И столковался я на сто пятьдесят зеленых долларов в месяц. И с того дня судьба моя резко развернула меня в открытое море, навстречу волнам, бурям и просторам. Но я тогда об этом не знал, хотя и в то смутное время частенько задумывался о будущем, пытаясь его представить.
      ГЛАВА 2
      И вот сижу я в этом самом светлом будущем, в своем домашнем кабинете на втором этаже своей недостроенной дачи и жму опостылевший мобильник к уху. А мой друг и ближайший помощник Володя Ганецкий рассказывает мне во всех узнанных на тот момент подробностях эту нелепую историю о скоропостижной смерти от обширного инфаркта миокарда Сергея Андреевича Воронина, моего доброго приятеля и надежного клиента.
      По нынешней профессиональной дурацко-бандитской терминологии я (моя фирма ассоциация "БЕРЕЗА") был крышей для покойного, точнее - для его издательско-газетного бизнеса. И опять же в нашем профессиональном фольклоре есть масса шуточек-прибауточек, пословиц с поговорками... "Крышуемый пьет до дна" - вот одна из них, видимо, перелицованная, заимствованная из старого хорошего фильма "Осенний марафон". Ее смысл в том, что если тебе не повезло с крышей, то есть с охраняющей тебя фирмой, полной мерой изопьешь ты проблем - финансовых, юридических и личных. Есть еще одна поговорка, близнец первой по форме и смыслу: "Крышующий пьет до дна", где проблемы примеряет себе тот, кто взял на себя функции защиты данного физического или юридического лица. Может быть, западным славистам непросто будет переводить неологизмы из постсоветского новояза, а у нас в России даже первоклассник знает, что "крыша" - коммерческая и иная защита, "крышуемый" - тот, кто под защитой, "крышующий" - тот, чья обязанность защиту обеспечить и деньги за это получить. Все это, как правило, на постоянной договорной основе и далеко не всегда по доброй воле сторон.
      Вот и Сергей Андреевич, светлая ему память, на заре своей коммерческой деятельности выбрал себе бандитскую крышу. Впрочем, тогда только такие и были, выбирать особенно не приходилось... и отказываться не часто удавалось. Это потом уже появились милицейские, афганские, спецназовские, фээсбэшные, воровские (эти - самые древние, еще "цеховиков" пасли) - всякие иные и даже рубоповские варианты защиты на коммерческой основе. Это потом, еще позже, наше уже время пришло, время профессионалов, а не грабителей и не всяких там совместителей... Хотя и по сию пору в нашем бизнесе, как в том Ноевом ковчеге - всякой твари по паре, и не сразу разберешь, кто там чистый, а кто нечистый...
      А в те годы, в начале девяностых, мы с Сергеем Ворониным жили в одном городе, но действовали в параллельных плоскостях, не пересекаясь, и друг друга не знали. Он наращивал обороты своего предприятия, платил тяжкий, но все же не беспредельный, как оно нередко бывает, налог бандитам, а я дежурил на складах восемь суток в месяц (десять, если честно, поскольку на правах старшого добирал себе еще парочку на выходных, вдвойне оплачиваемых) и охранял кафе. Охранял не значит, что я ходил вокруг него с дубинкой и отгонял нехороших людей. На это были другие; я же был старшим и в этом качестве отвечал за безопасность в целом, днем и ночью, в дождь и в вёдро, по пустяковым случаям и серьезным. Все шло хорошо целую осень и часть зимы, а потом случилось то, что неминуемо должно было случиться: "наехали" на "Белую чайку", на кафешку, которую я подрядился охранять. То есть хозяйку заведения посетили широкоплечие молодчики с грубыми манерами и предложили ей платить дань во избежание неких неприятностей. К тому времени я уже наслушался и начитался, да и насмотрелся историй самого разного сорта. Вспоминаю, как был один гусь в чине полковника Российской армии, который брался обеспечивать защиту от бандитов, хулиганов и воришек. Так тот изобрел оригинальный способ жить и зарабатывать: он исправно получал деньги за защиту, а при первой же тревоге - при наезде или пробивке - испарялся навсегда, не вступая в конфликты и объяснения. Испарялся, разумеется, только с данного объекта и шел искать другой, где его еще не знали... Пробивка? Это когда у потенциального объекта для защиты и доения спрашивают: платит ли он, и если да, то кому? Потом обязательно проверяют и в зависимости от результатов реагируют.
      У меня ум не столь изощрен, я попроще был. Брался защищать? Брался. Получал деньги, регулярно, без задержек и оговоренное заранее количество? Получал. Ну, так и изволь, Игнат Александрович, и не говори, что не дюж... Взял я у Нины, у хозяйки, номер телефона, который ей бритые мальчики в кожанках оставили с просьбой очень срочно позвонить, навертел цифры, вздохнул глубоко...
      - Добрый день, - говорю...
      На том конце провода лирике предаваться не привыкли, поздоровались в ответ, за две минуты выяснили, что я не казанский и не малышевский, и не от Сянганского, и не чеченец - и назначили мне стрелку в гостинице... Назовем ее "Булковская"... Или "Пулковская", какая разница. С той поры так много воды утекло, что никого моими воспоминаниями не закомпрометируешь... Стрелка - это такие бандитские смотрины, где братва для начала меряется крутостью мирным путем. Но бывает и так, что начинается мирно, а заканчивается кладбищем или братской могилой...
      Домашним, разумеется я ничего рассказывать не стал. Коллегам по работе тоже, потому что Гия уехал, как я уже говорил, а с другими у меня были хорошие, но чисто служебные взаимоотношения: привет-привет, сдал-принял. Мужик я здоровый был (и сейчас еще ничего так, разве что подвижность маленько подутратил), но один - и тоже ведь не к дистрофикам и не с лекарствами еду; вот и решил я, что пора лезть в заначку. А в заначке у меня лежало всего ничего: ПМ - пистолет Макарова и сотня патронов к нему. И пистолет, и патроны - незаконные и добыты незаконным же путем. Когда из-под Семипалатинска, не будем уточнять, откуда именно, собирались мы, капитаны да майоры, на дембель, сумели мы во время инвентаризации, при передаче складов дружественному и независимому Казахстану, запудрить документацию и зажилить два десятка пистолетов и ящик с патронами. Каждый из нас взял себе ствол и боеприпас - для акклиматизации в новой России, никто не побрезговал. Да, незаконно, но это как раз тот случай, когда моя совесть даже и не пикнула ни разу. Чеченцам в "свободной Ичкерии" и бандитам на наших улицах - можно, а нам нет? А вклады в сберкассе в дым обнулять - это законно? А государство по живому на части разрывать, народа не спросясь, это правильно? А выбрасывать нас в никуда, без средств к существованию, без корней, без пенсии и перспектив - это как, по совести? А строить себе дачи на миллионы долларов при официальной нищенской министерской зарплате?
      Сам я - законченный антикоммунист по политическим убеждениям, но моих армейских товарищей, тех, кто в красные зюгановцы подался, извините, не могу и не хочу осуждать... Реформа, оно, конечно, вещь такая, что только по человеческим костям и крови движется, да вот беда: кровь и кости все сплошь простонародные, а те, кто наверху, - ни своей кровью, ни своим корытом жертвовать не готовы...
      Взял я снаряженный ПМ, сунул сзади за пояс, втиснулся в свою "иномарку" и потрюхал рысцой по заснеженным, никем не убираемым улицам в гостиницу "Пулковская", на стрелку... Один.
      "Не бойся, милый, их всего лишь тридцать, каких-то разъяренных хулиганов..." Да, я хорошо помню тот вечер, и тогда мне было совсем не до шуток. Даже тогда не мог отчетливо сообразить: вроде и боюсь, а вроде и нет уже настоящего страха, устал в этой жизни чего-либо бояться. Нет, нет, я вовсе не герой по складу характера и не наивный осел, который рассчитывал в обнимку со своей пукалкой разогнать по сугробам всю питерскую мафию... Но довелось мне в детстве прочитать исторический роман, где у одного из персонажей был девиз: "Делай, что должен, - и будь, что будет". Очень уж он мне, девиз этот, понравился простотой и благородством, и я, по мере сил, старался следовать ему и в армии, и после... Не всегда, как я уже отмечал, это у меня получается... Но за мои ошибки и слабости я перед Богом и совестью отвечу...
      Захожу в бар, где мы встретиться условились, беру пива стакан (с ума сойти - за эти деньги кило мяса купить можно, и не самого плохого!), сажусь. В баре темно, накурено, народу изрядно, но ни академика Лихачева, ни Беллы Ахмадулиной, ни Ростроповича, ни иных представителей научной и творческой интеллигенции не наблюдается. Мужчины, если их рядом разместить, похожи друг на друга, как гантели из спортивного магазина или ящики из-под пива; их спутницы тоже выдержаны в сходном стиле: прикинуты ярко, держатся раскованно и, как мне показалось, при слове х.. ни одна не покраснеет...
      - Ты - Федоров? - молодой такой пацанчик спрашивает, лет двадцати двух - двадцати четырех, по виду амбал, но ничего особенного.
      - Я, - говорю. - А ты кто?
      Тут он оборачивается, кивает головой, за мой столик подсаживаются еще четверо. Он, который подошел, пятый, я шестой, итого пришлось добавить два стула от соседних столиков.
      - Ты кто? - это уже мне вопрос развернул один из них - мужичок постарше, мне ровесник, моей же комплекции.
      - Человек, - говорю.
      Небольшая заминка в разговоре, поскольку и я не горю желанием стать тамадой, и они никак не сообразят, что дальше спросить.
      - Что ты хочешь? - нашли вопрос, называется...
      - А ты чего хочешь? - это я ему. Их пятеро, но я гляжу только на старшего, только с ним беседую, на остальных почти ноль внимания. Это, кстати, тоже непросто и не всем дается: с одной стороны, не оскорблять собеседников своим гонором, а напротив - показывать им, что ты всех и каждого видишь и считаешь включенными в беседу, а с другой, истинное внимание, помогающее понять и предугадать события, целиком и полностью нужно отдать старшему, тому, от кого исходят решения.
      - Ты отвечай, это тебя спрашивают, поал? Почему на нашей территории шаришь?
      - О-о-о!!! Ганька, ежик твою можик, Игнат! Ты откуда здесь? - Аж в ухе зазвенело... Поднимаю голову на крик - стоит надо мной весело, но еще не очень качается, мой старый друг, вместе тренировки, вместе на соревнования - Борька Ревунов, весь из себя бритый и кожаный, и обниматься лезет... Не знаю как бы он на татами смотрелся, весу-то лишнего поднабрал, но в кожанке и с его габаритами впечатлил, хоть в кинобоевике снимай.
      - Ревыч! - это я ему, и радость моя горячей, чем Борькина, втрое, если не вчетверо.
      - Пацаны, я извинясь, в натуре... - это он им, конкурентам-соискателям, - сто лет другана не видел и вот, встретились... Игнат... О... извиняюсь... вы что-то конкретное трете... помешал, наверное...
      - Боря, ты что, его знаешь? - собеседник, гляжу, тоже Ревычу пятерню с готовностью протягивает...
      Хорошо встретить друга в нужном месте и в нужное время, ох, замечательно...
      - Петр, ты, что ли? О, у нас сегодня вечер встреч! Да я сто лет Ганьку знаю!.. Ну, пацаны... - Это он моему визави, они тоже между собой знакомы, оказалось...
      Я пообещал Борьке выпить с ним в самые ближайшие полчаса и с высот святой мужской дружбы спустился на грешную землю продолжить дискуссию о том, кто будет защищать от хулиганов и разбойников кафе "Белая чайка", что на Московском проспекте. Как ни странно, но после Борькиных восклицаний и дружеских заверений накал страстей утих, так и не успев подняться до температуры горения. Вроде бы сижу перед ними тот же самый я, ни больше не стал, ни меньше, но откашлялся мой любознательный собеседник и сменил нахрап на солидную доверительность и даже задушевность. Светский треп о том, кто кого знает, перемежался с рисованием пальцами на столе схемы подконтрольных территорий и охраняемых точек, откуда ни возьмись на столе очутились арахисовые орешки и бутылка шведского "Абсолюта", чтобы было чем орешки запивать. Я сразу про себя решил, что подвозить никого из моих новых знакомых на своей тачке не буду, да и сам не поеду, поэтому водочки откушал, но умеренно, общим количеством граммов двести пятьдесят. Тут мы Борю позвали, столы сдвинули, и пошло веселье на всю катушку, не хуже, чем за другими столами. Я же выждал приличное время, затарился телефонными номерами и ушел по-английски, никому не уступив и никого не обидев. Одна мягкосердечная девушка вызвалась было меня проводить, чтобы я не заблудился, не сбился с пути метельной ночью, но я пожал ей руку, поблагодарил и пообещал, что самостоятельно найду дорогу, к жене и детям.
      В тот вечер легитимность моя как самостоятельного народного заступника была утверждена, "Белая чайка" осталась за мной и в узких "профессиональных" кругах было признано мое право - быть крышующим. Впору крикнуть вслед за Кубертеном: "О спорт, ты мир!".
      Слухи распространяются мгновенно: недели не прошло, как еще три объекта соцкультбыта и общепита, соседи "Белой чайки", попросились под мою защиту. Бандитские империи в те времена возникали быстро, наспех: сегодня вспыхнули быстро и ярко, завтра точно так же сгорели без следа. Соответственно, и границы влияний, и подконтрольные объекты то переходили без конца из рук в руки, то, по недосмотру и безалаберности, оставались неохваченными опекой и заботой со стороны крепколобых и широкоплечих удальцов. Видимо, та территория, откуда я начинал свою охранную деятельность, была "бесхозной", что называется; я пришел на нее первый и по неписаным правилам: "Чье ничье - то мое", эта территория стала как бы "моей". И перед превосходящим численностью противником я эту территорию отстоял согласно тем же правилам: "Кто первый - тот и прав".
      Ситуация один в один ставила меня в положение крышующего бандита, что мне совсем не льстило и не улыбалось, несмотря на ощутимый материальный прибыток. Сам я понимал и твердо знал: я не бандит и никогда не примерю на себя бандитский статус, но, согласитесь, помимо благих намерений и спокойной совести должно существовать кое-что объективное, что делало бы это отличие заметным для всех: и для защищаемых, и для правоохранительных органов, и для моих родных и близких, и для друзей и знакомых... Поговорите с любым отморозком, так он в шесть секунд убедит вас, что как раз он и есть самый благородный Робин Гуд на всем пространстве от Черемушек до Шервудского леса и вообще честный малый, только с собственным взглядом на жизнь...
      Как обычно в те времена происходило первое знакомство бизнесмена с будущей (бандитской) крышей? Живет себе человек, трудится на себя, на семью, платит налоги, обеспечивает работой еще сколько-то человек и решает в меру сил и возможностей задачи, которые перед ним ставит жизнь. Вдруг возникает перед ним этакий хрен с горы и на гнутых пальцах объявляет лоху, что тот ему по жизни должен, причем ежемесячно (ежедневно или еженедельно) и навсегда. Я намеренно, так сказать, на прощание употребил эти сволочные словечки "лох", "распальцовка", по "жизни должен" с тем, чтобы впредь, по ходу рассказа, использовать эти жаргонизмы в сто раз реже, чем можно было бы, учитывая специфику моей работы, а в остальных случаях пересказывать события простыми человеческими словами, с помощью которых обычные люди общаются в обычной жизни. В знак протеста я так делаю или в знак презрения к этому птичьему языку - понимайте как хотите. Вот пример: в сегодняшней жизни - хоть с экрана, хоть в кулуарах - я чуть ли не от министров с академиками, не говоря уже о домохозяйках и журналистах, слышу выражения, типа "за базар надо отвечать". И это бандитское, уголовное выражение, оно что, очень красиво звучит? Или кандидат исторических наук, сказав такое, становится вдвое шире в плечах? Или о продавщице из газетного киоска после этакой филологической крутизны сразу подумают, что она крестная мама мировой "Коза ностры"? Или депутат эдаким манером выполняет свое обещание быть как можно ближе к народу?
      "Дал слово - сдержи", "обещаешь - выполняй" - разве так хуже звучит? Или менее весомо, не так мужественно?.. Эх, живуча романтика псевдокаторжанская...
      Ну, вот значит, приходит к нашему бизнесмену мордоворот и обкладывает бедолагу данью, хорошо если посильной. За что, спрашивается?
      - Э-э, - объясняет ему (ей) детина, - это вознаграждение на тот случай, если придут бандиты требовать денег (!!!). Вот как раз тогда он, детина со товарищи, выступит вперед и заслонит от этих нехороших уголовников защищаемого бизнесмена. Или от пьяниц и хулиганов. Если бизнесмен откажется от предлагаемой ему защиты, хулиганы неминуемо объявятся и начнут отравлять предпринимателю жизнь, деловую и личную. Иногда отвергнутый защитник и его ассистенты тут же с места в карьер превращаются в бесчинствующих дебоширов... Так или иначе - предприниматель либо будет платить, либо не сможет существовать как субъект предпринимательства. В милицию обращаться бесполезно, ибо у правоохранительных органов и без населения с их бесчисленными жалобами, полно забот и хлопот, а обращения за помощью, как правило, только мешают работать и заполнять неимоверно подробную отчетность о проделанной работе. Сейчас, в двухтысячном году с единицею (как правильно - в две тысячи первом?), ситуация утратила прежнюю остроту: бандитизм подувял несколько, вошел в некоторые берега, милиция стала больше получать и лучше работать, а тогда - тяжелые были времена, нервные и неспокойные, некому жаловаться, не на кого надеяться, кроме как на себя самого...
      Я, охраняя четыре, а через месяц девять, а еще через три месяца семнадцать точек - кафешек, парикмахерских, ателье по ремонту и тому подобных заведений, сам ни разу ни к кому не приходил и никому ничем не угрожал. Напротив, ко мне приходили и предлагали поработать у них охраной, вернее, защитой. Жизнь-то на месте не стояла, новое время - плохо ли, хорошо ли - но не давало людям спать. Не только ведь одно непотребство было, даже и в те годы, но и созидание. Население лишилось уверенности в завтрашнем дне, но получило свободу думать и действовать: люди уходили в бизнес, разные там торговые, обслуживающие, ремонтные предприятия возникали как грибы, и почти всем требовалась хоть мало-мальская защита... Семнадцать объектов охраны - это очень много и один человек, конечно же, с подобным объемом работы не в состоянии справиться, даже если не спать и не отдыхать - все равно времени не хватит и сил. Брал я за работу очень умеренно, если сравнивать с "коллегами", плату назначал, всегда сообразуясь с возможностями плательщика, но на круг получалось весьма прилично, так что можно было нанять помощников, нужда в которых давно уже назрела.
      Первым я вспомнил и привлек Володю Ганецкого, сманил его из когда-то процветающего, а ныне нищережимного предприятия, бывшего "ящика", где он зарплаты не видел по полгода. (Пока - по вечерам, правда, в свободное от работы время, ну а потом, когда дело закрутилось, то и со всеми потрохами. Мы и по сей день локоть к локтю трудимся, о чем ни он, ни я не жалеем.) Потом на армейских сослуживцев вышел, проверенных товарищей: Шерстнева Колю и Погудина Сергея, потом пошло и поехало...
      И, разумеется, весь наш дикий охранный бизнес существовал за живые, читай - неучтенные деньги, с которых мы ни подоходного налога в казну не платили, ни в пенсионный, дорожный и иные фонды ни малейших отчислений не делали. Идти по этому поводу в административные органы с повинной никому из нас в голову просто не пришло, а стукни в голову такая блажь - каждый, я уверен, погасил бы подобное искушение в зародыше. Куда идут деньги честных налогоплательщиков, народ ощущал плохо, но видел очень хорошо. Я про себя думал тогда, что Хасбулатов с Руцким и Ельцин с Гайдаром без моих копеек легко перетопчатся.
      А все же я не мог не понимать реалий, как не мог тупо экстраполировать ситуацию дикого времени и дальше, в будущее цивилизованной России, где граждане перестанут гордиться и хвастаться дочерью-проституткой, сыном-бандитом и мужем-казнокрадом.
      Государство существует на налоги, явные и скрытые, прямые и косвенные, которые собираются с физических и юридических лиц, - это аксиома, универсальная во все времена и при любых режимах. Россия будет процветающей и цивилизованной страной, бардак не вечен - в это я верю, как и в то, что земля круглая. Так понимаю я сегодня, так думал и тогда. Из этих простейших посылов о роли налогов и о будущем России следовал несгибаемый, как таблица умножения, логический вывод: надо легализовываться и платить налоги. И жить, не опасаясь, что тебя возьмут за шиворот, как автобусного зайца, и отправят перевоспитываться в воркутино-колымские "здравницы". Все равно сделают своевременную и полную уплату налогов нормой жизни и платить заставят всех. Так лучше научиться этому заранее и без ущерба...
      Но слаб человек и любит дожидаться момента, пока жареный петух с большим клювом не очутится у него в тылу. Наверное, долго бы я еще предавался абстрактным рассуждениям о гражданском долге честного человека, если бы не пришлось мне с недосыпу и в гололедицу сесть за руль моего верного "запора". Разрази меня гром, если я вспомню, зачем и куда мне понадобилось ехать... Может быть, в пригородный магазин за столярными инструментами, может быть, за автомобильными запчастями...
      Выполнял я левый поворот чин-чинарем, никаких тебе помех справа, вдруг, как в анекдоте, - фыррр - выныривает "мерс" и подставляет мне сытый лакированный бок. Я машинально по тормозу, руль кидаю вправо... и несет меня прямо в большой бетонный фонарный столб.
      Б... б-ба-бах! Не промазал! Хорошо еще, что лобовое стекло мне голову притормозило, а то улетел бы я, как толстый Карлсон, куда-нибудь на крышу...
      "Шапка! - думаю, - где шапка!?" Здесь лежит, на руле, я шапку на лоб, чтобы кровь унять и осмотреться. Осматриваюсь, пейзаж в голове прыгает, но шея ворочается без скрипа, руки-ноги шевелятся. Жив, кости целы... голова вроде не пробита... лоб рассечен и шишка... "Мерс", естественно, упорхнул, не попрощавшись. Что-ж, у богатых свои причуды... Дело было на улицах Сестрорецка, движение слабое, гаишников, теперь уже гибэдэдэшников, не видать, скоро уже смеркаться должно было. Выбрался я из родимого, осмотрел изувеченный багажник... и сел вдруг обратно в машину, поскольку внезапная мысль меня пробила на всю контуженную голову: а помри я - что будет с моей семьей и с ребятами, которые мне с головой и руками доверились, как отцу родному? А стань я калекой - кто обо мне позаботится и кому я буду нужен и опять же кто и как будет жену и детей обеспечивать? На офицерскую пенсию и бомж не разгуляется...
      Сижу - меня трясет всего, не от холода, от страха. И не за себя, повторяю, страх тот - я-то разные виды видел в своей жизни... Что сам убиться мог и уехать на кладбище - ноль эмоций, да и от шока еще не отошел... Нет, прокрутил я мысленно грядущие события немножечко вперед и без себя - и испугался за других, и устыдился. А устыдился своей непредусмотрительной безалаберности и глупости...
      - Слышь, гвардеец, ты чего ждешь, думаешь капот сам зарастет? Очнулся я от своих дум, гляжу - из "шестых" "Жигулей" кокарда торчит, а под ней лицо, хорошее лицо, неравнодушное - майор инженерных войск остановился... Ну, офицер офицера разве бросит в беде, даром что я весь в штатском... Сразу на душе теплее стало.
      - Да вот... До города подбросишь?
      - Куда тебе?.. - Я называю адрес. - Нет проблем. ГАИ ждать не будешь? Нет? В травмпункт отвезти? Ну, как знаешь, тогда сдам жене под расписку.
      Взял я документы из бардачка, сумку с мелким барахлом, еще раз проверил пустой багажник, хлопнул на прощание исправной дверцей - и с тех пор больше я его, калеку четырехколесного, не видел. А с учета я его заочно снял, помог один милицейский взяточник (теперь-то, небось, там одни ангелы непорочные служат, а тогда и мздоимцы попадались, чего греха таить).
      Довез меня товарищ майор до самого дома, как обещал, денег не взял, наотрез отказался - "на своем брате-служивом" наживаться! Гардеев Владимир Михайлович, на два года меня младше, женат, ребенок, охотник, исполняет под гитару песни собственного сочинения... Я почему это знаю - мы тогда телефонами обменялись, и вот уже четыре года как он у нас в ассоциации "БЕРЕЗА" работает, заведует кое-какими техническими аспектами в очень ответственном секторе.
      Дома, конечно, ахи-охи, супругу на слезы пробило, а я сижу в ванной с перебинтованной головой, отмокаю и улыбаюсь, счастливый такой, потому что в этот день я в живых остался и очень важную вещь понял в жизни... Если ее сжать до самой наикратчайшей формулировки, то она окажется простой и в первой половине всем известной, можно сказать избитой: "Не откладывай на завтра то, что..." ну и далее по тексту. Вторая половина понятого тоже не ахти какая теорема Пифагора, но я вот этим всем, мною понятым, руководствуюсь в реальной жизни и извлекаю немалую конкретную пользу. А вторая половина в дополнение к первой - вот она: "Думай о послезавтра, не дожидаясь завтра".
      В виде почина, чтобы сразу начать применять понятое на практике, позвонил я в тот же вечер Володе Ганецкому, рассказал о случившемся, то да сё, потрепались о пустяках пару минут...
      - Слушай, Володя, - говорю, - ты что завтра делаешь, напомни?
      Володя объяснил, я выслушал:
      - Володя, ничего этого от тебя не надо, перепоручи Коле, а сам завтра в 11-00 к исполкому подъезжай, очень срочное дело у нас... А я говорю, что это еще более срочное... Все успеем, если захотим, а в 11-00, даже без пяти, как штык чтобы... Ничего нет важнее на всем белом свете, Володя... Ну, какие от тебя секреты, кооператив будем регистрировать. Пока.
      ГЛАВА 3
      Издательство "Северо-Западный полюс лтд.", которым единолично руководил и на паях с компаньонами владел покойный Сергей Воронин, было многопрофильным и разветвленным предприятием, с филиалами в Гатчине, Петрозаводске и Пскове. Работало оно и с наличными, и по безналу, и с учтенными деньгами, и, как подавляющее большинство юридических лиц той поры, неучтенными. Добавьте сюда бартер, "непрофильные" темы, обмен услугами и тому подобные разновидности новорусского бизнеса. Плохо, конечно, что при такой всеядности ангельская чистота в делах никак не просматривалась, однако, если потрезвее взглянуть на вещи, не по учебникам, которых и нет, кстати, а что есть - устарели давно, а по жизни посмотреть, то и получится, что если всем этим обязательным бизнес-набором не пользоваться в реальной действительности, значит можно закрываться, не дожидаясь квартального отчета и приговора налоговой инспекции. Несмотря на сложные переплетения и метаморфозы финансовых потоков "Северо-Западного полюса лтд", крыше своей бандитской Воронин платил сполна, со всех филиалов и со всех бартеров. Не по доброте душевной он это делал и не по наивности. Бандиты - они тоже любят (а иногда умеют) идти в ногу со временем: долго они присматривались да приглядывались, искали в фирме слабые места - и нашли, естественно... В бухгалтерии у них оказался свой человек, женщина второй бухгалтер, чья-то бандитская родственница (у бандитов, как ни странно, тоже есть родители, жены, дети, братья, сестры...), типичный промышленный шпионаж, как мы в "БЕРЕЗЕ" это называем. Бухгалтерская безопасность - тоже подвид защиты, весь мыслимый и немыслимый спектр которой наша ассоциация обеспечивает своим клиентам. Это сегодня.
      А тогда для нас, для меня, единственная официальная форма бизнеса, о которой я слышал и смутно себе представлял, был кооператив...
      Естественно получилось, что на следующий день и черезследующий мы кооператив не зарегистрировали. Оказалось, чтобы зарегистрировать малое предприятие, обладающее всеми правами юридического лица, включая печать, банковский счет и право ведения хозяйственной деятельности, надобно собрать уйму справок, свидетельств, предоставить в соответствующие органы несколько экземпляров Устава, Учредительного договора, все это должно быть заверено у нотариуса... На каждом канцелярском шагу тебя подстерегают рифы, подножки, завалы и прочие трудности: забыл указать в Уставе, скажем, строку типа "и прочих видов деятельности, не противоречащих законодательству РФ" - не пойдет, переделать. Переделаешь, приносишь: "а почему у вас РФ, а не Российской Федерации"? Не пойдет, переделать.
      - Как же так, девушка, вы же в этой фразе к другому слову придрались, а по поводу сокращения "РФ" ничего не сказали? И теперь из-за этого все переделывать?
      - Да, все нужно переделывать.
      - Почему вы сразу не сказали?
      - На стене в коридоре есть образцы, там все расписано, а я вам не обязана ничего говорить, как надо. Я только не допускаю, как не надо. Следующий...
      - Но это же придирки, девушка, дорогая... У меня же нет врем...
      - Я ни к чему не придираюсь, я выполняю свою работу. Делайте, как нужно, и никто не придерется.
      - А как нужно, чтобы сразу все правильно сделать?
      - Еще раз повторяю: вон там в приемной на стене все написано. Читать умеете?
      - Но...
      - Пожалуйста, гражданин, не мешайте работать. Видите, какая очередь? Вас много - я одна. Следующий!...
      Д-да... "Вас много - я одна" - классический слоган советской эпохи, не будь к ночи помянута. Всюду нас было много, а она одна: в магазине, в сберкассе, в железнодорожной кассе, в поликлинике... Или унижайся с черного хода, или умри в очередях... Товарищ Анпилов забывает об этих мелочах, все больше вспоминает о зеленой колбасе по два двадцать, да про то, как нас весь мир боялся (а вы бы не боялись ехать рядом с автобусом, где шофер слепой маразматик восьмидесяти лет?). Но рыночные отношения проникают и сюда, в наследный бастион чиновничьей Руси. В пяти шагах от неприступной двери, тут же, в исполкоме, среди рифов и завалов призывно светится спасительный маячок: объявление, где гражданам, пожелавшим зарегистрировать предприятие любой формы собственности, все это сделают и сдадут "под ключ" специалисты - грамотно, с первого раза и в кратчайшие сроки. Но за соответствующее вознаграждение. А там, в коммерческой "скорой помощи", тебя встретит девушка совсем иначе: улыбки, предупредительность, чай или кофе на выбор... Между прочим, эта доброжелательная девушка - ближайшая подружка той, первой, исполкомовской, которая принимает документы, да все никак не может их принять, они вместе бегают в исполкомовскую кофейню, обсуждают совместные дела и проблемы... Порой и премии получают из одного и того же источника...