Это выдержка из служебной характеристики на предателя, которая была подшита в одном из томов уголовного дела.

В. И. Ветров родился в 1932 году в Москве. Родители работали на заводе. Жили бедно. Окончив школу, поступил в МВТУ им. Н. Э. Баумана. Затем два года проработал инженером на столичном заводе счетно-аналитических машин. Женился и у него родился сын.

В 1959 году на него обратили внимание кадровики из КГБ: два года учебы в разведшколе № 101 (теперь это Академия службы внешней разведки России) и три года работы в Центре в Управлении «Т» ПГУ КГБ СССР.

В 1965 году он под прикрытием должности старшего инженера ВО «Машприборимторг» начал работать в Париже, где занимался сбором научно-технической информации. Во время своего пребывания во Франции он имел широкий круг знакомств среди французских граждан, среди которых был и Ж. Прево, сотрудник фирмы «Томпсон-ЦЕР», изготавливающей электронное оборудование, в том числе и для французской армии. В то же время Ж. Прево являлся агентом Управления по охране территории, и поэтому не удивительно, что французская контрразведка пыталась проводить определенную работу по выяснению почвы для возможной вербовки Ветрова, правда, почему-то ей это не удалось.

В 1970 году Ветров вернулся и Москву и больше во Францию не выезжал. Несколько удачных вербовок, прекрасная характеристика и благодарность председателя КГБ.

В 1974 году вторая командировка, теперь в Канаду, но из нее он был досрочно отозван по трем причинам: пьянство, нарушение правил поведения советских граждан за границей и попытка вербовки местной контрразведкой. С таким «букетом» грехов можно было запросто «вылететь» из внешней разведки, но В. И. Ветрова всего лишь отстранили от оперативной работы (теперь он не мог выезжать в загранкомандировки) и перевели в аналитическое подразделение[580].

Несколько лет спустя его коллега по работе в Управлений «Т» ПТУ КГБ СССР вспоминал— . «Он казался всегда компанейским, всегда приветлив. Но потом в нем проявилась какая-то меркантильность, стремление что-то выгодно достать, продать. Из-за таких манипуляций его и отозвали из второй командировки.

Страсть к наживе, преувеличенное самомнение о своих способностях и неудовлетворенное чрезмерное честолюбие, пристрастие к спиртному и женщинам, а также неустойчивость толкнули его на предательство»[581].

По словам В. В. Галкина, бывшего сотрудника Управления «Т» ПГУ КГБ, Ветров работал в «аналитическом управлении и из-за недостаточно строгого режима секретности имел доступ к самым огромным… объемам сверхсекретной информации о персоналиях, о работе наших сотрудников в разведке противников.

В. И. Ветров занимался аэрокосмической темой, разработками, интересующими Министерство обороны. Информация о технологии летательных аппаратов уходила через него, несмотря на то, что всегда предпринимались все меры для зашифровки источника информации»[582].

В феврале 1981 года в Экспоцентре на Красной Пресне в Москве проходила международная выставка «Гидрометеотехника». На ней подполковник случайно встретил своего старого знакомого — представителя компании «Шлюм берже» А. де Полена и попросил его передать их общему другу — коммерческому директору фирмы «Томпсон — ЦСФ» Ж. Прево письмо.

После долгих раздумий и колебаний француз согласился выполнить его просьбу, и весной 1981 года, вернувшись в Париж, передал письмо Ветрова во французскую контрразведку (УОТ), объяснив при этом, что не знает его содержания, но человек, написавший письмо, является высокопоставленным московским чиновником. В письме автор коротко рассказывал о себе и предлагал свои услуги французам. При этом он не ставил определенных условий, но хотел, чтобы во Франции ему была бы обеспечена нормальная жизнь в случае, если он однажды сможет покинуть СССР.

Несмотря на то, что письмо было подписано полным именем, сотрудники УОТ испытывали поначалу вполне законные сомнения в искренности Ветрова. Поэтому для первой встречи с ним в Москве УОТ обратилось к его другу — французу Ж. Прево, согласившемуся отправиться в СССР. И лишь когда он вернулся в апреле 1981 года с первой папкой документов, сотрудники УОТ впервые осознали всю важность и ценность их нового агента. Связник-непрофессионал больше не использовался, но за оказанные Франции услуги был награжден орденом Почетного легиона.

Теперь для связи с Ветровым, получившего псевдоним Фаэрвелл, использовалась жена кадрового сотрудника французской контрразведки майора П. Феррана, работавшего в Москве под прикрытием военного атташе Франции. Причина привлечения жены разведчика легко объяснима — за ней не велось наружное наблюдение[583]. Как и за ее мужем. В этом французы смогли убедиться на протяжении всего короткого периода сотрудничества с бесценным источником информации.

После серии встреч, 23 мая, вместо жены пришел сам майор. Выяснилось, что во время предыдущего контакта агент по ошибке сунул в сумку связнику — матери пятерых детей, швейцарский авиационный снаряд «Орликон», который он за несколько часов до этого забрал в Минавиапроме. Придя домой и обнаружив взрывоопасный сюрприз, женщина так перепугалась, что наотрез отказалась встречаться с этим «страшным русским».

Как выяснилось потом на следствии, французы работали крайне непрофессионально[584]. За одиннадцать месяцев они провели с Ветровым" 12 личных встреч и каждый раз в 11 часов утра по субботам около выхода с Черемушкинского рынка или в скверике около музея-панорамы Бородинская битва. При этом не была отработана система проверок, вызовов, а передача материалов происходила из рук в руки.

Провал агента произошел вечером 22 февраля 1982 года и не был напрямую связан с его предательской деятельностью. Он со своей любовницей Ощенко, которая работала в том же управлении переводчицей, заехал на своем жигуленке на опушку леса около деревни Екатериновка[585].

Их ожидал очередной трудный разговор. Подруга требовала, чтобы он развелся со своей женой Светланой, и поставила ему ультиматум — до 1 марта. В этом деле есть один вопрос, на который, наверно, уже никто не ответит. Знала или нет Ощенко о том, что ее кавалер сотрудничает с французской разведкой? Если да, то она могла начать его шантажировать и тем самым спровоцировать на активные действия. Понятно, что, придав огласке их романтические взаимоотношения, она добилась бы только его увольнения из КГБ. А так ему грозил бы смертный приговор. С предателями в то время не церемонились. Если попадал в СИЗО «Лефортово», то живым уже оттуда выйти не удавалось.

Одно время, когда о деле В. И. Ветрова знали только сотрудники ПГУ КГБ, утверждалось, что любовница знала о его шпионской карьере. При этом в качестве аргументов приводились два факта. Во-первых, Ощенко якобы вошла в тот момент, когда он переснимал «Миноксом» очередной секретный документ. Сейчас это невозможно проверить. А, во-вторых, гонорары от французской разведки, а там шла речь о суммах, превышающих 10 тысяч рублей, которые он тратил почти полностью на нее. Напомним, что за такие деньги можно было купить новый автомобиль. Версию о том, что любовница догадывалась о его тайной жизни, подтверждает и бывший председатель КГБ (1988-1991) В. Крючков[586].

Мужчина предложил выпить шампанского, а когда женщина расслабилась, ударил ее бутылкой по голове. Потом схватил гаечный ключ и начал наносить беспорядочные удары. Она вырвала «оружие» из его рук, выскочила из машины и принялась звать на помощь. К ней поспешил случайный прохожий. Им оказался заместитель начальника отдела материально-технического снабжения объединения «Мострансгаз» 50-летний Ю. Кривич. Ветров хладнокровно прикончил его ударом ножа в сердце, а потом отправился на поиски подруги.

Он догнал убегавшую женщину и нанес ей удар в спину в область сердца. Жертве удалось выжить. Истекая кровью, она добралась до деревни. Ее случайно увидела Т. Гришина, которая вызвала милицию и «скорую помощь». Через два часа на одном из постов ГАИ задержали автомобиль с убийцей.

3 ноября 1981 года военный трибунал Московского военного округа признал виновным В. И. Ветрова в покушении на умышленное убийство с особой жестокостью, умышленном убийстве и ношении холодного оружия. Он был приговорен к максимальному сроку — 15 годам колонии строгого режима с лишением воинского звания и наград[587].

О дальнейшем свидетельствуют по-разному. О. Калугин пишет, что через несколько месяцев Ветров сам неожиданно признался в шпионаже, хотя первое время ему не верили, считая, что этот его шаг продиктован тщеславием. Н.Леонов, в ту пору заместитель начальника ПГУ, говорит, что при обыске после суда у Ветрова на квартире был неожиданно обнаружен фотоаппарат «Минокс» и пометки служебного характера. На суде выяснилось несоответствие доходов и расходов обвиняемого. Насторожило также поведение Ветрова в тюрьме, откуда он давал какие-то сигналы на свободу[588]. Версии Н. Леонова придерживается и В. А. Крючков, бывший в то время начальником ПГУ, добавляя, что подозревать Ветрова начали уже в ходе следствия по убийству прохожего, так как он слишком охотно признал свою вину. В результате началось доследование дела, в ходе которого была вскрыта связь Ветрова с французскими спецслужбами.

Существует и совершенно иная версия провала Ветрова. Согласно ей, ошибку допустили сами французы. Дело в том, что в 1983 году в посольстве Франции в Москве были обнаружены специальные устройства, позволяющие получать копии всех отправляемых из посольства сообщений до их шифровки. В качестве ответной меры французское правительство выслало из страны 47 сотрудников КГБ и ГРУ. А в ответ на протесты посла СССР в Париже Н. Афанасьевского ему продемонстрировали копию секретного документа, полученного от Ветрова, — решение Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК), в котором речь шла об итогах изучения и использования научно-технических разведывательных материалов. После этого вычислить предателя для КГБ не представляло никакого труда[589].

А для советской контрразведки началось «жаркое время» — поиски предателя. Если список сотрудников внешней и военной разведки их коллеги из Франции могли составить самостоятельно, то совершенно секретный документ из ВПК мог передать только сотрудник одного из добывающих органов, либо самой ВПК.

Дело в том, что по ряду признаков любая контрразведка может идентифицировать большинство дипломатов-шпионов. Например, если речь идет о советских «рыцарях плаща и кинжала», то это частые отлучки из здания посольства во время рабочего дня, труднообъяснимое желание поработать в вечернее время и выходные дни, а точное доказательство — это попытка уйти от подразделения «наружного наблюдения». К этому следует добавить, что ряд должностей традиционно закреплен за сотрудниками КГБ или ГРУ. Если вышлют одного «засвеченного» разведчика, то его место займет коллега.

Другое дело, что контрразведка, в большинстве случаев, против массовой высылки «дипломатов с погонами». Приедет новая команда и процесс выяснения того, кто чем занимается, начнется с нуля. А если среди новичков будут профессионалы более высокого уровня? Против высылки выступает и разведка. Есть риск ответной меры, а это значит, что нужно будет начинать на «пепелище» и «засветки» на страницах открытой печати имен и лиц «рыцарей плаща и кинжала».

Зачем они это сделали? Может быть решили, что агент Прощай мертв (например, его сбила машина) и пора начинать активно использовать его материалы. Хотя, скорее, в дело вмешалась большая политика и желание отомстить отечественной научно-технической разведке. В 8-й и 11-й главах приводятся некоторые итоги работы на начало 80-х годов. Большинство этих цифр было получено западными экспертами на основе материалов В. И. Ветрова.

Нельзя исключать наличие «крота» (высокопоставленный агент) разведки одной из соцстран в спецслужбах Франции или США. Если бы разоблачение В. И. Ветрова произошло спустя несколько лет, то, возможно, эту заслугу приписали бы, например, О. Эймсу или кому-либо еще из отечественных агентов в ЦРУ или ФБР.

Вне зависимости от причины разоблачения агента Прощай 30 августа 1983 года в следственном отделе КГБ СССР было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 64, пункт «а» УК СССР (измена Родине)[590].

Осенью 1983 года осужденный за убийство и ношение холодного оружия В. И. Ветров был этапирован из Иркутска в Москву и помещен в СИЗО «Лефортово». В течение месяца он упорно отрицал свою связь с иностранной разведкой, но затем во всем признался и начал давать показания[591].

Выяснилось, что в период работы на французов он передал УОТ свыше 4000 документов, имевших гриф «совершенно секретно». Многие из них имели резолюции председателя КГБ Ю. В. Андропова, а на некоторых были пометки Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Эти секретные материалы касались следующих вопросов:

— полный перечень всех государственных организаций СССР, занимающихся сбором и анализом научно-технической информации;

— планы реализации информации, а также средства, сэкономленные в результате полученной нелегальным путем западной техники для всех областей промышленности;

— список основных агентов, завербованных офицерами линии «X» в западных странах.

Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством генерал-майора Бушуева 14 декабря 1983 года вынесла вердикт: «Приговорить Ветрова Владимира Ипполитовича к высшей мере наказания».

Президиум Верховного Совета СССР оставил приговор без изменения. 23 января 1984 года шпион был расстрелян[592].

Материалы, переданные Ветровым французам и получившие название «досье Фаэрвелла», очень кстати пришлись президенту Франции Ф. Миттерану, избранному на этот пост в 1981 году. Руководители стран «большой семерки»^ подозрением смотрели на президента от Французской социалистической партии и крайне отрицательно относились к включению во французское правительство четверых министров-коммунистов. Но Миттеран, передав в июле 1981 года в Оттаве американцам часть материалов из «досье Фаэрвелла», добился улучшения франко-американских отношений и поднял свой авторитет в глазах президента США Р. Рейгана[593].

Предательство Ветрова привело также и к аресту ряда агентов в странах Запада. После того, как директор УОТ М. Шале передал ФБР обещанные Миттераном материалы, в США летом 1981 года были арестованы Д. Харпер и У. Белл.

Прощай передал сведения, на основании которых в 1983 году Франция объявила персонами нон грата сразу 47 советских граждан: 40 дипломатических работников, 5 торговых представителей и двоих журналистов[594].

Среди названных был резидент советской внешней разведки во Франции Н. Четвериков, его заместитель Г. Коленнанов, руководители линии «Н» (нелегалы) Ю. Быков, линии «X» (научно-техническая разведка) Ю. Зевакин и линии «ПР» (политическая разведка) В. Юденко. В общей сложности 15 выдворенных дипломатов работали по линии «ПР», 12 по линии «X» и 5 относилось к ГРУ[595].

На самом деле Ветров сообщил установочные данные как минимум 422 офицеров КГБ. Следует добавить, что в том же 1983 году 148 советских дипломатов и сотрудников КГБ и ГРУ под дипломатическим прикрытием были выдворены из многих стран мира, причем 88 человек из Европы и США, в том числе 47 из Франции. Всего же с помощью сведений, переданных Ветровым французам, было разоблачено около 57 агентов советской разведки в 15 зарубежных странах.

В феврале 1983 года в ФРГ был арестован подполковник советской внешней разведки и приговорен к длительному сроку заключения.

В апреле 1983 года сотрудники ФБР в момент встречи с агентом задержали офицера КГБ К. Константинова. Дипломата выслали из страны, а работа источника прекратилась[596].

Среди выданных Ветровым агентов — французский инженер Л. Бурдволь (поддерживал контакты с КГБ с 1965 по 1 декабря 1983 года), сотрудник Национальной компании авиационной и космической промышленности, работавший над новейшими космическими программами, в частности над созданием европейской космической ракеты «Ариан»; глава планового отдела западногерманской компании «Мессершмитт-Белков-Блом» М. Рёч; высокопоставленный морской офицер ЮАР Д. Герхардт[597].

В декабре 1990 года на американскую разведку начал работать сотрудник Управления «Т» ПГУ КГБ С. Илларионов. С 1980 по 1988 год он находился в Италии, где работал по линии НТР. В 1990 году он вновь прибыл в эту страну и предложил свои услуги резидентуре ЦРУ в Италии. Правда, в январе 1991 года ему пришлось срочно перебраться в США. Дело в том, что О. Эймс сообщил в Москву о предателе.

Всего Илларионов назвал 28 человек, причастных, по его словам, к шпионской деятельности в пользу КГБ. Среди них, помимо представителей бизнеса и государственных служащих, были два генерала, состоявшие на службе в итальянской армии и имевшие связи с командованием НАТО. По некоторым данным, Илларионов установил с ними первые контакты во время ежегодных военно-морских смотров, проводимых в Генуе. В конце января 1992 года итальянская контрразведка совместно с ЦРУ провела задержание ряда лиц, названных Илларионовым, и в отношении них началось судебное разбирательство. Сам же предатель, получив политическое убежище, остался в США.

В марте 1992 года стал перебежчиком полковник СВР В. Я. Коноплев. Он занимал пост заместителя по научно-технической разведке легальной резидентуры КГБ в Ьель-гии и должность перв'ого секретаря посольства СССР. По отзывам коллег, Коноплев не злоупотреблял спиртным, не увлекался женщинами и не страдал тягой к стяжательству. Человек скрупулезный, он гордился своей профессией, подчеркивая ее элитарный характер и, как и все остальные в резидентуре, осуждал бежавшего в 1990 году в США И. Черпинского.

Но неожиданно для всех в конце марта 1992 года полковник Коноплев вместе с женой Людмилой и младшей дочерью (старшая осталась в России) исчез из российского посольства в Брюсселе. Поначалу в его предательство никто не поверил, но вскоре в этом пришлось убедиться.

Что толкнуло Коноплева на предательство, доподлинно неизвестно. Но вполне возможно, что разменивающий пятый десяток лет полковник усомнился в своем дальнейшем материальном благополучии. Так это или нет, но по версии его коллег из Ясенево, в конце 1991 года он установил контакт с сотрудниками ЦРУ в Бельгии и предложил свои услуги. Некоторое время он продолжал работать в брюссельской резидентуре в качестве «крота», а потом бежал в США. Там он за крупную сумму денег и предоставление политического убежища поведал американцам обо всех операциях бельгийской резидентуры, к которым имел отношение.

Американцы передали полученные от него сведения в бельгийскую контрразведку, и та 10 апреля 1992 года провела операцию «Гласность». В ходе нее было задержано 14 человек, которые были допрошены государственным обвинением. В результате допроса пятерым из них было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу СССР, а потом и России. Ими оказались бельгийский бизнесмен Э. Эльярд, журналист газеты «Стандард» Г. Клиндт (получил советскую боевую награду, а это свидетельствует о ценности этого агента), инспектор одного из ведомств системы образования Р. Мооненс, сотрудники фирмы «Юнион шимик бельж» Ф. Коллар и Д. Кальсиньини[598].

Здесь особое внимание следут обратить на Э. Эльярда и Г. Клиндта. Бельгийский бизнесмен Э. Эльярд был завербован КГБ в конце 60-х годов на идейной основе. Сотрудничество с различными западноевропескими торговыми компаниями позволяло ему получать у своих партнеров важную научно-техническую информацию, которую он передавал советской разведке. Позднее он был назначен руководителем сети информаторов (групповодом) как в Бельгии, так и во Франции.

По утверждению французской контрразведки, Э. Эльярд вербовал агентов под «чужим флагом», то есть не раскрывая своей принадлежности к российской разведке. В результате ему удалось получить материалы о французской химической промышленности, информатике, военной системе связи «РИТА», новейших европейских проектах в области высоких технологий («Эспри», «Эврика» и других), проникнуть в компании «Филипс» и «Томпсон-ЦСФ». А на обнаруженной компьютерной дискете у одного из арестованных его источников информации были записаны имена 200 высокопоставленных сотрудников ЕС, занимавшихся научными исследованиями. Более того, при помощи одного из его агентов, работавшего в Париже в компании «Аэроспейс рисерчес энд девелоп-мент», российской разведке удалось получить материалы о европейском космическом корабле «Гермес» и французской ракете «Ариан» и ее топливе.

Его коллега по «охоте за чужими тайнами» журналист Г. Клиндт также был завербован на идейной основе в 1967 году и проходил в резидентуре под псевдонимом Ивар. Занимая пост научного обозревателя газеты «Стандард», Клиндт имел доступ к информации, в которой остро нуждалась Москва. Будучи завсегдатаем всех европейских научно-технических салонов, он без особого труда узнавал секретную информацию у инженеров аэрокосмических предприятий и даже сумел подружиться с бельгийским космонавтом Д. Фримутом, совершившим полет на американском космическом корабле «Атлантис»[599].

В июле 1992 года бежал в Англию сотрудник парижской резидентуры СВР полковник В. Ошенко. Он служил в Управлении «Т» ПГУ КГБ. В 70-х годах успешно работал в лондонской резидентуре, а в 1985 году был командирован во Францию заместителем резидента по линии «X» в Париже под прикрытием должности секретаря, а затем советника посольства по экономическим вопросам. Занимался вопросами внутренней и экономической политики Франции. 8 августа 1992 года должен был сложить полномочия в связи с сокращением штата посольства.

Шпионский скандал разразился 13 августа 1992 года, когда Служба внешней разведки России сделала официальное заявление о том, что ее бывший сотрудник и советник Российского посольства во Франции В. Ощенко, исчезнувший 24 июля 1992 года, находится в Великобритании.

По мнению экспертов, косвенные данные свидетельствуют о том, что Ощенко был двойным агентом и занимался во Франции промышленным шпионажем в пользу Москвы и Лондона.

По сообщению коллег перебежчика по дипломатической службе в пятницу 24 июля в 10 часов вечера В. Ощенко с женой и 14-летней дочерью прогуливались недалеко от посольства. В субботу и воскресенье семейство планировало прокатиться по долине Луары и полюбоваться старинными замками на западе Франции. Поэтому в воскресенье, 26 июля, когда в посольство в Париже позвонила из Санкт-Петербурга 19-летняя старшая дочь Ощенко, беспокоившаяся о судьбе автомобиля «Волга», который отец приобрел незадолго до предполагавшегося возвращения домой, его отсутствие не вызвало никаких вопросов. В действительности он просто скрылся в посольстве Великобритании.

Коллеги ждали Ощенко до вторника, после чего сообщили о его исчезновении в полицию, а затем в МИД Франции. Все попытки российского консула в Лондоне встретиться с Ощенко ни к чему не привели — последний от встречи отказался. Российские посольства как в Лондоне, так и в Париже сделали в свое время заявления, что Ощенко был на грани ареста «за взятки».

А неделю спустя, 5 августа, французские сыщики вышли на след: «рено» с российскими дипломатическими номерами стоял в парижском аэропорту Орли. К этому моменту Ощенко с семьей был уже в Великобритании и, по заявлению британского МИДа, наотрез отказался от встреч с российским консулом.

По сообщению представителя МВД Великобритании, Ощенко попросил британские власти предоставить ему вид на жительство. Лишь 13 августа Служба внешней разведки России распространила через ИТАР-ТАСС официальное заявление, в котором говорилось, что Ощенко подозревался в «двойной игре» и сотрудничестве с одной из западных разведслужб.

Эксперты сразу расценили бегство Ощенко в Англию и то, что британские власти скрывают его, как косвенное свидетельство его работы на МИ-6 (британская разведка). Наблюдатели также обратили внимание на то, что вслед за появлением Ощенко в Великобритании британскими спецслужбами 8 августа были арестованы супруги Смит, которых обвинили в «связях с КГБ» и промышленном шпионаже против компании «Бритиш аэроспейс», занимающейся секретными аэрокосмическими проектами. Авторитет агентов КГБ, занимающихся промышленным шпионажем, признается западными специалистами, многие из которых относят на их счет достижения советской авиации[600].

45-летний инженер М. Смит в молодости был коммунистическим активистом и 20 лет назад его завербовал офицер КГБ В. Ощенко, работавший под дипломатическим прикрытием в советском посольстве в Лондоне в 1972—1979 годах. Ощенко приказал Смиту прекратить посещать коммунистические собрания и жениться, чтобы не привлекать к себе внимания.

18 ноября 1993 года жюри лондонского суда «Олд Бей-ли» признало М. Смита виновным в шпионаже в пользу СССР. Он был осужден на 25 лет тюремного заключения. Смит обвинялся в продаже военных секретов Комитету государственной безопасности СССР в период, когда он работал в секретном военном учреждении — исследовательском центре «Херст». Смит скрывал свое коммунистическое прошлое при поступлении на работу, но когда оно стало известно, он потерял допуск и был переведен в медицинский отдел фирмы. На суде Смит сначала не считал себя виновным в том, что был «агентом КГБ» на протяжении 20 лет, но под неопровержимыми уликами признался, что получил от КГБ 19 тысяч фунтов стерлингов (2 тысячи у него были найдены в спальне при аресте). Смит признал, что занимался промышленным шпионажем.

Жюри совещалось более 10 часов и единогласно вынесло вердикт «виновен» сначала по двум из четырех пунктов обвинения. М. Смит признан виновным в «передаче документов и информации в период между 1 января 1991 года по 1 мая 1992 года» и «в сборе секретных материалов в период между 30 апреля 1992 года по 8 августа 1992 года», то есть по день ареста Смита сотрудниками Скотланд-Ярда. На этом процессе на стороне обвинения дал показания бывший полковник СВР В. Ощенко[601].

Хотя британский разведчик-диссидент Р. Томлинсон утверждает, что признание перебежчика из российской внешней разведки о том, что в середине 80-х он завербовал инженера по продажам из фирмы «ГЕК-Марком», было расценено британскими спецслужбами как информация средней важности.

«Я видел доклад МИ-6, в котором утверждалось, что этот инженер М. Смит не передавал секретной информации, способной причинить нам ущерб. (Это, впрочем, не помешало МИ-5 арестовать Смита, заманив его в ловушку, и упомянутый доклад не был показан адвокатам Смита на суде. Его приговорили к двадцати пяти годам тюремного заключения после того, как судья выступил с нелепым обвинением в нанесении Смитом неисчислимого ущерба безопасности Англии)»[602].

Кроме того, Ощенко выдал англичанам бывшего французского физика Ф. Тампервиля, бывшего сотрудника Комиссариата по атомной энергии (КАЭ), завербованного КГБ в 1988 году.

Еще две жертвы предателя во Франции — Д. Дегу, специалист по ядерной физике, работавший в военной организации — Генеральном управлении вооружений, и техник Ж. Карон, работавший на высоком посту на заводе «Томпсон-ЦСФ» в городе Сент-Эгрев. Ж. Карону предъявили обвинение в передаче СВР России сведений о составных частях военной системы связи «РИТА». Оба агента были арестованы в октябре 1992 года.

Кроме агентов Ощенко предал и своих бывших коллег, с которыми долгие годы работал под одной крышей. В результате 26 октября 1992 года временный поверенный в делах России во Франции О. Кривоклыков был уведомлен французским МИДом об объявлении персонами нон грата четырех российских дипломатов. В ноябре 1992 года они покинули Париж. Среди них был и резидент СВР во Франции Б. В. Волков[603].

Список предателей может пополниться новым именем в любой момент, особенно в наше нестабильное время.