом.

Отлично видно, как Галлат идет по коридору и выходит через служебный выход. Преследующий находится в середине коридора, когда появляется Мак Фи.

— Одну минутку, мой дружок — говорит он парню, — мне нужно сказать тебе два слова.

Приори Гров — это очень уединенное место. Там никогда никого не бывает.

Почуяв неладное, парень сунул руку в карман, но прежде чем он успел что — либо сделать, я прыгнул ему на спину и выбил у него револьвер. Он обернулся, а я сильным ударом в переносицу уложил его на пол.

— Послушай, малыш, — сказал я ему, тыча ему в бок его собственный револьвер. — У меня сильно чешутся руки, так что советую тебе быстро пройти к лифту и не шуметь.

Мы садимся в лифт и поднимаемся к Мак Фи. Наш пленник — молодой парень, хорошо одет, и вид у него, как у классического маленького гангстера, каких много в любом городе. Я предложил ему сесть и начинаю:

— Послушай, малыш, у нас мало времени, не будем зря его терять. Тебе поручено следить за Галлатом в Стренд Чемберс. Что это значит? На кого ты работаешь? И где находится Миранда ван Зелден?

Он отвечает, смеясь:

— Говори дальше, мне это интересно.

Мак Фи выжидающе смотрит на меня.

— Слушай, деточка, — продолжаю я, мы не хотим быть с тобой жестокими, но советую отвечать. Ты будешь говорить или надо тебе помочь?

Он достал из кармана зубочистку и стал чистить зубы.

— Вы заставляете меня смеяться…

Я подошел к нему и ударил между глаз. Он опрокинулся вместе со стулом, потом встал и сел у другого конца стола. Мак Фи повторил операцию. Парень встал, выплюнув два или три зуба. Я подошел, сначала посадив его на стул, потом поднял со стулом вместе и весь этот пакет швырнул о стену. Стул развалился, и парень упал на пол. Он был весь в крови, и вид у него был совсем не боевой.

В тот момент, когда он собирался подняться. Мак Фи выдал ему удар в середину подбородка. Он снова опустился на пол. Я подошел к нему.

— Итак, ты будешь говорить, старина? — спросил я. — Или придется употребить более сильное средство?

Он прислонился к стене. Нос у него был сломан, а один глаз закрылся. Он ощупал свою челюсть, чтобы проверить, сколько у него осталось зубов.

— Хорошо, — сказал он. — Я понял. Задавайте вопросы.

— Браво, малец. Может, ты сначала выпьешь немного?

Мы посадили его на стул и налили ему виски. Потом тоже сели за стол.

— Ну, теперь выкладывай, — сказал я.

Он сделал глоток.

— Я знаю очень немногое. Меня наняли, чтобы следить за Галлатом. Понимаете, патрон не был уверен в том, что ему известно. Я работаю на Гояца.

Мы с Мак Фи переглянулись.

— Значит, Гояц в игре? А где Миранда ван Зелден?

У парня неприятности с носом, и я отдал ему свой носовой платок. Он продолжал:

— Я точно не знаю, но происходит вот что: Гояц связан с Кастлином, и я думаю, он решил, что Миранда ван Зелден легко может увлечься игрой. Он где — то познакомился с ней, и у него создалось впечатление, что она — очень увлекающаяся натура, ее привлекают возможности испытать сильные эмоции.

— А где находится то место, где происходит игра?

— Не знаю — ответил он.

Мак Фи подошел к нему и поднял руку.

— Я уже получил достаточно — простонал парень. — Я же говорю, что я этого не знаю.

Я сделал знак Мак Фи, чтобы он не трогал парня.

— А теперь, мой красавец, где находится главная квартира Гояца? Скажи-ка мне, где ты с ним встречаешься? Куда ходишь за распоряжениями?

Он дал адрес около Бейкер-стрит.

Мы связали парня и бросили его в чулан для угля. Я пообещал, что я или Мак Фи вернемся сюда через два — три дня, чтобы выпустить его отсюда. Этому парню там, конечно, довольно скверно. После этого мы разлили виски и чокнулись.

— Что теперь будем делать, бэби? — спросил Мак Фи.

— Видишь ли, апельсиновая голова, нам надо во что бы то ни стало разузнать, где находится Миранда. У меня есть намерение немного прогуляться около Бейкер-стрит. Может удастся этим немного их запугать. Не уходи отсюда в течение часа, и если я не подам тебе знак, отправляйся к Галлату на Стренд Чемберс. Скажи ему, что ты работаешь вместе со мной, Джоном Миллиганом, в страховой компании «Иллинойс Труст», и ждите оба, пока я не подам вам знак. Надеюсь, что сумею позвонить вам до полуночи.

— А этот субчик, который там? — спросил он, указывая в направлении погреба с углем.

— Советую тебе о нем не думать… оставь его там. Если ты вернешься сюда через день — два, может быть, найдешь его в неплохом состоянии. В противном случае, придется что-нибудь придумать. Не забывай, когда увидишь Галлата, что меня зовут Джон Миллиган, из страховой компании «Иллинойс Труст».

— Но ты знаешь: то, что в деле этот проныра Гояц — не обещает ничего хорошего.

— Да. Уже достаточно противно, что приходится поддерживать Сигеллу, но если сюда добавить и Гояца, то это все равно, что пить чай в компании гремучих змей.

— Это ты верно сказал — ответил Мак Фи.

Он помолчал, потом спросил:

— Скажи-ка, Лемми, ты помнишь то время, когда мы с тобой решили все бросить и заняться разведением кур на Миссури? Ты помнишь, это было именно тогда, когда Кримп ухитрился всадить сливу в твой каркас?

— О! Замолчи! — сказал я. — Разведение кур! Большое дело!

Но уже опускаясь в лифте, я подумал, что Мак Фи, может быть, не так уж и ошибается, и было бы гораздо лучше для здоровья заниматься разведением кур на Миссури, чем общаться с этими ядовитыми парнями.

Выйдя на улицу, я подозвал такси и попросил поскорее отвезти меня на Бейкер-стрит.

Глава 4

В КОМПАНИИ ЛОТТИ

Утопив спину в подушки сидения такси, я думал о Гояце и старался припомнить все об этом прохвосте.

Гояц — тип совершенно невыносимый. Ещё во времена, когда мужчины были действительно мужчинами, он уже стоял во главе банды, и грабеж и насилие были приятными для него занятиями. Он был замешан во все убийства, которые были совершены тогда, и Флойд Авон Вульф мог бы брать у него уроки. Гояц некоторое время был связан с Сигеллой. Его «рэкет», главным образом, состоял из притонов. Он имел судно «Принцесса Кристобаль», которое держалось у набережных больших городов, и на борту его велась такая крупная игра, что миллионер мог выйти оттуда в одних подштанниках. Такая игра была запрещена законом, и если те, кто благодаря невероятному везению все — таки выигрывали и пытались унести с собой выигрыш, это им никогда не удавалось. Или деньги отнимали у них прямо на борту корабля, или «везунчиков» кидали за борт, и они вынуждены были отдавать деньги, лишь бы их подняли из воды.

Я помню, что Сигелла как — то по поводу одного похищения говорил Гояцу, что хотел бы воспользоваться его судном.

Но во всяком случае ясно, что парень, которого мы зацапали, не из банды Сигеллы. Он слишком быстро заговорил, а человек Сигеллы вряд ли заговорил бы так быстро. Еще одна вещь убеждает меня в том, что Сигелла и Гояц не компаньоны в этом деле. Тот парень, что лежит сейчас в чулане у Мак Фи, сказал, что Гояц связан с Кастлином, а Кастлин — продажный гангстер, тип, который работает с кем угодно, чаще с Гояцем, так как понимает кое — что в мокром деле. Но Сигелла никогда не стал бы связываться с ним и не приняли бы в дело, так как совершенно ему не доверяет.

Из всего этого следует, что Гояц пронюхал про комбинацию Сигеллы и опередил его, похитив Миранду у него из — под носа. Это говорит о том, что Сигелла допустил промах. Я представляю, что он может сделать с этой бандой Гояца-Кастлина, когда поймет в чем дело!

А у Гояца все, кажется, получилось неплохо. Он, вероятно следил за Мирандой и познакомился с ней каким-либо образом. Надо сказать вам, что Гояц похож на поляка. Это красивый парень, приветливый, умеет обращаться с женщинами. Он, вероятно, рассказал Миранде о той крупной игре, которая ведется на борту его корабля, и она попалась на удочку, как собака на кусок сосиски.

Не стоит удивляться, ибо азарт привлекает ее более всего и она не постесняется, конечно, оставить на корабле все свои деньги. Нужно признать, что у девочки сильный характер.

На этом месте мои размышления были прерваны тем, что мы прибыли на Бейкер-стрит. Я расплатился с шофером и направился к тому месту, где должна была, как вы понимаете, находиться резиденция Гояца. Вскоре я разыскал нужный мне дом, из — за занавесок на окнах которого пробивался свет.

В одном из моих карманов находился маленький автоматический револьвер калибра «20», одна из тех игрушек, из которых хорошо стрелять по мухам. Я захватил его на всякий случай, кроме своего основного «38», находящегося в нужном месте. Я вынул «20» из кармана и уложил с помощью специального приспособления под подкладку моей шляпы. Этот мой старый фокус не раз был мне полезен. Таким образом, револьвер оказался у меня на голове.

Я закурил сигарету, поднялся по ступенькам и постучал несколько раз в дверь.

Через несколько секунд дверь тихо открылась, и на пороге показался японец. Я невольно вздрогнул, хотя мне и известно, что у Гояца всегда служили японцы.

— Мистер Гояц дома? — спросил я. — Мне крайне необходимо срочно поговорить с ним.

Дверь открылась пошире.

— Вы подождать здесь. Я пойду посмотреть.

Когда он вернулся, я выдал ему сзади между ухом и основанием черепной коробки очень красивый удар правой, и на лету поймал его, когда он уже падал. Потом посадил его у стены, закрыл дверь и поднялся наверх. Там я открыл еще одну дверь и оказался в коридоре, куда выходило еще несколько дверей. Из-за одной двери доносились голоса, и слышался звон стаканов.

Я поспешно подошел, приоткрыл дверь, просунул голову, осмотрелся и вошел в комнату.

За столом сидели четыре парня, азартно играющие в покер. В углу комнаты Лотти Фрич, подруга Кастлина, положив ноги на стул, читала газету. У меня появилось ощущение, что адресом я не ошибся.

Итак, парни, дела идут?

Я достал из кармана свой «38» и держал его, чтобы они могли увидеть оружие. Они не шевелились, и руки их находились на столе по хорошей американской привычке, Добрый вечер, Лотти. Как дела, Кастлин? Послушайте, храбрецы, бесполезно нервничать и петушиться, пойдем рука об руку, а? Я не хочу отнимать ваше время и напрасно терять свое. Дайте мне некоторые сведения и можете спокойно вернуться к своему приятному занятию.

Тип, сидевший против двери, крупный парень с жирными волосами, рассмеялся и сказал:

— Ну и ну! Ведь это Лемми Кошен, даю слово. Вот не ожидал увидеть тебя здесь и даже с петардой! Скажи-ка, пожалуйста, петушок, ведь не собираешься же ты атаковать нас, а?

— Послушайте меня, пареньки, — сказал я им со сладкой улыбкой, — вы меня знаете достаточно хорошо, чтобы понять, что я поступаю так не в первый раз. Итак, достаточно болтовни. Где Гояц?

— Здесь его нет, не правда ли, парни? Если бы мы даже знали, где он, то постарались бы это забыть. Но скажи, пожалуйста, Лемми, я — то думал, что ты находишься в глубине Миссури, занимаясь государственными делами!

— Закрой свой рот, — ответил я ему, — довольно шутить. Если ты не скажешь, где Гояц, я уничтожу твой нос. Вмешалась девушка:

— Проклятье! К чему столько тайн? Если он хочет знать, где Гояц, надо ему сказать, этому подонку! Гояц достаточно взрослый, чтобы заняться им самому. Что ты ищешь, Лемми? Хочешь сунуть свой длинный нос в какую-нибудь комбинацию, а? Так ты ошибся адресом!

— Довольно, Лотти! Я никогда не был так серьезен, как сейчас. Где Гояц?

Она встала.

— У меня есть его адрес. Он где — то за городом.

Она взяла со стола маленькую черную шелковую сумочку и открыла ее. Наверное, она хотела достать оттуда кусок бумаги с адресом. Но тут я сообразил, что мне нужно узнать еще немало вещей, а я позволил провести себя, как мальчик. В руках у нее оказался маленький пистолетик. Одновременно у меня создалось впечатление, что в правую руку мне вонзили раскаленное железо. Мой пистолет выпал, и эти четверо подонков кинулись на меня, как звери, и принялись меня обрабатывать. Когда они кончили свою работу, я невольно вспомнил демонстрацию коммунистов в Нью-Йорке, на которую набросились разъяренные флики. То, что сделали со мной эти типы, трудно рассказать. Под конец они спеленали меня, как сосиску, при помощи веревки и положили около стены.

Парень с жирными волосами обшарил мои карманы, и я поздравил себя с тем, что те 10 тысяч долларов остались дома. При себе у меня была 1000 долларов, и он их забрал. Потом отступил назад и стал разглядывать меня.

— Ну, пижон, — усмехнулся он, — что ты ттеперь скажешь? Ты отдаешь себе отчет, Лемми Кошен, знаменитый гангстер, что попался, как желторотый птенец. Ты теперь не сможешь заняться своими мозолями.

Лотти обошла вокруг стола и подошла ко мне. Посмотрев на меня, она рассмеялась.

— О чем ты думал? — спросила она. — Неужели тебе не говорили, что и женщины иногда носят оружие? Вот, получи от меня на память! Она отошла немного и ударила меня ногой по лицу, а эти каблуки причиняют чертовскую боль. Мне казалось, что кровь течет у меня отовсюду, а правая рука заставляет меня трястись.

— Очень хорошо, дорогие мои насмешники, — сказал я. — Но не воображайте только, что такой фазан, как Гояц, способен конкурировать с таким китом, как Сигелла. Вы представляете, что будет, когда Сигелла узнает, что тут произошло?

Лотти возмутилась.

— Не говори глупости! С сегодняшнего дня нас никто больше не увидит! И Сигелла, не больше, чем другие. В этом городе нас не будет!

Я чувствовал, что теряю сознание. Меня прислонили к стене, и я все старался найти более удобное положение. Руки мои были связаны за спиной, и боль в правой руке не доставляла ничего приятного. Но мне казалось, что пуля из пистолета Лотти прошла на несколько сантиметров выше запястья и не задела кость. Это было для меня большой удачей.

Она принялась за газету, внимательно изучая какую-то статью, а четверо парней спокойно продолжали прерванную моим приходом партию в покер, попивая при этом виски.

Где — то в соседнем помещении часы пробили десять раз. Я проклинал в душе свою глупость: сунулся один в гнездо головорезов и, как лопух, дал себя провести этой Лотти!

Прошел час. Парень с жирными волосами, обыгравший остальных, сунул деньги в карман и сказал, смеясь:

— Настало время смываться, друзья! Лотти, что мы будем делать с этим сорвиголовой?

Он смотрел на меня. Я закрыл глаза и делал вид, что вот-вот потеряю сознание.

— Не беспокойтесь о нем. Ниска и я уведем его. Гояц потом сам им займется.

Она пошла в другую комнату. Парни забирают свои вещи и уходят, а японец, которого зовут Ниска, начинает уборку. Я слышу, как где — то поет Лотти. Моя шляпа находится под столом. Еще одна удача! Она упала в хорошее место, когда эти подонки напали на меня! Там револьвер, и если мне удастся развязать руки, я покажу им, почем фунт лиха!

— Слушай-ка, — обратился я к японцу. — Если ты не послушаешь меня, то в один из дней я захвачу тебя и отделаю, что тебе уже не придется никому об этом рассказывать, желтое отродье в подтяжках!

— Вы заставляете меня смеяться! — ответил он весело.

Вошла Лотти.

— Послушай, девочка, — жалобно проговорил я, — есть ли у тебя хоть немного сердца? Ты же отлично знаешь, что всадила в мою правую руку драже! Кровь из нее так льется, как из фонтана Версаля, и ты могла бы наложить на нее повязку, если не хочешь, чтобы я околел из — за этого!

— Я с удовольствием всадила бы тебе туда раскаленное железо, моя любовь! — сказала она. — Но, может, ты и прав…

Она открыла сумочку и достала револьвер.

— Послушай-ка, Ниска, развяжи его, он нее в силах пошевелиться, и обвяжи ему руку салфеткой, или чем-нибудь, что окажется под рукой, а то он пачкает мой ковер. И будь осторожен, Лемми, при малейшем движении я сделаю дырку в твоем горле, ты ведь знаешь, что я стреляю хорошо!

— Ну, конечно, тебе нечего бояться!

Японец вышел, потом вернулся с салфеткой и бинтом. Он перерезал веревку, и я пошевелил рукой и стал рассматривать ее. Как я и предполагал, Лотти прострелила мне руку навылет, пуля вышла с другой стороны. Японец разрезал рукав моего пиджака, промыл рану, положил с обеих сторон по тампону и забинтовал ее. Мне показалось, что рука моя становится деревянной: японец, помня о полученном ударе, не слишком со мной церемонится.

Я привалился к стене, закрыл глаза и начал понемногу сползать вниз.

Стоя по другую сторону стола, Лотти наблюдала за мной с револьвером в руке.

— Итак, пижон, — проговорила она, — это, кажется, тебе не очень нравится? Я думала, ты потеряешь сознание.

Я застонал.

— Мне так плохо, — пролепетал я. Говоря это, я со связанными ногами, головой прыгнул на японца и боднул его в бедро. Он упал на меня как раз в тот момент, когда Лотти выстрелила.

Японец взвыл. Он принял пулю, предназначенную для меня. В то время как Лотти, растерявшись, стреляет куда попало, я ныряю под стол. Шляпа рядом, но я пятидесяти сантиметрах вижу ноги Лотти, и, хватая ее за лодыжки, тяну к себе. Она падает, а я ловлю руку, в которой зажато оружие, и крепко стискиваю. Пистолет падает на пол.

Я оглядываюсь и вижу: японцу плохо. Он лежит на боку, не переставая кашлять. Пуля Лотти, видимо, попала ему в легкое. Я снова занялся Лотти. Втянул ее под стол, положил на нее свои связанные ноги, чтобы она не могла двигаться, подхватив свою шляпу и извлек оттуда револьвер.

— А теперь, моя малютка, развяжи мне ноги, и поторопись!

Она умеет работать. Меньше чем через две минуты я уже стою на ногах возле стола и готовлю себе порцию виски.

Японец продолжал кашлять, а Лотти в другом конце комнаты курит сигарету. И вид у нее очень довольный. Наверное, притворяется.

— Итак, малышка, что ты теперь на это скажешь?

Я слышал многих, но эта с успехом переговорила бы целый миллион солдат. Я покончил с этим словоизвержением, бросив в нее подушку, которая заставила Лотти свалиться со стула. Она поднялась и спросила:

— Ну, что будем делать?

— Не ломай себе голову, сестренка. Путешествие мы проделаем вместе, но раньше надо посмотреть, что с этим парнем.

Мы осмотрели японца. Пуля, по — моему, проникла в легкое. Она перевязала его и прислонила к стенке.

— Где находится машина, Лотти?

— В гараже, сбоку от дома.

— Хорошо. Сейчас мы так запеленаем этого парня, чтобы он не мог пошевелиться, а потом сядем в авто, и я бы посоветовал тебе не выкидывать никаких штучек во время дороги.

Покончив с японцем, мы спустились вниз. Гараж находился рядом, а в нем отличная машина. Я заставил Лотти вывести машину из гаража и поставить перед входом, после чего мы снова поднялись наверх.

— А теперь, деточка, хорошенько вбей себе в голову: не может быть и речи о том, чтобы я позволил Гояцу и твоему дружку Кастлину обделывать делишки с Мирандой. Кстати, где она находится?

Она посмотрела на меня и засмеялась.

— Пойди надень свою восхитительную шляпу, — бросил я, — и поедем с тобой прогуляться вдвоем.

Я проводил ее в другую комнату и подождал, пока она на — дела шляпу и припудрила нос. Потом мы спустились вниз. Я запер дверь, посадил ее за руль, сам сел на заднее сидение.

— Мы поедем в Кнайтс Бридж, — сказал я. — Поехали!

— Хорошо, Лемми, — ответила она, — но помни о том, что в один из дней мой Кастлин займется тобой, и одну милую вещь я тебе обещаю: тебя посадят в парафиновую ванну, и я получу большое удовольствие, поджигая ее!

Минут через тридцать машина остановилась перед домом на Кнайтс Бридже, куда привезла меня Конни. Про себя я молился всем святым, чтобы Конни действительно жила здесь, в противном случае я горю.

Как только мы приехали, я сунул револьвер в правый карман и попросил Лотти выйти из машины.

— Иди вперед, моя красотка, и не пытайся ускользнуть, так как предупреждаю, что тогда произойдет несчастный случай.

Мы вошли в лифт и поднялись. Я стал стучать в дверь и, уверяю вас, что сердце мое замирало от страха, пока Конни не открыла дверь. На ней было такое неглиже, что у королевы, по сравнению с ней, был бы вид уборщицы.

— Вот это да, — протянула она. — Но скажи же, пожалуйста, что все это значит?

— Послушай, Констанция, — сказал я, — мы пришли к тебе, чтобы провести небольшую дружескую беседу. Ты видишь эту куклу? Я прошу тебя не спускать с нее глаз. Она работает вместе с Кастлином и Гояцем, они похитили Миранду ван Зелден.

— Вот это да! Это похлеще, чем игра в лошадки. Я охотно займусь ею, — сказала Конни.

— Входи, малютка.

Она поймала Лотти за нос и потащила ее в комнату, потом ударила ее ногой так, что та отлетела к противоположной стене, ударилась об нее и закончила свое путешествие на ковре. Можете мне поверить, что вид у нее был неприглядный.

— А теперь, Конни, скажи, что в этом деле делает Гояц?

— Я объясню тебе, Лемми, это не сложно. Сначала Гояц был с нами в этом деле с похищением. Мы должны были воспользоваться его кораблем. Но потом он стал спорить по поводу денег, и Сигелла порвал с ним. Он теперь попытался провести эту игру сам, вот и все!

— Он не попытался, а уже похитил Миранду. Мне теперь ясно, как это произошло. Гояц познакомился с Мирандой, пообещал, что она получит колоссальное удовольствие на его яхте — казино, увез ее на борт, и если мы не попытаемся сделать что-нибудь, то никогда больше не увидим девочку.

Констанция утвердительно кивнула головой.

— Ты прав. Где находится это судно и где Гояц?

— Спроси это у нее. Только она не расположена говорить.

Я ткнул пальцем в сторону Лотти, которая сидела на стуле и потирала себе бок. Точный портрет мачехи — сатаны.

— Да ну? Она не хочет говорить? Посмотрите на нее.

Конни подошла к Лотти.

— Послушай, детка, ты будешь говорить и сию же минуту. Пойдем со мной ненадолго. Она схватила Лотти за кожу на шее и увлекла за собой, резким ударом ноги свалила ее на пол, а потом принялась за работу. Конни высокая и сильная девушка и то, что сделала она с Лотти, трудно описать в нескольких строчках. В конце концов, она уволокла ее в другую комнату.

Я взял из коробки, которая стояла на столе, сигарету и закурил. Моя правая рука совсем онемела. Я почти не чувствовал ее. В этом мало хорошего.

Из соседней комнаты донесся приглушенный крик, из чего можно было сделать вывод, что Конни обрабатывает Лотти, положив ей на голову подушку, чтобы не беспокоить соседей.

Я угадал верно. Через две минуты Конни появилась в дверях. На лице у нее блуждала улыбка кошечки, которая только что слопала канарейку. Донесся плач Лотти.

— Все идет хорошо, Лемми. Она заговорила. Гояц держит на якоре свой корабль с трех милях от берега, возле острова Мереёй. Нам нечего беспокоиться, потому что судно снимается с якоря лишь завтра — утром в шесть часов. У нас достаточно времени.

— У нас ничего нет, — ответил я.

Конни краем глаза наблюдала за Лотти, потом пошла в салон, прикрыв за собой дверь.

— О ней не беспокойся. После того, как я с ней поиграла, она не в состоянии пошевелить и мизинцем. Итак, что же теперь мы будем делать? Надо предупредить Сигеллу.

Это меня совершенно не устраивало.

— Брось это, Конни. Я знаком с бандой Кастлина-Гояца. Это мелочь.

Я представлюсь Миранде ван Зелден храбрым рыцарем. Ты понимаешь, какое это может оказать на нее влияние, если сцена удастся!? Я — неизвестный принц, и тогда могу делать с ней все, что угодно.

Конни кивнула.

— Ты прав, Лемми.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Скажи-ка, а ты случайно не слишком к ней привязался, а? Ты знаешь, что она опасна?

— Ну, ты просто убиваешь меня, Конни. Ты отлично знаешь, что я не бегаю за юбками. Миранда очень недурна, но совсем не то, что ты, не правда ли, куколка?

Я прижал ее к себе.

— Хорошо, Лемми, перестань, нам надо работать.

— Кому ты это говоришь! Но первое, что надо сделать, это заняться моей рукой. Мне кажется, что у меня на ней висит огромная тяжесть.

Конни немедленно принялась за дело. Она побежала в другую комнату и посмотрела на Лотти. Чтобы быть уверенной, она привязала ее к ножкам кровати при помощи салфеток. Мне кажется, что я не видел ничего более комичного, чем зрелище, которое представляла собой в этот момент Лотти Фрич. Это могло присниться в кошмаре парню из турецких бань.

— Ну вот, — сказала Конни, — теперь я побегу доставать перевязочные средства для твоей руки. Я очень скоро вернусь.

— Приведи только машину, потому что нам придется проехать до острова Мереёй как можно скорее.

Она вышла. Я подождал, пока не услышал, как опустился лифт. Потом нашел в справочнике телефон Стренд Чемберс и позвонил Галлату. При этом про себя молился, чтобы Сигелла не успел убить его сегодня вечером, потому что это могло бы иметь очень скверные последствия для Мак Фи.

Наконец Галлат ответил, и я попросил его передать трубку Мак Фи.

Я подробно обрисовал ему ситуацию и сказал, чтобы они с Галлатом немедленно отправились к тому месту, где находилась «Принцесса Кристобаль», корабль Гояца, и постарались раздобыть там баркас или моторную лодку и подождали бы меня.

— Понятно, — ответил Мак Фи, внимательно выслушав меня. — Сколько тебе надо для этого времени?

Я посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать.

— Послушай, Мак, сейчас уже скоро полночь. Место это находится отсюда примерно километрах в семи, но так как я не могу сказать точно, когда я поеду туда, будем считать, что мне потребуется час. Салют.

— Согласовано, дружок. Итак, через час.

Я повесил трубку и закурил очередную сигарету. Через пять минут появилась Конни. Очаровательная девушка! Она отлично сложена, у нее длинные руки с тонкими ловкими пальцами. Пока она обрабатывала мою рану, я вдыхал запах ее духов, который был очень приятен. Эта крошка старательно обработала мою рану и сделала перевязку самым наилучшим образом.

— У тебя есть мозги, Лемми. Это верно, что ты жестокий, а?

— Глупые разговоры. Никто этого не знает.

Конни улыбнулась.

— Не верю в это, Лемми. — Она поцеловала меня, и в течение минуты все вокруг меня кружилось. По причине, совершенно неизвестной мне, я снова стал мечтать о разведении кур в Миссури. Потом пришел в себя.

— Ну пошли, милая, нужно отправляться. Мне огорчительно, что я должен везти тебя с собой, но тебе нужно будет вести машину.

— Еще бы ты не взял меня с собой! Ведь необходимо разыскать Миранду. Ты можешь себе представить ярость Сигеллы, когда он узнает, что произошло? О чем они только думали, Гояц и его компания?

Она пошла за моей шляпой и бросила последний взгляд на Лотти. Эта девочка до такой степени тщательно свернута в кулек, что не в состоянии издать ни малейшего звука. Я скоро к тебе вернусь, — сказала Конни, — и скажу тебе тогда, что собираюсь с тобой сделать. Думай об этом, чтобы тебе не было скучно без нас.

Мы спустились на лифте. Машина ожидала нас снаружи. Конни уселась поудобнее и нажала на педаль. Когда мы отъехали, она вынула из кармана в дверце машины тяжелый револьвер.

— Вот, возьми себе для защиты, Лемми. У меня такое ощущение, что он тебе сегодня вечером пригодится.

И действительно, это было то, что нужно!

Глава 5

ЖАЛОБА СИНИХ ВОД

Констанция умеет водить машину. Стрелка спидометра не опускалась ниже ста десяти миль, когда поблизости не было полицейских. Мы пересекли Лондон и вскоре оказались в Страйфорде. Было половина первого, и я ломал себе голову, обдумывая, как мне избавиться от этой девицы, так как меня совершенно не устраивало отправиться вместе с ней на свидание с Мак фи и Галлатом, которые ожидали меня где — то в районе острова Мереёй.

Обмануть Конни было не просто, это не та мышка, которая позволит водить себя за нос, и могу сказать, что тот парень, который попытается это сделать, многим рискует. Тем не менее, я надеялся, что так или иначе, но избавлюсь от нее до приезда к Мерсею.

Из карманчика возле меня на дверце машины торчит карта, изданная автомобильным клубом. Там же лежит электрический фонарик. Я с его помощью рассматриваю карту, делая вид, что высчитываю расстояние, а на самом деле хочу найти какой-нибудь гараж. Один наконец мне удалось обнаружить и совсем недалеко.

— Скажи-ка, Конни, — спросил я, — не хочешь ли ты остановиться на минутку? Позади нас адский шум, и мне не нравится это. Что — то, кажется, с левым колесом. Это может привести к несчастному случаю, так что останови свой экипаж, а я выйду и посмотрю, что там случилось.

Это старый трюк, который не раз мне уже помогал. В кармане жилета у меня всегда лежит старое лезвие, которое служит мне для обрезания сигар и других нужд. Я вышел из машины, обошел ее вокруг и всадил лезвие в покрышку левого заднего колеса. Я оставил лезвие там, так как подумал, что после дюжины поворотов моя система должна сработать, и покрышка лопнет. Минуту спустя я сидел уже на своем месте, заявив, что все оказалось в порядке.

Машина бежит. Мы проделали еще около трех километров. Конни вела на скорости сто миль в час, когда покрышка стала спускать. Машина проделала великолепный зигзаг, и только благодаря высокому мастерству моей подружки мы не оказались в канаве. Я вылез и осмотрел покрышку.

— Ну, тут чисто сработано. Ох уж эти женщины! Не подумать о запасном колесе!

Она сделала гримасу.

— Это моя вина. Я проколола запасное колесо и отдала заменить его в гараж.

— Во всяком случае, ты не можешь вести машину, не двигайся, я пойду поищу гараж поблизости.

Я взял путеводитель и сказал ей, что на расстоянии трех километров от нас есть гараж, я отправлюсь туда и вернусь за ней на другой машине. Она согласилась.

Я потихоньку отправился и вскоре достиг гаража, который оказался гораздо ближе трех километров. Моя рука болела чертовски. У них оказалось свободное для найма «шевроле».

Я взял машину и написал Конни записку. Я писал, что уже поздно, и мне следует без промедления ехать к Мерсею, а к ней посылаю работника гаража, чтобы он сменил колесо, и что она хорошо сделает, если последует за мной. Мы встретимся на самой ближайшей к Мерсею станции. Больше мне ничего не пришло в голову.

Я дал эту записку и билет в один фунт работнику гаража и сказал ему, чтобы он занялся машиной Конни. Потом отправился. Держу пари, что никто в этой стране не вел машину так, как я вел «шевроле». Я приехал к Мерсею без четверти два.

Мерсей, во — первых, не настоящий остров. С трех сторон у него море, а с четвертой — маленький проливчик, через который перекинут мост. Это уединенное, темное и сырое место.

Я продолжал двигаться по направлению к мосту, где встретился с каким — то типом. Я спросил у него, где плотина и есть ли здесь пристань, он указал мне направление. Я проехал еще немного и оставил машину около какой — то изгороди, идущей вдоль дороги. Затем пешком отправился до дебаркадера.

Это вроде платформы, устроенной на сваях. Место совершенно безлюдное. Я старательно осматривался кругом, но нигде не увидел следов Мак Фи и Галлата. Я уже стал думать, не случилось ли с ними чего-нибудь. А может Мак Фи, решив, что он опоздал, на свой страх и риск отправился на борт «Принцессы Кристобаль»?

Я тщательно вертелся направо и налево, но никого не увидел. Недалеко горели огни на судне, и я подумал, что это и есть яхта Гояца. Я пошел в сторону и попал на большую дорогу, по которой приехал.

Немного дальше, с левой стороны, я увидел освещенное окно. Что — то вроде рыбачьей хижины. На пороге стоял человек и курил трубку.

— Салют, друг! — приветствовал я его. — Сейчас не очень хорошая погода, а? Вы случайно не встречали поблизости двух мужчин? Мы должны были встретиться на мосту.

Он продолжал курить, по крайней мере, еще полминуты, прежде чем решился ответить. Он, вероятно, из тех, о ком пишут, что они медленно обдумывают, что сказать, из — за страха заговорить слишком быстро. Наконец он ответил:

— Да, я видел здесь двоих. Мне кажется, они вас искали. Потом они решили, что вы, может быть, не придете, возможно, у вас неприятности на дороге.

— Отлично, — сказал я и сунул ему 10 шиллингов. — А в какую сторону они пошли, старина?

— Они направились на корабль, который стоит вон там. Лодку они наняли у Джима Кардина.

— Когда это было?

— О! Едва ли прошло пять минут, но не более получаса. Я не могу сказать точно.

— А здесь есть у кого-нибудь еще лодка? Безразлично какая, лишь бы добраться до той яхты.

Он покачал головой:

— У Кардина единственная в этих местах моторная лодка, и он уже выходил из себя, потому что они не хотели брать его с собой и, в конце концов, заплатили ему задаток. Надо сказать, это им дорого обошлось. В это время вы не найдете никого, кто бы отвез вас туда на веслах, слишком велик прибой, не доплыть.

— Спасибо, вы оказали мне большую услугу. Я пожелал ему доброй ночи и вернулся обратно по дороге к мосту.

Я пока не представлял, что можно предпринять, но при всех обстоятельствах бессмысленно оставаться на месте, и я отправился в ту сторону, где оставил свою машину. Я прошел около сотни метров, когда услышал шум мотора. Мне неожиданно пришла в голову мысль: а что если те четыре гангстера, которые вместе с Лотти были на Бейкер-стрит, уехали так рано для того, чтобы захватить на «Принцессу Кристобаль» какие — либо материалы или провизию? Тогда, возможно, это они!

Я стоял в тени изгороди, наблюдая за дорогой. Через несколько секунд появился фургон. Я поздравил себя с тем, что угадал. Десятитонная машина была нагружена ящиками с продовольствием. На самом верху брезент немного был приподнят, и я увидел ящик с виски. За рулем сидел тип с жирными волосами, рядом с ним двое других, четвертый, вероятно, находился где-нибудь в кузове.

Фургон проехал мимо меня, но вместо того, чтобы направиться к пристани, они свернули направо, к хижине рыбака, у которой я только что был.

Вот фургон остановился. Я тихонько подкрался к нему по траве и услышал множество восклицаний, из которых мне стало ясно, что шофер ошибся, взяв не то направление, и придется выбираться задним ходом, чтобы попасть к молу. Дорога туда очень узкая, может проехать только одна машина. Пока шофер маневрировал со своим фургоном, я тихо вернулся назад, сел в свою машину и доехал до маленькой улочки, ведущей к молу. Приехав туда, я поставил свою машину посередине дороги, быстро вылез и спрятался за ней.

Вскоре появился фургон и стал не доехав трех метров до моей машины. Водитель высунул голову в окошко и заклинал меня Господом Богом поскорее убрать машину, так как я и сам должен понимать, что загородил дорогу к пристани.

Я ничего не отвечаю и просто прячусь за машину. Через секунду я услышал, как все они вышли и появились перед моими фарами. Я ждал их, держа палец на спуске «люгера».

— Руки вверх! Стой, банда насильников! — крикнул я. — Как дела? Вы не ожидали меня увидеть, а?

Тип с жирными волосами не очень доволен.

— Мерзкая скотина! — ругнулся он. — Похоже на то, что тебе удалось освободиться?

— Еще бы! — ответил я. — Кстати, скажи, пожалуйста, что мешает мне перестрелять вас и бросить ваши вонючие тела в воду? Идите, встаньте спиной ко мне перед машиной и не шевелитесь!

Они выстроились с поднятыми вверх руками, и я должен сказать, что это большая удача, что остров Мереёй так уединен, что никто здесь не болтается, а то мог бы получиться хороший цирк.

Я обшарил их. Оружие было у всех, и я сложил его в кучу позади себя. Я также конфисковал тысячу долларов, которые отнял у меня парень с жирными волосами в конюшне на Бейкер-стрит, а заодно и те 400 долларов, которые он выиграл в покер. Нет никаких оснований, чтобы я сделал себе этот маленький подарок. Естественно, что этот тип не очень доволен и даже ругает меня скверными словами.

Тогда я рассердился. Двинул троих рукояткой револьвера по голове — и они повалились на землю. Одного я оставил в целости и сохранности и сказал ему:

— Слушай, подонок, я добрый человек и не хочу видеть, как ты будешь умирать раньше своего положенного времени. Погрузи этих парней в фургон и отправляйся обратно в Лондон. Советую не задерживаться по дороге, потому что если я встречу тебя где-нибудь, тебе будет плохо. Убирайся и не останавливайся раньше Чайн Кросса.

У мерзавца был очень испуганный вид. Он не должен был доставить мне больших неприятностей.

Парень погрузил трех остальных в фургон, я отвел машину, и он задним ходом выехал на большую дорогу.

— Подожди, сынок, — сказал я ему, — подожди секунду, прежде чем отправиться. Через пять минут ты покинешь это место. Ты видишь телефон вон там? — я указал на телефонную будку на краю мола. — Так вот: пять минут спустя после твоего отъезда я позвоню в полицию Эссекса. Я скажу, что я один из здешних обитателей, и что я видел только что фургон с подозрительными лицами, направляющийся в Лондон, и дам описание. И если я сделаю так, английские флики остановят тебя и станут задавать вопросы, не так ли? Это будет скверно для тебя и совсем плохо для Кастлина и Гояца. Так что убирайся немедленно и не останавливайся по дороге. Понял?

— Ладно, понял, — сказал он. — Только будь спокоен, ты заплатишь за все это в один прекрасный день и заплатишь дорого!

— Не заставляй меня плакать, мой красавчик! Убирайся или я тебя уничтожу!

Он уехал. Я увидел, как красные огни его машины исчезли во тьме ночи. Я думаю, что мне не стоит его бояться. Конечно, я не собирался звонить в полицию, мне сейчас совсем не хочется иметь дело с фликами.

Я немедленно выкинул в воду все их оружие и сел в машину, чтобы хорошенько обдумать свои дальнейшие действия.

Две вещи совершенно очевидны: во — первых, что лодка с «Принцессы Кристобаль» должна подойти к пристани, чтобы забрать груз из фургона, и во — вторых, самому мне надо что-нибудь сделать, чтобы освободиться от Констанции, которая, должно быть, ожидает меня на станции и может выкинуть черт знает что, если я не появлюсь. Она не такая особа, чтобы сидеть без дела в такой ситуации.

Значит, первое, что надо сделать — сыграть тур с Констанцией. Я завел мотор и тронулся в путь. Очень вероятно, что станция находится где-то на большой дороге. Мне не придется ее долго искать.

Станция представляла собой небольшое здание, чуть в стороне от дороги. У станции был заброшенный вид, так как в этом благословенном Мёрсее поезд проходит только раз в день, да и то в високосные годы.

Я заметил машину Конни, стоящую около палисадника.

Она сидела за рулем и курила сигарету. Девочка очень обрадовалась, увидев меня.

— Салют, Лемми! — сказала она. — Я рада тебя видеть в целости. Скажи, пожалуйста, с чего это ты вздумал удирать? Почему ты меня бросил?

— Я все сделал правильно, — ответил я.

Я рассказал ей, что произошло, и объяснил, что если бы я не был там, эта четверка подонков была бы на борту яхты, а мне уж никак не удалось бы туда попасть.

У нее был задумчивый вид.

— Скажи мне, Лемми, что произойдет на самом деле, если ты окажешься на борту яхты? Как поведет себя Гояц? Не воображаешь ли ты, что он будет рад тебя видеть? Этот тип тебя убьет и выбросит на помойку, это так уж верно, что меня зовут Констанция.

— Не говори такие страшные вещи, моя красавица. Гояц не знает, что я участвую в деле, не так ли? И так или иначе, попав на борт, я навешаю ему макароны на уши: будто бы один тип, с которым я пил в городе, предупредил меня, что он занимается «рэкетом» Сигеллы. Я расскажу ему также, что Сигелла разгадал его злой умысел захватил фургон с грузом, предназначенный для «Принцессы Кристобаль». Гояц, видимо, будет вынужден поверить мне, не так ли? Я же буду ждать удобного случая, чтобы уничтожить его и, возможно, такой случай представится.

— Как хочешь, Лемми. В конце концов, ведь ты занимаешься этим делом.

— Возможно, но помолчи немного и внимательно послушай меня.

Безусловно, лодка должна причалить, чтобы взять груз, доставленный фургоном. Ты пойдешь вместе со мной на мол. Когда лодка подойдет, надо вытянуть всех, кто приплывет на ней, на берег. Это будет твоя задача.

Мы оставили ее машину у палисадника. Она села в мою, и мы направились к молу. Приехав туда, я поставил машину так, чтобы ее не было видно, теперь оставалось только ждать.

Около трех часов послышалось чавканье мотора. Лодка, длиной, примерно, метров в шесть, пришвартовалась к пристани. В лодке находились двое: один сидел у руля, другой осматривался по сторонам.

Конни, как мы и договорились, стояла у края мола. Она вышла на свет и заговорила взволнованным голосом:

— Знаете, я — Конни, подружка Лотти Фрич. Дело получилось не совсем хорошее, с фургоном случилась небольшая авария в трех километрах отсюда. Слетело колесо. Лотти просила передать, чтобы вы пошли туда и помогли.

— Кроме шуток? — спросил один. — Где же это?

— Там, на дороге в паре миль отсюда.

Сидящие в лодке обменялись несколькими словами, потом тот, кто сидел у руля, обратился к Конни:

— Ладно, я пойду, а он останется в лодке.

Он ушел в сторону дороги вместе с Конни. Я подождал минут десять, потом направился прямо к пристани. Тип сидел на краю лодки и скучал. Я окликнул его:

— Эй, послушай! Иди к фургону и помоги парням, без тебя не справиться!

— Нет, — сказал он. — Мне там нечего делать, я останусь здесь.

Я сожалею, что вынужден был быть с ним невежливым, но у меня не было выбора.

— Выходи и не кукарекай. Да побыстрей, а то я поговорю с тобой моим «тридцать восьмым»!

Он ничего не ответил и стал вылезать на пристань. В тот момент, когда он выпрямился, я выдал ему апперкот, который заставил его сложиться пополам. Я поволок его к машине и засунул внутрь. Потом обшарил его. Он оказался без оружия.

Мне было очень неприятно, что я оставил Конни выпутываться одну, но у меня не было выбора. Я бегом вернулся к лодке, прыгнул в нее, запустил мотор и направился к «Принцессе Кристобаль».

Была отличная ночь для такой работы, которая предстояла мне! Темень стояла непроглядная. На небе ни луны, ни звезд. Мотор давал хорошую скорость, и я был доволен, что не отправился на веслах. Я закурил сигарету и стал вспоминать все, что со мной случилось с того времени, как на Хаймаркет меня подцепила Конни. Но предаваться воспоминаниям мешала тревога, которая как и боль в руке не покидала меня не на минуту. Поводов для тревоги было предостаточно. Во-первых, неизвестно, что могло случиться с Мирандой ван Зелден на этом проклятом судне. Во-вторых, наверняка что — то стряслось с Мак Фи и Галлатом. И в-третьих, меня волновало, что будет делать Конни с типом, которого увела и как он поведет себя, когда увидит, что Конни обманула его. А тот, в машине, когда очнется? Было над чем подумать.

Но мне все-таки казалось, что Конни сумеет справиться с тем типом. Кроме того, надо подумать и о том бандите, который заперт в подвале дома у Мак Фи. Но, может быть, он любит темноту?

Путь до «Принцессы Кристобаль» показался мне очень долгим. Я направился к корме. С яхты доносился странный шум.

«Принцесса Кристобаль» — большая яхта, роскошная с виду, которая, как видно, построена по заказу какого-нибудь миллионера. Я не знаю, каким образом, удалось Гояцу завладеть ею, но мне точно известно, что она ему приносит огромные барыши.

Мне уже виден свет в иллюминаторах и я слышу звуки оркестра. Я подумал, что Гояц делает большие дела, и выключил мотор, так как находился под кормой. Шум доносился из большого салона. Я решил рискнуть и поглядеть, в чем дело.

В лодке лежал канат, и после пяти — шести бросков мне удалось зацепиться и подтянуться к судну. Потом я привязал оба конца каната к лодке и стал карабкаться на борт. Эта работа заняла у меня несколько секунд. В этом месте палуба была безлюдной. Я осмотрелся. Три четверти палубы заняты под салон и другие помещения, и оттуда доносился адский шум.

Я видел пары, одетые в вечерние туалеты, манто, плащи, двух — трех типов в белых курточках, разносивших прохладительные напитки. Когда ветер подул в мою сторону, я уловил обрывки фраз на французском языке, что заставило меня предположить, что Гояц делал остановку во французском порту прежде, чем прибыть в Англию. Или я очень ошибаюсь, или он взял на борт обычную группу посетителей ночных коробок и их подружек. Надо сказать, что Гояц неплохо придумал, появившись здесь со своим блестящим игорном домом, как будто бы находился в водах Сан-Педро. Мысль явиться сюда и проделывать эти трюки за пределами трехмильной полосы, чуть дальше, чем в трех милях от берега, была превосходной. Здесь вы можете делать все, что вам заблагорассудится, не рискуя быть задержанным.

Мне кажется, что я разобрался в комбинации Гояца. Как вы понимаете, сначала он вошел в дело Сигеллы. Собираясь принять вместе с ним участие в похищении Миранды. Но он хотел получить больше, чем обещал дать ему Сигелла, и кроме того, связался с Кастлиным. Узнав об этом, порвать с ним, так как Кастлину он не доверял совершенно, особенно после того, как тот стал героем одной грязной истории…

Моя рука продолжает болеть. Мне кажется, что боль распространилась до самого плеча, и то, что я стараюсь не шевелить ею, не идет на пользу. Если бы ни Конни, которая так хорошо сделала мне перевязку, не знаю, что со мной было бы.

Я продолжаю размышлять над тем, где это Сигелла сумел подцепить Конни. Этот тип умен, нельзя не признать, и не особенно падок до женщин. Те парни, которые хорошо знают свое дело, не очень — то выбирают своих красоток. Теперь осталось немного гангстеров, которые попадают в лапы полиции из — за того, что теряют осторожность и начинают лезть на рожон, чтобы удовлетворить всевозможные требования своих девочек. Но Констанция — это совсем другое дело. Мне было грустно видеть, что она вместе с таким типом, как Сигелла, несмотря на то, что он был крупным гангстером и замышлял большие дела, вроде похищения Миранды ван Зелден.

Все эти мысли пришли мне в голову, пока я сидел в тени кабестана, или как там называют эту штуку, и продумывал план действий.

Я страшно был зол на Мак Фи, так как не понимал, почему этот идиот не дождался меня, как мы с ним условились. Единственное объяснение, какое я мог придумать, это то, что этот болван Галлат был настолько обеспокоен тем, что Миранда находится на борту яхты, и так горел желанием попасть туда, что Мак Фи не мог удержать его и был вынужден сопровождать его.

Я помню в юности слышал поговорку: «Если сомневаешься — воздержись». Я всегда находил эту поговорку замечательной и всякий раз, когда попадал в неопределенное положение, не спешил, а оставался пассивным, и в конце концов, что-нибудь обязательно просветлялось…

Мне кажется, что на этом судне полно людей. Я отлично их вижу, и нет никакого сомнения, что большинство из них немало выпило. Зная действие того дешевого алкоголя, которым обычно угощает Гояц на своей яхте, можно с большой вероятностью предположить, что парни эти так нагрузились, что не обратят на меня ни малейшего внимания, если я проскользну мимо них. Конечно, если я не встречу самого Гояца, Кастлина или тех, кто знает меня лично.

В этот момент как раз открылась одна из дверей, и появилась девушка. Это высокая блондинка, красивая и сильная, в вечернем белом, сверкающем платье… Ее волосы были совершенно растрепаны, и двигалась она, шатаясь и озираясь по сторонам, как человек, который не знает, куда идет. По — моему, это бедное создание или нагрузилось сверх всякой меры, или получило хороший удар дубинкой по голове.

Она, шатаясь, приблизилась ко мне, и я решил, что настал момент появиться.

— Привет, малышка, — сказал я ей. — Что тут происходит? что — то идет не так, как следует?

Она посмотрела в мою сторону, и я увидел, что глаза у нее совсем безумные. А девица недурна! У нее красивый рот, но помада не совсем того цвета, какой ей нужен, и она все время облизывает губы, которые, видимо, у нее пересохли.

Красотка бросила на меня тоскливый взгляд.

— Мне совсем плохо — проговорила она, не очень соображая, кто перед ней. — Этот подонок Гояц совершенно спятил, занимаясь такими трюками на корабле! Он мог бы как-нибудь устроиться и без этого. Здесь и так достаточно грязных историй, чтобы он навязывал нам и такие.

У нее был такой вид, как будто она сейчас упадет без сознания. Я обхватил ее талию и помог сесть недалеко от двери.

— Чего бы я не дала за стакан холодной воды! — жалобно проговорила она.

— Успокойся, малышка. Что тебя так расстроило? Что происходит здесь?

— Эти мертвецы… Когда мы покинули американский берег, я сказала Гояцу, что на этом судне случится что-то отвратительное. Он не мог сидеть спокойно там, где ему легко удавалось делать отличные дела и получать приличные деньги! Нет, ему нужно было отвести свое судно во Францию, но так как от берега он находился ближе трех миль, ему пришлось убираться оттуда. Вот теперь он забрался сюда, и я не знаю, какая у него в голове комбинация. Он взял на борт эту женщину, и заставляет ее выбрасывать свои деньги! Держу пари, что девочка просадила не меньше двадцати тысяч сегодня вечером!

Я навострил уши. Это, безусловно, относилось к Миранде.

— О! Что нам за дело, куколка! Ведь такова жизнь! А потом, здесь Гояцу нечего беспокоиться, ведь он от берега на расстоянии более трех миль.

Она снова посмотрела на меня.

— Ты и сам не знаешь, о чем говоришь. Три мили или не три мили, но он не выкрутится из — за того, что он сделал сегодня вечером, где бы он не оказался. О, как хочется воды, Боже ты мой!

Она наклонилась над бортом, и я подумал, что пить она хочет до такой степени, что, вероятно, скоро прыгнет в воду. Сразу видно, что эта мышка находится не в своей тарелке. Я похлопал ее по плечу.

— Ну, малютка, успокойся, я принесу тебе воды.

Не успел я сделать несколько шагов по палубе, как в рубке внезапно открылась дверь, и оттуда появился тип в белой курточке. На раздумья не было времени.

— Эй, стюард! Пойдите сюда!

Он посмотрел на меня, потом приблизился.

Глава 6

ТРИ ВЕНЦА

Я чувствовал себя не очень хорошо, глядя на подходящего ко мне стюарда. Однако вскоре я сообразил, что для меня это не опасно. Этот парень, видимо, высосал немало стаканов, и теперь не очень хорошо помнил и понимал, где находится. Он спросил меня, что я хочу.

— Здесь находится дама, которая плохо себя чувствует — ответил я. — Пожалуйста, принесите сюда стакан воды и приготовьте стакан бурбона. Это будет нам полезно.

Он ушел, а я вернулся к девчонке. Тип в белой курточке вернулся почти сразу же. Он принес бутылку бурбона и графин с водой, а также два стакана. Я забрал все это и отпустил его.

— Ну, моя красотка, — обратился я к девушке, — не стоит так расстраиваться, жизнь не так уж и плоха. А как ты попала на эту яхту? Ты давно в компании Гояца?

Она утвердительно кивнула головой.

— Вот уже несколько лет, как я помогаю ему в его махинациях. Я работаю в портах прибрежных городов, заманиваю людей на борт яхты. В США мне это легко удавалось делать, но когда он решил покинуть берега Америки и перебраться сюда, мне это совсем не понравилось. У меня появились подозрения, когда Гояц сказал, чтобы я приближалась к кабине, которая превращена в контору. Ты знаешь, что это такое, старина, а?.. Сегодня, когда началась игра, я отправилась прогуляться, просунула туда голову… и это было ужасно!

Я согласно кивнул головой, хотя пока ничего не понимал.

— Это было перед тем как ты увидела меня? — Но ты, как мне кажется, вышла из другой двери.

— Да. Я не хотела возвращаться тем же путем, он бы узнал тогда, что мне стало что — то известно. Я прошла через кухню и вышла здесь.

— Очень хорошо — ответил я, — Послушай теперь меня, моя крошка. Мне кажется, что ты совсем замерзла, не так ли? Прогуляйся немного по палубе, чтобы согреться, а потом возвращайся в салон через главный вход. Он ничего не узнает и подумает, что ты ходила подышать воздухом.

Она попыталась кивнуть мне головой, потом с трудом встала и пошла неверными шагами.

По всей видимости, эта девушка в разладе не только с этой шайкой, но и с собой. А мне вдруг стало жарко по той причине, что в голову пришли такие мысли, в которых нет ничего веселого.

Как только она исчезла, я встал и направился к двери, из которой она вышла. Я скользнул внутрь, в темноту. Только где — то внизу, в конце коридора, виден свет, и слышится громыханье посуды. Я приблизился на кончиках пальцев и взглянул за дверь в конце коридора.

Мне показалось, что я действительно попал на кухню, потому что два или три человека занимались мытьем посуды.

Я постоял минуту, потом быстро прошел мимо них, стараясь идти шатаясь, как сильно опьяневший человек. На этом судне было столько перебравших людей, что на меня не обратили особого внимания.

Во всяком случае, никто мне ничего не сказал. Таким образом я прошел через кухню и вышел в дверь с другой стороны. Так я оказался в другом коридоре, очень узком. С правой стороны находились две двери, а с левой, три. Я открыл обе двери с правой стороны, но там были обычные спальни, к тому же пустые. Тогда я принялся за левую сторону. Первые две оказались запертыми, это тоже были спальни. Третья дверь была на запоре. Это, видимо, была та каюта, о которой мне на палубе рассказывала девушка. Нужно было найти ключ, чтобы отпереть ее.

Тот факт, что дверь была запертой, возбудил мое любопытство. Замок был детской игрушкой. Через две минуты я открыл его, вошел в каюту и закрыл за собой дверь. Там было так же темно, как в подвале у Мак Фи, и, не знаю по какой причине у меня появилось предчувствие, что меня ожидает нечто очень неприятное. Я чиркнул спичкой и осмотрелся. Предчувствия меня не обманули, можете мне поверить. На столе в этой каюте стояла портативная лампа. Я нажал на выключатель. Напротив, около стены, в луже крови лежали два трупа. Мне не понадобилось много времени, чтобы убедиться, что это были Мак Фи и Галлат. В этом не было ни малейшего сомнения. Галлат, по — моему, получил две или три пули в живот, а у Мак Фи были простреляны шея и голова. Этим парням здесь успех не сопутствовал. Сами понимаете, я видел немало смертей на своем веку и привык уже не извергать слезы и сопли, но при виде этих убитых мне стало невыносимо тяжело. Особенно мне было жаль Мак Фи — моего старого товарища, с которым я много лет действовал дружно и согласно.

На столе лежали два револьвера. Я сразу узнал один из них. Он принадлежал Мак Фи, другой, как я полагаю, служил Галлату. Я осмотрел оружие и понюхал стволы. Ни тот, ни другой не были в употреблении. Это означало, что тип, который угробил их, как двух собак, не дал им возможности защищаться. Я решил, что сделал это, грязный подонок Гояц.

Я сунул револьвер Мак Фи себе за пояс, потому что мне пришла в голову мысль, что будет неплохо вооружиться посущественнее, имея в виду возможные осложнения, для которых «Принцесса Кристобаль» казалась мне очень подходящим местом.

После этого я погасил свет, открыл дверь каюты и вышел в коридор, чтобы вернуться тем же путем. Я прошел по палубе вдоль борта мимо дюжины парочек, которые живо обсуждали подробности игры и ставки. Несколько дальше я увидел ту девушку, с которой разговаривал недавно. Она стояла, наклонившись над водой. Я подумал, что она не вернулась обратно из-за боязни, что Гояц спросит у нее, где это ее носило.

— Салют, детка! — обратился я к ней.

— Давай, пройдемся немного. У меня есть, что тебе сказать.

Я взял ее за руку и повел на корму. Она была послушна, как ягненок. У меня появилось ощущение, что она готова делать все, что потребует от нее первый встречный. Я посадил ее на то же место, где она сидела недавно.

— Послушай, крошка, я верю, что то, что ты мне рассказала, тебя очень беспокоит, и я также согласен с тобой, что Гояц на этом деле погорит. Расскажи мне, каким образом свели счеты с парнями, которые лежат мертвые в той каюте?

Она посмотрела на меня расширенными от ужаса глазами.

— Значит, ты был там, внизу? Но… в сущности… — в ее голосе скользнуло подозрение, — кто ты такой?

— Не задавай таких вопросов, если не хочешь услышать не правду. Может быть, я дед Мороз, а может, и нет. Но если ты разумная девочка, то скажешь, что произошло здесь сегодня вечером. Ты видела, как эти двое поднялись на борт?

Она начала плакать. У меня есть принцип: если женщина начала плакать. Не стоит ее останавливать, потом она лучше будет себя чувствовать. Итак, она сидела и всхлипывала, будто на сердце у нее большое горе. Потом понемногу стала успокаиваться.

— Послушай, крошка, сказал я ей, решись и откройся мне. Ты знаешь, рано или поздно, но говорить придется.

Она проглотила последние слезы.

— Я была с Гояцем в салоне, когда те два парня поднялись на борт. Мне кажется, они приплыли на моторной лодке. Селетти, шеф стюардов и один из приближенных Гояца, подошел и сказал что — то своему патрону. Гояц не ответил, он некоторое время что — то обдумывал, потом глаза его сузились, как всегда бывает, когда он замышляет что-то жестокое. Он сделал мне знак подойти к нему и сказал, что на борту появились два типа, которые могут причинить ему много неприятностей.

Я спросила, какое это может иметь отношение ко мне, и услышала, что должна выйти на палубу и привести этих двоих в каюту, сообщив им, что он сейчас придет. Мне надо было устроить так, чтобы они сели за стол, находящийся посередине каюты. Я должна была разговаривать с ними, пока не услышу граммофонную музыку, а затем отойти вправо. У меня появилась уверенность, что Гояц замыслил грязное дело, и ответила, что не хочу быть замешанной в историю, которая слишком дурно пахнет. Этот мерзавец знает обо мне и ему не составило бы труда заставить меня выполнить приказ, но на этот раз он не стал настаивать и дал это поручение Фреде, которая тоже работает на него, и которой на все наплевать.

Фреда очень жестока. Она спокойно направилась на палубу, а я, несмотря на страх, умирала от любопытства узнать, что произойдет в каюте. Через некоторое время Гояц ушел, а я обошла каюты с другой стороны и стала заглядывать в иллюминатор, который был закрыт не полностью. Я видела, как Фреда разговаривала с парнями. Потом в каюту кто — то вошел, я отошла в сторону и спряталась в тень за рубку. И в этот момент я услышала, как заиграл граммофон.

Гояц появился в коридоре. В руке у него был револьвер с глушителем, он выстрелил шесть раз и сразу же ушел, а граммофон перестал играть.

Она снова стала всхлипывать и стонать, потом замолчала. Я закурил сигарету.

— Итак, крошка, бесполезно ныть. Что сделано — то сделано, и это не воскресит мертвых, — ответил я ей.

— В сущности, явившись незваными на борт, они сами нарвались на неприятности, а Гояцу было необходимо защитить свой бифштекс, разве не так? Кстати, не показалось ли тебе, что эти двое были из полиции?

— Предположим, что это так — сказала она, но он должен был дать им возможность сохранить свою жизнь.

Неожиданно ей в голову пришла какая — то мысль, и она искоса посмотрела на меня.

— Но послушайте, я до сих пор не знаю, кто вы такой, черт возьми! Я вас никогда не видела на этом судне.

— Точно, моя красавица, и если ты не перестанешь задавать мне вопросы, то не увидишь больше никого, потому что я брошу тебя в воду, и это так же точно, как то, что меня зовут Лемми Кошен.

— Вы Лемми Кошен? Вот здорово! Я слышала о вас.

— Что ты слышала обо мне, малютка?

— Что вы, вероятно, один из самых опасных гангстеров, которые когда — либо убивали фликов.

— Так это или не так, будем считать, что приблизительно верно. Но если бы я был на твоем месте, сестренка, то был бы очень осторожен в выражениях, ибо, если ты захочешь наговорить кому-нибудь на корабле глупостей обо мне, я устрою тебе такую вздрючку, что ты сама будешь рада проглотить свой язык.

— О, я буду молчать, с меня вполне достаточно. Я и так наговорила сегодня много такого, чего не следовало говорить.

— Отлично. А теперь, когда мы договорились, моя кошечка, вернись в салон и продолжай участвовать в программе вечера, но ни одного слова обо мне. В противном случае тебя больше нет.

— Не беспокойся — прошептала девушка, я буду нема.

Она повернулась и ушла, а я закурил сигарету. Меня совсем не обрадует, если эта малышка околеет в таком положении, как погибшие парни, потому что если она получит пулю в живот, я не смогу ее больше использовать.

Надо вам сказать, что я чувствовал себя на этом корабле очень неуютно, потому что было ясно, как день, что Гояц совершенно не жаждет встречаться с людьми, которые вмешиваются в его махинации, и разговаривает с ними при помощи револьвера. Должен сказать, что я имею приличный зуб против Гояца. Я должен отомстить за Мак Фи.

Я еще немного посидел, потом решил рискнуть и посмотреть, что же тут происходит. Я поднялся, но в этот момент услышал совсем близко чавканье мотора. Я осмотрелся и увидел приближающуюся маленькую лодку. Луна уже поднялась, и я хорошо рассмотрел того, кто управлял лодкой.

Это был Бонни Малос, лейтенант Сигеллы.

Вот это называется везением! Я немедленно подал ему условный знак, и он меня увидел. Подведя лодку к корме, он поставил ее рядом с моей и поднял голову. Выражение его лица было растерянным.

— Ну что же, старина Лемми! Вот это действительно совпадение!

— Давай, влезай сюда скорее, паренек, мне надо с тобой серьезно поговорить.

Он поймал конец каната и поднялся с ловкостью настоящей обезьяны. Он крепыш, этот Малос. Такой же крепкий, как и я, а может быть, и более. Бонни вскочил на борт и сел рядом со мной.

— Так, акробат, и что же ты пришел искать здесь?

— И ты еще спрашиваешь — ответил он.

— Когда Конни пошла покупать для тебя перевязочные средства, она позвонила Сигелле и сказала, что будет хорошо, если я немедленно примчусь сюда последить, чтобы тебя не обидели. Она подумала, что тебе, может быть, понадобится небольшая помощь, и хотела, чтобы я прибыл в твое распоряжение.

Он изобразил улыбку.

— Конни должна сказать тебе целую кучу вещей. Она скажет тебе сама, когда увидится с тобой.

— Скажи-ка, Бонни, она, вероятно, сердится, эта девочка, а? Но я не мог поступить иначе, мне совершенно необходимо было попасть сюда.

— Нет, она мне ничего не сказала. Но это счастье, что я спешил сюда. По дороге я заметил ее машину, стоящую у станции, а сама она спорила с двумя птенчиками, которых ты оставил на берегу. У них был очень недовольный вид. Пришлось этих типов успокоить. Они теперь лежат на земле и никому больше мешать не будут. Итак, что же здесь происходит?

Я секунду подумал.

— Слушай, Бонни, держу пари, что Сигелла сейчас икает, не так ли?

Малос засмеялся.

— Икает ли он? Вряд ли. Ему не до икоты. Он думает, что делать с Гояцем? Чтобы кто — то другой сорвал его комбинацию, это совершенно не устраивает Сигеллу и меня тоже, потому что сегодня вечером мы собирались ликвидировать Галлата.

— Кроме шуток? И как же вы хотели приняться за это дело?

— Парень живет на Стренд Чемберс — ответил Бонни. — Я звонил ему по телефону, чтобы вызвать его под каким-нибудь предлогом в определенное место. И если бы он пришел, все дальнейшее было бы просто. Но его не оказалось дома. Мне уже становилось муторно от всей этой истории, когда вдруг по поручению Сигеллы появился один из моих товарищей и сказал, что только что звонила Конни и сообщила, что Гояц увез Миранду, и что вы оба отправляетесь на ее поиски. Сигелла приказал мне немедленно ехать, а сам позвонил, чтобы приготовили моторную лодку. И вот я здесь. И что же мы теперь будем делать?

— Не задавай пустых вопросов, Бонни. Я скажу только, что тебе не надо заниматься Галлатом, так как Гояц свел с ним Счеты. С ним и еще одним его товарищем.

Он широко раскрыл глаза.

— Ты не шутишь?

— Нет, я тебе серьезно говорю.

Я рассказал ему все, что произошло на корабле, соврав при этом, что Мак Фи был товарищем Галлата, и что я его не знал.

— А теперь, Бонни, — продолжал я, — слушай как мне представляется дальнейшая игра: главное — увезти с этого корабля Миранду и как можно скорее. Мне кажется, что почти все парни на этом корабле переполнены виски, и надо решить, как играть: действовать похитрее или идти напролом?

Он засмеялся.

— Мой старый Лемми, нужно броситься прямо в толпу. Пошли!

Я взял свой автоматический «Люгер» в правую руку, а револьвер Мак Фи в левую. Бонни нес два под каждым плечом. Мы обошли рубку по левую сторону борта. Стало довольно холодно, и большинство людей ушло в помещение. Я чувствовал себя настолько возбужденным, что почти забыл про свою руку, которая, тем не менее, продолжала сильно болеть.

Мы пришли на нос яхты, и я подал Бонни знак остановиться. Мы посмотрели в отверстие иллюминатора. Салон был очень большим и занимал половину длины всей яхты. Он был весь заполнен людьми, и вы должны мне поверить, что никогда не видели подобного сборища.

Тут собралось много типов со своими девочками, которых я встречал раньше в различных злачных местах американских городов, куча всяких подонков, объединившихся в компании и организации. Здесь были: Марк Спинелла, знаменитый бандит из Оклахомы; Перси Бирон, который убил Роже Сикинда только потому, что ему не понравился цвет его рубашки; Скит ле Фризе с Миссури и Рэчел Манда, его девочка, Велт из Лос-Анжелеса и Фернан Бутлегер из Сан Педро.

Все они явились сюда со своими подружками для отдыха и разных увеселений, как вы сами понимаете. Я никогда не видел подобной банды головорезов. Тут было к тому же человек пятьдесят, которых я не знал. Но по их виду можно было судить, что они не англичане, и это доказывало, что Гояц не решался приглашать на борт людей с английского берега. Очевидно, этот лис был слишком осторожен, и я признаю, что он был прав.

Посреди салона находился столик с рулеткой, и весь народ столпился вокруг него. Гояц держал банк, а в противоположной стороне прямо напротив него я увидел Миранду.

Ее лицо разрумянилось от возбуждения, светлые волосы блестели при ярком свете ламп, платье на ней было совершенно изумительное, и среди этой толпы она выглядела как миллион долларов на солнце. Нет, кроме шуток, как она прелестна, эта девочка!

Я бросил на Бонни взгляд поверх своего плеча. Он закурил сигарету. Дверь в салон находилась рядом.

— Пойдем и захватим их, Бонни, — сказал я, — и мы вошли.

Все были так поглощены игрой, что на нас никто не обратил внимания, пока Бонни не закричал:

— Руки вверх, банда подонков, и быстро!

Видели бы вы лица всех этих людей, когда они повернули головы и увидели нас! Приблизительно восемьдесят пар рук поднялись к потолку одновременно.

Видя, каким образом они поднимали руки, можно было представить себе, что подобный сюрприз был им преподнесен впервые.

— А теперь, дамы и господа, — сказал я, — если кто-нибудь из вас хочет немного порезвиться, я советую ему начать сейчас же, потому что мы не можем терять время и совсем не такие уж хорошие.

Я посмотрел на Гояца. Он стоял впереди у стола, и вид у него был совсем больной. Тем не менее, он сделал усилие и попытался улыбнуться.

— Скажите, пожалуйста, что значат эти угрозы?

— А ты воображаешь, что мы пришли сюда петь псалмы?

Он принял очень любезный вид.

— Что вы хотите от меня, друзья?

— Не очень много, Гояц. Мы хотим только мисс ван Зелден. Мне кажется, что ее отец будет не совсем доволен, когда узнает, что у тебя было намерение увезти его малышку.

Видя, что у Бонни револьверы наготове, я спрятал свои и обошел вокруг стола. Толпы расступились, и я подошел к Миранде.

— Как ваши дела, мисс ван Зелден?

Она улыбнулась. Ну и зубки у нее, скажу я вам!

— Вот как! Это мистер Кошен! Но что все это в конце концов значит? И откуда взялись вы? У меня такое чувство, что каждый раз, когда я иду куда-нибудь, я встречу вас!

— Послушайте, деточка, я маленький лорд Фаунтлерой, и ваша Добрая Фея одновременно, но вы ничего этого не знаете. Меня также называют дедом Морозом, потому что я вхожу через печку. Вы помните таверну «Жимолость и жасмин» в Толедо?

Она рассмеялась:

— Я никогда не забуду ее. Какие эмоции пришлось мне испытать в тот вечер!

— Вы слишком любите эмоции и сенсации, моя дорогая. В один прекрасный день в поисках сильных ощущений вы окажетесь в холодильнике морга, и вас там обслужат.

Я указал на Гояца.

— Я вам расскажу о двух — трех вещах, которые касаются этого парня и остальных.

Первым делом я хочу сказать, что игра ведется запрещенным способом, и Гояц никогда еще не вел честную игру. Во-вторых, все эти подонки, которых вы здесь видите, наделали столько гнусных дел, что по сравнению с ними грешники в аду могут показаться собранием комитета дам-патронесс из пансионата Святой Пелагеи в Голд-Стринг, в Пенсильвании. В-третьих, этот гнусный тип собирался вас похитить завтра утром, уничтожить и потребовать за вас выкуп у вашего отца.

Она с энтузиазмом всплеснула руками.

— Не может быть! Это потрясающе!

И здесь я впервые увидел, что она удивлена.

— Это так, моя крошка. Кстати, сколько вы сегодня проиграли?

Она открыла сумочку и посмотрела.

— У меня было с собой десять тысяч долларов, когда я приехала сюда, и мне кажется, что у меня осталось около пятисот долларов.

— Очень хорошо, — сказал я и повернулся к Гояцу. — Это тебе дорого будет стоить, Гояц. Верни мне эти десять тысяч долларов, которые проиграла мисс ван Зелден.

— Гм… простите… — начал было он, но в этот момент Бонни ткнул ему в бок свой револьвер.

— Хорошо, — продолжал он, убежденный этим, — но я буду помнить об этом.

— Кому ты это говоришь? — рассмеялся я.

Я сгреб двадцать тысяч, которые лежали на столе, и отдал половину из них Миранде.

— Теперь, куколка, пора возвращаться в постельку.

Она не сказала ни слова, взяла накидку, лежавшую сзади на стуле, и мы с ней направились к двери, прикрываемые Бонни, который следил за оставшимися в салоне, пятясь задом. Дойдя до двери, я обратился к этим любителям острых ощущений:

— Слушайте, банда мерзавцев! Если кто-нибудь тронется отсюда раньше, чем через десять минут, то будет уничтожен, поняли?

Они все оказались понятливыми ребятами.

Мы вышли на палубу. Я закрыл дверь и проводил Миранду и Бонни на корму.

— Бонни, вот что ты должен будешь сделать: посади мисс ван Зелден в лодку и отвези ее к пристани, а там поручи заботам моей сестренки Констанции.

Я подмигнул ему, и он понял мою мысль.

— А ты что, собираешься остаться на борту этого санатория?

— Об этом нет и речи. Но я забыл одну важную вещь. Исчезайте.

Я смотрел, как оба они удалялись. Пока они спускались вниз по канату, я видел, как Миранда смеется. Мне кажется, что она находит это страшно занимательным.

Когда Бонни убрал канат, чавканье мотора сказало мне, что они отплыли.

Я вернулся к салону и открыл дверь, держа «люгер» наготове. Все эти подонки не шевелились. Их так хорошо выдрессировали, что как только я показался на пороге, все руки поднялись вверх.

— Послушай-ка, Гояц, мне надо поговорить с тобой. Выйди сюда и держи руки в воздухе.

Я отошел, пятясь через порог, и стал ждать.

— Теперь, дети мои, — обратился я к толпе, — не забывайте, что мой товарищ наблюдает за вами через отверстие иллюминатора на другом конце салона, так что оставайтесь спокойными еще десять минут.

Я закрыл дверь.

— Что ты хочешь мне сказать, Лемми? — спросил Гояц. — Для чего ты вернулся сюда и что еще ты тут ищешь?

— Иди за мной — ответил я ему, — и все узнаешь.

Я отвел его подальше и предложил ему сесть. Вид у него был заинтересованный, так как он не мог догадаться, чего я от него хочу.

— Слушай, Лемми, я ничего не понимаю. Что заставило тебя появиться здесь, угрожать мне, забрать двадцать тысяч долларов? Не интересуешься ли ты, случайно, Мирандой? Если это так, то мы могли бы с тобой договориться. Я человек справедливый…

Он поднял голову, чтобы взглянуть на меня.

— Закрой пасть, Гояц. Хорошенько выслушай меня. Я тебя не могу выносить, и это уже давно. Ты — гнусный недоносок, ты даже не гангстер, ты — мерзавец, ублюдок, свинья… Знаешь, что я с тобой сделаю?

Он смотрел на меня как кролик на удава, и я увидел капельки пота на его лбу.

— Я сделаю с тобой то, что ты заслужил. Тварь!

Он начал умолять меня дрожащим голосом:

— О! Послушай, старина Лемми, что … Дай мне хоть небольшую возможность, не будь так жесток. Я отдам тебе все деньги, все, что ты потребуешь. Я тебе никогда ничего плохого не сделал, я не понимаю…

— Брось это! — закричал я. — А ты дал хоть малейшую возможность Мак Фи и Галлату сегодня вечером? А?

Неожиданно я широко улыбнулся.

— Послушай, возможно, я ошибался на твой счет, Гояц. Я взбешен, поэтому могу сгоряча сделать то, о чем впоследствии пожалею… О, взгляни, пожалуйста, скорее, что это там?

Я смотрел поверх его плеча, как будто что — то увидел на воде. Он встал и повернулся, чтобы посмотреть туда, куда я указывал, и тут я свел с ним счеты, влепив ему пять пуль в сердце и спинной хребет: две за Мак Фи, две за Галлата и одну за меня. Он повалился на сетку, ограждающую борт. Я просунул под тело Гояца ногу, рывком приподнял и швырнул в воду.

Он полетел вниз головой, и черная вода сомкнулась над ним.

Я вернулся. Чтобы выяснить, что происходит в салоне. Там все было спокойно. Тогда я снова повторил свой акробатический номер и спустился в лодку, включил мотор и понесся к берегу.

С «Принцессы Кристобаль» до меня донеслись звуки танцевальной музыки, передаваемой по радио. Я наконец расслабился и зажег сигарету. Сидя на скамье, я ощутил и горечь и удовлетворение… Я потерял друга, но жестоко отомстил за него.

Глава 7

ЛОТТИ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА СЦЕНУ

Пришвартовавшись к пристани, я задавал себе вопрос: как теперь развернутся события? Я подумал, что Бонни и Констанция имели достаточно времени, чтобы освободиться от парней Гояца, которые были оставлены у изгороди. И я не ошибся. Поблизости никого не было кроме Констанции и Бонни Малоса, и Миранды, и я должен сказать, что последние неплохо играли свою роль, чтобы убедить Миранду.

Мы направились к машинам. Констанция села в свою, а Бонни — в мою машину, чтобы отвезти ее в гараж, откуда она была взята. Я сел вместе с Мирандой в ее машину, которая была оставлена в соседнем гараже.

Во время обратного пути Миранда не переставала обсуждать происшествия этого вечера. И как она болтала! Послушав ее, можно было подумать, что все это — просто спектакль, разыгрываемый для ее развлечения. По-моему, у этой мышки странное представление о забавах, но, в конце концов, она не единственная, кто так думает.

Вы, вероятно, уже поняли, что мораль — это не самое сильное мое место. Тем не менее, я вынужден констатировать, что большинство молодых женщин, отцы которых очень богаты, немного сумасшедшие. В девяти случаях из десяти старик начинал свою деятельность в качестве батрака на ферме в каком-нибудь затерянном краю или в качестве мойщика тарелок в городе. Он трудился не покладая рук, пока удачная женитьба или счастливый случай не приносили ему первоначальный капиталец, который он берег и приумножал. А потом его детки начинали пользоваться его трудами, попадая в грязные истории в поисках сильных ощущений, так как считали, что в этом заключается непознанный отцом смысл жизни. Это в полной мере относится к Миранде. Но все — таки, что — то в голове у нее есть!

Пока я раздумывал обо всем этом, она рассказала мне, как попала в лапы Гояца.

Однажды пообедав в одиночестве в одном шикарном ресторане, она отправилась в театр, а после представления ее подхватил какой — то молодой человек под предлогом, что они уже встречались в Соединенных Штатах. Миранда попалась на эту удочку, так как встречалась с таким множеством людей, что при всем желании не могла бы их запомнить.

Парень начал ей расхваливать плавучее казино Гояца со всеми его развлечениями, и, конечно, Миранде очень захотелось отправиться туда. И он ее туда доставил. Все это время я ждал, что она вот — вот спросит меня, откуда мне стало известно, что она находится там, и поспешил сам рассказать ей всю историю. Она обратила внимание, что у меня болит рука, и села за руль.

Машину она вела с такой скоростью, что совершенно не имела возможности разговаривать, что меня вполне устраивало и давало возможность все хорошенько обдумать. Я сказал ей, что как — то видел ее выходящей из «Карлтона» и зашел навестить, но узнал от горничной, что она уехала на пару дней. Выходя из отеля, я встретил парня из окружения Гояца, который в разговоре высказал мнение, что она отправилась на яхту поиграть в рулетку. А так как мне было хорошо известно, что за тип Гояц, то я понял, что он просто заманил ее туда, чтобы обобрать и похитить, ну и отправился к нему с сестрой и одним парнем, чтобы навести там порядок.

Она посмотрела на меня краем глаза очень лукаво.

— А почему вы не предупредили полицию, Лемми?

— Послушайте, Миранда, было бы неплохо, если бы вы внимательно смотрели на дорогу, иначе мы, в лучшем случае, окажемся в канаве. А что касается полицейских, то ведь вам известно, как я их люблю.

— Представляю себе. Но скажите, чем вы в действительности занимаетесь? Ведь вы гангстер, не так ли? А какая у вас специальность?

Я улыбнулся, так как у меня появилась мысль, что я могу выдать себя за маленького героя.

— Ну, Боже мой, предположим, что я один из… И что же? Я занимаюсь машинами. У меня есть основания не говорить о себе…

Она улыбнулась.

— Это вы убили полицейского в Оклахоме?

Я ответил, что был вынужден убить этого парня, так как в противном случае он застрелил бы меня. Вопрос в том, кто первый успел нажать на спуск… И я продолжал рассказывать ей о себе, да так здорово, что она должна была считать меня чем — то средним между Робин Гудом, Филошардом и Жанной д'Арк.

— Ваша рука, кажется, причиняет вам сильную боль, Лемми? — спросила она. — Что с вами произошло?

— Если я вам расскажу это, вы станете смеяться. Когда я сегодня лез на пристань, то пистолет держал в руке, и так неловко поскользнулся, что всадил себе пулю в руку. Согласитесь, это достаточно глупо, не так ли? Когда я вернусь в Лондон, мне сделают перевязку, вот и все.

— Я сделаю это сама, Лемми.

Было семь часов утра, когда мы подъехали к «Карлтону». Мы поднялись в апартаменты Миранды. Она вызвала свою горничную и послала ее за перевязочными средствами для моей руки. Рука выглядела неплохо, так как парень я достаточно крепкий, и я уверен, что через 24 часа у меня все пройдет.

Пока Миранда делала мне перевязку, я следил за ее горничной, которая помогала своей хозяйке. Она очень хорошенькая, эта Джанет, и я подумал, что может быть, стоит воспользоваться ее услугами…

После окончания перевязки мы выпили кофе, и я сказал Миранде, что мне пора уходить. Она предложила пообедать вместе сегодня часов в девять вечера. Вот это меня вполне устраивало!

Я быстро распрощался, так как Миранда зевала с риском свернуть себе челюсть, сказав ей, что она хорошо сделает, если отдохнет как следует.

Горничная проводила меня до двери, прошла по коридору и вызвала лифт.

Я посмотрел на нее.

— Скажите мне, малышка, вам уже говорили, что вы очаровательны?

Она улыбнулась.

— Мне кажется, я вспоминаю, что один парень говорил что — то подобное, но это его нисколько не продвинуло в ухаживании.

— Очень жаль — ответил я. — Надо будет серьезно заняться этим вопросом. А что, если мы с вами отправимся в Чоп — Сиу? /Специализированные китайские рестораны/.

— Почему бы нет? Я ведь ничем не рискую — улыбнулась она.

— Ну тогда решено, условимся о встрече. У вас есть выходные дни?

— Завтра вечером я свободна. Мисс ван Зелден обедает с друзьями.

— Отлично.

Я условился о встрече с ней в одном из ресторанов на Грин — стрит, который был мне знаком, и удалился.

Я шел по Пел Мел, потом по Сент Джеймс — стрит и, дойдя до Джермен-стрит, стал обозревать окрестности. Никакого сомнения. Напротив дома, в котором я живу, я заметил парня, который с непринужденным видом курил сигарету. Я понял, что это один из людей Сигеллы, которому поручено наблюдать за моим жилищем, чтобы знать, не потерялся ли я где-нибудь. Это доказывало, что Сигелла до сих пор не чувствует ко мне полного доверия.

Войдя к себе, я выпил стакан бурбона, потом сел, чтобы спокойно все обдумать.

По — моему, все устраивается как нельзя лучше, но Мак Фи, разрешив себя убить, отнюдь не облегчил мою задачу, и это мне не совсем нравится.

Но, наконец, я решил, что бесполезно сейчас ломать голову… Рука моя болела, и я решил лечь в постель. Это действительно прекрасное изобретение — кровать. Существует немало парней, которым не вредно было бы это понять и проводить в постели побольше времени вместо того, чтобы все время бегать туда и сюда.

Было уже шесть часов вечера, когда лакей, обслуживающий мой этаж, вошел и сказал, что некий мистер Сигелла хочет меня видеть. Я попросил принести кофе и виски и пригласить Сигеллу.

Спустя минуту он принес то, что я просил. Вслед за ним вошел Сигелла, который был изысканно одет и выглядел отлично. Я сел в кровати и зевнул.

— Итак, что нового, Сигелла?

Он сел и из платинового портсигара достал сигарету. Его тонкие губы раздвинулись в улыбке. У меня такое чувство, что Сигелла из тех людей, которые улыбаются только губами, и никогда не улыбаются глазами, которые у них всегда остаются холодными и жестокими, похожими на маленькие кусочки голубого льда. У многих гангстеров его типа такие же глаза. Он закурил, несколько раз затянулся, потом посмотрел на меня.

— Знаешь, Лемми, я снимаю перед тобой шляпу. Ты действительно был вчера на высоте на этой «Принцессе Кристобаль». Ты очень ловок, когда принимаешься за дело.

— Согласен, но там ничего сверхособенного не произошло, и нечего об этой истории много говорить. Это было совсем нетрудно. Да и кто он такой, этот Гояц?

Он засмеялся и выпустил большую струю дыма.

— Мне кажется, что Гояц никого не сможет больше обвести, — сказал он и посмотрел мне прямо в глаза.

— Что ты хочешь этим сказать, Сигелла?

— Я хочу сказать, что это была отличная работа, Лемми. Этому парню лучше быть там, где он сейчас находится, чем стоять у нас на дороге. Я рад, что ты свел с ним счеты.

— Ты шутишь? Откуда ты знаешь, что я свел с ним счеты?

Он засмеялся. У него очень красивые зубы.

— А что, по твоему я делал вчера вечером, Лемми? Когда Констанция позвонила мне и сказала, что Гояц увез Миранду на свое судно, а ты повздорил на Бейкер-стрит с Лотти и другими парнями из окружения Гояца, я немедленно отправился в путь. Ты ничего не знал, но вчера вечером в течение трех часов я с шестью парнями находился в лодке поблизости от «Принцессы Кристобаль» на тот случай, если ты сделаешь фальшивый маневр. И лишь после того, как мы увидели, как ты расправился с Гояцем и вышвырнул его за борт, проделав это на высшем уровне, я сказал себе, что теперь можно возвращаться обратно.

— Что поделаешь? Такие вещи случаются. Гояц становился слишком нахальным.

Он согласно кивнул головой.

— Ты неплохо распорядился вчера вечером, Лемми! Ты вернул десять тысяч долларов мисс ван Зелден? Те, что она потеряла там?

— Еще бы, конечно, я отдал ей ее монеты. Кроме того, я и себя вознаградил десятью тысячами долларов, которые отнял у Гояца. Не отдавать же эти деньги Миранде, ведь совершенно ни к чему, чтобы она еще и заработала на этом деле.

— Согласен, — сказал он. — Ну что ж, ты очень везуч, старина Лемми. Получил от меня на дело десять тысяч, потом столько же от Гояца, да еще имел удовольствие его уничтожить… Что, тебе нравится подобное везение?

— Пока мне действительно везло, и я от души поздравил себя с этим, будь уверен.

Он опять рассмеялся и налил себе немного виски.

— Ну что же, надеюсь, что и впредь будет также, Лемми. Я люблю видеть вокруг себя довольных людей. Должен признать, что ты храбрый человек, и хорошо выполняешь свою работу. И чтобы доказать тебе, что я не зря говорю это, и чтобы ты чувствовал себя еще более довольным, вот тебе еще пять тысяч долларов.

Он положил на стол пять билетов и с улыбкой посмотрел на меня.

— Это тебе за твою руку. Знаешь, Лемми, у меня целая куча проектов относительно нашей совместной работы… У меня вот какая идея: после того, как мы осуществим похищение Миранды, и шум, вызванный этим, утихнет, мы с тобой вернемся в США и приберем к своим рукам все организации страны.

Я рассмеялся.

— Мой старый Сигелла! Когда я получу свою часть выкупа за Миранду, у меня будет дело, не имеющее отношения к гангстерам. Мне не нужно будет этим заниматься. Двести пятьдесят тысяч долларов — этого для меня достаточно.

— Что же ты будешь делать, Лемми? — поинтересовался он.

— О! Я точно еще не знаю. Но мне все же хочется попытаться разводить кур.

Я не мог оторвать взгляд от его белых длинных пальцев. Если можно сказать о руках, что они жестокие, то я гарантирую вам, что у этого типа самые жестокие руки на свете…

— Я так представляю себе, как ты разводишь кур, Лемми. Вместо утренней зарядки ты сворачиваешь им шеи, чтобы не потерять сноровку… — Ну, а теперь, вернемся к нашей овечке..

Он передвинул к кровати стул и закурил следующую сигарету. Я тоже закурил и стал смотреть на него сквозь дым.

— Надо будет закончить дело на этой неделе, считая и уик-энд, Лемми. Сегодня у нас среда. Я нанял небольшой домик, и к четвергу все будет готово. Он называется «Брендес Энд», совсем близко от Темзы. Там очень неплохо. Я привезу туда около тридцати пар. Это все милые и очень корректные люди, я знаком с ними много лет. Ну, а ты придумай причину, чтобы залучить туда Миранду.

— Это легко сделать. Миранда сейчас очень заинтересовалась мной после истории на «Принцессе Кристобаль». Я сегодня вечером обедаю с ней, но пока насчет уик-энда ничего ей не скажу.

А попозже наговорю ей кучу глупостей о том, что я сам попал в грязную историю, и она может помочь мне, если согласится поехать в «Брендес Энд», и дело это настолько личное и конфиденциальное, что никто не должен знать, куда она поехала. Между нами говоря, я уже два раза вызволял ее из очень неприятных ситуаций, и думаю, что полностью заслужил ее доверие, которое не позволит ей мне отказать.

Сигелла улыбнулся, потом провел языком по губам. Такая у него привычка.

— Хорошо придумано, Лемми. Привези ее в субботу вечером, и твоя работа будет почти закончена.

— А после этого?

— О, совсем немного дела. Ты вернешься в Лондон в воскресенье и позвонишь одному типу, номер телефона я сообщу тебе позже. Он устроит так, что в понедельник утром у тебя будет разговор со стариком ван Зелденом, и ты сразу изложишь ему суть дела.

Скажи, что его дочь похищена, и что через три дня ее в Англии уже не будет, и что ему дается три дня на то, чтобы подумать, и неделя на то, чтобы он выложил три миллиона долларов и перевел их на мой счет в Голландском банке в Роттердаме. Если он этого не сделает, — Сигелла снова рассмеялся, — ты скажешь ему, что нам пришла в голову потрясающая мысль. Спросишь, узнает ли он зубы своей дочери, ибо за каждую неделю промедления, на другой день мы будем присылать ему один из ее зубов по почте. И не забудь передать, что зубы у нее будут выдергивать без наркоза.

Он встал.

— Я ухожу, Лемми. Есть еще только одна маленькая вещь, которую я хочу сказать тебе. Ты человек смелый и решительный, но не вздумай сыграть со мной какую-нибудь шутку. Не забывай, что ты ничего не можешь предпринять без того, чтобы каждый твой шаг не стал бы мне известен тут же. И это не потому, что я доверяю тебе, просто я никогда не надеюсь на случай. И если ты попытаешься меня надуть, я узнаю об этом раньше, чем ты это сделаешь.

Он стоял передо мной и смотрел на меня, так могло бы смотреть целое семейство гремучих змей.

Я слегка улыбнулся.

— Чего ты, в конце концов, хочешь? Напугать меня так, чтобы я протянул лапки? Не будь ребенком! С этого момента, когда я согласился работать с тобой, все идет, как положено. Я хочу получить двести пятьдесят тысяч.

— Это хорошо, Лемми. Держи свое слово, и ты их получишь. До свидания.

Он вышел.

После этого ухода я остался лежать на кровати, курил и смотрел в потолок. Поймите, что я играл в очень опасную игру с этим подонком Сигеллой. Во — первых, он немного крутоват, во — вторых, я согласен, что в голове у него кое — что есть, и он не даром предупреждал меня, чтобы я не считал себя таким ловким, как он. Возможно, это так, а может быть, и иначе, но одно совершенно ясно: до того, как я покончу с ним, он получит от меня такую встряску, которую никогда не забудет, это я вам твердо говорю!

Но мне необходимо держаться очень осторожно. Когда он говорил мне, что если я обману его, он все равно узнает об этом, у него были определенные основания. Вспоминая все художества Сигеллы, я понимал, что должен намного опередить его, чтобы выиграть партию. Вот уже несколько лет федеральные агенты, полиция Штатов, да и другие категории должностных лиц пытались его поймать, но безуспешно. А все потому, что сам он держался позади, и у него всегда наготове был человек, служивший его прикрытием, и за спиной которого он без помех проделывал свои финансовые операции.

Сигелла всегда играл среди гангстеров главные роли, потому что, с одной стороны, имел определенную силу, а еще потому, что никто никогда не знал, с кем он работал, и кто работает на него.

Но при воспоминании о его предложении объединиться с ним для совместной работы в большом масштабе, после того, как будет закончено дело с Мирандой, я начал дергаться от смеха, как четырнадцать китовых усов. Это столь же приятно, как перспектива разделить свою кровать с парочкой пресмыкающихся, и я все же, пожалуй, предпочел бы змей. Но теперь, хотел я этого или не хотел, я был вовлечен в историю с похищением Миранды. Он держал меня так, что я никак не мог выкарабкаться. Я сильно рассчитывал на Мак Фи, и надо же было, что он позволил себя убить как раз в то время, когда он был так мне нужен!

Я выворачивался наизнанку, чтобы придумать что-нибудь до уик-энда.

Положение было скверным. После гибели Мак Фи мне некому было довериться. Я не могу предупредить Миранду, так как тогда она поспешит покинуть Англию, а Сигелла сумеет захватить ее где-нибудь в другом месте. Потом мне пришла в голову мысль предупредить полицию, так как это была единственная возможность помешать операции Сигеллы, но это так же было довольно спорным, так как в Англии он пока не состоял на учете в полиции. Вряд ли полиция Англии приняла бы во внимание мое заявление.

Неожиданно у меня появилась мысль, что Сигелла мог иметь и свои виды на Миранду после получения выкупа. Он был слишком большим любителем женщин, чтобы пропустить такой момент, и был не лишен вкуса, о чем свидетельствовала Конни, которая была просто прелестна. Было вполне вероятно, что он захочет еще что — то получить от Миранды, кроме выкупа, и не надо было быть очень умным, чтобы понять, что будет с Мирандой после того, как она ему надоест.

Выкуп, по моему мнению, они получат. Сигелла ведь серьезно говорил, что будет посылать каждую неделю по одному зубу девочки ее отцу. Нет сомнения, что он это сделает и он получит даже большое удовольствие, присутствуя на этих операциях. Я вспомнил, как Мак Фи рассказывал мне об одном похищении — сенсационным событии в Канзас-сити, организованном бандой Лакассара, за спиной которого стоял Сигелла. Муж похищенной женщины не захотел сразу заплатить выкуп, и каждое утро ему присылали прядь волос, вырванных у нее. И когда он все же заплатил выкуп, то женщина была почти совсем лысой, как полированная ручка двери. Это было проявление юмора Сигеллы, что говорит за то, что в голове у него что — то перевернуто, так как он считал это доброй шуткой.

Черт возьми! Надо быть слишком хитрым, чтобы суметь узнать, что я убил Гояца. Никогда бы не подумал, что кто-нибудь мог быть способен на такое. Это было здорово проделано, и еще раз свидетельствовало о том, что такой парень, как Сигелла, никому не доверял и в делах был очень осторожен и ловок.

В конце концов, я пришел к выводу, что пока мне следует плыть по течению. Через некоторое время я встал и подошел к столу полюбоваться на те 5 тысяч долларов, которые он оставил мне. Достав свой справочник, в котором, как вы помните, у меня были напечатаны номера кредитных билетов, и проверив номера только что полученных ассигнаций, я установил, что они тоже из числа похищенных из банка в Арканзасе. Я положил эти деньги вместе с теми, что получил уже раньше, и добавил взятые у Гояца. Мне хочется получить как можно больше денег, на их недостаток жаловаться пока не приходится. И Сигелла в отношении денег без упрека.

Было уже около девяти часов. Я встал, принял душ, надел смокинг. Я совершенно не тороплюсь и пока одеваюсь раздумываю понемногу, так как, кажется, появилась мысль, как провести этого прохвоста. Мне кажется естественным предпринять кое — что именно в «Брендес Энд», и только там.

Я намекнул, что небольшая мыслишка в голове у меня уже имеется, но пока я не даю ей ходу, так как кажется мне случайной. Но у меня ощущение, что я вернусь к этой мысли перед моим свиданием с горничной Миранды вечером в четверг.

Мне становится уже невмоготу все время ломать голову над этим вопросом, поэтому я закурил сигарету и вышел из дома. Была очень хорошая ночь, и к тому же мне очень нравилась возможность пообедать вместе с Мирандой.

Она ожидала меня в холле отеля «Карлтон» и, должен сказать, стоила того, чтобы на нее посмотреть. Платье очень шло к ней и, вероятно, стоило немало бессонных ночей ее портным.

Увидев меня, она пошла мне навстречу, протянув руку и с довольной улыбкой на лице.

— Я очень рада вас видеть, Лемми. Как ваша рука?

Я ответил, что все хорошо. Мы вышли из отеля и сели в ее машину. После небольшого спора по поводу того, куда направиться обедать, решили поехать в «Кафе де Пари».

Сидя за рулем рядом с Мирандой, я чувствовал себя в полной форме. Она ничего особенного не говорила, только дружески положила свою руку на мою, но этот жест был мне очень приятен. Я думал о том, что сказала Миранда, знай она, что я по шею увяз в грязном деле с похищением, которое должно было состояться в ближайшие два — три дня. Но так как я человек далекий от сентиментальности, я подобные мысли отбрасывал.

Когда мы достигли дороги на Кингстон, я выжал газ до отказа, и машина рванулась вперед. Я случайно взглянул в зеркало и заметил, что за нами следует большой черный автомобиль на расстоянии всего пятидесяти метров. Каждый раз, когда я менял скорость, наши преследователи делали то же самое. Это был «Штуц», очень мощная машина, которая могла легко обогнать нас в случае необходимости.

Миранде я ничего не сказал. Одно мгновение я подумал, что это, вероятно, Сигелла поручил присматривать за нами, но было мало вероятно, чтобы он делал это так открыто, он работал тоньше. А парни, которые преследовали нас, делали все для того, чтобы я это заметил.

Когда мы прибыли на место, Миранда пошла привести себя в порядок, а я успел заметить, что черная машина подъехала к ресторану, повернула и въехала во двор напротив. Я нащупал под левым плечом свой «люгер» на случай вероятных осложнений. Тут дверь машины открылась, и появилась Лотти Фрич.

Она бросила быстрый взгляд вокруг и направилась ко мне. Я отошел в угол, где меня нельзя было увидеть снаружи, она последовала за мной.

Лотти подошла ко мне и сказала:

— Послушай, Лемми, сотрем губкой то, что было вчера. Ни цветов, ни злобы. Ты был хитрее нас — и с этим покончено. Я приехала по поручению Кастлина и его друзей, которые очень хотят с тобой договориться.

Я смотрел краем глаза на дверь дамского туалета на случай, если бы Миранда вышла, но пока ее не было.

— Судя по тому, как обстоят дела, я надеюсь, Лотти, ты не станешь делать глупостей?

— Не шути, Лемми, я знаю, с кем имею дело. Ты можешь поверить тому, что я тебе скажу. Я буду с тобой честной. Итак, слушай: «Принцесса Кристобаль» сегодня утром снялась с якоря, но Кастлин остался здесь. Он не отправился на ней. Тут есть одно обстоятельство. Я полагаю, что Гояца убил один из людей Сигеллы. Именно поэтому Кастлин отправил судно и перебрался сюда.

— Так вот о чем пойдет речь: у нас создалось впечатление, что ты работаешь сам по себе, несмотря на то, что ты привел с собой на корабль Бонни Малоса, который связан с Сигеллой и является его доверенным лицом. Тогда Кастлин и я подумали, что если ты согласишься соединиться с нами, мы бы здорово обставили этого Сигеллу. И при этом бы неплохо заработали. Ты слушаешь меня?

— Это, возможно, меня заинтересует, — ответил я. Мне пришло в голову, что, может быть, мне удастся воспользоваться этими людьми для своих целей. Во всяком случае, я спросил у нее, где мы можем поговорить.

— Кастлин и я остановились в отеле «Паксайд». Приезжай повидаться с нами сегодня ночью часа в два или три Мы записаны там под именем мистер и миссис Шульц из Нью-Йорка.

— Очень хорошо, бэби. Я приеду, но на твоем месте я не стал бы устраивать какие-нибудь штучки. Кстати, что стало с тем японцем, которому ты всадила пулю?

Так как я улыбался, она улыбнулась тоже.

— Мне рассказали, как ты здорово взял над ними верх, Лемми. Это надо признать. А что касается японца, то он чувствует себя неплохо, если не считать того, что каждый раз, когда он кашляет, внутри у него что — то скрипит. Итак, ты приедешь, Лемми?

Я кивнул.

— Приеду между двумя и тремя часами ночи. И предупреди Кастлина, что диктовать буду я, и чтобы без всяких историй, в противном случае дело кончится плохо. А теперь, исчезай!

Она вышла, вернулась к своей машине — и менее чем через минуту ее уже не было.

Когда машина отъезжала, мне показалось, что на заднем сидении я заметил Кастлина. На этого гнусного типа очень похоже заставлять проделывать такие дела женщину.

В этот момент вышла Миранда, и мы отправились обедать. Мы много разговаривали на разные темы и пообедали отлично. Мне кажется, что Миранда и в самом деле относится ко мне хорошо и, как вы понимаете, для моей большой игры это очень важно.

После обеда мы отправились танцевать, а потом ездили по городу без особого маршрута до полуночи. Просто катались по ночному Лондону, — и больше ничего.

Был уже час ночи, когда я остановил машину перед «Карлтоном». Миранда вышла и остановилась возле машины, глядя на меня.

— Вы не подниметесь ко мне выпить немного виски с содовой, Лемми? — спросила она, и в ее взгляде было что — то непонятное.

Я ответил отрицательно, так как сгорал от нетерпения повидаться с Кастлиным, она осталась недовольной.

— Возможно, настанет день, когда именно вы будете тем человеком, который пожелает, чтобы я предложила ему виски с содовой, но у меня этого желания уже не будет…

Я подумал, что настал момент, когда нужно решиться, и я решился.

— Послушайте, Миранда, мне необходимо сейчас отправиться кое — куда, и это очень важно. Но, если вы хотите оказать мне услугу, я буду чрезвычайно вам обязан, а кроме вас я не знаю никого, к кому мог бы обратиться.

Она подошла совсем близко и посмотрела на меня.

— Что же такое случилось, Лемми?

Я рассказал ей и, прошу вас поверить, сделал это достаточно убедительно. Я поведал, что являюсь жертвой гнусного шантажа со стороны одной женщины, которая имеет компрометирующие меня бумаги, и у этой особы имеется вилла около Темзы, где я и должен с ней встретиться. Я спросил Миранду, не согласится ли она поехать со мной, чтобы помочь мне как-то обмануть эту женщину и забрать у нее мои бумаги…

Она готова. Она бросается на происшествия, как птица на червяка, и обещает мне, что никто не будет знать, куда она отправится, лишь бы только не причинить мне никаких неприятностей.

Я сказал, что заеду за ней в субботу в четыре часа дня, после чего мы вместе туда отправимся. И после этого пожелал спокойной ночи.

Мы пожали друг другу руки. Глаза ее сверкали, как звезды.

— Доброй ночи, Лемми, и, знаете, мне кажется, что я способна сделать для вас Бог знает что…

Я что — то ответил ей… то, что говорят в тот момент, и в это время, мало думал о том, как пройдет мое свидание с Кастлиным, и как я смогу этим воспользоваться в своих интересах…

Глава 8

САЛЛИ ГРИН

Была половина третьего ночи, когда я подъехал к отелю «Паксайд», и мне кажется, что к этому времени я отделался уже от тех людей, которых Сигелла доставил следить за мной. После того, как я расстался с Мирандой, я нанял в одном гараже машину и сразу же направился к Бакворду и, чтобы лучше убедиться в том, что за мной никто не следит, оставил там машину и на такси вернулся в Хаммерсмит. В отель я прошел через служебный вход.

Ночной служащий ожидал меня и поднял на лифте. В одном из салонов третьего этажа я нашел Лотта Фрич, Кастлина, четырех других подонков. Я предполагаю, что это остаток банды Гояца, с которой он оперировал в Англии.

На столе лежали сигареты и стояло множество бутылок. Кастлин сидел в углу с недовольным видом. Я говорил вам, что никогда не хотел бы иметь дело с ним. Это отвратительный насквозь фальшивый тип, от которого так и несет тупостью и ленью. Его просто перекосило от необходимости думать и действовать самому. Но я должен брать этих парней такими, какие они есть, меня тоже загнали в угол и не оставили никакого выбора.

Кастлин — германского происхождения, он говорит медленно, старательно выговаривая слова, как будто это доставляет ему удовольствие.

— Послушай, Кошен, по — моему, нам надо объединяться, поэтому я послал Лотти выследить тебя. Я сказал, чтобы она пригласила тебя к нам. Мы загнаны в угол, поэтому я и хочу тебя видеть. Лотти все объяснит лучше меня, так что она и будет говорить.

Лотти, закутанная в розовую шаль, встала, налила мне стакан виски и подвинула сигареты.

— Слушай, Лемми, — проговорила она, садясь опять на свое место и закуривая.

— На твоей стороне сила, и ты в лучшем положении, чем мы, тем не менее, тебя, может быть, заинтересует возможность сделать что-нибудь вместе с нами?

— Я слушаю тебя, Лотта, и всегда готов говорить о делах.

Я — деловой человек.

Она согласилась со мной кивком головы.

— Так вот в чем дело, Лемми. Я не знаю, полностью ли ты в курсе дела относительно этой комбинации Сигеллы. Я также не знаю, был ли ты в этом деле с самого начала и действительно ли случайно оказался в этой стране. А что заставило тебя так рискованно действовать вчера вечером? У меня есть уверенность, что ты действовал не в первый раз. Что касается Сигеллы, то этот грязный подонок нас предал и сделал это очень ловко, а нам это дело не нравится даже наполовину, поверь мне.

— Вы были с ним в деле с самого начала?

— Скажешь тоже! — ответила Лотти, стряхивая пепел в пепельницу. — Я говорю тебе: эта операция задумана нами!

Дело начинало меня интересовать.

— Ну и что же? — спросил я.

— Так вот. В прошлом году один человек из окружения Сигеллы пришел повидать Гояца и Кастлина и сказал, что имеется потрясающая идея, и что дело идет не больше и не меньше, как о похищении Миранды ван Зелден. Он сказал, что дело надо провести на самом высоком уровне. Эта малышка, по его мнению, отправится в путешествие по Европе, и трюк с ней надо проделать где-нибудь за пределами США. А для этого необходимы две вещи: деньги и корабль. Тут — то Гояц и Кастлин входят в дело, потому что один лишь Гояц в Америке имел судно, которое могло пересечь океан, с настоящим капитаном и экипажем, который знает свое дело, и, к тому же умеет держать рот на замке.

Надо сказать, что на этот раз Сигелла оказался на высоте, потому что в голову ему пришла удачная мысль. Он удачно проделал операцию по объединению с бандой Лакассара, которому не очень улыбалась перспектива быть под началом у поляка. И тогда Сигелла одним выстрелом убил двух зайцев. Он завладел деньгами Лакассара и, одновременно с этим, избавился от него.

Это прошло отлично. Тони Лакассару дали понять, что было бы хорошим делом ограбить фермерский банк в Арканзасе. Все было приготовлено, и Тони согласился, но Сигелла ждал момента, чтобы надуть его, так как комбинация состояла в том, что Лакассар и трое его людей должны были заменить машину на — перекрестке возле Литл Рокк.

Была договоренность, что люди Гояца будут ждать там с другой машиной, но в этот момент Сигелла предлагает убрать Лакассара и трех его товарищей и забрать деньги.

Одним камнем два удара. Это оплачивает расходы на похищение Миранды и избавляет от Лакассара.

Это так и происходит: трое людей Гояца ожидали Лакассара с его парнями на перекрестке, как и было договорено, для того, чтобы дать Лакассару другую машину, но вместо этого уложили их всех четверых. Потом забрали деньги и передали их Сигелле.

Теперь все хорошо: есть деньги и есть судно. Был составлен план. Правда, Гояцу и Грину дорого стоило доставить сюда весь этот народ на корабле, чтобы все было совершенно незаметно. Когда мы прибыли и вошли в контакт с Сигеллой, то этот подонок стал обращаться с нами, как с грязью под ногами. Он дал понять, что не желает работать, если в деле участвует Фриц Кастлин, и сказал Гояцу, что может обойтись и без него.

Было похоже, что за деньги, отнятые у Лакассара, он нанял паровую яхту и чувствует себя на коне. Что же нам тогда оставалось делать? У Сигеллы была здесь целая банда горилл, которые были способны ради потехи поджарить маленьких детей, и Гояц вынужден был согласиться, хотя это совсем не понравилось ни ему, ни Фрицу, ни мне.

Если бы вы только могли видеть эту девицу, сидящую тут, с горящими, как у змеи глазами! Можно было быть уверенным, что если бы перед ней находился Сигелла, связанный по рукам и ногам, она заставила бы его провести неприятные четверть часа. Она снова закурила.

— Ты сам понимаешь, что, в свою очередь, мы не могли не попытаться обмануть его, ведь правда, Лемми? Мы сделали вид, что перестали интересоваться этим делом, но потихоньку действовали. Гояц считал, что нетрудно будет сделать так, чтобы Миранда посетила его яхту, и затем осуществить похищение.

Я совершенно уверена, что все прошло бы прекрасно, если бы не два обстоятельства: во — первых, существовал один парень — частный сыщик по имени Галлат, которого наняли охранять Миранду, и он каким — то образом узнал о том, что Миранда у нас на корабле. Этот Галлат появился у нас вместе с другим парнем, которого никто не знал, а Гояц вместо того, чтобы позолотить им пилюлю, начал играть своим пистолетом, как он это умел делать… Ну и во — вторых, нельзя было предвидеть твоего вмешательства. Никто, между прочим, не понял, Лемми, как ты появился на яхте и вмещался в эту игру. Неизвестно, кто убил Гояца, но никто не сомневается, что это сделал Бонни Малос, и Ференц, капитан яхты, предупредил Фрица Кастлина, что дело пахнет жареным, и ему пора сматывать удочки. На борту творилось что — то невероятное, и к тому же, как следствие этого происшествия, у некоторых наших товарищей появилось несколько дырок в теле. У Фрица нервы не выдержали, и он решил съехать с корабля.

Теперь вот что: ты неплохо справился со своими делами, Лемми. Ты обчистил Гояца на двадцать тысяч долларов. Для начала это не столь уж плохая сумма.

Я улыбнулся.

— Согласен. Но ума не приложу, что делать с этими деньгами? С такой суммой далеко не уйдешь!

— Еще бы! Но мне кажется, можно еще немало заработать, приняв участие в деле ван Зелден, Лемми!

Я снова наполнил свой стакан.

— Ну, валяй! Я тебя слушаю, просто сгораю от любопытства.

— Это легко сделать. Меня беспокоит, что Сигелла похитит малютку, и это произойдет скоро. Но мы еще не дошли до того, чтобы нас сбрасывать со счета; нам известно, что ты работаешь с Сигеллой, но… послушай.

— Пока всем распоряжался Гояц, дела шли не блестяще, и у меня возникла мысль: что если бы ты взял в свои руки командование нашими людьми. Можно было бы далеко пойти и отплатить этому грязному подонку Сигелле, потому что у тебя твердый характер, у тебя хорошо работает голова, в течение многих лет ты делал в США все, что хотел, и флики никогда не могли ничего с тобой сделать.

Сигелла рассчитывал, что это дело принесет ему три миллиона. Так вот наше предложение: работай с нами, бери нас в свои руки, у нас есть девять парней, на которых всегда можно рассчитывать. Мы дадим бой Сигелле и сами увезем девчонку. Ну, что ты на это скажешь?

— Что ж, такой вариант возможен. А сколько я отхвачу?

— Мы уже разговаривали об этом — ответила она — и договорились, что ты возьмешь два миллиона, а третья часть делится между остальными. Ты не можешь пожаловаться на нашу скупость, а, Лемми?

— Это мне подходит. Но как мы устроим вывоз Миранды из Англии? Флики — то настороже, хотя пока и не знают, что замышляется, а купить их нам не удастся.

— Это верно, — согласилась она, — но ведь Сигелла где — то поблизости держит свою яхту. Почему бы нам не позволить ему проделать трюк до конца, а? Пусть похитит девчонку, а мы потом наложим руки на его судно — захватим его.

— Хорошая мысль, Лотти, но требуется все обдумать.

Некоторое время я молчал, потом решился:

— Послушайте, дети мои, что я вам скажу. Сигелла похитит девчонку в субботу. Я хорошо это знаю, потому что именно я должен привезти ее туда, где произойдет похищение. Итак, я вам отвечаю: я иду вместе с вами и получаю две трети. Одно условие: слушаться меня беспрекословно. Я тоже хочу пустить Сигелле кровь и гарантирую, что нам это удастся сделать.

Теперь вот что: по — моему, мы не нуждаемся в корабле. У меня такое мнение, что малышка Миранда начинает интересоваться вашим покорным слугой. Я думаю, что легко смогу водить ее за нос. Сигелла решил проделать весь этот трюк таким образом: как только я доставлю ее к нему в субботу, он объявит ей, в чем дело, а мне придется вернуться в Лондон и позвонить по телефону относительно выкупа. После этого моя миссия будет закончена.

Я не знаю, куда они хотят отвезти ее, и где находится яхта, и хотя Сигелла доверяет мне, но не до конца. Ему так же трудно верить человеку, как тебе, Лотти, опрокинуть двух слонов почтенного возраста.

Так вот, что мы сделаем: ваши люди в субботу должны находиться у меня под рукой, где-нибудь поблизости от дома Сигеллы в пригороде, где произойдет похищение. Надо подождать, пока он погасит все надежды маленькой ван Зелден. Вместо того, чтобы вернуться в город и звонить относительно выкупа, я тоже останусь где-нибудь поблизости. Мы выберем момент и отнимем у него Миранду. Другими словами, повторим похищение. Действовать надо осторожно. Может быть произойдет столкновение, а может быть, и нет. Столкновения надо стараться избежать. И как только мы увезем Миранду, и она окажется в безопасности в Лондоне, мы будем держать Сигеллу в руках, потому что против него у нас будет очень серьезное обвинение. Миранда сама будет свидетельствовать в этом. Не забывайте, что в этой стране у полиции против Сигеллы нет никаких улик, и до тех пор, пока он не похитит девчонку, ему нечего опасаться. А после похищения с ним будет покончено. И мне кажется, что как только он поймет, что дело провалилось, сразу же кинется на свой корабль, чтобы бежать обратно в США. А мы здесь окажемся королями.

Лотти посмотрела на меня, подняв брови, и улыбнулась.

— У нас с Мирандой отличные отношения, — продолжал я, — и я возвращаюсь к своей первоначальной идее. Эта идея и привела меня сюда.

— А какая у тебя идея, Лемми? — лукаво спросила Лотти.

— Очень простая. Я намерен отвезти Миранду во Францию и там жениться на ней. И думаю, что когда старый ван Зелден узнает об этом, то сделает все, чтобы вырвать ее из рук такого гангстера, как я, тем более, что она будет похищена в третий раз. Таким образом получается и сладкое и горькое. И чтобы получить свою девочку, старику потребуется большой тираж.

Лотти налила себе еще один стакан виски. Типы, сидящие по углам комнаты, начинают проявлять эмоции.

— Ну скажи, пожалуйста, какой ты оказался, Лемми. Можно сказать, что в голове у тебя кое — что есть.

Я попросил их не говорить мне комплиментов и сразу же приступить к обдумыванию замысла. Надо быть хитрым и осторожным и рассмотреть дело с двух противоположных точек зрения. Прежде всего, я пытаюсь представить себе, что произойдет с Мирандой в субботу вечером, и каким образом смогу я обставить Сигеллу и удрать с ней. Во — вторых, надо, чтобы, с точки зрения банды Фрица Кастлина, эта комбинация была правдоподобной и не вызывала сомнений.

Что касается самого Кастлина, то он особенно и не беспокоит меня. Это просто сорная трава, которую каждый сможет вырвать, но Лотти Фрич — не такая девушка, которую можно провести с закрытыми глазами. Она во всем прекрасно разбирается, она может швырнуть в вас лампу, если она попадется ей под руку, а при необходимости будет действовать, как мужчина.

Я выкурил еще две или три сигареты. Лотти принесла кофе, и мы детально обсудили все дело. Похоже на то, что пятеро из этой шайки имеют в голове вещество для того, чтобы правильно вести дело. Во — первых, имеется четверка парней, с которыми я имел дело на Бейкер-стрит: Меррис — тип с жирными волосами, Дюриент, Коули — канадский метис и некий Спегла. Кроме них имеется еще один — кажется, сводный брат Лотти.

Во — вторых, у них есть маленький пулемет, который Кастлин, покидая «Принцессу Кристобаль», захватил с собой, и мне кажется, что эта штука может пригодиться.

Я дал им следующие инструкции: Меррис, Дюриент и Коули сядут в субботу рано утром в поезд и доедут до места, называемого Тем. Оттуда они пойдут и хорошенько изучат «Брендис Энд» и окрестности, чтобы знать, как действовать, когда для этого наступит время. Все трое остановятся в маленьком трактире неподалеку и в течение дня не будут шевелиться. Их не должны заметить люди Сигеллы. В субботу, но не позже, сводный брат Лотти — Вилли Боско и Спегла отправятся на машине, захватив пулемет, и сами, вооружившись до зубов.

Я полагал, что приеду с Мирандой что — то около пяти часов, но Сигелла в этот день будет очень осторожен. Он устроит вечер, который обещал, а всю правду откроет Миранде в воскресенье утром и заставит ее написать старому ван Зелдену о необходимости выкупа, которое он получит только через пять — шесть дней после телефонного звонка, и которое подтвердит необходимость выплаты денег.

Мне кажется, Миранда устроит сцену и откажется писать письмо. Сигелла переправит ее на борт своего судна и постарается удрать. Я думаю, что мы должны составить свою комбинацию в воскресенье, и как можно раньше. Они в это время уже будут считать, что дело в шляпе, и три четверти парней из банды Сигеллы нагрузятся виски настолько, что будут, как говорится, совсем тепленькими.

Лотти со мной согласна. Все, что я говорю — это для них слова из Евангелие. Мы окончательно договорились, что в субботу около полуночи Меррис и другие будут в определенном месте возле «Брендис Энд». Они подойдут как можно ближе, а я выйду, чтобы встретиться с ними. После этого, выбрав подходящий момент, я выйду вторично, но уже с Мирандой, и если Сигелла и его люди попытаются нам помешать, Меррис с парнями пустит в ход оружие и прикроют наше бегство.

После этого, как я уже говорил, Сигелла будет в наших руках, и ему ничего не останется сделать, кроме как исчезнуть.

Короче говоря, мы сели в круг и вновь подробно разобрали все детали предстоящей операции, и каждый ясно представлял себе, что ему надлежит делать и где находиться.

После того, как все было оговорено, я пожелал компании доброй ночи, распрощался и вышел из отеля через служебный вход.

Несмотря на то, что было уже слишком поздно, я немного прошелся по Гайд-парку, еще раз проанализировал свой план и пришел к выводу, что полностью довериться Лотти Фрич и Кастлину с компанией весьма рискованно.

Скажите, что удержит этих людей от того, чтобы сыграть со мной ту же шутку, которую мы собирались сыграть с Сигеллой? Все эти шайки формируются из отбросов, и я достаточно хорошо знаком с ними, чтобы не идти на такой риск.

Но мое сотрудничество с Лотти Фрич и остатками банды Гояца может помочь, и приходится идти на это.

Когда я дошел до своего отеля, то был уже доволен тем, как сложились обстоятельства. Я открыл входную дверь и стал подниматься по лестнице, чего я страшно не люблю, но лифт в это время ухе не работал, и я, подыхая от усталости, плелся наверх.

Когда я поднимался по последнему маршу, и глаза мои были на уровне пола лестничной площадки, я увидел в конце коридора свет из — под двери моего номера.

Я остановился и устроил сам с собой маленькое совещание: что бы это могло значить? Это мог быть Сигелла, это могла быть Конни, но вряд ли они стали меня ждать в моей квартире, так как могли легко позвонить по телефону.

Я вынул свой револьвер и пошел вперед, как шагает волк, и дойдя до двери, резко ее распахнул.

В кресле у камина сидела горничная Миранды Джанет, с которой у меня было назначено свидание. Вид у нее был замерзший, и она куталась в шаль.

Я говорил вам уже, что эта девочка — лакомый кусочек. У нее нежная и свежая кожа, большие голубые глаза, открытое приветливое лицо, словом, она не из тех девочек, которые бегают по улицам, и на бесчестный поступок она не способна, даже если бы ей за это заплатили.

Она встала. Я бросил свою шляпу на диван и убрал оружие.

— Вот это да, маленькая Салли! (настоящее ее имя Салли, а Джанет прозвал ее в шутку я). Итак, куколка, что случилось? Сколько времени вы уже здесь?

Она проглотила слюну.

— Вот уже несколько часов, как я жду вас, мистер Кошен. Я совсем больна от беспокойства и не знаю, что мне делать. И я решила прийти к вам и была здесь немного раньше полуночи. Лакею я сказала, что мне совершенно необходимо повидать вас. Он ответил, что не знает, когда вы вернетесь, но предложил мне подождать вас.

Я попросил ее сесть и закурил сигарету.

— Не огорчайтесь, малютка, сказал я ей, так волноваться вредно. Скажите, что же случилось?

— Я получила вот это! — сказала она и протянула мне конверт.

Я достал письмо, прочитал и понял, что Галлат не был таким лопухом, как я полагал.

Письмо было адресовано мисс Салли Грин, горничной мисс Миранды ван Зелден, отель «Карлтон».

Я сложил письмо и поинтересовался, когда она его получила.

— Я получила его сегодня утром, мистер Кошен, — ответила она, — и ждала весь день Галлата, но он не появился и не дал о себе знать. Я подумала, не позвонить ли мне в полицию, как он советовал, но решила, что если это дойдет до ушей мисс ван Зелден, то она немедленно вышвырнет меня вон.

И тогда я подумала о вас. Я поняла, что вы были вместе с ней там, где она находилась, раз вы привезли ее домой, а потом, я должна вам признаться, что вы мне симпатичны. Скажите, мистер Кошен, что мне теперь делать?

Я улыбнулся ей.

— Вы — храбрая девочка, но не забивайте этим свою светлую головку, это совершенно зря. Галлат — настоящий лопух, и правда заключается в том, что над ним посмеялись, и вот как это произошло.

Когда банда бездельников, друзей мисс ван Зелден, увлекла ее с собой, они надули сыщика, сказав, что Миранда отправилась во Францию. И Галлат — с тыквой вместо головы — отправился туда ее искать, а это письмо написал вам перед отъездом.

И во всяком случае, — продолжал я, — совершенно напрасно рвать на себе волосы. Можете мне поверить: никакой опасности нет, и все идет хорошо.

Она облегченно вздохнула, да и я, признаться, также, потому что вся эта история начинает действовать мне на нервы. Это письмо могло причинить немалые неприятности, если бы она показала его там, где не следовало.

— О! Как я счастлива, мистер Кошен! Я совсем уже начинала сходить с ума, потому что не знала, как же мне надо было поступить. Вы знаете, как нелегко быть горничной мисс ван Зелден! Малейший пустяк может вывести ее из себя, а я не хочу быть ответственной за ее выходки. И я очень рада, что пришла сюда, а теперь мне пора уходить.

Я подошел и обнял ее и, кажется, ей это не было неприятно.

В моей голове, пока она говорила, сложился план, как выкрутиться с этим делом в «Брендес Энд» и уговорить Салли помочь мне.

— Не уходите, — попросил я ее. — Мне надо поговорить с вами. Я рад, что вы пришли, потому что сам собирался при случае рассказать вам историю с мисс ван Зелден. Не бойтесь, ничего опасного здесь нет, но кое в чем вы могли бы помочь мне. Это избавит всех от многих неприятностей, а для вас будет полезно, потому что я после возвращения в США думаю навестить отца мисс ван Зелден и рассказать ему о вашем содействии. Он не останется в долгу перед вами.

Она была очень довольна.

— Я всегда готова оказать услугу мистеру ван Зелдену.

Я уговорил ее сесть. После этого заварил и налил ей чашку кофе и предложил сигарету. Я собирался рассказывать ей то, что считал необходимым рассказать, так как кое в чем рассчитывал на нее.

Она сидела с чашкой кофе в руке и смотрела на меня своими большими голубыми глазами.

— Послушайте, малютка, — начал я, — вот в чем дело.

Глава 9

МАРКИРОВАННЫЕ БИЛЕТЫ

Она сидит и, потягивая кофе, внимательно на меня смотрит, а я рассказываю наскоро придуманную историю, что я в субботу днем должен отвезти мисс Миранду ван Зелден на званный обед к одному человеку, который к ней неравнодушен и чем — то привлекает и ее, но я буду рядом на тот случай, если ей что — то там будет угрожать, но, надеюсь, все будет в порядке.

Это успокаивает девушку окончательно. Она говорит, что и ей известны такие люди, которые совершенно невыносимы, когда влюблены. Я вижу, что она отлично поняла, что к чему.

После этого я даю малышке понять, что было бы хорошо, если бы она в субботу часов в шесть вечера приехала туда, где будет прием, и сняла бы номер в ближайшем отеле так, на всякий случай. И если на приеме будет очень неспокойно, я увезу Миранду ван Зелден…

— Я поняла вас, мистер Кошен, вы хотите сказать, что если люди, к которым вы поедете, будут вести себя недостаточно корректно, вы приведете мисс ван Зелден в отель, чтобы я могла о ней позаботиться.

— Совершенно верно, Салли, но, с другой стороны, если все пойдет хорошо, и нечего будет опасаться, я думаю вы сами сообразите, что лучше вернуться в отель «Карлтон» до возвращения вашей хозяйки.

Она согласилась, и мы договорились, что она из своего отеля в Теме позвонит по телефону в «Брендес Энд». Я сказал, что она найдет нужный номер в местном справочнике, и если к трем часам следующего дня она не увидит свою хозяйку или меня, то только после этого позвонит мне.

Это кажется мне дельной предосторожностью, так как в три часа утра в воскресенье я буду по — видимому уже знать, как обстоят дела. И присутствие Салли в соседнем отеле может быть весьма полезным.

Во — первых, я могу поместить Миранду в отеле, если дела у меня сложатся плохо, во — вторых, у меня под рукой будет кто — то, кто сможет, если нужно, перевязать руку.

Пока Салли наливала себе вторую чашку кофе, я стал листать справочник в поисках отеля. Потом на карте, которую принес мне лакей, я обнаружил отель «Холлибич», расположенный в двадцати пяти километрах от «Брендес Энд».

Этот отель показался мне единственно подходящим местом для Салли, так как я не хочу, чтобы ее заметили в окрестностях «Брендес Энда», где кто-нибудь из банды мог узнать ее. Единственным недостатком этого отеля было то, что он расположен в стороне от большой дороги, а дорога, ведущая в «Брендес Энд» — очень плоха и, чтобы доехать туда, понадобится много времени. Но если я буду торопиться, то не буду обращать внимание на дорогу, а если торопиться не буду, мне и вовсе будет безразлично ее состояние, так что не стоит об этом говорить.

Может быть, вам кажется, что я не слишком хорошо поступаю, подставляя под удар Салли Грин? Но что мне делать? В этом «Брендес Энде» меня легко могут загнать в угол. При этом я должен охранять милую женщину с довольно своенравным характером, я имею в виду Миранду, и мне приятно будет знать, что поблизости находится честный, порядочный человек, который может быть мне полезен.

Пока Салли пила кофе, я продолжал очаровывать ее. Я говорил ей, что у нее самые очаровательные глаза, которые я когда — либо видел, за исключением, может быть, тех, что я однажды видел в кинематографе, а потом случайно встретил в Голливуде, и когда кончил свою речь, малышка была уже готова есть из моих рук.

Когда я почувствовал, что вполне подготовил ее для дальнейшего, я сказал, что телефонный звонок, который она должна сделать в «Брендес Энд», должен быть ровно в три часа утра. Если все будет благополучно, я скажу ей, что надо будет только хорошо выспаться и в воскресенье отправиться обратно в «Карлтон», на случай, если Миранда захочет в этот день тоже вернуться домой. Если же дела будут идти не так, как нужно, я скажу ей, что надо делать.

Правду говоря, эта история с телефонным звонком меня немного беспокоит, потому что я совершенно не знаю, как пойдут дела в «Брендес Энд» к трем часам утра, но я всегда придерживаюсь мнения, что иногда надо идти на риск.

Салли полностью поглощена тем, что я ей говорю. Мне кажется, что она принадлежит к породе отчаянных девиц, и в восторге от возможности быть причастной к этой истории. Я дал ей сто долларов для дальнейшего воодушевления, подождал, пока она закончит пить свой кофе, после чего спустился на улицу, чтобы прояснить обстановку.

Поблизости никого не было видно. Я поднялся и сказал ей, что она может спокойно уходить. Она ушла.

Я подумал, что было сделано все, на что я способен, чтобы дело прошло как можно лучше. Проанализировав еще раз отдельные наиболее, на мой взгляд, сложные моменты предстоящей операции, я решил, что сейчас можно сделать — это лечь спать.

На следующий день, в пятницу, я не двигаюсь из дома и ничего не делаю. Я отменил свидание с Салли в китайском ресторане, так как было бы неблагоразумно показываться с ней на людях в настоящий момент.

Итак, я сижу и курю, ожидая, что Сигелла так или иначе захочет со мной связаться. Я не ошибся. В семь часов у меня появилась Констанция.

Она отлично выглядела, а одета была, как герцогиня. Сигелла, видимо, выкладывает ради нее немало денег.

Конни объявила мне, что все готово, Сигелла и его молодые люди отправились в «Брендес Энд» и будут ожидать меня там на следующий день около пяти часов.

Она также сказала, что мне надо будет провести ночь с субботы на воскресенье, так как будет организован грандиозный вечер, а отправлюсь я утром в воскресенье, что подтвердило мою мысль, что Сигелла ничего не будет предпринимать в субботу вечером.

Конни сказала, что вернувшись к себе в воскресенье, я должен оставаться дома, пока она не придет ко мне или не позвонит по телефону, чтобы сообщить номер того типа в Нью-Йорке, с которым я должен связаться в первую очередь. А тип этот, как вы понимаете, организует связь между мной и стариком ван Зелденом для разговора о выкупе.

Я ответил, что все задумано прекрасно и поинтересовался, что ее макаронник думает делать с Мирандой в воскресенье.

Она улыбнулась.

— Послушай, Лемми. Тебе в твоем возрасте должно быть стыдно. Ты разве не знаешь, что любопытство погубило курицу, несущую золотые яйца. Хорошенько усвой, что как только ты привезешь туда эту попрыгунью, твое дело кончено. Тебе останется лишь получать деньги. Веди себя благоразумно.

— Я очень этого хочу, но ты забыла одну небольшую деталь. По — моему, вы взяли меня в дело, потому что я всегда удачно вел свои операции и успешно их заканчивал. Теперь вы говорите, что после того, как я доставлю девочку, мое дело кончено. Но ведь нужно, чтобы никто не поднял шума, и чтобы это дело не дошло до ушей фликов. Лично я хотел бы быть уверенным в том, что Сигелла принял все меры предосторожности, и чтобы я не рисковал попасть в грязную историю, когда окончу свою работу.

Она засмеялась.

— Будь серьезным, Лемми. Ты же отлично знаешь, что для твоего беспокойства нет причин. Ты хорошо знаешь Фреди, чтобы понять, что прежде чем двинуться хоть на сантиметр, он сотни раз обмозговал каждую деталь и предусмотрел решительно все. Я еще никогда не встречала столь педантичного человека. Он так тщательно разрабатывает свои дела, что возможность неудачи исключается. Я уверена, что также тщательно он разработал и это дело с Мирандой.

Во всяком случае, никто не станет предупреждать фликов или кого — либо другого, и ты можешь быть спокоен, потому что Сигелла почувствует что — то, что хоть отдаленно напоминает предательство, он немедленно уничтожит девицу и скроет ее останки. А потом каждый пусть думает о себе.

Я ответил, что в таком случае все прекрасно. Мне кажется, что Конни не стремится ввести меня в суть дела, и поэтому плохой тактикой будет показать себя слишком навязчивым в этом отношении.

— Я не хочу быть слишком любопытным, Конни, — при этом я постарался посмотреть на нее, как можно нежнее, — но мне хочется знать, когда мы снова увидимся?

Она подумала немного, потом ответила:

— Не беспокойся, Лемми, ты меня увидать. Думаю, что буду в Лондоне в понедельник утром и смогу с тобой где-нибудь встретиться. Может быть, я позвоню тебе по телефону.

Эти слова навели меня на мысль, что Конни, значит, не будет сопровождать Сигеллу после похищения Миранды. Может, он намеревается скрыться с двумя самыми приближенными к себе типами, и не хочет, чтобы его сопровождала женщина?

Я налил виски в стакан Констанции, но она посмотрела на часы и сказала, что ей пора удирать, так как время ехать на машине в «Брендес Энд».

Она еще поговорила со мной веселым тоном, потом подошла и поцеловала, но как! От такого поцелуя волосы поднимаются дыбом на голове. И после этого направилась к выходу.

Я проводил ее до двери, и мы пожали друг другу руки.

— Итак, мой хороший, мой большой Лемми, тебе, кажется недолго придется ждать моего сигнала. И, пожалуйста, не слишком трись возле Миранды во время поездки в «Брендес Энд». Мне известны твои привычки.

— Ошибаешься, моя прекрасная, — возразил я, — с тех пор, как я познакомился с тобой, я не посмотрел ни на одну женщину. Твое фото ношу в своем сердце, оно даже прожгло мой фланелевый жилет.

— Ах ты насмешник, Лемми! Не отчаивайся.. Дай только благополучно закончить это дело с Мирандой, и тогда, кажется, у меня найдется для тебя время. Доброй ночи, мой красавчик, не делай глупостей, которые могут мне не понравиться.

Она улыбнулась мне, садясь в машину, включила скорость и отъехала, а я смотрел вслед машине. Странная эта девочка, скажу я вам! Такой тип женщины, с которой никогда не знаешь, с какого конца начинать. Невозможно узнать, что ей нравится, надо ли быть грубым влюбленным или ей нравится старая тактика? И вообще неизвестно, что она думает?

И кстати такие женщины, как она, часто являются причиной для всяких неприятных дел, и если бы их не существовало, то и дел таких было бы так мало, что не стоило бы о них и говорить.

В каком — то журнале я прочитал, что преступления обходятся Америке в четыре миллиона долларов в год. Мне кажется, что если бы кто-нибудь догадался сунуть Конни после ее рождения на пять минут в холодную воду, это сохранило бы государству целый миллион, что доказывает, как высоко я ценю Конни.

Но поскольку это меня касается, я задаю себе вопрос, действительно ли мы взаимно симпатичны друг другу, или она ведет меня за собой, как первого встречного?

Через пару минут я был уже у себя и сделал себе виски с содовой. Я как раз потягивал виски, когда мне позвонил Вилли Боско.

Я дал ему свой номер телефона, когда мы встречались с ним в «Паксайде» на тот случай, если произойдет что-то новое.

— Все идет хорошо, Лемми, — сказал он мне, — как условленно. Мы видели, как часа два назад на машине отправились Сигелла и его парни, и я пришел сюда прогуляться, надеясь увидеть тебя и поговорить о «Брендес Энде».

Я только что видел, как от тебя вышла девочка Сигеллы, и решил, что не помешаю тебе, если позвоню по телефону.

— Ты хорошо сделал, Вилли, — ответил я, — но при этом нажал на акселератор в своем мозгу, потому что не имел понятия, что Лотти и Кастлин знали, где в Лондоне скрывался Сигелла, вещь, которую я и сам не знал. Мне тут же в голову пришла мысль, что они могут от меня скрывать и еще что-нибудь…

Тем временем он продолжал:

— Мы обнаружили его угол, Лемми. «Брендес Энд» представляет собой большой дом, построенный метрах в пятистах от дороги. Вокруг стена, но она недостаточно высока и не помешает проникнуть вовнутрь. Вокруг дома лужайки с аллеями, одна из которых ведет к воротам. Позади дома кустарник. Одна заросшая аллея, похожая на тропинку, ведет к тому месту стены, где она немного обвалилась, и там легко перелезть. Это место важно для тебя, потому что мы устроим так, чтобы там находился Меррис, начиная с субботнего вечера и до того момента, когда ты подашь ему сигнал, что можно проникнуть внутрь. По ту сторону стены проходит заброшенная дорога, ведущая к шоссе на Лондон. В этом месте легко поставить пару машин, чтобы быстро убраться в случае надобности.

В отношении этого все прекрасно. Коули болтался в окрестности вчера вечером и обнаружил в пятистах метрах от «Брендес Энда» виллу, которую можно было снять. Вилла с мебелью. Мы сняли ее на месяц, заплатили вперед, и вся компания теперь там. Машину поставили в кустарнике позади виллы. Никто не высунет носа, покуда ты не подашь знак, так что не может быть и речи о том, что Сигелла обнаружит нас в этом углу.

Я отправлюсь сегодня туда вместе с Лотти, так как она вообразила, что может быть там полезной. Кастлина мы оставляем в Лондоне, потому что он такая галоша, которая может в последний момент запсиховать и все нам испортить.

Я отвезу туда пулемет и полдюжины гранат, машину поставим в тот же кустарник. Баки залиты до отказа, так что в нужный момент мы мгновенно исчезнем.

Как только мы похитим Миранду, как можно скорее направимся в Даймпшир, где имеется плотина. Бросаем там машину в воду, садимся на судно и в воскресенье утром высаживаемся на французском берегу. Кастлин сейчас занимается фабрикацией фальшивых паспортов для всей компании и Миранды. Лотти собирается дать ей две — три пилюли, которые заставят ее держаться спокойной, и она может сойти за нездоровую девушку. Как только достигнем Парижа, устроиться там будет просто, так как Лотти хорошо знает город, друзья ей там помогут; Нам останется лишь предоставить тебе возможность действовать так, как ты найдешь нужным. Идет?

— Это совсем не пойдет, — возразил я. — Не может быть и речи о том, чтобы отсиживаться во Франции. Когда мы будем держать малютку в своих руках, то отправимся только в Лондон. Что касается Франции, я об этом и слышать не хочу, так что выкиньте это из головы.

— Хорошо, хорошо, Лемми, мы сделаем так, как ты найдешь нужным, но Лотти беспокоится относительно Сигеллы, который способен затеять перестрелку на виду у всех в Гайд-парке. Ты ведь знаешь, этот подонок не испугается ни трех, ни четырех человек, если они станут ему поперек дороги.

— Это риск, Вилли, на который надо пойти, и за исключением этого круиза, в нашем плане ничего не меняется.

А теперь послушай меня хорошенько: я там появлюсь вместе с Мирандой завтра около пяти или шести часов вечера. Так как прием будет грандиозный, я полагаю, что к одиннадцати часам вечера все будут пьяными. Предупредите Мерриса, что в половине первого ночи я выйду из дома и пойду по тропинке, которая ведет к отверстию в стене. Он должен быть поблизости, так как в это время я буду знать, как обстоит дело, и что предпринять дальше. Нужно, чтобы и команда, и машины к этому времени были готовы полностью. Моторы должны быть включены, но фары потушены. Одну машину поставьте так, чтобы сразу подогнать ее к дыре в стене, как только я скажу, и чтобы парни, которые поведут машину, были наготове. И вот еще что: когда ты и Лотти сегодня вечером прибудете на виллу, спрячьтесь внутри. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас высунул нос наружу, кроме Мерриса, и то только когда настанет момент войти в контакт со мной завтра вечером. Ты понял, Вилли?

— Я понял, шеф. Желаю успеха.

— Салют!

Я повесил трубку.

Я полагаю, вы все знаете о том, что существует инстинкт. У меня есть тоже. Вы не должны сомневаться, что парень, который почти в течение трех лет был связан со всеми гангстерами и гангстерскими шайками страны, становится достаточно опытным, а нюх у него достаточно обостряется, чтобы почувствовать, чем пахнет из кастрюли. И такого рода мысль пришла мне в голову во время разговора с Вилли Боско, ничего определенного, заметьте себе, просто ощущение, что что-то делается не так.

Вся комбинация с судном, которое сможет увезти Миранду во Францию, мне показалась нечистой, тем более, что я договорился с ними, что лично веду дело, а они ни во что вмешиваться не будут.

Этот звонок по телефону тоже мне не понравился. Правда, я дал ему свой номер на случай необходимости, но никогда не просил его звонить для обсуждения деталей операции, так как знаю по опыту, что телефонные разговоры часто не доводят до добра, особенно такие длинные, потому что они могут возбудить любопытство телефонисток.

Переодеваясь в домашнее платье, я размышлял о создавшемся положении и искал выход.

Прежде всего, Сигелла не тот тип, которого можно недооценить. Если он узнает, что его надувают, он ухлопает первого же парня, который с ним сыграет шутку, беспокоясь о нем не больше, чем о паре ботинок, даже если ему за это будет горячий стул. И я совсем не уверен, что Сигелла не подозревает, что я собираюсь подложить ему свинью. На его месте я не сомневался бы в этом. Теперь представим, что эта итальянская свинья собирается сделать мне гадость. Предположим, что после того, как я доставлю к нему Миранду, он скажет себе, что необходимость в моем присутствии в тех краях не ощущается. Если он вобьет в свою башку мысль, подобную этой, ему будет достаточно трех минут, чтобы содрать с меня кожу, а затем бросить меня в сточную канаву. Запомните хорошенько, что он ухлопал уже целую кучу парней, и все сходило с рук.

Все говорит за то, что настал момент придумать что-нибудь для спасения моей собственной кожи на случай, если в «Брендес Энд» события пойдут не так, как надо. Хотя я никогда не боялся риска, но не испытываю ни малейшего энтузиазма при мысли превратиться в покойника, как Мак Фи и Галлат, потому что в ближайшие несколько лет мне нужно еще кое-что сделать. И до того, как у меня появится пара крыльев, я хотел бы поработать, как следует, своим автоматическим пистолетом и свести кое с кем счеты.

Но Сигелла, кажется, забыл одну небольшую деталь, что доказывает, что и он не всегда бывает на высоте.

Я прошел в другую комнату, открыл карманчик в моем чемодане — шкафчике и достал оттуда деньги, полученные от Сигеллы. Там было 15 тысяч и все они были из числа похищенных из национального фермерского банка в Арканзасе. Я принес билеты в салон, достал пишущую машинку, сунул в нее лист бумаги и написал письмо следующего содержания секретарю — помощнику при американском посольстве в Лондоне:

Эта подпись. По — моему, забавная шутка! Потом я вложил письмо в конверт, предварительно поставив на нем число, потому что завтра утром собираюсь отправиться в банк поменять эти деньги и сделаю это так, что посольство получит мое письмо в субботу утром.

А теперь у меня есть возможность в случае, если Сигелла захочет устроить мне в «Брендес Энд» пакость, сказать ему потихоньку, что я имею веские причины подозревать, будто английские флики идут по моим следам из — за этих денег. Англия, конечно, большая страна, но я где — то читал, что если английские флики вобьют себе в голову, что надо покончить с каким-нибудь делом, то не останавливаются до тех пор, пока не накроют всех.

По — моему, это заставит Сигеллу задуматься. Ведь я всегда сумею что — то объяснить фликам по поводу этих денег, и у них не будет оснований не верить мне. Мертвый же еще сильней возбудит их любопытство, заставит очень серьезно заняться делом, внимательно наблюдать за вокзалами и аэропортами, что может помешать Сигелле вывезти Миранду из Англии.

Иначе говоря, Сигелла будет вынужден сказать себе, что будучи живым, я буду ему полезней, и ему придется подождать других времен, если ему придет охота от меня избавиться.

После этого я выпил хорошую порцию виски и закурил сигарету. Кажется, больше я ничего не могу сделать, и, начиная с этого момента, все дело в руках провидения, как сказал тип, который падал вниз головой с самолета.

Сигелла, конечно, не дурак, но надо сказать, что когда распределялось серое мозговое вещество, то маленькому Лемми его досталось весьма изрядное количество.

Я поднял глаза и увидел себя стоящим у камина со стаканом виски в руке. «За тебя, Лемми! — провозгласил я тост, — и за Миранду!» После чего отправил бурбон, куда ему следовало, и пошел спать, так как имел уже честь вам доложить, что кровать — очень хорошее изобретение для тех, кто любит спать…

Глава 10

ПОХИЩЕНИЕ

Солнце сверкает, и я чувствую себя в отличной форме, когда сижу в машине рядом с Мирандой. Я веду машину в сторону Темзы. На Миранде цветастое платье с небольшой накидкой и маленькая шляпка, и она похожа на королеву Саву, только красивее. Выдерживая положенные девяносто пять на дороге, которая — настоящий биллиард, я подумал, что если бы моя голова не была забита всевозможными комбинациями, я мог бы считать себя очень удачливым.

А девочка, как она радуется! Мысль, что она может вытащить меня из грязной истории, наполняет ее прямо блаженством.

В «Карлтоне» я сказал Миранде, что женщина, которая шантажирует меня при помощи моих страшно компрометирующих писем, будет очарована Мирандой, и сама Миранда должна поддерживать это очарование. После знакомства и нескольких коктейлей, когда та женщина наполнит себя алкоголем в достаточной мере, Миранде не составит труда посетить логово этой тигрицы и взять письма. Вы можете мне сказать, что это нелепые выдумки, а я отвечу, что это единственное средство водить Миранду за нос, что необходимо для дела.

Во время поездки Миранда задавала мне массу вопросов, очень интересуясь мной и, видимо, стараясь понять и разобраться, что я за человек. При этом она старалась дать мне понять, что готова при всех обстоятельствах поддержать меня, не боясь никакого риска и опасности.

Когда мы остановились перед «Брендес Энд», на моих часах было без четверти шесть. Я видел поместья миллионеров на Лонг Айленде, так там было не лучше.

Это был большой дом, построенный достаточно далеко от дороги, окруженный стеной более трех метров высоты.

Мы въехали через высокие металлические ворота и поехали по аллее, которая петляла среди лужаек и закончилась перед домом. Позади расстилается пространство в виде полукруга, покрытое деревьями и кустарниками.

Сигелла и Констанция ожидали нас на площадке перед домом, а позади них я увидел множество народа. За метрдотеля выдавал себя тип по кличке Чикаго Билл, которого я знал в США, где он преследовался за убийство. Дом, насколько я мог судить, был наполнен людьми: прислугой и прочими. Надо признать, что когда Сигелла что-то предпринимает, то делает это, как следует.

Констанция увела Миранду, чтобы она могла привести себя в порядок с дороги, а я продолжал сидеть за рулем, когда Сигелла спустился с площадки и нагнулся к моему окошку.

— Хорошо сыграно, Лемми. Дело начинает двигаться. У меня такое мнение, что ты скоро станешь миллионером, теперь уже недалеко до этого. Тогда ты сможешь купить себе ферму в Миссури и начать возведение курятника…

— Я ничего не имею против, — со смехом ответил я, — при условии, чтобы мои куры несли золотые яйца. Это все, что надо мне. — Сказав это, я снова включил мотор и объехал вокруг дома, чтобы попасть в гараж, который находился позади дома.

Поручив заботу о машине парню, который занимался делами в гараже, я внимательно осмотрел окрестности, чтобы лучше ориентироваться на местности.

Ближе всего расположена лужайка, которая имеет в ширину метров тридцать, с другой стороны все пространство занято лесом, а с левой стороны небольшая аллея, исчезающая под деревьями. Неподалеку я заметил тропинку, о которой говорил мне Вилли Боско.

Так как это было приблизительно все, что я хотел увидеть, я вернулся к главному входу и вошел в дом.

Пройдя через двухстворчатую дверь, я очутился в большом холле, очень красивом, стены которого были обшиты серым дубом. Это показалось мне изящным, но холл был недостаточно хорошо освещен. Подальше у обеих стен были расположены два бара, вокруг которых мужчины и женщины образовали густую толпу и с таким рвение вливали в себя напитки, как будто пили их в первый раз.

Я увидел множество знакомых лиц, можете мне поверить. Все эти люди были одеты так, как будто они пришли на какой — то прием в Белом доме. Многие из них — отборные негодяи из всех, которые когда — либо существовали. Я знал их в США. Двое или трое из них — убийцы, кроме женщин их единственное удовольствие — нажимать на спуск пистолета, что они проделывают с большой ловкостью.

Сначала я расположился в затемненном углу комнаты, потом направился к бару и заказал двойной виски. Я начинаю шутить с кем — то из этих типов, и все присутствующие делают вежливые мины, как будто они совершенно не знают, что здесь затевается.

Сигелла ходил между приглашенными, как радушный хозяин, перекидываясь словами, то с одним, то с другим, как в высшем обществе. Он, видимо, изучил какой — то учебник правил хорошего тона, так как держался хорошо, это надо признать.

Раздался удар гонга, означавший, что следует приготовиться к обеду.

Лично я не сдвинулся с места, так как не собирался переодеваться. Я ничего с собой не взял, так как я не собирался здесь оставаться. Я отлично провел время в баре, потому что виски — первосортная вещь, и очень приятно, когда он вливается в мои внутренности.

Через некоторое время, почувствовав, что начал немного пьянеть, я решил познакомиться с домом.

Позади холла имеются большие двери, а напротив столовая. Она огромная, с большими окнами, но все шторы задернуты, несмотря на то, что на улице еще светло. Посредине большой стол, на котором я насчитал около восьмидесяти приборов и столько же стульев вокруг стола.

Я повернул к одному из баров, у которого вновь собиралась толпа, и увидел, что появилась Миранда.

Судя по всему, она была очень довольна, что присутствует на вечере, так как все время улыбалась и оглядывалась вокруг себя.

Она подошла ко мне и сказала, что несмотря на то, что общество кажется ей немного странным, ее забавляет происходящее.

Я усадил ее в одной из комнат, похожей на курительную, где официанты в белых куртках обслуживали гостей, и заказал для нее спидкар. Она выпила и спросила меня, где та женщина, у которой находятся мои письма. Я ответил, что она надула меня и не приехала. Не стоит думать об этом, надо постараться как можно лучше провести вечер.

— Очень хорошо, — сказала она и, наклонившись ко мне, добавила конфиденциальным тоном, — в вас Лемми, есть что — то, что мне очень нравится. Я не знаю, что это такое, но это так. Как вы думаете, что это?

Я был смущен, потому что если бы эта девочка знала, что собираются сделать с ней в этой паршивой дыре, она не только бы возненавидела меня, но поспешила бы, подобрав юбки, как можно скорее убежать отсюда.

Немного погодя объявили, что обед подан, — и все направились в столовую. Сигелла увел Миранду, а я нашел карточку с моим именем где — то в середине.

Сигелла сел в конце стола, справа от него Миранда, а слева Констанция. Я вижу, как он разговаривает с Мирандой, и как она расточает улыбки и шутит с этим грязным итальянцем.

Обед был великолепен. Я не знаю, кто его организовал, но блюда, обслуживание, вина — словом все — было отличное. Ритуал поглощения пищи проходил слишком медленно и потребовал много времени. Через некоторое время я заметил, что некоторые кавалеры и их дамы совсем осоловели. Тип, сидящий возле меня, совсем скис. Дальше сидели две мышки, которые решали спор между собой при помощи кулаков. Оба парня, которые их разнимали, трудились как бешенные.

Недалеко от себя я увидел Бонни Малоса. Он пьет только воду и за всеми наблюдает. Когда его взгляд встретился с моим, он подмигнул мне. Я ответил ему тем же. Вид у него очень довольный. Бонни, вероятно, мысленно говорит себе, что этот небольшой бизнес, связанный с похищением, добавит ему еще больше масла на хлеб.

Через некоторое время Констанция встала из-за стола, и все женщины последовали ее примеру. Одна из них еле могла идти, а та, что смешивала шампанское с бикарди, пыталась петь, стараясь аккомпанировать себе на серебряной тарелке для фруктов, которую она принимала за гавайскую гитару. По сторонам выстроилась прислуга во главе с метрдотелем и смотрела на то, что происходит.

Когда я вошел в холл, Миранды не было видно. Ко мне подошла Констанция и сказала, что Сигелла пригласил Миранду в одну из комнат первого этажа, чтобы показать интересную коллекцию фотографий.

Я сказал себе, что настало время и мне организовать что-нибудь, и повел Конни в курительную — бар, где снова стал вливать в себя спиртное, изображая при этом парня, который напивается вовсю. Когда я увидел, как презрительно скривились губы Конни, я понял, что она приняла мое притворство за чистую монету.

Вскоре многие из гостей поднялись наверх в салон, где начался концерт или что — то вроде этого. Мы с Конни тоже поднялись туда, сели на кушетку и стали разговаривать.

Слушая Конни, я смотрел на Миранду, которая перелистывала альбом с фотографиями, который дал ей Сигелла. Она одета в красивое платье, и вся как будто сошла с красивой картинки. Конни, сидящая рядом со мной, в своем черном платье с бриллиантовой брошью странно контрастирует с ней. Я подумал, что было бы совсем неплохо провести время с той и другой, конечно, при условии, что Конни не перережет мне горло во время сна.

Парни продолжают обносить гостей сигарами, кофе, спиртным, а я продолжаю пить и делаю вид, что все больше и больше пьянею. Через некоторое время я встаю и направляюсь в холл, где приказываю сидящему за стойкой бара парню приготовить мне полный стакан рома бикарди. После чего, пролив половину, возвращаюсь, идя зигзагами, в салон и плюхаюсь на кушетку рядом с Конни. В тот момент, когда она повернулась, я дыхнул прямо ей в нос, и она, почувствовав запах рома, сделала гримасу отвращения.

— Скажи-ка, Лемми, ты что, совсем спятил? Что за желание пить ром бикарди после шампанского и всю эту смесь, которую ты в себя вливаешь? Ты хорошо сделаешь, если прекратишь пить, в противном случае ты совсем раскиснешь и не сможешь ничего делать.

Я нарочно громко икнул, чтобы было слышно издалека.

— Кому ты это говоришь, Конни? — спросил я, — но по правде говоря я чувствую, что со мной творится что — то не очень хорошее, и мне хочется пойти и растянуться на диване.

Она встала.

— Пойдем, Лемми. Знаешь, ты очень меня огорчил. Я считала тебя человеком, который умеет пить.

Я начал бормотать глупости, чтобы она подумала, что я нахожусь не в своей тарелке.

Тогда она повела меня по длинному коридору первого этажа и привела в какую — то комнату. Она сказала, чтобы я немного полежал, потом пошел в ванную, привел себя там в порядок и только после этого вернулся в салон.

Я ответил ей «хорошо», растянулся на кровати и сделал вид, что засыпаю. Я лежал и дышал с усердием, пока она стояла рядом с кроватью и с большим вниманием наблюдала за мной.

Спустя некоторое время она погасила свет, и я слышал, как она, напевая, шла по коридору, и знаете, у нее это неплохо получалось. Она умеет это делать, эта очаровательная Конни.

Я пролежал несколько минут, потом встал и подошел к окну. Посмотрев в него, я понял, что комната, в которой я нахожусь, расположена в восточном крыле дома, если смотреть на дом с главного фасада, а возле окна проходит водосточная труба, которой я отлично могу воспользоваться, когда мне захочется спуститься вниз.

Я посмотрел на часы и был страшно удивлен тому обстоятельству, что прошло так много времени: было уже без двадцати минут час. И я сказал себе, что настало время вступить в игру и мне.

Открыв окно и вытянув наружу ногу, я попытался дотянуться до водосточной трубы. Мне удалось обхватить ее, и она выдержала мой вес. Я не затратил много времени, чтобы спуститься вниз и дойти до угла дома, откуда я увидел узенькую тропинку, ведущую сквозь чащу деревьев к тому месту, где Меррис должен был ожидать меня. У меня возникла мысль, что если я приведу сюда парней Гояца и более или менее сосредоточу их на опушке леса, им легко будет подобраться к самому дому и упаковать всю команду Сигеллы до того, как кто-нибудь сообразит, в чем дело.

Волчьими шагами я крался под деревьями, пока не оказался в глубокой тени, а оттуда уже добежал до тропинки. Прежде, чем войти в лес, я обернулся: все окна заднего флигеля ярко освещены, слышны гул голосов и взрывы смеха.

Все это мне очень нравится, так как показывает, что вечеринка продолжается и понемногу приближается к своему апогею.

Потом я повернул в другую сторону и направился по тропинке, скрытой между деревьями.

Через некоторое время я увидел темную массу стены и в ней отверстие, сквозь которое светила луна.

Я пролез в отверстие и стал обозревать окрестности, но Мерриса не увидел. Передо мной находилось лишь голое поле с несколькими редкими деревьями, сквозь которые издалека был виден слабый свет из окон какого-то коттеджа, расположенного на другом конце этого поля.

Все это мне очень не нравится, потому что я знаю, что Лотти не такая девочка, чтобы не сдержать обещания. Но был уже час ночи, а вышеупомянутого Мерриса нет и в помине.

Я решил, что самое разумное, это дойти до коттеджа, где располагались все парни отряда, и выяснить, что же задержало этого молодого человека.

Итак, я двинулся через поле по направлению к свету, так как полагал, что мне нужен именно тот коттедж, единственное поблизости строение. Я шел, но чувствовал себя не слишком весело.

Вскоре я достиг дома. Вокруг было нечто вроде изгороди с белой калиткой, через которую я вошел и, заглянув за дом, увидел автомобили. Их фары были погашены, но моторы работали, что свидетельствовало, что я не ошибся в направлении.

Я подошел к двери в задней стене дома и посмотрел в окно. Комната была освещена, хорошо виден стол, на котором стояли грязные тарелки, стаканы, бутылки из-под виски, но никого из людей не было.

Я толкнул дверь — она оказалась не заперта — и вошел. Обследовав нижний этаж, я не обнаружил даже кошки. Поднялся на второй этаж, который также был пуст, как карман рабочего перед получкой. Мне это все совсем не нравится и кажется довольно зловещим.

Повсюду следы того, что люди были здесь совсем недавно. Включен свет, и окурки в пепельнице еще свежие. По-моему, банда должна была находиться здесь еще 20 минут тому назад.

Я должен сказать вам, что я довольно твердый парень и не имею обыкновения поддаваться настроению, но совершенно не понятно, что могло произойти здесь, и поэтому мне не по себе. Я вышел из дома и направился к автомобилям. Положив руку на радиатор одной из машин, я понял, что он совсем недавно начал разогреваться. Моторы начали работать минут 20 назад. Но что же за это время приключилось с Лотти, Меррисом и другими членами банды, я понять не в состоянии. Мне это не по силам.

Я открыл дверцы и осмотрел машины изнутри. В одной машине лежали револьверы и четыре маленькие бомбы, остальные бомбы лежали в другой машине, но чего не хватало — так это пулемета. Лотти и Вилли Боско были, видимо, вынуждены унести его с собой.

Я сел на ступеньку одной из машин, закурил сигарету и стал размышлять. У меня ощущение, что кто-то ловко все устроил и нарушил все мои намерения относительно сегодняшнего дня, и наверное, этот «кто-то» — Сигелла. Неожиданно мне в голову пришла мысль: «Салли Грин!». Она привела меня в такое состояние, что я вскочил на ноги и, как сумасшедший, стал бегать взад и вперед.

Что, если Салли Грин — невинная девочка, как я считал, была соучастницей Сигеллы?

Это представилось мне логичным, потому что Сигелла, готовясь похитить Миранду, мог заставить эту малышку работать на себя. В таких случаях в средствах он не стеснялся.

Короче говоря, я решил, что и так уже потерял слишком много времени, переложил все бомбы в одну из машин, сел в нее и поехал по направлению к большой дороге. Я решил, что благоразумно будет как можно скорее вернуться в «Брендес Энд», пока там не заметили моего отсутствия, но после некоторого размышления пришел к выводу, что не худо было бы проверить, находится ли Салли, как мы с ней условились, в отеле «Холлибич». Если ее там нет, тогда я могу держать пари на мой последний глоток виски, что меня надула та, кого я считал совершенно честным человеком, находящимся вне игры. Вот когда мне придется трудно, и неизвестно, смогу ли я выкрутиться.

Я, как молния, вылетел на дорогу и помчался к отелю так быстро, что уже без четверти два подъехал к нужному мне зданию. Везде было темно. Я стал стучать в дверь, и через четверть часа человек, который оставался сторожить отель, вынужден был подняться и открыть мне дверь.

Мое предположение оказалось совершенно правильным. Он сказал мне, что у них нет никакой Салли Грин. Я отдал ему монету, закурил, сел в машину и вернулся обратно в коттедж, полагая, что, может быть, смогу там что-нибудь обнаружить. Но там все было в том же состоянии, как и до моего отъезда.

Я погасил все огни, запер дом и вернулся в «Брендес Энд» той же дорогой — через брешь в стене. По-прежнему никаких следов Мерриса и вообще никого поблизости. Я шел через лесок и, подойдя к лужайке, был совершенно ошеломлен, увидев, что дом погружен во мрак. Ни света, ни звука, ни малейшего движения. Так же спокойно, как в морге, и мне показалось даже, что здесь его филиал.

Я постоял с минуту, потом осторожно стал красться к задней стене дома. Каждую минуту я ожидал получить пулю, но ничего не произошло.

Я подошел к главному входу, толкнул тяжелую дверь. Она отворилась, и я вошел. Щелкнул зажигалкой, нашел выключатель, включил свет. Оба бара по — прежнему наполнены бутылками, но у стоек ни одного человека. В столовой тоже. Я поднялся на первый этаж. Мертвое спокойствие… «Брендес Энд» совершенно пуст, и если бы не некоторый беспорядок и кое — какие вещи, можно было подумать, что ссюда вообще никто не заходил. Может быть, даже несколько лет.

Я снова закурил и задумался. Все произошло совсем не так, как я рассчитывал. Большинство моих расчетов оказались неверными, надежды обманутыми. Похоже, что Сигелла здорово меня обставил и быстро отсюда смотался.

Возможно, если бы я был здесь, мне пришлось бы плохо и, наверное, это к счастью, что я находился вне дома.

Я вышел из салона и прошел по коридору, по которому меня вела недавно Конни. Я заглянул в ту комнату, где отдыхал, но там тоже никого не было. Я свернул в другой коридор и зажег там свет. На всякий случай я наготове держал пистолет.

В самом конце коридора я увидел дверь, к которой вели две ступеньки. На ступеньках видны были следы крови.

Я нажал на ручку двери и вошел внутрь, ожидая, что вот-вот что — то начнется, и держа палец на спусковом крючке. Ничего не произошло. Ощупав стены, я нашел выключатель и зажег свет. Это оказалась спальня. В углу напротив, прислонившись к стене. Сидела Лотти Фрич. В правой руке у нее ручной пулемет, а сама она основательно продырявлена. С ней, видимо не слишком церемонились, так как я насчитал не менее четырнадцати ран.

Я внимательно осмотрел сначала ее, затем пулемет. Заглянув в магазин, я определил, что она успела выпустить не менее двадцати пуль из своего оружия, прежде чем ее застрелили. Следы пуль были также и на противоположной стене. Я высунулся из окна и увидел, что рядом к стене прислонена лестница. Это дало мне ключ к происшедшему. За милю видно, что Меррис и остальные бандиты продали Лотти Сигелле. Или он был оповещен о том, что должно было произойти, или они струсили. Я думаю, что Лотти, наверное, услышала, как они об этом говорили, или парни еще как-нибудь выдали себя. Узнав все, она взяла ручной пулемет и проникла в дом, чтобы свести счеты, но здесь с ней расправились.

Я снял с кровати покрывало и накинул его на Лотти. Пусть она была не из респектабельных людей, но с ней обошлись так жестоко!

Потом я спустился вниз, где, как я заметил, был телефон. Я набрал номер отеля «Паксайд» в Лондоне и попросил позвать к телефону мистера Шульца. Я решил, что надо предупредить Кастлина о том, что Лотти убита, а остатки банды Гояца перешли к Сигелле. У него все шансы тоже сыграть в ящик.

Через несколько минут мне ответили, что мистер Шульц ушел после телефонного звонка из загорода минут пятнадцать тому назад. Позвонила ему миссис Шульц, она просила его немедленно приехать к ней. Он уложил свой чемодан, оплатил счет и уехал.

Я поблагодарил и повесил трубку. Я был уверен, что опоздал с предупреждением, потому что «миссис Шульц» никак не могла ему звонить 15 минут назад по той причине, что лежит здесь, в доме, с большим количеством дырок в теле, чем их имеется в куске сыра, уже довольно долгое время.

Я подумал, что так называемая «миссис Шульц» была просто Конни, и уверен, что когда Кастлин придет на свидание, он получит порцию того, что так же сделает в нем много дырок.

Я что — то начинаю паниковать. Я потерял возможность распоряжаться событиями и провалил дело, это надо признать. Они завладели Мирандой — теперь очередь за мной, и эта мысль не доставляет мне удовольствия. Я чувствую себя не в своей тарелке, но, что вы хотите, это так и есть.

Я прохожу за стойку и приготавливаю себе хороший виски. Ничто так не помогает, как виски, когда нужно перенести сильный удар, и чем удар сильнее, тем крепче должен быть виски. А кроме того, я совсем не такой парень, которого можно сбросить со счета, вы еще обо мне услышите, потому что голова у меня варит, и в мозгах тоже что — то имеется. В первый момент может показаться, что я был продан этим недоноском Меррисом и остальными бандитами, и Фреди Сигелла здорово меня надул…

Мне кажется, что если бы мы с Лотти вдвоем скомбинировали нашу маленькую игру, то все прошло бы хорошо.

И я заслуживаю хороший пинок ногой в одно место за то, что не заметил целую серию трюков, которые должен был заметить, а потом я стал думать о Миранде. Мне очень хотелось знать, где она сейчас находится, и что с ней. Я должен все — таки признаться, что в этом деле мне гордиться нечем. Миранда — такая девочка, что готова плюнуть в физиономию Сигеллы, когда он начнет ее обрабатывать. А если она это сделает, то этот грязный тип начнет вытворять над ней еще более гнусные штучки.

И, несмотря на то, что Миранда очень взбалмошная и ветреная девочка, у нее есть душа, а я неравнодушен к таким девчонкам.

Все это я говорю для того, чтобы убедить вас, что те, которые рассказывают обо мне, что я до такой степени бессердечен, что могу глотать гвозди, не совсем правы. На самом деле я самый, что ни на есть нежный парень, но только обстоятельства складываются так, что я не имею возможности показать это. Во всяком случае, это бывает так редко, что многие этого не понимают.

Глава 11

В КЛЕЩАХ

Был один парень, который как — то раз сказал, что почтальон звонит всегда два раза, так вот, у меня такое мнение, что он знал, о чем говорил, этот тип!

Находясь в единственном числе в пустом холле с пустым стаканом в руке, прислонившись спиной к стойке бара, я начал упрекать себя, что наделал такое количество разнообразных ошибок, что вскоре мог представить себя на собрании забастовщиков металлургической промышленности, но вскоре я одумался, поняв, что такое времяпрепровождение не приведет меня ни к чему, и что если бы я снова попал в подобную ситуацию, то применил бы те же методы и тактику действий. Я доверился шайке Гояца, потому что так следовало сделать, у меня не вызывала никакого сомнения искренность побуждений Лотти и Кастлина. Они горели желанием уничтожить Сигеллу и решили честно работать вместе со мной. Это мне закрыло глаза и я не смог догадаться, что Меррис и остальные могут предать нас. Кто — то из них, должно быть, повидал Сигеллу в субботу до полудня, съел кусок из его рук, после чего он — Сигелла — просто поводил меня за нос и с этого момента уже решил, что будет делать дальше. Но что удивительно, так это то, что он не попытался немедленно от меня избавиться, но, конечно, он для меня что-нибудь да приготовил.

Я хорошо знаю Фреди Сигеллу и предвижу, что меня ожидает мало приятного, поэтому надо держаться настороже.

Я прошел за стойку и приготовил себе самый что ни на есть лучший напиток, потом поднялся наверх, чтобы немного оправить Лотти и придать ей более приемлемый вид.

После чего обошел весь дом, но ничего интересного не обнаружил. Везде следы быстрого бегства. Видимо, они спешно уложили свои вещи и поторопились покинуть дом, оставив все, как было.

Не было никаких сомнений, что Сигелла удрал с Мирандой и решил обойтись без моих услуг. Должен признаться, что его ловкость вызывает у меня невольное восхищение.

Я вернулся в бар, повторил порцию виски с содовой, сел на прилавок и попытался разобраться в случившемся и наметить план действий.

Ясно, что один из членов банды Гояца, Слегла, чужак, как я предполагаю, оказавшись посвященным в комбинацию, уговорил остальных перейти на сторону Сигеллы, что эти подонки и поспешили сделать, потому что Сигелла всегда хорошо платил.

Лотти они, конечно, ничего не сказали. Она появилась в указанное время, не сомневаясь, что все пойдет по плану, и мне кажется именно в тот момент, когда я покинул «Брендес Энд», она решила объясниться с Сигеллой, предусмотрительно взяв с собой пулемет. Ну и так далее… Что—то надо было делать.

Я вышел из — за прилавка, прошел во двор, заперев за собой дверь, и отправился опять к коттеджу. Там никого не было. Я собрал все оружие и сложил его в лужу, которую заметил неподалеку, потом сел в машину и опять приехал к «Брендес Энд».

Гараж позади дома, в котором еще недавно стояло около сорока машин, был пуст. Я хотел было определить их путь по следам, но мне не удалось это сделать — за воротами следы терялись.

Я остановился у края дороги и стал размышлять. У меня осталась только небольшая надежда на то письмо, которое я послал в посольство США. Оно, по всей вероятности, должно мне помочь, и я похвалил себя за предусмотрительность.

Бросив последний взгляд на «Брендес Энд», я поехал по направлению к Лондону. Я ехал, не торопясь, стараясь сообразить, каков будет следующий ход Сигеллы, и смотрел по сторонам, пытаясь найти телефонную будку, откуда мог бы позвонить. Через некоторое время заметил флика, который ехал мне навстречу на велосипеде. Я остановился и посигналил ему. Он подъехал и посмотрел на меня через открытую дверцу машины.

— Добрый вечер, сэр! — сказал он.

Восхитительно слышать, когда вам флик говорит «сэр». Теперь я понимаю, что Англия действительно замечательная страна!

— Чем могу быть полезен? — продолжал он.

Я спросил его, далеко ли телефонная будка, и он ответил, что до нее около трех километров.

— Очень хорошо — сказал я. — Как только вы вернетесь к себе, позвоните в посольство США в Лондоне и попросите второго секретаря. Скажите ему, что вы хотите напомнить ему о том письме, которое он получил вчера по поводу Лемми Кошена. Скажите, что этот Кошен сейчас на пути к своей квартире в Хаммерсмите, и его надо немедленно подобрать, пока из него не сделали половую тряпку, а в Лондоне скоро произойдет забавная коррида, если его не спрячут под замок.

Он стал было что-то говорить мне, но после того, как я дал ему три фунта, умолк, согласился позвонить и быстро поехал своей дорогой. И мне хочется надеяться, что он позвонит достаточно быстро, так как мне кажется, что Сигелла готовит мне головомойку самого высокого класса и в самое ближайшее время.

Я помчался вперед и к четырем часам был уже в Лондоне.

Я оставил машину в гараже, сказав, что приеду за ней завтра утром, и потихоньку направился к своей квартире, спрашивая себя, что же должно произойти? Между нами говоря, я начинаю приходить в довольно нервное состояние. Несколько раз оглядываясь, я приметил парней, которые сшивались у дверей, но делаю вид, что ничего не замечаю, и продолжаю свой путь.

Я открыл входную дверь в Кэрфакс — апартаментах и очень ловко тайком прошмыгнул на лестницу, потому что, поверьте мне, я не буду очень удивлен, увидев Бонни Малоса или кого другого из банды Сигеллы, дожидающегося меня в комнате, чтобы сделать мне подарок в виде кусочка железа, и твердо решил, что если у меня в номере начнется состязание по стрельбе, первым буду стрелять я.

Я дошел до нужного этажа, на кончиках пальцев прошел по коридору и стал прислушиваться у двери своего салона. Свет не горел, и было очень тихо. Тогда я открыл дверь, вошел, нащупал выключатель и зажег свет.

Констанция находилась здесь в натуральную величину, с видом, производящим вдвое более сильное впечатление, чем обычно, одетая в манто из черного бархата с большим воротником из белой лисицы. Она курила сигарету и смотрела на меня с улыбкой, способной испугать гремучую змею.

Я сунул руку под пиджак, где подвешен «люгер», но она сделала мне знак рукой и рассмеялась.

— Не нервничай так, Лемми. Я пришла не для того, чтобы убрать тебя, да и время для этого еще не наступило. Но я охотно бы заплатила несколько тысяч за удовольствие всадить в твои кишки несколько хороших пломб. Я пришла просто сказать тебе пару слов и после этого уберусь с надеждой, что никогда больше не придется мне видеть твою гнусную рожу, и она добавила в мой адрес несколько таких отборных выражений, каких до сего времени мне не приходилось слышать, умолкнув только тогда, когда лицо ее посинело от недостатка воздуха в легких.

Я подошел к столу, налил себе большой стакан виски, налил также и ей. Я протянул ей стакан, но она отправила его в угол комнаты.

— Не воображай, что я буду пить вместе с тобой, ты, грязная продажная шкура! Я лучше предпочту утопиться с камнем на шее, понял?

— Отличная идея, моя крошка, — ответил я. — Если тебе понадобится кто — то, чтобы толкнуть тебя в воду, не стесняйся, сделай только знак, и я сразу брошу все дела. А теперь, когда ты выложила весь запас своего красноречия, послушай, что скажет тебе дядя Питер и какую он споет тебе колыбельную.

Я сел напротив нее. Она очень красива, просто прелесть, когда показывает свои белые зубки и мечет молнии из глаз.

— Послушай, ты, ведьма, — начал я, — что ты пришла сюда вынюхивать!? У тебя хватило наглости выложить мне весь свой репертуар птичьих имен! Разве я просил вас взять меня к вам в дело, а? Разве я искал вас и просил, чтобы вы приняли меня в члены вашей банды. Я первый задумал дело насчет Миранды, я рассматривал его, как свое личное дело, я хотел его выполнить так, как считал нужным, и каждый, кто посмел бы сунуть нос в мои дела, должен был быть готовым к тому, что я его обставлю, как я хотел это сделать с Сигеллой.

Она засмеялась.

— Ты хотел обставить Сигеллу! Бедный лопух, ты не способен надуть даже семейство кур. Ты до такой степени бестолков, что заслужил, чтобы тебя отправили на живодерню. Ты знаешь, что ты такое? Ты нагар! Тебя взяли на большое дело, в ты даже не можешь дойти до конца, тебе надо заигрывать с этими мокрыми курицами из банды Гояца и улещивать эту Салли Грин, которая связана с нами с того момента, как поступила работать в семью ван Зелденов.

Разве у тебя есть в голове что-нибудь, кроме ветра? А тебе ведь понадобится кое — что другое, чтобы выпутаться из этой истории, предупреждаю тебя.

Я засмеялся.

— Если это все, что ты хотела мне сказать, то можешь захватить с собой камень и отправиться к озеру. Если у тебя есть время, передай Сигелле, что мы увидимся с ним в США, и там я ему представлю свои объяснения дулом автомата.

Она насмешливо покачала головой.

— Послушай, Лемми, ты же отлично знаешь, что Сигелла не забудет о тебе после того, что произошло! Ты прекрасно знаешь, что тебя очень быстро уничтожат. Уж завтра вечером ты сможешь очень громко петь песни, но только на том свете, потому что в теле у тебя будет много свинца.

— Может быть, да, а, может быть, и нет, — ответил я. — Знаешь, я немного устал, а ты начинаешь надоедать мне, Констанция. Если ты кончила свою серенаду, сделай реверанс и отправляйся ко всем чертям, и будь осторожней с дверью, потому что я не люблю шума.

Она встала.

— Послушай, болван, Сигелла дает тебе последний шанс, и на твоем месте я бы воспользовалась им. Сегодня ночью во время перестрелки с Лотти Фрич успел улизнуть ее сводный братец Вилли Боско. Он был вместе с ней в игре и не захотел ее бросить и последовать за остальными членами банды. Он был настолько глуп, что верил, будто они двое и ты сможете бороться с Сигеллой. Он сбежал и, наверное, появится здесь, чтобы войти с тобой в контакт. Итак, вот что: Сигелла считает, что его надо уничтожить, как Лотти. Этим должен заняться ты. Сигелла просил передать, что ты должен убрать Боско не позже завтрашнего утра, в противном случае ты сам будешь убит в течение завтрашнего дня. Что ты скажешь на это?

Мне стало смешно.

— Значит, Сигелла боится Боско? Дай мне посмеяться. Он что считает, что Боско пойдет искать фликов?

— Не строй из себя дурака. У него не больше возможности обратиться в полицию, чем у тебя. Он убил Прайса Джерлана вчера вечером, когда застрелили Лотти. Тот мертв, как филе из говядины. Подумай, стоит ли ему идти в полицию? А тебе самому? У тебя будут неприятности, так как ты не сумеешь доказать, что не ты убил Гояца на палубе «Принцессы Кристобаль», так что и для тебя приготовлен горячий стул, можешь в этом не сомневаться.

— Я не стану говорить ни о чем, Конни, но моим ушам уже больно тебя слушать. Выслушай меня: я не уничтожу ни Боско, ни кого другого, чтобы доставить Сигелле удовольствие. К тому же Боско, вероятно, хороший парень. Он остался верен Лотти и выполнил все, что было намечено, и он не вертел пальцами в то время, когда Лотти убивали.

Итак, ты можешь сказать своему милому дружку Фреди, что у него совершенно нет вкуса во всем, что касается женщин, и можешь убираться отсюда, потому что ты хуже кобры, и один твой вид внушает мне отвращение.

Она схватила стоящую на столе бутылку и швырнула ее в меня. Я уклонился, схватил Конни и положил ее животом вниз на свои колени. Потом дал ей хорошую порцию шлепков. Когда я позволил ей встать, она была бледной от ярости. Если бы при ней было оружие, она бы пустила его в ход.

Она села на диван, прерывисто дыша, и смотрела на меня, как на что — то омерзительное.

— Хорошо, Лемми… — сказала она, — ты сейчас сильнее… Но не ошибись. Когда я разделаюсь с тобой, у тебя будет вид, как у дохлой крысы, которую кошка приносит в дом, но сейчас ты напрасно теряешь время, стараясь вызвать мой гнев. Я просто сказала тебе, что тебя ожидает, если ты не выполнишь приказ Сигеллы и не уберешь Боско…

Она накинула манто на плечи и встала.

— Послушай, малютка, прежде чем ты уйдешь, позволь мне сказать тебе два слова. Я понимаю, что сердишься за те шлепки, которые только что получила. Об этом ты, надеюсь, скоро забудешь. Боско я не трону, и вообще ничего не стану делать для Сигеллы, и вот почему…

Я подробно рассказал ей о письме в посольство США, и о том, как я поменял деньги, полученные от Сигеллы.

Что за гнусную рожу она сделала! Она застыла на месте, как статуя. Я впервые видел ее до такой степени удрученной.

— И теперь, моя нежная, я останусь здесь до того момента, когда за мной придет английская полиция, и Сигелла ничего не сможет сделать со мной. Ты улавливаешь? Завтра утром, если не раньше, полиция придет в движение. Я расскажу им об этих деньгах историю, способную усыпить стоящих. Я позволю им кое — что узнать об ограблении, которое произошло в Арканзасе…

Посольство США обрадуется. Узнав о возможности захватить парня, который отхватил миллион долларов, и потребует выдачи преступника. И я не буду возражать, ты понимаешь? Я подожду возвращения бумаг и отправлюсь с эскортом в США. И если твой друг Сигелла захочет меня видеть и захватить меня, он должен будет устроить осаду тюрьмы и при помощи бомб взорвать ее. А когда я покину тюрьму, со мной будут в качестве телохранителей два флика. Что ты на это скажешь, моя голубка, а?

Она замерла на месте, позеленев от ярости, и не нашла ни слова для ответа.

— Пойди скажи своему маленькому Фреди, что если он хочет захватить Лемми Кошена, ему надо встать очень рано. Скажи также, что как только я вернусь в США, то смогу выйти сухим из этой истории. Я смогу доказать, что находился за тысячу миль от Арканзаса, когда произошло ограбление банка. Я был тогда в Нью-Йорке. Не правда ли, им придется выпустить меня? А как только они это сделают, я стану преследовать Сигеллу с таким рвением, что ему покажется, будто его превратили в громоотвод.

Теперь убирайся и поторопись рассказать ему все. Что я тебе сказал, пока я еще в хорошем настроении, потому что если в течение двух минут ты отсюда не исчезнешь, я сниму пояс и покажу тебе, как хорошо можно им воспользоваться.

— Очень хорошо, Лемми, — проговорила она ледяным тоном, я ухожу, но хорошенько запомни: у меня будет твоя кожа… И когда мы захватим тебя, мы устроим тебе очень приятные минуты, прежде чем ты околеешь…

— Проходи, пожалуйста, — с поклоном проговорил я, — а когда увидишь Сигеллу, скажи ему, что в ближайшее время я угощу его стаканом касторки, и поскорее убирайся, мне противно смотреть на тебя, ты слишком похожа на прогорклое сало.

Она направилась к двери, и я последовал за ней, решив, что это будет не лишняя предосторожность — проводить ее до улицы.

Мы спустились вниз, и я заметил такси, которое стояло неподалеку. Я сделал знак шоферу.

— Послушайте, — сказал я ему, — не отвезете ли вы эту молодую даму домой?

Он улыбнулся, вылез из машины и открыл для Конни дверцу. Неожиданно из двери соседнего дома появились два типа. Один из них схватил меня за руку, а другой с быстротой молнии освободил от револьвера, который я ношу подмышкой.

Я вижу, как Конни, с совершенно ошеломленным видом смотрит на меня через стекло, и глаза у нее вытаращены.

— Вы — Лемми Кошен? — спросил меня один из этих парней, и когда я ответил утвердительно, он добавил:

— Я — инспектор полиции, у меня ордер на ваш арест. Вы обвиняетесь в хранении и обмене банковских билетов, принадлежащих федеральному правительству США, несмотря на то, что вы знали о том, что эти билеты похищены при вооруженном ограблении. Я задерживаю вас по просьбе вашего правительства и на основании соглашения о выдаче преступников иностранных государств, и должен предупредить вас, что все, что вы скажете сейчас, может быть использовано против вас, начиная с момента вашего задержания.

Конни продолжала смотреть на меня сквозь стекло, и я улыбнулся ей.

— Ты видишь, моя ласточка — крикнул я ей в тот момент, когда машина уже тронулась — что я тебе говорил? Ну, постарайся быть умницей, как на картинке, иначе береги свои ягодицы.

Такси отъехало.

Сразу после этого подошла полицейская машина, куда меня и втолкнули. Они приняли все меры предосторожности, можете мне поверить: я видел позади еще одну полицейскую машину.

Мы помчались. Джермен-стрит, Скотланд-Ярд — это не более четырех минут. Меня доставили в небольшую комнату полицейского поста, где я пробыл некоторое время. Потом меня подняли на второй этаж, провели по длинному коридору и втолкнули в какую — то комнату.

В комнате, расположившись вокруг стола, сидели шесть человек, из которых я четверых знал: Гидрот — помощник секретаря посольства, Грант — специальный агент, который работал со мной, Лентил, из агентства связи в Вашингтоне, и брат Мак Фи — Ларри.

Парень, который забрал у меня револьвер, вернул его, а Гидрот протянул мне руку и представил человеку, который сидел в конце стола.

— Господин префект, разрешите вам представить Лемми Кошена — специального агента Министерства Юстиции, занимающегося делом ван Зелден. — А мне он представил сэра Вилльяма Готворта, префекта полиции.

Мы пожали друг другу руки. Я поздоровался и с остальными.

— Ну, что, Лемми, — спросил Грант, — как вдут дела?

— Хорошо, — ответил я, — скажите мне только — кто-нибудь проследил нашу подружку Конни?

— Не беспокойтесь, мистер Кошен, шофер, который находился возле вашего дома, очень хорошо знает свое дело.

— Отлично — сказал я. — Кстати, господин префект, чтобы, так сказать, окончательно скрепить наши интернациональные комбинации, у нас нет ничего в этом уголке для меня? В горле совсем пересохло.

— Послушай, Лемми, — улыбнулся Гидрот — я вижу, ты здесь еще не акклиматизировался. Неужели ты не понимаешь, что такого рода товар не держат в комиссариатах полиции этой страны?

Глава 12

СЮРПРИЗ ВИЛЛИ БОСКО

На следующее утро, когда я проснулся, мне понадобилось, по крайней мере, несколько минут, чтобы сообразить, где я нахожусь, потому что я нахожусь в тюрьме в Брикстоне, и, прошу вас поверить, что те несколько часов, которые я провел в этом месте, где все старались чем только можно угодить мне, принесли мне огромную пользу.

Прежде чем попасть сюда, я провел один час в Скотланд-Ярде, чтобы разработать план комбинации, и все дальнейшие действия были расписаны по параграфам. Флик, который под видом шофера такси отвез Конни накануне к апартаментам на Кнайтс Бридж, передал ее под наблюдение другим детективам, и было похоже, что пока она не собиралась трогаться оттуда.

Я все размышлял об этом трюке с Вилли Боско. Конни говорила правду: он сбежал, у него нет друзей и нет денег. И он должен был, наверное, прийти ко мне. Но почему он вызывает у них интерес? Что для них Вилли Боско?

По моему мнению причина заключается в следующем:

Вилли Боско должен что — то знать, что — то настолько серьезное, что уничтожить его необходимо. Они, вероятно, думают, что он придет ко мне, чтобы поставить меня в известность об этом, и моя осведомленность сделает меня более опасным для Сигеллы. Мне кажется, что сведения, которыми располагает Вилли Боско, касаются местонахождения Миранды и Сигеллы. Наверное, когда он крутился возле «Брендес Энда», то мог что — то услышать. Английская полиция расставила ему силки, и его надеялись поймать в течение 24 — часов. Я тоже надеюсь на это. Потому что в противном случае, он может попасть в руки банды Сигеллы, и тогда — прощай, Вилли.

В одиннадцать часов меня посетил Гидрот. Меня повели завтракать к начальнику караула, и Гидрот показывал мне утренние газеты, из сообщений которых видно, что задуманное нами вчера начало уже выполняться. Была помещена заметка, что гангстер Лемми Кошен арестован накануне в своих апартаментах на Джермен-стрит, так как банковские билеты, которые он хотел обменять на английские фунты в банке, были похищены при ограблении банка в Арканзасе. Далее следовало подробное описание ограбления, жертв и так далее. В конце указывалось, что задержание Кошена произведено по просьбе представителей авторитетных американских учреждений, и что вышеупомянутый Лемми Кошен предстанет во вторник перед трибуналом на Боз-стрит. Из статьи очевидно также, что обвиняемый отказывается признать предъявленные ему обвинения и настаивает на том, чтобы его освободили под залог, и чтобы судьи определили размер залога…

Эта наживка должна, мне кажется, сработать и вот почему: допустим, Сигелла еще не захватил Боско, который тоже читает газеты, и тогда для него тут же станет ясно, что Боско, поспешит встретиться со мной и дать мне необходимые сведения. И тогда Сигелла постарается разделаться с нами обоими, после чего станет очень осторожным и поспешит удрать из Англии. Воздушный путь для бегства я считаю более удобным и надежным, и нам надо держать ухо востро.

Гидрот сказал мне, что маленькая комедия с моим судом должна разыграться на Боз-стрит около трех часов дня. Надо было дать время Констанции и другим хорошенько обдумать и обсудить все это, потому что у меня такое ощущение, что Конни захочет заплатить за меня залог, после чего станет весело хохотать при мысли, что освободила меня из тюрьмы, в которую я с такими усилиями попал.

Но мне и Гидроту кажется, что смех у нее будет не очень веселый, если она узнает, что я специальный агент, и весь этот кинематограф устроен для ее удовольствия.

Скоро Гидрот ушел, так как он осуществляет связь между мной и инспектором — шефом Херриком, который распоряжается английской частью этой постановки. Перед уходом Гидрот оставил мне фляжку с виски, вещь очень полезную, потому что в тюрьме бара нет, а посылать все время за виски мне неудобно. Он оставил мне также всю переписку по этому делу между моим шефом в Вашингтоне и английской полицией.

Оставшись один, я лег и начал с большим удовольствием читать. Переписка начата восемь месяцев назад.

"США, Вашингтон, Комиссариат Юстиции.

Главный комиссар Юстиции правительства США имеет честь приветствовать секретаря Министерства внутренних дел Правительства ее Величества Британской королевы и благодарит его за сотрудничество, которое было осуществлено по просьбе главного комиссара. Нам представляется, что будет полезным, чтобы определяющие обстоятельства этого сотрудничества между следственными Федеральными органами Комиссариата Юстиции США, силами полиции и Органами Безопасности Великобритании были известны.

Итак, в течение последних трех лет Федеральная Следственная служба провела тщательные и обширные исследования, вследствие чего выяснилась возросшая активность преступных элементов и не только на американской территории, но и в других странах.

Добравшись до источника, следствие обнаружило, что организатором этого интернационального «ганга» является американский гражданин итальянского происхождения, Филипп Энрико Сигелла. Точные и остроумные методы, применяемые этим человеком, помешали полиции разных штатов, в которых он действовал, собрать достаточное количество доказательств его виновности, чтобы обвинение, предъявленное ему, могло иметь хотя бы малейший успех. Совершенно очевидно, что похищение и заточение маленькой Телмы Мурибу, совершенное во Франции, недалеко от Версаля, было актом этой преступной организации, и мы напоминаем о том, что несмотря на немедленную выплату выкупа, очень крупной суммы денег, родителями ребенка, труп несчастной девочки был обнаружен только семь месяцев спустя в ящике на маленькой вилле в Миссури.

Федеральная служба произвела расследование хорошо организованных пяти похищений: в США, в Германии и даже в Скандинавии, и, в конце концов, в каждом случае все обстоятельства указывали на то, что это работа той же самой банды.

Настало время срочно принимать самые энергичные меры для отыскания сведений и доказательств, которые были бы достаточны для обвинения Сигеллы.

В течение нескольких месяцев было произведено ограбление нескольких банков в различных штатах Америки. Добыча была значительна, в каждом случае «ганг», ответственный за данный акт, либо исчезает, либо уничтожается организацией Сигеллы. Вместе с тем, и это очень важно, ни один из украденных во время ограблений банковских билетов не был пущен в обращение, что свидетельствует, что деньги эти законсервированы и будут употребляться в будущем.

Лишь год назад, когда наши службы получили многочисленные сведения и свидетельства, говорящие о том, что названный Сигелла действительно является шефом этой преступной организации и инициатором ограблений, были приняты особые меры и привлечены новые лица, опытные в такого рода делах. Было совершенно очевидно, что большинство специальных агентов, принадлежащих нашей службе, были знакомы Сигелле, и наши местные организации находились под его контролем, так что было решено вызвать специального агента первого класса Лемми Кошена, который пять лет работал на Филиппинах в качестве секретного агента.

Приехав в США, Кошен явился в Главное Полицейское Управление. Покинув Филиппины, он направился сразу в Нью-Йорке, пользуясь украденным паспортом, и сразу же после своего возвращения совершил ряд поступков, которые создали ему определенную репутацию и представили его как человека, которого можно было подозревать и в более серьезных преступлениях. В течение последних шести месяцев он был задержан два раза. В первый раз его отпустили на поруки, и он несколько недель находился под надзором полиции, а во второй раз он провел два месяца в тюрьме. После этого он заставил говорить о себе в двух или трех штатах Америки. Агенты нашей службы, с которыми он секретным образом поддерживал связь, несколько раз задерживали его под различными предлогами.

В конце концов, он снова был арестован по одному хорошо задуманному делу, которое было отлично проведено. Обвиненный в том, что он убил полицейского. Кошен был приговорен к 20 годам тюрьмы. Его бегство из тюрьмы было окончательно разработано и скомбинировано еще десятью месяцами раньше.

Теперь уже специальный агент Кошен располагал солидной репутацией гангстера чистой воды и стал маневрировать, медленно, но верно приближаясь к организации Сигеллы, благодаря многочисленным контактам, которые он установил среди преступников.

Вскоре обнаружилось, что Сигелла занимается подготовкой одного похищения. Дело шло ни о чем ином, как о похищении Миранды ван Зелден, единственной дочери Густава ван Зелдена, обладателя одного из крупнейших состояний Америки.

Мистер Кошен информировал нашу службу, что предполагаемое похищение примет интернациональный характер, так как в нашей стране такое похищение не могло бы состояться. Сигелла решил, что похищение должно произойти за пределами США. К сожалению, личность и характер мисс ван Зелден лишь облегчали его намерения. У этой молодой особы часто менялись желания, и неожиданные поездки в самые различные страны были в порядке вещей. Рассчитывая таким образом знакомиться с жизнью, без конца гоняясь за новыми впечатлениями, сенсациями и эмоциями, она не чуралась мира воров и отбросов общества.

Мистер Кошен считает, что это совпадает с мнением нашей службы, что банда Сигеллы собирается осуществить свое намерение относительно мисс ван Зелден во время ее будущей поездки в Англию. Дело это весьма вероятное, судя по происшедшим похищениям того же порядка в Германии и Франции. К этому могут представиться удобные случаи, после чего в течение нескольких часов они могут увезти свою жертву на континент и потребовать у ее отца огромный выкуп.

В результате вышеизложенного, наши службы решили вести дело, руководствуясь двумя основными правилами и направлениями.

1. Считать, что организация Сигеллы должна быть поощрена, если можно себе позволить подобное выражение, к тому, чтобы она совершила похищение как можно скорее, так как тогда можно будет найти серию точных неопровержимых обвинений, направленных как против Сигеллы и его банды, так и членов других преступных организаций.

2. Необходимо задолго до того, как разовьется их активность, удостовериться в общности действий с английской полицией.

В результате переговоров между американской стороной и представителями Внутренних дел Великобритании и лондонской полиции создана группа, которая немедленно начала действовать. Ее цель — наблюдать и препятствовать любому преступному намерению против личности Миранды ван Зелден во время ее поездки и пребывания в Англии.

Следующие строки еще более ясно излагают решения, принятые во время переговоров.

Во время подготовительного периода, считая со времени редактирования настоящего документа до предстоящего путешествия мисс ван Зелден в Англию, мистер Кошен в качестве гангстера, вращающегося в преступных кругах, должен во что бы то ни стало познакомиться с Мирандой ван Зелден и подружиться с ней. По всей вероятности, сделав это, он привлечет к себе внимание банды Сигеллы, члены которой не преминут сделать из этого заключение, что «гангстер» Кошен также имеет какие — то свои виды на мисс ван Зелден.

Как только мисс ван Зелден решит покинуть США и затребует себе паспорт для поездки в Англию, Кошен также запросит себе паспорт для такой же цели, но под вымышленным именем. Эта его просьба будет отклонена официально, а Кошен устроит так, чтобы последовать за мисс вон Зелден нелегально.

Эти меры предосторожности продиктованы необходимостью для Кошена продолжать свою игру в роли гангстера, которую он удачно играл в течение двух лет.

На том же судне специальный агент Мак Фи, имеющий американский паспорт, приплывет официально в Англию, чтобы стать тайным ассистентом Кошена.

Как только мисс ван Зелден и Кошен прибудут в Англию, последнему будет предоставлена полная свобода действий, и с ним, в пределах возможного, будет держать контакт Мак Фи. Промежуточный контакт.

Если Сигелле захочется привести в исполнение свое намерение похитить мисс ван Зелден, то присутствие Кошена в Лондоне наведет его на мысль, что Кошен тоже что—то замышляет, и есть все основания рассчитывать, что Сигелла, следуя тактике, которой обычно следует, когда встречает на своем пути препятствие, найдет возможность войти в контакт с Кошеном и сделает ему предложение войти к нему в дело.

Это было бы самым желательным и, начиная с этого времени, если все так и случится. Кошен постарается полностью раскрыть «модель операции», которую организация Сигеллы собирается провести, и должен будет с помощью Мак Фи и английской полиции принять все необходимые меры, чтобы обезопасить существование мисс ван Зелден и представить доказательства виновности Сигеллы и его банды.

Вероятно, придется позволить Сигелле увезти мисс ван Зелден, чтобы доказательства его вины были бесспорными. Если все это случится через посредничество Кошена, Государственный департамент США попросит выдать Сигеллу и его соучастников, чтобы их многочисленные пособники, которые подкупом или другими способами смогли избежать ответственности за предыдущие преступления, могли также быть задержаны, чтобы вся эта банда преступников раз и навсегда была лишена возможности причинять вред обществу".

Там было написано еще немало. Все это я нашел прекрасным, только немного беспокоился в отношении маленькой ван Зелден.

С некоторых пор вы могли составить свое мнение об этом выродке Сигелле. Я полагаю, что и его собственная жизнь стоила для него не больше, чем чья-нибудь другая, и я был почти уверен, что если он придет к убеждению, банду его настигает полиция, он убьет Миранду, а потом примется за фликов.

Вот почему я рассчитываю на эту комбинацию с залогом, которая позволит мне войти в контакт с бандой. Сигелла по-видимому считает, что в тюрьме я схожу с ума, рву на себе волосы и воображаю, что он убрался из страны. Он уже, наверное, планирует, что как только я выйду из тюрьмы, он сделает из меня приманку для Вилли Боско, а потом ликвидируют обоих.

Я весь день ничего не делаю, только курю, пью сиропоподобную воду и играю в дурака со сторожем, который говорит на таком странном языке, что я с трудом понимаю его. Потом читаю свежие газеты, в которых обо мне написана куча небылиц и всякой чепухи.

А в семь часов меня ожидает настоящий сюрприз.

Появился Гидрот и сказал, что одним из моих английских друзей нанят адвокат, который уже действует и должен сыграть важную роль в моем освобождении. Адвокат говорит, что английские флики, которые меня зацапали, совершенно безмозглые, так как мое американское досье совершенно не касается английского суда. И если кто-нибудь поручится за меня и внесет залог, они должны будут меня выпустить.

Около восьми пришел сторож, который принес мне визитную карточку, и сказал, что меня спрашивает какой—то человек. На карточке было написано:

«Альфонс Кранц, представитель фирмы „Зоммерс, Мишм и Химмерс“, Нью-Йорке».

Я ответил, что согласен увидеть его.

Меня быстро отправляют в какую-то камеру и запирают там, а потом появляется этот тип. У него такой важный и самоуверенный вид. Мне не требуется особой проницательности, чтобы понять, что владелец этой адвокатской конторы работает на банду Сигеллы, являясь неотъемлемой частью его организации. Теперь они собираются сыграть со мной очередной тур свинства, если только я им это позволю.

Кранц начал с того, что выдал мне кучу чепухи, а потом сказал, что имеет поручение от миссис Констанции Галерзино — я, кстати, не подозревал, что Констанция была замужем — внести за меня требуемый залог и таким образом способствовать моему освобождению.

Я сказал, что у меня нет желания освобождаться на таких условиях. Он стал разливаться соловьем, сказав что я не совсем правильно понял побуждения миссис Галерзино, а она уверяет, что если я буду благоразумен, то все пойдет хорошо.

Мне желают добра, и большой ошибкой с моей стороны будет, если я не прислушаюсь к советам моих преданных друзей и не воспользуюсь их помощью.

После того, как я заставил упрашивать себя некоторое время, я согласился, и мой собеседник сказал мне, что завтра, когда я предстану перед судом, у меня будет очень хороший защитник, что Констанция согласна не только заплатить залог, но и оплатить адвоката, и что меня выпустят из тюрьмы завтра утром. Я стал размышлять над тем, что он мне сказал.

Должен повторить, что со стороны Конни это гениально — вытащить меня из тюрьмы, в которую я попал с таким трудом. Она собирается заплатить за меня очень большие деньги и все для того, чтобы я сделал свое дело после выхода из тюрьмы. Расчет хороший, но, думаю, что здесь есть еще кое — что. Сигелла прячется, но руководит из — за кулис, а все дело в руках Конни. Их очень интересует, что будет делать Вилли Боско. У него есть что — то для них чрезвычайно важное, и, видимо, они страшно заинтересованы получить это обратно. Иначе, по — видимому, у фирмы «Сигелла и компания» будут большие неприятности. Я пришел к выводу, что та сцена, которую у меня разыграла Конни — всего лишь блеф. Они не имеют ни малейшего желания меня убрать, так как я могу быть им очень полезен, они лишь хотят привести меня в соответствующее настроение, чтобы использовать в будущем.

Было около одиннадцати часов, когда стремительно влетел Гидрот и заявил, что флики захватили Вилли Боско. Они держат его на виду в одном из отделений полиции около Хемштида. Он был задержан по подозрению и все время требует, чтобы позвонили мне на Джермен — стрит. Боско заявляет, что он честный торговец, коммивояжер, или что — то в этом роде.

Из этого я заключил, что Боско прятался так глубоко, что не имел возможности читать газет, иначе он знал бы, что я сижу в тюрьме и звонить на Джермен — стрит не имеет смысла.

Это показалось мне очень интересным, и через несколько минут я, Гидрот, шеф-инспектор Херрик сели в полицейскую машину и помчались в Хемштид.

Вилли Боско сидел в камере, и вид у него, можете мне поверить, был очень неважный: трехдневная борода, порванная одежда, будто он все время бегал по кустарнику и лазил через изгороди. И как же он обрадовался при виде меня!

— О, Лемми, послушай! Эти парни зацапали меня для вида, как подозрительного. Я во всяком случае не раскрываюсь, и если ты найдешь мне адвоката…

— Брось это, Боско, — сказал я. Потом поискал в кармане и показал свою полицейскую бляху.

— Я — специальный агент Федеральной Служжбы США, Вилли, и вместе с шефом — инспектором Херриком из английской полиции мне поручено уничтожить банду Сигеллы.

Глаза Вилли полезли на лоб, рот широко раскрылся, на лице выступили капли пота.

— Проклятие! — пробормотал он, — ты — Лемми Кошен, из уголовной бригады!? Легавый!? Хотел бы я, чтобы мне кто-нибудь сказал…

— Отлично, Вилли, — сказал я. — Теперь по-дружески поговорим. Будь спокоен: с Сигеллой в течение трех дней будет покончено. И для тебя, похоже, настали не очень счастливые времена, мой мальчик. Что же будет с тобой дальше? Две — три недели будешь киснуть здесь, а потом тебя увезут, чтобы выдать нашей стране, это совершенно точно, да еще прибавят кое — что, если английская полиция сочтет необходимым предъявить тебе обвинения. А у меня есть предчувствие, что инспектор Херрик согласится с тем, что я ему скажу. Но если ты все расскажешь, я устрою так, что английские власти проведут губкой по всем обвинениям, которые они могли бы выдвинуть против тебя. Ты будешь судим Федеральным судом по обвинению в соучастии при попытке похищения. Я отправлю специальное заявление о том, какие услуги ты оказал нам при задержании бандита Сигеллы. И если ты будешь держаться осторожно, я так устрою, что ты получишь не более двух — трех лет. В противном случае, мой ангел, у меня достаточно материала для того, чтобы тебя поджарили. Ну что, будешь говорить?

— Дай мне очухаться, — пробормотал он. — — Ты, — и вдруг флик… Я все скажу, Лемми.

— Хорошо. Прежде всего: что произошло там, в «Брендес Энде», и как была убита Лотти?

— Я все расскажу, — повторил он. — Мы отправились в субботу вечером с Лотти, взяв пулемет в машину. На виллу приехали около одиннадцати часов. Последние три—четыре километра ехали с потушенными фарами, часть пути проехали даже полем, чтобы нас не заметили. Мы поставили свою колымагу рядом с другой машиной и вошли в дом.

Там были все наши. Мы проводили время, немного выпивая, а без четверти двенадцать Меррис сказал, что ему пора отправляться на условленное место, и ушел. А без четверти час он снова появился и сказал, что видел тебя, и что нужно, чтобы все пошли с ним и засели в небольшом леске, что позади дома, и были бы наготове, на случай, если понадобится помощь.

Это, конечно, была его выдумка, он нас просто надул, но выглядело это вполне правдоподобно. Я и Лотти тоже собрались последовать за ним, но Меррис сказал, что нам надо еще на полчаса остаться на вилле. Мы включили моторы машин, чтобы они разогрелись, и стали ждать.

Мы прождали с четверть часа, потом вышли и подошли к машинам, и тут Лотти заметила, что парни не взяли с собой ни пулемета, ни бомб, ни другого оружия: все осталось в машинах. Потти сказала, что чувствует что — то недоброе, и что она идет в «Брендес Энд».

Я подождал некоторое время. Лотти не возвращалась. Я взял пулемет и пошел через поле по направлению к «Брендес Энду». Вблизи дома я увидел Лотти, которая пряталась в кустарнике. Задний фасад дома был освещен за исключением одного окна, которое было открыто.

На земле у стены лежала лестница. Мы с Лотти подняли ее и бесшумно приставили. Она взяла у меня из рук пулемет, сказала, что пойдет разведать, в чем дело, потом взобралась по лестнице, проскользнула в открытое окно и исчезла в комнате. Через минуту я услышал одиночный выстрел, потом шквал огня из пулемета Лотти — приблизительно с дюжину пуль.

Я сказал себе, что пора вмешаться, приготовил оружие и полез по лестнице.

Когда я достиг окна, то увидел Лотти. Она была серьезно ранена, вся блузка покрыта кровью, в руках пулемет и толстый кожаный бумажник. Она бросила его мне и крикнула, чтобы я немедленно уходил, а сама продолжала стрелять. В нее стреляли тоже. Я услышал ее крик и понял, что все кончено. Я подумал, что делать мне здесь особенно нечего. Со страшной быстротой спустился по лестнице, побежал леском, пролез через дыру в стене. У меня хватило ума не возвращаться на виллу за машиной, так как я подумал, что Меррис и остальные так или иначе предали нас. Я взял вправо и через поле направился в сторону Лондона. Через некоторое время мне удалось по автостопу сесть в машину, приехать в город и затаиться. А сегодня меня зацапали флики.

— Все это так, Вилли, но не объясняет целую кучу вещей. Ты знаешь, что в том бумажнике, который ты получил, и где он?

— Под дощечками паркета в моей комнате на Кинг Кросс — ответил он. — А флики меня даже не обыскивали…

— А что там внутри, Вилли?

Он засмеялся.

— Целая куча сюрпризов. Там достаточно сведений, чтобы посадить на горячий стул более двухсот раз Сигеллу и его банду.

— Очень хорошо, Вилли. Теперь будь умницей, держи себя спокойно, а я постараюсь заняться тобой, как я уже говорил.

Херрик, Гидрот и я снова сели в машину и отправились в Брикстон. Мы были очень довольны друг другом. Теперь мне все казалось ясным. Понятно, почему Констанция так старается освободить меня из тюрьмы. Я знаю, почему она хочет, чтобы я ликвидировал Вилли Боско. Ей надо получить документы. Мне кажется, что Сигелла пока неплохо устроился. Он с Мирандой и вся его банда скрылись потихоньку, а Конни осталась, пытаясь найти и вернуть бумаги. Значит ей нужно, чтобы я вышел из тюрьмы, так как совершенно необходимо, чтобы Вилли Боско пришел увидеться со мной. Они ведь не знают, что я флик, и считают, что я единственный друг, который у него остался.

Конни уверена, что Вилли Боско отдаст мне эти бумаги, потому что с их помощью можно сторговаться с Сигеллой в отношении нас обоих.

Что ж, комбинация наша отлично сработала!

Глава 13

ВОЗНЯ ВОКРУГ БУМАЖНИКА

Херрик, Гидрот и я трогательно распростились с Вилли Боско, который в настоящий момент не был уверен, что с ним: стоит ли он вверх головой или наоборот. Сознание того, что я «фараон» совсем выбило его из колеи.

Мы сели в машину и помчались в направлении Кинг Кросс в дом, о котором говорил нам Боско.

Это было скромное жилище на одной маленькой улице недалеко от вокзала Кинг Кросс, и, хотите верьте, хотите нет, но в углу под плитками паркета мы нашли кожаный бумажник.

Мы вытряхнули на свет Божий все его содержимое, и мне показалось, что Боско несколько преувеличил, когда сказал, что там столько сведений, сколько нужно, чтобы посадить Сигеллу и его банду на горячий стул, так как на большинстве бумаг записи были сделаны при помощи какого—то кода.

Херрик сказал, что тот факт, что эти документы зашифрованы, не имеет никакого значения, поскольку в Скотланд-Ярде есть люди, которые расшифруют их в короткий срок. Мы срочно вернулись и передали бумаги в отдел для дешифровки.

Я рассказал Ларри Мак Фи, как был убит его брат, и он пришел в такую ярость, что решил немедленно отправиться к этим подонкам, чтобы отомстить за брата. Я заверил его, что скоро мы ликвидируем всю эту нечисть.

В это время префект передал нам только что полученный по прямому проводу рапорт из Нью-Йорке, из которого следовало, что Сигелла считал, что дело с похищением Миранды прошло успешно и должно дать свои плоды. Было похоже, что через какого — то типа в воскресенье утром он потребовал у старого ван Зелдена выкуп, что доказывает, что этот мерзавец Меррис предал Лотти в пятницу вечером, приблизительно через час после нашей с ним конференции в отеле «Паксайд». Дешифрованное послание сообщало также о следующем:

"ФБР, Министерство Юстиции США заручились содействием американского посольства в Лондоне. Уведомите Кошена и английскую полицию, работающую с ним, что Густав ван Зелден получил сообщение о том, что его дочь похищена. Похитители требуют внести выкуп в сумме трех миллионов долларов в течение десяти дней в банк в Роттердаме в интернациональных ценностях на предъявителя. Дополнительный звонок по телефону предупредил о немедленном взносе денег, иначе в каждый просроченный день по воздушной почте будет посылаться по зубу его дочери, пока не будет внесен выкуп. Любое привлечение полиции повлечет за собой уничтожение жертвы. Принято решение отсрочить выплату на четыре дня, чтобы спасти жертву, в противном случае ван Зелден настаивает на уплате. Он отвергает мнение нашей службы, что жертва все равно будет умерщвлена.

На основании нашего предыдущего сообщения установлена личность Констанции Галерзино. Это бывшая жена главы сицилийской мафии Пьетро Скорци, в настоящее время замужем за Бонни Малосом, который разыскивается за убийство и похищение двумя штатами США. Директор ФБР США благодарит за содействие английскую полицию. Просьба передать Кошену: «Б.Ф. посылает ему наилучшие пожелания». Мы просто падали от усталости, и поэтому все четверо вернулись в Брикстон, где преподали Херрику урок игры в покер. Он думал, что все понимает в этом деле, но мы ему такое выложили! После этого я влил в себя этого морса-сидра Гидрота и отправился спать.

На следующее утро произошло вот что. В восемь часов Гидрот и брат Мак Фи появились у меня очень возбужденные с расшифрованными бумагами Сигеллы. Судя по содержанию, парни из отдела дешифровки не зря ломали свои головы. В этих бумагах был список всех помощников Сигеллы в трех странах и документы на ангары, судя по которым у Сигеллы имеются два или три самолета, которые летают по его делам между Англией, Францией и Италией.

Сигелла допустил колоссальную ошибку, которую совершает каждый гангстер, когда он начинает заноситься: он был вынужден все записывать. Пока делец совсем еще маленький комбинатор — о нем нечего и говорить. Ему не приходится ломать голову, где хранить дневник, в нем нечего особенно записывать. Но когда он становится большим фруктом, ему хочется знать, откуда поступают деньги и куда они идут. Содержатель домов свиданий и типы, занимающиеся подобными делами достигают такого размаха, что вынуждены держать бухгалтерию и счетоводов. Эти парни записывают разные сведения, а как только появляются бумаги, проясняются и истории, и кто-нибудь всегда продает своих, чтобы как-нибудь вылезти самому, как сделал это Вилли Боско.

Одной единственной вещи не было в этом документе — где искать Сигеллу. А это надо делать срочно. Я хорошо его знаю. Раз он сказал, что будет посылать по одному зубу Миранды ее старику, если ему вовремя не пришлют выкуп, можете быть спокойны, он так и сделает, а, может быть, прибавит еще и по пальцу, чтобы сильнее подействовало.

Я прекрасно понимаю, что Миранда нуждается в хорошем уроке, который научил бы ее не заводить знакомства направо и налево бог весть с кем, но раз уж она попала в такую переделку, при мысли о том, что ее красивые зубы будет выдирать проходимец вроде Бонни Малоса, мне становится не по себе, и меня беспокоит, что еще с ней может произойти. У меня уже есть кое — какая идея, как влезть в их осиное гнездо, и к тому же хорошенький маленький значок, который может оказаться там вредным для моего здоровья.

Сидя с бумагами Сигеллы в кабинете директора тюрьмы, я вижу перед собой на стене дощечку, и она напоминает мне, что точно такая же есть в здании ФБР в Вашингтоне. На ней высечены фамилии многих специальных агентов, погибших при исполнении служебных обязанностей, и у меня ощущение, что в конце списка вскоре появится и моя фамилия. Это совсем не кажется мне смешным, даже наоборот. Но я все равно буду продолжать действовать, и ничто меня не остановит; правда, мысль, что меня могут убить из — за того, что этой бездельнице Миранде пришло желание заигрывать с гангстерами и прочими подонками, меня не устраивает и я не собираюсь позволять им это сделать.

Я быстро освободился от этих очень неприятных мыслей при помощи смеси из напитков, доставленных мне Гидротом, после принятия их мир выглядит куда привлекательнее!

Я заказал себе отличный завтрак, после которого готов играть свою важную роль.

На меня надели наручники и повезли на Боз-стрит. Там ко мне подошел флик, взял меня под руку и повел к месту для обвиняемых.

В зале суда было много народа, так как лондонцам интересно было посмотреть на этого бандита, о котором писали все газеты. На скамье свидетелей я увидел Херрика, Гидрота и Ларри Мак Фи. У всех были очень строгие лица. Я также заметил юрисконсульта посольства, который сидел рядом с ними. Я смотрел на всех этих парней с самым неприязненным видом, как это делают в фильмах гангстеры, и только что не плевал в их сторону.

Итак, сеанс кино продолжается. Встал какой — то парень и стал говорить, что я совершенно жуткий тип, хуже меня им в лапы еще никто не попадался. Когда он кончил, все решили, что я научился своему ремеслу у Аль Каноне, а на скамейках люди готовы были поверить, что сейчас я вытащу автомат из своей ушной раковины.

Магистр, как здесь называется судья, ничего не говорит, только слушает. Он сидит на кончике кресла, наклонив голову, спокойный и невозмутимый, и так как никто не кричит, как это бывает у нас в США, ему не приходится пользоваться своим молотком, чтобы восстановить спокойствие.

В конце концов этот парень сел, а те двое, что арестовали меня на Джермен-стрит, свидетельствовали в том, что я ношу револьвер, и что он был при мне в момент задержания. После этого стал адвокат, которого наняла Конни, и который сидел рядом с Кранцем. Он делал все, чтобы обелить меня и нанес обвинению серьезный удар.

Прежде всего он сказал, что те 15 тысяч долларов, что я обменял, — я обменял открыто, а если бы я знал, что эти деньги краденные, то в банк бы их не понес. Он добавил, что я совсем не гангстер, а просто жертва обстоятельств, и несмотря на то, что обстоятельства против меня, я просто деловой человек, хорошо известный в Канзас Сити. Что я приехал сюда поправить здоровье, и что если я ношу оружие, — то это еще ничего не значит, потому что, как все это знают из газет, в США ношение оружия — самая обычная вещь. Он сказал, что несмотря на то, что у меня при себе не было разрешения на право ношения оружия, такое имеется у меня в США, и оружие мне нужно для самозащиты, так как мне угрожали много раз.

Он добавил, что ни в коем случае не против того, чтобы меня отправили в США, так как моя единственная мечта вернуться на родину, чтобы опровергнуть обвинения, выдвинутые против меня.

Тип, который выступал в мою защиту, сказал в заключение, что на время выполнения формальностей, связанных с моим отъездом в США, меня можно было бы выпустить из тюрьмы под значительный залог при условии, что я буду каждый день являться в полицию для регистрации.

Судья обратился к Херрику с вопросом, не возражает ли он насчет освобождения меня под залог, и тот ответил, что возражений не имеет, если сумма будет достаточно велика.

Судья объявил, что согласен меня освободить, если за меня будет внесен двойной залог — десять тысяч фунтов.

Кранц вскочил и заявил, что все будет немедленно улажено.

После этого меня повели в канцелярию, где мне пришлось заполнить целую кучу бумаг. Потом появился Херрик и строго заявил, что я каждый вечер должен являться на Каннон Ров, в противном случае меня арестуют повторно и более уже не выпустят под залог.

Я поблагодарил и вышел. У подъезда я увидел машину, в которой сидела Конни. Она сделала мне знак и улыбнулась. Я подошел к ней.

— Ну, Лемми, — сказала она — садись сюда. Я должна заметить, что ты причинил нам немало забот и неприятностей, и не возражай, что ты теперь сможешь ускользнуть от нас.

Я засмеялся.

— Во всяком случае, вам это стоило десять тысяч билетов по тысяче фунтов, чтобы вытащить меня оттуда, моя дорогая Конни. А в настоящий момент я хочу выпить. На этот случай у меня ничего нет, так как там парни все забрали и отдадут только завтра.

— Хорошо, Лемми, мы устроим это. Но нам нужно отсюда поскорее убраться.

Конни повела меня в ресторан на Пикадилли. По дороге она ничего особенного мне не говорила, но глядя на нее, я подумал, что она необыкновенно мила и спокойна для девицы, разыскиваемой за похищение и убийство законной жены Бонни Малоса.

Во время чаепития, когда я болтал обо всем, что мне приходило в голову, Конни наконец решила поставить точки над "и".

— Выслушай меня внимательно, Лемми. У меня был долгий разговор по телефону с Сигеллой насчет тебя, и несмотря на то, что ты считаешь его нечестным типом, он отлично понял твою позицию. То, что ты говорил, это по существу правда. Ты сам занимался делом похищения Миранды, и тебя вынудили работать на других. Короче, ты пытался обмануть Сигеллу, но он тебя опередил, и вовсе на тебя за это не сердится. Мы держим Миранду, и старый ван Зелден должен будет раскошелиться. Мы готовы ко всему. Ты знаешь, что стоишь того, чтобы тебя продырявили, и если бы речь шла о другом, а не о тебе, Сигелла бы сделал с тобой то, что ты заслужил, и никого на свете это не обеспокоило бы. Но он считает, что ты замечательный парень. У тебя в голове имеются мозги, и действовать вы должны вместе, а после окончания дела Миранды вы двое будете вне всякой конкуренции.

— Скажи-ка, Конни, — начал я — ты не возражаешь против того, чтобы сменить пластинку, потому что ты начинаешь усыплять меня своими колыбельными песенками.

Ты хочешь заставить меня поверить, что твой дружок сделал все, чтобы меня вызволить из тюрьмы, просто так, ни за что, ни про что, так как можешь поверить, он не увидит больше своих сорока тысяч долларов, потому, что у меня есть намерение воспользоваться ими для себя, как только представится такая возможность. Я уже сыт по горло их тюрьмой. Мне не очень все это нравится.

— Не жалуйся, ведь ты сам посадил себя туда — сказала она. — И сначала мы хотели тебя там оставить, но ты прав в одном: Сигелла в тебе нуждается. К то, что он хочет, чтобы ты сделал, я советую тебе исполнить не столько для него, сколько для себя самого.

Потом она рассказала мне про документы. Судя по ее словам, когда Лотти проникла в комнату через окно, там находился Сигелла, который спорил с Малосом и некоторыми другими членами своей банды по поводу того, что следует делать, а бумаги лежали перед ним на столе.

Окончив разговор, он сложил документы в бумажник, и все направились к двери. Малос, Конни и Сигелла выходили последними и, выходя, оглянулись. Лотти в этот момент влезла в окно. Она сразу же начала стрелять, но целилась плохо, и все пули прошли мимо цели. Ей удалось схватить бумажник и выбросить его в окно. Бонни, у которого быстрая реакция и верный глаз, бросился плашмя на пол и всадил в Лотти две пули. Она пыталась сопротивляться и сделала несколько выстрелов, но была в таком плохом состоянии, что все выстрелы пропали даром, в то время как Бонни несколькими выстрелами покончил с ней. Пытались искать Боско, но тот был уже далеко.

— Вот и вся история. Что касается бумаг, то они довольно компрометирующего свойства… Должна сказать тебе, Лемми, — продолжала она, что и твое имя есть в этих бумагах, и тебе будет горячо, если их найдут.

— Дальше? — спросил я, соглашаясь с ней кивком головы.

— Лемми, не прикидывайся ребенком. Где бы не прятался Боско, он прочтет в газетах, что тебя выпустили из тюрьмы, и придет тебя повидать, потому что не имеет ни денег, ни крова, но они есть у тебя. Передав тебе бумаги, он мог бы надеяться, что ты договоришься с Сигеллой в интересах вас обоих. Он знает, что Сигелла дорого заплатит за эти документы.

— Это убеждает — кивнул я, — а затем?

Она взяла сигарету из моего портсигара, который лежал на столе, закурила и посмотрела на меня сквозь дым.

— Послушай, нам всем надо убираться отсюда. Все устроено, все предусмотрено и все выверено до минуты. Но прежде чем уехать, мы должны забрать эти бумаги. Они необходимы нам, значит необходим Вилли. План таков: ты возвращаешься на Джермен — стрит, и совершенно очевидно, что в течение дня Боско тебе позвонит. Ты пригласишь его к себе вечером. Он принесет бумаги. А потом — детская игра. Как только ты узнаешь время, когда он придет к тебе, позвонишь мне по телефону, уберешь его, заберешь бумаги, а я поблизости от твоего дома жду тебя в машине. А завтра утром ты, я, Миранда, весь бизнес — все будет в укромном уголке Корсики. И если ты проделаешь свою работу аккуратно и тихо, если будешь вести себя, как следует, отхватишь миллион. Так сказал Сигелла.

Я посмотрел на чашку чая, отпил глоток, потом взял за руку Конни.

— Да, — сказал я ей.

Вскоре я попрощался и отправился к себе на Джермен-стрит. Конни дала мне номер телефона, чтобы я мог позвонить ей, когда объявится Боско.

Дома меня ждал небольшой пакет. Внутри мой револьвер и записка от Херрика. Предусмотрительный парень! Он говорил мало, но когда говорил, то всегда дело. Он писал, что в ванной я найду телефон прямого провода, соединяющего меня прямо со Скотланд-Ярдом. Это я называю быстрой работой, которая может очень помочь мне в моем положении.

Я немедленно известил его по этому телефону о моем разговоре с Конни. Мы условились о дальнейших действиях.

Вилли Боско будет выпущен из тюрьмы. Бумаги ему отдадут, и он, как только выйдет, сразу позвонит мне. Я приглашу его к себе поздно вечером. Когда он придет, то получит соответствующие инструкции. Я поделился с Херриком своими мыслями о том, что для меня и Миранды все это может плохо кончится. Он заверил меня, что не надо расстраиваться, все предусмотрено, люди в машине с радиостанциями наготове, летучие бригады тоже. Гидрот, Ларри Мак Фи и он будут находится в отряде. Все будет нормально.

После разговора с ним я принял душ, прикончил флягу Гидрота с виски, которое было очень приятным, и в этот момент на конце провода объявился Вилли Боско.

Он начал с того, что забросал меня целой кучей вопросов, но я сказал ему, что он должен поменьше говорить и делать то, что ему поручат, иначе у него много шансов гнить в морге и очень скоро. Я сказал, что он должен прибыть ко мне в одиннадцать часов вечера пешком по Гефетс-авеню и Пикадилли Циркус, так, чтобы было видно, что он идет ко мне.

Он согласился, и я отправился немного вздремнуть, так как чувствовал, что мне предстоит очень напряженная ночь.

В восемь часов я позвонил Конни и передал ей наш разговор с Боско в своей интерпретации, сказав также, что Вилли, располагая бумагами, намерен позвонить в Нью-Йорке приятелю Сигеллы и потребовать приличный выкуп, в противном случае с этими бумагами можно прогуляться к американскому посольству.

— Я ответил Вилли — продолжал я, — что это хорошая мысль, и что мы держим Сигеллу, и он остался очень доволен собой. Я займусь им, как только он появится, а потом надо устроить так, чтобы я мог быстро улетучиться.

— Не беспокойся насчет этого, Лемми, — ответила она. — Добывай бумаги. В котором часу ты закончишь дело?

Я ответил, что это не займет много времени, и думаю, что буду в ее распоряжении в одиннадцать часов пятнадцать минут. Она ответила, что в это время будет находиться на Реджен-стрит, ехать будет медленно и рассчитает так, что на угол Джермен — стрит прибудет в одиннадцать часов пятнадцать минут. Если меня там не окажется, она сделает круг и появится там снова через несколько минут. Она отлично все изучила. На углу Реджент-стрит и Пикадилли есть светофор, и она устроит так, что машина остановится перед красным светом, что позволит мне сесть в машину в этом месте. Ее машина, темно — зеленая У-8, с черными крыльями.

Я ответил, что все понял, и что в одиннадцать пятнадцать буду на углу Джермен-стрит. Как только она повесила трубку, я пошел в ванную комнату, позвонил Херрику и дал описание машины Конни. Потом вернулся в постель, так как, кажется, имел уже честь доложить вам, что кровать — замечательное изобретение.

Я встал немного позже десяти и распорядился, чтобы мне принесли бифштекс огромной величины. Уничтожив его, я стал одеваться, подмышкой повесил футляр с «люгером», хотя думал, что револьвер вряд ли мне понадобится.

В одиннадцать часов пять минут появился Вилли Боско. У него с собой был портфель, внутри которого лежали бумаги, которые были уже сфотографированы.

Я угостил его виски и сказал, чтобы он отсюда не двигался до тех пор, пока за ним не придут флики. Я сказал ему еще, что говорил о нем с Гидротом на тот случай, если со мной произойдет маленькая неприятность. Гидрот устроит так, что им займутся, когда он вернется в США, и он отделается двумя или тремя годами. Вилли поблагодарил меня. Я проговорил до одиннадцати часов шестнадцати минут. Я достал лезвие бритвы, поранил палец Боско и его кровью вымазал себе левую манжету. В заключение я попрощался с ним и посоветовал не заснуть над виски, взял бумажник и ушел.

Я направился на Джермен — стрит в сторону Реджент-стрит не спеша, раздумывая на ходу. Все задуманное кажется мне очень рискованным, но я не вижу другого способа провести это дело. Если бы кто-нибудь предложил мне другой способ, я воспользовался бы им с удовольствием.

Ну углу Джермен — стрит я остановился и стал ждать у края тротуара. Через две или три минуты ко мне подъехала темно — зеленая «У-8». Я узнал Конни, сидящую за рулем. Кроме нее в машине никого не было. Она ехала впереди какого-то автобуса, замедлила ход, и машина пошла со скоростью двигающегося шагом мужчины. Открылась дверца, и я сел в машину рядом с Конни. Зажегся зеленый свет, она нажала на педаль и повернула в сторону Пикадилли.

— Итак, Лемми, — сказала она, и я заметил, как она посмотрела на край моей манжеты, а у Конни глаза острые, — я вижу, что бумаги у тебя. Тебе трудно пришлось?

— Подумаешь! — ответил я. — Все прошло неплохо. Когда я его ликвидировал, то сложил пополам и засунул в один шкаф — чемодан; я уверен, что его не скоро найдут. Вот так! А теперь скажи, куда мы направляемся? — спросил я, и так как мне показалось, что мы едем в направлении апартаментов на Кнайтс Бридж.

Она повернулась ко мне и улыбнулась.

— Мы навестим Миранду. Девочка сейчас находится недалеко от Оксфорда. Там же и Сигелла с десятком своих парней. Сегодня вечером мы отправляемся на самолете.

Глава 14

ОБЪЯСНЕНИЕ

Мы помчались по Кнайтс Бридж и со страшной быстротой пересекли Вестерн — авеню. Видя, как ловко ехала Конни, я понял, что не раз уже проделала этот путь.

Я помалкивал, только изредка бросал с безразличным видом то или иное замечание, но все время держался начеку и не мог не восхищаться, видя, как местные флики делали свою работу.

Пока мы ехали по Кнайтс Бриджу за нами ехала открытая двухместная машина с двумя молодыми людьми в спортивных костюмах. Затем сзади оказался фургон цветочника. Он отстал при въезде на Вестерн — авеню, а через три или четыре километра из боковой улицы выехала машина, в которой сидели девушка и молодой человек спортивного вида. Они следовали за нами километра два, а потом мы ехали уже без сопровождения. Полиция, я полагаю, поддерживает связь по радио и может нас перехватить в любом нужном месте.

Я беспокоился, не получится ли какой неувязки со связью, долго ехать без сопровождения не следовало. Вдруг Конни резко свернет в сторону на боковую дорогу? Машины, идущие впереди, ничего не могли бы сделать. Должен вам признаться, что предстоящий тет-а-тет с Сигеллой меня не радует совершенно, потому что я не сомневаюсь, объяснение начнется немедленно. А когда наступит этот момент, я хочу, чтобы все мои друзья были у меня под рукой, иначе я не имею ни малейшего желания соваться туда.

Приблизительно за 15 километров до Хиг Бикомб мы подъехали к дороге, которая пересекала основное шоссе и проходила по холму. Конни внимательно осмотрелась и, никого не заметив, свернула на эту дорогу, а затем, дальше, на извилистую аллею, в конце которой находился скрытый деревьями дом.

В окрестности никого не было видно. Похоже, что мои опасения оправдались. Полицейская машина была слишком далеко впереди. Делать нечего и сожалеть о том, что не исправишь, не было смысла.

Слева от дома я заметил огромное плоское пространство, которое отлично могло стать площадкой для взлета. Видимо, я не ошибся, так как со всех сторон были устроены навесы, где могли быть расположены устройства для освещения взлетной полосы во время ночных полетов…

Без сомнения, Сигелла отлично организовал дело, и если бы я был гангстером, то действовал бы с ним вместе, ума у него достаточно.

Конни въехала на машине в гараж, который находился позади дома. Там стояли еще три машины. Мы пешком обошли дом и подошли к главному входу, дверь которого кто-то предусмотрительно открыл.

Мы вошли. В вестибюле перед нами с веселым, довольным лицом стоял Сигелла. В одной руке он держал стакан, в другой бутылку, и как только мы показались в дверях, налил хорошую порцию для меня.

— Скажи, пожалуйста, Лемми, — сказал он, — ты не злопамятен, а? Скажем, мы оба хотели надуть друг друга и теперь мы квиты.

— Это меня устраивает — ответил я, проглотив бурбон, — что было, то прошло, и мы начинаем с нуля. Но меня страшно удручает то, что я оставил у фликов сорок тысяч долларов, которые они, конечно, прикарманят, если их не затребует казначейство.

Он рассмеялся.

— Ты напрасно думаешь о таких вещах. Через восемь дней мы отхватим по миллиону каждый, тогда уже, безусловно, можно начать большое дело.

Он прошел вперед, а мы с Конни следуем за ним до помещения, похожего на салон. Я держу свой портфельчик с бумагами подмышкой, но пока он у меня ничего не спрашивает. Тогда я просто кинул его на одно из кресел.

Конни села, приготовила себе питье. Сигелла подошел к окну и стал смотреть на луну. Я заметил, что большинство окон защищено специальными ставнями, запирающимися изнутри.

Я закурил сигарету.

— Как поживает Миранда?

— Очень хорошо, — ответил он. — Заметь себе, я не стану уверять, будто она в восторге от данного положения вещей, и крошка нам доставила немало хлопот, но теперь все в порядке. Два или три дня еще немного умерят ее, и это пойдет ей на пользу.

Я рассмеялся.

— Я думаю, она не плакала и не согласилась разжалобить старого ван Зелдена? Заставить написать ее письмо — тщетная мечта?

— Ты прав, Лемми, — ответил он, беря сигарету из большого ящика. — Она нас совершенно измучила. Но это не имеет значения, наоборот, я люблю таких. Во всяком случае, когда мы перевезем ее в другую страну, я чувствую, что мы будем говорить с ней на одном языке.

Он направился ко мне, обдавая меня дымом своей сигареты.

— А что бы ты сказал, Лемми, насчет того, чтобы обменяться с ней парой слов? — проговорил он. — Проводи его наверх, Констанция, пусть Миранда приведет себя в порядок.

— О'кей, — ответила Конни, — но меня тошнит при виде этой милашки, и от того что ты выносишь ее капризы, вместо того, чтобы угостить ее хорошей оплеухой, когда она слишком широко разевает свой рот. Я отлично знаю, что хотела бы с ней сделать. Я сделала бы с ней то же самое, что я сделала с Лотти Фрич там, на Кнайтс Бридж.

— У тебя еще будет для этого время, — ответил он.

Конни встала, я последовал за ней.

Мы поднялись на два этажа выше и оказались в коридоре. У окна, прислонившись к стене, стоял какой — то тип. Он курил сигарету. Конни взяла у него ключ, открыла дверь, и мы вошли.

Комната была красива и хорошо меблирована. Миранда смотрела в окно, которое было забрано решеткой. Руки ее были связаны за спиной веревкой из конопли.

Она выглядела неплохо, только немного побледнела, и так посмотрела на меня, как будто я был лужей пролитого пива.

— Ну вот и она, Лемми, — сказала Констанция, — вот она наша наследница. Ей хотелось познакомиться с гангстерами, и она их узнала… Вот так!

Она протянула мне ключ.

— Запри дверь, когда уйдешь, Лемми, хорошо? Я пойду и приведу себя в порядок, а если тебе захочется немного пошутить с ней, можешь не стесняться. Она ничего не может сделать, ей остается только быть разумной, вот и все.

Она бросила на меня один из тех взглядов, которые так много говорят, и ушла.

Я подождал, пока звуки ее шагов замерли вдали, достал портсигар и предложил Миранде сигарету.

Она кивком согласилась. Я сунул ей сигарету в рот и дал прикурить.

— Что ж, Лемми, я этого и искала, и у меня нет оснований для жалоб, но вы меня предали. Я не знаю почему, но никогда не могла себе представить, что вы можете быть замешаны в подобные истории…

Я посмотрел на нее и понял, что она, вероятно, уже выплакала все свои сомнения.

— Все ваши дружеские отношения и любезности были просто ширмой, как я теперь понимаю, — продолжала она. — Вы заставляли меня верить вам для того, чтобы в конечном счете привести сюда, и теперь, я предполагаю, вы заставите заплатить за мою голову?

— Почему бы и нет? — ответил я. — Вы ведь знали, что я гангстер, не так ли? А потому, чего же вы ждали другого?

— Не знаю. Я, без сомнения, поступила, как дура, и, вероятно, закономерно, что когда ведешь себя, как дура, то это по-дурацки и заканчивается.

— Совершенно точно, Миранда. Но почему вы хотите, чтобы было по — другому? Люди, которые играют с огнем, кончают тем, что обжигаются и, что гораздо хуже, заставляют гореть и других!

— Это значит?..

— Это ничего не значит. — Я вытащил нож и перерезал веревки, которыми были связаны ее руки.

— Теперь попробуйте сохранить ваше хладнокровие и помолчите. Сейчас не время забрасывать меня вопросами. Делайте то, что вам говорят, и быть может, появится настоящий шанс на спасение, потому что, судя по тому обороту, который принимают тут дела, при малейшей оплошности мы оба получим право на носилки в местный морг. Только не воображайте, что отсюда будет легко выбраться. Даже если ваш старик десять раз заплатит назначенный за вас выкуп, он все равно больше не увидит свое сокровище Миранду по той причине, что Сигелла решит покончить с вами, как только получит выкуп, а с вами закончат развлекаться все члены шайки, которым вы понравились. Это, между прочим, не очень приятно, потому что все эти люди хорошим манерам учились не в Оксфорде.

Она растерянно смотрела на меня, и должен сказать, что видел ее в таком состоянии в первый раз.

— Что вы хотите сказать, Лемми Кошен?

Я, между тем, покончил с веревкой, и она начала растирать свои распухшие руки.

— Я не могу понять, Лемми…

— В этом нет необходимости. Все, что от вас требуется, это молчать и слушать, прежде чем я потеряю терпение и стану трясти вас за уши. Я вынужден был явиться сюда только для того, чтобы узнать, где вы находитесь. И если бы не это, я бы ни за какие деньги и близко бы не подошел к этому сорвиголове. Теперь слушайте внимательно:

— Мне нравится жизнь, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы продолжать жить. Но один неверный шаг — и мы с вами будем готовы для скромного гроба.

Потом я рассказал ей, что я из федеральной полиции, и в настоящий момент английские флики уже окружили дом и ждут от меня сигнала. Они знают, что малейшая оплошность приведет нас к гибели.

И тут она начала плакать. Именно этот фокус и выкидывают девчонки, когда момент для этого совсем неподходящий.

Она успокоилась быстро и так смотрела на меня, как будто я был падающей башней в Пизе, а потом кинулась ко мне, чтобы устроить большую сцену вдвоем.

— Только не это, сестренка, — сказал я. — Ваш репертуар можете немедленно сдать в магазин театральных реквизитов, потому что это меня смешит. Если я нахожусь здесь, то только потому, что в этом состоит моя работа, и мне за это платят. А я страшно зол, что мне приходится заниматься такой полоумной, как вы.

Тогда она замолчала и стала вытирать глаза носовым платком, который почти так же велик, как и почтовая открытка. Я ломал себе голову над тем, что же сейчас делать, потому что совершенно не знал, с чего мне начинать.

Следовало бы узнать, удалось ли Херрику и его людям обнаружить этот дом? Он расположен так, что даже с близкого расстояния почти не виден, а охрану Сигелла наверняка расставил, да и ночь светла, как назло. Трудно будет приблизиться незамеченным…

Миранда кончила всхлипывать. Я вынул свой пистолет и положил под матрац ее постели. Мы разговаривали с ней так тихо, что карауливший в коридоре не смог бы нас услышать, какие бы огромные уши у него не были. Но все — таки я подошел к двери и поинтересовался, что он делает. Он любовался окрестностями, стоя у окна, и поэтому я решил, что он тут выполняет две задачи: караулит Миранду и одновременно наблюдает за дорогой.

— Теперь, — сказал я Миранде, — хорошенько вбейте себе в голову следующее: под матрацем у вас револьвер, и он у меня — единственный. Не пользуйтесь им зря, а только в исключительном случае, стреляйте только наверняка, иначе будет плохо.

Я сейчас спущусь к Сигелле и скажу, что вы согласились быть благоразумной и делать все, что вам скажут. После этого я постараюсь устроить так, чтобы выйти под каким-нибудь предлогом из дома, чтобы встретить фликов, которые должны быть где — то поблизости. Если же сразу после моего ухода услышите выстрелы, значит со мной все кончено, хватайте револьвер и воспользуйтесь им, чтобы проложить себе дорогу из дома. Когда выйдите, идите по тропинке до холма, за которым большая дорога, и там вы, безусловно, встретите кого-нибудь. По договоренности, там должна быть полиция.

— Хорошо, Лемми. Я знаю, что все, что могла бы я сейчас сказать, ни к чему не приведет, но я нахожу вас замечательным и докажу это, если когда-нибудь у меня будет возможность…

— Согласен, совершенно согласен. И, если хотите, можете уговорить старого ван Зелдена поставить мне один или два монумента в стиле колонны в честь Нельсона на Четвертой улице на углу, где встречаются друзья.

Сказав это, я вышел.

Закрыв дверь, я сделал вид, что запираю ее. Я снял со своей связки ключ, прошел по коридору и отдал его типу, который сторожит у окна. Это левантиец с лоснящейся физиономией более опасный, чем целый выводок скорпионов.

Я подумал, что где — то видел уже этого типа, и стал вспоминать, где.

Потом я спустился в салон. Сигелла сидел за столом, курил и листал какие — то документы. Конни сидела в углу и просматривала журнал мод.

Сигелла поднял голову.

— Ну, как поживает девочка, Лемми? Она наконец одумалась и стала благоразумной?

— Все идет отлично, — улыбнулся я. — Она немного нервничает — вот и все. И ты бы тоже нервничал, если бы был на ее месте, я не сомневаюсь в этом. Я говорил с ней, она меня выслушала, будь спокоен. Малышка уверила меня, что будет выполнять все распоряжения. Я убедил ее, что делать это необходимо, если только она хочет увидеть свой дом.

Он покачал головой и улыбнулся:

— Что бы она ни делала, она никогда больше не увидит свой город.

Я уверяю вас, что дорого дал бы за то, чтобы ударом бейсбольного шара стереть его улыбку.

— Когда получим выкуп и притаимся где-нибудь в уголке, я снесусь с одним типом в Аргентине, которого хорошо знаю, и который за небольшую плату избавит нас от Миранды. И это будет самым лучшим концом нашего дела, потому что, когда ее старик так и не увидит ее, ему можно будет сообщить, что она отправилась в Буэнос-Айрес, и мы не могли запретить ей этого. Можно будет устроить, будто она отправилась туда по собственному желанию. И если он будет настаивать и интересоваться, что могло с ней произойти, это будет уже его дело.

Я взял из коробки сигарету и закурил.

— Ты считаешь, что это действительно необходимо? А что мешает нам бросить девочку после того, как деньги будут получены? Если ее нигде не увидят, это приведет к неприятностям.

— Не говори таких вещей, Лемми! Ты воображаешь, что я позволю ей пойти и рассказать о нас во всех углах планеты? Но она знает нас, она знает про нашу комбинацию, и если ты думаешь, что я буду рисковать тем, что меня поджарят из-за мышки, которую я увез, и которая может меня узнать, ты серьезно заблуждаешься на мой счет. Будет лучше отправить ее в Аргентину, чем убить, потому что я думаю, что по истечении восьми дней она будет очень довольна, если ей удастся пустить себе пулю в лоб. Тип, к которому мы ее отправим, не имеет себе равных в искусстве уговаривать девочек покончить жизнь самоубийством.

Я встал.

— Очень хорошо, что ты все продумал. Тогда я пройдусь немного подышать воздухом, это пойдет мне на пользу. В камерах Брикстона стоит затхлость, так как они не проветриваются и вентилируются еще менее, чем в других тюрьмах страны, которые я знаю.

— Отправляйся, — согласился Сигелла. — Иди погуляй, Лемми, но будь осторожен и не слишком далеко уходи. У меня тут расставлены люди в кустарнике и перелеске. Они наблюдают за окрестностями. Сейчас будут зажжены сигналы, чтобы самолет знал, где ему садиться. Примерно через час мы сядем в него и тогда прощай, Англия!

Я вышел, прошел через вестибюль, открыл входную дверь и оказался на улице.

Ночь была замечательная, светло, как днем. Я обошел вокруг дома и ничего не увидел, кроме того, что в двух—трех местах стояли караульные. Потом направился по аллее, по которой мы с Конни приехали, в сторону большой дороги.

Дорога больше похожа на широкую тропинку, окаймленную густым лесом с одной стороны, а с другой огорожена изгородью. Невдалеке — ровное плато. Там, вероятно, должны взлетать и садиться самолеты.

Прошу поверить, что Сигелла этот угол выбрал очень хорошо. Место было так же пустынно, как Сахара. Я не совсем еще уверен, что ему не удастся выполнить намеченный план. Я обвел взглядом окрестности. Оттуда, где я стою, отлично видно, ни одного флика, вообще ничего. Я начинаю думать, что дело обернется для меня скверно. Возможно, испортилась их радиофицированное взаимодействие. Такое я наблюдал раньше и у нас. Херрик и флики, отправились, наверное, в другое место.

Неожиданно на дороге из Хиг Бикомб показалась идущая в моем направлении на бешеной скорости автомашина. Сначала я подумал, что это головная машина летучего отряда полиции — и ошибся. Приблизившись к повороту, машина свернула и помчалась в направлении холма, не снижая скорости. А водитель машины, видимо, совершенно обезумел, потому что гонит машину как сумасшедший.

Я стоял у дерева как прикованный и смотрел на дорогу. Машина теперь направлялась прямо на меня. Она немного сбавила скорость, поднимаясь на холм. Я вижу, что это большая спортивная машина, и что ведет ее Бонни Малос.

Кепочка надвинута на глаза, голова перевязана, кровь стекает по щеке.

Я прыгнул на дорогу и поднял руку. Он остановился, и я подошел к нему.

— Что такое с тобой, Бонни? Ты так возбужден! Что случилось?

Он дышал с трудом, и нужно было быть слепым, чтобы не видеть, что его здорово задело.

— Подойди-ка поближе, Лемми. Мне надо кое — что тебе сказать.

Я нагнулся к окну, он быстро высунул руку, поймал меня за воротник. Я заметил у него в другой руке револьвер. Малос был похож на всех дьяволов ада, а по затылку его стекала струйка крови. Он, видимо, получил пулю в голову.

— Наконец-то я держу тебя, проклятый подонок, продажный флик! Сейчас ты сдохнешь, вот увидишь!

— Послушай, Бонни, — сказал я, — что с тобой делается, Боже мой? Ты немного чокнутый или что?

— Так вот как ты свел счеты с Боско, проклятый легавый! Я не настолько недоразвит, как ты думал, и когда ты вышел из своих апартаментов на Джермен-стрит, я остался там и видел, как легавые уводили от тебя Вилли Боско. Я убрал этого проходимца и дерьмо, когда полицейские сажали его в машину. Я убрал его, а сейчас покончу с тобой!

— Не строй из себя дурака, Бонни! Внимание, вот они! Он сделал то, что я и ожидал. — На секунду повернул голову — и я нанес ему сильнейший удар, выхватив другой рукой револьвер. Он немного повырывался, но у него не хватило сил, и мне не стоило труда вырвать у него оружие.

Как болван, я считал себя хозяином положения и немного отошел от машины, но он вдруг нажал на педаль газа, и машина тронулась.

Я прицелился в заднее колесо и выстрелил. Бонни, у которого в машине был другой револьвер, повернулся и послал в меня две или три пули.

Я поймал одну набегу в плечо, около нерва, и завопил, потому что боль была адская. Револьвер выпал, и пока я его подбирал, Бонни уже наполовину съехал с холма.

Я выстрелил еще четыре раза, надеясь, что задел его, черт возьми! Я понесся за ним, потому что сказал себе, что бобы уже сварились, карты выложены на стол, и игра идет в открытую. И если Бонни удастся доехать до дома с такой приятной новостью, они быстро ликвидируют Миранду. Мой единственный шанс, на который я ставлю, это надежда, что я все же влепил хоть одну пулю в этого парня, а с ней он едет уже черт знает как, и до дома ему доехать не удастся.

Когда я достиг вершины холма, то увидел, что так приблизительно оно и получилось: машина ехала очень медленно, делая ужасные зигзаги, а Бонни лежал на руле, и ему было явно не по себе.

Я бежал изо всех сил, потому что знал, что мне необходимо вернуться в дом, но он, видимо, догадался о моем намерении, потому что сделал усилие и нажал на акселератор.

Машина рванулась вперед, и в тот момент, когда я поравнялся с ней, Бонни взял вправо, прямо на входную площадку, въехал по ступеням, влетел в широко открытую дверь и ударился о стену.

Я думал, что у меня, может быть, есть маленький шанс, и мчался, как спринтер. Я влетел в вестибюль как раз в тот момент, когда Сигелла, Конни и еще несколько человек вышли из салона.

Бонни лежал на руле, и ему удалось немного выпрямиться. Лицо его было покрыто кровью, и я видел, куда попала моя пуля.

Малос указал на меня пальцем.

— Вот кто сделал это, — прохрипел он, задыхаясь, — подонок… флик… флик…

Глава 15

ОЧЕРЕДНАЯ ПОДЛОСТЬ КОННИ

Я достал револьвер и приготовился дать сигнальный выстрел, когда убедился, что обойма пуста. Прежде, чем я успел что-либо сделать, я получил несколько ударов и оказался на полу.

Когда наконец я сумел встать, то увидел Сигеллу, наклонившегося над Бонни. Он выпрямился и насмешливо посмотрел в мою сторону.

— Закройте двери, дети мои, и сделайте так, чтобы их никто не мог открыть.

Потом стал рассматривать меня.

— Итак, ты не смог удержаться от того, чтобы проделать свое грязное дело, изменник? Ты хотел выдать нас фликам? Отлично, отлично! Теперь ты увидишь, что с тобой будет.

Я выпрямился. Отовсюду спешили разные типы. У каждого по пятнадцати обвинений, а значит, нечего терять.

— Одну секунду, Сигелла, — сказал я. — Послушай, что я скажу. Я не мог выдать тебя фликам, так как я сам специальный агент. Я накрыл всю твою банду и посадил тебя на мель.

Он начал издеваться надо мной.

— Итак, господин специальный агент нас накрыл?.. Нет, вы только его послушайте! Ты заставишь меня лопнуть от смеха! Мы не только никем не будем задержаны, но я устрою тебе парафиновую ванну, и Констанция позаботится, чтобы ее поджечь.

Я постарался выиграть время.

— Послушай же, крысиное отродье, что произойдет: у тебя нет ни малейшего шанса спастись, флики находятся повсюду. Они будут здесь через минуту. Не корчи идиота и не ухудшай своего скверного положения.

— Брось это, — ответил Сигелла, — у меня болит живот от тебя и от твоей медали из белой жести. Это так противно, как и твоя нелепая комбинация, которую ты придумал наверху с Мирандой. Потрясающе! Конни отобрала у нее револьвер, когда та вздумала разыграть сцену, чтобы выйти из дома…

В этот момент какой — то тип с бешенной скоростью скатился по лестнице.

— Патрон! — закричал он, — они уже здесь! Они повсюду, они выходят из — под навесов для сигнальных огней, с другой стороны поля, они появляются отовсюду.

— Это хорошо, — сказал Сигелла и засмеялся. — Вам нужно кое — что объяснить, дети мои. Затыкайте все отверстия, закройте ставни и поместите два пулемета на крышу. Или они или мы!

Он подал знак Рискину.

— Отведи его наверх и швырни в комнату, где находится Миранда, а потом устрой так, чтобы отправить кого-нибудь к гаражу забрать пять-шесть бидонов горючего. Скажите-ка, ребята, вы помните, что было сделано с тем типом Джофином, который нас предал? Так вот, мы снова это проделаем!

Он повернулся ко мне.

— Лемми, у меня предчувствие, что я здесь прекращу свою деятельность и отдам концы, но я устрою так, чтобы взять тебя с собой. В течение шести минут наполнится хорошенькая ванна, и Миранда сможет хорошенько посмотреть, как ты будешь принимать ее, до того, как мы с ней сведем счеты.

Весь дом наполнялся людьми с револьверами и автоматами, пока Рискин вел меня наверх.

Я шел медленно, так как скверно себя чувствовал из—за раны в плечо, которое болело.

Рискин проводил меня до комнаты, где содержалась Миранда. Потом мне связали руки и швырнули на пол. Дверь заперли на ключ. Миранда находилась тут же, привязанная к ножкам кровати. Увидев меня, она попыталась улыбнуться.

В этот момент над нами раздались выстрелы, из чего я заключил, что кто-то находящийся на крыше, открыл огонь из пулемета по фликам, находящимся внизу. Началась перестрелка.

Я распластался на полу, около стены, мне было ясно, что приходит конец роману о моей жизни, а также и Миранде. Мне кажется, что впереди для нас нет уже ничего хорошего.

Она заплакала.

— Что они с нами сделают, Лемми?

Я попытался улыбнуться.

— К чему спрашивать о таких вещах? Что вы сможете вообразить? Меня бы удивило, если бы они предложили нам ключ от дома. Скорее всего, они нас убьют. Мы вытащили пустую карту, Миранда, и если вы религиозны и верите во что-нибудь, то теперь самое время помолиться…

Открылась дверь, и появилась Конни. Стрельба в этот момент несколько стихла. В освещенном коридоре я увидел проходящего парня с бидоном. В глубине коридора, я слышал это отлично, кто — то выливал в ванну горючее.

Время от времени ослепительные вспышки освещали окно, что заставило меня думать, что флики направили на дом прожекторы, но трудно было представить, насколько это могло быть полезным, так как, видимо, они не собирались брать дом приступом теперь же.

В настоящий момент я больше всего жаждал получить сигарету.

Кони в этот момент вошла в комнату. Она подошла ко мне, сунула мне в рот сигарету и дала прикурить, потом так же поступила с Мирандой.

С крыши обрушился вниз новый шквал огня, и кто-то завопил, видимо, получив порцию горячего свинца.

— Можешь ли ты выслушать меня, Лемми? — спросила Конни. — Мне надо кое-что сказать тебе.

Я посмотрел на нее. Эта кобра закрыла дверь, но в комнате было светло от лунного света, и я мог хорошо ее видеть. В одной руке она держала автомат, в другой сигарету и улыбалась такой приветливой улыбкой, как улыбается ваша любимая кинозвезда, показываемая крупным планом на экране.

Я, во всяком случае, знаю, что Констанция — настоящая ведьма, и верю в ее улыбку не больше, чем путешественник в какой-нибудь мираж. Ясно, что она намерена разыграть перед нами комедию, потому что в ее глазах я вижу скверное и подлое выражение, как будто она одновременно собирается и стрелять в меня, и говорить о любви.

Миранда посмотрела на меня, потом на нее. Она напоминает тигрицу. Мне кажется, что если Миранда и Констанция вздумали бы выяснять между собой отношения, была бы основательная драка. Они стоили друг друга. Миранда — девушка спортивного склада, всегда ищущая новых эмоций, привыкшая с детских лет считать, что весь мир у ее ног, а Конни, как женщины ее круга, привыкла отлично понимать, чего она хочет, и когда она это понимала, то ломала и себе, и другим руки и ноги, чтобы добиться цели.

Конни подошла к тому месту, где я лежал, что дало мне возможность констатировать, что лодыжки у нее действительно замечательные, и это грустно, так как я лежу прикованный и ничего не могу сделать. Я начал сравнивать щиколотки обеих девушек, что доказывает существование некоторых тронутых типов. Вы не находите? Конни в этот момент подала голос.

— Послушай меня, Лемми Кошен, мне нельзя терять времени, раскрой уши и соображай быстрее. Я не понимаю, как это случилось, но знаешь, Лемми, у меня к тебе слабость. Я думаю, что рождена не для той жизни, которую вынуждена вести.

— Этого я не знаю, Конни. Я так не думаю, но хочу верить твоим словам. К чему ты клонишь?

— Вот в чем дело. Я верю, что смогу вас обоих отсюда вытащить, и предлагаю тебе сделку. За это ты замолвишь за меня словечко полиции. У них ничего нет против меня. И если я освобожу Миранду, я думаю, что буду совсем обелена.

— Ты наивна, Конни, — сказал я ей, надеясь, что Миранда поймет меня правильно, а то в ее глазах появилась надежда на что-то, — не забывай, что ты с самого начала была виновата. Единственное, что я могу для тебя сделать — это показать, что ты сделала все, чтобы вытащить нас отсюда, когда увидела, что Сигелла побежден, и ваша комбинация провалилась. Если ты удовлетворишься этим, то я иду с тобой.

— Очень хорошо. Тогда я предлагаю тебе следующую вещь. У меня есть машина, которую я поставила два дня назад недалеко отсюда, в кустах возле дороги. Я вас выведу отсюда, а ты позволишь мне воспользоваться машиной и попытать счастья. Я считаю, что это справедливо. Если флики меня поймают — то поймают, но если мне удастся бежать, то для меня это будет хорошо, а ты не сможешь сказать, что я тебя надула.

— Неплохо, — ответил я, — ну, а Сигелла? Что он будет в это время делать?

Она улыбнулась.

— Ты, значит, Лемми, не понимаешь, что ты интересуешь меня. Я давно хотела об этом сказать, так как всегда была к тебе неравнодушна. Я не перенесу мысли, что ты погибнешь от рук Сигеллы. Неужели ты не понимаешь, что я хочу помочь тебе, а заодно и этой идиотке?

Я начал дышать свободнее, потому что мне показалось, что Констанция искренна, и у нас появилась, кажется, возможность, правда, ничтожная, выйти живыми из этой страшной переделки.

— Это хорошо, — сказал я, — но прежде всего ты должна освободить мне руки и дать оружие, и только после этого я могу согласиться на твое предложение, но никак не раньше.

Она ничего не ответила, просто подошла ко мне, взяла из моего кармана перочинный ножик, перерезала веревки, стягивающие мои руки, а потом проделала такую же операцию с Мирандой и протянула мне револьвер.

— Я не могу играть более честно, правда, Лемми? Разве не так? — В ее голосе послышалось что — то вроде теплоты, а на ресницах дрожали слезы.

— Послушай, — продолжала она. — Сигелла сейчас отправится в одну из комнат нижнего этажа жечь бумаги, которые он не хочет оставлять фликам. Я достану себе другой револьвер, и когда он придет туда, я сведу с ним счеты. Кажется, для меня наступил момент, когда надо выбирать между вами двумя, Лемми. И я выбираю тебя.

— Это меня устраивает, Конни, — сказал я, — но существует одна вещь, в которой я должен быть уверен. Это то, что этот подонок получит свою порцию свинца. И без жульничества.

— Значит, у тебя нет доверия ко мне, Лемми? — спросила она.

— Ты говоришь, что у меня нет к тебе доверия. Мне лично платят за те небылицы, которые я сочинял, когда начал вертеться среди вас, чтобы получить нужные сведения. Пока это мало что принесло мне, так что пока я во всем сомневаюсь.

Я подошел к ней.

— Меня, моя красавица, больше всего интересует то, чтобы Сигелла сдох, и как можно скорее. Во-первых, потому, что избавило бы многих от больших неприятностей, и во-вторых, это исключит для него возможность снова ускользнуть от правосудия при помощи его обычных приемов: шантажа, подкупа, взяток, так как судить его должны в США. А у этого парня гораздо больше возможностей там, чем здесь. И он сумеет ими воспользоваться. Поэтому я голосую обеими руками за то, чтобы он был уничтожен здесь, на месте. И ни одного человека, кроме тебя, кто обладал бы нужной квалификацией для того, чтобы убрать Сигеллу, здесь нет. Когда ты выполнишь это, я поверю, что ведешь со мной честную игру.

Конни посмотрела на меня со странным выражением на лице.

— Я займусь им, Лемми. Я хочу заслужить твое доверие и постараюсь сделать это как можно лучше. Подожди одну минуту и ты сам убедишься, что с ним покончено.

— Согласен. Но, знаешь, это странно. Я никогда бы не подумал, что ты так легко можешь отделаться от Сигеллы. Ты слишком резко сменила курс…

Она дошла до двери, но неожиданно обернулась.

— Послушай, Лемми, не можешь же ты быть до такой степени бестолковым, чтобы не понять — флики окружают дом, к ним подходят все новые отряды. Они контролируют большую дорогу и захватят нас в течение часа. Почему бы мне в этом случае не попытаться спастись? А потом, что же такого сделал для меня Сигелла? В глубине души я всегда ненавидела этого итальянского выродка. Я сейчас же уберу его, тем более, что тебе это доставит удовольствие…

— Хорошо. Иди, сестренка, только будь осторожна, чтобы он не услышал, как ты подходишь, такой тип способен выстрелить первым. А что мы тогда будем делать без нашей дорогой Констанции?

Я услышал за дверью какое — то ворчание. Парень, который стоял на страже, получил пулю в голову и, свалившись на паркет, дергался от боли. Конни подошла к нему, вырвала револьвер, который он держал в руке, с заговорщицким видом посмотрела на меня и удалилась.

Миранду снова охватила надежда.

— О, Лемми! Это замечательно! Мы выйдем отсюда… Я уже перестала верить в такую возможность.

— Посмотрим. Не торопитесь считать цыплят…

Я повернулся к окну спиной к Миранде и вынул обойму из револьвера, который дала мне Конни. Обойма была пуста, ни одного патрона! Что же, такой поворот событий можно было предвидеть, зная нашу «спасительницу». Я клянусь вам, что это такая ведьма, что рядом с ней гиена показалась бы домашней кошечкой.

— Послушайте, Миранда, — сказал я девушке, которая все еще растирала себе руки. — Если вы воображаете, что вышли из этой переделки, то ошибаетесь. Это не так. Эта гнусная баба Конни дала мне не заряженный револьвер. Мне это совсем не нравится, и поскольку я хорошо знаю эту стерву, то полагаю, что через пару минут она сыграет с нами мерзкую шутку, так что будьте осторожны, Миранда. Вы рискуете оказаться на столе для разделки колбас, так же как и я.

Через минуту мы услышали шаги возвращающейся Конни. Она вошла с расстроенным лицом, вся в слезах.

— Я это сделала, Лемми, — сказала она. — Я убила его. Он стоял в глубине комнаты и после выстрела упал лицом на письменный стол, мне показалось, что он смотрел на меня уже из другого мира. Это производит ужасное впечатление. Быстрее идите! Надо уходить отсюда!

Она провела нас по коридору, потом мы спустились по лестнице, вошли в другую комнату на нижнем этаже, прошли через какие — то антресоли, а оттуда спустились в гараж.

Конни шла впереди, держа сумочка подмышкой. У двери гаража я вырвал у нее сумочку и открыл ее.

— Не нервничай, малышка. Там, наверху, ты дала мне не заряженный револьвер. Я, когда пользуюсь оружием, предпочитаю, чтобы из него можно было стрелять.

Я вынул револьвер, который был в сумочке, а на его место положил свой. Она ничего не ответила, просто вывела нас из гаража и повела по тропинке, ведущей к дороге.

С правой стороны в отделении слышна частая пальба. Вероятно, именно с той стороны флики решили атаковать дом.

Мы прошли сотню метров по тропинке. Потом Конни повернула налево в узенькую аллею, которая заканчивалась небольшой полянкой. На полянке стояла сверкающая в лунном свете машина.

Мой нюх подсказал, что здесь что — то не так, что должно произойти что — то… И как раз, когда мы приблизились к полянке, это и произошло…

Из — за машины появился Сигелла, ухмыляясь, как целая стая гиен. В руке его был револьвер, а то, что оружие было и у меня, его, видимо, совсем не беспокоило.

Конни неожиданно прыгнула вперед и оказалась рядом с Сигеллой позади машины. Я поднял свой револьвер, а она рассмеялась.

— Не будь ребенком, Лемми, этот тоже не заряжен. Я же знала, что ты проверишь первый револьвер, а потом возьмешь у меня мой. Поэтому я тоже разрядила его. Итак, что ты скажешь теперь?

— Хорошо сыграно, Конни. Но в один их ближайших дней кто-нибудь все — таки получит твою кожу, и тогда тебе придется смеяться желтым смехом.

Сигелла в свою очередь тоже засмеялся. Он навел на меня револьвер, и его гнусная морда так и сияла от злорадства.

— Итак, пижон, я заставлю вас обоих оставить здесь ваши кости, а потом мы начнем действовать. Ну, что, ловко Конни усыпила тебя своей песенкой, а? Может быть, нам, Конни и мне, удастся скрыться отсюда, а может быть и нет, но одна вещь совершенно очевидна, это то, что вы оба останетесь здесь. Итак, если ты веришь в деда Мороза, читай молитвы, я сейчас размозжу тебе голову.

Миранда в этот момент стояла позади меня. Я почувствовал, как она шевельнулась, потом сделала шаг вперед встала сбоку от меня.

— Одну секунду, мистер Сигелла, — сказала она. — Мне кажется, вы кое — что забыли. — Она сделала два или три шага вперед с самым естественным видом, так что он даже не пошевелился, а потом неожиданно бросила свою туфлю прямо ему в лицо. Она успела снять ее, когда стояла позади меня.

Он выстрелил, но удар туфли заставил дрогнуть его руку. Я получил пулю в плечо. Это была вторая рана за сегодняшний вечер. Я решил, что остается только одно, и бросился на него. И в этот момент мне страшно повезло, потому что его револьвер дал осечку. И это для меня оказалось приятным сюрпризом, потому что я бросился прямо на пулю.

Налетая на Сигеллу, мне удалось со всей силой нанести ему удар головой — старый прием, который я изучил на Филииппинах.

Это пока не особенно продвинуло дело, так как итальянец очень силен и умеет пользоваться приемами. Он ударил меня коленкой в низ живота, что создало у меня впечатление, что я дерусь с полудюжиной лошадей. Но я быстро очнулся. "Мы сцепились и покатились на дно небольшой канавы. Мы нанесли друг другу немало ударов. Он дрался со страшной яростью. Я чувствовал себя не блестяще, так как боль в плече заставляла меня страдать. Но, в конце концов, мне удалось прижать оба моих больших пальца к его горлу, нажимая одновременно коленом на впадинку у горла. При этом я ударял его по лицу каждый раз, как бы пытаясь поднять голову. После этого он стал выглядеть тоже не блестяще.

Но я чувствовал, что слабею все больше и больше, потому что из моего плеча лилась кровь, а эта падаль была в отличном физическом состоянии. Необходимо было попробовать последний прием, иначе со мной будет кончено…

Я внезапно весь как бы обмяк, сделав вид, что силы полностью меня оставили. Я опустил руки и со стоном вытянулся. Он попался на удочку и на какую-то долю секунды выпустил меня. И тогда я выбросил обе ноги, взял его в ножницы, распластал и обвил ногами вокруг шеи. Это был японский ключ. Превосходная вещь!

Этот прием — просто торт. Мне показал его один японец, который преподавал дзюдо, и которого я вытащил из грязной истории в один прекрасный день.

В настоящий момент я держу этого типа, распластав его и прижав лицом к земле.

Он вырывается, как бешеный, пытаясь оторвать от своей шеи мою левую руку, и горя желанием добраться до моей руки с раненым плечом, но свою левую руку я прижимаю еще и левой ногой, и он ничего не может сделать.

Он попытался опрокинуть меня, но я хорошенько двинул его по голове и прижал еще сильнее.

— Макака, — сказал я ему, — ты хорошо сделаешь, если послушаешь меня, потому что это последние слова, которые ты услышишь, так как я сделаю так, чтобы покончить с тобой немедленно! Ты понял?

— Лемми, — прохрипел он, задыхаясь. — Я отдам тебе все деньги, какие захочешь, я могу сделать, чтобы ты стал большим… Я могу…

Я снова ударил его по голове.

— С этого момента ты больше никому ничего не сможешь сделать, мое сокровище, разве что кормить червей там, где схоронят тебя. Но раньше, чем я тебя туда отправлю, послушай меня…

Вот уже два года, как вращаюсь среди гангстеров, твоих друзей, и среди бандитов… Я вынужден был это делать, потому что от меня этого требовал дядя Сэм, и другого выбора не было. Ты и твои парни не стоите веревки, чтобы быть повешенными. Вы — мелкое, никуда не годное отребье. Ты готов продать собственную мать, так же как и твоя подружка Констанция, и вы предали всех ваших головорезов, которые остались там. Эти парни не дорого стоят, но они, во всяком случае, достаточно честны, чтобы не предать вас, а вы их предали, как готовы предать кого угодно.

И ты собирался отправить Миранду в Аргентину своему дружку после того, как получил бы выкуп, а? И находил забавным, что она не выдержит той жизни, которую ты ей уготовил. Она, безусловно, покончила бы с собой, и ты на это рассчитывал. Все знают, что это ты похитил ту девочку во Франции и дал ей сдохнуть с голоду, заперев в покинутом доме после того, как получил выкуп. Всем известно, что ты похитил двух молодых Гросснер в прошлом году. И это я обнаружил в проходном дворе в Бекерфильде, куда ты их отправил после того, как достаточно надругался над ними.

Я знал, что в бандах гангстеров существует дерьмо, подонки, платные убийцы, но два самых гнусных, самых отвратительных человека, которых я когда — либо видел — это Гояц и ты. Я ликвидировал Гояца, всадив в него пять пуль. Две за Мак Фи, две за Галлата — бедного парня, который не был приспособлен к подобной жизни и не мог бороться с подобными типами — и одну за себя. А теперь я покончу с тобой. У тебя не будет возможности подкупить судей или шантажировать кого-нибудь. Конец всем твоим комбинациям, взяточничеству и подкупу должностных лиц, потому что единственное должностное лицо здесь — я. Я — судья, присяжные и трибунал. Я приговорил тебя к смерти, Сигелла, так что будь готов.

Я сделал своей правой рукой рычаг — изо всей силы нажал на левую, придавил еще руки левой ногой. И это вышло.

Его шейные позвонки были сломаны, как старая ветка.

Я встал и посмотрел на него. Он лежал вытянувшись, как старая шинель, неспособный никому причинить вреда…

Я взобрался на насыпь и там увидел Миранду, которая искала меня. Констанция удрала, но это меня мало беспокоило, я знал, что далека она не убежит.

Плечо причиняло мне адскую боль, и я сел, прислонившись к дереву. Отсюда мне хорошо видно, как полицейские осаждают дом. Стрельба стала стихать, и я увидел, как Гидрот, достав флягу из кармана, пьет виски.

Это вызвало у меня приступ жажды, и я отправил к нему Миранду, чтобы она взяла у него флягу минут на пять, пока он не выпил все. Я смотрел, как она удаляется и понял, что у нее замечательная походка.

Вы понимаете — что я этим хочу сказать?

Такая походка наводит на мысли, о которых не говорят в младших классах.

И я сказал себе, что мог бы очень серьезно обратить внимание на Миранду ван Зелден. Кроме шуток, поверьте мне. И когда все будет закончено, я займусь этим.

А что бы вы сделали на моем месте?