XXIV

— И это мудрость, супруг мой?

Голос Жасмин не умолял и не обвинял, однако ответ Такаси прозвучал жестко.

— Это моя воля.

— Если ты так настаиваешь на поединке с Джеймсом Вульфом, тебе следует хотя бы передохнуть. Состязание утомит тебя.

— Я еще не так стар. Кендо успокоит меня.

— Ты никогда не говорил так после поединков с Субхашем-кун.

— Эти дни ушли.

Координатор тем временем полностью ушел в работу — стягивал шнуры своего до. Жасмин молча помогала ему. Пальцы у нее были проворнее, чем у Координатора, и при этом действовали не менее уверенно. Закрепив на теле доспехи, он приостановился, доставая перчатки и маску.

— Пойду посмотрю, как приготовили твой жилет с охлаждением и лучшую твою форму. Хочешь принять офуро?

— Это было бы неплохо.

— Супруг мой...

— Не говори ничего, жена.

Глаза ее наполнились слезами. Такаси мягко протянул руку, чтобы отереть то, что уже успело сбежать по ее щекам. Внезапно Жасмин схватила его руку и крепко прижала к своим губам. Сотрясаясь в рыданиях, она бросилась из комнаты, ножки ее простучали по веранде, уводившей в главные покои дворца. Не сказав ни слова, Такаси так и остался стоять с вытянутой рукой. Затем рука упала сама собой, и он замер, уставившись взглядом в пустой дверной проем.

Из зала, где Хомитсу ждал партнера, он услышал все, что было сказано между Координатором и его женой. Как и подобает всякому слуге Дома Куриты, он не подал виду, что до его слуха дошло то, что его не касалось. Такаси наконец сошел с циновок в углу помещения и ступил на полированный деревянный пол. Хомитсу, ставший теперь частью окружающего Координатора мира, приветствовал своего соперника глубоким низким поклоном. Координатор поклонился в ответ поклоном партнера, но не хозяина.

— Приношу извинения, что заставил вас ждать, Хомитсу-сан.

— Я к вашим услугам, Координатор.

Такаси вдруг усмехнулся — дружески и располагающе.

— А знаете, было время, когда я занимался с директором разведуправления. Эти были, должен вам признаться, тяжелые поединки. Мне не всегда удавалось выйти из них победителем.

— Видимо, Координатору было угодно поддаваться?

— Йие, — рассеянно ответил он, натягивая маску и закрепляя шнуры, удерживающие мэнь. — Никогда.

— Если Координатору будет угодно, я предложил бы сегодня для поединка боккэн.

Лицо Такаси было уже спрятано за маской, и трудно было понять, как он отреагирует на это предложение.

— Боккэн? — раздалось из-под маски. — Да, деревянные мечи больше подойдут для сегодняшнего поединка, чем синаи. Вы знаете, что должно случиться сегодня?

— Хай, Координатор.

— Так что не сдерживайте себя, Хомитсу закончил завязывать свой мэнь. Как хорошо, что лицо его было сейчас тоже спрятано под маской.

— Ладно.

Они натянули перчатки, и Хомитсу предложил Такаси два боккэна, предоставляя возможность ему определиться. Такаси выбрал свой, меч, взвесил его в руках и удовлетворенно кивнул. Хомитсу сжал в руках оставшийся боккэн, ощущая его тяжесть. Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.

Они поклонились друг другу и начали поединок. Атака Координатора сегодня была более жесткой, чем обычно. Хомитсу ушел вниз, успев только блокировать удар. Он потерял равновесие, боккэн отклонился от лучшего направления обороны. Оружие Координатора нашло брешь в его защите и со звучным треском вонзилось в его до.

Такаси отступил.

— Сегодня вы сдерживаетесь больше, чем обычно.

— Это так, Координатор.

— Ха! Наконец-то вы это признали.

— Хай, Координатор.

— Зачем?

— Сегодня мы сражаемся в последний раз, — серьезно сказал Хомитсу.

— Не знал, что вы такого низкого мнения о моем воинском мастерстве. — Голос Координатора заметно похолодел.

— Я чту вас как воина, Координатор. — И это не было ложью. В воинском искусстве Такаси действительно не знал себе равных.

— Но вы же уверены в том, что я уступлю Джеймсу Вульфу.

— Йие, Координатор. Вы не уступите Джеймсу Вульфу.

Такаси нахмурился, начиная терять самообладание. И вдруг, почувствовав угрозу в позиции Хомитсу, Такаси резко выставил свой меч вперед, вдвигая его в пространство, разделявшее их.

Хомитсу тоже двинулся вперед с оружием наготове. Теперь, когда они определились и заняли свои позиции, все решится быстро.

Никто им не помешает.

Координатор не позволил Хомитсу взять инициативу в свои руки. Меч Такаси наносил стремительные удары. Хомитсу парировал их. И снова парировал, когда яростная атака Координатора заставила его отступить. Удары Такаси изменили свое направление, выходя за пределы зон, положенных для спортивного поединка, целя в места, не защищенные доспехами. В руках человека, желающего убить, боккэн не был столь смертоносен, как настоящий меч, он способен только дробить кости и разрывать мышцы, но не рассекать их.

Хомитсу не мог позволить победить себя. Жизнь его не будет значить ничего, если он уступит Координатору сегодня; честь его будет брошена на ветер. Пламя, сжигающее его изнутри, очистило и воспламенило душу. Огонь наполнил тело.

Такаси сделал ложный выпад в направлении мэнь и проник рубящим ударом справа. Хомитсу принял удар доспехами, чуть отлетев при этом в сторону. От этого сокрушительного удара в голове зазвенело, но боккэн был отведен, и ритм Такаси сбит. Боккэн Хомитсу двинулся вперед и вверх, целясь Координатору в лицо. Такаси ушел от удара, отступив назад, на что и рассчитывал Хомитсу. Переходя в наступление, он один за другим обрушивал удары тяжелого меча на Такаси, заставляя его отступать все дальше. И каждый раз оружие Хомитсу лишь плашмя наталкивалось на боккэн Координатора. В защите Координатора стали появляться уязвимые места. Дыхание его стало неровным, обнаруживая недостаток сосредоточенности. Наконец Хомитсу выбил боккэн из рук Координатора, одновременно раскрутив свой меч над головой для сокрушительного финального удара. Безоружный, Координатор стоял, уже готовый принять этот удар, но Хомитсу сдержал свое оружие, лишь слегка коснувшись Координатора.

Он сделал шаг назад, позволяя озадаченному противнику поднять выбитый боккэн в позицию защиты. Мыслью и духом единым с ударом, Хомитсу вонзил меч в боккэн Координатора. На этот раз он ударил не плашмя, а острием. Дерево треснуло. Сверкающее лезвие показалось из расщепленного дерева, проходя сквозь боккэн Такаси. Хомитсу завершил большой круг, остановив движение в тот момент, когда лезвие зависло над самым горлом Такаси.

Координатор уронил бесполезную теперь рукоять своего боккэна на пол. В наступившей тишине раздался глухой звук упавшего на деревянный пол боккэна. Хомитсу подождал, пока Координатор справится со своим сбившимся дыханием.

— Ты мог убить меня.

Хомитсу ничего не ответил.

— Ты так и не сказал, что у тебя на уме. Хочешь насладиться моими мучениями? — Такаси рванул шнурки, стягивавшие его мэнь. Маска полетела на пол. — На первый же крик сюда прибежит Отомо. Любое страдание, какое бы ты там ни выдумал для меня, будет быстротечным. И я разочарую тебя своим ответом, чего бы ты от меня ни добивался. Попытаешься убить меня — и сам не надолго переживешь мою смерть.

Угрозы Координатора ничего не значили. Подняв меч одной рукой, другой Хомитсу развязал свой мэнь. Координатор не сделал ни малейшей попытки закричать или сдвинуться с места. Хомитсу не особенно заботило, какие именно причины заставляли Координатора поступать так; он был признателен Такаси уже за то, что тот сохранял спокойствие. Возможно, и сам Такаси чувствовал всю важность момента.

Как только раздался стук упавшей на пол маски Хомитсу, Такаси спросил:

— Чего же ты хочешь?

— Твоей смерти.

— Зачем? — не колеблясь ни секунды, требовательно спросил Такаси. — Мы с тобой не ссорились.

— Это с Тайцзо Хомитсу ты никогда не ссорился, Такаси Курита, но я больше не Хомитсу. А кто такой Хомитсу? Хомитсу — это вымысел, его нет. Хомитсу — это орудие, оно перед тобой. — Человек, презревший собственное имя, поднял руку к лицу и сорвал черную нашлепку.

На свет показался мертвенно-белый глаз.

— Я — Миси Нокетсуна.

Сказанное ничуть не изменило суровых черт лица Координатора. Застывшее лицо его не осветилось и не потемнело. Словно отвечая на эту непоколебимость, Миси заметил:

— Ты утверждаешь, что мы не ссорились, и в некотором смысле ты прав. Я разбираюсь в твоей ссоре с другим человеком, невинной жертвой твоей личной неприязни. Минобу Тетсухара был моим господином и наставником. Я принес его вражду к тебе.

— Тетсухара, — медленно проговорил Такаси. — Он сделал свой выбор и умер как истинный самурай. Я горжусь им.

— Это ты убил его. Он не увидел правды, как увидел ее я.

— Ты ошибаешься, в отличие от него.

— В древней Японии был некогда один самурай, которого вынудили совершить сеппуку, потому что он оказался вовлечен в интриги придворных. Имя его было Асано, и этот самурай принял единственное решение — выбора у него не было. Как и у его верных слуг. Как и у меня.

Я был столь же верен моему господину Минобу Тетсухаре, как Ойси Йосио — своему господину Асано. Ойси перестал вести жизнь самурая, законов которой неукоснительно придерживался до этого времени, и сделал вид, что участь Асано ему глубоко безразлична. Но на самом деле все это время он готовил отмщение во имя своего господина. И так долгие годы он со своими друзьями выжидал, пока наконец не представился им случай повстречаться лицом к лицу с лордом Киром — человеком, ставшим причиной смерти их господина.

Так и я презрел свое наследие и спрятал свою истинную цель. Хотя я был один и не было у меня сорока семи верных слуг господина Асано, все же я добьюсь торжества справедливости. И ты сейчас в моих руках. Как те сорок семь самураев предложили лорду Киру путь чести, так и я даю тебе возможность совершить сеппуку. Во искупление твоей несостоятельности как господина самураев.

В глазах Такаси засверкал лед.

— А если я не сделаю этого?

— Я убью тебя, — отвечал Миси, и голос его был столь же ледяным, как и глаза Такаси.

— Хоть ты утверждаешь, что делаешь это во има справедливости, все же я говорю тебе — нет здесь справедливости. Минобу Тетсухара погиб не по моей воле.

— Военачальник Самсонов был твоим подчиненным.

— Самсонов был глупцом, — отрезал Такаси. — И в конечном счете он подчинялся только себе, за что и заплатил в полной мере. Разве ты не знаешь? Ведь это ты убил его, а не кто-то из Волчьих Драгун.

— Я убил его, — подтвердил Миси. — В нем было слишком мало от мужчины, чтобы закончить жизнь с честью. От Такаси Куриты я ожидаю большего.

— Как слеп был я эти долгие годы, — с горечью произнес Такаси. — Так и ты, ибо многого не видел и, даже видя, не понял. Твое отмщение сейчас не имеет смысла.

Координатор стал рассказывать о политической игре, которая шла вокруг Волчьих Драгун в продолжение их контракта с Империей Драконис. Он говорил о военачальнике Самсонове и о том, как ненавидел этот человек Волчьих Драгун, а пуще всего — самого Джеймса Вульфа. Нет, торжественно заявлял Такаси, не по приказу Координатора действовал Самсонов, и уж, конечно, никогда не отдал бы Координатор приказа напасть на семьи Драгун.

Словом, если верить Такаси, его заботы об Империи Драконис были неправильно истолкованы Самсоновым. Миси чувствовал, как семена сомнения начинают проклевываться сквозь почву его сознания. Ведь если не по приказам Такаси действовал Самсонов, не было причины для отмщения Координатору. И, значит, он несправедливо приговорил Такаси к смерти.

Такаси перечислил, что именно угрожало Империи Драконис в те далекие дни, подчеркивая свою первостепенную заботу о сохранении государства. Такаси утверждал, что ни один человек не может пренебречь государственными интересами ради своих собственных. Миси не мог не согласиться с этим: ему самому не раз приходилось отставлять собственные интересы в сторону во благо Империи. Такаси выразил уверенность, что важность выживания государства оправдывает действия, необходимые для этого выживания. Он поведал Миси о своей игре с военачальниками, о том, как, стравливая, постоянно испытывал их верность и преданность — испытывал, словно орудия в своих руках. Временами, к сожалению, инструменты эти ломались или становились бесполезными. Такаси считал, что Самсонов неверно понял его, самовольно приняв на себя исключительные права Координатора.

Несмотря на то, что Такаси говорил о своем клане и об Империи Драконис так, словно это было одно и то же, Миси нашел доводы Координатора уж очень убедительными. Но что, если и все эти доводы — очередная игра? Что, если и это все — ложь?

И тут его слух потревожили какие-то посторонние звуки. Шорох шагов по циновкам татами. Нежное по-звякивание металла. Шуршание одежды о тело. Отбросив в сторону свои сомнения, Миси снова стал воином. Он снова ощутил твердые волокна древесины в своих пальцах, почувствовал пульсацию света, сообщавшую о движении тел.

Теперь они с Такаси были не одни в этой комнате.

XXV

Приведение законсервированных кораблей в состояние боеготовности и последующее препровождение их в конвое — непривычное занятие для Элсона. Он с удивлением обнаружил в себе интерес к деталям и тонкостям командования. Его враги в совете офицеров, казалось, с каждым днем приходили во все большее смятение, в то время как сторонники принимали открывшиеся в нем способности как должное.

Путешествие обратно к Фортеции было столь же долгим, как и путь к далекой звезде Бристоль, только вместо муштровки элементалов Элсон проводил теперь свое время в значительно расширившемся кругу хлопот. Всякий раз, как они ложились в дрейф, подзаряжая двигатели, или перемещались на ожидающий их Т-ко-рабль, он посещал и некоторые другие шаттлы, чтобы лучше познакомиться с их экипажами. И хотя Элсон проводил большую часть своего времени среди воинов, он не пренебрегал обществом техов и ученых. Воин должен ценить оружейников. Наглядно продемонстрировав, что он ценит обслуживающий персонал, Элсон с поразительной легкостью завоевал симпатии этих людей.

К тому времени, как конвой достиг родной планеты, Элсон уже сколотил вокруг себя крепкий кадровый состав, вполне доверявший ему и его взглядам на вещи. Элсон прекрасно понимал, что не сможет завербовать и свои сторонники Атвила и его близких друзей: ветераны накрепко связали себя с ложной дорогой, выбранной Джеймсом Вульфом. Вульф распоряжался их доверием и преданностью так ловко, что даже трезвомыслящие воины смогли заставить себя пренебречь веками сложившимися традициями. Элсон не мог не обращать внимания на проблему, которая с каждым днем беспокоила его все сильнее.

Однако он видел просвет в этом мраке, он еще питал надежду. Даже во время траурной церемонии были разговоры о недостатках Маккензи Вульфа как командира. Разговоры эти велись не на широкую публику и не прилюдно, не значились в списках надгробных речей, но тем не менее были. И стали повторяться все чаще и настойчивее во время дальнейшего путешествия. Даже некоторые из стариков поговаривали о некотором разложении Маккензи под влиянием легкомысленных сфероидов. Словом, что и говорить, не передал Джеймс Вульф сыну своего гения, и теперь, когда Маккензи был мертв, не было причины рассчитывать на будущее.

«Изъяны отпрыска отражают изъяны родителя», — гласит старая пословица клановцев. Недостойные теряют все свои права и привилегии. Кровь вещает истину. Нетрудно было разглядеть изъян в кровной линии Джеймса Вульфа, невзирая на все успехи ее основателя. Клановцы понимали, что командир с изъяном — это верная гибель. Они сознавали и то, что пожилым людям свойственно терять видение настоящего, что старики предпочитают укрываться прошлым, прибегая к его спасительной безопасности. Такой командир рано или поздно подведет своих воинов, неизбежно предаст их смерти или позору бесчестья.

Страх — постоянный попутчик воина, но истинный воин всегда хозяин своему страху, а не наоборот. Так воин побеждает страх и доказывает свое достоинство. Смерть не пугает настоящего воина, он знает ее неизбежность. Каждый день имея дело со смертью, воин должен угадывать ее пути и, что важнее всего, понимать смысл смерти. Смерть без смысла — вот что должно страшить воина.

Но все эти Драгуны, клановцами они были или сфероидами, не понимали истинного положения вещей. Они пришли к убеждению, что жизнь досталась им как награда, что они могут превзойти свою природу воина и стремиться к чему-то еще, находящемуся за ее пределами. Как могли они пренебречь воинским постулатом о случайности жизни? Драгуны явно поддались дурному влиянию. Джеймс Вульф боялся за своих Драгун и беспокоился об их способности к выживанию. Долгие годы он делал все возможное, чтобы уберечь бойцов, и эта экспедиция за оставленными на хранение кораблями оказалась последним шагом в планах Волка.

Взгляд Вульфа на истинное положение вещей исказил добровольный отказ от собственного наследия. Он забыл, что участь воина — смерть, и воображал, будто эти законсервированные корабли и их супертехнологии могут сохранить Волчьих Драгун. Нелепые мечтания! Оружие ничего не значит, если нет воинов, способных управлять им, а настоящие воины не могут обойтись в своем деле без смерти.

Вульф не смог разглядеть правды, которая так и лезла в глаза, ее увидел Элсон. Он прислушался к мужчинам и женщинам, которые носили форму Драгун. Случалось ему и от сфероидов слышать доводы клановцев в разговорах о своих опасениях. Проводя с ними время, он узнавал об их искреннем желании быть воинами, узнал, сколько времени они уже находятся на пути чести. Вульф был просто глупцом, пренебрегая такими разговорами и сведениями.

Если вовремя не принять мер, стариковские тропы дорого обойдутся самому Джеймсу Вульфу и его Драгунам.

Когда кланы возвратятся во Внутреннюю Сферу, жизнь изменится раз и навсегда. Наступит новый порядок. Элсон был частью новой эпохи, и это не укрылось от глаз окружающих его людей. Скоро истина станет известна всем Драгунам.

XXVI

Из хитроумно спрятанной в перегородке двери в зал вкатилось автоматическое кресло Субхаша Индрахара — циновки татами захрустели под его колесами. За ним следовал Нинью, остановившийся как раз за спинкой кресла своего приемного папочки. За собой он привел в зал целую разведгруппу воинов СВБ в черных одеяниях и расставил их по местам, а следом за ними — вторую бригаду, появившуюся в дверном проеме, выходившем в сад. В руках каждого воина был «Шиматсу-42», короткоствольный пистолет-автомат с длинным глушителем.

Пока Миси, не двигаясь с места, оценивал обстановку, сложившуюся после этого вторжения, Координатор сделал шаг назад, уходя из-под нависшего над ним меча.

— Вы прибыли вовремя, дружище, — сказал он Субхашу.

— Там будет видно, — неопределенно отвечал Субхаш, сопровождая слова своей знаменитой улыбкой.

Миси уловил смятение, овладевшее Координатором, и ощутил легкий привкус этого чувства в себе самом. Миси был вооружен, в отличие от Координатора, однако внимание Индрахара было целиком сфокусировано на Такаси.

Директор разведуправления развел руками с видом сожаления и даже некоторого отчаяния.

— Мы оказались в чрезвычайно прискорбной ситуации, Такаси-сама. Спасти вас от рук этого человека — значит только отсрочить вашу гибель. Джеймс Вульф уже находится в пути на орбите, готовый к поединку.

— Как я и ожидал, — осторожно заметил Такаси. Улыбка исчезла с лица Субхаша.

— Я предупреждал вас, что этот путь не принесет Империи Драконис ничего хорошего. Вы же все-таки выбрали эту дорогу, не считаясь со мной.

— При всем моем уважении к вашим советам, мой старый друг, действиями Координатора все же управляет честь.

Лоб Индрахара пересекла морщина недовольства.

— Выживание Империи Драконис — вот дело вашей чести, равно как и моей. И поединок с Джеймсом Вульфом противоречит главному делу. Поэтому поединок не состоится.

— Моя жизнь не слишком много значит для выживания Империи. Случись что-нибудь со мной — Теодор наследует. Из него получится хороший правитель.

— Достаточно хороший, когда придет его время, — согласился Индрахар, и на лице его снова возникла улыбка. — Вообще-то я надеялся, что это время наступит не скоро, но даже Теодор не сможет спасти безнадежно искалеченное государство. — Улыбка исчезла с лица Субхаша, когда он добавил: — Вам не следовало доводить дело до этого.

— Я следую велениям своего долга и сознания.

— То есть — долга и сознания самурая?

— Да, если выражаться проще.

— Но вы Координатор, а не простой самурай. На вас лежат и другие заботы, помимо мелочных разборок, вызванных чьей-то задетой честью. Здесь не все так просто.

— Нет. Я так не считаю.

Взгляд Индрахара стал настороженным. Он сложил руки на коленях и произнес веско:

— Е сожалению, ваши опрометчивые решения вызывают возражения.

— Охотно прислушаюсь к вашим доводам, — спокойно сказал Такаси.

— Я здесь не для того, — возразил Индрахар. — Время доводов минуло. Любой уцелевший после этого поединка станет опасен. Если победа окажется на стороне Волка, будет нанесен непоправимый урон чести всего нашего государства. Теодору, скорее всего, посоветуют отомстить, и весьма маловероятно, что он выберет эту бесплодную стезю, которая к тому же дорого нам обойдется. Простите мою прямоту, Такаси-сама, но если победите вы, никто, в особенности из Драгун, не поверит, что сражение было честным. Среди Волчьих Драгун появилась группировка воинов, сочувствующих кланам, как среди рядовых, так и в офицерской среде. И любой конфликт с Внутренней Сферой может стать оружием в руках этой фракции, за что впоследствии Внутренняя Сфера заплатит дорогой ценой. Таким образом, выбранный вами путь, Такаси-сама, обернется крахом всей Внутренней Сферы, а вместе с ней нашего государства.

И даже если удастся удержать под контролем эту фракцию Драгун, с их стороны нельзя будет ожидать хорошегоотношения к Дому Куриты, на котором будет лежать ответственность за смерть их вождя. Ведь даже воздерживаясь от заключения с нами контрактов, они не отстраняли наших военачальников от участия в своих ученияхпо стратегии борьбы с кланами, как и наших ученых от участия в научных конференциях по разработке новыхсистем оружия. Но после вашей победы над Волком всеизменится. А без преимуществ, которые дают нам мирныеотношения с Драгунами, Империя Драконис никогда несможет противостоять кланам.

А что ждет нас в случае вашего поражения? Неужели так просто снесет наш народ подобный вызов от Драгун? Ведь ваши собственные заявления столь же успешно повлияют на их отношение к случившемуся. Сомневаюсь, что какому-то зарвавшемуся Волку позволят покинуть Империю Драконис живым. Принесет вам этот поединок победу или нет — результат будет один и тот же. Империя будет безвозвратно погублена.

— Ваша оценка чересчур пессимистична. У Империи Драконис достаточно сил. И у Теодора тоже. Мы уже отразили нападение кланов на Лютецию.

— Только с помощью Волчьих Драгун и других наемников, — подчеркнул Индрахар. — И разве не вы сами распорядились тогда перебить всех наемников?

Координатор уставился на него.

Индрахар продолжал:

— Ваша предусмотрительность уже однажды подвела вас. И сейчас это происходит в очередной раз, Такаси-сама. Империя Драконис больше не может находиться под властью такого опрометчивого Координатора.

Такаси гордо выпрямился и надменно произнес:

— Ваше мнение меня совершенно не интересует.

— Я и не собирался его высказывать. Это ваша навязчивая идея завела нас в тупик. И, к своему глубокому сожалению, я вижу здесь только один выход. Оставаясь живым для Империи Драконис, Координатор должен умереть.

Такаси напрягся, словно окостеневая, но не проронил ни слова. Глаза его обежали комнату и скользнули по лицам разведагентов. Все они явно оставались верными Индрахару сердцем и душой. Индрахар продолжил свою речь.

— Я надеялся, что вас можно убедить и решить все мирно и благородно, однако вам будто бы удалось опровергнуть доводы Нокетсуны. На самом деле, как мне показалось со стороны, вы просто ослабили его решимость. Я попросил бы вас пересмотреть это решение и продвинуться несколько дальше по выбранному пути. Тогда вместо задушевных самурайских бесед начнутся дела истинных самураев.

— Я Координатор. Моя воля — это воля Империи Драконис. Я не нуждаюсь ни в каком искуплении вины.

Субхаш печально покачал головой.

— Я надеялся, вы все-таки поймете, что Империя важнее любого — да-да, любого человека. И потом, все равно — государством правит ваша династия, и традиция эта продолжится, даже если правителем будете не вы лично.

Кресло повернулось на девяносто градусов. Даже не взглянув на Миси, Субхаш распорядился:

— Завершите ваше отмщение, Нокетсуна. Мы не станем вмешиваться.

Миси уставился на директора разведуправления долгим взглядом. Это явно не соответствовало вселенскому порядку. В отмщение и смерть Такаси вовсе не должна была вмешиваться политика.