…Шур. Шур лежит на кровати, шерсть сходит с нее пучками. Шур, с ее прекрасным золотисто-рыжим мехом и сверкающей на солнце гривой, на которую оборачивался каждый встречный самец, — теряет свою красоту. Сохнет у них на глазах…

Пианфар схватила кифа за узкое плечо и тут вспомнила о челюстях, способных перекусывать провода. Его плечо было твердым, как камень.

— Осторожнее, — предупредила она Тирен, которая попыталась взвалить кифа на себя, но Сккукук, перевернувшись на бок и помогая себе одной связанной рукой, привстал на локте. Капюшон свалился у него с головы. Подняв лысую голову, он переводил блуждающий взгляд с Тирен на Пианфар. — Дайте ему воды, — сказала Пианфар. Хилфи не двинулась с места. За водой пошла Тирен.

— Убери от него руки, тетя, — сказала Хилфи. Учитывая челюсти кифа, это был дельный совет.

— Помоги мне, — сказала Пианфар и, вцепившись в плечи Сккукука, поставила его на ноги. — Берись.

Хилфи поморщилась и подхватила его под колени. Вдвоем, поднатужившись, они подтащили его к креслу, с которого он упал.

Прибежала Тирен с чашкой воды. Пианфар поднесла ее ко рту кифа. Оттуда высунулся язык, и уровень воды в чашке стал быстро понижаться, пока чашка не опустела. После этого Сккукук откинул голову на спинку кресла и замер.

— Итак, он нас предупреждал, — пробормотала Пианфар. — Идите на кухню и приготовьте там чего-нибудь полужидкого.

Тирен побежала выполнять поручение, а Пиан-фар, сделав над собой усилие, взяла кифа за руку, ощутив ее необычный холод.

— У него шок, вот что. Будь он проклят, я не хочу его терять.

Хилфи бросила на нее настороженный, враждебный взгляд.

— Он тебе нужен? — холодно спросила она.

— Черт бы его взял, я не хочу, чтобы он здесь умер. Перестань, племянница. Неужели это я научила тебя жестокости — или ты научилась этому где-то в другом месте?

Хилфи прижала уши. Ее ноздри затрепетали. Круто повернувшись, она направилась к двери с таким видом, словно вспомнила о каком-то важном деле.

— Куда это ты собралась?

— Спасать твоего паршивого кифа, — рявкнула Хилфи. — Капитан. Ах, простите, кер Пианфар.

— Племянница… — пробормотала Пианфар.

Но Хилфи, повернувшись к ней спиной, уже уходила по коридору, а Пианфар осталась один на один с потерявшим сознание кифом. О боги, боги.

Она развязала ремни, стягивающие его руки, холодные и безвольные. Киф вяло наблюдал за ней, никак не отреагировав на перебранку двух хейни, которая потешила бы его в другое время.

— Кккккт. Ккккт, — все, что он смог произнести. «Заткнись», — только и говорили ему, когда он начинал издавать подобные звуки.

Из кухни пришел Ким и остановился в дверях, прижав уши. За ним показался Тулли, который уставился на происходящее с тем загадочным выражением лица, которое появлялось у него, когда в его светловолосой голове рождались какие-то мысли. Возможно, что, как и Хилфи, он желал смерти кифа. Возможно, он испытывал страх и хотел предупредить об опасности, исходящей от этого существа, и не мог подобрать слова.

— Убирайтесь отсюда, — рявкнула на них Пиан-фар. — У нас очень мало времени, нечего тут стоять и пялиться. Этот киф просто сомлел, вот и все. Идите займитесь делом. Нам нужен завтрак. Идите и приготовьте нам поесть. Вас все ждут.

— Еда, — сказал Тулли и показал в сторону пищеблока.

— Пойдем, — сказал ему Ким и потащил за собой по коридору. Тулли шел, то и дело оглядываясь.

— Уходите! — сказала Пианфар.

— Капитан, — позвала Хэрел. — Вызывает «Ха-рукк». Хаккикт передает, что станция объявила о капитуляции.

— Слава богам. Передай, мы все поняли,

Пришла Тирен и принесла чашку с мелко нарезанным сырым мясом, от которого разило холодом даже на расстоянии.

— Ккккт, — простонал Сккукук, отворачиваясь от чашки.

Пианфар разозлилась:

— Заткнись и ешь, киф, слышишь? У меня нет времени выяснять, что тебе больше по вкусу.

— Ккккт. Ккккт. Ккккт.

— Провались ты. — Взяв чашку из рук Тирен, она поднесла ее ко рту Сккукука. — Ешь. Мне наплевать, нравится тебе это или нет. У нас очень мало времени.

— Ккккт. — Челюсти кифа плотно сжались, ноздри втянулись, по телу прошла дрожь. Сккукук закрыл глаза, отвернулся и судорожно сглотнул.

Пианфар убрала чашку.

— Он вообще что-нибудь ел?

— Не уверена, — пожала плечми Тирен. — Все, что мы ему оставляли, засохло.

— Капитан, — сказала Хэрел, — мы обнаружили того стишо, что удрал с Мкейкса: сегодня утром он проскочил здесь и даже не остановился, чтобы поздороваться.

— Ну еще бы. А что слышно о Тахар? Как там «Восходящая луна»?

— Запросить информацию? — предложила Хэрел.

— У кого?

— Не знаю.

— О боги. Ты что, собиралась спрашивать у «Бдительности»? Нет. Не спрашивай никого. Просто слушай, что передают.

— Может, спросить хаккикта, чем кормить кифа? — озабоченно пробормотала Тирен. — Капитан, может, если он сам прикажет кифу поесть…

Пианфар бросила на нее такой взгляд, что Тирен тут же умолкла и быстро накрыла чашку салфеткой. Вернулась Хилфи и принесла еще одну чашку.

· Ну что, ест?

· Нет.

Хилфи протянула ему свою. От чашки пахло кровью. Это и была кровь. Пианфар, принюхавшись, почувствовала это, когда Хилфи прошла мимо нее.

— Ради богов, где ты это взяла?

— В медицинском отсеке, — прижав уши, сквозь зубы процедила Хилфи.

Втянув ноздрями воздух, киф повернул голову. Его глаза открылись, а высунувшийся из пасти язык начал словно ощупывать воздух. Сккукук поднял руки и потянулся к чашке. Через мгновение темно-красная жидкость в ней исчезла.

— О боги, — прошептала Тирен.

— Какой изысканный вкус, — сказала Хэрел. — И прекрасный аппетит. Замороженные продукты ему, видите ли, не нравятся.

— Отведи его помыться, — сказала Пианфар. — И дай снова поесть, если понадобится. Только не слишком усердствуй. Нам самим нужны запасы крови. А ты.,.

Резкие слова замерли у нее на губах, когда она увидела выражение глаз Хилфи и ее плотно сжатые челюсти.

— Иди отдохни немного, — сказала она Хилфи. Та прижала уши так, словно получила удар по лицу.

— Я не устала.

— В самом деле?

Хилфи промолчала. Ее уши были прижаты, глаза потемнели.

«Убери его с корабля, с палубы, отошли обратно Сиккуккуту».

«О боги, боги, боги, медицинский отсек. Сколько же нам придется сдать крови, чтобы прокормить эту тварь?»

— Ккк-т, — выдохнул Сккукук. Взглянув на него, Пианфар увидела в его глазах осмысленное выражение, когда Тирен подошла, чтобы вытащить его из кресла. — Ккккт, — тихо произнес он, пытаясь подняться, — ккккт… — Поднял голову и посмотрел на Пианфар. Он понял, что было в чашке. «Ну что, киф, полегчало?»

Тирен помогла кифу встать. Хилфи подхватила его с другой стороны, и они медленно потащили Сккукука на себе, держась за него и в то же время поддерживая. «Надо будет завязать ему челюсти, когда он придет в себя». На ее левой руке было пятно шерсти другого цвета: след от одной пластической операции, которую она перенесла в ранней молодости. «Интересно, учуял он это или нет — морда была совсем близко от шрама».

«О боги, убрать его с корабля, только и всего! И убрать от него Хилфи».

— Отдам-ка я его Джику, — пробормотала Пиан-фар, усаживаясь в кресло рядом с Хэрел. Та хотела что-то сказать, но Пианфар прервала ее: — Иди и ты. Вымойся. Я тут сама управлюсь. У нас и так чертова уйма проблем. Не знаю, сколько мы пробудем в этом порту. Думаю, что недолго. Несколько часов, может быть. А может, день или около того. Если повезет.

— Есть, — ответила Хэрел и, не мешкая, отключила приборы на своей панели управления и выскользнула из кресла. — Вам что-нибудь нужно?

— Нет. Увидишь Хилфи и Тирен, скажи им, чтобы тоже помылись и немного отдохнули.

— Хорошо, — заторопилась Хэрел. Быстро умыться, натянуть чистые бриджи, заскочить на кухню и, если будет время, что-нибудь на ходу проглотить.

За последнее время все они сильно похудели. Стали тощими, словно бесплотные тени, без сна и отдыха отстаивая вахту за вахтой во время прыжков-перелетов, имея возможность лишь наскоро что-то перекусить на кухне и немного поспать. Это изматывало и без того бесконечно уставший экипаж. Во время каждого прыжка приходилось выдерживать еще и психологическую нагрузку. Что испытал на себе киф. Да и все они. Пианфар обнаружила, что за последнее время стала есть не потому, что испытывала голод, а просто потому, что это было необходимо. Пища перестала ее интересовать. Только когда начинало пошатывать от голода, она понимала, что пора поесть, она давно забыла, что такое аппетит. «Еще один прыжок — о боги, еще один прыжок, и начнется то же самое. Никто не в состоянии вынести подобный график».

«Шур — она не вынесет. Зачем я послушала ее тогда на Кейшти? Ей плохо, она слабеет на глазах. Постепенно болезнь затронет кости и шерсть. Потом начнутся проблемы с желудком. Почки. Сердце. Нас может убивать не только оружие кифов. Теперь нам никуда не деться. Если здесь что-то произойдет, нам не уйти. Шур не вынесет новых переходов, значит, мы будем оставаться на станции. Часы, дни, сколько потребуется.

Запросить медицинскую помощь? У кого?

Нет. Нет. Шур поправляется. Ее бок заживает. Из-за прыжка ее организм потерял много микроэлементов. Мы ее подлечим, и все будет в порядке. Нужно только давать ей витамины. И как можно больше мяса. Все будет хорошо. Кризис уже миновал, к тому же она крепкая.

Да, но со мной что-то не так. Вот и киф сдал. — Пианфар дотронулась языком до зуба, который разболелся, когда она коснулась его зубной щеткой. — Нам было очень трудно. Чертов киф сломался после прыжка. О боги, сколько же было прыжков и сколько мы не спали? А все-таки держимся.

Нам нужна помощь врача хейни, будь он неладен. Не махендосет, а того, кто в нас разбирается. Но где тут найдешь хейни. Может, спросить на „Бдительности"…

В махеновском аду я их видела».

Но ее рука сама потянулась к кнопке связи между кораблями.

— «Гордость Шанур» вызывает «Бдательность». Говорит Пианфар Шанур. Соедините меня с вашим врачом.

(«О боги, Шур с ума сойдет, когда узнает, что ее будет лечить врач от Эхран. Ну и пусть. Мне очень не нравится ее вид».)

— «Гордость Шанур», говорит дежурный оператор «Бдительности». Капитан, нам предстоит трудная операция. Все линии связи заняты. Я передам вашу просьбу и свяжусь с вами.

Пианфар умела читать между строк. В порту стоит огромный корабль с многочисленным экипажем, который практически ничем не занят, да еще имеет и сменный экипаж. У Риф Эхран и старших офицеров достаточно времени, чтобы и поесть, и помыться в свое удовольствие. Просто им очень не хочется открыто это демонстрировать.

Какой смысл просить их о помощи?

— Хорошо, «Бдительность». — Пианфар переключилась на волну Джика. — «Аджа Джин», говорит «Гордость».

— Говорит «Аджа Джин», весь наш персонал занят. У вас что-то срочное?

«Это Пианфар Шанур, дайте мне Джика, черт бы вас всех побрал!» Нет, это уже паника. Джик наверняка сейчас ведет переговоры с «Махиджиру», и весь его экипаж по уши в работе. Ведь «Аджа Джин» пришлось взять на себя всю операцию, поскольку доверие к «Бдительности» он потерял, а на «Гордости» не было достаточного экипажа.

— Нет, — сказала Пианфар офицеру связи. — Свяжите меня с ним, когда обстановка прояснится.

Деликатный вопрос — как связаться с Джиком и сделать так, чтобы Эхран ни о чем не узнала. Все знали, что Эхран обладает широкими полномочиями. Но кому они здесь нужны? Все равно никто не в состоянии примирить их с хеном.

Воспользоваться официальными каналами. Следовать протоколу.

Время еще есть, должно быть. Даже если стишо понесся прямиком на Центральную и выболтал все

новости, которые узнал, джитисту, даже если где-то рядом околачивались кненны. Золотозубый и Джик действовали так, словно у них было полно времени. Строили планы. Эна Исмеханан все еще подходил к порту, словно дожидался, когда же здесь произойдет что-то такое, что сделает его путешествие стоящим потраченных на него средств.

Но Шур…

«Ее заменит Герен, вот что. Но ей страшно. Мне тоже. Черт бы ее взял, не надо было забирать ее с Кейшти.

Но она была нам нужна. Она и сейчас нам нужна.

О боги, ей совсем не становится лучше. Ей все хуже».

Связь беспрерывно работала, Кефк пытался наладить свою жизнь в условиях оккупации. Метановый сектор наконец затих — он занимал небольшую территорию на Кефке, но кифы все же относились к нему серьезно. Сейчас оттуда не поступало почти никакой информации: по крайней мере буря улеглась. О кненнах тоже больше ничего не было слышно.

Герен вернулась в центральный отсек. Подошла и оперлась о кресло Пианфар. Та подняла голову.

— Ну как она? — спросила Пианфар.

«Ей плохо», — поняла она, внезапно ощутив, как по спине пополз холодок. Герен сжала зубы.

Она опять замолчала. Как тогда, в зале. Когда говорила одна Шур. Пианфар видела, какое отчаянное усилие делает над собой Герен, чтобы заговорить.

— Она не может есть, капитан.

— Слушай, кузина, я уже запросила медицинскую помощь.

— Хорошо, — ответила Герен, к удивлению Пиан-фар даже не став спорить. И сказала, глядя на нее тоскливыми глазами: — Вы правильно сделали, капитан.

Она начала давиться, когда попыталась поесть. Она очень ослабела. Ей трудно дышать.

На минуту воцарилось молчание. Теперь это вопрос жизни и смерти. Выздороветь, когда корабль

совершает прыжок за прыжком, невозможно. И если начнется заражение крови, а корабль будет находиться в движении…

Их ждет новый прыжок, это произойдет через день — или несколько часов. И если события примут нехороший оборот, их ожидают сплошные прыжки, да еще с кифами на хвосте, и тогда Шур наверняка умрет. Это понимала и Пианфар, и Герен.

— Ладно, — спокойно сказала Пианфар. — Ладно, мы будем ее спасать. Мы вызовем врача прямо сейчас. Врача хейни. На «Бдительности» есть врачи. Он будет здесь, чего бы это ни стоило.

Снова судорожное усилие, чтобы заговорить.

— Разрешите, капитан, пожалуйста. — И уже более спокойно: — Прошу прощения, но, может быть, я сама поговорю с врачом, а? Я ведь ее родня.

«Не лезьте в мои дела», — хотела сказать Герен.

— Давай, — спокойно сказала Пианфар. — Только линия сейчас занята. Тебе придется пробиваться.

— Ладно. — Герен заняла место оператора и начала работать.

Пианфар вовсе не хотелось слышать, как Герен будет умолять офицера связи Эхран освободить один канал, чтобы спасти жизнь Шур.

«Лучше бы я сделала это сама. Я бы их уговорила. О боги, мне на все наплевать, нужно торопиться». А может, именно Герен и сможет их уговорить. Конечно, все узнали бы, как Пианфар умоляла Эхран о помощи. Но вместе с тем был закон, которому подчинялись все хейни: твой клан, твои сестры — это святое. Если на Ануурн возвращался корабль, чтобы уладить семейные проблемы клана, все уступали ему дорогу. Самка, чтобы добраться до дома, имела право сесть на любой корабль без всяких просьб и уговоров, да еще и бесплатно. Твоя семья, твой клан — это было превыше всего. Этот закон стоял выше, чем законы хена. Так было всегда. На «Бдительности» об этом прекрасно знали.

— Капитан, они хотят, чтобы вы занесли свою просьбу в файл.

Повернувшись, Пианфар спокойно встретила страдальческий взгляд Герен.

— Говорит Пианфар Шанур, — сказала она в микрофон.

— Шанур. — Это была сама Риф Эхран. — Вы хотите переправить к нам на корабль одного из членов своего экипажа?

— На лечение, если возможно. — О боги, отдать Шур в руки Эхран! — У меня есть просьба от ее родственницы, кер Риф. — Почтительно. Спокойно. Собрать все силы и говорить с достоинством, как подобает Шанур. — От Герен Анифи пар Пируун. У нее есть право сопровождать сестру, если ее придется перевести на ваш корабль. «Среди вас появится одна из Шанур, сильная и здоровая, так что можешь не надеяться, стерва, что получишь в свое полное распоряжение слабого и беззащитного члена моего экипажа, — а потом их станет уже двое, и ты это отлично понимаешь». — Я буду вам крайне признательна, капитан, если вы поторопитесь. Ей очень плохо.

Долгая пауза.

— Сообщите данные медицинского осмотра, который вы проводили. Моим врачам нужна точная информация.

— Вы же знаете, на моем корабле нет медицинского персонала.

— Вы хотите, чтобы я начала принимать меры, не имея официальных данных осмотра? Мне нужно письменное заявление от Герен Анифи, ближайшей родственницы, и от вас, главы клана, прежде чем больной займутся врачи.

— Вы их получите. — «Да катись ты куда подальше, паразитка. Куда подальше. Я тебя не так достану, ты у меня без всяких заявлений покрутишься». — Прошу прощения, нельзя ли переслать вам заявления на обратном пути? Мы не знаем, сколько пробудем в этом порту.

«Ей нужно это заявление, Шанур. Лучше бы я обратилась за помощью к махендосет или кифам…»

— Мы перешлем вам заявления. Благодарю вас, кер Риф. Я перед вами в долгу.

Ничего не ответив, Эхран отключила связь.

— Чтоб ей кишки вывернуло, — пробормотала Ге-рен.

— Конечно, — ответила Пианфар, встретившись с ней взглядом, — но теперь мы, Шанур, ее должники.

— Да, — вздохнула Герен. Вздох был глубоким и каким-то задушенным. — Кровь и очаг, капитан. Ничего, мы свое возьмем.

— Когда? — Пианфар дернула ушами. Зазвенели кольца, память о прошлых путешествиях и переделках. Шанур уже не раз встречались с Хранителями. И каждый раз встречи проходили с соблюдением строжайших правил закона. Но клан Шанур был старше любого Защищенного клана. Он был старше Эхран во всех отношениях. «Получить заявление. Заманить к нам Кима. Оказать помощь, перетащив Шур на „Бдительность". Мы будем лечить, но выиграют от этого Эхран, а не какая-то Шур».

Ким пришел в отсек и занялся файлами; Тулли сунулся в дверь.

— Иди сюда, — позвала его Пианфар и, наклонившись, достала из-под панели управления набор инструментов. Выпустив коготь, она достала тонкий пинцет и нажала им одну из кнопок, потом положила пинцет Тулли на ладонь. Он понял и, просияв, сжал пинцет в руке.

— Шур нуждается в помощи, — сказала Пиан-фар. — К тому же нам нужен новый член экипажа, самец. Понимаешь? Кнопки. Управление. О боги, ты же не умеешь читать. Подключи воображение. Пойди сейчас к Киму и скажи ему, что будешь делать все, что он тебе скажет, хорошо?

— Я понимать, — кивнул Тулли. — Я работать. Я помогать.

— Молодец. — И, похлопав его по ноге, она отослала чужака к Киму. Теперь они будут работать вместе. О боги, боги. Она устало провела рукой по гриве и откинула ее со лба. От усталости все тело била дрожь. В отсек кто-то пришел. Вернулась Ге-рен, которая проверяла то немногочисленное медицинское оборудование, что было у них на корабле, и, заняв место Хэрел, сразу принялась за работу.

«Только боги знают, сколько мы здесь пробудем. Герен понимает, что произойдет, если нам придется быстро уходить из порта. Шур — что думает она? Считает, что все равно умрет, и не хочет принимать ничью помощь? Черт бы побрал этих горянок. Мы уйдем в космос. Мы никогда не вернемся домой ценой жизни одного из нас. О боги, боги…» Во взгляде Герен, которая держала связь с «Бдительностью», появилось такое же выражение, какое было у Хилфи, когда она смотрела на кифа. И ни одна из них не думала в эту минуту о себе. Пианфар содрогнулась, подумав об Эхран, о самой себе, о том, какой же дурой она была, когда втянула маленький торговый корабль и его экипаж в дела, связанные с Консулами, хаккиктами и, да простят боги, с кненнами.

Бежать им было некуда, кроме своего родного дома, где их ждали только неприятности, а на борту их корабля находилась больная сестра, которая могла умереть во время полета. Они могли бы вернуться на Мкейкс. Или полететь на Тавао, где еще не бывал ни один хейни и где хейни были не слишком-то в почете, или отправиться на Центральную — где «Гордость» тоже не особенно любили и не испытывали желание дать ей приют. Шур могла просто не дожить до прибытия на одну из этих станций, да и сама «Гордость» могла до них не дотянуть.

Пианфар снова провела рукой по гриве, поправила кольца в ушах и стала слушать, как Герен ведет переговоры с медиками «Бдительности».

В отсек вернулась еще мокрая после душа Хэрел. Ким сразу встал и протянул ей факс, полученный от Эхран.

— Что там у них? — спросила Хэрел.

— К нам идут врачи с «Бдительности», — тихо сказала Пианфар.

Хэрел сразу насторожила мокрые уши. Она уже поняла, кто и зачем и что вообще происходит, и всем

свои видом дала понять, что лично ее это нисколько не беспокоит. От этого у Пианфар стало тепло на душе. Когда-то, когда она и Хэрел были молоды, между ними происходили споры, переходящие в стычки. Правда, этого никогда не случалось на борту «Гордости». Никогда с тех пор, как они сели рядом за пульт управления кораблем.

— Шур совсем не лучше, да? — спросила Хэрел.

— Пока еще держится, — ответила Пианфар, — но вряд ли ее хватит надолго. Меня больше беспокоит, что нас ждет впереди.

Хэрел пробормотала что-то не слишком лестное об их везении, о Шур и о союзниках, на которых им приходится полагаться.

— Золотозубый… «заходит в порт», — собиралась сказать Пианфар, когда внезапно загорелся сигнал экстренной связи. Она придвинулась к микрофону.

— «Гордость Шанур», к вам хочет войти капитан…

Это не Эхран и не Джик. Говорили на специальной волне, предназначенной только для внутреннего прослушивания.

— …коккитта ктоготки, Шанур-хакто. Кгото на-ктки ткки сктоккикт…

— Да покарают вас боги, я этот люк не открою.

— …кохогот каккти хаккикту.

— И даже для него не открою.

— …Кхотакку. Сфиктит иккти ктогхогот.

— Не понимаю!

— …Дар. От хаккикта.

Пианфар глубоко вздохнула и посмотрела на Хэрел. Та прижала уши. «Не спрашивай, — говорил ее взгляд, — ты знаешь, какой'у нас выбор».

— Иду, — ответила по связи Пианфар. — Кгакки ткки, скку-хаккикту. — Простая вежливость. Когда связь прервалась, Пианфар воскликнула: — О боги, ну что еще? Ким, Тулли, мы с Хэрел пойдем к шлюзовой камере. Включите связь и скажите Тирен и Хилфи, чтобы встретили нас на нижней палубе — пусть возьмут оружие. Поторопите их. Герен, включи

камеру. — Пианфар резко встала, а Хэрел направилась к шкафчикам с оружием. — И, Ким, передай Джику, что к нам идут кифы с какими-то подарками. И ни в коем случае не пользуйся линией связи станции! Слышишь?

— Есть, — ответил Ким и, заняв место Хилфи, принялся за работу. Без единого возражения. «О боги, как изменились самцы — они стали полезны в работе, словно с ними что-то произошло». И груз, который давил на нее с самого Ануурна, начал ослабевать.

Пианфар взяла легкий пистолет, который протянула ей Хэрел, и быстро проверила предохранитель.

— Подарки, — пробормотала Пианфар, когда они с Хэрел шли по коридору. — Подарки! Из-за них мы и влезли в эту заваруху. Кненны. Шур. «Бдитель-ность». И кифы со своими подарками.

Теперь, когда Золотозубый вел свой корабль к причалу, из космоса их не прикрывал никто. Теперь им нужно было полагаться только на самих себя.

Они захватили станцию, которая практически не оказала сопротивления. Это оказалось очень легко — притащить за собой несколько «разогнанных» метеоритов и дать им удариться о станцию, — если, конеч-но, у атакующего хватало на это совести.

Именно совесть — вот что никогда не мучило Ак-тимакта, это признавали даже кифы, и об этом никогда не забывала Пианфар.