Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ракеты и люди (№2) - Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам

ModernLib.Net / Научно-образовательная / Черток Борис Евсеевич / Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам - Чтение (стр. 32)
Автор: Черток Борис Евсеевич
Жанры: Научно-образовательная,
История
Серия: Ракеты и люди

 

 


Леонид Брежнев, собрав оставшийся руководящий состав, заявил:

— Никого наказывать не будем.

Это было мудрое решение. Непосредственные виновники катастрофы были мертвы. Наказывать случайно оставшихся в живых было бы негуманно.

В своей докладной, несмотря на указания Брежнева, эти многоопытные руководители, свидетели многих аварий, вынуждены были написать: «Руководители испытаний проявили излишнюю уверенность в безопасности работы всего комплекса изделия, вследствие чего отдельные решения были приняты ими поспешно без должного анализа могущих быть последствий» и далее: «Многочисленные беседы с непосредственными участниками испытания, очевидцами катастрофы и пострадавшими свидетельствуют о достойном и мужественном поведении людей, оказавшихся в крайне тяжелых условиях. Несмотря на серьезные последствия происшедшего события личный состав полигона и работники промышленности способны и готовы устранить вскрытые недостатки и полностью выполнить задание по отработке ракеты Р-16».

Это была истинная правда!

Из Москвы были вызваны лучшие специалисты по ожоговой терапии для попыток спасения еще живых. Надо было принимать решение о похоронах, извещать родных, организовывать их прилет на полигон.

84 солдата и офицера были похоронены в братской могиле городского парка. Только спустя три года над ней был установлен обелиск с именами захороненных. Сорок два цинковых гроба на самолетах разлетелись для захоронения по городам, где жили или работали погибшие. Коноплева и его сотрудников хоронили в Харькове, заместителей и сотрудников Янгеля — в Днепропетровске.

О катастрофе на ракетном полигоне никаких официальных сообщении не появилось. Родным, близким и всем свидетелям было рекомендовано об истинных масштабах происшествия не рассказывать. Знакомым на похоронах в других городах полагалось объявлять о несчастном случае или авиационной катастрофе.

Молчать о гибели маршала было никак не возможно. Появилось короткое правительственное сообщение о трагической гибели Неделина в авиационной катастрофе. Какова судьба экипажа и других пассажиров самолета, не сообщалось.

Похороны Неделина на Красной площади состоялись по традиционному ритуалу. Урна с прахом была установлена в единый ряд колумбария в Кремлевской стене вслед за урной Курчатова. Совсем рядом оказались физик № 1, руководивший разработкой первых ядерных бомб, и главный военный идеолог ракетно-ядерной стратегии.

На Новодевичьем кладбище похоронили «погибшего при исполнении служебных обязанностей» самого оптимистичного и остроумного из всех тогдашних руководителей ракетной отрасли — Льва Архиповича Гришина.

Семьям погибших постановлением правительства за подписью Косыгина были назначены по тем временам хорошие пенсии.

Янгель оказался очевидцем трагедии от начала до конца. Его ракета уничтожила своих создателей на его глазах. Нервное потрясение было столь сильным, что, не получив никаких физических травм, он месяц не мог работать.

Приступившие вскоре к совместной работе с нами Иосифьян и Богомолов долгое время объясняли, каким чудом они вернулись с того света и умоляли Королева вести себя осмотрительно. Королев и без уговоров понимал, что необходимо сделать технические и организационные выводы из этой трагедии. Хотя катастрофу потерпела ракета Р-16 — конкурент Р-9, мы все были подавлены масштабами случившегося. Слишком много друзей, знакомых и просто хороших людей было среди погибших. Кто бы ни был главным конструктором, ракета была не его, а наша. Все мы были гражданами и патриотами своей страны.

На площадке были введены новые порядки. Был резко ужесточен порядок доступа на так называемую «нулевую отметку» — основную бетонную площадку стартовой позиции. Особый режим устанавливался с началом заправки. Для всех участников подготовки ввели специальные цветные нарукавные повязки. По мере сокращения времени подготовки все большее число цветных повязок обязаны были покидать старт. Последними после пятнадцатиминутной готовности уходили в бункер обладатели красных повязок.

Впервые было начато сетевое планирование работ на стартовой позиции. В сетевом графике указывалось точное время и место осуществления каждой операции. Ответственный исполнитель воинской части, контролирующие его офицер управления полигона и представитель промышленности должны были, выполнив свою операцию, покинуть рабочее место до очередного вызова или эвакуироваться в заранее известный район.

Сократили общее число операторов и контролеров, объединив и укрупнив многие операции. От каждого руководителя, начальника расчета или испытательной бригады, военного и представителя промышленности потребовали скрупулезного изучения своих операций, полной ответственности за их проведение в соответствии с сетевым графиком и доклада руководителю пуска о любом замечании.

Никакие организационные мероприятия не гарантировали от возможных ошибок и сбоев в работе при отказах в системах. Были созданы специальные бригады, которые разработали предложения по «защите от дурака», максимальному сокращению ручных операций, функциональному увеличению объема автоматизации, введению автоматически действующей аварийной системы пожаротушения.

Не все разумные решения удалось сразу внедрить на ракетах типа Р-7. Это потребовало бы далеко идущих изменений. Мероприятия внедрялись в определенной очередности.

Все, что можно было придумать для повышения безопасности, внедрялось на ракетах Р-9, а позднее — на нашем новом начинании -твердотопливной межконтинентальной ракете РТ-2, больше известной под шифром 8К98.

Ровно через три года после описанной катастрофы, день в день -24 октября 1963 года, на этом же полигоне в одной из боевых шахт позиционного района ракеты Р-9 произошел пожар, стоивший жизни семи военным испытателям. На этот раз ракета была не заправлена. Испытатели проводили регламентные работы, не позаботившись предварительно о проверке допустимой загазованности шахты парами кислорода.

В парке города Ленинска появилась вторая братская могила. После этого события 24 октября на полигоне сочли черным днем. Негласно он стал нерабочим днем не только на службе, но даже в семейной обстановке — военные испытатели избегали серьезных домашних работ.

Через пять лет новый начальник полигона счел это вредным суеверием и приказал считать 24 октября для всех военных нормальным служебным днем.

В эту дату жители Ленинска, школьники и специально прилетающие родные ухитряются найти и возложить к братским могилам свежие цветы, выбор которых в Тюратаме очень скромен в эти холодные октябрьские дни.

Днепропетровский коллектив Янгеля, оправившись от потрясения, через полгода представил на летно-конструкторские испытания ракету Р-16. Дальше все пошло своим чередом. У этой ракеты, кроме Р-9, появились новые конкуренты — ракеты разработки Челомея, а потом и твердотопливные.

Брежневу, уже в должности Генсека и Председателя Совета Обороны, предстояло быть миротворцем в ракетной «гражданской войне», разгоревшейся между школами главных конструкторов и стоящими за каждым из них министрами, генералами и чиновниками партийно-государственного аппарата. Это особая и пока еще не исследованная область истории нашей ракетной техники.

Многое бы в нашей ракетной технике сложилось по-другому, если бы не гибель Неделина. Среди высших военных руководителей тех лет он был единственным маршалом и заместителем министра обороны, который разбирался в наших проблемах. Он был военным технократом, а потому его уважали и военные и гражданские специалисты.

Потерю Неделина мы по-настоящему ощутили после того, как его место последовательно занимали маршалы Москаленко, Бирюзов и Крылов. Это были заслуженные полководцы второй мировой войны с большим опытом управления общевойсковыми операциями. В наших военно-морских и военно-воздушных силах придерживались правила, согласно которому главнокомандующими назначались специалисты, прошедшие службу на море или в воздухе. Применительно к ракетно-космическим силам после гибели Неделина этот естественный и разумный порядок был нарушен.

НЕКАТАСТРОФИЧЕСКИЕ АВАРИИ

Обдумывая события последних месяцев, я про себя решил, что мы проделывали ученическую работу. Однако какими мелкими показались огорчения от потери двух первых «Марсов» по сравнению со страшным известием о катастрофе 24 октября!

Возвратившись после ноябрьских праздников на полигон, мы не спешили разъехаться с аэродрома к себе в гостиницы на «двойке». Всем составом прилетевших посетили свежую братскую могилу. На уже засохшие цветы положили привезенные из Москвы букеты красных гвоздик и роз. Обнажив головы, в долгом молчании стояли у покрытого венками холма. В такие минуты каждый думает о чем-то своем и неизбежно о всеобщем. Здесь лежат наши товарищи по оружию. Их уничтожила ракета Р-16, конкурент нашей Р-9. Но Р-16 была тоже нашей ракетой. Она создавалась для нашей страны, для защиты меня, моей семьи, моей Москвы. Дорогу в космос прокладывали боевые ракеты.

Мог ли я тогда представить, что спустя тридцать три года, на научно-техническом совете Российского космического агентства буду участвовать в защите проекта использования ракеты «Циклон» для вывода в космос сразу шести спутников разработанной нами системы связи. Современный «Циклон» — ракета-носитель, созданная уже без Янгеля на базе последующих модификаций Р-16. Тем более не мог думать, что докладывать я буду в России, в Москве, но не в Советском Союзе.

На очередной пуск корабля-спутника 1К № 5 слетелись все «первые лица». Шестерка первых главных была представлена в полном составе. После катастрофы каждый считал нужным подать пример личного участия в подготовке пуска. Каждый главный конструктор был уверен в компетентности и преданности делу своих специалистов, командируемых на летные испытания.

Но должность, положение, общее чувство ответственности заставляло вникать в такие детали, которыми у себя в КБ обычно главный не интересуется, полностью доверяя своим подчиненным.

Исаев в предыдущих командировках обычно основное время проводил в гостинице, используя свободное время для сна и чтения.

На этот раз он дотошно экзаменовал своих подчиненных и даже меня допрашивал по тонкостям электрической логики управления ТДУ. Он не изучал электрических схем, но его вопросы иногда ставили меня в тупик. Я приглашал Карпова или Шевелева, чтобы вместе разобраться, где, когда и какое реле какую команду выдает и от каких ложных команд защищает. Исаев был очень доволен тем, что загонял меня в угол, но еще более тем, что получал исчерпывающие доказательства надежности схемы.

Подготовка корабля началась еще до нашего прилета и проходила на этот раз спокойно. После марсианского круглосуточного напряжения рабочий режим казался щадящим.

Председателем Госкомиссии вместо погибшего Неделина был назначен Руднев. На заседаниях Госкомиссии Руднев призывал всех к особой бдительности, осторожности, безопасности и дисциплине. Призывы были не очень нужны. Солдаты, офицеры и все гражданские специалисты получили столь наглядный урок, что работали с особым вниманием и докладывали о малейшем замечании.

Однако две бедные собачки, разместившиеся в удобном контейнере, не подозревали, что «собака зарыта» совсем рядом. В спускаемый аппарат был заложен заряд тротила. Система АПО — аварийного подрыва объекта — должна сработать в том случае, если приземление прогнозируется вне территории Советского Союза. Чтобы спускаемый аппарат не попал во враждебные руки, он должен быть разрушен еще до входа в атмосферу. По пути к Земле атмосфера окончательно уничтожит его и все возможные государственные тайны. Это было придумано только для беспилотных кораблей. Что касается собак, то их в данном случае приравнивали к прочему секретному оборудованию корабля.

Пуск состоялся 1 декабря 1960 года. О нем торжественным голосом Левитана сообщили все радиостанции Советского Союза. Судьба собачек по кличке Пчелка и Мушка в равной степени волновала взрослых и детей. Во многих школах после удачного полета Белки и Стрелки проводились специальные уроки хорошего отношения к беспородным собакам. Рассказывали, что на Птичьем рынке в Москве во много раз увеличился спрос на беспородных щенков.

На борту все проходило в соответствии с программой. В сеансах связи разработчики убеждались в надежной работе всех систем, а телевидение давало возможность наблюдать вполне довольных усиленным питанием собак дворовой породы.

Очередное коммюнике ТАСС о полете третьего советского корабля-спутника сообщило: «К 12 часам по московскому времени 2 декабря 1960 года третий советский корабль-спутник продолжал свое движение вокруг земного шара…

По получении необходимых данных была подана команда на спуск корабля-спутника на Землю. В связи со снижением по нерасчетной траектории корабль-спутник прекратил свое существование при входе в плотные слои атмосферы.

Последняя ступень ракеты-носителя продолжает свое движение по прежней орбите».

Что же за таинственная нерасчетная траектория, которая прекратила существование корабля? Естественный вопрос: а если с человеком корабль пойдет на спуск по нерасчетной траектории?

Наши корреспонденты были хорошо воспитаны и подобных провокационных вопросов не задавали. На вопросы иностранных журналистов отвечали ученые Института космических исследований, которые сами не знали, что же случилось с кораблем в действительности.

А случилось вот что. Команда на спуск была вовремя подана с Земли, и в соответствии с ней на корабле была включена ТДУ Исаева. Во время работы ТДУ корабль должен быть стабилизирован так, чтобы струя вылетающих из сопла газов была направлена строго по вектору орбитальной скорости. Это условие из-за дефекта системы стабилизации не было соблюдено. Результирующий импульс для торможения оказался существенно меньше расчетного. Траектория спуска получалась сильно растянутой, и спускаемый аппарат вошел в атмосферу позднее расчетного времени и летел за пределы Советского Союза. Вот тут начинала работать логика системы аварийного подрыва. При получении команды на спуск запускались часы бортовой «адской машины». Часы должны были выдать команду на подрыв через установленное время, если от датчика перегрузки не поступит сигнал о входе в атмосферу.

В расчетное время спасительный сигнал, разрывающий электрическую цепь взрывателя, не поступил и спускаемый аппарат в верхних слоях атмосферы превратился в тучу мелких осколков. Так погибли Пчелка и Мушка. Полное удовлетворение получили только разработчики системы АПО. Это был тот редкий случай, когда систему удалось проверить в реальных условиях и подтвердить ее надежность. Для пилотируемых кораблей она, конечно, не применялась. Но была доказана ее эффективность для будущих секретных кораблей-разведчиков.

Следующий экспериментальный пуск корабля-спутника состоялся 22 декабря. Это была последняя попытка закончить 1960 год еще одним космическим успехом. На корабле 1К № 6 в полет были отправлены собаки Шутка, Комета, мыши, крысы и другая мелкая живность. В начале участка третьей ступени отказал двигатель. Система управления выдала команду на отделение корабля, и спускаемый аппарат по расчетам баллистиков следовало искать в Якутии. Цел ли он, как приземлился после аварии на активном участке, что с собаками, которые должны были быть выброшены катапультой в своем неутепленном контейнере на якутский мороз? Ответы на эти вопросы были очень нужны.

Королев настоял, и Госкомиссия отправила в Якутию поисковую группу во главе с Арвидом Палло. Этот ветеран ракетной техники воистину прошел через «огонь, воду и медные трубы» с Королевым еще в РНИИ, потом с нами во время войны в Билимбае, со мной и Исаевым в Германии, снова с Королевым в Подлипках. Теперь ему предстояло найти в безлюдной Якутии при 40°С ниже нуля остатки космического корабля. В его группу входил специалист по обезвреживанию заряда АПО и, на всякий случай, представитель Института авиационной медицины. Местные власти и авиация выполняли с большой готовностью все требования Палло. Вскоре поисковые вертолеты обнаружили по указанной им трассе недалеко от городка Тура цветные парашюты.

Спускаемый аппарат лежал невредимый.

Группа Палло с большой осторожностью приступила к открытию люков и разъединению всех электрических цепей, памятуя поговорку, что «сапер ошибается только один раз». Катапульта не выбросила контейнер с собаками из спускаемого аппарата. Этот случайный отказ спас жизнь собакам — внутри защищенного теплоизоляцией СА они себя отлично чувствовали, несмотря на четырехдневное ожидание при сорокаградусном якутском морозе.

Собаки были извлечены, завернуты в тулуп и срочно отправлены в Москву как самый ценный груз. Палло еще несколько дней руководил эвакуацией спускаемого аппарата с помощью вертолетов.

По поводу этого пуска никаких официальных публикаций не было. Шутка и Комета, несмотря на героическое поведение при аварийной посадке, не удостоились триумфа Лайки, Белки и Стрелки. Идея установки памятного обелиска на месте приземления Белки и Стрелки была отклонена в аппарате ЦК. Кто-то, не потерявший чувства юмора, заметил, что «лучше поставить памятник всем собакам, которых вы загубили, и на мраморе высечь черные даты аварийных пусков».

Так заканчивался високосный 1960 год.

Всего три года прошло с начала космической эры. За последний год мы осуществили девять попыток космических пусков: две по Луне, две по Марсу, пять по программе будущего «Востока».

Только в трех из девяти мы вывели аппараты в космос и только в одном из девяти пусков можно считать выполненной предусмотренную программу без серьезных отклонений. Шесть неудач по вине ракет-носителей, одна по вине земного руководства (это первый корабль-спутник) и одна из-за дефекта в системе управления корабля при торможении.

Итоги года обсуждались на различных административных и партийно-хозяйственных уровнях. В отчетном докладе на своем активе я приводил в стиле жесткой критики большой перечень наших ошибок. При этом называл фамилии виновных и ответственных руководителей.

В те годы самокритика была лучшим методом профилактики от партийной и административной критики сверху. Но в нашем коллективе, собравшем действительных энтузиастов и даже фанатиков, преобладала атмосфера взаимного доверия и быстрого реагирования на все происшествия. В ответ на мою критику посыпались не жалостные оправдания, а совершенно конкретные сообщения о том, что уже сделано, чтобы было «лучше, надежней и безопасней». Сыпались предложения по укреплению приборного производства, обвинения в адрес смежников, критика проектантов, справедливые требования дать время для наземной отработки.

Никакой растерянности и пессимизма! После каждого совещания, сопровождавшегося острой полемикой, расходились с уверенностью, что дальше все пойдет хорошо.

Впереди были годы побед и тяжелых поражений.

НОВЫЕ ЗАДАЧИ И СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Создание кораблей-спутников оказалось не только технически, но и организационно новой и сложной задачей.

В течение первого ракетного десятилетия не менее 90% научно-технических проблем находились в компетенции первого Совета главных конструкторов. Вокруг этого Совета образовалась своего рода замкнутая «ракетная каста» ученых, инженеров, производств, баллистических центров, испытательных полигонов. Приступая к разработке программы пилотируемого полета, мы поняли необходимость существенного расширения нашей кооперации.

Программа создания космических аппаратов для полета человека была разработана в ОКБ-1. В разработке программы участвовало много людей, но душой — фактическим автором — был Королев.

Для реализации задуманного плана отработки аппаратов и всех обеспечивающих систем по этой теме было тщательно подготовлено и выпущено в мае 1959 года первое постановление правительства. В постановлении были перечислены основные исполнители.

Исполнители не всегда принимали наши предложения с энтузиазмом. Приходилось иногда прилагать немало усилий, чтобы нужный главный конструктор был записан в постановление правительства.

Космические пуски 1957-1959 годов, первые лунники показали, что новые задачи выходят за сферу деятельности интересов и возможностей первой исторической шестерки главных.

Прорыв монополии «большой шестерки» совершили первыми молодые радиоинженеры. Конкуренты по радиотехническим проблемам, не признававшие монополию НИИ-885, воспользовались обилием новых задач и смело вторглись в сферу деятельности Рязанского, который не имел возможности своими силами охватить быстро расширяющийся фронт работ.

Алексей Богомолов, приняв от академика Котельникова руководство радиоколлективом МЭИ, организовал ОКБ, которое приступило к созданию новых систем телеметрии и контроля траектории.

Для передачи на борт третьего спутника, а впоследствии и всех кораблей-спутников, многочисленных радиокоманд управления потребовалась специальная помехозащищенная командная радиолиния. Эту задачу решал в НИИ-648 главный конструктор Армен Мнацаканян.

Космическое телевидение обзавелось своей собственной радиолинией и превратилось в необходимую принадлежность всех космических кораблей. Директор НИИ-380 Игорь Александрович Росселевич и два главных разработчика, Валик и Брацлавец, были обязательными подотчетными и ответственными лицами в каждом телевизионном сеансе.

НИИ— 695 и его главный конструктор Юрий Быков получили все права на создание специальной радиопереговорной линии, наземные станции которой со времен полета Гагарина известны всему миру позывными «Заря». Быков разработал коротковолновую систему оперативной телеметрии «Сигнал» и пеленгацию для поиска спускаемого аппарата. Каждая из радиосистем оснащала своими станциями наземные пункты командно-измерительного комплекса.

Вслед за монополией на радиосистемы была нарушена и монополия Глушко на разработку двигателей. Первым это сделал Алексей Исаев, создав двигатель для ракеты Р-11. Тогда, в 1954 году, Глушко не обиделся. Но уже на Р-7 в его двигательную систему вклинивается ученик Исаева — Михаил Мельников, разработавший рулевые двигатели. Затем появляется Косберг, разработчик двигательной установки третьей ступени, и снова Мельников, осиливший двигатель для четвертой ступени той же Р-7 («изделие 8К78»).

Как только королевское ОКБ-1 начало проектировать пилотируемый аппарат, возникла проблема тормозного ракетного двигателя. Тяга тормозного двигателя должна быть направлена против вектора орбитальной скорости космического аппарата. Только после выдачи двигателем тормозного импульса аппарат сойдет с орбиты и войдет в атмосферу. Тормозящее действие атмосферы уберет остальную часть энергии, которую ракета-носитель передала аппарату при выводе его в космос. Для разработки системы возврата пилотируемого аппарата на Землю необходимы были еще два главных конструктора — тормозной двигательной установки и парашютной системы приземления.

Новые главные конструкторы, новые организации быстро вовлекались в нашу кипучую деятельность, соблазнившись увлекательной перспективой. Если не было доброй воли, действовала дипломатия Королева и только в крайних случаях принуждение сверху.

В те годы Королев не имел модного впоследствии звания Генерального конструктора. Он был главным среди остальных главных. Его авторитет держался не на звании и не на должности.

Начиная эру пилотируемого космоса, он обязан был, не разрушая старого Совета из шестерки главных, привлечь к работе с правом решающего голоса по крайней мере еще 15 человек, в том числе Келдыша, главных конструкторов новых систем, руководителей командно-измерительного комплекса, баллистических центров, Института авиационной медицины, командование Военно-Воздушных Сил.

Большая сложная система, которую теперь мы называем ракетно-космическим комплексом, нуждалась в своей космической системе управления. Главный конструктор первых систем управления ракетой Пилюгин в самом начале космической эры не проявил стремления возглавить создание такой системы.

Времени на поиски единого для всех систем управления нового главного не оставалось. Королев умудрился, никого не обижая, прибрать к рукам техническое руководство всем комплексом, распределив ответственность между своими непосредственными заместителями, каждый из которых взаимодействовал со своими «смежными» главными конструкторами.

Бушуев, Тихонравов, Феоктистов, руководившие проектированием всех космических аппаратов, теперь отвечали не только за себя. Они формировали требования к системам ТДУ, обеспечения жизнедеятельности, приземления, медицинского контроля и даже питания в космосе. Непосредственную ответственность за разработку каждой из этих систем несли главные конструкторы других организаций.

По системам управления космическими аппаратами «на стороне» нового главного не нашлось.

Отказ Пилюгина от разработки систем управления космическими аппаратами не испугал Королева. Он понимал, что на первом этапе надо иметь в прямом подчинении весь комплекс проблем управления космическим полетом. Королев производит меня вслед за Мишиным в первые заместители и поручает координировать работы по всему комплексу проблем управления новыми космическими аппаратами, включая и все радиотехнические проблемы.

Разработка систем своими силами и координация работ других главных тесно переплетались. Трудно было определить, чему следует уделять больше внимания.

Объединение с ЦНИИ-58 и перевод из НИИ-1 коллектива Раушенбаха настолько усилили потенциальные возможности ОКБ-1, что мы не дрогнули, не испугались новых сверхсложных задач.

Во вновь организованных отделах молодые инженеры принимали на себя ответственность за создание новых систем со смелостью и энтузиазмом, которые объяснялись еще и непониманием степени риска. Впрочем, это свойственно всем пионерам и первопроходцам. Если бы каждый из них знал, что его ждет впереди, возможно, не было бы многих открытий.

В течение 1959-1961 годов сложилась структура организации работ по созданию бортовых систем управления полетом космических кораблей, сохранившаяся на многие последующие годы. Более того, с появлением новых космических организаций главных конструкторов Челомея, Бабакина, а затем Козлова и Решетнева был перенят наш принцип: система управления космическим объектом создается самим головным КБ в кооперации со специализированными НИИ и КБ, которые возглавляются главными конструкторами, входящими в общий Совет главных. Я, таким образом, отвечал за создание всего комплекса управления. Ответственность внутри нашего ОКБ-1 распределилась без особых споров и конфликтов. Раушенбах возглавил разработку систем ориентации и управляемого спуска. Юрасов отвечал за систему управления приземлением, стабилизацией на участке работы ТДУ, разработку бортового электрооборудования. За Калашниковым оставались конструкторские отделы, испытание приборов, вся электромеханика, рулевые машины носителей и насосы системы терморегулирования. В своем прямом подчинении я оставил радиотехнический отдел Шустова, антенную лабораторию Краюшкина и отдел наземного испытательного оборудования Куприянчика. Главные конструкторы, с которыми нам, «управленцам», в те годы довелось работать, делились условно на три категории.

К первой группе относились разработчики элементов, входящие в системы, разрабатываемые в ОКБ-1. В нее входили Хрусталев (оптические датчики для систем ориентации), Кузнецов и Антипов (гироприборы), Иосифьян (все виды преобразователей электроэнергии), Лидоренко (солнечные батареи и химические источники тока), Чачикян (бароблоки системы приземления).

Вторую группу составляли главные по космическим радиосистемам: Богуславский, Богомолов, Быков, Мнацаканян, Росселевич. Они шутили, что являются слугами трех господ: Королева, перед которым отвечают за все, Чертока, который ставит их аппаратуру на борт, делает антенны и дает электропитание, и военных, которые заказывают и обслуживают наземные станции на огромной территории Союза.

В третью группу главных входили все, кто нуждался для своих систем в командах управления, электропитании и телеметрии. Они имели в ОКБ-1 своих шефов-кураторов, но без наших «управленцев» обойтись не могли.

Поговорка гласит, что «и на Солнце есть пятна». Если мне сегодня потребуется вспомнить о «пятнах» главных, с которыми мы вместе начинали эру пилотируемого космоса, я окажусь в очень затруднительном положении. Память, записки, документы сохранили много интересного. Но среди этой массы нет ни единого факта, бросающего тень на компетентность, деловые и человеческие качества главных конструкторов космической когорты тех первых лет. Были ошибки незнания. Опыт приходил с каждым новым пуском. Мы вместе учились в наших космических университетах. Порой эти уроки были очень дорогими и жестокими. Иногда в узком доверительном кругу мы ворчали, что «железный занавес» не позволяет нам общаться с заокеанскими специалистами. Но мы верили в свои силы.

В этой связи расскажу о двух эпизодах приобщения к пилотируемой космонавтике главных конструкторов Исаева и Быкова.

При обсуждении проблемы возврата из космоса разгорелась дискуссия по поводу выбора ТДУ. Королев предложил срочно заказать твердотопливный двигатель и по этому поводу консультировался с Победоносцевым, который уже давно переключился на твердотопливную тематику. Мишин, Бушуев и Мельников возражали. Управлять величиной импульса ЖРД гораздо проще, чем РДТТ. Баллистики посчитали, и оказалось, что твердотопливная ТДУ приводит к разбросу относительно расчетного места приземления в четыре-пять сотен километров. Для ЖРД возможные ошибки в десять раз меньше.

Королева в конце концов убедили. Он поручил Мишину и Мельникову срочно встретиться с Исаевым и уговорить его разработать специальный ЖРД для ТДУ. Исаев наотрез отказался. Королев не отступил. Зная о моей с Исаевым старой дружбе, он попросил меня заехать с утра в КБ Исаева и во что бы то ни стало привезти его на встречу. Исаев встретил меня в позиции активной обороны. Он был действительно загружен работами по двигателям для ракет Лавочкина системы ПВО. С большим трудом осваивалась технология крупносерийного производства, требовались сотни надежных двигателей. Появился новый главный конструктор ракет — Грушин. Он обосновался в Химках на месте бывшего завода № 293 — нашей «альма-матер». Ему срочно нужны новые двигатели для ракет ПРО!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35