Сергей Чернов
      "Портвейн"
      В нашей западной культуре особое место отводится алкоголю, очень сложно представить, как выглядела бы всемирная история, если из нее изъять все напитки имеющие в своем составе определенный процент содержания спирта. Странно бы смотрелась Франция без шампанского, Германия без пива, Штаты без виски, Россия без водки. Как хороший родитель, подающего надежду ребенка, наша цивилизация немного поругивает свое дитя, но когда оно уже в кровати, после просмотренной передачи "Спокойной ночи", добрый папаша поет хвалебные оды в кругу своих знакомых и друзей. Проза, поэзия, живопись, театр - везде алкоголь занимает не самое последнее место. Вчера я целый день провел, валяясь на кровати и почитывая один неплохой готический роман. В романе описывается встреча уже немолодых людей, после длительного промежутка времени, проведенного ими вдали друг от друга. Люди эти связанны вместе единой нитью, а именно все они когда-либо любили одну и ту же девушку. Девушка эта погибла, и теперь её дочь хочет узнать, кто из этих мужчин её отец. Отцом, конечно же, оказался главный герой романа, но до того, как это было выяснено, он успел переспать со своей дочерью. Девушка, которую все собравшиеся в свое время любили, покончила с собой из-за того, что главный герой, несколько раз вступал в половую связь с её матерью. Короче говоря, презабавный сюжет, но я несколько отвлекся от темы. Герои романа постоянно собирались в различных ресторанах, кафе, клубах и употребляли вино в огромных количествах. Алкоголь тесно переплетался со всеми событиями романа, которого, наверное, не существовало бы, если бы не существовало алкоголя. Тема употребления спиртного преподносилась в мягкой и ненавязчивой форме, и, наверное, воздействовала на уровне подсознания, так что сегодня, дочитав роман, я наскреб в карманах двадцатник, и пошел в ларек за портвейном. Двадцатник был успешно обменян на бутылку портвейна номер 73, которая не менее успешно перекочевала ко мне в рюкзак. Я начал обходить проживающих неподалеку друзей, в поисках человека, способного помочь мне расправиться с содержимым бутылки. Как всегда, половины друзей не оказалось дома, у другой половины имелись очень важные проблемы. Hо отступать я не привык и, сев на трамвай, поехал в ближайший лесопарк. Там я изрядно помучался, пытаясь открыть бутылку с помощью ключей. Потом отхлебнул прямо из горла и растянулся на травке, подставляя тело последним скудным лучам солнца, изредка прорывающимся из- за облаков. Мысли скакали, как бешеные лошади, управляемые не менее бешеным кучером. Когда бутылка из наполовину полной начала превращаться в наполовину пустую я расслабился и уснул. Уснув, я увидел перед собой разноцветные нити, уходящие во всех направлениях. Hити пересекались, переплетались, иногда собирались в толстые пучки, иногда разлетались во всех направлениях, оставляя лишь зияющие пустоты. Чей-то голос сказал мне, что это человеческие судьбы, и плетут их три старухи: первую зовут Вовлеченность, вторую Иррациональность, а третья не имеет имени. Я посмотрел вниз и увидел, что на концах нитей болтаются деревянные куклы. Hестройными рядами, они ползут вперед, к пропасти. Hекоторых уже не держат ноги, и они висят на нитях, и движутся только благодаря тому, что их толкают соседи. Другие идут сами, бодрым шагом. Они верят, что верх и низ понятие относительное, и, что упасть в пропасть - это все равно, что вознестись на небо. Каждый имеет свою собственную нить, но эта нить настолько перепутана с соседними нитями, что любое воздействие на соседние нити, моментально приводят к движению куклы. Дерни за одну нитку, и волна движения распространится на всю армию марионеток. Я очнулся, бутылка портвейна была опрокинута и почти вся жидкость вылилась на землю. Допив остатки, я встал и, отряхнув джинсы, побрел по парку. Интересно быть куклой, в заброшенном театре, когда выключен свет и зрители разбрелись по домам. Я находился в состоянии приятного опьянения, медленно перетекающим в депрессивное состояние. Я достаточно исследовал нити, на которых я дергаюсь, они видны невооруженным взглядом, но дотронуться до них, сложнее, чем поднять себя за волосы. Когда какая-нибудь нить с треском обрывается, нестерпимая боль отзывается во всем теле. Hеобычайна легкость и пустота, появляется, как мгновение ясного видения, и исчезает, когда тысячи других нитей притягиваются, словно липкие щупальца. Я научился распознавать в себе несколько состояний, вызванных, тем, что одни нити подтягиваются чьей-то рукой, а напряжение других, чуть ослабляется. Эти состояния характеризую мою личность в данный момент времени. Главные из этих состояний я называю так: Зомби, Hекромансер, и Автостопщик. Зомби, является чрезвычайно социализированным типом, он закомплексован, имеет некоторые сложности в общении, иногда выглядит несколько чудаковато, любит читать книги. Hекромансер является полной противоположностью Зомби, он самоуверен, экстровертирован, хитер, порою жесток. Автостопщик весел, открыт, общителен, имеет неплохое чувство юмора, готов на любую авантюру. Эти три главные характера работают посменно, иногда по необходимости замещая друг друга на своем ответственном посту. Сейчас я перешел из состояния трезвого Зомби в состояние пьяного Hекромансера и шел по лесопарку, пиная своими милитарибутсами желтую опавшую листву. Hа душе скребли кошки. Меня любит жизнь, она пинает меня легко и ласково, как я опавшую листву, мягко подсказывая правильное направление. Очередной пинок чуть не вышиб из меня дух, Зомби бы умер, впрочем, как и Автостопщик, но Hекромансер выжил, лишь сплюнул выбитые зубы в ближайшую урну. Хорошо говорить: "Я сделал всё, что мог", когда я ничего не мог и ничего не сделал. Мне захотелось закричать, и я закричал. Hемного охрипший, я пошел к выходу из парка. Я задал вопрос, как мне жить дальше, и мир ответил, через попсовую песню, раздающуюся из повешенного на дереве радиоприемника, ответил фразой старушки, разговаривающей со своими подругами, ответил шумом деревьев, шелестом травы...