От автора

О чем эта книга? Об уникальной технологии государственного промышленного шпионажа, которую мы утратили вместе с распадом Советского Союза. И о том, как с ее помощью мы на протяжении семидесяти пяти лет оставались великой державой.

…Тихим и теплым сентябрьским вечером 1991 года мы неспешно прогуливались по аллеям одного из московских парков.

— Знаете, Сергей, — с грустью в голосе заметил Андрей Петрович (имя изменено), старший офицер 1-го главного управления КГБ СССР, — печально наблюдать, как рушится система, которую мы создавали в течение семидесяти лет. Ведь потом ее крайне сложно будет восстановить, — и неторопливо продолжил разговор. — Во всех наших успехах в сфере создания новых видов оружия, начиная от стрелкового и заканчивая атомным, есть вклад научно-технической разведки и иностранных специалистов, которые насильно или тайно были доставлены в Советский Союз, как и оборудование, на котором им порой приходилось работать. Хорошо это или плохо — судить не нам с вами. Вы слишком молоды, а я проработал в этой системе больше сорока лет.

Наверно, на моем лице отразились растерянность и удивление от услышанного. Дело в том, что первая монография на русском языке, где подробно рассказывалось о масштабах и методах работы отечественной научно-технической разведки, была издана только в 1993 году. Книга Т. Вольтона «КГБ во Франции» стала бестселлером у тех, кто интересовался историей «мира теней».

— Я могу рассказать лишь о том, как это происходило, — продолжил собеседник. — Единственное условие — все должно остаться между нами.

Он умер через несколько месяцев. Не смог пережить распада Советского Союза в декабре 1991 года. Его похоронили на одном из центральных московских кладбищ с воинскими почестями.

Прошло десять лет. Многое из того, что я тогда услышат от Андрея Петровича, опубликовано в открытой печати. Даже значительно больше того, о чем знал и рассказал ветеран «тайной» войны. Например, об использовании немецких специалистов и ученых при создании советской атомной бомбы или о том, что Ю. Розенберг действительно был ценным советским агентом, добывшим множество материалов по радиолокации. Хотя его осудили как «атомного шпиона».

В книге рассказано только то, что опубликовано в открытой печати (а это огромный и почти несистематизированный массив). В ней собраны воедино и проанализированы разрозненные факты, то. что хотел сделать десять лет назад Андрей Петрович.

Он мечтал написать открытую историю отечественной научно-технической разведки. Эта книга — попытка воплотить его идею в жизнь. Удачна она или нет — судить читателям.

Глава 1. КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

История зарождения научно-технической разведки России специфична. В ней очень мало сюжетов, напрямую связанных с похищением чужих тайн. Хотя это не значит, что краж высоких технологий не было, а отечественная промышленность развивалась и самостоятльно. Просто правители нашей страны сами создавали такие условия, когда иностранные специалисты делились секретами своих ремесел и обучали российских коллег всем тонкостям своего дела.

Идея использования иностранных специалистов была не нова. Еще в период монголо-татарского ига завоеватели во время захвата городов никогда не убивали мастеров, оружейников, ювелиров, специалистов по производству бумаги, архитекторов и всех, кто владел тайнами ремесла.

Таланты поощрялись, независимо от этнической принадлежности. Главным архитектором Монгольской империи стал испанец Анико, который создал в Тибете Золотую пагоду. Трон для великого хана создал русский мастеровой Козьма из захваченного Батыем золота. Стенобитные машины, камнеметатели и огнеметные машины, по тем временам первоклассное оружие, изготовляли китайские мастера, которые достигали в империи высших хозяйственных и административных должностей. Фактически они были рабами, но если трудились, то преуспевали, а если ленились или саботировали работу, их казнили[1].

Идея активного использования знаний и навыков иностранных мастеров, по тем или иным причинам попавших на территорию другой страны, была популярной в течение многих веков.

Первый русский посол в Англии О. Г. Непея, возвращаясь из Лондона в 1557 году, привез с собой группу специалистов[2]. Этот факт можно считать первым официальным приглашением иностранных мастеров российским царем и началом участия дипломатов в операциях научно-технической разведки.

Поэтому можно утверждать, что родоначальником государственного промышленного шпионажа был Иван Грозный, а не царь Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим, с его приказом Тайных дел или император Николай I, сформулировавший первое задание российской научно-технической разведке.

В 1556 году в грамоте, адресованной Иваном Грозным новгородским дьякам, говорилось что немецких пленных мастеров нужно продавать не в Литву или в Германию, а направлять в Москву. Была назначена премия тому, кто сообщит о нарушении данного требования. Виновных приказано было брать под стражу и держать в тюрьме до особого царского распоряжения. Таким образом, была предпринята попытка более рационального использования пленных, чем просто получение за них выкупа.

Тем не менее ехать в неизвестную далекую страну добровольно решился бы не каждый.

Но у пленных мастеров не было выбора, а вот в 1567 году из Англии в Москву приехали: доктор, аптекарь, инженер с помощником, золотых дел мастер и еще несколько мастеров[3]. Этот случай можно считать одним из первых эпизодов переманивания специалистов.

Одной из особенностей российской армии того периода было большое количество наемников со всей Европы. И поэтому нет ничего удивительного в том, что некий «солдат удачи» полковник Лесли подрядился набрать мастеров для нового пушечного завода, организованного в Москве другим иностранцем Коэтом. Производство находилось на берегу Поганого пруда около реки Неглинная, и специализировалось на изготовлении пушек и колоколов.

Практика приглашения иностранных мастеров была прервана из-за событий Смутного времени. Иностранцы либо погибли, либо бежали из России.

Спустя четыреста лет другой правитель России, И. В. Сталин, создаст систему советского промышленного шпионажа. Он объединит усилия различных ведомств. При нем, в начале 30-х годов XX века, начнется массовая эмиграция в Советский Союз квалифицированных специалистов из Германии и других стран. Правда, большинство из них будет расстреляно в 1937 году. После окончания Второй мировой войны «отец всех народов» будет строго следить за тем, чтобы немецкие пленные инженеры не гибли в лагерях Сибири, а работали в многочисленных «шарашках». Об этом более подробно рассказано в главе 17.

В 30-е годы XVII века, когда Россия оправилась от последствий Смутного времени, политика, начатая при Иване Грозном, стала более активной и целенаправленной.

В 1630 году российский бархатных дел мастер Фимб-ранд поехал за рубеж для найма людей. Через год в Европе было объявлено о том, что Россия нуждается в десяти ювелирах, и для них есть вакансии при царском дворе. В Москве уже работал ювелир Иван Мартынов, но он не справлялся с имеющимся объемом работы.

В 1634 году в Россию приехал Х.Головей, часовых дел мастер. В том же году специальные гонцы отправились в Саксонию, чтобы нанимать медеплавильных мастеров[4]. Возможно, среди них были переводчик 3. Николаев и золотых дел мастер П. Ельрендорф, которым было поручено разыскать за границей специалистов по выплавке меди. Список специалистов, которые поехали в Россию, начал стремительно расти[5].

Правда, не всегда приглашенные иностранцы способствовали развитию отечественной промышленности. Например, в одном из донесений, адресованных шведскому королю в 1648 году, посол этой страны в Росии Поммеринниг писал: «Как эти (иностранные специалисты. — Прим. авт.) уедут отсюда, тульские и другие горные заводы не в состоянии будут вредить горным заводам вашего королевского величества, ибо я достал Петру Марселису (владелец горного завода. — Прим. авт.) плохого кузнечного мастера[6].

В 1645 году царь Алексей Михайлович организовал приказ Тайных дел. Несмотря на грозное название, данное учреждение занималось обслуживанием царя и членов его семьи.

В задачи приказа входило решение широкого круга вопросов, начиная от организации царской соколиной охоты и заканчивая раздачей милостыни. Кроме этого, сотрудники приказа для обеспечения безопасности Алексея Михайловича дегустировали все блюда перед подачей на царский стол, занимались изготовлением лекарств и напитков для его семьи и выполняли различные тайные поручения царя.

Например, среди хранящихся в архиве царских грамот есть одна, приказывающая астраханскому воеводе князю Н. И. Одоевскому прислать в Москву «индийских мастеровых людей», владеющих секретами изготовления и покраски легкой ткани. Астраханский воевода отрапортовал царю, что в Астрахани таких людей нет, но одного он сумел разыскать. Это был «бухарского двора жилец» красильный мастер по имени Кудабердейка.

И. Гебдон, англичанин по происхождению, начал свою карьеру в России в качестве переводчика при английских купцах. Затем он регулярно совершал поездки в Венецию и Голландию, выполняя личные поручения Алексея Михайловича. Среди его заслуг — приглашение в Россию двух мастеров «комедии делать». Таким образом, у истоков создания театра в России стояла научно-техническая разведка.

В тот период в России уже умели делать цветные оконные стекла, но при изготовлении стеклянной посуды возникали проблемы. Поэтому при приказе Тайных дел существовало два стекольных завода, где под руководством выписанных из Венеции мастеров изготовляли различную посуду. Например, потешные стаканы «в четверть ведра и больше» и «царь-рюмку в сажень величиной»[7].

А в образцовом царском питомнике в подмосковном селе Измайлово успешно выращивали разные диковинные растения: виноград, дыни бухарские и туркменские, арбузы, кавказский кизил, венгерскую грушу и даже пытались выращивать финиковую пальму. Семена для этого питомника было поручено добывать российским послам в Англии.

При Петре I приглашение иностранных мастеров стало одним из элементов развития промышленности Российской империи. Например, после его первой заграничной поездки (1697—1698 годы) в Россию вместе с царем приехало 900 человек, начиная от вице-адмирала и заканчивая корабельным поваром[8].

Иностранным мастерам были созданы все условия для работы. Контракт заключался сроком на пять лет и предусматривал возможность беспошлинного вывоза из России всего нажитого за эти годы имущества. При этом, если иностранец решал уехать раньше срока, то российские власти проводили расследование: а не было ли притеснений этого иностранца со стороны местного населения. Единственное, что требовалось от приглашенных мастеров, — обучать местных жителей тонкостям и секретам своего ремесла[9]. Наверное, за всю историю Российской империи, это был самый благоприятный для иностранных специалистов период.

Тогда же была возрождена практика приглашения зарубежных военных специалистов и стажировка офицеров российской армии и флота за рубежом. Кроме непосредственного обучения, эти люди выполняли и разведывательные задания. Например, изучение иностранных технологий в сфере военного судостроения[10].

Екатерина II продолжала традиции предшественников и регулярно приглашала квалифицированных мастеров в Россию, чем вызывала скрытое недовольство правительства Франции[11].

В марте 1819 года внимание французской полиции было приковано к деятельности русского князя Долгорукого. Он через специальных эмиссаров активно приглашал рабочих лионских шелковых мануфактур сменить место жительства и поработать в России. В тот период в Лионе была безработица, и привлечь рабочих было очень просто.

В конце 1823 года граф Демидов нанял огромное количество высококвалифицированных рабочих и механиков для своих металлургических заводов. Когда полиция арестовала нескольких рабочих, согласившихся ехать в Россию, то на допросах они утверждали, что цель поездки — знакомство с Россией. Французской полиции так и не удалось привлечь их к суду. Ведь формально они не нарушили закон и не стали сообщать технологические секреты агентам графа Демидова. Более того, полиция подозревала, что рекомендации, как вести себя на допросах, рабочие получили именно от этих агентов.

В 1823—1824 годах французская полиция пыталась следить не только за агентами графа Демидова, но и за баронами Нейгардтом и Шиллингом, которые выполняли поручения российского правительства по организации закупок механических станков. В конце 1824 года в Париж прибыла новая многочисленная группа русских агентов для закупки оборудования и переманивания высококвалифицированных рабочих[12].

В том, что российские дипломаты активно участвовали в тайных операциях, не было ничего удивительного. Внешнеполитическими разведывательными операциями занималось и окружение царя, и отдельные министры, и губернаторы, и командующие военными округами, особенно приграничными.

Основным же учреждением, которое занималось внешнеполитической разведкой, было Министерство иностранных дел России, в практической деятельности которого до середины XIX века преобладали разведывательные формы. В первую очередь эту работу вели сами послы Российской империи. Послы подкупали видных политических деятелей за рубежом, давали взятки, подносили дорогие подарки, занимались компрометацией враждебных России государственных деятелей, добиваясь в отдельных случаях даже их физического уничтожения.

В этом отношении достаточно красноречивым примером является поучение дипломатов министром иностранных дел времен Екатерины II графом Никитой Ивановичем Паниным: «Сотрудник Иностранной коллегии должен уметь вербовать открытых сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц и второстепенных чиновников, писать лаконично и четко свои шифрованные и открытые донесения на Родину не по заранее установленной форме, а исходя из соображений целесообразности».

Немецкий изобретатель Ф. Леппих разработал и предложил в конце 1811 года проект гигантского управляемого аэростата императору Франции Наполеону I. Монарха изобретение не заинтересовало, и более того, он распорядился выгнать «прожектера» за пределы страны. Вернувшись в Германию, аэростатостроитель начал реализацию проекта на родине. Об этом узнал Наполеон и приказал арестовать и доставить в Париж Ф. Леппиха. Тогда бедняга предложил свой проект русскому посланнику при Штутгартском дворе Д. М. Алопеусу, одновременно прося его о защите от французских властей.

Дипломат положительно оценил проект визитера и не мешкая написал письмо на имя Александра I, где указал: «Ныне сделано открытие столь великой важности, что оно необходимо должно иметь выгоднейшие последствия для тех, которые первыми воспользуются». А дальше события начали развиваться по законам «тайной» войны. Изобретатель с помощником под вымышленными именами (бланками паспортов их снабдили российские дипломаты в Мюнхене) пробрались в Российскую империю. Затем под Москвой было организовано, говоря современным языком, конструкторское бюро и опытное производство.

Несмотря на режим секретности и огромные суммы, которые выделялись на реализацию проекта, о неудаче узнали все. Перед захватом французами Москвы предприятие было срочно эвакуировано и проработало до середины 1813 года. Затем сам изобретатель исчез, а все исследования в области аэронавтики были приостановлены лет на пятнадцать[13].

Научно-техническая разведка была уделом не только дипломатов, но и простых людей. Еще со времен Петра I сохранилась практика «обмена» опытом в горнодобывающей отрасли. Российский металл высоко ценился в Европе и нужно было повышать объемы его производства. Множество иностранных специалистов прибыло на Урал. Выезжали за границу и наши мастера. Правда, круг их интересов был значительно шире, чем устройство шахт и горнообогатительных фабрик.

Например, в 1813 году англичанин Уатт сконструировал первую водоотливную машину[14]. Тем самым была решена одна из проблем, с которой на протяжении столетий активно боролись шахтеры всех стран. Теперь, если шахта заполнялась водой, то ее не бросали, а осушали и продолжали активно использовать.

В 1821 году в Англию поехал механик нижнетагильских горных заводов братьев Демидовых Е. А. Черепанов. Истинная цель поездки — изучение водоотливных машин. Когда он вернулся назад, то не только смог рассказать основные принципы— их устройства, но и подготовить необходимую техническую документацию. Под его руководством на Урале построили несколько экземпляров водоотливных машин. При этом братья Демидовы не только сэкономили огромные средства, но и получили более совершенное оборудование[15].

Еще одна проблема, которая была решена в России с помощью заимствования иностранных технологий, — создание первых моделей паровозов и железнодорожных путей.

Для сбора всей необходимой информации в Англию был «командирован» М. Е. Черепанов. Вместе со своим отцом он участвовал в воспроизведении водоотливных машин и поэтому имел необходимые навыки инженера. Во время поездки он регулярно посещал заводы Стефенсона и многочисленные английские рудники и шахты. По мнению некоторых специалистов, во время этих экскурсий он обзавелся множеством знакомых, через которых и сумел собрать максимум необходимой информации. При этом нужно учитывать и тот факт, что оба Черепановых, отец и сын, были неграмотными, поэтому все данные им приходилось запоминать.

После возвращения в Россию начались активные работы по созданию паровоза. Первая модель была построена в декабре 1833 года, а в феврале 1834 прошли первые испытания. Из-за несовершенной конструкции котла, а эту проблему не смогли сразу решить и в Англии, происходили частые аварии. Осенью того же года «сухопутный пароход» был торжественно продемонстрирован публике. Он проехал 854 метра. Железная дорога соединила Войский медеплавильный завод и незадолго до этого открытое месторождение медных руд у подножия горы Высокая. Позднее этот маршрут гордо именовался Тагильская железная дорога.

Второй отечественный паровоз был построен в 1835 году. По своей конструкции он значительно превосходил общий уровень паровой техники того периода, а рельсовая колея была в техническом плане совершеннее зарубежных магистралей[16].

В 30-е годы XIX века, в связи с заметным отставанием в сфере технического оснащения российской армии по сравнению с европейскими, правительство Российской империи предприняло ряд энергичных мер для ликвидации этой отсталости.

В ноябре 1830 года по инициативе военного министра А. И. Чернышева Николай I дал указание начать собирать сведения обо всех открытиях, изобретениях и усовершенствованиях, «как по части военной, так и вообще по части мануфактур и промышленности» и немедленно «доставлять об оных подробные сведения». Это указание можно считать первым заданием научно-технической разведки.

Подробности многих операций той эпохи мы уже никогда не узнаем. Ветераны тайной войны тогда не писали мемуаров, а в архивах за полтораста лет почти ничего не сохранилось.

Примером одного из реальных дел служит история о том, как была добыта информация о технологии изготовления ударных колпачков для ружей в Великобритании.

Российский посол в Лондоне X. А. Ливен поручил выполнения этого ответственного задания генеральному консулу в Великобритании Бенкгаузену. Тот обратился к своему агенту — главному инспектору английского арсенала Ч. Мантону. Англичанин, выслушав просьбу российского дипломата, заявил, что только одно описание ничего не даст. Нужна машинка для изготовления этих колпачков.

Мантон согласился передать комплект колпачков, несколько старых ружей, переделанных для использования новых колпачков, и машинку для их изготовления.

А вот ружья новой модели, переделанные для использования этих колпачков, которые так интересовали военное ведомство Российской империи, агент передать не смог, так как они только начали поступать в арсенал и находились на строгом учете.

Тогда Бенкгаузен обратился к другому своему агенту — Л. Дэвису, владельцу оружейной мастерской в Лондоне. Тот был в приятельских отношениях с директором государственного оружейного завода в Энфилде (Ирландия) и через приятеля сумел достать один экземпляр нового ружья. Таким образом, через полгода ответственное задание было выполнено.

Были и другие достижения. Например, российский посол в Париже лично купил за 600 франков в 1832 году описания и чертежи новых лафетов для французской полевой артиллерии. В 1835 году он потратил 6500 франков на «чертежи и описание нового вида зажигательных ракет, ударного ружья и чертежи крепостной, осадной, береговой и горной артиллерии» — последние достижения Франции в военной области.

Посол в Вене сообщил в 1834 году об изобретении австрийцем Цейлером нового ударного механизма для огнестрельного оружия и сменного магазина для патронов. Посол не только сумел добыть описания и чертежи этих изобретений, но и договориться с Цейлером о тайной поездке в Россию для организации производства новых ружей.

Генеральный консул в Гамбурге Р И. Бахерахт приобрел в 1835 году через свою агентуру в Бельгии модели орудия с лафетом, два ружья новейшего образца, модель телеграфа нового типа. Николай 1 наградил Р. И. Бахерахта, по представлению военного министра А. И. Чернышева «за усердную службу его и особенные труды», орденом Св. Анны 2-й степени, украшенной императорской короной.

В 1835 году была получена документация по производству французских пушек на заводах в Тулузе. В том же году сотрудник российского посольства в Париже приобрел образцы витых ружейных стволов, которые выпускались на одном из заводов в горах Вогезы на северо-востоке Франции[17].

Сейчас никто не сможет назвать точное число добытых отечественной разведкой иностранных военно-технических новинок. Дело в том, что большинство образцов не оставили заметного следа в истории российского оружия. Вот типичная история того периода.

В 1839 году был организован специальный Комитет по улучшению штуцеров и ружей. По его настоянию испытали несколько десятков моделей капсюльных замков отечественного и иностранного производства. Опыт продолжался три года, а потом представитель комитета во Франции донес о тамошнем способе переделки кремнёвых ружей и пистолетов в капсюльные, особо отметив его простоту и дешевизну. На нем и остановились[18].

Россию интересовали не только новые технологии, но и достижения конкурентов на основе уже известных технологий. Проанализировав их можно было усовершенствовать собственные разработки. В первую очередь, в военной сфере. Теперь государство заботилось только о жизненно важных отраслях промышленности. Новый период охоты за ткацкими станками начнется уже при советской власти.

В декабре 1854 года российскому представителю в Брюсселе графу Хрептовичу свои услуги по информированию о ситуации в сфере создания военно-морского флота Франции предложил грек С. Атаназ. В качестве инженера-кораблестроителя он был направлен правительством Греции официальным представителем во Францию, где имел доступ во все военно-морские учреждения страны. Используя свое служебное положение, он мог добывать информацию, которая так интересовала военные ведомства Российской империи.

Успехи, достигнутые С. Атаназом, впечатляют. Он не только сумел добыть чертежи и подробное описание всех военных кораблей, которые строились на судоверфях Франции и Великобритании в тот период, но и собрать максимум другой ценной информации о новейших технологиях того периода[19].

В 1856 году был создан Кораблестроительный технический комитет. Одной из его задач было изучение, обобщение и освоение опыта иностранного военного кораблестроения, создание и использование нового вооружения и технических средств флота[20].

В июне 1856 года был утвержден «Проект общих статей инструкции агентам, направляемым за границу». Пятый пункт этого документа предписывал военным агентам собирать информацию «об опытах правительства над изобретениями и усовершенствованиями оружия и других военных потребностей, оказывающих влияние на военное искусство»[21].

В том же году военный агент во Франции флигель-адъютант полковник П. П. Альбединский получил задание собрать максимум информации о новых образцах нарезных ружей и пуль к ним, а также «осторожно получить эти предметы секретным образом». Оказать содействие ему в выполнении этого задания должен был его коллега, военный агент Пруссии во Франции майор Трескау. Этот человек уже не раз оказывал услуги российской военной разведке. К концу года задание было выполнено.

Добытая полковником П. П. Альбединским информация была внимательно и скрупулезно изучена в Оружейном комитете. На ее основании было принято решение о переходе с гладкоствольных на нарезные ружья и о снижении массы пули.

В марте 1857 года военный агент П. П. Альбединский привлек к сотрудничеству с российской военной разведкой офицера — ординарца французского императора — и регулярно стал получать от этого агента ценные документы. В частности, среди полученной от офицера-ординарца информации были «чертеж и описания корпуса орудия калибра 12» и описание «ударных трубок» для гаубицы, производство которых было организовано на оружейном заводе в Меце[22].

Начиная с 1859 года, в России начали разрабатывать казнозарядную винтовку. Тогда Оружейный комитет испытал более 130 иностранных и не менее двух десятков отечественных моделей. И, наконец, в 1864 году остановил свой выбор на винтовке англичанина Терри, появившейся шестью годами ранее. В эту конструкцию браковщик Тульского оружейного завода внес два десятка усовершенствований, и в ноябре 1866 года ее приняли в серийное производство под названием скоростная капсюльная винтовка. По иронии судьбы, на международной выставке в Париже она была признана одной из лучших[23].

В 1860 году в «Положении об общем образовании управления морским ведомством» было подтверждено, что Корабельный технический комитет «…следит в России и за границей за всеми улучшениями по технической части кораблестроения и механики».

В январе 1867, когда был организован Морской технический комитет, то на него была возложена обязанность изучения иностранного опыта и перспектив развития зарубежных флотов.

В этот же период в связи с модернизацией Российской империей своего Военно-Морского Флота резко возросла роль научно-технической разведки в сфере судостроения. Многочисленные инженеры и мастера-судостроители были срочно отправлены за границу для изучения иностранного опыта. Кроме этого заказы на постройку нескольких военных кораблей были размещены на судоверфях Великобритании и США. В эти страны были командированы военные инженеры-судостроители не только с целью контроля постройки заказанных Российской империей судов, но и изучения иностранного опыта[24].

В июне 1876 года в США на празднование 100-летнего юбилея принятия Декларации независимости приехал великий русский химик Д. И. Менделеев. Его поездку организовало Русское техническое общество, активно сотрудничавшее с российской разведкой. Среди прочих заданий, которые предстояло выполнить ученому во время ознакомительной поездки по США, было два непосредственно связанных с промышленным шпионажем.

В тот период Российская империя пыталась решить проблему удешевления процесса добычи нефти. Из 100 нефтедобывающих компаний, которые начали работать, выжило только четыре. Остальные закрылись, не выдержав конкуренции с более дешевой американской нефтью.

Д. И. Менделееву предстояло выяснить, как американские нефтедобывающие компании смогли значительно снизить себестоимость процесса добычи нефти. В результате поездки по стране и многочисленных встреч с людьми, связанными с нефтедобычей, Д. И. Менделеев подготовил подробный анализ ситуации и дал свои рекомендации по удешевлению процесса добычи нефти.

Вторая проблема, которую предстояло решить ученому, — раскрытие секрета производства бездымного пороха. И здесь он добился больших успехов. Не только сумел получить секретные формулы, но и разработать на их основе его более эффективный вид[25].

К началу XX века сотрудники российской военной разведки и дипломаты были заняты добычей совершенно другой информации. Военных интересовали мобилизационные планы и степень готовности к войне потенциальных противников. Дипломатов — истинные взаимоотношения между странами.

В задачи созданного в 1903 году VII отделения (статистика иностранных государств) 1-го военного статистического отделения управления 2-го генерал-квартирмейстера Генерального штаба входило «рассмотрение изобретений по военной части»[26].

В 1906 году на специальном совещании, организованном Генеральным штабом и посвященном «составлению программы для военных агентов», выяснилось, что научно-техническая разведка работает крайне неэффективно. Представители всех главных управлений Генерального штаба высказали резко отрицательное мнение об эффективности добычи информации военными агентами по данному вопросу.